Небо

Повесть
Peter Pravdin

       Вид Земли с высоты 9 километров, порождает неистребимую любовь к полету, к Небу. Работа там, наверху, делает тебя человеком планеты Земля в самом прямом смысле этого слова. Налетав к 21 году почти миллион километров, я повзрослел  и телом, и духом, потому, что был окружен самоотверженным и героическим трудом молодых и взрослых летчиков, авиационных техников, всех тех, без которых невозможно существование авиации. Я реально узнал, насколько Её Величество Земля терпелива к нам – людям, несмотря на наше высокомерное зазнайство.
Всего за год мне удалось стать частью большого и сложного коллектива настоящих мужчин и отважных женщин увидеть такие места огромной страны, в которые просто так не попадешь.
Я не стал профессиональным пилотом, но на всю жизнь запомнил: Небо облагораживает и изменяет тебя самого и твое отношение к Земле. Небо повышают планку в оценке людей, обостряет чувство справедливости и четко проводит эту грань, делает тебя терпимее к людским слабостям, но жестче к несправедливости. Мне это пригодилось в течение всей прожитой жизни.

***

       Первый курс института в 1969 году закончился для меня успешно. Все экзамены сданы на «отлично». Налаживалась и жизнь, была приведена в относительный порядок магаданская двухкомнатная квартира, которую выменяли с полгода назад на ташкентскую. Наступило короткое северное лето и каникулы, но они сгорали быстро, как порох.
У нас с мамой, на лето были большие планы. Предстояло много работы, в своем доме, купленном пару лет назад в поселке Палатка, что в 87 км. от Магадана по Колымской трассе. Дом был плохенький, деревянный, вросший в землю, с печным отоплением и колодцем во дворе. Но главным приложением сил были две теплицы, которые требовали круглосуточного присмотра, и даже летом, в прохладные ночи, отопления. А делалось это примитивным способом: дровами при помощи печек сооруженных из металлических бочек. Много времени и сил отнимал уход за растениями – помидорами. У мамы кроме этих хлопот была еще и основная работа. Без этого тепличного хозяйства и дополнительного заработка нам вдвоем выжить было трудно, ведь я был студентом и стипендию мне платили около 40 рублей.
Урожай помидор обещал быть хорошим, но его еще нужно было привезти и продать в Магадане. Поскольку никакого наемного труда мы не применяли, это был законный доход, разрешенный государством. Нам с мамой нужно было решать стратегические задачи нашей жизни: купить новый дом вместо имеющейся халупы, обставить магаданскую квартиру, да и мне мама помогала, несмотря на то, что я по вечерам работал в продовольственном магазине подсобным рабочим. Естественно, летом в каникулы я помогал маме на поселке, а в дни, когда она в Магадане продавала на рынке урожай, я подменяя её за прилавком, что бы она смогла передохнуть и поесть.
      Ближе к сентябрю у меня появились проблемы со здоровьем, начал сильно беспокоить желудок. Раньше такое тоже бывало. Посещение врача и осмотр желудка при помощи гастроскопа показали, что у меня сильно пониженная кислотность, в результате чего развилось воспаление. Видимо, сказались обеды в столовой института. Обострение сопровождалось сильными болями, плохим пищеварением. Поскольку мой отец умер от рака желудка, мама очень боялась, что болезнь передаётся по наследственности и настояла на обследовании. Консилиумом врачей по месту нашего жительства было принято решение госпитализировать меня на три недели в больницу, с проведением комплексного лечения в стационаре. Все это случилось в самом конце августа. После госпитализации, мама отправила заверенную главным врачом больницы телеграмму в институт, в которой сообщала о том, что я смогу приступить к занятиям не ранее двадцатого сентября.

       Однако в институте события развивались по своему сценарию. Поскольку я не явился 1 сентября в институт, а значит, не мог быть отправлен на обязательные сельскохозяйственные работы, декан факультета, посчитав, что информация о моей болезни не есть объективная причина, уже 2 сентября, приказом, отчислила меня из института в связи с неявкой на занятия. Об этом я узнал, явившись в институт после 20 сентября, после окончания лечения. Я попытался поговорить с деканом, потом с ректором Трофимовым, но от меня просто отмахнулись. Как говорят в народе: послали подальше. При разговоре с деканом я услышал от неё такие слова: «Как заниматься спекуляцией помидорами на рынке, так здоровье есть, а как ехать и работать на благо Родины – здоровья нет. Таких студентов, тем более историков, нам в стране не нужно».
Моему удивлению, а потом и возмущению не было предела. Кроме того, до меня дошла  информация из студенческой среды, что на освободившееся за счет моего отчисления место, за приличную взятку, взят бывший кандидат в студенты. Я его знал, это был парень из нашего поселка, который сдал вступительные экзамены на тройки и как кандидат в студенты учился весьма слабо. Было и подтверждение в виде приказа, подписанного ректором. Все это породило во мне гнев и ненависть. Я для себя решил, что только через мой труп декан останется на своем месте. Мне было плевать, что она женщина, кандидат наук, член партийного бюро института и прочее, прочее. Она для меня стала кровным врагом, заслуживающим уничтожения. В связи с этим, я предпринял действия, которые от меня, видимо, не ожидали: обратился в областную прокуратуру с жалобой на действия декана и требованием восстановить меня. Кроме того, обратился к секретарю по идеологии обкома КПСС, который принял меня, очень доброжелательно, долго и интеллигентно разговаривал в огромном кабинете, где висели портреты Ленина и Брежнева, но который ничего так и не сделал в защиту моих прав. Увы, каких-либо результатов эти обращения на местном областном уровне не дали. Поняв это, я написал жалобу в ЦК КПСС, приложив к ней все документы о моей успеваемости и о нахождении в больнице. Через пару недель начался большой шум. Приехала одна, сначала партийная, а потом вторая министерская проверка. Однако решения по этим проверкам затягивались. Это очень настораживало. Придя в деканат, в конце сентября я не нашел там «любимого» декана, но ко мне подошел его заместитель, молодой мужчина, он вел литературу и отведя меня в сторону сказал мне наедине следующее: «Эдуард, сейчас прокуратурой ведется крутая проверка по твоей жалобе. Все руководство института на дыбах. Я знаю, что втихаря, задним числом дали указание восстановить тебя. Но я так же знаю, что есть мнение со стороны декана, а у нее есть связи в обкоме партии, да и женщина она мстительная, чтобы завалить тебя на первой же сессии после восстановления. Поверь, она это может сделать, для неё это не составит труда. Тогда что-либо доказывать  будет поздно: отчислят за неуспеваемость и все, точка! Советую, поскольку всё руководство на стреме, подай заявление с просьбой о предоставлении тебе академического отпуска по состоянию здоровья. Это компромисс, который выгоден тебе. За год все  станет ясным, чем закончится проверка, и кто где окажется. Ты, если захочешь, вернешься в институт для продолжения учебы».
– А как на счет армии? – спросил я.
– Из академического отпуска в армию не возьмут, тем более, что причина – по состоянию здоровья.
В этот  же день я вызвал на разговор по телефону маму, мы с ней приняли решение, что это очень правильный совет, к нему надо прислушаться.
Итак, с двадцать седьмого сентября 1970 года я официально, в соответствии с приказом, был в академическом отпуске. Что делать дальше, как быть? Ответа на эти вопросы у меня не было.

Идея
     В один из дней неожиданно начавшегося академического отпуска, ко мне зашел Слава, мой знакомый, игравший в ансамбле в ресторане «Северный» на бас гитаре. Я ему рассказал о том, что теперь я только наполовину студент. Короче, я рассказал ему всю приключившуюся историю. В заключении сказал: «Что делать, идти куда-то работать, – не знаю куда».
– Слушай, у меня есть приятель, в ресторане познакомились, он молодой летчик, летает на АН-24 вторым пилотом, все больше по местным линиям, давай я тебя с ним познакомлю. По-моему у них очень не хватает парней бортпроводников на грузовые самолеты, он мне как-то рассказывал. Я ему позвоню и договорюсь о встрече, ты подойдешь и вы поговорите. Вдруг что-то выйдет. Говорят, что там очень хорошо платят.
Через три дня после этого разговора состоялась встреча с летчиком Лешей. Выслушав меня, он сказал: “Я точно знаю, что сейчас есть острый дефицит парней на работу в качестве бортпроводников. Парни считают, что это работа не для мужчин, они говорят, что стюардессами им работать западло. Но дело в том, что парни нужны для работы на военно-транспортных самолетах. Девок туда не берут, не те условия труда и не девичьи обязанности. Там надо знать основы центровки самолета, нужно владеть управлением бортового оборудования на стоянке, нужно знать системы крепежа грузов, нужно следить за соблюдением техники безопасности при погрузке самоходных грузов, нужно отвечать за документы на груз, а грузы бывают очень серьезными. Как у тебя со здоровьем? Не хочешь попробовать?”

Мне это показалось очень интересным.
– А какие требования по здоровью? – спросил я.
– Как для летчиков, ведь бортовые операторы относятся к летно-подъемному составу. Главное чтобы все в порядке было с вестибулярным аппаратом. Но его можно испытать до комиссии и если что, то потренировать.
– Как?
– Очень просто берешь стул для фортепиано, который крутится. Садишься на него, затем тебя кто-нибудь крутит в одну сторону, потом в другую и так минут пять. Ты сидишь с закрытыми глазами. Затем тебе нужно встать и точно пройти по линии, как абсолютно трезвому. Если будешь пробовать, даю совет, как летчик. После остановки стула открыл глаза, прежде чем двигаться найди неподвижную точку опоры для глаз по курсу, сосредоточься и зафиксируй её, затем иди на точку. Метод помогает, проверено.
– Да это интересно. А с кем говорить на эту тему?
– Едешь в аэропорт «Сокол», находишь службу перевозок, там находишь начальника службы бортпроводников. Это женщина, зовут Тамара Ивановна, красивая блондинка, лет 40. Подходишь к ней и говоришь: «Я от летчика Алексея Завьялова, он рекомендовал обратиться к вам по вопросу работы на транспортных самолетах бортоператором».  Этого будет достаточно. Если решит, что ты ей подходишь, все тебе объяснит и даст команду, что делать дальше.
– А если я ей не подойду?
– Подойдешь, ей нужны ребята небольшого роста, она считает, что с ними и работать легче и одевать их проще, поскольку для полетов на Севера выдается много особой одежды, она большой дефицит. Короче пробуй.
Состоявшийся разговор меня раззадорил. Славка уже на следующий день нашел у кого-то табуретку для пианино, сиденье которой могло крутиться вокруг своей оси. Испытали мой вестибулярный аппарат на ней. Поначалу результат был плохой. Меня  сильно клонило в сторону, пройти прямо не удавалось. Начали тренироваться, и вот что значит хороший совет летчика, используя его, на пятый день я спокойно шел прямо после долгого вращения.

        Итак, начало октября 1969 года. По совету пилота Алексея, после успешно проведенных тренировок вестибулярного аппарата на стуле для фортепиано, я сижу на приеме в кабинете у начальника службы бортпроводников  Магаданского объединенного летного отряда гражданской авиации. Внешне интересная, стройная дама в летной форме, в возрасте до 40 лет. На рукавах её кителя четыре золотых галуна, говорящих о том, что она начальник в системе гражданской авиации. Как потом оказалось, на её женские плечи была возложена ответственность за организацию работы более 120 бортпроводников, большинство из которых были молодыми девушками и женщинами, много других обязанностей по обеспечению полетов и безопасности пассажиров.
Посмотрев мои документы, она задала один вопрос: «А после академического отпуска, что собираешься делать?
– Не знаю, может, свяжу свою жизнь с авиацией, – ответил я.
– Хорошо, вот тебе направление, иди и проходи медицинскую комиссию. Если пройдешь, тогда ко мне, и будем устраиваться, – закончила она наш разговор.
Медицинскую комиссию удалось пройти за три дня, в поликлинике летного отряда, которая находилась в поселке аэропорта. Это была серьезная комиссия со сдачей анализов, осмотрами всеми врачами, кардиограммой, и конечно испытанием на вертящемся стуле, который, как я узнал, назывался – «Кресло Барани». Испытания на нём я прошел отлично. Через пару дней пришли и анализы. Мое здоровье позволяло заниматься  летной работой, в том числе и работой связанной с обеспечением экипажа и пассажиров бортовым питанием. О моем гастрите я умолчал.
С заключением врачебной комиссии я прибыл к начальнику службы бортпроводников. Просмотрев мои документы еще раз, она проинформировала меня, что мой базовый оклад будет составлять 85 рублей, плюс коэффициент северный 0,7, плюс количество часов, проведенных в воздухе в дневное и в ночное время. При нормальном налете в 80-85 часов в месяц, будешь получать рублей 300 в месяц. Форменную одежду получишь через неделю на вещевом складе. Затем Тамара Ивановна  отправила меня в отдел кадров. Там меня оформляли пару часов. Заполняли огромное количество документов, в том числе связанных с воинским учетом, ведь я был военнообязанным. К концу дня мне сообщили, что я с завтрашнего дня на работе в должности бортового оператора.   

Начало
     Работа в авиации началась с теоретических познаний. Мне вручили пособия по эксплуатации ряда агрегатов и приборов, которыми мы должны  уметь пользоваться в самом самолете, литературу по основам соблюдения центровки самолета при загрузке грузами и пассажирами, много было инструкций по системам и правилам крепления грузов. Немало было литературы по технике безопасности при работе в самолетах, как на земле, так и в воздухе. Наставления по правилам использования спасательных средств, способы и методы аварийной эвакуации пассажиров. Конечно, я был познакомлен с тем, что командир корабля, приступив к исполнению полетного задания, на земле и на борту самолета представлял в своем лице наше государство и имел исключительные права. Для всех членов экипажа он был не просто главным, не просто начальником, а Богом. Его приказы не должны были обсуждаться, а только беспрекословно исполняться. Познакомился я и с правами, и с обязанностями бортпроводников.

В  один из дней занятий мне было приказано получить форменную одежду.

На складе количество одежды, которое мне было выдано, откровенно говоря, удивило. Её было очень много. Это была и летняя и зимняя одежда. Учитывая то, что самолеты  транспортной авиации летали и за полярный круг, зимней одежды было очень много. Это и куртка на меху с капюшоном на молнии, тулуп из овчины, теплый комбинезон, унты, варежки меховые, шапка ушанка, пальто. Летней одежды также было достаточно: рубашки с длинным и коротким рукавом, брюки, тканевая куртка, плащ, костюм, галстуки, фуражка. Унести её в один раз самому не представлялось возможным.
Мне объяснили, что поскольку, например, в апреле месяце могут быть полеты в Среднюю Азию, где уже за тридцать градусов тепла, то лететь туда надо имея летнюю одежду. Но вот если оттуда надо будет везти груз, например, на мыс Шмидта, а там могут быть морозы, пурга и ветер, то нужно иметь и зимнюю одежду. Для этих целей, для одежды в службе бортпроводников были специальные личные шкафы. В них можно было хранить свое обмундирование, и в соответствии с полетным заданием, одеваться и брать с собой в полет необходимую одежду.
         Наконец, наступил черед сдавать зачеты. Мне удалось справиться с инструкциями и правилами и сдать все зачеты, которые принимала небольшая комиссия. Примерно через две недели, с момента приема на работу, меня впервые начали ставить в план полетов в качестве стажера. Так началась моя жизнь в Небе.

 

ИЛ- 18
      Первым в начале моей работы стал пассажирский самолет ИЛ-18, выполнявший рейс Магадан – Москва с промежуточной посадкой и эстафетой в Новосибирске.

За три часа до времени отлета, я прибыл в службу бортпроводников, где отметился о прибытии, затем предполетное медицинское освидетельствование, и примерно за  полтора часа до вылета, я впервые поднялся на борт самолета не как пассажир, а как член экипажа. В ту пору бригада бортпроводников на самолетах ИЛ-18 состояла из трех человек. Первый номер отвечал  за организацию всей работы, как на земле, так и в воздухе. В его прямые обязанности входило прием воздушного судна: проверка мест сидения, спасательных средств, кухни и её оборудования, туалетов, подсобных помещений, у технических служб, перед полетом. Прием бортового питания, как для пассажиров, так и для экипажа. Решение всех вопросов по проверке посадочных талонов для пассажиров, и многое другое. Второй номер отвечал за подготовку бортового питания во время полета, за оказание услуг пассажирам с момента посадки в самолет, во время полета и до высадки.

Меня поставили в рейс как стажера третьего номера. Он отвечал за погрузку багажа, почты, спецсвязи, если не было сопровождающих, за закрытие и открытие входных дверей и прочее. Третьим номером, по возможности, старались ставить парней, так как было много работы по проверке правильности загрузки и выгрузки багажа в грузовых отделениях, установке разделительных сеток в них, правильности очередности загрузки багажа в связи с промежуточными посадками, соответствия груза и багажа оформленным документам, выдачи багажа службе перевозок аэропорта промежуточных посадок. Третий номер был материально ответственным лицом. Но парней было катастрофически мало, поэтому большинство третьих номеров были девушки.
Первый номер провела меня по самолету, рассказала о правилах поведения пассажиров, о запасных и аварийных выходах, показала устройство кухонного блока, познакомила с остальными бортпроводниками, затем передала меня третьему номеру, это была девушка. Вскоре специальная машина подвезла бортовое питание. Кузов автомобиля поднялся на специальном лифте ко второй  двери самолета, после чего рабочие закатили в самолет контейнеры, которые устанавливались в отведенные для них места. Так же были привезены «чайники» с водой, которые также были установлены в соответствующие места, их было 4. Чайниками их назвать было можно условно, это были большие канистры, в которых имелся электрический нагревательный элемент, а на лицевой стороне кран. В отдельном боксе было доставлено питание для членов экипажа. Далее, в специальных судках, в самолет загрузили готовую пищу, которая в полете подавалась в горячем виде. Для этого на кухне имелись специальные печи. Так же были переданы консервы, минеральная вода и лимонады. Вся погрузка бортового питания заняла более 15 минут, питания было много, так как в полете до Новосибирска предстояла кормить пассажиров дважды: завтрак и обед.

Примерно за полчаса  до отлета к самолету подошел экипаж: командир корабля, второй пилот, бортинженер, штурман и радист. Таким образом, весь экипаж, считая бортпроводников, составлял 9 человек. Сам самолет был рассчитан на 89 пассажиров. К самолету подъехали тележки с багажом пассажиров, а так же машина почты. Третий номер, девушку звали Марина, позвала меня, мы спустились по трапу к грузовым люкам. Поскольку у данного рейса была всего одна промежуточная посадка, то сначала грузили багаж пассажиров, летящих до Москвы, затем его отделили сеткой и загрузили багаж пассажиров летящих до Новосибирска, которых было значительно меньше. Весь багаж перечитывался по количеству мест, затем были подписаны документы. После этого почти бегом мы направились к переднему багажному люку, в который загрузили почту, и срочные служебные грузы, которые подлежали доставки и в Новосибирск, и в Москву. В основном это была служебная почта. После загрузки люки грузчиками закрывались. Приняв груз, мы поднялись в самолет и предъявили документы командиру, который проверил количество, а главное вес загруженного багажа и почты, его распределение по отсекам. Из самолета вышел бортинженер, который обошел самолет и проверил правильность закрытия люков багажных отделений. Минут за пятнадцать до вылета по расписанию, к самолету подъехал большой автобус, который привез пассажиров. Началась посадка в самолет. Первый номер проверяла наличие посадочных талонов у пассажиров, и забирала их себе. Второй номер рассаживала пассажиров, следила за размещением ручной клади. После того, как последний пассажир поднялся по трапу, в самолет вошла представительница отдела перевозок, которая пересчитала пассажиров и громко задала вопрос: «Товарищи, все летят до Новосибирска и далее в Москву?». Возражений не было, забрав посадочные талоны, она покинула самолет, пожелав счастливого пути нам. В самолет поднялся бортинженер, он и закрыл входную дверь самолета. Через пару минут начался поочередный запуск двигателей. Как только они были запущены, по громкой связи к пассажирам обратился командир, который представился, поблагодарил, что пассажиры летят Аэрофлотом, как будто в стране была другая авиакомпания, и сообщил, что начинается рейс по маршруту Магадан – Новосибирск – Москва, расчетное время в пути до Новосибирска – 6 часов 50 минут.
Далее первый номер по громкой связи проинструктировала пассажиров о нахождении запасных и аварийных выходов, о назначении кнопок на верхней панели, кратко рассказала о правилах поведения в полете, а также сообщила, что в пути будет предложен завтрак и обед. Она попросила всех пристегнуть привязные ремни, затем, раздавая пассажирам взлетные леденцы, совместно со вторым номером проверили в салонах, как была выполнено это требование. В это время самолет аккуратно тронулся с места и медленно покатился на взлетную полосу к старту. Самолет встал на старте проверил на  взлетном режиме работу каждого двигателя. Все бортпроводники присели на свои кресла и застегнули ремни. Затем все четыре двигателя разом были переведены во взлетный режим, по фюзеляжу самолета стала волнами прокатываться мелкая дрожь и вибрация и самолет начал разбег. Вначале медленно и нехотя, затем все быстрее и быстрее машина покатилась по бетону взлетной полосы. Плавный отрыв, и мы в воздухе.

Земля быстро уходит вниз. Сработали механизмы, убравшие шасси и самолет еще больше прибавил ускорения, вскоре поэтапно  были убраны закрылки. Двигатели стали работать тише. Через минут двадцать после старта погасло табло «Пристигните ремни». Начался полет, первый в моей жизни полет в качестве члена экипажа.
Как только самолет набрал высоту и, как говорят, встал на курс, на кухне началась интенсивная работа. Были включены все «чайники», их бортпроводники называли кипятильниками. Эти электрические приборы, были довольно мощными, и уже через 10-15 минут вода в них закипала, правда при давлении воздуха, которое поддерживалось в пассажирском салоне, а оно было ниже, чем на земле, вода закипала уже при 93 градусах по Цельсию.
На столик с колесами была выставлена минеральная вода, лимонад и бортпроводники, предложили пассажирам питье, развозя его по салонам. Это было предусмотрено правилами обслуживания, потому что на высоте, и при пониженной влажности воздуха, организму требовалась большее количество воды. Как правило, вскоре после взлета, экипаж по внутренней связи заказывал себе, кто чай, кто кофе, кто просто воду. Это просьба выполнялась немедленно.
Организация питания в воздухе задача достаточно сложная, требующая большого труда. Завтрак, конечно, проще обеда с горячими блюдами, но количество пройденного пути ногами бортпроводников не зависит от вида питания и всегда во время полета, как оказалось, измеряется километрами.
Приготовленные  цехом бортового питания,  завтраки находились на подносах, которые были вставлены в контейнеры. Их нужно было достать, проверить комплектацию и разнести пассажирам. Прежде, чем начать разнос питания, по громкоговорящей связи была объявлена информация о параметрах полета: высота полета – 8000 метров, температура за бортом минус 38 градусов. Затем было объявлено, что будет подан завтрак, а для этого нужно  привести спинки кресел  в вертикальное положение и открыть столики.
Подавать питание начинали с первого салона. Как только в подносы с едой были розданы в первом салоне, туда направлялась тележка с напитками: предлагались чай, кофе, вода или сок.
Затем, в такой же последовательности приступали к подаче еды во втором, самом большом салоне. К моменту подачи еды на последние кресла второго салона, большинство пассажиров первого салона уже заканчивали завтрак, и у них начинался прием подносов и посуды, которые после проверки количества предметов устанавливалось обратно в контейнеры, а они в свою очередь в специальные ниши, где и закреплялись.
Последними еду получали пассажиры третьего салона.
Как правило, после завтрака приступали к приготовлению питания для экипажа. Дело в том, что на дальние рейсы, экипажи прибывали за 3-4 часа до вылета и попадали под стандартное обеспечение питанием за счет предприятия. В зависимости от времени суток это могли быть завтрак, обед или ужин. Для этих целей в базовых аэропортах существовали столовые. Питание экипажей осуществлялось в отдельном зале, их обслуживали официанты. Меню для летно-подъемного состава отличалось качеством и содержанием в соответствии с утвержденными нормативами и требованиями к продуктам.
Находясь при исполнении своих служебных обязанностей, экипажи должны были получать питание не позднее 4 часов, после приема пищи на земле.
Меню для экипажей для питания в воздухе так же было обговорено определенными требованиями, а пища была очень качественной и с жесткими требованиями времени годности. Например, из рациона экипажей исключались блюда с применением бобовых, мяса свинины, и баранины.
В этом полете питание для экипажа, привезенное отдельно, включало в себя: порционный ростбиф, свежие помидоры и огурцы, отварной рис, маринованная консервированная слива, булки с кунжутом и горчичный соус.  Ростбиф, отварной рис разогревались в судках в духовке. Овощи нарезались, консервы открывались и затем сервировался поднос для каждого члена экипажа. Как правило, еду экипажу доставлял первый номер. Из пятерых членов вместе ели только четверо. Командир или второй пилот, они это сами решали между собой, оставался за штурвалом и контролировал полет. Бортпроводники принимали пищу по очереди на кухне, делать это на глазах пассажиров не одобрялось.
После того, как был закончен завтрак, и были накормлены пилоты, бортпроводники могли присесть и перевести дух, конечно, если не случались какие-либо проблемы с пассажирами или с их детьми и если полет проходил в нормальных погодных условиях.
Значительно больше работы приходилось делать во время обеда. Обед на данном рейсе подавался в промежутке между четвертым и пятым часами полета. В данном полете для пассажиров было следующее меню: салат из консервированных овощей, порционная отварная говядина, отварной рис (подавалось разогретым), хлеб, сладкая слоеная булка с джемом. Сливочное масло, соус, приправы, сахар, соль, перец: – все было пакетированным. Напитки: чай и сок подавались так же, как и на завтраке. Небольшое количество пассажиров обед пропускали, так как спали. По правилам, кормить отдельно проспавших время обеда пассажиров не предусматривалось.
Для экипажа, второй прием пищи состоял из закусок, а для тех, кто выражал желание, имелся оставшийся ростбиф и отварное мясо, отварной говяжий язык, выпечка, чай, кофе, сок, воды.
Все это время я присматривался и находился рядом на кухне, кое-что мне поручили делать, например, открывать банки с консервами, перестанавливать контейнеры в нишах. В салон для обслуживания пассажиров я не выходил.
После приборки обеденной посуды, до приземления в Новосибирске оставалось чуть более часа. В воздухе мы пробыли уже более  шести часов.
Наконец, зажглось табло «Не курить, пристегнуть ремни» самолет начал снижение. По громкой связи было объявлено о времени прибытия, времени стоянки, температуре воздуха в Новосибирске. Через двадцать минут мы приземлились в аэропорту «Толмачево». Поскольку самолет подлежал обслуживанию, приборке, заправке, чистке туалетов, смене экипажа, то всех пассажиров увезли в аэровокзал.
После того, как самолет покинули пассажиры, в него поднялся сменный экипаж, и началась передача документации, вслед за этим подъехали службы бортпитания, которые забрали  отработанные контейнеры и привезли питание для продолжения рейса. Новое питание уже принимал новый экипаж. Вместе с двумя третьими номерами я спустился по трапу и присутствовал при выдаче багажа и груза, следовавшего до Новосибирска, за прием которых расписались в документах соответствующие службы, затем привезли багаж новых пассажиров, их было очень немного. Вокруг самолета крутилось много технических работников, некоторые из них осматривали самолет, другие занимались заправкой самолета.
Передав все необходимое новому экипажу, мы все вместе – 9 человек, покинули самолет и пешком направились к служебному входу аэровокзала. Затем небольшой автобус доставил нас в служебную гостиницу. Меня поселили в двухместный номер вместе с бортинженером. Всего для нашего экипажа понадобилось пять номеров. По заведенной традиции после того, как мы расположились в номерах, состоялась встреча экипажа, где командир объявил нам о времени принятия следующего эстафетного судна и времени вылета. Вечером в столовой служебной гостиницы мы ужинали, кормили очень хорошо, затем отправились на отдых. Наш вылет планировался в 12 часов местного времени, поэтому, после подъема и водных процедур мы направились к врачам на предполетный осмотр, на котором врач осмотрел каждого из нас, было измерено давление и все было записано в соответствующие журналы, были сделаны отметки в документах полетного задания. Далее был завтрак и за два часа до прибытия нашего самолета мы находились в специальном служебном помещении аэропорта.
По прибытию самолета, нас тут же отвезли к нему на автобусе, где произошла передача самолета и документации, так же как это делали мы вчера.
Самолет заправили, прибрали пылесосами салон, мы подготовились к приему пассажиров, как летевших из Магадана, так и подсевших  в Новосибирске.
Сначала подвезли багаж новых пассажиров, а затем и их самих на большом автобусе. В течение минут десяти – пятнадцати самолет был готов к вылету.
Полет в Москву должен был занять чуть более пяти часов. В Москву, в аэропорт Домодедово прибыли по расписанию в районе 16 часов московского времени. Всего в пути пассажиры провели чуть более 15 часов.

По отработанной схеме, сразу после того, как пассажиры покинули самолет, на его борт поднялся сменный экипаж. Третий номер сдал багаж пассажиров. Затем машина службы бортпитания, забрала использованные контейнеры и кипятильники. Эта же машина привезла питание и кухонные принадлежности для предстоящего полета.
Передача самолета новому экипажу закончилась, а мы отправились на отдых в служебную гостиницу. Вылет обратно был назначен на следующий день на 18 часов. После размещения в гостинице, часть экипажа отправилась в Москву, для того, что бы решить какие-то свои личные задачи. Утром следующего дня все были на месте и в назначенное время, сменив прибывший экипаж, мы вылетели в обратный путь. Весь полет туда и обратно занял чуть более четырех суток.
Путь в Магадан занял такое же время, если считать время самого полета, но был еще один фактор: разница во времени. При полете на восток время прибавлялось. К 14 часам поведенных в пути добавлялись 8 часов поясного времени. Так, вылетев в 18-00, мы прибыли домой на следующие сутки после 15 часов дня.
Прибыв в аэропорт приписки, первый номер написала краткий отчет о проведении мною стажерской практики. Отчет был положительный.
В офисе службы бортпроводников я посмотрел составленный план полетов на предстоящие дни и обнаружил, что через сутки, которые давались мне для отдыха я был поставлен стажером на рейс по маршруту Магадан – Охотск – Николаевск на Амуре – Хабаровск, который выполнял самолет АН-24. Этот пассажирский рейс выполнялся один раз в сутки с эстафетой в Хабаровске.

      Приехав домой, после почти недельного отсутствия, я первым делом включил музыку, завалился на диван.
Лежа  вспомнил события последних дней. Время налета за этот рейс, по моим расчетам, составило 25 часов. Часть из них была ночными. В полете  себя нормально чувствовал, никаких неприятных ощущений: головокружение или что-то еще, во время работы в полете у меня не было. Мне работа нравилась. Я понял, что она не легкая и не простая, но интересная.
Встав и открыв холодильник, я обнаружил, что там пригодного для еды ничего нет, ведь меня не было дома почти пять дней. Пришлось идти в магазин, что бы купить каких-нибудь продуктов для ужина и завтрака.
В магазине купил хлеб, яйца куриные, консервы с тихоокеанской селедкой и горбушей, а так же уже отваренное и замороженное мясо натурального краба. Последнее стоило дорого – 10 рублей за килограмм и бывало редко в продаже. Поэтому купил целый килограмм. Исходил из того, что этот продукт можно положить в морозилку.
Рано утром следующего дня, позавтракав яичницей, произведя скорую и поверхностную уборку в квартире, я отправился на работу. Езда на автобусе до аэропорта занимала минимум час, за  три часа до вылета надо было быть в службе. По расписанию вылет рейса был назначен в 13 часов.

 АН-24
     После прибытия в службу бортпроводников в 10 часов, меня познакомили с моим  наставником. На этот раз это была женщина лет 30, звали её Полина, она достаточно долго уже работала и считалась опытным бортпроводником.
– Эдуард, первым делом мы идем и плотно завтракаем. Дело в том, что на данном рейсе не предусмотрено бортовое питание ни пассажиров, ни экипажа. В самолете отсутствует техника для подогрева еды и кипятильники. Весь полет вместе с посадками займет у нас чуть более пяти часов, так что следующий прием пищи только в Хабаровске. Мой совет, на будущее, бери на этот рейс собой  что-нибудь перекусить и небольшой термос с чаем или кофе.
Мы с Полиной направились в служебную столовую. Зайдя туда, Полина увидела уже сидящих за столом членов нашего экипажа, подошла к ним, поздоровалась и представила меня: «Ребята, сегодня с нами стажер, его зовут Эдуард, прошу любить и жаловать, так что сегодня нас пятеро».
Экипаж оказался молодым. Командир корабля, ему было на вид лет 28, второму пилоту лет 25, бортинженеру примерно так же лет 25. Командир предложил присесть за свободный соседний столик, что мы с Полиной и сделали.
Вскоре подали завтрак, который действительно был сытным и больше походил на обед, но без первых блюд.
После завтрака всем экипажем мы направились на медицинское освидетельствование. Его все прошли успешно, затем Полина получила аптечку с набором самых необходимых препаратов для оказания первичной помощи.
– Аптечку после окончания полета нужно сдать обратно, – предупредила она меня.
После этого мы с Полиной, не торопясь, направились на летное поле, а экипаж пошел за получением  полетного задания и предполетного инструктажа.
Наш самолет АН-24 стоял на дальней стоянке, около него возились двое  техников. Самолет был открыт, мы поднялись по приставному трапу. Полина провела меня по самолету, при этом рассказывая о назначении оборудования.

Первым она мне показала грузовой отсек, находящийся прямо перед кабиной пилотов. Вдоль прохода слева были багажные полки, справа свободное место для размещения багажа. Везде имелись крепежные сетки. Полина пояснила, что в случае перевозки крупных грузов, полки очень быстро убираются. Так же она меня проинструктировала, что основной груз и багаж пассажиров, размещается в этом грузовом отсеке. Кабина пилотов имела дверь, которая во время полета была закрыта. Между багажным отделением и салоном была размещена штора.
В пассажирском салоне 44 кресла, это была наиболее удобная компоновка, дававшая пассажирам больше места между креслами. В конце правого ряда кресел, была устроен так называемый буфет, в котором не было оборудования для разогрева пищи, но был маленький столик, под который можно было поместить один стандартный контейнер цеха бортового питания. Для этого рейса в нем находились чашки для питья, конфеты-леденцы, гигиенические пакеты. Питье привозили отдельно в пластиковых ящиках, как правило, это была минеральная вода и лимонад. Всего 40 бутылок. Ящики с водой ставились в  гардеробе. В хвосте самолета находился тамбур, в который входили и выходили пассажиры, там же располагался туалет. За тамбуром был оборудован гардероб, где можно было оставить ручную кладь, которая не помещалась на верхних полках. Вход и выход из самолета на стоянке осуществлялся со своего складного металлического трапа, который закреплялся в тамбуре и путешествовал вместе с самолетом. Полина показала мне устройство для передачи сообщений по громкой связи, а так же устройство для переговоров с экипажем.
Она так же рассказала мне, что в основном на этих самолетах работают молодые экипажи, с которыми совсем не трудно находить общий язык, Пассажиры, как правило, на этих рейсах не притязательные простые люди. Сам рейс довольно удобный, так как проходит в дневное время, разница во времени с Хабаровском всего один час и это не сбивает биологического цикла. Авиа профилакторий, в котором проживают экипажи во время отдыха в Хабаровске вполне приличный, кормят хорошо. Этот рейс хорош особенно весной и летом. Дело в том, что Хабаровск находится на 1500 км. южнее Магадана, лето там жаркое, а поэтому там вырастает и клубника и фрукты, а особенно славятся хабаровские помидоры. Они грунтовые, крупные и сладкие. В сезон за 5 рублей можно было купить целое ведро, а это 7-8 килограмм. Помидоры и другие овощи, а также фрукты и дары сибирских лесов приносят прямо к профилакторию, этот бизнес у местных налажен.

Сам полет с тремя посадками. Первая примерно через 50 минут лёта – в Охотске, стоянка там минут тридцать, там нет дозаправки, затем через 1 час и 50 минут посадка в Николаевске на Амуре, там стоянка тоже минут 30-40 и заправка, потом последний перелет 1 час 40 минут до Хабаровска. Всего полетного времени порядка 5 часов.
Полина закончила ознакомление меня с самолетом, к этому времени к самолету подвезли «бортпитание»: конфеты, воду и посуду. Вскоре подошел и экипаж. Командир обошел и осмотрел  весь самолет, проверил крепление установленного трапа. Время подходило все ближе к вылету. Привезли багаж, который загрузили через левый люк самолета. Сначала загрузили багаж до Хабаровска, затем багаж до Николаевска на Амуре, затем багаж до Охотска. Из 40 пассажиров, которые были заявлены на полет, до Хабаровска летело, 32, так что багажа пассажиров, летящих до промежуточных аэропортов, было совсем немного.  Полина расписалась в документах, и багаж закрепили на полках. Затем подвезли почту, её было не много, её удалось разложить на отдельной полке в соответствии с пунктами назначения. Крупных грузов для перевозки не было.
Командир и второй пилот прошли в кабину, у входа самолета остался бортинженер. От здания аэровокзала отошел автобус и начал приближаться к нам. Везли пассажиров.

     Полина вошла в салон, мне поручила контролировать посадку при помощи сбора посадочных талонов у входа. Бортинженер так же остался у входа. Пассажиры начали входить в самолет, при этом бортинженер не допускал нахождение на трапе даже двух человек. Вскоре пассажиры были в самолете и заняли свои места. Представитель службы перевозок пересчитала пассажиров, убедилась, что все летят по направлению Магадан – Охотск – Николаевск на Амуре – Хабаровск, затем забрала посадочные талоны и уехала. Бортинженер поднялся в самолет последним, сложил трап, втянул его в самолет и расположил в отведенном месте, закрепил его, закрыл дверь и прошел в кабину экипажа.
Уже через минуту экипаж начал запускать двигатели. В это время  Полина  раздала пассажирам конфеты и проверила, все ли из них пристегнулись ремнями. Затем она по громкой связи обратилась к пассажирам: «Уважаемые пассажиры, компания Аэрофлот благодарит вас, за то, что вы воспользовались её услугами. Наш самолет выполняет рейс по маршруту Магадан – Охотск – Николаевск на Амуре – Хабаровск. Командир корабля, пилот 2 класса Сидоров Николай. Время в пути до Хабаровска – 5 часов 30 минут. Через 1 час полета мы совершим посадку в аэропорту Охотска. Сейчас проверьте, пожалуйста, пристегнуты ли вы ремнями, во время взлета воздержитесь от курения, приятного пути».
К этому времени самолет вырулил на взлетную полосу, поскольку ему нужно было совсем немного расстояния для разбега и взлета, сразу без остановки начал разбег. И вот самолет в воздухе.

Прошло чуть более получаса, и Полина опять обратилась к пассажирам с информацией о том, что наш самолет приступил к снижению и через двадцать минут прибудет в аэропорт Охотска. Она попросила всех пассажиров пристегнуть ремни.
Самолет при заходе на посадку слегка поболтало, и мы приземлились. Я впервые увидел, что полоса, по которой мы катились, была грунтовой, но сверху покрытой металлическими листами с отверстиями. Подрулив к аэропорту, самолет остановился на стоянке и выключил двигатели. Дождавшись, когда лопасти перестали вращаться, бортинженер вышел и прошел через салон к двери, открыл её, установил трап. Полина пригласила пассажиров следующих до Охотска, выйти из самолета. Остальных пассажиров попросила оставаться на местах, так как стоянка будет недолгой.
Бортинженер, выйдя первым из самолета, подошел к багажному люку, открыл его, мы с Полиной подали из самолета прямо пассажирам в руки их багаж. Получив его, они пешком направились к аэропорту. Кроме нас в аэропорту не было ни одного самолета. Через несколько минут к самолету подъехала аэропортовская «Буханка», которая подвезла двух пассажиров, которые летели до Хабаровска. Багажа у них не было, кроме ручной клади. Полина проверила у них билеты, в этом аэропорту не выдавали посадочных талонов, и усадила на свободные места. Бортинженер убрал трап, закрыл дверь и уже минут через 10 мы  были в воздухе.
После взлета, некоторые из пассажиров попросили воды, Полина открыла воду, разлила её в пластиковые чашки, и предложила воду пассажирам.
Полет до Николаевска на Амуре проходил очень ровно, Полина объявила по громкой связи, что мы летим на высоте 6800 метров, наша скорость 460 км. в час, температура за бортом минус 32 градуса. Расчетное время прибытия в аэропорт Николаевск на Амуре через 1 час.
Точно в обещанное время самолет приземлился в аэропорту Николаевска на Амуре.

Полина объявила по громкой связи: Уважаемые пассажиры! Наш самолет произвел посадку в аэропорту Николаевска на Амуре, температура воздуха в городе –  плюс 10 градусов. Всех пассажиров просим проследовать на автобусе в здание аэровокзала. Для транзитных пассажиров стоянка в аэропорту 1 час. Пожалуйста, внимательно слушайте объявления о посадке, будьте внимательны и не опаздывайте. Пассажиры, следующие до Николаевска на Амуре, смогут получить свой багаж в аэропорту».
Здесь действовал большой по региональным меркам аэропорт, нам предстояла заправка, поэтому всех пассажиров посадили в автобус и доставили в здание аэровокзала, где в буфете можно было и перекусить, для тех, кому это было необходимо.
К самолету подъехал автозаправщик и под присмотром бортинженера, началась заправка. Экипаж присутствовал  у самолета. Вслед за заправщиком подъехала машина службы перевозок, на которую мы загрузили багаж пассажиров, для которых этот город был пунктом назначения. На этой же машине привези багаж пассажиров, которые отправятся с нами в путь до Хабаровска.
Уже через 45 минут мы услышали объявление по громкой связи аэропорта, что объявляется посадка на самолет, следующий по маршруту Магадан – Охотск – Николаевск на Амуре – Хабаровск.
Вскоре к самолету подъехал автобус с пассажирами в сопровождении дежурной отдела перевозок. Пассажиры заняли свои места, бортинженер закрыл входную дверь.
Уже через пятнадцать минут мы встали на курс Хабаровск. Через 1 час и 40 минут наш самолет приземлился в большом международном аэропорту Хабаровска.

Высадив с Полиной пассажиров, проверив салон на предмет забытых вещей, мы встретили сменный экипаж: три пилота и бортпроводница. Самолет уже окружили техники, заправщик, бригада уборки салона и машина по изъятию содержимого туалета, затем прибыл и  автомобиль службы бортового питания, который привез воду, лимонад и конфеты карамель. Все происходило как обычно по отлаженному порядку.
Попрощавшись с экипажем, который принял прибывший самолет, мы направились пешком в профилакторий. Мне встреча с аэропортом Хабаровска навеяла воспоминания, когда я, будучи еще подростком, в 14 лет впервые прилетел сюда на самолете ТУ – 104, где пересел на самолет ИЛ-18 и впервые добрался до Магадана.
Аэропорт за это время изменился, на стоянках стояло много самолетов, он стал международным.  Особенно выделялся своими размерами красавец  ТУ-114, на котором теперь из Хабаровска можно было долететь до Москвы без посадок за 9 часов.
    Профилакторий Хабаровска был вполне приличным,  нас расселили по 2 человека. Я поселился в номере вместе с бортинженером.
Обратный путь до Магадана прошел ровно, без происшествий и задержек. Уже на следующий день поздно вечером наш самолет прибыл в аэропорт «Сокол». У меня, согласно плану полетов было два дня выходных.

Через двое суток я стоял в плане, на 14 часов, как стажер, но уже на рейс, выполняемый самолетом АН-12 по маршруту Магадан – Красноярск – Москва.

     Поздно вечером, приехав домой, где отсутствовал трое суток, в почтовом ящике нашел уведомлении о том, что мне пришла посылка, которую нужно было получить на почте.
На следующий день, утром, получив посылку, я обнаружил в ней  пять дисков с новыми исполнителями: это были пластинки группы Led Zeppelin, Led Zeppelin II, Deep Purple, Uriah Heep,  Beatles – «Оркестр Клуба одиноких сердец сержанта Пеппера».Новые диски, конечно не бесплатно, присылал мне приятель с другого конца страны из Латвии, из города Лиепаи.

Я был рад, что у меня  есть время для прослушивания этих новых для меня пластинок, чем я с удовольствием и занялся дома.

 

АН-12
    Два дня отдыха прошли незаметно, были заняты прослушиванием новых дисков и домашними делами и вот я снова в дороге в аэропорт «Сокол».
На этот раз в службе бортпроводников меня поручили Павлу, он уже три года летал в основном на транспортных самолетах АН-12. Это был парень 28 лет, женатый, во всяком случае, на его руке имелось обручальное кольцо.  Он был невысокого роста, чуть выше меня, правда, покрепче меня в плечах. Пройдя медицинский осмотр, затем пообедав в столовой для летного состава, мы направились в комнату предполетной подготовки. Там с Павлом познакомились с планом загрузки самолета. Это был «почтовый рейс», отправителем всего груза была почта СССР. Весь груз следовал до Москвы. Вес груза составлял около 8 тон, это было 1200 отправлений, в основном посылки. Павел показал мне распечатанный документ, который определял центровку самолета и план размещения груза в грузовом отсеке.  Здесь же он меня познакомил с экипажем, который так же  занимался подготовкой к полету. Экипаж этого самолета состоял из командира корабля, второго пилота, бортинженера, радиста и штурмана. Представив меня экипажу, мы с Павлом направились на летное поле для осмотра и подготовки самолета к погрузке.
Самолет стоял на стоянке с уже открытыми задними створками. Мы поднялись через приставленную к входной двери лестницу. Грузовая кабина самолета показалась мне огромной, возможно потому, что она была пуста.

– Давай пройдемся и тебе покажу все, что ты изучал теоретически, – сказал Павел.
Открыв дверь в перегородке, мы вошли в кабину экипажа.
– Эта кабина является герметичной во время полета. В двери есть иллюминатор, через который можно наблюдать за грузом во время полета. Справа, как видишь, это туалет, затем твой рабочий блок: мини буфет, в котором есть столик, под которым место для контейнера, здесь же кипятильник и портативная плитка для разогрева пищи в судках, – говорил Павел, показывая мне оборудование.

Все это находилось в достаточно большом купе, по меркам самолета. В купе также находились с одной стороны вдоль борта две полки для сна. С другой стороны стол и четыре кресла, расположенные напротив друг друга, наверху находились полки для размещения багажа. В носовой части самолета располагалась кабина пилотов.

• Как обычно слева – командир корабля, справа – второй пилот, посередине бортинженер, сбоку при проходе к креслу командира – радист и внизу кабины в застекленном обтекателе – штурман, – пояснил Павел.

Затем мы вернулись в грузовую кабину, и Павел продолжил рассказывать и демонстрировать оборудование.
– Средняя часть фюзеляжа не герметична, в ней находится грузовая кабина. Пол среднего отсека является одним из основных силовых агрегатов фюзеляжа. На полу имеются гнёзда со швартовочными узлами. Под полом расположен отсек главных стоек шасси, переднее и заднее багажные помещения. Для доступа в багажные помещения имеются люки в полу и в правом борту фюзеляжа. В грузовой кабине есть 3 аварийных люка, два на левом борту и один на правом. В хвостовом отсеке расположен грузовой трёхстворчатый люк, две передние створки открываются внутрь к бортам, а задняя створка – открывается вверх к потолку. На створках имеются ступеньки для прохода к заднему туалету и в кормовую кабину через переходные настилы, все это ты увидишь, когда створки будут закрыты, как только взлетим, у нас будет время для осмотра груза, и мы сходим с тобой в кабину радиста стрелка.
Обрати внимание на то, что при погрузке любой техники, да и вообще при любой погрузке, необходимо устанавливать заднюю пяту. Это необходимо для недопущения нарушения центровки самолета и его опрокидывания назад при  въезде или загрузке крупнотоннажного груза, например автомобиля или трактора.  Вот она, – показал на нее, Павел. – Загрузка Ан-12 несамоходной техникой и грузами выполняем по трапам бортовыми лебедками, с выносными пультами дистанционного управления, с ними можно работать с любого удобного места. На некоторых наших самолетах имеется кран-балка грузоподъемностью 2,8 тонны она, перемещаются по потолочным монорельсам. Грузовая кабина не является герметичной, но в ней можно поддерживать необходимую температуру, если груз нельзя морозить. На левом борту расположена входная дверь. В грузовой кабине есть 3 аварийных люка, два на левом борту и один на правом.
Затем Павел показал мне лежавшие по бокам специальные сетки, а так же специальные тросы для крепления груза. Особенно он остановился и подробно объяснил и показал  специальные замки, с подтягивающими устройствами и механизмами. После первичного закрепления, всегда дополнительно проверяем, надежно ли затянуты троса и сетки, чтобы не было свободного хода у крепежа. Это чрезвычайно важно для безопасности полета. Смещение плохо закрепленного груза в полете – верная катастрофа.
– А в случае, если мы прилетели на аэродром, на котором нет централизованного подключения к электропитанию или машин для запуска двигателей, как двигатели запускаются на нашем самолете? – задал я вопрос Павлу.
– Двигатели запускаются стартёр-генераторами (СТГ), которые могут использовать как электричество аккумуляторов, так и  вырабатываемое турбогенератором ТГ-16 с генератором постоянного тока. Так что запустить двигатели самостоятельно экипаж имеет возможность всегда, ответил Павел.
К самолету подъехали две крытых грузовых машины с эмблемой почты.
– Ну, вот и груз привезли. Главная сейчас задача принять груз точно по счету. Если теряется посылка после того как ты ошибся, но подписал документы, возмещение ущерба из твоей зарплаты. Я для этих целей специально приобрел импортную мини счетную машинку.
Павел достал из кармана прибор, который был не больше двух спичечных коробков. У прибора сбоку выступал рычаг, а на лицевой поверхности имелось окно с цифрами. При нажатии на рычаг на табло прибавлялась 1 цифра. Всего было четыре разряда, значит, считать можно было до 9999.
– Советую приобрести, эту механическую машинку, так как при загрузке большого числа груза навалом, без контейнеров, очень легко ошибиться и залететь на деньги. Её выпускают в ГДР.
– Понял, ответил я, обязательно попрошу ребят в Москве, у которых есть связи, что бы достали такой прибор.
Первая машина подъехала вплотную к задней рампе и трое грузчиков начали носить посылки в переднюю часть грузовой кабины и укладывать их строго по центру, оставляя проходы не менее метра с каждой стороны от  бортов. Посылки были разные и в картонных и в фанерных ящиках и в мягкой обшивке. Поднимая уровень погруженных посылок на высоту примерно полутора метров, загрузка продвигалась к хвосту самолета. Павел при этом внимательно следил за формированием блоков погрузки и считал количество. При формировании первого блока, он отделил его крепежной сеткой, записал показания количества и затем погрузка продолжалась. Всего образовалось три таких блока. Загрузка была закончена. Взяв документы, и сверив свои подсчеты, Павел сказал: «Все точно, как в аптеке».
Затем, под руководством Павла, грузчики, а это были грузчики аэропорта, накинули на образовавшиеся блоки крепежные сетки и закрепили их, предварительно натянув, специальными замками к швартовочным узлам.
Мы с Павлом обошли все крепежные узлы и проверили правильность крепежа и натяжение сеток.
– Все погрузка завершена. На сегодня все прошло ровно, спокойно и быстро, сумели сэкономить время, но уйти уже не придется, так как теперь за груз отвечаю я, затем, когда сам будешь летать, отвечать будешь ты. Будем здесь на самолете ждать цех бортпитания.
Примерно через полчаса подъехала машина бортового питания  и выгрузила нам контейнер с едой и контейнер с посудой.
Мы с Павлом проверили содержимое контейнеров, после чего он подписал документы.
– Что у нас  для питания на 7 человек? – задал вопрос Павел и прочитал записи в накладных: Отварная говядина порционная, картофельное пюре, огурцы, помидоры маринованные венгерские, компот из персиков консервированный, хлеб, булки сдобные с джемом, вода газированная, чай, кофе. Кормить до Красноярска будем один раз, ну а чай кофе по требованию. Ну, вот у нас все, я думаю, что скоро и экипаж подойдет.
Действительно минут через 20 к самолету подошел экипаж. Командир корабля вместе с бортинженером обошли самолет  и внимательно его осмотрели, затем по команде бортинженера, техник наземного обслуживания показал взятые из баков в специальные стеклянные емкости пробы горючего, которое визуально проверил и командир, и бортинженер. Экипаж поднялся в самолет, командир и бортинженер внимательно осмотрели размещенный в грузовой кабине груз, проверили его крепление, после чего, Павел передал документы на груз командиру, и доложил ему, что по нашей части к полету все готово.
Экипаж занял свои места и начал переговоры  на предмет получения разрешения для запуска двигателей. Для контроля запуска двигателей перед самолетом стоял с подключенной фурнитурой для связи с экипажем наземный техник. В это время Павел взял с полки фурнитуру: шлем со встроенными наушниками и микрофоном, одел её и, выйдя в грузовую кабину, встал у входной двери. Я последовал за ним. После того, как было получено разрешение на запуск двигателя, по служебной связи Павлу была передана команда на уборку трапа и закрытие двери, что он и сделал, закрепив трап в отведенном для него месте.
Начался поэтапный запуск двигателей. После запуска двух двигателей, мы с Павлом прошли в хвост самолета, Павел доложил, что готов к наблюдению за закрытием створок и что в грузовой кабине нет посторонних людей. Створки плавно закрылись, мы с Павлом,  отключив его шлем, зашли в кабину экипажа. К этому времени были запущены все двигатели, и самолет плавно двинулся по рулежным дорожкам в сторону ВПП (взлетно-посадочная полоса). Шум двигателей в кабине был достаточно сильный, значительно громче, чем в пассажирском ИЛ-18.
Вырулив на взлетную полосу, самолет остановился, затем проверил каждый двигатель на взлетном режиме, затем все двигатели были приведены на взлетный режим, шум в самолете стал очень сильным, по  самолету волнами пробегала вибрация. Но вот у напрягшегося самолета были отпущены тормоза и он, очень нехотя сначала, но потом все быстрее и быстрее набирая скорость, чувствуя при этом неровности ВПП разбежался, оторвался от земли и довольно резко начал набирать высоту. Мы с Павлом сидели в креслах и наблюдали за взлетом в иллюминаторы.

Сразу после взлета были убраны шасси, самолет стал вести себя спокойнее, почувствовалось дополнительное ускорение. Вскоре были убраны и закрылки, двигатели были переведены в нормальный режим, шум в кабине и вибрация заметно снизились, но взлет все еще продолжался.
– Пойдем, проверим, как ведет себя груз после взлета, – сказал Павел, мы встали и, открыв дверь в грузовую кабину, прошли в неё. Мы обошли весь груз со всех сторон, никаких смещений или протечек мы не обнаружили, поэтому вернулись в кабину, Павел зашел к пилотам и доложил, что все в порядке. После этого пилоты начали процесс герметизации кабины.
Вернувшись, он сказал: “Время в пути 6 часов 20 минут, так что прибудем в Красноярск по местному времени вечером. Все будут пить чай. Он тут же включил кипятильник, затем достал из своей сумки пачку индийского чая «Три слона», при этом сказал, что с этим экипажем есть договоренность о том, что чай должен быть хороший, а не то грузинское дерьмо, что дает цех бортпитания. У них кроме грузинского чая, другого не бывает, а его не стоит заваривать и тратить на него воду. Сено заварить, вкуснее будет. Так что имей в виду, что если у тебя в запасе будет 5-10 пачек хорошего чая, пилоты будут тебе благодарны. Стоит он не дорого, так что не разоришься.
     Вскоре после того как мы вышли на эшелон в 7800 метров, мы подали пилотам чай, затем и сами выпили по чашке, а я так две.
После трех часов полета, командир  передал просьбу о том, что можно кормить экипаж. Это означало, что весь экипаж на своих местах принимает пищу, за исключением командира. И только после того, как все закончат обедать, еда будет подана командиру.
Я внимательно наблюдал, как Павел быстро и привычно орудовал на маленькой кухоньке. Он разогрел мясо и картофельное пюре. Пока продукты разогревались, он произвел сервировку четырех подносов. Разогретая еда была выложена на пластиковые тарелки, и на подносе обед передавался в кабину. Уже через двадцать минут мы кормили командира. Затем по желанию, членам экипажа был подан кому компот, кому чай, кому кофе. Только после этого мы с Павлом накрыли стол для себя. В этом смысле нам было значительно удобнее. У нас в распоряжении были и кресла и стол.
Конечно, за время полета все члены экипажа выходили в наш отсек, поскольку посещали туалет, а бортинженер, даже присел за наш столик и покурил за ним. В этом экипаже все мужчины были курящими. Вентиляция в самолете работала очень хорошо, поэтому это никого не напрягало.
Незаметно прошло основное время перелета. Самолет начал снижение. Заход на посадку, приземление было выполнено точно, мы мягко коснулись ВПП и минут через 7 наш самолет вырулил на стоянку и остановился.
Павел открыл дверь самолета, и мы вместе с экипажем покинули самолет, при этом Павел закрыл входную дверь самолета ключом. Пешком мы направились в профилакторий. Местное время на часах  9 вечера. Мы с Павлом сходили в столовую при профилактории, а затем отправились в двухместный номер для отдыха. У нас было 7 часов для сна.
Утром Павел разбудил меня и мы после прохождения медицинского контроля и завтрака пошли к самолету. До времени вылета оставалось полтора часа. Открыв самолет и проверив, что с нашим грузом все в порядке, мы были готовы к приему бортового питания. Вокруг самолета начали появляться люди, вскоре приехал заправщик, а за ним привезли бортовое питание. Специальная машина обслужила туалет.
За сорок пять минут до вылета появился и экипаж. Все повторилось, так же как и в порту приписки, что касается предполетной подготовки самолета. Затем запуск двигателей, движение по рулежным дорожкам, ВПП и взлет. И вот мы опять в воздухе.
От Красноярска до Москвы расчетное время в полете было обозначено в 6 часов 50 минут. Аэропорт прибытия – Домодедово.
И вот мы в Домодедово. Стоянка самолета была естественно вдалеке от аэровокзала, рядом с промышленными складами. Экипаж после приземления ушел и только через два часа вернулся уже со сменным экипажем. За это время мы с Павлом сдали весь наш груз представителю почты, документы были подписаны, так как все оказалось в порядке. Сдав машину новому экипаж, мы направились к служебному выходу и рейсовым автобусом добрались до  профилактория (гостиницы), где нам предстояло провести двое суток, дожидаясь прилета самолета. Как мне рассказал Павел, почте Магаданской области хватало двух рейсов в неделю для перевозки посылок в обе стороны. Эти рейсы работали стабильно. Они были не самыми выгодными по налету, но их не чурались потому, что за двое суток ожидания в Москве можно было решить много вопросов, связанных с доставанием разнообразного дефицита, поскольку Москва снабжалась значительно лучше. У многих уже были и наработанные связи. Так что нужно было только приехать и забрать заказанные товары. Как объяснил мне Павел, рассчитывать на то, что можно провезти с собой 100 или 200 килограмм товаров – этого никто не позволит, на этот счет были строгие инструкции. Но закупить разных товаров от хороших конфет, обуви или одежды, для себя и родственников, и привезти с собой, не возбранялось.
Устроившись в гостинице, командир объявил нам дату вылета, крайнее время прибытия в гостиницу перед вылетом и мы были свободны. Павел тут же уехал по своим делам. Я решил позвонить своему приятелю Анатолию, мне удалось связаться с ним и мы договорились, что я приеду к нему с ночевкой. В этом случае я обязательно должен был проинформировать командира о том, где я буду находиться и указать телефон, если таковой имелся. Я это конечно сделал, и отправился в гости.
     Приехал я к нему уже поздно вечером. Не скрою, он был очень удивлен, увидев меня в летной форме. Пришлось, несмотря на поздний вечер, рассказать ему мою историю ухода в академический отпуск, устройство на работу бортпроводником. За разговором  мы пили чай, выпили по несколько рюмок коньяка, а затем легли спать. На следующий день с утра мы уехали в город, Толик  на учебу в институт, я решил побегать по магазинам, что бы купить для мамы хороших конфет и может быть чего-нибудь для предстоящего празднования через пару месяцев нового года.  С Толиком договорились, что в 14 часов встретимся с ним около центрального входа возле его института.
Поход в магазины был весьма удачным, правда, везде были очереди. Но мне удалось купить килограмм пять хороших конфет, плюс ко всему мне удалось приобрести пять больших по 100 грамм пачек индийского чая «Со слоном».
Встретившись с Анатолием, мы отправились к нему домой, где устроили отличный обед с домашним борщом, ну и, конечно, очень многое обговорили о жизни и о возможных полезных контактах, в связи с тем, что я работаю в авиации. Он как раз планировал отправить маме посылку, а тут появилась прекрасная оказия. Договорились, что будем держать связь по телефону, что для меня было несколько неудобным, поскольку дома телефона не было. Однако, в аэропорту было достаточно междугородных автоматов, так что можно было в Москву позвонить относительно просто. На вечер Анатолий заказал по телефону такси и я, забрав свои покупки и передачу для мамы Толика, отправился в гостиницу. На следующее утро, на завтраке я доложил командиру, что прибыл вчера вечером, что здоров, происшествий не случилось.
Обратный путь в Магадан был зеркальным. Мы так же везли почту, с той же посадкой в Красноярске.
Закончив рейс, посмотрев план полетов и узнав, что у меня полтора дня свободных, я поблагодарил Павла за то, что он так серьезно мне все рассказал и показал во время совместной работы. Я понял одну важную вещь, что мне предстоит еще очень многое узнать и научиться для качественной работы в должности бортового оператора. Кстати, слово стюард или бортпроводник, среди экипажей АН-12 использовалось крайне редко.
Мне передали, что меня хочет видеть руководитель нашей службы Тамара Ивановна. Не откладывая её просьбу, я направился к ней. Пришлось немного подождать, так как у неё в кабинете находились руководители отдела перевозок, было слышно, что они о чем то спорили. Вскоре они вышли, я зашел к начальнику.
– Эдуард, добрый день, как дела?
-Все нормально Тамара Ивановна.
– Мне доложили те, кто работал с тобой, у тебя все нормально и нареканий нет. Это меня радует. Но у меня в службе проблема. У нас очень много сейчас рейсов на АН-12, в основном по доставке продуктов питания в отдаленные заполярные районы, в том числе и для наших военных. У меня не хватает бортпроводников,  летчики транспортной авиации говорят  – бортовых операторов. Я приняла решение рискнуть и поставить тебя в самостоятельный полет. Полетите в Узбекистан, в Ташкент. Туда повезете замороженную красную рыбу. Оттуда виноград на мыс Шмидта для летчиков. Это не сложные для крепления грузы. Но я тебе выдам на руки и очень прошу в свободное время в полете и на отдыхе, проштудируй «Инструкцию по погрузке, выгрузке, и перевозке грузов на самолетах Ан-12 в гражданской авиации” от 27.02.68 г. Инструкция большая на 80 страниц. Там же и приложения и схемы. У меня один экземпляр, прошу отнестись бережно.
Татьяна Ивановна вынула из ящика стола  инструкцию в переплете и передала мне.
Поскольку у меня были гостинцы для мамы, я решил сразу же из аэропорта ехать к ней в поселок с названием Палатка, тем более, что надо было передать посылку маме Толика.

     К маме я приехал уже вечером, она была дома. Встретила меня радостно и долго любовалась мной и летной формой. В доме оказался мужчина, она представила его как Серго. Он действительно был с чертами лица, свойственным грузинам. Это был мужчина лет 50, худой и высокий, с огромными руками  на которых выступали крупные вены. После знакомства, он вышел и занялся какими-то делами. Я передал маме подарок: набор разных конфет, которые мне удалось достать в Москве, а так же несколько пачек индийского чая. Затем я передал ей посылку, которую мне передал Анатолий, что бы она в удобное время передала её маме Анатолия.
Мама много меня расспрашивала о работе, о том, не опасна ли она не только потому, что это авиация и бывают катастрофы, но и потому, что мне приходится долгое время работать в полетах, а это пониженное давление в самолете. Я ей привел пример, что возможность погибнуть в автоаварии, во много раз выше, чем погибнуть в авиакатастрофе. Мне пришлось успокаивать маму и в том, что мои планы по продолжению образования не изменились.
Затем она мне рассказала, что с Серго они решили жить вместе, при этом никакого брака не регистрировать. Она рассказала мне, что он очень трудолюбив, и вынослив, поэтому с ним ей сейчас не страшны те нагрузки, которые связаны с теплицами и поездками в Магадан. Она так же мне сказала, что буквально вчера ей удалось отправить в город два больших чемодана с последними, снятыми с кустов еще полторы недели назад помидорами, готовясь, таким образом, к воскресной продаже. На этом сезон этого года будет закрыт. Помидоры  я разложила под диваном, что бы они находились в темном месте.
Мама так же похвалилась, что ей удалось выбить у связистов установку телефона. Она показала на, скромно пристроившийся на стене, простенький аппарат, который я и не приметил. Так что мне теперь можно звонить домой.
– Я в Магадан не планирую ехать в этот раз, поскольку завтра вечером у меня опять вылет и рейс будет очень длинным и сложным. Кроме того, я уже полечу самостоятельно, без напарника. Полет будет с тремя остановками на отдых, поэтому все вместе займет  дней пять.
– Так мы с тобой можем завтра сходить вместе к маме Анатолия и предать ей посылку, кроме того ты с ней поговоришь, ведь ты с Толиком виделся несколько дней назад, а она уже почти год его не видела.
– Хорошо, давай сделаем так, ответил я, при этом понял, что маме хотелось показать меня  в форме.
На следующий день,  мы отправились к маме Толика на её работу. Она работала все так же заведующей детским садиком, приняла нас в кабинете. Я ей передал посылку от сына, она было очень благодарна, долго расспрашивала как там сын, не похудел ли, как у него учеба, где и как сейчас живет. Вскоре нам принесли чай и сдобные булочки.
Распрощавшись с ней, мы с мамой пошли к автовокзалу и вскоре я уехал на «Сокол».
     Прибыв в аэропорт несколько раньше, чем требовалось, я нашел свободный столик в комнате подготовки к полетам и принялся читать инструкцию. Да, во время  так называемого обучения, вопросы эти уже освещались, но я понял, читая инструкцию, насколько все серьезно и насколько нужно быть подготовленным, чтобы не подвести экипаж и не навредить делу.

 Мыс Шмидта
     В назначенное время я пошел на предполетную проверку  к медикам, где и встретился со своим экипажем. Знакомиться пришлось самому. Никто из экипажа ранее мне знаком не был. Затем всем экипажем мы пошли в столовую, после чего в комнату подготовки к полетам, где я получил все данные о грузе. Это были 10 тон свежезамороженной рыбы сорта Кижуч, упакованные в коробки по 12 кг., которую нужно было доставить в Ташкент.  Особенностью данного рейса было то, что во время полета и стоянок нужно было обеспечивать температуру, исключающую оттаивание продукта. Поэтому рейс был составлен так: Магадан – Братск – Ташкент. Всего летного времени чуть более 8 часов, что немного перекрывало медицинскую  норму полетного времени в сутки без отдыха. В крайних случаях это делать позволялось.
Расчетное время прибытия, в Ташкент по местному времени с условием часовой стоянки в Братске для дозаправки – 7 часов утра.

До загрузки самолета оставался еще час, и у меня возникла мысль: привезти ташкентским родственникам дальневосточной рыбки. Особенно мне хотелось увидеться с братом Виктором, который полгода назад вернулся со срочной службы. Ему «повезло» он попал как раз во время ввода наших войск в Чехословакию, но для него всё обошлось благополучно. Я очень соскучился по нему. 

Приняв такое решение, бегом побежал в службу перевозок, нашел там ответственных за погрузку на мой рейс и предложил мне продать одну коробку мороженой рыбы, поскольку отправка рыбы была и по другим адресам. Ребята повертели носом, но потом согласились за 10 рублей добавить к грузу одну коробку рыбы. Согласовав это и заплатив денег, тут же направился  на почту в аэровокзале и заказал срочный разговор с Ташкентом. В Ташкенте в это время было утро. Для того, что бы разговор состоялся, я позвонил  на работу  тёте Лизе. Попал на неё. Быстро  под запись передал её информацию о нашем рейсе: дату, время прибытия и номер, а также информацию, что это не пассажирский рейс и о его прибытии никто не будет объявлять по громкой связи. Я попросил Лизу, что бы Виктор был в аэропорту с машиной не позднее 8 утра и ждал меня на входе в аэропорт. Лиза пыталась задать какие-то вопросы, но я сказал, что я расскажу все во время встречи.  Залетев на склад столовой, я выпросил у грузчиков свободный мешок, а в киоске аэропорта купил продававшийся набор для багажа в виде ремней с застежками и ручкой для переноски. На все у меня ушло не более 40 минут, после чего я направился к стоянке нашего самолета.
Осмотрев грузовую кабину, проверив наличие и состояние сеток для крепления, я стал ожидать прибытия груза. За час до отлета к самолету подъехало два рефрижератора, началась погрузка ящиков с рыбой. Их оказалось 850 штук. Через  минут тридцать группа грузчиков справилась с задачей и под моим руководством закрепила груз сетками. Затем ко мне подошел их старший и вручил ящик с рыбой, при этом сказал, что они послали мне не кижуча, а нерку. Я знал, что нерка еще ценнее и вкуснее, поэтому с удовольствием принял коробку с рыбой и поставил её в самом начале  грузовой кабины. Тут же подъехала машина бортового питания, которая привезла контейнеры с питанием. В Братске планировалась только дозаправка, поэтому все питание до Ташкента было подготовлено нашим цехом. Быстро проверив все и разместив  где положено, я занялся упаковкой своего груза: на коробку с рыбой натянул мешок и обвязал его купленным креплением. Получилось отлично, почти как чемодан с ручкой. О том, что я везу ручную кладь,  я предупредил командира, на что он мне ответил: «Мог и не предупреждать, по закону 20 кг.  имеешь право везти».
Пристроив свою ручную кладь в грузовой кабине, я приступил к подготовке к полету. Еще раз проверил крепление груза, доложил командиру и предал документы на груз для проверки веса.
После запуска двигателей и, закрытия задних створок, самолет двинулся в сторону ВПП и вскоре мы взлетели. Экипаж я напоил чаем, причем заварил припасенный индийский. Это было замечено, командир спросил: «А что за чай у тебя?»
– Индийский, грузинский же пить невозможно, сено-солома, – ответил я.
– Молодец! Спасибо от экипажа. Мы тут посоветовались, давай начинай нас кормить. Второго пилота последним.
– Понял, приступаю, думаю, что минут через двадцать обед будет готов.
Обед для экипажа включал в себя: консервированный салат овощной, говядина тушеная, гречневая каша, булка сдобная, сок персиковый, хлеб. Я быстро справился с сервировкой, к этому времени разогрелась говядина и каша.
Вскоре обед был закончен, и у меня появилось время немного передохнуть. Я присел в кресло у иллюминатора и стал разглядывать нескончаемое море тайги, медленно проплывающее под самолетом. Время шло к вечеру. Предстоящая ночь понемногу нагоняла нас с востока.
Я почувствовал, что мы пошли на снижение, значит скоро посадка в Братске. И действительно уже в наступающих сумерках уходящего дня, мы пролетели над рекой Ангарой и вскоре приземлились.
–  Ну что положено выйти и осмотреть наш Фантомас, – произнес командир. Так иногда, с любовью и иронией называли пилоты самолет АН-12. Я тут же вышел в грузовую кабину, которая в этот раз  представляла собой огромный холодильник, так как во время полета в грузовой кабине поддерживалась температура минус 18 градусов. После холодильника кабины, через открытую дверь самолета ворвался относительно теплый воздух аэродрома с густым запахом хвои. Аэродром был окружен сосновым бором. За бортом было  плюс 6 градусов.
Почти весь экипаж вышел на стоянку, в кабине остался только радиоинженер для поддержания связи со службами аэропорта. Командир со вторым пилотом и инженером бортовым механиком обошли самолет и внимательно осмотрели его и особенно стойки шасси. Я и штурман отошли в сторонку и наслаждались чистым лесным воздухом. Подъехал автозаправщик, и технари приступили к заправке самолета. Бортмеханик после окончания заправки визуальным тестом проверил качество керосина, взяв пробы специальным приспособлением. На машине «Москвич» подъехал руководитель полетов, он поговорил о чем-то с командиром, после чего командир скомандовал: «Вылетаем». Я поднялся в самолет последним, поднял трап в кабину, закрепил его вдоль борта и закрыл входную дверь. Еще раз обошел наш груз, проверил его крепление. Все в грузовой кабине было в порядке, о чем доложил командиру.
Начался запуск двигателей. Через пятнадцать минут мы были в воздухе, началась вторая часть перелета из Братска в Ташкент. Время в пути, как объявил штурман – 4 часа 30 минут. Прибываем в Ташкент в 7 часов утра местного времени. Температура в Ташкенте утром плюс 15 градусов.
Минут через пятнадцать наш самолет нагнала граница дня и ночи планеты Земля. Явление очень интересное и красивое. Впереди по курсу было прозрачное небо, плавно становившееся вдали более светлым, до ярко голубого цвета, а сзади нас, практически сразу, небо было черным, на нем сверкали звезды.

Мне приходилось видеть это впервые и это зрелище, конечно завораживало. Вскоре ночь нас нагнала окончательно. Пришло время кормить экипаж ужином. Я уже довольно уверенно пользовался техникой кухни, да и робость, которая присутствовала при первых полетах прошла. С ужином было покончено через полтора часа после взлета. Было время для короткого отдыха. Я попробовал уснуть в кресле и мне это удалось. Проснулся, почувствовав, что  самолет начал снижение по изменению давления. Через полчаса мы уже стояли на стоянке ташкентского аэропорта, задние створки были открыты еще во время работы двигателей, когда мы двигались по рулежным дорожкам. Я открыл входную дверь, выставил трап, экипаж вышел и направился в сторону аэропорта. Со мной остался только бортинженер.
Поскольку такой груз  предназначался для снабжения «верхов», к самолету быстро подъехали два рефрижератора и группа грузчиков. Им я показал, как открываются замки запоров крепежных сеток. На загрузку обеих машин ушло порядка 30 минут. Самолет был пуст.
– Ну, вот и отлично, – сказал бортинженер. Тебя как звать? – продолжил он.
– Эдуард.
– А тебя как называть? – спросил я.
– Зови Василием.
– Сейчас запустим ТГ (Турбогенератор), чтобы закрыть створки. На всякий случай идем, я тебе покажу, где находится ручной привод для открытия и закрытия задних створок на стоянке. Мало ли, вдруг пригодится. Да тебе и положено это знать.
Войдя в кабину пилотов, за креслом командира он мне показал рычаг гидравлического насоса, примерно 70 см. высотой.
– Имей в виду, что работать им придется долго, минимум полчаса, чтобы открыть створки и это физически нелегко.
Василий занял свое кресло в кабине и вскоре раздался характерный звук запуска турбогенератора (ТГ) и через пару минут задние створки самолета плавно закрылись.
Мы с Василием, захватив свои вещи, вышли из самолета, трап оставался на улице, но при этом дверь самолета закрыли на ключ. Затем направились в сторону профилактория, который находился неподалеку. Придя туда и заняв предназначавшуюся комнату, мы с Василием отправились к командиру. Он проинформировал нас, что вылет запланирован на завтра на 16 часов местного времени. Обратно повезем виноград. Поэтому завтра  в 14-00 все должны быть на месте.
Я предупредил командира, что отлучусь к родственникам, при этом назвал адрес и дал телефон для связи.
Взглянув на часы, я обнаружил, что было 8 часов утра и десять минут. Прихватив с собой свой груз, я быстрым шагом направился к входу ташкентского аэровокзала. Подходя к нему, я увидел стоявшего Витьку. У меня учащенно забилось сердце и я, наплевав на все,  оставшееся расстояние преодолел бегом. Мы долго стояли, обнявшись, я вдыхал столь знакомый и родной мне запах Витьки.
Быстрым шагом мы пошли к стоянке машин, где я узнал бело красный старый «Москвич» отца Виктора.
– Он еще на ходу?
– Да.
– А ты ездишь на ручном управлении?
– Нет, мы его переделали, так как отец уже за руль не садится. Ну что, едем на Миробадскую?
– Да, Витька, да скорей. Мне не верится, что я в Ташкенте опять. Три года прошло, как мы с тобой не виделись.
Виктор, несмотря на то, что машина была совсем не новой, быстро и уверенно мчался по ранним, почти пустым улицам Ташкента. Уже через  15 минут мы были на Миробадской. Вот он дом, в котором прошло детство! Зайдя во двор, у Виктора имелся ключ от калитки, я увидел все тот же сад, все ту же беседку, но все стало еще меньше. Казалось, что время изменило масштаб. В это время, переваливаясь с ноги на ногу, с крыльца осторожно спускалась бабушка Мария. Мы кинулись друг другу в объятия, бабушка плакала. В то время вышла из своего дома Лиза и её муж Эдуард. Встреча была трогательной и продолжительной. Все смотрели на меня, я был в летной форме: костюм, рубашка, галстук, фуражка с кокардой, погоны, нашивки на рукавах, все это приводило их в какое-то замешательство и оцепенение.
– Как только я узнал, что лечу в Ташкент, и мы везем 10 тонн деликатесов, т.е. красную рыбу, я решил, что лучшим подарком будет доставить вам из Магадана, одну из самых ценных из семейства лососевых рыбу. Эта нерка, еще несколько недель назад, плавала в реках Магаданской области, –  с такими словами обратился я к своим родственникам.
Я поднял свой багаж, положил его на стол в беседке, быстро распаковал его и, открыв коробку, показал содержимое. В коробке одна к одной одинакового размера лежали выпотрошенные, без голов рыбины. Конечно, такой рыбы в Ташкенте достать было невозможно и мои родственники впервые в жизни видели этот деликатес в таком объеме.
– Пусть рыба полежит в открытом виде, слегка оттает, чтобы можно было её отделить друг от друга. Часть можно потом положить в морозилку, но я советую, как минимум половину просто засолить. Отделяете рыбу от хребта и плавников, слегка обрезаете брюшки – это будет прекрасной основой для приготовления вкуснейшего супа, а вот  филе засолите. Ничего больше не добавляйте, только соль, крепко посолите. Сложите в эмалированную посуду и дайте постоять в течение  нескольких часов. Затем все это в закрытом виде в холодильник. Уже завтра филе рыбы, достаете, острым ножом под углом нарезаете тонко дольки и на белый хлеб с маслом. Бутерброд с икрой вам после этого покажется ерундой. Хорошо засоленная рыба может храниться в холодильнике пару месяцев. Если захотите, то  можете засоленную рыбу употребить предварительно поместив в соус  с горчицей, в сладкий соус или какой нравится. Так что привез я вам работы.
После моего выступления  по части приготовления рыбы все сели за стол, ведь время завтрака уже прошло, а Лиза даже опаздывала на работу, но по этому случаю она позвонила и предупредила своего шефа.
Конечно, за завтраком было много вопросов относительно того, как сложилась моя жизнь за эти три года. Я не скрыл от родственников, что хотел поступать в МГИМО, но не получил рекомендацию комсомольского боса районного разлива. Рассказал об истинной причине его отношения ко мне. Плюнув на это, блестяще сдал экзамены, поступил в магаданский пединститут, очень хорошо окончил первый курс, но потом был отчислен. Декан жадна на деньги, я был в больнице, предупредил институт, но она решила, что я не явился на сельскохозяйственные работы намеренно. Вместо меня за взятку приняла посредственного кандидата.  Мне удалось при помощи проверок из ЦК КПСС восстановиться, но для безопасности я сейчас в академическом отпуске, и на время отпуска работаю бортовым оператором в военно-транспортной авиации. Прилетел на самолете АН-12, завтра загрузим его виноградом для военных летчиков и полетим на мыс Шмидта, это на берегу Северно-Ледовитого океана. Сегодня я у вас в костюме, а в самолете лежит комплект одежды для работы на морозе: шапка, унты и тулуп. Там, куда мы полетим 25 градусов мороза.
После завтрака я выбрал время для того, что бы отдельно поговорить с бабулей. Мы с ней проговорили больше часа. Затем мы с Виктором отобрали часть рыбы для семьи Виктора, её хорошо упаковали и, попрощавшись, уехали. Мне очень хотелось побыть с ним наедине.
Довольно быстро мы домчались до Витькиной квартиры, в которой нас встретил его отец и мама. Конечно, на витькиного отца,  бывшего военного летчика то, что я был в летной форме, хоть и гражданской, произвело огромное впечатление. Он был растроган. Привезенная в подарок дальневосточная рыба, так же была  принята чуть ли не со слезами на глазах. Я понял, какие воспоминания всплывают в памяти тех, кто был связан в молодости с авиацией и какие чувства им приходится переживать, вспоминая свои полеты в небе, свою молодость.
Дядя Эдуард уже за столом спрашивал меня о том, какие типы самолетов сейчас летают в гражданской авиации, как устроена летная работа в гражданской авиации. Конечно, на все вопросы ответить я не мог, ведь я не был летчиком, но все же разговор со мной ему был очень интересен и продолжался почти два часа.
Затем мы попрощались и с Виктором поехали к нему в его новую квартиру. По дороге мне Виктор рассказал, что после службы в армии, а ему пришлось побывать в напряженные дни в Чехословакии, когда СССР ввел туда свои войска, он продолжил работу в строительстве. Ему, а он был прописан в отцовской квартире, хотя жил у тещи вместе с женой и детьми, как строителю, выделили однокомнатную квартиру.
Квартира  Виктора выглядела скромной, но аккуратной и все необходимое в ней присутствовало.
Виктор достал из холодильника бутылку сухого вина, фрукты. Я предупредил его, что употреблять алкоголь смогу в весьма ограниченном количестве, поскольку завтра перед полетом, медицинская комиссия.
Конечно, наш с ним разговор был посвящен воспоминаниям, сегодняшним задачам и проблемам, общим знакомым, осмыслением окружающего нас мира.
– Я скучал по тебе, после того, как ты уехал на Север, – начал свой разговор Виктор.     – У меня так и не сложились за эти годы, за время службы в армии по-настоящему близкие отношения ни с кем. Есть коллеги, есть даже те, которых можно назвать друзьями, есть жена и дети. Все это нормальное течение жизни, и это хорошо, что есть определенность и стабильность. Но в душе я все же одинок. Да, у нас уже сложившиеся  отношения с Наташкой, она, правда, постоянно думает, что я обязательно кого-то имею на стороне. Она может ревновать меня и к ребятам, с которыми иногда ездим за город, к машине, с которой приходится много возиться. Вот и сейчас, когда я ей сказал, что прилетает брат, всего на день, мы с ним три года не виделись, а она мне сказала: «Вы же, наверняка, попрётесь по его знакомым бабам». Но это женщина, ей так положено. Мы с тобой, конечно, разные, ты постоянно в каком-то движении, в каких-то экспериментах. То учеба музыке, увлечения аквариумистикой, то завод, то театр, учеба в институте, теперь вот авиация и полеты по стране. Я на всю жизнь запомнил, как мы с тобой ездили к аэродрому смотреть на взлеты и посадки самолетов. И вот сегодня, ты прилетел, привез подарки. В этом смысле я всегда тебе удивлялся. Когда мы были с тобой, еще совсем пацанами, я всегда чувствовал, что мы с тобой единое  целое.
Я же более спокойный и консервативный, я просто работяга, строитель, вокруг себя создал все, что положено: семья, дети, квартира, не пьяница, но я не умею придумывать новое, находить новое и интересное в жизни. Мне это просто не приходит в голову. Я очень многое могу, но мне нужен  командир, нет, не прораб на стройке, а командир духовный.
Меня очень тронули слова брата, они очень точно попадали в мои собственные размышления с целью разобраться в самом себе и наших с ним отношениях, сформировавшихся с детства.
– Ты прав, чувственность и эмоциональность, данная мне от природы, а сейчас искусственно скрываемая мною от людей, постоянно вела самостоятельную игру в моей душе и со мной, толкая на поступки, которые не были свойственны окружающим. Она провоцировала меня экспериментировать. Я не мог остановиться даже тогда, когда она затягивала в пропасть отношений, даже с теми, кто этого был недостоин и туда, где нужно было бы ставить заградительный бетонный забор. Все это приносит мне много проблем, которые приходится решать, но и приносит новое, неизвестное в мою жизнь, жизненный опыт, и это как наркотик, я уже по-другому не могу.
Дорогой мой Витька, хочу только сказать тебе, что ты для меня человек, ценность и важность которого, я не могу описать. Да ты, двоюродный брат, мы родственники, но  мы с тобой, когда вместе, то это какой-то единый космос, какая-то единая субстанция, хотя каждый сам по себе. Что это, как это назвать, как к этому относиться не знаю, но мне это нравится и я твой. Пока живой, я твой.
Утром,  перекусив яичницей, мы с Виктором сели в машину и направились в сторону аэропорта, но Виктор заехал на рынок и там приобрел хорошую дыню, классный арбуз, специально упакованные для перевозки в плетеные сетки из тростника.
– Это от меня, для тебя и твоей мамы, – сказал Виктор.
К 11 утра мы подъехали в аэропорт. Выйдя из машины, мы с ним обнялись, но в нашем прощании не было грусти. Отойдя на пару шагов, я обернулся, Виктор смотрел мне в след, и я произнес: «Брат, я еще прилечу, брат, я люблю тебя!».

     Войдя в отведенную нам с бортинженером комнату в профилактории, я обнаружил Василия лежащего в постели. Я поставил свои большие ягоды в угол и обратился к Василию:
– Привет, ты еще спишь, а на завтрак ходил?
– На завтрак ходил, делать нечего, вот и валяюсь. Ссать охота, а вставать лень, но придется. При этом Василий сдернул с себя легкое одеяло, он был в трусах, а в них торчал его вполне приличный член.
– Да ты Вася не ссать, а трахаться хочешь, – пошутил я.
– Это не я, это он, показав на оттопырившиеся трусы, со смехом сказал Василий.
Вернувшись из туалета, Вася спросил: «Ну а ты как съездил в город?»
– Вася я встретился сначала с родными, я ведь родился в Ташкенте.
– Да ты что! Тогда для тебя это родной город.
– Передал им дары севера, затем мы с братом сидели и про жизнь говорили.
– Ну, да, судя по глазам, хорошо поговорили.
– А что мои глаза?
– Да по ним видно, что  удовольствий ты получил выше крыши, они у тебя с такой поволокой.
– А ты про это. Ну, да, конечно, как же, брат сделал мне хорошие подарки в этом смысле, уклончиво и не однозначно ответил я.
В это время в номер зашел командир.
– Товарищ командир,  прибыл из города, все в порядке, без происшествий, – доложил я ему.
– Молодец. Вам обоим ставлю задачу:  Идите, принимайте ранний обед, затем обязательно пройдите медицину и на самолет. Дело в том, что я отправил ребят на рынок, они должны будут закупиться разными фруктами и привезти это к самолету для всех для нас. Потом скажу, в какие деньги это выльется для каждого. Быть в Ташкенте и не привезти фруктов – преступление перед родными и детьми. Так вот, что привезут, нужно будет  все правильно сгрузить и сложить.
– Понял, командир, идем в столовую, ответил Василий, и стал одевать форму.
Обедали с Василием вместе, во время которого Василий несколько раз в разговоре просил: Ну как вы с братом развлекались, расскажи, кого трахнули?».
– Вася, ну не за едой же про это, ответил я. Вот взлетим, придешь ко мне пить чай, тогда, может, расскажу, если дашь гарантию, что это не скажется на безопасности нашего полета.
Плотно поев и пройдя медицинский осмотр, мы пешком отправились к самолету. При этом Василий взялся мне помочь и взял, упакованный в сетку  арбуз.
Открыв самолет, мы вошли в него. Там уже стояла жара.
– Придется открывать створки, иначе сваримся мы здесь.
Запустив ТГ, Василий открыл задние створки самолета, грузовую кабину стало продувать ветерком, жить стало легче.
Буквально через пятнадцать минут подъехала «буханка», в которой были второй пилот, штурман и радист. Они подогнали ее к заднему люку и начали выгружать из неё дары ташкентской осени. Это были дыни, арбузы, узбекские сласти. Все было аккуратно разложено по ящикам и коробкам.
Разместили, привезенный груз временно в правом углу грузовой кабины. Навскидку, груза было килограмм 200.
Радист вошел в кабину, связался со службой перевозок и уточнил, когда начнут грузить самолет.
– Эдуард, обещали, что через 30 минут привезут первую машину, сообщил он мне.
Экипаж сел в машину и уехал на предполетный инструктаж, оставив меня, как и положено, по инструкциям, дожидаться груза.
В самолете было жарко, несмотря на открытые створки и дверь, поэтому я расположился на земле под самолетом.
К самолету подъехала машина бортпитания, я принял питание, установил контейнер.
Вскоре привезли груз: это были относительно легкие деревянные ящики с виноградом, в каждом из которых было килограмм десять отличного винограда, который по документам был обозначен как сорт «Победа».

Прикинув общий объем груза, форму и качество ящиков, я распорядился устанавливать виноград по пятнадцать  ящиков в ширину и до десяти ящиков вверх, постепенно наращивая высоту при продвижении по грузовой кабине. При этом я контролировал, что бы установка ящиков была плотной, а всю партию груза решил разделить на две равные части, для того, что бы каждую часть из него  хорошо закрепить от смещений по продольной и поперечной оси. Временами приходилось вмешиваться в работу грузчиков, настаивая на аккуратности погрузки, и возможности дальнейшего подсчета и проверки количества мест. В течение часа, шесть грузчиков загрузили всю партию груза. После этого я попросил их помочь мне накинуть крепежные сетки на груз.  Закреплять и натягивать их пришлось самому, поскольку я не посчитал возможным доверить это местным грузчикам, которые, по-моему, были наняты просто с улицы, а в самолете, может быть, были в первый раз. Я занимался креплением и натяжкой сетки, когда к самолету подъехал на машине экипаж. Я передал документы на принятый груз для просмотра командиру. Василий, бортинженер, тут же сам принялся мне помогать в натягивании ремней креплений. Затем мы с ним закрепили отдельной сеткой наш личный груз и два ящика привезенного винограда, которые не вписались в общую схему укладки ящиков. Несмотря на то, что Василий проверил крепление груза, командир сам так же прошелся и просмотрел нашу работу, оценив её одним словом: «Молодцы».
В это время к самолету подъехал заправщик,  Василий, вместе с командиром, присутствовал при заправке самолета.
Дальше все происходило по отлаженному алгоритму: визуальная проверка качества топлива, окончательный осмотр и обход самолета, закрытие входной двери, запуск двигателей, закрытие створок, руление по дорожкам и старт. В Ташкенте было 13 часов местного времени, температура воздуха плюс 18 градусов.
Перед взлетом я сел в кресло около иллюминатора и сразу после отрыва от ВПП мы пересекли канал, на берегу которого мы еще совсем молодыми пацанами, лет 8 назад наблюдали за самолетами с другом Серегой и братом Витькой.
– Как быстро идет время, – подумал я.
Во время взлета, штурман доложил, что идем на Иркутск, время в пути 5 часов 10 минут. Я отправился в грузовую кабину и проверил, как ведет себя груз. Все было в норме, о чем я и доложил командиру, плотно закрыв входную дверь в герметизированную кабину.
     На втором часу полета я приготовил поздний обед из того, что было предоставлено цехом бортпитания Ташкента: рагу из говядины, отварной рис, свежие овощи, ну и конечно напитки. На третьем часу полета, ко мне пришел попить чая бортинженер Василий. Сидя за столом напротив меня, Василий завел разговор о том, как я с братом, провел время в Ташкенте. Я понял еще в профилактории, что у дружка Василия имеется большое желание, но ограничены возможности его удовлетворения. Поэтому я решил, что сначала попытаю его самого.
– Вася, расскажи мне сначала, про несносный характер твоего дружка, который постоянно выдает тебя на предмет того, что ты хочешь кого-то трахнуть. Почему он себя так ведет? – с улыбкой и доброжелательной иронией спросил я Василия.
– Да все просто, ему просто мало сейчас перепадает.
– Странно. Ты ведь вполне прилично выглядишь, нормальное тело, на морду симпатичный, летчик.
– Да я был женат, и у нас с женой было с моей точки зрения всё нормально. Женился сразу, как только окончил училище.
– А почему женился?
– Потому что любил её.
– Любил её? Или хотелось трахаться всегда и без проблем? А сколько у тебя до неё было  вариантов? Много?
– Да нет, ну, конечно в студенчестве мы бегали и на танцы, да и в общаге кое-что бывало.
– Ну и что дальше?
– А дальше, я летчик, постоянно в командировках, прилетаю, хочу её, а меня держат на коротком поводке. Короче, я понял, что её интересую не я, а моя зарплата. Она даже не забеременела от меня, хотя я этого хотел. Вот и развелись после трех лет.
– Ну а сейчас, что тебе мешает?
– Ты знаешь, для меня очень большая проблема самому познакомиться. Я вроде бы и общительный, но мне кажется, что как только я подхожу к женщине, они видят, что я хочу интимной близости и знакомство, как правило, не получается.
– Вася, ну вот, ты и сам ответил на вопрос, что нужно делать. Ты почаще смотри на себя в зеркале утром, когда без трусов, но цель должна быть одна – ты должен найти в себе то, что тебе нравится. То есть ты сам и внешне должен представлять себя как классного мужика, быть в этом уверенным. Кроме того, это поможет тебе, и крепко полюбить самого себя. Без этого ничего не получится. Знакомясь с женщиной, обязательно сделай так, чтобы она поняла, что это произошло случайно и это не потому, что ты захотел, а просто так сложились обстоятельства. После этого уходи, делай вид, что тебе наплевать, даже если твой Федька орет: «Хочу»! Только тогда у женщины возникнет реальное природное желание завладеть тобой. А у тебя будет возможность поиграть с ней, как кот играет с пойманной мышкой. И затем, делая ей одолжение, идя ей навстречу, имей её, хочешь в честь любви, хочешь в наказание за долгие муки. Это, конечно очень грубо, но действует просто отлично. Конечно, все это нужно делать интеллигентно, что бы истинные цели были замаскированы. Короче, игра это.
– Ты то, откуда это знаешь? – спросил Василий, недоверчиво взглянув на меня.
– Из реальной жизни, несмотря на то, что я моложе тебя.
– Вот как, ты оказывается опытный в этих делах? Ну, так расскажи, что вы с братом делали?
Ну, а что преподнес мне брат, могу ответить. У него была на примете хорошая деваха, около 30 лет, без комплексов, любящая мужиков в качестве самцов, а не ухажеров. Вот мы и развлекались весь день и ночь. С братом вдвоем, мы с ним любим такой вариант, еще с юности. Так что, поимели девчонку  везде.
– Ну, я вам завидую, вы моложе меня, но творите такие дела, а где научились?
– Личный и дворовой опыт, ну и старшие ребята иногда показывали что, как и куда можно и нужно. Компания у нас была, не криминальная, но не из ботаников. Мы были хорошими учениками.
Это же, в каком возрасте вы это начали? – спросил Василий.
– Да лет с 14 или 15, – ответил я.
– Ну, не фига себе, вот ты рассказываешь, а он уже наготове, посмотрев на свою ширинку, промолвил Вася.
– Ну и какие проблемы, иди в туалет, Дунька Кулакова всегда выручит, – засмеялся я.
– Да иди ты на хер, я лучше пойду в кабину, с твоими разговорами можно просто обкончаться.
– Итак, Дунька Кулакова осталась без ничего, бедная девушка, – заржал я.
Оставшееся время до Иркутска, я провел в кресле в расслабленном состоянии.

      Иркутск встретил глубокой, серой и холодной осенью. Сели мягко, был уже вечер. Закрытый самолет оставили на стоянке и направились в профилакторий, для отдыха. Вылет на мыс Шмидта был назначен на следующий день на 11 часов утра.
Утром все точно по уставу. Завтрак, медицинская проверка, экипаж на предполетном инструктаже, я на борту самолета.
Подъехала машина бортпитания, забрала отработанный контейнер и выгрузила новый с едой для предстоящего полета. Вскоре прибыл экипаж, при нем началась заправка, при которой присутствовал командир и Василий. Заправлялись на длинный перелет, как говорят, под горлышко, общий вес груза позволял это сделать. И вот начался полет по длинному маршруту. Штурман доложил, что расчетное время в пути практически 7 часов. Попутного ветра по данному маршруту не будет. Возможно, и заход на посадку будет по очереди, так как аэродром мыса Шмидта бывает сильно загружен полетами военных. Кстати температура воздуха  минус 22 градуса, довольно сильный ветер. Учитывая прогноз, я подготовил зимний вариант одежды: унты и тулуп.
Полет проходил нормально, экипаж, благодаря моим трудам, был сыт, удалось даже немного поспать в кресле. Посадку  на мысе Шмидта совершили без задержек, мягко и очень долго катились по очень длинной ВПП.

Нас поставили на очень далекой стоянке. К самолету тут же подъехали пограничники, которые проверили наши летные удостоверения, а также записи в полетном задании о членах экипажа. Пограничники предупредили, что передвижение по аэродрому только в их сопровождении и на автомашине. Я понял из разговоров с погранцами, что на мысе все знали, что мы везем для летчиков виноград. Долго ждать машин для разгрузки не пришлось. В течение минут 20 с помощью военнослужащих весь груз был сдан, и увезен на склады. Во время разгрузки к самолету пригнали  специальную машину, универсальный мобильный нагреватель, который теплым воздухом, подаваемым по большим мягким рукавам, подогревал  грузовую кабину.
Пока военные разгружали самолет, мы стали свидетелями шести взлетов самолетов ТУ 22. Это зрелище потрясало. Самолет достаточно долго разбегался на ВПП, но потом, взлетев, под очень большим углом, практически свечкой уходил в небо. При этом его двигатели создавали такой сильный рокот, что он чувствовался телом.

Командиру удалось договориться с аэродромным начальством о том, что бы наш кипятильник и наш личный груз, а он тоже боялся мороза, был отправлен в отапливаемое помещение.
К этому времени, на этих широтах световой день был уже очень коротким. Дело близилось к полярной ночи.
Весь экипаж отправился на отдых в военный профилакторий. Увы, он был в двухэтажном деревянном доме, с комнатами на 4 человека, с очень хреновой столовой. Возможно, военных летчиков обслуживали  в другом заведении, но то, что было предоставлено нам, было в отвратительном качестве и виде.
Делать нечего, легли спать. Рано утром старались как можно быстрее покинуть столь не гостеприимный аэропорт. Командир в сердцах даже сказал, что надо было лететь через Магадан, уж лучше еще одна посадка, а отсюда улетать сразу после разгрузки. Впрочем, эти вопросы решал не он.
Завтрак, несмотря, на то, что столовая была задрипанной, оказался сносным. Затем мы все, с сопровождением, захватив с собой наш личный груз и предварительно наполненный водой кипятильник, отправились на самолет. Вместе с нами двигался и универсальный мобильный нагреватель на базе автомобиля «Урал». Утром мороз подбирался к 30 градусам.
Проезжая с небольшой скоростью мимо стоянок самолетов, я заметил, что у каждого самолета стоит караул из двух военных. Я спросил, обращаясь к местному сопровождающему нас офицеру: «А почему караулы у самолетов?»
Потому, что эти самолеты проводят патрулирование северных широт земного шара с ядерным оружием на борту.
Первое, что сделали, прибыв к самолету, начали обогревать его кабину и двигатели. К этому времени подвезли и груз, который нужно было доставить до Казани на авиазавод. Это был довольно большой ящик, на котором имелась надпись: Изделие № Д-1. По перевозочным документам вес груза был небольшим, всего 1200 кг. Закрепить его не составляло труда.
Затем подъехал заправщик, вскоре самолет был заправлен.
Машиной, которая обогревала нас, командовал молодой старший лейтенант по имени Олег Егоров. Парень был очень симпатичным, доброжелательным и во время погрузки мы с ним разговорились.
Оказалось, что он здесь несет службу уже  четыре года, попал сюда по распределению после училища и с молодой женой, которая ему уже к последнему курсу родила сынишку. В разговоре со мной он обратился ко мне и попросил: Если полетишь сюда, с каким либо грузом еще раз, то привези несколько бутылок лимонада и свежую картошку. Мой сын еще не пробовал в своей жизни даже лимонада. Снабжение у нас отвратительное. Вот благодаря вам  все попробуют, что такое виноград, но такие рейсы бывают очень редко.
Мы с Олегом обменялись адресами и возможными средствами связи через дежурного их военной части. Олег  вызвал у меня такие приятные чувства и уважение, что я решил порадовать его, его сына и жену и вручил ему свой арбуз, который мне купил брат.
Олег был в шоке, пытался вручить мне какие-то деньги, но я его затащил в нашу кабину и, сказал ему на ухо: «Олег, это мой подарок твоей семье, ты мне очень симпатичен и я обязательно, еще прилечу и привезу для тебя все, что ты просил».
Олег посмотрел на меня своими  светло-голубыми глазами и в них я увидел столько, что рассказать это просто невозможно.
Нас отвлекли сообщением, что привезен паек для летчиков. Никакого оборудования для перевозки питания в этом аэропорту не было, как и цеха бортпитания, поэтому нам передали  6 сухих армейских пайков, каждый из которых находился в отдельной коробке.
Итак, формальности были выполнены все, мы приступили к запуску двигателей. Вскоре мы были на старте и начали разбег. Наш самолет поднялся в воздух, не пробежав и половины ВПП.
Ура, мы в воздухе и летим домой. Штурман доложил, что нам лететь три часа, погода в Магадане удовлетворительная, температура минус 7 градусов.
С Васей во время полета, пока он курил и пил чай у меня, мы обменялись адресами. Оказалось, что он живет в Магадане, снимает комнату у какой-то пожилой женщины. Договорились, что если совпадет свободное время, а бортпроводники не были приписаны к одному экипажу, то встретимся у меня, выпьем по рюмочке и послушаем хорошую музыку.
По прилету, мы быстро сдали самолет другому экипажу, который и повез в Казань это изделие № Д-1. Командир организовал машину, и весь наш личный груз мы перевезли в подсобное помещение. Командир объявил нам, что с нас по 12 рублей и в этом случае у нас по два арбуза, и по две дыни, орехи и сласти. Ну а у меня добавлялась еще одна дыня. Надо было как-то организовывать доставку этих южных деликатесов домой.
Я явился в свою службу и посмотрел план. У меня было аж целых три выходных дня. А планировали меня на рейс в поселок Черский. Зимой туда летали и АН-12, осуществляя посадку прямо на лед реки. И хотя время было уже вечернее, узнав, что я в службе бортпроводников, меня позвала начальница к себе в кабинет.
– Ну, Эдуард, как впечатления.
– Тамара Ивановна, все отлично. Не так просто, как я предполагал, но мне нравится.
– Ну, вот и хорошо, пилоты пока о тебе тоже хорошего мнения. Тут была зарплата, поскольку тебя не было, я её получила, так что сейчас выдам тебе её. Полтора месяца работы плюс налет за это время 80 часов, так что тебе на руки 256 рублей. Поздравляю с первой зарплатой!
С почты аэровокзала я позвонил маме, она взяла трубку и оказалась, что она планирует быть в Магадане и мои подарки может захватить оттуда. Меня это устраивало, потому, что Василий предложил мне скинуться и ехать в Магадан на такси, что бы доставить весь наш груз. Так и решили. Приехав в Магадан, из такси сначала вышел Василий, а потом машина довезла меня. Дотащив весь груз на третий этаж,  войдя в квартиру, я понял, что устал очень сильно. Ведь весь последний маршрут длился пять суток. Сегодня пошел шестой день. А сколько было впечатлений. Но холодильник был пустой.
Почти бегом я долетел до ближайшего магазина, купил хлеб, яйца, масло, какую-то вареную колбасу, две банки говяжьей тушенки, в магазине была свежая капуста, что было редкостью и дефицитом, купил кочан капусты.
Придя домой, с огромным удовольствием съел полбуханки свежего белого хлеба с дыней. Получил кайф, и завалился спать.
      Следующий день был парко-хозяйственным. С утра я минут 40 лежал в ванной, затем приборка квартиры, стирка личных вещей, приготовление еды. Конечно, все это под музыку, по которой я основательно соскучился.
К концу дня приехала мама. Она привезла с собой гостинцы: испеченную ею фирменную мазурку (разновидность коврижки), а так же штук пять крупных помидор.
– Это последние помидоры. Из тех, что я оставляла на семена, но их было много.
– Ну, а я тебе привез тоже гостинцы: я показал маме предназначенный для неё арбуз, дыню и виноград.
Затем вместе с ней мы приготовили борщ, я давно уже был без настоящего первого. В питании экипажей во время полетов первые блюда не присутствовали.
Весь вечер мы провели с мамой в разговорах. Я рассказал ей о своих первых почти двух месяцах, работы в аэрофлоте, о своей первой зарплате. Я поделился с ней тем, что работа летчиков очень тяжелая работа по всем параметрам: и физически, и психологически, что эту работу можно сравнить лишь с работой шахтеров. Я так же рассказал маме о впечатлениях после посещения Ташкента, о встрече с бабушкой Марией, Лизой, Эдуардом, Виктором, о том сюрпризе, который я сделал для них, привезя им 12 кг. рыбы.
Мама очень внимательно слушала меня и очень благодарила за то, что я сделал для ташкентских родственников. Затем она рассказала мне о своем теперешнем сожителе Серго:
– Это не какая-то молодая чувственная любовь. Он послушен, молчалив, не употребляет спиртного, физически очень крепок. Если откровенно, то  он для меня и работник, и муж, все в одном флаконе. Как долго мы пробудем вместе, я не знаю. Если будет еще один удачный сезон с помидорами, то удастся купить новый хороший дом, в котором будут все удобства, но для этого нужен хороший помощник. После чего заниматься выращиванием помидоров на продажу я перестану, так как это адский труд.
– Не забывай, что мне в наступающем феврале исполнится 50 лет.
Мама осталась ночевать у меня, а на следующий день, после завтрака, я проводил её до автобуса. Помог ей загрузить ташкентские фрукты в автобус. Мама попросила меня позвонить домой к ней на обратном пути, чтобы Серго встретил её у автобуса.
На обратном пути я зашел к своему знакомому музыканту Славе, он был дома, жена на работе, а дочь в детском саду. От него я позвонил  на Палатку, Серго взял трубку и я предупредил его, что мама едет домой. Слава жил в коммунальной квартире, занимал  комнату в трехкомнатной квартире. Соседями была женщина с тремя детьми, но без мужа, а рядом жила молодая семья. Славик был гурманом по части приготовления кофе из молотых зерен. Так что мы с ним начали общение с кофе.
– Есть один моряк, который по заказу приобрел в Японии магнитофонную приставку, т.е. магнитофон без оконечного усилителя для динамиков, фирмы «Акаи». В нем применена новая технология записи, которая называется «Кросс Филд». Эта технология дает изумительное качество записи, так как «протаскивает» магнитное поле через ленту, движущуюся между двумя головками: записывающей и специальной придвигаемой при записи. В декке, три головки: стирающая, записывающая, воспроизводящая, то есть, она сквозная. Все они изготовлены из стеклоферрита и зазор всего 1 мкм, а это значит, что ресурс работы головок 100 тысяч часов. Столько времени магнитофон не проживет. Декка имеет три скорости: 19, 9,5 и 4,5 см/сек. Для тебя, это было бы что надо.
– И сколько моряк хочет за такой аппарат?
– Дорого, 2000 рублей.
– У меня нет таких денег. А ты сможешь занять мне денег?
– У меня есть заначка от жены, но только 1000 рублей.
– Я сейчас позвоню маме, она должна была уже приехать, я её пару часов назад проводил, была у меня в гостях. Может быть она меня выручит?
Вскоре дали связь с Палаткой. Мама только вернулась от меня. Я её «обрадовал» просьбой, насчет 1000 рублей, необходимых для покупки магнитофона по моему проекту создания домашней студии. Короче, мама дала свое согласие, но предупредила, что деньги могут быть у неё не ранее чем через два дня.
Мы договорились со Славой, что он поговорит с моряком и в следующий мой прилет можно будет приобрести этот магнитофон.
На этом мы со Славой закончили наше общение. В доме, где жил Слава, на первом этаже был гастроном, идя домой, зашел в него. В продаже была тихоокеанская селедка  специального посола в больших 5 килограммовых банках. Продукт был великолепного качества, произведен в море на плавбазе и был очень большим дефицитом. Удивительно, но практически не было очереди. Я купил  4 банки и пёр их, а это 20 кг. до дома. Хорошо, что идти было не более 400 метров. Я уже определил, что одна банка  для мамы, вторая для Олега  на мысе Шмидта, а две я отправлю в Ташкент с ребятами, а если полечу сам, то захвачу с собой.
Придя домой, я занялся подготовкой своей летной одежды: нужно было погладить выстиранные рубашки, почистить костюм, привести в порядок нательное белье.
Дни моего отдыха пролетели как один миг и вот я опять уже в форме и еду в аэропорт «Сокол», мне предстояло лететь в поселок Черский.

Черский
Прибыв в службу, отметившись, пройдя медицинский осмотр, я отправился в  комнату предполетной подготовки экипажа, где хотел ознакомиться с документами на груз.
Везти нам предстояла в этот раз авиационный бензин для самолетов с поршневыми двигателями. В документах было указано 54 бочки по 200 литров каждая, общий вес груза – 11.8 тонн. Требования к безопасности тары, погрузке и перевозки груза были особыми.
В этой же комнате ко мне подошел пилот, лет 45 на вид, и представился командиром. Он познакомил меня с остальными членами нового для меня экипажа.
Второму пилоту, бортинженеру и радисту было за сорок, все они имели большой стаж работы в авиации. А вот штурман выделялся на их фоне, так как был чуть старше меня, на вид ему было лет 25 и звали его Иваном. Как, впоследствии, оказалось, он только что прошел переподготовку для работы на АН-12 и у него это был первый самостоятельный полет на этом виде самолета.
Поскольку груз был повышенной опасности, то при загрузке  присутствовал и бортинженер. Он лично проверял каждую бочку, сначала осматривая её, а затем специальным ключом контролировал качество закрытия каждой бочки, затем контролировал размещение груза и его крепление.
Согласно правилам инструкций груз был распределен на три части, две равные и одна меньше.
Бортинженер предупредил меня, что вместе с документами на груз, должно быть свидетельство грузоотправителя о том, что заполненная тара выдерживалась не менее трех часов перед отправкой при требуемой температуре.
Загрузка проводилась с автомашины, грузчиков было пятеро. Тем не менее, на загрузку и швартовку груза ушло более полутора часов.
После окончания загрузки, её качество и соответствие инструкциям проверили командир корабля и представитель отправителя. Были так же просмотрены все  сопровождающие документы.
Итак, мы были готовы к полету. Запуск двигателей, руление, разбег и мы в воздухе. Штурман сообщил, что расчетное время полета  2 часа 15 минут. Погода в Черском сносная, но идет небольшой снег, ветер боковой, не сильный, температура минус 15 градусов.
Питание экипажа было рассчитано на 2 раза. С кормлением экипажа в этот раз у меня вышел некоторый конфуз. Мясо и гарнир, которые подлежали разогреву, я подал вместе с маринованной сливой. Однако, это не понравилось командиру и он в достаточно грубой форме заявил при подаче питания: «На хера ты мне наложил в мясо компота. Давай переделывай».
Я не стал что-либо говорить по этому поводу, просто заменил ему поднос, в котором маринованная слива не соседствовала с мясом. Другие члены экипажа не были против того, что к отварной говядине была предложена маринованная слива. Ну, у каждого свои вкусы, другое дело в какой форме делаются замечания. Мне это не понравилось, но я хорошо усвоил, что во время полета командир это Бог.
После обеда ко мне пришел штурман, попросил чаю и у меня за столиком перекурил.
– Что за аэропорт и почему надо садиться на лед, как мне сказали в моей службе? – задал я ему вопрос.
– Аэропорт поселка Черский принимает большие самолеты, такие как АН-12 только зимой. ВПП самого аэропорта грунтовая, короткая и не рассчитана для принятия крупных самолетов, поэтому садится будем на лед реки. Другой особенностью аэропорта является то, что он не имеет современной системы автоматического наведения самолетов для посадки.  Временная ледовая ВПП, на реке Пантелеихи, впадающей в реку Колыму имеет только осветительные сигнальные огни, поэтому параметры захода на посадку  рассчитывать мне, – сказав это, штурман удалился на свое рабочее место.
Поскольку я впервые  должен был почувствовать, что такое посадка самолета на лед, то перед посадкой я сел к иллюминатору. Вскоре почувствовал, что были выпущены закрылки, затем были выпущены шасси.  Однако практически почти ничего не было видно, шел снег. Самолет снизился ниже, в пелене снега я увидел небольшой поселок.

Самолет продолжал снижение, но вдруг двигатели  были переведены на взлетный режим и самолет начал набирать высоту. После этого я услышал из кабины пилотов отборный мат командира,  в адрес штурмана. Повторять его не стоит, грубо и непотребно даже для мужиков.
Мы ушли на второй круг. Мне трудно было судить, промахнулся ли реально штурман с прокладкой курса посадки, или так решил командир, но после второго захода мы удачно сели на лед.
Уже минут через пятнадцать началась разгрузка самолета, она прошла значительно быстрее, чем погрузка, и уже через час после приземления мы стояли на старте и вскоре взлетели. Обратный путь был короче, да и летели мы пустыми.
Во время полета домой, встав на эшелон и поручив автопилоту полет, у экипажа появляется возможность передохнуть.
Ко мне зашел штурман Иван и попросил чаю. Я усадил его в кресло и подал свеже заваренный индийский чай. Он закурил.
– Не переживай, я вот тоже от командира сегодня люлей получил по своей линии, – сказал я обращаясь к штурману.
– Командир по сути был прав. Еще перед снижением с эшелона опытный командир представляет себе, как будет вести себя машина в конкретных условиях.
Первое: ветер. Какой ветер на кругу, на высоте сто метров и у земли. Плавно ли он меняется или со сдвигом; как будет меняться путевая скорость и, соответственно, вертикальная; будет ли в приземном слое болтанка из-за завихрений воздуха, вызванных обтеканием рельефа местности.
Второе: температура воздуха. Потребный режим работы двигателей на глиссаде определяется именно температурой. Летом, в жару, ясно, что больше, а зимой – меньше. Инверсия: ее влияние на посадке столь же коварно, как и на взлете. Попав в слой густого, застоявшегося у земли замороженного воздуха, самолет приобретает дополнительную подъемную силу; скорость резко возрастает, и если не предвидеть и не успеть прибрать режим, можно перелететь.
Есть еще много других факторов: посадочная масса с учетом выработанного топлива, центровка, которую надо учитывать на выравнивании: тяжелый нос надо начинать поднимать пораньше; при задней же центровке иной раз выравнивание и не требуется, наоборот, только придерживай, чтобы нос сам не задрался. Облачность, снег, туман, болтанка и многое еще нужно учитывать.
Кроме этих, главных факторов капитан учитывает еще массу второстепенных, но столь же важных во всей взаимосвязи: особенности данного аэродрома, время года, время  суток, длина и ширина ВПП, ее рельеф, уклон. Больше половины информации при посадке идет от меня, а с нашим командиром мы не слетались и поэтому в некоторых мелочах не поняли друг друга с полуслова. Так что я себя не оправдываю. Надеюсь, что слетаемся, и все будет нормально.
Выкурив вторую сигарету и допив чай, Иван вернулся на свое место.
Прибыли в Магадан, когда стемнело. В службе бортпроводников, ко мне подошла Тамара Ивановна и спросила: «Ну как с этим командиром слетал?»
– Все нормально, ответил я.
– И что не придирался?
– Нет, только попросил убрать маринованную сливу, которую я подал ему вместе с мясом.
– Матерился?
– Да.
– Значит, нормально слетал. Он пилот от Бога, но в последнее время стал очень вредным, наверное, потому, что скоро на пенсию, а он не хочет. Если бы вообще никаких замечаний не было, то вот тогда можно было говорить, что что-то действительно не так. Если полетишь с ним еще раз, имей это в виду и не обращай внимания на придирки. Он только по форме грубый и грозный, а на самом деле нормальный мужик. В молодости был красавцем.
Эдуард, мне очень нужно, чтобы ты завтра слетал опять в Черский, но на другом самолете: на ИЛ-18. В Черском, снабженцы что-то напутали во время северного завоза. Вот и возим им то бензин,  то сахар-песок, на очереди мука, да еще и в пассажирских самолетах, АН-12 все распланированы намного времени вперед. Сахар грузить будем сначала в багажные отделения, а затем по мешку в каждое пассажирское кресло. Вылет завтра в 12 часов. Слетай, мне некого поставить, потом дам тебе пару дней для отдыха.
– Хорошо, – ответил я.
Ехать в Магадан только для того, что бы переночевать, не было смысла, поэтому я позвонил маме, до Палатки было практически в два раза ближе, и сообщил, что смогу приехать с ночевкой, а завтра обратно в полет.
После 9 вечера я был уже у мамы. Она к этому времени накрыла стол, есть особо не хотелось, мы посидели за столом, перекусили, затем занимались чаепитием.
Утром, провожая меня, мама сунула мне в руки 1000 рублей, сказав при этом: «Вот деньги, что ты просил на японский магнитофон, надеюсь, они пойдут на правильное дело».
Я поблагодарил маму, мы расцеловались и я отправился на остановку, где сел на рейсовый автобус и в 10-30 я был в аэропорту, на тридцать минут раньше положенного времени.
По прибытию я доложился Тамаре Ивановне, она тут же взяла меня в оборот, мы прошли с ней в комнату предполетной подготовки, где она лично представила меня командиру ИЛ-18, при этом сказала: «Василий Петрович, вот вам парень, он все сделает как надо».
Командир, уже обращаясь ко мне сказал: «Задача, которую буду решать, для меня впервые: перевозка 180 мешков сахара, вместо пассажиров, обалдеть! Сначала загружаем первый багажный отсек, затем второй, а все остальное прямо в пассажирские кресла и пристегнуть мешки ремнями безопасности. Отправитель обещал, что застелет их чистой бумагой. Надо проконтролировать. Все остальное как при обычном полете. Накормить нас сможешь?
– Конечно, командир, – ответил я.
– Тогда, приступаем к погрузке.
Я вместе с бортинженером отправился к стоянке, на которой находился самолет. Трап к первому входу самолета был подан.
Минут через  15 к самолету подъехали две грузовые бортовые машины, пешком  подошла бригада грузчиков. Начали загрузку с правого борта в первый грузовой отсек. Одна из грузовых машин под руководством бортинженера аккуратно подъехала к люку, и  грузчики начали грузить сахар. Мешки грузились в положении стоя, плотно  друг к другу. Я находился в кузове машины и считал количество мешков. Загрузив переднюю часть грузового отсека, при моем контроле груз был закреплен сеткой-перегородкой. Начали загружать  заднюю часть переднего грузового люка. Затем перешли к погрузке заднего грузового люка. Всего было загружено 99 мешков сахара.
Затем каждое кресло пассажирской кабины было застелено листом упаковочной бумаги и через трап грузчики начали заносить  мешки сахара в салон самолета. Они устанавливали по одному мешку сахара в кресло и пристегивали его ремнем. Вскоре погрузка была завершена. По моим подсчетам в самолет было загружено 179 мешков сахара. 99 в грузовые отсеки, и 80 в пассажирский салон. По документам числилось 180 мешков общим весом 9 тонн.
Я доложил о том, что не хватает одного мешка бригадиру грузчиков.
– Ты обсчитался, должно быть 180, – нагловато заявил бригадир.
– Ну, если я обсчитался, давай проверять. Сколько мешков в салоне посчитать не трудно, а потом вместе полезем и будем считать в грузовых отсеках.
– Да ничего я пересчитывать не буду, давай подписывай документы и не дрючь мне мозги, иначе будет задержка отправки самолета, и её запишем на твой счет, – совсем уже нагло заявил бригадир.
Бригадир, видимо, считал, что наглость есть только у него и никак не мог ожидать, что молодой и с виду интеллигентный парень может дать отпор.
– Ах ты, паскуда еб…, ты как разговариваешь с членом экипажа, тебе, что, твое рыло давно не чистили! Я тебе сейчас устрою такую проверку вместе с ОБХСС, что потом в наручниках от самолета в КПЗ поедешь. Сейчас же докладываю начальству, о том, что происходит открытое хищение государственной собственности, которое будем доказывать разгрузкой грузовых отсеков и пересчетом груза. Тогда твоему начальству придется отвечать деньгами и немалыми за задержку вылета, а с тобой будут разбираться менты.
Оторопев от такого, наезда, бригадир пытался что-то еще бормотать, я же при нем указал в накладной о недостаче поставленного груза, после чего заявил: «Или мы улетаем, если ты против, будем проводить процедуру пересчета груза».
Бригадир сдался и, матерясь, отдал команду, и грузчики вместе с транспортом уехали, прихватив с собой накладные в которых я сделал соответствующую отметку о недостаче.
Ко мне подошел бортинженер и, улыбаясь, произнес: «Как ты его поставил в стойло, ни одна бортпроводница этого сделать не смогла бы, они на это и рассчитывали. А тут облом – парень. А ты где научился  всему этому?»
– Научился у советского пролетариата, когда еще 15 летним пацаном работал на заводе. Так что  этот бригадир зря подумал, что пред ним молоденький парень, типа: «малолетка, в жопе х.., во рту конфетка». Член в жопе и без вазелина у него будет, хоть ему и за сорок, если еще раз наедет на меня. По прилету, надо будет потребовать от получателя, составить дополнительно акт о приемке и подписать его тремя подписями. Основания для этого есть: в отгрузочных документах указано 180 мешков, по факту их 179 и это зафиксировано.
К самолету подъехала машина цеха бортпитания, я принял два контейнера с питанием, отдельно были банки с компотом маринованными огурцами и минеральной водой. Хоть полет был и не долгим, но учитывая, что разгрузка займет приличное время, питание предусмотрели в оба конца.
Командир экипажа, второй пилот, и бортинженер обошли самолет, проверили правильность и надежность закрытия грузовых люков, поднялись в самолет и начали запуск двигателей. Через 15 минут наш «Ил», нагруженный «стратегическим» сырьем был уже в воздухе и взял курс на Черский.
Конечно, лететь на «Иле» было значительно комфортнее, чем на АН-12. Уже через час после взлета, экипаж был мною накормлен, напоен чаем. Да и кухня на ИЛ-18 была совсем другая, с другими возможностями. А еще через час и двадцать минут самолет удачно, с первого раза приземлился в Черском на лед.
      Там знали, что мы везем сахар в мешках.  По прилету, я предупредил получателя о необходимости составления дополнительного к накладной акта по факту недостачи груза. Такая форма была предусмотрена и после выгрузки всех мешков, комиссия из трех человек их пересчитала. Я оказался прав, мешков было 179, что и было засвидетельствовано. На выгрузку и процедуру оформления ушло больше часа. После этого, с пустыми багажниками и салоном, мы взлетели, и отправились в обратный путь.
– Это в какие же деньги обойдется сахар, продукт дешевый, да и доставленный накануне самолетом бензин? И все по причине того, что кто-то из чиновников забыл его заказать в нужном количестве при морском летнем завозе, – подумал я, уже находясь в воздухе и неся по пустому салону самолета чай для экипажа.
От  плотной еды на обратном пути экипаж отказался, обошлись чаем и кофе. Прибыли в Магадан уже ближе к вечеру.
Перед сдачей самолета и контейнеров в цех бортпитания, я подумал, а зачем отдавать на уничтожение не использованные продукты обратно. Я аккуратно упаковал оставшуюся еду в сумку, которую я всегда брал с собой. Сдав самолет и посмотрев план полетов, я узнал, что меня поставили на легкий рейс до Хабаровска на АН-24, с эстафетой через два дня. Начальник службы держал слово. У меня для отдыха было полных двое суток.
У аэровокзала я согласился стать попутчиком в поездке на такси до Магадана с еще двумя пассажирами. Это обошлось мне в три рубля. Уже через час, такси подвезло меня почти к подъезду дома. Уставший, но довольный я вошел в свою квартиру. Конечно, выгрузил содержимое сумки в холодильник: шесть порций прекрасной тушеной говядины, банка консервированных болгарских огурчиков, и две банки компота из персиков. Так что на ближайшие два дня я был с едой, и не надо было думать, что приготовить.
Я завалился в ванну, которая сняла с меня усталость, да и грязь, после возни с мешками сахара и грузчиками.
На завтра у меня были планы решить вопрос с покупкой магнитофона. Включив радио на небольшой громкости, найдя станцию, передававшую музыку для американских солдат, участвующих в войне во Вьетнаме, она хорошо принималась на средних волнах, я лег в постель и вскоре заснул. Спал сладко и безмятежно.

Магнитофон «AKAI»
     Зима в Магадане не отличается сильными и трескучими морозами. Город стоит между двух бухт: Гертнера и Нагаевской. Морозы под тридцать в Магадане большая редкость, хотя уже в 15-20 километрах от моря они были частыми гостями. Однако, ветра в Магадане были визитной карточкой зимы. Причем ветра сильные. 20 метров с секунду, местными считался просто сильным ветром. Частенько дуло сильнее, так, что удержаться на ногах было очень сложно. Ветер всегда сопровождался метелью, после которой ходить и ездить по Магадану было трудно.
Проснувшись утром и выглянув в окно, я понял, что  ночью началась сильная метель.
Позавтракав я первым делом решил, что нужно идти к Славику, чтобы решить вопрос о покупке магнитофона. Посмотрев на часы, я понял, что можно идти, так как Слава вставал поздно, но 11 часов, время подходящее.
Одевшись в летную куртку, гражданскую шапку из собачьего меха и унты, я вышел на улицу и тут же попал в объятья ветра, у которого была одна особенность: куда бы ты ни шел, он дул в лицо. Потратив в два раза больше времени, чем обычно, я дошел до дома, в котором жил Славик. Он открыл мне дверь, по его лицу видно было, что только встал: был одет в майку и трико.
– Привет, Эдуард заходи. Как дела?
– Все нормально Слава, вот отлетал два рейса, сейчас есть возможность два дня отдыхать. В промежутках между рейсами, был у мамы, удалось занять у нее 1000 рублей. Если ты не передумал, одолжить деньги, то можно покупать магнитофон.
– Да нет, не передумал. Ты только молчи о том, что деньги взял у меня, так как это моя заначка, о которой жена не знает. Давай для начала попьем чайку, потом созвонимся с нашим моряком и если все в порядке поедем за магнитофоном. Деньги то у тебя при себе?
– Да, Слава, при мне.
Попив чаю, а Слава всегда крепко заваривал чай, да сам чай у него всегда был хороший, он созвонился с моряком, который оказался на месте. Договорились, что мы с ним увидимся через час. Идти нам было на Портовую улицу, это наверху города, неподалеку от моего института.
Мы вышли на улицу, метель вроде бы чуть поутихла, но все равно,  на улицах было пусто. Благополучно добравшись до нашего моряка, мы зашли к нему. Сделка прошла на кухне. Он вынул из коробки магнитофон. Аппарат был новый просто красавец, вертикальный «AKAI 210 – D», с великолепным дизайном, черными рычагами управления и серебристой панелью. с красивыми приборами уровня сигнала.

Трехмоторный механизм, три скорости, система записи Cros-Field c особыми износостойкими головками, сквозной, то есть можно было прослушивать готовую запись во время записи. Показав работу лентопротяжного механизма, который работал безукоризненно, хозяин спросил: «Ну что берете аппарат?»
Я заплатил деньги, в знак удачной сделки моряк подарил две кассеты с лентой японского производства и вручил импортную пластиковую сумку с ручками, в которую мы и положили коробку с магнитофоном.
Поймать такси было бесполезно, поэтому пришлось идти вниз пешком, временами  пересекая сугробы, рожденные ветром. В центре уже работали дворники, и появилась техника, чистившая  главную улицу. Через полчаса мы вошли в мою квартиру.
– У тебя есть чего-нибудь пожрать? – обратился ко мне Слава.
– Есть, – ответил я.
Я положил на сковородку  мясо, разогрел его, украсил огурчиками маринованными и позвал Славу.
– Классно, когда успел приготовить?
– Да это нас так кормили в последнем рейсе, но мы не справились, вот я и привез оставшуюся еду домой, – ответил я.
Перекусив и выпив по чашке кофе, мы приступили к испытанию магнитофона.
К счастью, несмотря на то, что магнитофон был выпущен в Японии, он имел вход и выход  линейного сигнала в двух вариантах: европейский, так называемый DIN, круглые пятиштырьковые гнезда, и гнезда для применения тюльпанов.
Нам удалось подключить мой проигрыватель «Grundig Dual 1219» к магнитофону,  затем к линейному выходу магнитофона подключили стерео радиолу «Ригонду», так что у магнитофона появился усилитель и колонки, то есть появилась стерео система. Конечно, стерео система была простенькой и маломощной: всего 3 вата по каналу, да и спектр воспроизводимых частот был ограничен сверху – 12000 Гц, а внизу – 60 Гц.
Установили кассету на магнитофон, включили режим записи, а на проигрывателе поставили диск Тома Джонса. Поскольку магнитофон был «сквозным»,  мы могли прослушивать уже записанную фонограмму. Никакого  ухудшения качества звука в сравнении с прослушиванием с пластинки я не обнаружил. Ура! У меня теперь есть прекрасный магнитофон!
– Эдуард, у меня есть десять дисков, на которых профессиональный джаз, есть человек, который хотел бы их записать в стерео, мое предложение таково: записываем ему на 10 тип ленты, лента у меня есть, эти диски и полста рублей автоматом списываем с твоего долга мне. Так что будет 950 рублей. Успеем за сегодня сделать?
– Конечно.
– Тогда я пошел за дисками и за лентой. Думаю, что за сегодня сможем записать. Я, правда, вечером на работе, но ты же справишься?
– Конечно, Слава.
Только поздней ночью я закончил запись Славиных дисков. Утром он должен был зайти и забрать и диски, и записанные кассеты.
Итак, студия звукозаписи начала свою работу.
Половина следующего дня ушла на изучение купленного аппарата. Удивляло все и скорость перемотки и отличная работа на подмотке и на подаче ленты. Но самое главное удивляло качество записи даже на отечественную ленту тип 10. На слух отличить запись от звука с пластинки – было просто невозможно. Это просто поражало.
Стало понятно, что мне нужно приобрести фирменные шнуры для объединения аппаратуры. А так же хороший усилитель и колонки к нему.
В середине дня Слава зашел ко мне и забрал записанные кассеты.
Остаток дня прошел в домашних хлопотах и в подготовке к предстоящему полету в Хабаровск.

 За штурвалом
      Прибыв за три часа до вылета, я прошел инструктаж у начальника совместно с другими бортпроводниками. Кроме ряда требований, которые были высказаны по факту проведения контрольного полета на пассажирском ИЛ-18, было озвучено и то, что теперь кипятильники будут обязательно присутствовать на рейсах, выполняемых на самолетах АН-24. Ранее их вообще не давали на самолет по причине того, что нагревательные элементы ТЭНы часто выходили из строя, и являлись страшным дефицитом. Этих кипятильников не хватало даже для самолетов ИЛ- 18, а там надо было поить чаем и кофе более 80 человек, не считая экипажа. Сейчас, со слов начальника, это проблема решена. Наличие кипятильников на самолетах АН-24 предназначалось только для приготовления горячих напитков для экипажа.
Поскольку предстоящий рейс был пассажирский, то я не пошел в комнату по предполетной подготовке, а направился прямо к самолету. Там уже шла приборка салона. Снаружи с самолетом возились техники. Вскоре, подошел экипаж, среди членов которого, был мой знакомый Алексей Завьялов, второй пилот. Тот, Алексей, от которого я и узнал о том, что нужны бортпроводники. Мы очень приветливо поздоровались, и я был рад встрече с ним. Практически вслед за экипажем подъехал заправщик.  Затем привезли багаж, который я уже как знающий свое дело, разложил по полкам переднего грузового отсека в соответствии с пунктом назначения. Вскоре подвезли пассажиров, которые ринулись из автобуса к трапу самолета, отталкивая друг друга. Пришлось наводить порядок, объяснив, что садиться в самолете в кресла все будут согласно купленным билетам. Порядок удалось восстановить, за что меня поблагодарила работница отдела перевозок. Несмотря на предложение снять верхнюю одежду и повесить её в гардеробе, большинство пассажиров сели прямо в ней в кресла. Быстро пересчитав пассажиров и посадочные талоны, представитель отдела перевозок покинула самолет и направилась к аэровокзалу.
Под наблюдением бортинженера, я втянул трап самолета в кабину, установил в обозначенное место и закрепил его, после закрыл входную дверь. Пилоты начали запуск двигателей.
В это время по громкой связи я прочитал информацию о предстоящем полете, о правилах безопасного поведения на борту, и наличии запасных и аварийных выходов. Затем прошел в салон и предложил пассажирам леденцы и гигиенические пакеты.
Быстро разогнавшись по ВПП, наш самолет взлетел и начал полет. Лететь до Охотска всего 45 минут, я приготовил чай для экипажа и понес его через салон  ребятам.
Через короткое время я опять пошел в кабину пилотов, что бы забрать чашки.
Несмотря на то, что я был записан в полетное задание, и все знали мое имя, Алексей решил лично представить меня экипажу. Он вкратце рассказал историю о том, как посоветовал мне пойти работать в службу бортпроводников. Экипаж был довольно молодым, всем ребятам было до тридцати лет.
Совершив посадку в Охотске, приняв новых пассажиров и багаж, мы взлетели, и взяли курс на Николаевск на Амуре. Лететь туда было практически два часа.
После набора эшелона, я зашел к пилотам поинтересовался, не желают ли они чего-либо. Желаний не было. Командир при этом, обращаясь ко мне сказал: «Ну как тебе нравится работа?»
– Да, мне очень интересно.
– А пилотом не надумал стать?
– Я об этом пока не думал, потому, как толком не знаю особенностей вашей работы.
– А попробовать управлять самолетом нет желания?
Откровенно говоря, я был смущен таким предложением, надо было отвечать, я подумал, что другого ответа кроме утвердительного быть не может.
– Хочу, – ответил я.
– Тогда слушай меня, и смотри, что я буду тебе показывать, – произнес командир.

Командир продолжил: «Главные приборы управления, расположены в одном и том же порядке на всех самолетах в форме знака плюс, это сделано для того, чтобы они всегда были в центре внимания. Вот смотри», – командир показал на основные приборы, находящиеся на передней панели.
– Для тебя сегодня будут важны только три прибора, так как ты попробуешь сегодня просто удержать самолет в нужном положении относительно горизонта, тангажа и курса. Это самое простое. Конечно, приборов связанных с пилотированием значительно больше, но сейчас об основных важных для тебя приборах. Первый из них – авиагоризонт, это очень важный прибор, который позволяет контролировать положение самолета в пространстве. Видишь прибор в виде шарика, раскрашенного пополам в два цвета: синий, символизирующий небо и черный, обозначающий землю. Также на нем есть «птичка» с крыльями указывающая положение самолета относительно горизонта и шкала крена и тангажа. Работа прибора основана на устройстве гироскопа.
Следующий прибор – указатель курса. Он показывает направление, куда смотрит нос самолета. Курс задается азимутом, т.е. углом между направлением на север и текущим направлением. Указатель курса обычно работает от гирополукомпаса, устройства, которое также использует свойства гироскопа. Ведь гироскоп может сохранять не только вертикаль, но и определенное горизонтальное направление, таким образом указатель курса, в отличии от обычного компаса, не зависит от магнитного поля Земли и показывает истинный географический курс самолета.
Следующий прибор – вариометр (указатель вертикальной скорости) позволяет пилоту знать снижается самолет или набирает высоту и с какой интенсивностью он это делает.
Тебе нужно, при помощи рычагов управления, а это для тебя штурвал удержать самолет в пространстве и не уйти с курса в соответствии с показаниями приборов. Самолет сейчас на автопилоте.
Если  самолет изменяет положение по горизонтали, то пользуемся легким отклонением штурвала вправо или влево по его оси.
Сделав это, нужно тут же контролировать тангаж. Это угол между горизонтом и продольной осью самолета. Если продольная ось самолета направлена вверх от горизонта – это кабрирование, если вниз – пикирование. Если самолет летел горизонтально, то при увеличении тангажа он начнет набирать высоту, а при уменьшении – снижаться. Это делается при помощи отклонения штурвала от себя или на себя. Это действие необходимо контролировать показаниями вариометра, т.е. мы набираем высоту или снижаемся. Но мы не должны ни терять, ни набирать высоту.
Но при всем при этом нужно лететь в том направлении, куда нам нужно. Для этого и есть прибор, указатель курса. Его стрелка должна находиться в центре прибора, так как курс предварительно был выставлен. Вот задачи, которые нужно выполнять при ручном управлении самолета в полете. Мы не имеем права изменять резко свое положение в пространстве ни по одному из параметров, так как самолет летит на своем эшелоне и по заданному курсу. Если наши показатели полета изменятся настолько, что мы выйдем из эшелона, диспетчера на земле тут же увидят это  и начнут задавать вопросы. Это делать можно только в исключительных случаях, предварительно согласовав и получив разрешения от диспетчера, который ведет тебя в данный момент.
Вот, собственно говоря, и все, что касается теоретической части.
Леша давай вставай, уступи место нашему курсанту, иди в салон, что бы пассажиры видели, что они не наедине с самими собой.
Леша вышел в салон, я уселся в кресло, положил руки на штурвал.
Командир сказал» Автопилот отключаю, для начала почувствуй,  как я буду управлять самолетом, я чуть-чуть буду менять положение самолета в пространстве. Ты понаблюдай за приборами и почувствуй руками движение штурвала.
Командир чуть качнул самолет вправо, я тут же увидел изменение показаний авиагоризонта. Затем штурвал чуть опустился вниз, я это увидел на этом же приборе, а вариометр показал снижение до 3 метров в секунду. Командир опять привел все в норму.
– Ну, Эдуард, давай пробуй, я тебя полностью страхую, так что ты не сможешь сделать ничего, что могло бы навредить нам.
Штурвал в моих руках оказался живым, его чуть-чуть потянуло вправо, я постарался  скомпенсировать изменение положения, но видимо слишком сильно, самолет  изменил положение, но уже с креном влево. При этом я увидел, что мы начинаем  очень с небольшой скоростью, но снижаться, я потянул штурвал на себя, выровнял самолет, но обратив внимание на курс, увидел, что мы уже на несколько градусов летим не по курсу.
Так продолжалось более 15 минут. Временами меня поправлял  командир, когда параметры полета не подчинялись мне. Мне так и не удалось найти ту золотую середину, при которой самолет бы летел в заданных параметрах.
Командир сказал: «Достаточно».
Я вылез из кресла и почувствовал, что так вспотел, что мою рубашку можно просто выжимать.
Заметив это, командир рассмеялся и сказал: «Эдуард, не переживай, самолет летит с большой скоростью, воздух никогда не бывает абсолютно спокойным даже в хорошую погоду, поэтому если управлять в ручном режиме, то нужно постоянно поправлять положение самолета. А теперь представь, если летим в плохую погоду, рядом гроза, высокая турбулентность. А если при такой погоде совершаем посадку да еще при боковом ветре. Чтобы чувствовать самолет, как говорят летчики, жопой, нужно огромное время провести на тренажерах в училище, а потом нарабатывать опыт уже в воздухе. Так что работа у нас далеко не легкая. При посадке у всех у нас пульс значительно выше 120. Иди, зови Лешу, скоро садиться будем в Николаевске на Амуре.
      Я вышел в салон, прошел мимо пассажиров, подошел к Леше и сказал: «Полная задница, всего 15 минут и я весь мокрый, аж по ляжкам течет. Но тебе, огромное спасибо! Иди, командир зовет тебя».
– Ладно, Эдуард, поговорим с тобой на земле, когда будем отдыхать.
Вскоре мы приземлились в Николаевске на Амуре, по правилам безопасности все пассажиры ушли в здание аэровокзала, после заправки, пассажиров привезли обратно. Мы продолжили полет и через полтора часа приступили к снижению и очень корректно сели в Хабаровске. Пассажиры были переданы службе перевозок, был сдан их багаж, и в течение получаса самолет был передан эстафетному экипажу.
Вскоре мы оказались все четверо за столом на ужине. Командир попросил меня о том, что бы я ни в коем случае не распространялся на счет того, что  мне дали подержать штурвал в руках. На отдыхе мы оказались в одной комнате с Алексеем. Я задал ему вопрос: «Почему командир предложил мне попробовать пилотировать самолет?»
– Эдуард, я ему рассказал, как ты после разговора со мной пришел на работу в Авиаотряд, и я попросил его, что бы он дал тебе возможность хотя бы чуть-чуть почувствовать, что собой представляет работа пилота.
– Я быть, может рано, но сделал вывод, что ваша работа тяжелее, чем работа горняков в шахте.
Алексей рассказал мне несколько интересных случаев из своей летной практики, я похвастался, что теперь у меня есть супер магнитофон, который может сделать записи стерео в стандарте Hi-Fi,  пригласил Алексея к себе в гости, после чего мы заснули.
На следующий день, обратный полет прошел без каких-либо проблем, к вечеру мы были уже на базе. Как всегда, я зашел в службу, посмотрел план полетов. Послезавтра я стоял в плане на полет на мыс Шмидта, с новым для меня экипажем АН-12.

     На остановке автобуса я увидел Алексея, который тоже направлялся в Магадан, решили заехать ко мне, посмотреть и послушать новый магнитофон.
Приехав в Магадан, мы по пути ко мне, зашли в магазин, купили бутылку хорошего пятизвездочного коньяка, странно, но этот дефицит был в продаже. Дома я быстро приготовил поесть, разрезал имевшийся у меня арбуз, он оказался очень хорошим и мы, закусывая арбузом коньяк, уговорили к 10 вечера целую бутылку. Арбуз уговорить не удалось.  Конечно, все это время слушали музыку и с дисков и в записи. Алексею музыка очень понравилась, я ему предложил остаться у меня, что бы ночью не ходить по городу, на что он согласился. Я уложил его в большой комнате на диване.
Утром я встал часов в девять, сделал завтрак, приготовил кофе из зерен, и разбудил Алексея.
– Как здорово мы с тобой вчера посидели – попивая кофе после завтрака, сказал Алексей.
– Да, мне тоже понравилось и все еще под впечатлением того, что оказался за штурвалом самолета.
– Ты куда летишь по плану? – спросил Алексей.
– Завтра на мыс Шмидта с ночевкой.
– А я завтра в Сусуман, а послезавтра опять в Хабаровск.
– Если совпадет свободное время, приходи в гости, мы с тобой найдем, чем заняться.
Алексей был приятным собеседником и компаньоном. Договорились, что обязательно встретимся при первой же возможности еще раз.
Я проводил Алексея, а уже через полчаса на пороге оказался Слава. Он притащил с собой пять дисков  и кассеты для записи.
– Привет, дорогой, заявил он с порога.
– Здорово Славик, от меня только что ушел Алексей, мы с ним вчера вернулись из рейса в Хабаровск.
– Летали вместе?
– Да.
– Увидишь его, передавай привет. Слушай, давай запишем эти диски. Принцип, как и раньше, пятерка за запись одного диска.
Нет проблем, давай запишем. Но у меня встречная просьба: у вас в ресторане есть хорошее пиво в бутылках?
– Ну, у нас единственное – «Жигулевское», это, конечно не чешское, но пить можно.
– Скажи, а есть у тебя связи для того, что бы купить консервированных крабов.
– Есть, у нас есть один поставщик, который скупает в сезон крабов, возможно и через торговую сеть, и консервирует их в стеклянных литровых банках.  А тебе, что нужно?
– Да, я завтра лечу на мыс Шмидта, там у меня служит офицер приятель, снабжение там просто никакое, вот и хочу привезти ему туда гостинчик: пиво, лимонад для сынишки, крабов, нужно вот еще достать за сегодня копченого балыка кеты или кижуча. Надо бы и в Ташкент отправить подарочек. В общем, надо затарится дефицитом. Поможешь с этим, у тебя наверняка есть связи?
– Давай решим так. Записываем диски, это всего три часа, затем идем ко мне, я звоню и договариваюсь, а ты потом пойдешь и все заберешь.
– Хорошо договорились.
      К вечеру я пришел домой с сумками, в которых было 5 бутылок пива, пять бутылок лимонада «Буратино» три больших балыка кижуча, две литровых банки консервированного крабового мяса и добытые по великому блату два килограмма апельсинов. Увы, свежей картошки я в городе не нашел, в продаже была только сушеная.
Для моего друга старшего лейтенанта Олега я собрал сумку, в которую, положил 5 килограммовую банку тихоокеанской селедки специального посола, дыню, привезенную из Ташкента и дождавшуюся своего времени, апельсины, копченую рыбу, пиво, лимонад, банку крабов. Сумка тянула килограмм на 15, так что нужно было думать завтра о такси, так как допереть её до автобуса, было не просто.
Кроме того, я решил записать одну кассету пленки типа 10 и подарить её Олегу. Я не знал, есть ли магнитофон у Олега, но рассчитывал, что у кого-то из военных он будет наверняка. Я записал на своем «Тембре» Тома Джонса и альбом Битлс «Сержант Пеппер». Запись получилась просто изумительной по качеству.
Утром следующего дня я поймал такси в городе, забрал свою тяжеленную сумку и отправился на автовокзал. По пути туда, мы договорились с шофером, что если он найдет еще двух попутчиков до аэропорта «Сокол» по трешке с человека, то я буду в этой компании третьим. За десять минут на автовокзале шофер нашел попутчиков и вот мы уже  в пути.
На Соколе было холодно, градусов под тридцать.  В службе мне передали, что мы повезем на мыс Шмидта трактор ДТ-75, вес 6 тонн.
Зная номер нашего служебного рейса, я на почте  попросил предоставить мне срочную связь с мысом Шмидта. На удивление, соединение с заказанным телефоном дали в течение 10 минут. Трубку взял дежурный, которому я и предал наше время вылета, и просил, что бы он предупредил старшего лейтенанта Олега Егорова.
Вернувшись в службу бортпроводников, мне сообщили, что погрузка трактора осуществлена специалистами. Это меня, конечно, обрадовало, но предстояла разгрузка трактора. Предупредили, что форма одежды должна быть зимней и утепленной. Это означало, что нужно одеваться в тулуп, шапка, унты, рукавицы. По пути к самолету, я зашел в цех бортпитания и договорился с мужиками, о том, что бы они подвезли и мою сумку с продуктами, после чего направился к стоянке самолета.
Поднявшись в самолет, я увидел, что уже в закрытой грузовой кабине стоял закрепленный мощными тросами трактор. Так же были загружены специальные трапы для погрузки и разгрузки самоходной техники. Я прошел и просмотрел все швартовочные троса. Все они были натянуты профессионально.
Вскоре привезли бортпитание, рассчитанное на «туда и обратно», причем на обратно были консервы: мясные и рыбные. Меня предупредили, что контейнер с питанием и кипятильник обязательно должны храниться в помещении, исключающим замораживание. Это означало, что оставлять их на самолете было нельзя, необходимо было проконтролировать это.
В обозначенное время в 14 часов, мы стартовали из Магадана.

Необычный полёт
     После взлета я проверил все крепления трактора в грузовой кабине. Никаких проблем не возникло. Трактор был закреплен на совесть. Я доложил об этом командиру и начал готовить еду для экипажа. На полет в ту сторону были приготовленные порции говядины отварной, консервированные овощи и фрукты. Убрав после обеда посуду, я присел к иллюминатору, решил передохнуть, так как лёта было еще чуть более часа.
Вдруг я почувствовал, что какая-то, очень мощная сила нагло спихивает наш самолет в сторону. При этом стало понятно, что пилоты возвратили самолет на курс, но эта же сила с еще большим напором стала спихивать самолет вниз, затем вверх. Затем я почувствовал, что самолет стало изгибать вдоль продольной оси. Лопасти двигателей продолжали вращаться, а вот крылья самолета, изгибались как вдоль оси крыла, так и поперек. Казалось, что двигатели сами по себе, а крыло само по себе. Я реально слышал скрип заклепок в корпусе самолета от воздействия этих сил. Болтанка усилилась и самолет стало кидать из стороны в сторону значительно резче и агрессивнее. Все это вызвало у меня откровенный страх. Я посмотрел в сторону пилотов в открытую дверь. Паники у них не было, они спокойно, пристегнутые болтались вместе с самолетом в своих креслах. А что же в грузовой кабине, подумал я? Держась одной рукой за верхнюю полку, чтобы не завалиться, я добрался до иллюминатора двери и посмотрел в грузовую кабину. То, что я увидел, привело меня почти в панику. Наш трактор при таких вот перемещениях самолета, не отрывался от пола кабины, но удерживающие его троса, как мне показалось, растягивались на моих глазах, точно были они из резины. Я тут же перебежками, цепляясь за все, что можно, поскольку самолет продолжало нещадно трепать и болтать в воздухе, добрался до кабины пилотов. И только сейчас, увидев меня, командир задал вопрос: «Как там ведет себя груз?»
– Груз на месте, но троса, которые его удерживают, растягиваются как  резинки на экспандере, ответил я.
– Не переживай, это нормально. Нас предупреждали синоптики, что сегодня очень уж воинственно ведет себя струйное течение, которое всегда в этих широтах дует со скоростью более 200 км. А сегодня, наверное, все 300. Вот нас и колбасит не по-детски. Но еще минут 5-7, и мы его пересечем, все будет в норме.
И точно через короткое время все успокоилось и самолет, как ни в чем не бывало, гудя своими четырьмя двигателями, ровно и спокойно продолжал полет. Я еще раз посмотрел в дверной иллюминатор на груз. Трактор стоял на месте. Я присел в кресло и только сейчас понял, что серьезно, очень сильно перепугался, поскольку меня не предупреждали, а все мои полеты, как пассажиром, так и бортпроводником такого, или даже близкого опыта не имели. Я был и поражен и удивлен, что самолет имел такой запас прочности. Еще более я был поражен силами природы, над которыми мы, люди, никакой власти не имеем.
Наконец, мы начали снижаться и вскоре сели на длинную полосу аэропорта Мыс Шмидта.

 

Как всегда пограничники встретили первыми, затем подъехали остальные службы. С машиной подогрева приехал Олег, за рулем его машины был солдат. Был установлен подогрев салона грузовой кабины нашего самолета через входную дверь. Закрепленные и натянутые троса сильно морозить нельзя, что бы не иметь проблем с открытием замков.
Мы с Олегом поздоровались, как принято, не допуская фамильярности, поскольку вокруг были люди. Я передал ему сумку, при этом сказал: «Олег, я приготовил для тебя, твоего сына и жены подарок. Все это в сумке. Морозить нельзя, там есть стекло, так что обращаться осторожно. После того, как выгрузим трактор, закроем самолет, приходи в профилакторий, в котором мы остановимся, обратно полетим только завтра.
– Хорошо, я знаю, наши техники тут приготовили вам кое-какой не стандартный груз, так что при погрузке завтра я буду присутствовать тоже.
Олег забрал сумку, поставил её за сиденье в своей машине. Началась разгрузка. Прежде всего, под командованием бортинженера была установлена пята, были установлены специальные трапы и фиксаторы под них, убраны стопорные колодки из-под гусениц трактора, затем были сняты троса. Один из офицеров, завел трактор прямо в грузовой кабине. Совсем недолго прогрел двигатель. Сильные струи теплого воздуха от обогревателя выдували весь дым от работающего двигателя на улицу. Очень осторожно с минимальной скоростью трактор стал буквально сантиметр за сантиметром, под наблюдением и бортинженера и командира корабля двигаться задним ходом к люку. Особо аккуратно трактор начал спускаться по трапам и через минут пять благополучно оказался на  бетоне самолетной стоянки.
Итак, груз был удачно доставлен и выгружен. Я впервые наблюдал эту сложную операцию. При помощи технического персонала трапы были сняты, возвращены в самолет и закреплены в отведенных местах. Настил, покрывавший пол грузовой кабины убирать не стали. Видимо информация о том, что нам понадобится машина для перевозки оборудования кухни и продуктов была у военных, поэтому за нами приехала военная «буханка», мы погрузили наше оборудования и сами сели в нее и поехали на отдых в профилакторий.
Примерно через час, в профилакторий примчался Олег,  мы с ним подошли к моему командиру, у которого я получил добро на то, что отлучусь к Олегу, моему приятелю, для связи дали телефон дежурного по части. Командир дал добро, но предупредил: «Никакого алкоголя». Дом, в котором жил Олег был всего метрах в трехстах от профилактория.
Сам поселок не производил впечатления, что в нём живут военные великого государства, которое строит коммунизм.

     Зайдя в квартиру на первом этаже небольшого двухэтажного дома, я увидел, как живут военные на берегу Северно-Ледовитого океана.
Квартира была очень небольшой: две смежных комнаты, относительно просторная кухня, в которой была печь, на которой можно было приготовить еду, и которая отапливала смежную комнату. Центральное отопление присутствовало, имелось и водоснабжение и туалет, однако, горячего водоснабжения не было предусмотрено.
Дома нас встретила его жена, мы с ней познакомились, Она представилась: «Оля». Это была молодая женщина лет 24, очень милая на вид, небольшая, но с правильной женской фигурой, с выразительными глазами, аккуратно подстриженная. Одним словом, – она была милашка. Меня представили сыну Олега, которого звали Виктором. Это был хорошенький мальчишка, который с искренним интересом смотрел на меня. Он спросил у меня: «Вы прилетели прямо из Магадана?»
– Да, Виктор, еще сегодня я обедал в Магадане, а вот сейчас у вас в гостях.
– Я оставлю вас с Олегом, пойду в гости  к подруге, у неё муж сейчас в длительном полете, помогу ей скоротать время, – обращаясь к нам, произнесла Оля, после чего оделась и вместе с сыном ушла.
– Зачем, пусть были бы вместе с нами, обратившись к Олегу, сказал я.
– Я тут не причем, она у меня очень внимательная и очень хорошо чувствует, что нужно делать. Это её решение. Она мне сказала: «Вам надо будет поговорить и пообщаться, а для мужиков это лучше делать наедине друг с другом».
– Давай разберем сумку, в которой гостинцы для тебя. Неси её на кухню.
Олег принес сумку, мы начали её разбирать. Я понял, что её содержимое было для Олега не просто подарком, а настоящим сюрпризом. Лимонад для сына, копченый балык и пиво привели Олега просто в восторг. Он повернулся ко мне, подошел и крепко обнял меня. Глядя прямо мне в глаза, он произнес: «Дорогой Эд, тебе огромное спасибо. Как я рад видеть тебя здесь у меня в гостях».
Учитывая то, что алкоголь ни мне, ни Олегу употреблять было нельзя, мы ограничились с ним только пивом, закуска к нему в виде рыбы была, что еще нужно мужикам для общения?!
– Слушай Олег, у тебя есть магнитофон? – спросил я.
– Есть, в малой комнате стоит, но дремучий. Когда я его покупал, то это был шик, блеск и тра-та-та. Это Днепр 11, я покупал его с рук.
– Классно, у меня в детстве такой был, когда учился в 8 классе в школе. Но он нам подойдет, так как у него есть скорость 19,5, а я привез тебе кассету, которую записал для тебя, на своем втором магнитофоне Тембр. Давай ставим её и будем общаться под музыку.
Олег поставил кассету, включил магнитофон и в квартире запел Том Джонс. Запись была очень качественной, поэтому Днепр выдал все, что мог.
– Как тебе удалось сделать такую качественную запись? – спросил Олег.
– Все очень просто я писал тебе музыку прямо с фирменных пластинок. У меня есть довольно много фирменных виниловых дисков, проигрыватель немецкий фирмы «Грундик», один магнитофон, на котором я тебе записал кассету – «Тембр». Есть второй магнитофон, уже стерео, японский, фирмы «Акаи». Я очень увлекаюсь музыкой, это мое хобби, правда, очень дорогое.
Мы сели за стол в комнате и под музыку у нас начался большой разговор.
Олег попросил меня рассказать о себе. Я решил, что в данном случае уместен только откровенный разговор. Я рассказал ему многое из моего раннего детства, из жизни в Сибири, в Ташкенте, о том, как мама моя попала в Магаданскую область, с какими проблемами я столкнулся, будучи юношей, о землетрясении в Ташкенте в 1966 году. Я рассказал откровенно и о моих контактах в 16 лет с женщинами Я рассказал Олегу и о событиях, которые вынудили меня взять академический отпуск и устроиться работать в гражданскую авиацию бортовым оператором.
Олег слушал меня очень внимательно.
      Затем я попросил рассказать Олега о своей судьбе. Я все же надеялся найти ответ на вопрос о том, почему у нас с ним так спонтанно и ярко возникли такие  доверительные отношения.
Олег рассказал мне о своем жизненном пути следующее:
– Я родился в 1946 году. Тогда, после окончания войны, женщины, истосковавшиеся по мужикам, готовы были отдаться, не прося взамен никаких обещаний. У моей мамы до этого не было мужа, когда началась война, ей было всего 14 лет. Жили мы в Рязанской области в небольшом рабочем поселке. Родителей у мамы не было, они сгинули в лагерях в период репрессий, и она хлебнула сполна счастья жизни в детском доме. Детство мое было в прямом смысле слова босоногим, не всегда сытным, но мама меня очень сильно любила. Своего отца я так и не знаю. Когда мне исполнилось 6 лет, мама погибла, утонула, когда они с девками купались в реке. Я оказался в детском доме в г. Рязани. Для меня тогда это стало первой жизненной трагедией.
Первый год в детском доме был для меня трудным и мучительным. Затем пришлось идти в школу, я стал привыкать к порядкам в детском доме, а их было два. Первый, тот, что установлен начальством детского дома, второй – тот, что устанавливался  отношениями среди пацанов, а там главным аргументом была сила.
Когда я учился в первом классе, я подружился с парнишкой моего возраста, который попал в детский дом потому, что бродяжничал. Звали его Петром, он не был намного крепче меня в физическом плане, но был необычайно властным и не терпел никакого покушения на его свободу. Это я сейчас знаю, что самостоятельным, независимым людям, сильным по своему характеру обязательно нужен духовный тыл. Человек, с которым можно было бы быть откровенным и поведать ему свои тайны и горести и который его не сдаст ни в каких условиях. Вот на этом и возникли наши отношения с Петром. Подружившись, и таким образом усилив друг друга на внешних фронтах, мы стали друзьями, к которым никто не осмеливался приставать, даже из старших парней. Лет в 11, мы с Петром, на своем опыте познали все, так скрываемые тайны устройства тела мужчины, мы с ним попробовали все. Это нас сблизило настолько, что в детском доме считали, что мы  братья. По отношению к окружающему миру нас было двое: я и он, но на самом деле мы были единым целым. Мы не могли существовать друг без друга. Вот так, вместе с Петром, мы подросли до 8 класса, после которого всех детдомовцев отправляли в ПТУ (Профессионально-технические училища), нас направили на учебу в училище, готовившее автослесарей.
Но уже в 8 классе, хорошо понимая, что в жизни мы одиноки, нам надеяться не на кого, мы с Петром дали друг другу клятву, что станем военными, станем офицерами. То есть путь к настоящей самостоятельности и утверждения себя в этом мире, мы видели через военную службу. Окончив ПТУ, и таким образом получив среднее образование, мы подали заявление в Рязанское военное высшее автомобильное училище. Мы с Петром сдали экзамены и поступили в него. И хотя жизнь стала казарменной, но мы уже были на пути к нашей цели. За четыре года учебы в училище мы настолько сблизились с ним, что даже семейные отношения сравнить с нашими отношениями было нельзя. На четвертом курсе мы с ним сыграли свадьбы, выбирать было из чего, впрочем, нас сильно не волновало, будут ли это городские красавицы или простые девчонки из деревни. На четвертом курсе нас приняли в члены КПСС, для будущих офицеров это было обязательным. Правда наша женитьба нанесла серьезный удар по нашим отношениям с Петром. Мы стали реже видеться, в основном только на занятиях.  Несмотря на жизнь в семье, у нас с Петром часто возникала тоска по нашим отношениям. При любой возможности мы делали все, что бы оказаться вместе, да так, чтобы вокруг никого не было.
Вскоре, моя Ольга родила Виктора. То, что она родила мальчика, было для меня огромным счастьем. Петр радовался этому событию не меньше меня.
Увы, жизнь нанесла мне второй удар: Петр погиб. В одном из боксов нашего гаража из-за халатности сварщика возник пожар. Петр пытался выгнать ГАЗ-61из бокса, но в машине взорвался бензобак и Петр просто сгорел вместе с ней и боксом. После произошедшего я почувствовал, что как минимум половина меня, так же сгорела в этом огне. Для меня это было жесточайшей трагедией. Я до сих пор не отошел от этой потери.
Окончив училище, я получил распределение и вот сейчас несу службу здесь, на мысе Шмидта. Я очень люблю сына, люблю свою жену, она родной для меня человек, но мне категорически не хватает для моего внутреннего духовного равновесия в этой жизни той части души, которая сгорела вместе с Петром. Могу честно тебе сказать, что когда мы с тобой встретились в самолете в прошлый раз, когда мы с тобой обнялись и посмотрели друг другу в глаза, у меня возникло предчувствие, что дружбы именно с таким парнем, мне не хватает. Вот почему я несказанно рад, что ты у меня в гостях.
Мы присели на диван и долго с ним сидели в обнимку и ничего друг другу не говоря.
Из оцепенения нас вывел звук болтавшейся ленты в крутящейся кассете, так как автостопа магнитофон не имел.
Затем мы еще долго разговаривали с Олегом о ближайших планах на жизнь. Олег обмолвился, что следующим летом у него намечается отпуск, он хочет свозить свою семью к Черному морю. Я тут же ему посоветовал лететь через Магадан, погостить пару дней у меня, затем лететь до Москвы, а там, на хорошем поезде до моря. Дорога не учитывается в дни отпуска, поэтому заодно можно и страну посмотреть из окна купе. Для Виктора это будет незабываемым. Все проблемы в Москве я помогу ему решить, так как там есть надежные товарищи.
Олег в беседе со мной так же рассказал, что примерно через год – два он рассчитывает, что сменит место службы, но куда его направят, конечно, не знает. В конце разговора мы обменялись еще раз системами возможной связи. Я дал Олегу телефон мамы и телефон Славы. Кроме того я дал телефон нашей службы бортпроводников и проинструктировал его, что нужно сказать.
На мысе Шмидта уже практически наступила полярная ночь, но часовое время было уже поздним.
– Сколько я тебе должен за привезенные подарки? – спросил Олег.
– Только пустую сумку, за подарки платить не принято – ответил я.
Мы оделись, Олег проводил меня до профилактория. Я лег спать, но долго ворочался, вспоминая рассказ Олега о своей жизни и понимая, насколько редко бывает такое совпадение в жизни, что люди в один момент понимают, что они нужны друг другу.
Утром нас накормили в столовой вполне приличным завтраком.  Затем мы прошли медицинский контроль, и через пару часов, забрав наше бортпитание, все на том же автомобиле «буханка» нас подвезли к самолету. Вместе с нами к самолету подъехал и автомобиль подогрева.  Первым делом начали прогревать самолет и прежде всего кабину пилотов. Бортинженер, осмотрев грузовую кабину, распорядился установить задний упор (пяту), что я и сделал. Минут через сорок, нам подвезли груз. Два длинных  и больших деревянных ящика.

Турбореактивные двигатели, предназначенный для отправки на завод изготовитель. Ящики были длинной чуть более пяти метров и высотой около 1,80 метра. Брутто вес каждого ящика составлял около 3 тонн. Для выгрузки этих ящиков из грузового длинномера были предусмотрены специальные тележки, на которых находились ящики. При помощи специального заднего борта длинномера, который укладывался на настил грузовой кабины, при помощи лебедки самолета, груз на роликовых тележках втягивался в грузовой отсек, затем при помощи специального стопора, заклинивались колеса тележки. Таким образом, были погружены два ящика с двигателями. Ящики имели специальные  такелажные кольца. При помощи тросов мы закрепили ящики. К грузу прилагались два специальных чемодана с документацией на эти изделия.
Я подошел к Олегу, мы с ним тепло простились, он пообещал, что скоро мы с ним увидимся. Рукава обогрева были  свернуты, я втянул трап самолета в кабину, и закрыл входную дверь.
Итак, мы были загружены и приступили к запуску двигателей. Запуск прошел удачно, я  проверил правильность закрытия задних створок, проверил еще раз крепление груза, доложил командиру, самолет двинулся к старту. Взлетели мы очень легко, так как общий вес груза был небольшим, а взлетная полоса была настолько длинной, что мы ушли на разворот, не долетев до её конца.
Я предложил экипажу еду из имеющихся консервов.
– Лететь недолго, давай заваривай чайку покрепче и открой нам по банке сайры, ну естественно, побольше хлеба.  Мясо надоело. Мужики, вы не против? – обратился командир к экипажу.
Возражений не было, так и порешили.
Долетели до Магадана спокойно, струйное течение в этот раз вело себя вполне мирно: поболтало нас совсем малость и недолго.

     Прибыв в родной аэропорт, мы довольно быстро сдали самолет другому экипажу, который и должен был доставить груз в Куйбышев. В аэропорту было всего 18 градусов мороза. Я навел порядок в моем кухонном хозяйстве, в результате чего в моей сумке оказалось  шесть банок говяжьей тушенки, несколько банок с консервированными овощами. Так что продуктами я опять был обеспечен.
Зайдя в службу бортпроводников, я переоделся в более легкую зимнюю одежду, оставив тулуп варежки и унты в шкафу. Затем меня пригласила Тамара Ивановна к себе. Она поинтересовалась, как мои впечатления, а затем сказала: «Эдуард, впечатления от тебя и твоей работы у экипажей хорошее, замечаний нет, это меня радует. Наступил декабрь, в это время интенсивность  работы возрастает, поэтому давай спланируем с тобой план твоих полетов декабре, вплоть до нового года».
В результате обсуждения договорились, что в декабре я совершу следующие рейсы: один рейс на ИЛ-18 в Москву в качестве третьего номера с эстафетой, рейсы в Семипалатинск с отдыхом, Анадырь, Певек, пару раз в Хабаровск на Ан-24.
– В ноябре у тебя был очень приличный налет, – 110 часов, так что пока открыта бухгалтерия, получай зарплату за ноябрь, – закончила наш разговор Тамара Ивановна.
Я не стал откладывать приятное дело и пошел в бухгалтерию, где мне выдали зарплату в размере 484 рубля. Это даже для севера было очень прилично.
Следующий мой полет через двое суток на ИЛ-18 в Москву с эстафетой. Это означало, что на полет туда и обратно уйдет с учетом разницы во времени  пять суток.
Однако, впереди был новый год и нужно было заниматься подарками. Я очень хотел порадовать маму, а так же родственников в Ташкенте. Хотелось что-то приятное сделать и для Олега.

 Полёт в Москву
     Приехав домой, занялся уходом за собой, привел в порядок сменную одежду.
Следующим не ранним утром, первым делом я зашел к Славе, для того, чтобы обговорить с ним возможность достать еще немного дефицита: меня интересовал балык холодного копчения и засоленная красная  рыба, желательно кета. Слава обещал уладить этот вопрос, и мы договорились, что если меня не будет на месте, то приобретет это сам и потом передаст мне.

     Затем я решил обзвонить нужных мне людей. На междугородном пункте связи, благо был совсем недалеко, я позвонил маме и рассказал о последних новостях и работе. У неё все было в относительном порядке. Затем я связался с Москвой, позвонил Толику, предупредил его, что у меня будет рейс в Москву на пассажирском самолете и всего один день свободного времени. Мне нужно будет обязательно посетить магазин, где можно купить импортные шнуры для объединения и подключения импортной аппаратуры, а так же, купить что-нибудь вкусненькое для мамы и своего друга. Кроме того, я сообщил ему, что могу захватить с собой новогоднюю посылку  и для его мамы.
Я сообщил ему рейс, дату, и время прибытия. Договорились, что этот день он не будет занимать другими делами.
Для Толика я приготовил один очень хороший и большой балык кижуча.
Два дня отдыха сгорели как порох, и вот опять работа. Начался рейс в Москву.

     Полет до Москвы был на редкость спокойным. Никаких проблем ни с пассажирами, ни с багажом, ни с питанием. Прилетели в Домодедово по расписанию, быстро передали самолет сменному экипажу.
Еще в полете я договорился с командиром, что по прилету уеду к своему школьному другу, чтобы в течение следующего дня прикупить все необходимое для нового года. Командир был нормальным мужиком и дал добро, но предупредил о том, что алкоголь должен быть исключен и записал телефон, где я буду находиться.
К Анатолию я приехал на такси где-то к семи вечера. Он встретил меня, я вручил ему вкусный подарок, мы с ним поужинали, выпили всего по две рюмки коньяка. Обменялись новостями о его учебе, о моей работе и полетах в интересные отдаленные места. Я рассказал ему о том, что за это время, приобрел отличный немецкий проигрыватель и японский магнитофон, правда залез в долги, которые все же планирую в текущем году отдать, в том числе и за счет заработков на звукозаписи. Именно поэтому мне нужно съездить в магазин, где продают фирменную аудио-видео аппаратуру и прибамбасы  к ней. Такой специализированный магазин в Москве был на Садово-Кудринской, это была специализированная комиссионка по продаже аудио и видео аппаратуры.
Толик показал уже приготовленную посылочку для мамы. В ней были несколько батонов разной сыро-копченой колбасы: финский сервелат, брауншвейгская, и еще какая-то, кроме того конфеты в ассортименте и довольно большой кусок севрюги холодного копчения, 300 граммовая банка черной паюсной икры. Так же в посылке были две бутылки водки, которую я раньше не видел: столичная в бутылках по 1,75 литра, бутылка с ручкой. Толик так же сказал, что для меня он также приготовил то же самое. Конечно, я был доволен, так как мама моя, наверняка, забыла вкус и черной икры и осетрины. В Магадане эти продукты купить было просто невозможно.

    Утром следующего дня мы вместе с Толиком направились в комиссионный магазин. Для нас, советских, этот магазин был выставкой достижений западной аудио, видео аппаратуры. Но цены в нем были заоблачные. Так, например,  такой же магнитофон фирмы «Акаи», какой был у меня, но с оконечным усилителем для колонок по 30 ватт стоил 5 тысяч рублей. Нужные кабели для объединения аппаратуры мы купили, но и они обошлись почти в 200 рублей. Кроме торговли в магазине, перед ним находилась приличная по численности толкучка: группа людей, предлагавших свои услуги в продаже фирменной аппаратуры и винила.

Впрочем, мы  не вступали в контакт с ними, так как у меня не было денег для этого.

    Возвратившись домой, мы выпили хорошего чая с бутербродами, на которые нарезали магаданский балык. Затем проверили и упаковали две коробки, каждая из которых была килограмм по 10, и вызвали такси по телефону. Толик проводил и посадил меня в машину и к обеду я был в профилактории. Не без труда я донес  коробки до нашего номера, поставил их в угол, и пошел докладывать командиру о том, что я прибыл.
Уже через полчаса всем экипажем были в столовой, затем прошли медицинский контроль и поскольку у всех были гостинцы к новому году, наш бортинженер договорился с технической службой, которая и доставила весь наш багаж к самолету. Рассчитали все точно, прилетевший самолет только выгрузил багаж и простился с пассажирами. Наш экипаж принял самолет.
Дары Москвы мы загрузили в последний багажный отсек, я закрепил все сеткой. Бортпроводники были готовы к началу полета. Заканчивалась заправка самолета и сразу после неё, привезли багаж пассажиров, затем бортовое питание, а вслед за ним главных действующих лиц – пассажиров. Полет до Новосибирска прошел в штатном порядке и без происшествий. Правда, в Новосибирске пришлось опять возиться с нашим личным грузом, ведь мы должны были отдыхать. В профилактории Новосибирска был узел междугородней связи, откуда я позвонил маме, несмотря на то, что в Магадане было начало следующих суток, я сообщил ей о времени прилета и о том, что у меня есть гостинцы для неё и для мамы Толика, без машины не обойтись. Я же стою в плане и у меня на следующий день вылет.
Днем следующего дня, наш экипаж принял самолет у прилетевших из Москвы коллег, доставил свой багаж к самолету и точно по расписанию мы взлетели, взяв курс на Магадан.
– Время в пути – 7 часов 10 минут, высота  полета  8000 метров, температура в аэропорту «Сокол» минус 29 градусов, – сообщила бортпроводница, по громкой связи.
После предложенного обеда, большинство пассажиров спало. От ужина, за два часа до прибытия в аэропорт назначения, более половины пассажиров отказалось. Мы летели навстречу времени, поэтому за бортом уже было темно.
Прикорнул в свободном кресле третьего салона и я. Меня разбудил истеричный женский вопль: «Мы горим, мы горим, что делать!»
Я вскочил с кресла и тут же увидел в левом последнем ряду у иллюминатора женщину с безумными глазами, схватившуюся за свои волосы. Уже менее громко, она со стонами восклицала: «Мы разобьемся, какой ужас, мне всего 35 лет!»
Естественно,  пассажиры, сидевшие в третьем салоне, заволновались, кто-то вскочил с кресел.
Я обратился к ней, и к пассажирам достаточно строго и уверенно сказал: «Пассажир, прекратите истерику и панику. Ничего нигде не горит, полет проходит в нормальном режиме. Уважаемые пассажиры, прошу занять свои места.
– Как не горим, вы только посмотрите в иллюминатор! Смотрите, вон за двигателями постоянно возникает огромный столб пламени!
Я понял, что напугало женщину. Правда, в других полетах никто из пассажиров не принимал это явление за пожар, видимо потому, что изучали физику  в школе. А суть явления была вот в чем:  На большой высоте полета, где температура воздуха ниже 40 градусов, выхлопные газы от работающего двигателя почти сразу же через два-три метра за двигателем замерзают и в них образуются мельчайшие кристаллы льда. Человек на земле видит это в виде белого  инверсионного следа остающегося за самолетом. Находясь в последнем салоне, вдалеке от двигателей, даже днем, всегда видно начало этого инверсионного следа. Ночью же, когда вокруг темно, мерцающие габаритные огни подсвечивают инверсионный след, который и вспыхивает соответствующим цветом.
На шум, возникший в третьем салоне, подошла бортпроводница – первый номер, поняв, что произошло, она связалась с экипажем. В третий салон вышел второй пилот и обратился к пассажирам третьего салона: «Уважаемые пассажиры, любой самолет оснащается бортовыми аэронавигационными и габаритными огнями, мигающими (импульсными) огнями. Это оборудование помогает предотвратить столкновение летательных аппаратов, в полете и, особенно, возле аэропортов. Бортовые огни самолета устанавливаются в соответствии с требованиями международных норм и правил. Мерцающие габаритные огни подсвечивают инверсионный след, обратите внимание слева – красный, справа, – зеленый. Так что оснований для волнения нет. И уже обращаясь к женщине, которая начала панику, второй пилот строго сказал: «Уважаемый товарищ, если вы даже увидели что-то, что вам не понятно, – спросите у бортпроводников, спросите у экипажа, нарушать общественный порядок в самолете – запрещено. Имейте это в виду, за это могут и наказать».
Пассажиры, отдых которых нарушила эта дама,  высказали в её адрес несколько  неприятных реплик, но на этом все и закончилось.
Сели мы в назначенное время, полет закончился благополучно. Выходя из самолета, женщина, которая устроила панику, принесла всем бортпроводникам свои извинения.
Сдав багаж пассажиров, груз и почту, неся в руках новогодние подарки из Москвы, я через служебный выход вышел в здание аэропорта, где меня встречала мама, рядом с ней была мама Толика. Они приехали в аэропорт вместе с отцом Толика на машине «Волга». Мы отнесли в машину подарки, и какое-то время поговорили в машине. Мама Толика спрашивала, как выглядит сын, как его дела, все ли нормально в быту, не намеревается ли он жениться. Я ей рассказал ровно столько, сколько обычно делают в этом случае.
Общаясь со своей мамой, я сказал: «План на декабрь очень плотный, пока не могу сказать, где придется встретить новый год. Как правило, многие из наших коллег просят поменяться перед новым годом, чтобы встретить его в кругу семьи и детей. Я же не буду против, встретить новый год на работе по причине того, что можно будет выбрать выгодные рейсы, да и оплата в праздники двойная. Я пообещал маме, что обязательно позвоню. Мы расцеловались на прощание, меня обняла и поцеловала мама Толика и поблагодарила отдельно, за то, что я привез подарок и весточку от сына.
Я вышел из машины, они уехали, очень быстро габаритные огни машины пропали в снежной поземке.
У меня был всего один день отдыха, через день с утра у меня предстоял полет в Семипалатинск.
Я вышел на площадь перед аэровокзалом и, плюнув на расходы, сел в машину такси, там был еще один попутчик. Поездка обходилась в 5 рублей. Со мной была сумка, набитая продуктами, оставшимися от неиспользованного ужина пассажирами. Эти продукты мне вручила первый номер, было принято, что оставшиеся продукты, делились между бортпроводниками в равных частях.
И вот почти после недельного отсутствия, я дома. Первым делом отдых. На следующий день конечно ванна, стирка рубашек и подготовка к предстоящему полету и конечно прослушивание музыки, по которой я скучал очень.
Проверил и привезенные кабели для объединения аппаратуры. Все кабели подошли, так что в этом плане качество было обеспечено. Готовить ничего не нужно было, более того, большую часть её пришлось упаковать в морозильник холодильника, в котором не осталось свободного места.

Семипалатинск
      Ранним утром следующего дня я отправился в аэропорт.
Проведя все формальности: доклад о прибытии, медицинский контроль я отправился к самолету, который стоял на стоянке, готовый к загрузке. Заправка самолета уже была сделана. По документам мы везли в Семипалатинск полный самолет мороженной рыбы  кеты. Загрузка и крепеж таких грузов в картонных коробках весом чуть более 20 кг. не представляли сложности, поэтому прошли спокойно, вовремя и без проблем.
Полет планировался с посадкой в Братске для дозаправки. Расчетное время в пути до Братска составляла  чуть менее 3 часов, от Братска до Семипалатинска – 4 часа 50 минут.
Полет до Братска прошел в нормальном режиме, вот только при заходе на посадку в Братске, рядом с полосой мы увидели разбившийся АН-12, который еще не убрали. Командир сообщил нам, что самолет свалился в штопор при взлете потому, что сорвался плохо закрепленный груз: грузовой автомобиль «Татра», который съехал практически на  створки самолета. Нам вчера рассказывали на служебном совещании. Вот убрать, что осталось от самолета еще не успели. Наглядный пример, как важно соблюдать все требования к загрузке самолета.
Заход на посадку закончился идеальным приземлением.
В течение 45 минут нас дозаправили, и мы вылетели в Семипалатинск.  И до Семипалатинска полет прошел очень спокойно. Экипаж был накормлен, а прилетели мы уже к вечеру. Самолет быстро разгрузили, мы отправились в профилакторий для отдыха. Вылет наш был назначен на 10 часов утра завтрашнего дня.
Аэродром Семипалатинск – 4 (Чаган) – огромный военный аэродром с грандиозной ВПП длиной в 4 км. Базировались там стратегические бомбардировщики ТУ- 95, а так же самолеты Ту-16, ТУ-22.

Рано утром мы прошли медицинское обследование, затем завтрак, я вместе с  бортинженером направился к самолету. Обратно, судя по документам, мы должны были везти консервы знаменитого на весь Союз семипалатинского мясокомбината, специализирующегося на переработке баранины, в том числе, поставляемой из Монголии.
Началась погрузка, это были стандартные ящики из гофрированного картона, перетянутые металлической лентой. Сами консервы были разными. Это и тушенка, это и языки. Вскоре, самолет был загружен полностью. Груз был закреплен сеткой. К окончанию загрузки подъехал командир и остальные члены экипажа. С ними в машине был кто-то из местных. Командир и остальные члены экипажа выгрузили  свой привезенный багаж, а нам с бортинженером предложили посмотреть, что можно приобрести у местного представителя. Нам были предложены разные консервы, в том числе и такие, что  были загружены в самолет, а так же в замороженном виде  задние бараньи части. Цена на продукцию была просто смешной. Консервы по 50 копеек за банку, независимо от вида, задние части по три рубля за штуку. Конечно, упустить такую возможность было нельзя. Я приобрел 20 банок консервов и две задних части. Все вместе это примерно 20 килограмм в весе. Все было сложено в приготовленные коробки продавца, я рассчитался за товар, замороженное мясо положили в грузовые отсеки под полом кабины, что бы они там были на морозе, а консервы положили в грузовой кабине.
Загрузка была закончена. Мы взлетели и отправились в обратный путь. Промежуточная посадка так же была в Братске. На третий день, с учетом разницы во времени, рано утром мы прибыли в Магадан.
Разгрузку произвели просто в миг, поскольку данный груз очень ждали и беспокоились о нем заказчики, а заказчиком был торговый трест, обслуживающий, в том числе и высшее руководство области.
В своей службе я получил информацию, что стою в плане на послезавтра, в 12 часов дня полет до Анадыря, куда нужно было доставить куриные яйца.
Опять пришлось организовывать доставку купленных продуктов до дома. Я доехал на такси, но дома нужно было серьезно решить проблему устройства на окне внешнего ящика для продуктов, потому как в морозилке холодильника просто не было свободного места. Где найти столяра мне подсказал Слава, который и в этот раз принес пятерку дисков для записи.
В результате все успели сделать. Что было в морозилке переехало в уличный ящик, а вот привезенная баранина  полностью заняла морозилку в холодильнике. Консервы разместились в так называемом естественном холодильнике. Это была ниша в стене под окном в кухне, обустроенная деревянными дверками. В этой нише было отверстие примерно 50 мм.  диаметром и крышка, которой его можно было закрывать. Зимой там держалась температура градусов 5-6, не более.

Чукотские девушки
      Полет в Анадырь на следующий день был возвратным, поэтому задача перед экипажем стояла настолько быстро, насколько возможно выгрузить самолет, тем более, что прогноз погоды был плохой. Погода была летной, но аэропорт Анадыря мог закрыться в любой момент, а оставаться в этом далеко не лучшем аэропорту и профилактории для пилотов, желания не было.
Самолет вскоре был загружен стандартными ящиками с куриными яйцами. Конечно, можно было считать, что самолет был практически пустой по весу, но объем грузовой кабины был занят полностью.
Взлетев в Магадане, через два часа и 50 минут, мы сели в Анадыре. Аэродром имевший название «Угольный», находившийся на восточном берегу Анадырского лимана в 10 км. от самого города.

Аэродром был двоякого назначения. В восточной части находились гражданские службы. Но главное предназначение аэродрома было для военных целей. Здесь, относительно недалеко от Америки, базировались и обслуживались такие самолеты как ТУ-95, ТУ-16 и ТУ-22 было много истребителей и вертолетов. Неподалеку находилось крупное военное хранилище, это являлось совершенным секретом, но народ знал об этом и называл объект  «Магадан-1».
Экипаж ушел оформлять летные документы, я дожидался разгрузки. Прошел час, но к самолету никто не подъехал. Погода была просто отвратительной, минус 28, сильный ветер, начинался снег. К самолету подошел бортинженер, я доложил ему об обстановке, и бегом побежал в отдел перевозок аэропорта. Выручало то, что я был правильно одет: меховая куртка, шапка, унты. В перевозках, местные девицы, чукчи, сидели и, как ни в чем не бывало, пили чай. Я задал вопрос: «Почему не разгружается специальный рейс?»
– У нас грузчики заняты на рейсах союзного значения и свободных машин нет, -ответила одна из них.
– Когда будут? – спросил я.
– Когда будут, тогда и пошлем вас разгружать.
– А вам известно, что груз, свежие куриные яйца, через минут 20 замерзнет и тогда его можно будет выбросить.
– А мне то, что, мне по барабану,- ответила одна из девиц, маленькая, толстая, противная на вид.
После таких слов я понял, что надо включать тяжелую артиллерию.
– Вы отдаете себе отчет, что в настоящее время своими словами совершаете преступление, называемое в уголовном кодексе – преступная халатность. Этим наносите вред государству в десятки тысяч рублей. Не интересовались, сколько за это вам могут дать тюрьмы?
– Чего ты меня пугаешь, иди отсюда, – ответила как раз толстая и наглая.
– Если я уйду сейчас, то у тебя будет последний день работы. Мой командир уже в курсе и ждет от меня доклада. Он немедленно свяжется по радио с отправителем в Магадане, а через него с первым секретарем обкома КПСС Шайдуровым. Вот тогда сюда вместо меня прибежит ваш местный первый секретарь и сделает с тобой то, что даже голодный белый медведь не захочет это сожрать. Поздравляю, ты уже нарвалась на самые большие неприятности в твоей жизни, чукотская красавица.
Однако, не успел я вернуться к самолету, как меня обогнала машина унифицированного обогревателя. Обогреватель, конечно, решил вопрос о сохранении груза, но его нужно было разгружать. Бортинженер связался по рации с руководством аэропорта и доложил, что в случае  нарушения сроков разгрузки, он вынужден будет доложить командиру, который свяжется с Магаданом и партийным руководством области. Вскоре самолет был разгружен, кроме того привезли и груз до Москвы. В самолет загрузили мешки со шкурками песца. Загрузили до потолка грузовой кабины. В ней остался только проход до входной двери. Правда, вес этого груза был для самолета ничтожным. Так как погода ухудшалось, аэропорт могли закрыть в любую минуту, мы на всех порах стали выруливать на взлётку. Взлетели быстро и вскоре вышли из облачности.
– А ты молодец, правильно поставил на место теток в отделе перевозок. На них все экипажи жалуются, там сидят местные тупицы и лентяи, как говорят: «Из грязи в князи», бабский батальон вредителей.
– Спасибо командир за похвалу, мне яйца куриные жалко было.
После этой фразы все в кабине заржали.

Прилетели в Магадан точно в расчетное время, с удовольствием сдали самолет и груз, который другой экипаж должен был доставить в Москву.

 Новый год
     – Девчонки совсем от рук отбились и любыми способами пытаются остаться на новый год дома, – жаловалась начальник службы бортпроводников.
Просматривая план полетов, я увидел, что 23 декабря, Павел, тот который и начинал меня стажировать на АН-12, летит в Ташкент. Мне удалось связаться с ним и договориться, что я к его рейсу передам ему посылку, а если буду в полете, то он заберет её в назначенном месте посылку сам. Я предупредил его, что мой брат встретит его в аэропорту Ташкента и ему только лишь нужно будет передать посылку ему. Павел дал согласие. Как правило, никто в отряде не отказывал в таких просьбах.
Я отправился домой, так как отдыхать было нужно и, откровенно говоря, мне хотелось. Все же постоянные перелеты, смена часовых поясов,  нарушение биологического ритма, работы в воздухе, беготня в аэропортах, давали знать о себе.
Дни отдыха я провел дома, отдых закончился, я с вечера собрал посылку для Ташкента. В неё вошли: три балыка кеты, три крепко засоленных рыбины кеты, литровая банка красной икры, купленная из под полы на рынке, литровая банка консервированных крабов и две 5 килограммовые банки тихоокеанской сельди пряного посола. Ну, ни фига себе, подумал я, – вышло под 25 килограмм общего веса. Но что делать. Опять придется добираться до аэропорта на такси.
Прибыв 23 утром в службу, я сразу же уточнил, где Павел, он еще не подъехал, так как до его вылета оставалось четыре часа, а до моего вылета три часа.
Вскоре мы с Павлом пересеклись, и я доставил ему прямо на борт свою посылку. Я передал ему на всякий случай телефоны, но уверил, что все будет нормально, и его обязательно встретят, ему только нужно будет подойти к автомобильной стоянке перед аэропортом и увидеть красно-белый старенький Москвич с номером, который я ему написал на отдельном листке. В нем будет мой брат, которого зовут Игнатьев Виктор. Для доставки посылки до машины найми местного грузчика, я передал Павлу деньги для этого.
После этого я позвонил в Ташкент. В Ташкенте было раннее утро. Для большей уверенности я позвонил тёте Лизе домой. Оно довольно скоро взяла трубку.
– Я не разбудил вас? – спросил я.
– Нет, все нормально Эдуард, рада тебя слышать.
– Прошу вас передайте Виктору, что 25 декабря, вечером прилетит самолет, меня правда не будет, я сейчас летаю по маршруту Магадан Хабаровск, но на нём летит борт-оператор Павел. Через него я передал вам, дому Игнатьевых, а так же бабушке Марии новогодние гостинцы. Виктор должен встретить самолет и забрать посылку, там килограмм 25.
– Ой, Эдичка, конечно все сделаем, не беспокойся.
– У меня есть и встречная просьба. Этому Павлу нужно будет купить на рынке для новогоднего стола всяких сладостей, например, вяленый инжир, финики, вяленая дыня, изюм, урюк, фисташки, арахис, рублей на 50. А для себя попрошу купить приправы для приготовления плова и мант. Сможете передать это Виктору.
– Конечно, смогу, я сама все сделаю насчет приправ и подарка для пилота, не беспокойся. А Виктор обязательно встретит его.
– Как вы там поживаете? – спросил я.
– Терпимо, бабушка побаливает, но ходит и даже готовит, остальные вроде бы в порядке все.
– Хорошо, я думаю, что в следующем году мы обязательно встретимся. Я планирую несколько раз побывать в Ташкенте, ну как получится, – на этом я закончил разговор.
    

       Итак, мои предновогодние полеты начались. В Хабаровск мы вылетели по расписанию, самолет был полностью загружен, перед новым годом никогда свободных мест не было. Начался первый из трех рейсов Магадан, Охотск, Николаевск на Амуре, Хабаровск. Летел я с экипажем, которого не знал, но все трое были молодые и приятные в общении ребята.
Между рейсами время для отдыха было мало, ездить только спать в Магадан, было неудобно, поэтому я оставался на отдых в нашем профилактории, где меня и кормили.
31 декабря утром мы вылетели из Магадана в последний рейс. Это означало, что новый 1970 год будем встречать в профилактории Хабаровска. Экипаж не расстраивался, тем более, что за праздничные дни платили вдвойне.
Новый год в Хабаровске мы встретили по местному времени, выпили по бокалу шампанского, а затем легли спать. Первого января 1970 года, утром, мы вылетели в Магадан. В самолете было всего 3 человека. Нам это было на руку. Нет багажа, нет грузов. Никого нет. Красота! Прибыв в Магадан ближе к вечеру, в службе бортпроводников меня ждал сюрприз. Во-первых, начальница поздравила меня с наступившим новым годом, поблагодарила меня и довела до сведения, что мне объявлена благодарность и назначена премия в размере 200 рублей! Во-вторых, она передала мне коробку, в которой был прекрасный набор сладостей и заказанные мною специи. В-третьих, она передала благодарность от Павла, так как тот получил от моих родственников подарок, которому был очень рад. В четвертых, мне полагались отгулы: целых 7 дней. То есть на работу мне выходить только 8 января. С прекрасным настроением я помчался на остановку, взял такси, не экономя денег, и уехал домой. В городе вышел у центрального телеграфа, откуда позвонил маме, мы с ней договорились, что она завтра приедет ко мне на пару дней, что бы отметить наступивший новый год. Учитывая разницу во времени, я решил, что будет правильным позвонить в Ташкент. Позвонил Лизе, она взяла трубку, в Ташкенте было  4 часа пополудни. В разговоре, она, конечно, не знала, как благодарить меня за доставленные подарки, Лиза говорила, что все были просто в восторге, особенно бабушка Мария, ведь она никогда в жизни не пробовала настоящего натурального крабового мяса. Рыба, икра, селедка, все просто изумительное. Мы все в восторге.
Я сообщил ей, что нахожусь в отгуле, новый год встречал в Хабаровске, попросил передать всем большой привет и поблагодарил за сделанный подарок мне.
Придя домой, я достал из холодильника большой бараний окорок, оставил его, что бы он отошел и просто лег спать.
Утром, отмокнув в ванне, я почувствовал себя легко. Зная, что должна приехать мама, я  нашпиговал чесноком окорок, посолил его, добротно посыпал  приправами, привезенными из Ташкента, и оставил его для созревания перед тем, как  запечь его в духовке.
Сделав себе кофе, и присев в кресло, закурив сигарету, я осмотрел большую комнату. Очень она у меня была неказистой, сделал я вывод. Но то, что мне хотелось бы изменить в ней, требовало больших денег, а у меня до сих пор не было хорошего усилителя и колонок.
В дверь позвонили, на пороге была мама. Мы с ней обнялись и расцеловались. Только когда долго не видишь родных, понимаешь, насколько они тебе близки, и как важны в твоей жизни.
Мама очень благодарила меня за подарок, сделанный к новому году. Стол у меня был просто роскошный. Народ завидовал. Была пара подруг: Анна из парикмахерской, она, кстати, скоро уедет в Москву, так как там готова кооперативная квартира. Была и Ира, бывшая соседка, были и супруги Овчаренко.
– А как у тебя складываются отношения с Серго? – просил я.
– Ты знаешь, ровно, с ним, конечно, в театр не пойдешь, но работник он отменный, тихий. У меня ведь и характер совсем не простой, но он терпит. Вот так и живем, ну и в сексуальном плане он нормальный, свое дело знает хорошо. Ну а мне, что много надо что ли, ты не забывай, ведь мне в феврале будет 50 лет.
– Ну, да, а мне вот в январе исполнится 21. Полное и настоящее совершеннолетие.
Я, из прошлого рейса в Семипалатинск, привез хорошую монгольскую баранину, вот подготовил окорок, он у меня с ташкентскими специями, которые тоже только что передали. Давай поставим в духовку, пусть готовится.
– А я тебе ничего не привезла.
– А что ты могла привезти из Палатки? У меня всего полно, поедешь домой, я тебя еще нагружу и консервами, курицей и бараниной.
Через пару часов баранина была готова и мы с мамой устроили праздничный обед.
В течение дня мы с ней обсудили все вопросы, я ей рассказал, что отправил бабушке Марии, Виктору и его семье  к новому году подарки: соленую кету, красную икру, крабы, селедку в банках, балык. Посылка потянула на 25 килограмм, но мой коллега все доставил, я уже узнавал, они были в восторге. Я коротко рассказал о разговоре с Лизой, рассказал о том, что наша бабуля Мария жива, немного хворает, но еще готовит на семью. Я поделился с ней, что планирую, если получится, весной и летом обязательно побывать в Ташкенте, увидеть её подругу молодости Мусю, сходить на могилу к бабушке Александре. Вот только времени у меня на это будет мало. Я там смогу потратить только один день.
На следующий день, уложив в сумку мамы консервы, баранину и ещё продукты, я проводил её до автовокзала, посадил в автобус, и она уехала домой.
В середине дня ко мне пришел Слава.
– Ты знаешь такого старшего лейтенанта Олега Егорова? – с порога заявил он.
– Конечно, знаю, это мой приятель, даже друг, военный, несет службу на мысе Шмидта.
– Он с утра звонил мне и просил передать, что он летит в командировку за получением машины и может  сделать это через Магадан.
– Вот это классно, ты, Слава, меня обрадовал!
– Слушай, а ты позволишь мне от тебя позвонить, я оставлю деньги за разговор.
– Какие дела, звони.
– Ты сначала расскажи, как у тебя дела, что нового.
– Что нового? Летал очень много, даже в праздники, так что зарплата будет хорошей, рассчитываю тебе рублей 300 отдать в счет долга.
– Не обязательно, мы с тобой рассчитаемся в течение года путем того, что запишем народу музыки на твоем магнитофоне.
– Ну, спасибо, значит, я смогу подкупить еще дисков.
– Кстати, был в Москве, купил фирменные шнуры для аппаратуры. Вот посмотри, – я показал шнуры.
– Классно, это ты отлично сделал.
– Только теперь вот еще одна проблема: качественные колонки и усилитель.
– Да, а это еще 1000 рублей, – тут же сказал Слава.
– Ничего потихоньку заработаем.
– Давай, идем ко мне, позвонишь своему старлею.
День был рабочий, поэтому у Славика не было никого. Я заказал мыс Шмидта. Вскоре дали разговор, удалось даже поговорить с Олегом, он был рядом с дежурной частью.
– Олег я тебя жду у меня отгулы, я соскучился, сообщай, когда и на чём прилетишь. Я тебе все помогу сделать здесь. Жду информации, можешь звонить по телефону Славе. Вечером его не бывает, звони днем.
– А зачем звонить, записывай, я прилечу завтра, служебным самолетом, который транзитом идет через вас во Владивосток, встречай служебный рейс № 8244, расчетное время прибытия 13 часов местного.
– Отлично. Буду в аэропорту!
– Слава, вот как здорово, прямо подарок. Это, очень классный парень, командует  автомобильной ротой на Шмидте, у него техника для обслуживания самолетов. Слушай, а закажи для меня на двоих завтра вечером столик в ресторане, – попросил я его.
– Да запросто, какие проблемы.
– Так у меня вроде бы все есть пожрать, вот только нет никаких фруктов с этим проблема.
– А у нас тоже нет, вообще в городе нет. С фруктами  полные нули.
– А пиво у вас есть?
– Есть.
– Слава, бутылочек 10 достань, хочется побаловать парня.
– Хорошо. А вот насчет усилителя и колонок. Я тут знаю мужика, у него есть очень приличный американский тюнер-усилитель, в нем есть приемник в диапазоне УКВ и в средних волн. На Западе сейчас так делают. Он транзисторный, по 30 ватт на канал. И у него есть пара венгерских колонок фирмы «Videoton», а сами колонки «Бриллиант»  сделанных по немецкой лицензии по 50 ват музыкальной мощности. Он за все просит 900 рублей. Он купил себе сейчас полностью японский комплект. Если сможешь ему за три месяца деньги отдать, то он может тебе продать комплект в рассрочку. Позвонить?
– Слава звони, я смогу, в крайнем случае, выручишь, но я только за декабрь должен получить рублей 500, правда и жить нужно на что-то.
– Хорошо, я звоню.
Слава позвонил и предложил, что я в январе, феврале, марте по 300 рублей гарантированно, но аппаратура нужна сейчас. После разговора, повесив трубку, Слава, обращаясь ко мне, сказал: «Едем забирать аппаратуру».
Я был просто в шоке. Вот так раз и Славка все решил, я его за это просто обожал.
– Ну, ты Слава, молодец, ну даешь, едем!
Уже через полтора часа мы  привезли аппаратуру ко мне.
     Колонки на ножках высотой примерно  140 см. поставили по углам большой комнаты. Колонки были мощные и назывались «Диамант». Колонки трехполосные, динамик для низких частот был диаметром 28 см., его диффузор был подвешен на специальной демпфере.  Ничего подобного в советской стране пока не делалось. Для воспроизведения средних частот, предназначался динамик диаметром 15 см., а для высоких – «пищалка», совсем небольшая, выполненная из пластика и металла.
На одну из колонок мы поставили усилитель. У него была белая (матовый алюминий) металлическая передняя  панель и круглые алюминиевые ручки управления. Сам корпус был из металла, оформлен под дерево.
Объединив аппаратуру,  сначала включили проигрыватель.
То, что мне пришлось услышать, меня просто потрясло. Мощные густые низкие, отчетливые яркие средние частоты и совсем немыслимые хрустальные высокие частоты. Тарелки барабанов слушались так, как будто они стояли здесь в этой комнате. Запас мощности практически без ограничений, и без каких либо слышимых искажений. Это был настоящий Hi-Fi!
Качество звука ошеломило не только меня, но и Славу.
– Теперь давай попробуем запись с «Акаи» послушать, сказал он.
Мы подключили магнитофон, и я поставил запись, сделанную на японской ленте.
Качество было просто отменным и обворожительным. Для меня это был огромный праздник!
Мы со Славой решили отметить это грандиозное событие, я достал бутылку 5 звездочного коньяка и мы выпили по паре рюмок, пожелав аппаратуре долгих лет работы.
Слава скоро ушел, так как должна была прийти жена с дочерью, ему нужно было обязательно быть дома, да и предстояла работа вечером в ресторане.
Я весь оставшийся вечер слушал музыку и был просто счастлив. Вечером сходил к Славе на работу и забрал у него пиво и кое-какие деликатесы.

Встреча Олега
      Проснувшись утром, первым делом включил музыку. Опять был просто ошеломлен качеством. Те музыкальные произведения, которые я знал наизусть, зазвучали для меня по-новому с такими оттенками и нюансами, которых ранее я не слышал. Проведя ревизию холодильника и своих запасов еды и выпивки, сделал вывод: Еды вдоволь, в том числе и той, которую называли деликатесами. Не было фруктов и овощей. Ну что делать. Я еще раз осмотрел квартиру, привел в порядок постель и вышел из дома. Нужно было вовремя прибыть в родной аэропорт «Сокол».
В аэропорту я оказался за сорок минут до прилета Олега, но это было очень кстати, потому как я зашел в бухгалтерию и получил зарплату за декабрь. В декабре у меня было 110 часов налета, плюс праздничные, плюс премия. Мне отсчитали 650 рублей! Вот это зарплата! Я был в великолепном настроении.
Решил, что встречать самолет буду прямо на поле, позвонил по внутреннему телефону и уточнил, что ожидаемый специальный рейс сядет через 12 минут, и его поставят на 10 стоянку.
Я вышел на поле, проблем с проходом никаких, я был в форме. Вот вдалеке показался самолет, он быстро приближался и затем сел, это был АН-12 темно серого цвета со звездой. Это военные.

Автомобиль сопровождения довел его до стоянки, наконец, двигатели были выключены и появился трап.
А вот и Олег в куртке, в шапке ушанке и в сапогах, с небольшим чемоданчиком ловко спустился по трапу и тут же увидел меня.
Мы с ним обнялись, но не стали показывать глубину своих эмоций и почти бегом направились в сторону аэровокзала. Нисколько не раздумывая, я взял такси, и мы поехали. По дороге, на заднем сидении Олег мне рассказал, что у него командировка в город Миасс, это под Челябинском. Там он должен получить аэродромный подвижной электроагрегат АПА-5, автономный источник электрической энергии, предназначен для одиночного и группового запуска авиационных двигателей. Все это на базе автомобиля «Урал 375 Б» – вес 11 тонн. До Челябинска, его нужно будет гнать своим ходом, от Челябинска полетит самолетом к нам на аэродром. С начальством я договорился, мне дали несколько дней для отдыха, а так же договорился, что полечу в Челябинск через Магадан.
– У нас с тобой будет целых два дня, – закончил он свое повествование.
– Нам повезло, я летал все праздники и поэтому мне тоже дали отгулы. Мне на работу только 8 января. Куда полечу, пока не знаю. А сейчас расклад такой: едем ко мне, ты принимаешь ванну, затем в халате под роскошную музыку пьешь пиво, ешь тушеную баранину. Вечером мы с тобой идем в лучший ресторан в городе, я заказал для нас столик. Что будем делать завтра, решим позже, посмотрим, сколько у нас останется сил после ресторана.
Так, незаметно за разговором мы проехали 13 км., местный малый аэропорт, и вскоре машина остановилась у моего дома.
– Слушай, а у вас тепло, сказал Олег, выйдя из машины.
– Да, всего 15 градусов мороза, ну здесь все же не Ледовитый океан.
Мы поднялись в квартиру. Олег снял верхнюю одежду, затем я ему показал квартиру, он, осматривая её, увидев магнитофон вертикального типа, остановился и сказал: «Ну, умеют же люди делать вещи!»
Я налил воду в ванну, Олег признался, что уже давно не имел такого удовольствия. У нас там только баня. Он разделся, я взял его одежду, а для него повесил в ванной махровый халат, при этом сказал, не закрывайся я приду и  сделаю тебе сюрприз.
Олег залез в ванну и просто заорал: «Б…., какой кайф».
Я открыл бутылку пива, налил его в большой бокал, и принес его в ванну.
– Сэр, вы не желаете пивка в ванной?
Олег был просто на верхней точке блаженства.
– Давай мойся, затем выходи в халате, а я займусь приготовлением нашего праздничного стола.
На достаточно большой журнальный стол, стоящий между креслами, я выложил запечённую баранину, она оказалась великолепной по вкусу, я добавил  к ней консервированные сливы. Конечно, стояла начатая нами со Славой бутылка армянского коньяка 5 звездочек, была красная икра, крабы. Но вот овощей и фруктов, к сожалению не было.
Вскоре из ванной в халате вышел Олег. До чего же он был хорош в этом одеянии. Я усадил его в кресло, налил коньяку и предложил выпить за нашу встречу, за новый год, за него, за сына и за жену.
А теперь еще одно удовольствие. Я сейчас поставлю тот диск с Томом Джонсом, который тебе записывал, но это будет стерео и на приличной аппаратуре.
Слушая музыку, я смотрел на Олега и видел, что он поплыл, поплыл от вселенского удовольствия и, будучи в этом состоянии, он был просто прекрасен и обворожителен. Я раньше этих нюансов в нём не замечал. Вот что значит внешний фактор: Чуть-чуть изменить обстановку и человек расцвел.
Мы с Олегом слушали музыку и практически ни о чем не говорили, так часто бывает, когда встречаешься с человеком, которого не видел и хочешь многое сказать, поначалу этого не получается: не знаешь с чего начать.
Однако, время подошло и я предложил одеваться, так как надо идти в ресторан.
– Ты в форме и я тоже пойду в форме, – сказал я.
Олег начал одеваться, и только сейчас я увидел, насколько прекрасно он был сложен, каким красивым было его тело. Он не был накачан, но все мышцы на его теле были видны и черты этих мышц были плавными законченными. Все соотношения и пропорции были великолепны. Вот так, парень был случайно зачат, а получилась просто сказка, статуя «Олег Великолепный» для галереи в Лувре.
Итак, мы оба в форме идем в ресторан. Выглядели мы с Олегом очень прилично. Олег был выше меня сантиметров на 5 и несколько крепче. Но, поскольку, он служил в авиации, то и форма была как у летчиков, а я тоже в форме, но гражданской авиации. Два невысоких молодых мужчины, связанных с Небом.
Погода была вполне нормальной, было не более 20 градусов мороза и мы поднимались по главной улице Магадана,  она была стильной, в сталинском стиле, хорошо освещена.
Вот и ресторан «Северный». Мы зашли, разделись, метрдотель  посадил нас за двух местный столик в дальнем углу, и это было хорошо, так как можно было поговорить.
Мы сделали заказ. Продолжили пить коньяк, есть нам не очень хотелось, поэтому заказали язык отварной, какую-то приличную колбасу и еще что-то.
В начале вечера в ресторане бывает удивительно тихо. Народ аккуратно закусывает и ведет себя очень сдержанно, раздаются лишь интеллигентные звуки столовых приборов, но дальше больше и вот начинает играть оркестр и понеслось. В советских ресторанах после  9 вечера разгорались нешуточные страсти. Часть людей шли в ресторан для того, что бы отметить юбилей, встретиться с друзьями. Однако главный посетитель, – мужчины и женщины желавшие найти для себя напарника, или напарницу это называлось «снять на ночь».
– Я уже несколько лет не был в ресторане, жизнь проходит мимо меня, – слегка нагнувшись ко мне, сказал Олег.
Я посмотрел в его глаза и опять увидел бездну, подобную той, когда это произошло впервые, но сегодня там не было тоски. Бездна была, тоски не было.
Вдруг в микрофон объявили, что следующая песня исполняется для Олега, от Эдуарда.
– А кто заказал, ты же не отходил? – спросил Олег.
– А не надо отходить, смотри, вон парень слева с бас гитарой, это Слава, мой приятель. С ним ты по телефону говорил, тогда он тут же прибежал за мной. Вот и решил порадовать нас.
Оркестр (группа) разгонял публику по плану, а она отвечала ему ядреными плясками.
– Олег, если есть желание, сходи, потанцуй с кем-нибудь.
– Нет, Эдуард, я танцую плохо, и сегодня не мой день для этого. А посмотреть очень даже интересно.
Ансамбль чувствуя, что народ готов для развлечений, начал играть  ставшую очень популярной и сводившую с ума молодое и старшее поколение, песню, которую в народе называли: «Шизгара». На самом деле это была песня с названием Venus в исполнении группы  Shoking Blue.
Разгоряченный алкоголем народ, как только начинала играть эта песня, вскакивал с мест и несся на танцевальный пятачок, где выделывал такие фортели телом, что ни одна балетная школа повторить это не смогла бы. Это всегда было своеобразным народным цирковым представлением, полностью уничтожавшим мнение идеологических верхов, что в советской стране секса нет. Музыканты знали, что и когда надо было играть. В течение вечера эту песню затем заказывали много раз, естественно за деньги. Так что «Шизгара», а музыканты иногда называли эту песню как «Шесть гадов», приносила хороший доход.
Мы с Олегом, тоже хорошенько выпили. Я все же видел, что у Олега было в глазах желание побыть со мной наедине. Поэтому я предложил: «Идем домой, пройдемся по ночному зимнему Магадану?»
– Согласен, – ответил Олег.
Я расплатился, попрощался со Славой, сообщив ему, что завтра он может зайти к нам, но не ранее 11 часов. Я могу отдать ему первые триста рублей за акустику.
Медленным шагом вниз по главной улице мы направились домой, после кинотеатра горняк, мы повернули направо, прошли мимо дворца профсоюзов и далее  вниз очень скоро оказались перед подъездом моего дома.
Войдя в квартиру и раздевшись, я включил музыку, предложил выпить еще по маленькой рюмочке коньяка.

***

       Утром первым проснулся я. На часах было  почти 10 утра. Встав, я принял душ, затем занялся приготовлением завтрака. Я заварил крепкий чай, сделал бутерброды с красной икрой, открыл банку консервированных языков, и банку  болгарских маринованных огурцов. Все это вынес и расставил на журнальном столике.
Олег еще спал, я разбудил его. Открыв свои голубые бездонные глаза, он улыбнулся и спросил: «Пора вставать?».
– Да, Олежек, бегом в ванну, завтрак уже на столе. С одеждой не заморачивайся, одевай халат. Я вот тоже в майке и в легких спортивных брюках.
Вскоре Олег вышел. В большом белом махровом халате сегодня он выглядел как модель, сошедшая с обложки западного журнала.
Во время завтрака я рассказал Олегу, что после 11 часов подойдет Слава, мой приятель, которого он видел как бас гитариста в ресторане.
Стесняться не надо мы в домашней обстановке.
– Что хотел бы делать сегодня? – спросил я Олега.
– Быть с тобой, больше ничего не надо.
– Отлично, Слава придет, мы его угостим чаем, он это любит, а затем проводим его, и все время будет принадлежать нам.
Раздался звонок, я открыл дверь, на пороге был Слава.
– Привет заходи, – приветствовал я его. Знакомься, это Олег, который с мыса Шмидта. Правда, мы в домашней обстановке.
– Все нормально, – подойдя к столу, Слава представился Олегу. Они познакомились.
– Давай крепкого чайку, а может коньячку?
– Нет, сегодня после обеда идем с дочкой к врачу. Моя жена, ты же знаешь ее, будет ворчать, если почувствует.
Слава выпил чайку, затем достал из портфеля пять дисков и кассеты и сказал: «Будет время, запиши».
– Хорошо, ответил я.
Слава попрощался,  я пошел его проводить, где и передал ему первые триста рублей за колонки.

Мы с Олегом остались наедине. Я поставил один из принесенных Славой дисков на проигрыватель, зарядил кассету, включил магнитофон в режим записи. На этот раз слава принес диски оркестровые. Первым из них был Джеймс Ласт с популярными шлягерами в исполнении оркестра.
– Выпивать будем? – спросил я Олега.
– Пока нет, а вот пивка хотелось бы.
– Без проблем,  у меня есть десяток бутылок, думаю, что этого нам хватит. Я для пива нарежу балыка.
Мы начали пивную сессию. Олег расспросил меня о том, что из себя представляет современная аудио техника, которой я пользуюсь. Я подробно рассказал, что принципы работы магнитных головок современных проигрывателей, о механических приемах, направленных на то, что бы снизить нагрузку на иглу, о системах исключения превращения механических движений в проигрывателе в посторонние помехи, в условиях сверхлегких тонармов и сверхчувствительных магнитных звукоснимателей. Я рассказал ему о принципах магнитной записи с использованием системы  Cross Field о появившемся изобретении подавления шума  в промежутках магнитной записи  Dolby B, которая произвела  революцию в звукозаписи на магнитную ленту.
– А какой мне магнитофон приобрести? – спросил Олег.
– Увы, отечественная промышленность пока не выпускает стерео магнитофонов. Есть стерео радиолы, но наших пластинок для них практически нет. Зарубежных магнитофонов  уже полно, и немецких и американских и, конечно, японских. Но цена! У нас же нет свободной торговли с ними. Железный занавес. Поэтому везут моряки или дипломаты, а тут уже работает курс доллара не официальный, а черного рынка. Например, если человек покупает за 500 долларов хороший магнитофон, то применяя курс примерно 3 рубля за доллар, а это не 67 копеек, как по официальному курсу, стоимость возрастает до 1500 рублей, плюс комиссионка, плюс спекулянты. Вот и вытягивает аппарат на 2000. Просто для прослушивания музыки – очень дорого.
Поэтому тебе нужно пока использовать свой Днепр, он нормальный, правда, моно. Единственное, что нужно сделать, нужно купить ему пару запасных воспроизводящих головок. Они быстро стираются. Для улучшения звука можно поменять ему динамики, только соблюдать надо их расчетную мощность, и сопротивление, полярность и чтобы усилитель мощности их вытягивал. Думаю, что года через три появятся и советские стерео магнитофоны.
– Я понял.
Мы проговорили с Олегом весь день. Обговорили всё: и наши возникшие случайно отношения, и проблемы службы, планы на будущее, короче, говорили обо всех сторонах жизни. Нам было интересно, нам было очень хорошо, мы просто отдыхали, общаясь друг с другом.
Утром я поехал проводить Олега в аэропорт. Довел его до самолета, моя форма это позволяла сделать, это был пассажирский рейс до Челябинска, который выполнял не наш отряд.
Мы крепко обнялись, похлопали друг друга по плечам, и Олег поднялся по трапу.
Любое прощание несёт некоторую грусть, но в этом случае прощание несло в себе надежду.
Я проводил глазами оторвавшийся от ВПП ИЛ-18, который унес Олега.
Проводив Олега, я зашел в свою службу и посмотрел план полетов. Я уже был в нем. Уже послезавтра я улетал в Москву спецрейсом. Так обычно обозначались рейсы, которые перевозили специальные грузы. Мои каникулы заканчивались через день.
Возвратившись домой, я дописал диски для Славика, затем отнес их и кассеты к нему. Мы пообщались со Славой у него дома, как всегда за крепким чаем, Слава отслужил срочную службу на флоте три года, там его и приучили к крепкому чаю. Мы с ним договорились, что скооперируемся в части записей на ленту за деньги. Его направление – джаз и оркестровая музыка. Мое направление – все остальное. Таким образом, я надеялся, что до лета рассчитаюсь со Славой за помощь деньгами на магнитофон.

Спецрейс в Москву
      Прибыв в службу на следующий день, я узнал, что везем в Москву золото, с отдыхом в Красноярске. Груз будут сопровождать и охранять на стоянке вооруженные представители КГБ. Питаться будут своими продуктами, за нами только  горячая вода. В Красноярске посадка дозаправка, недолгий отдых, охрана груза в Красноярске силами сопровождающих.
К самолету шли вместе со всем  экипажем, перед самолетом у нас сотрудник местного КГБ сверил наши документы с записями в полетном задании. Груз уже был в кабине. Это были три больших  слегка приплюснутых по форме шара, установленных на специальных колесных подставках и закрепленных каждый четырьмя тросами. Уже командир мне потом пояснил, что это специальные сосуды из сверхпрочного металла. Даже если самолет потерпит катастрофу, эти шары выдержат такое испытание и золото останется неповрежденным. Общий брутто вес груза составлял 12 тонн. Сколько мы везли золота – это был секрет. Итак, к шести членам экипажа добавились еще шесть вооруженных автоматами Калашников крепких мужчин. Самолет был подобран верно, на этом борту справа в герметичной кабине стояло по три кресла напротив друг друга, а на левом борту были установлены два кресла у иллюминаторов, а сверху была устроена полка, на которой можно было поспать лежа. Не у всех АН-12 было столько мест для сопровождающих.  Начался полет. Один из охранников занял полку и тут же уснул. Остальные сидели в креслах. Я показал им, где можно взять горячую воду для чая или кофе. Все мужики были совершенно не разговорчивыми. Обращаясь  друг другу, они не называли имен, в разговор с нами, членами экипажа не вступали. Я начал готовить обед для экипажа. Экипаж был накормлен, посуда убрана. Я сел в кресло справа и задремал. Проснулся от того, что почувствовал, что мы начали снижение. В Красноярске сели очень мягко, практически нельзя было даже определить момент касания колесами ВПП. Трое охранников остались на борту самолета. Я с экипажем и трое охранников на машине были доставлены в профилакторий, где и предстоял отдых: 8 часов сна.
Утром, экипаж, пройдя медицинское освидетельствование, и вместе с  тремя охранниками был доставлен к самолету. У самолета стояла машина обогрева, в самолете было тепло.
Вскоре мы взлетели. Трое охранников, которые оставались на ночь в самолете, тут же заснули. Двое в кресле, один на полке. Охранники питались выданными им сухими пайками.
      Прилетели в Москву в середине дня. Самолет поставили на удаленной стоянке. Мне было приказано установить пяту. Тут же подъехали три машины. Каждый из «котлов» был откреплен, и на своих колесах подкачен к борту. Специальная механическая рука автомобиля захватила «котел и поставила у себя внутри. Все машины были бронированными. В каждую машину село по двое охранников и они, включив проблесковые маячки, уехали.
– Слава Богу, сказал командир. Обратно повезем почту.

    Стоянка была очень далеко, поэтому нас привезли в профилакторий на машине. Впереди по плану был ужин, сон и ранний вылет. Мне нужно было быть на самолете уже в 7 часов утра. Так как нужно было принимать груз.
Рейс прошел благополучно и через четверо суток с момента вылета, я был на базе.
     Была середина января, началась интенсивная работа. Свой день рождения я встретил не в Магадане, а в полете. Практически до апреля я все время летал на АН-12. Облетал полностью весь Север. Какие только грузы мы не возили. Это были и трубы и ткани, консервы и транспорт. Летал я много впритык к медицинским требованиям  и ограничениям. Дома бывал редко, зачастую оставался на отдых в местном профилактории. С экипажами у меня наладились нормальные ровные отношения. Друзей среди них не было, но и конфликтных ситуаций также не возникало. Мой начальник Тамара Ивановна была мной довольна. Налет был большой, зарплата не опускалась ниже 450 рублей. Правда, за эти месяцы не удалось слетать ни разу на мыс Шмидта.
С Олегом мне удалось дважды поговорить по телефону. Я узнал, что он благополучно оформил и  доставил свой автомобиль, что ему продлили срок прохождения службы на Шмидте еще на целый год. Личностных связей с ребятами или девчатами на работе не возникло. Дважды ко мне в аэропорт на свидание приезжала мама.
Время в полетах сгорало с огромной скоростью, на календаре настала весна. Устав от пейзажей  севера, снега, ветров и холода, я попросил начальника дать мне возможность пару недель полетать на юг, то есть в Хабаровск на самолете АН-24. Пару недель превратились практически в месяц. Если учесть минимальную норму отдыха между рейсами, то удавалось дважды в неделю слетать в Хабаровск, что давало месячный налет в размере 80 часов. Чуть меньше, но терпимо.
Рейсы на Хабаровск, с промежуточными посадками в Охотске, Николаевске на Амуре были легкими. Питания на борту для пассажиров и экипажа не было. Багажа не много, а тот который был, спокойно размещался на полках и не требовал специального технологически сложного крепежа. Экипажи были молодые, поэтому общаться с ними было легче. Погода в мае в Хабаровске была по нашим понятиям летняя. Днем 15-20 градусов тепла, ночью порядка 10 градусов.
Во время этих рейсов я несколько раз съездил в центр города, прошелся по центральным улицам, посмотрел на огромный Амур с городской набережной.
В другой раз, прилетев в Хабаровск, идя уже в профилакторий, любуясь мощью и размерами ТУ 114, я подумал, а что если подойти и попросить осмотреть самолет у бортпроводников. Так и сделал.

Самолет готовили к полету, трап стоял у самолета. Я поднялся по нему, высота была обалденная, считай пятый этаж. Как только я вошел в самолет, ко мне подошла девушка и спросила: «Чем могу быть полезна?»
– Меня зовут Эдуард, я работаю бортовым оператором на самолетах АН-12, сегодня прилетели в Хабаровск с эстафетой. Очень хотелось бы посмотреть ваш гигант. На нем не пришлось летать даже пассажиром.
– Меня зовут Ирина, если не долго, то я могу вам показать салоны самолета.
Девушка оказалась очень гостеприимной и показала все: и задний салон с креслами и туалеты  и средний салон, где между креслами имелись столики, показала она и каюты с лежачими местами. После этого мы спустились на первый этаж самолета, где находились служебные помещения, кухня, багажные отделения. Имелся даже лифт между этажами, для подачи еды в салон. Конечно, самолет произвел невероятное впечатление и размерами и роскошью отделки и оборудованием.
– Какова мощность двигателей? – спросил я.
– Каждый турбовинтовой двигатель  имеет мощность 15 тысяч лошадиных сил. Так что все четыре – 60 тысяч.
– Да, один ваш двигатель, это все наши четыре на АН-12.
– Сколько бортпроводников обслуживают самолет?
– От 13 до 15 человек вместе с третьими номерами.
Ирина проводила меня до трапа, мы еще немного постояли на верхней площадке трапа, я поблагодарил Ирину и пригласил ее посмотреть самолет АН-12, при случае.
– Я видела этот самолет и поднималась внутрь, спасибо.
Так мы и расстались. Экскурсия по ТУ – 114 произвела на меня неизгладимое впечатление.
Летая в Хабаровск, всегда удавалось купить там прекрасные плоды весны: укроп, петрушку, зеленый лук, черемшу, редис. В середине мая здесь уже пышно цвела сирень, тюльпаны. Глазу было очень приятно.

***

     В июне начались полеты в Среднюю Азию: Ташкент, Самарканд, Бухара. Туда, как правило, везли технические грузы или дары моря, а оттуда фрукты.
Рейсов было много, так что конкуренции на них не было.
Я побывал в Самарканде. У нас был целый день и вместе с экипажем мы прошлись по старинному городу, а затем, конечно на базар. Базары в Узбекистане это больше чем выставка достижений народного хозяйства. Там можно было купить не только  крупы, специи, овощи, фрукты, но и отведать все блюда узбекской кухни: плов, манты, лагман, шурпу и многое другое. Отдельный вопрос восточные сладости. Поэтому походы на базар были и интересными и трудными, так как приходилось вывозить оттуда для всех шестерых членов экипажа до 300 килограммов груза. Как правило, нанимали машину, которую подгоняли прямо к самолету, договариваясь с охраной, что было за небольшие деньги несложно.
Так же на меня произвела впечатление поездка по Фергане и конечно базар. Экипаж, с которым я выполнял этот рейс, поразил меня тем, что привез столько товара в виде арбузов дынь и прочей снеди, что пришлось её раскладывать по все углам самолета. Привезли летчики килограмм 500. Самолет был загружен полностью, перелет до первой посадки предстоял длинный, поэтому и горючего заправили по максимуму. Кроме того, в этот раз взлетали в середине дня. Стояла жара, градусов 38, не меньше. У нас точно был очень приличный перегруз.
Мы стартовали с самого края ВПП. Начавшийся разбег, который, как мне показалось, никогда не закончится, за 50 метров до окончания ВПП превратился в ленивый взлет. Конечно, только на взлете двигатели съедали более двух тон топлива, так что потом полет проходил абсолютно нормально.
Полеты в Хабаровск и на Юг давали возможность баловать мою маму фруктами, и свежей зеленью, выращенной в грунте. Конечно, когда удачно складывались обстоятельства, я отправлял передачу на мыс Шмидта для Олега. Как правило, это были фрукты, овощи.
В полетах на юг запомнилось несколько интересных эпизодов.

Фронтальная гроза
Середина лета, рейс в Ташкент, промежуточный отдых в Братске, в городе было очень жарко, температура воздуха на земле перевалила за тридцать градусов. Взлетев в Братске, минут через 30 полета, мы были предупреждены о том, что по курсу идет фронтальная гроза. Было два варианта: уходить на запасной аэродром, либо огибать грозовой фронт слева, а затем вернуться на курс.  Сибирские грозы, даже будучи локальными, в это время года характерны своей мощью и непредсказуемостью. Но перед нами был огромный фронт, как говорили синоптики, такого не было уже много десятков лет. Его ширина составляла 600 километров. Глубина более 100 километров, высота более 15 километров. Командир принял решение обогнуть фронт по его краю, на расстоянии в 30 километров и на высоте 9 тысяч метров. Мы сменили курс. Гроза была просто гигантской, очень мощной. Проверив визуально крепление груза, я присел в кресло у иллюминатора. Мне удалось понаблюдать в течение почти получаса это явление природы в вертикальном разрезе.

Огромный холодный фронт низом надвигался на горячий прогретый воздух, заставляя его очень быстро подниматься вверх, где температура была ниже 30 градусов. Все это приводило к немыслимой турбулентности, быстрому замерзанию влаги в холоде высоты. Результатом этих враждующих и бешено перепещающихся масс воздуха стало возникновение тысяч молний. Замерзшая наверху вода устремлялась вниз. Поэтому сгустки облачности у земли были почти черного цвета. В самом фронте постоянно образовывались немыслимые по размерам и скорости потоки. Турбулентность воздуха вырабатывала электричество   в таком количестве, что почти от земли и до верхних эшелонов, весь этот  бурлящий воздух постоянно пронизывали огромные молнии. Весь фронт постоянно светился изнутри. Зрелище было грандиозным, завораживающим и пугало своей дикой мощью. Несмотря на то, что мы были на расстоянии 30 километров от грозы и высоко, временами и нас потряхивало, как следует. Эта гроза еще раз показала мне, насколько мы люди ничтожны в сравнении с простыми процессами, происходящими на земле, а вся наша мощь, есть детские игры, ничтожные для природы.
Наш самолет облетел фронт, я увидел внизу удивительное зрелище. Насколько хватало взгляда, на земле на фоне зелени растительности образовались мириады озер, в которых отражалось зайчиками солнце. Воздух после грозы был настолько кристально чистым, что даже с высоты в 9 км. были видны самые мелкие детали на земле.
Даже командир, налетавший тысячи часов, был удивлен увиденной мощью природы.
– Вот это сила, я впервые увидел такую мощь. Но как говорят: «война войной, а обед по распорядку, – произнес он.
Я накормил экипаж, прибрал посуду. Полет продолжался спокойно, через пару часов мы должны были сесть в Ташкенте. Несмотря на приближавшийся вечер, в Ташкенте  температура была  за 35 градусов. Жарко.
     По прилету нас разгрузили быстро, так как этим занимались представители авиационного завода. Груз был адресован им. Закрыв самолет, мы с экипажем направились в профилакторий. При этом командир предупредил меня и бортинженера, что нам надо будет рано утром быть на самолете, открыть задние створки и ждать загрузки.  Нас должны были загрузить виноградом. Мы надеялись, настолько быстро, насколько возможно, улететь, чтобы не попасть в разгар дневного зноя. Двое из экипажа, были отправлены на ближайший рынок для закупки  фруктов и овощей для всех. Им была поставлена задача привезти все это  к самолету. Пройдя медицинский осмотр и позавтракав, мы с бортинженером направились к самолету. Самолет был подключен к централизованной системе электроснабжения аэропорта, это было удобно. Створки были открыты. Бортинженер ушел решать вопросы по быстрейшей заправке самолета.
Долго ждать не пришлось, привезли виноград. Это был сорт «кишмиш» черный и белый. Виноград был в специальных деревянных ящиках. Местные грузчики, которые практически не понимали русского, видимо на лето нанимали ребят из далеких аулов, работали хорошо. Мне удалось показать им руками и на примерах, как и куда, устанавливать ящики  и во сколько рядов друг на друга. Загрузка была завершена довольно быстро, я пересчитал ящики и записал данные. Документов на груз пока не было. Проблемы возникли у меня, когда я попытался обязать грузчиков закрепить груз при помощи  сеток. У меня не получилось объяснить им, что нужно делать, они просто сели в машину и уехали. Обматерив поставщика и аэропортовские службы, я принялся сам накидывать сетки на груз и крепить их. Работа не очень трудная, но неудобная. Одному человеку это делать не с руки. Немало намучавшись, мне все же удалось накинуть сетки на груз, и я приступил  к их креплению к швартовочным узлам. В самолете уже стало очень жарко, пот лил с меня, стекая по ляжкам.
Закончив крепление груза, я разлегся прямо на бетоне стоянки, постелив что-то под себя прямо под самолетом. Там все же продувал ветерок.

Черешня
     Прошло примерно около часа, к самолету подъехал грузовик, из которого вышли два человека, подошли к самолету. Представились сопровождающими груза. Один из них сказал: «Мы вот довезли еще немного груза, куда его разместить?»
– Что за груз? – спросил я.
– Черешня, двадцать ящиков. Это для вашего начальства.
– Где документы на груз?
– Их привезут позже.
Я осмотрел груз, это были двадцать очень небольших ящиков, в каждом из которых было килограмм по пять отборной темной черешни.
– Ставьте в три ряда сразу же за грузом, и я показал место в самолете.
За десять минут эти мужики загрузили все привезенное.
Сопровождающие мне не понравились, это были рыночные барыги, их можно было узнать за версту. А поскольку у них на голове были кепки типа «аэродром», никаких сомнений в том, что это были грузины, у меня не возникло.
Один из них сделал попытку подняться в самолет, но я остановил его и сказал: «Куда, я не видел документов, и не знаю, вписаны ли вы в полетное задание. До этого момента я не пущу вас в самолет. Самолет не для экскурсий. Можете ждать здесь у самолета.
Сопровождающие присели около самолета в его тени. Через некоторое время один из них, все тот же, видимо старший, подошел ко мне и сказал со своеобразным акцентом: «Слушай дорогой, вот тебе деньги, сходи, купи водки, ты в форме».
– У тебя с головой все в порядке. Как я могу оставить самолет, за который отвечаю? – ответил я, – Кроме того в самолете распитие спиртных напитков запрещено.
Весь этот разговор, его тон и поведение так называемых сопровождающих очень разозлили меня.

Вскоре подъехал экипаж. Командир вручил мне документы на груз. Я просмотрел документы, в них был указан только виноград. Так же в документах были прописаны и сопровождающие. Я подошел к ним и сказал: «Прошу предъявить паспорта для идентификации ваших личностей».
– Зачем паспорта, что мы обманывать будем?
– Услышав это, подошел командир и приказал: «Паспорта предъявить, так положено, это военно-транспортная авиация, вам здесь не сухумский заповедник».
Грузины предъявили паспорта. Командир и бортинженер отвлеклись на процесс заправки.
Я спросил у сопровождающих: «А где документы на черешню?»
– Какие документы, я же тебе сказал, это для вашего начальства, ответил с раздражением один из них.
Я все понял. Нагло и в открыто, эти барыги, за счет аэрофлота, решили провезти товар до Магадана, там продать его, таким образом, срубив себе в карман немалые деньги. Вот почему были сопровождающие. Вот он грузинский бизнес эпохи развитого социализма. Мы с ним в стране и в Магадане уже были знакомы. Тут же у меня в голове созрела мысль: как наказать «грузинских барыг». Я не стал ею делиться ни с кем.
К этому времени подвезли купленные товары, которые мы разместили в передней части грузовой кабины. Это был стандартный набор:  арбузы, дыни, персики и прекрасные томаты.
После напоминания по рации, наконец, привезли бортовое питание.
Самолет был готов к рейсу, вскоре мы уже катились по рулежным дорожкам. Было очень жарко. Как и положено, в жаркую погоду разбегались заметно дольше, но вот мы воздухе. Итак, путь до Магадана через Братск – начался.
Осмотрев, что привез цех бортпитания, я был удручен. Ну ладно чай, у меня был свой индийский, но вот курица, которую подложили нам – на вид она была погибшей не своей смертью на испытательном полигоне, которую затем сварили. Единственно, что  можно было употреблять, это консервы с тушеной бараниной. Я доложил о состоянии питания экипажу. Решили, что раскладываем баранину, хлеба побольше, берем помидоры из наших закупок и добавляем виноград.
Я вышел в грузовую кабину с подносом и набрал из верхних ящиков килограмма два черного винограда. Войдя в наш отсек, я поставил виноград на свой столик на кухне.
Главный грузин в это время, вдруг произнес: «Зачем крадешь государственный товар, разве так можно?»
– Вот тут меня и прорвало.
– Слушай, умник, будешь вые……., высажу в Братске, сдам ментам, а в заяве укажу, что пытался напасть на члена экипажа. Дадут тебе лет 12, отбывать будешь на Колыме, а там моя родина, мы тебя устроим там с особым комфортом. Ты все понял!
Сопровождающий замолк и после этого вообще не разговаривал. Видимо он понял, что у него могут быть большие проблемы.
Кормя экипаж, я рассказал о выходках сопровождающих, спросил о том, нет ли распоряжений о доставке какого-либо груза для нашего начальства. Конечно, никакого распоряжения не было. Командир, выслушав меня, улыбнулся и обращаясь к бортинженеру сказал: «Вот суки! Федор, ты на перелетах подними температуру в грузовой кабине градусов на десть. У них есть норма в потере веса в размере от 10 до 12 процентов, но это при температуре в 10-12 градусов. Пусть потеряют все 20 процентов».
– Понял, командир, – ответил Федор.
Оставив закрытый самолет на стоянке в Братске, мы  направились в профилакторий. Где коротали ночь наши сопровождающие, мне не было известно.
Утром взлетели без проблем и задержек. В середине пути я накормил экипаж и присел на кресло отдохнуть. Единственная просьба со стороны сопровождающих была – показать где можно налить горячей воды для того чтобы заварить чай, который у них был свой. Я показал, как это делать и сказал, что ограничений с этим нет.
Итак, мы приближались к Магадану. Самолет за 20 минут до посадки начал снижение. Вот и наступил момент осуществления придуманного мною наказания для перевозчиков.
Давление в герметичной кабине и в грузовом отсеке на уровне 2500 метров выравнивалось, и можно было пройти в грузовой отсек. Для важности я надел на себя гермошлем, вышел в грузовую кабину, но закрыл дверь за собой. В иллюминатор двери можно было увидеть только первый ряд ящиков. Пройдя в конец грузовой кабины, я поднялся по ступенькам на створках в кабину стрелка радиста.

Осмотрел там его место. Затем перенёс в неё все двадцать ящиков с черешней, закрыл кабину.
Вернувшись, я доложил командиру, что с грузом и его креплением все в порядке.
Вскоре самолет произвел посадку в аэропорту «Сокол». Катясь по рулежным дорожкам, пока работали двигатели, экипаж, как положено, открыл задние створки. Таким образом вход в кабину стрелка был закрыт.

     После остановки самолета на стоянке, сопровождающий первым выскочил по установленному мной трапу и направился к хвосту самолета. Естественно, что никаких ящиков с черешней он там не обнаружил. Он обежал самолет вокруг, заглянул в открытые створки гондол шасси. Нужно было видеть выражение его лица.
Ничего не поняв и не найдя ответа на вопрос куда делась черешня, он подошел ко мне и задал мне этот вопрос.
– Какая черешня? О чем идет речь? У меня в документах нет никакой черешни, – ответил я ему с совершенно серьезным видом.
– Куда ты дел мой товар? – перейдя на истерический крик и злобно смотря на меня, заорал сопровождающий в кепке типа «аэродром» грузин.
– Так, все ты меня за…., – ответил я ему. Сейчас же вызываю милицию, и начнем полную проверку соответствия веса доставленного груза весу указанному в документах.
Я прекрасно понимал, что груз примерно будет равен тому, что указано в документах. Несмотря на то, что температура во время полета в грузовой кабине было повышенной. Но в том то и дело и мы это знали, что если груз летел с сопровождающими, там всегда был перегруз левым товаром.
Это очень подействовало на голову в кепке типа «аэродром». Он просто перестал орать и, судя по всему, смерился с потерей черешни.
Подъехали машины, груз был выгружен, документы подписаны. После этого, экипаж забрал свой багаж. Мне полагалось: арбуз, дыня, несколько килограмм персиков и килограмм пять отборных грунтовых узбекских помидор.
Самолет начали готовить к следующему полету технические службы. Среди ребят я увидел их командира, парня Артура, лет 28. Я подозвал его к себе и сказал, что есть возможность от души полакомиться отборной черешней. Я по секрету рассказал ему вкратце историю, связанную с ней.
– Тебе, нужно закрыть ручной гидравликой створки, выгрузить из кабины стрелка радиста все ящики. Оставив из 20 шесть в самолете. Это для экипажа, – закончил я постановку задачи.
Ребята моментом все сделали. Я успел еще до отъезда из аэропорта догнать экипаж и вернул его  к самолету, где их ждали пять ящиков черешни. Экипаж был доволен. Теперь передо мной стояла задача, как все отвезти домой.
Доехал на такси. Вечером позвонил маме, сказал, что есть гостинцы. Она как раз должна была приехать и привезти помидоры для продажи из её теплиц. У нас появилась возможность встретиться, поговорить.
Мама была очень благодарна за подарки из Ташкента, больше всего она была рада помидорам. Она отобрала  три самых спелых помидора и сказала, что она их оставит на окончательное дозревание для получения семян. Она задумала попробовать вырастить их в теплице на следующий сезон. В восторге она была и от черешни.
– Я забыла уже, когда в последний раз ела её, – сказала она.
Переночевав у меня, утром я помог маме уехать домой, где её с гостинцами должен был встретить её сожитель Серго.

     Лето всегда очень напряженный сезон в работе гражданской авиации. Из Магадана на материк можно было добраться только двумя путями: морем, или самолетом. Конечно, абсолютно большая часть людей пользовалась авиацией. Купить билет на самолет в сезон отпусков было огромной проблемой, несмотря на то, что наш авиаотряд совершал  ежедневно 6 рейсов на Москву на самолетах ИЛ-18.
Поскольку у женщин чаще мог наступить форс-мажор в связи с беременностью или болезнью, временами бывали проблемы по формированию бригады бортпроводников на пассажирских рейсах.
Мой следующий рейс был в Москву на ИЛ-18. Третий номер ушла в декрет.
Совершив все необходимые предполетные мероприятия и посадив в самолет пассажиров, мы взлетели и встали на курс до Новосибирска.

Песок в багажном отсеке
      Во время полета меня к себе позвал командир. Он поинтересовался, как происходила загрузка груза. При мне, командир, посмотрел еще раз документы на багаж и груз. Обратился к бортинженеру с вопросом: «Денис ты не осматривал багажные отсеки?».
Получив отрицательный, ответ он приказал мне при прилете обязательно проверить все отсеки.
– Командир, есть какие-то проблемы? – спросил я.
– Да вот взлетели как-то лениво и летим медленнее.
– Понял, все проверю и доложу.
Прилетев в Новосибирск, как только мы отдали промежуточный багаж, я начал проверку всех багажных отсеков, начал с хвостового.  Залез в него и тут же увидел: в нем лежали на вид совершенно незаметные серые мешки. В них оказался песок. Так это же балласт. Я немедленно доложил об этом командиру.
Командир очень смачно выругался. Оказалось, что самолет накануне этого рейса совершал тренировочные полеты с отработкой заходов на посадку. Поскольку в самолете не было пассажиров и груза, по правилам и наставлениям положено использовать балласт весом в 1500 кг. в хвостовом отсеке. Тренировочные полеты закончились, а песок выгрузить забыли. По этому поводу и матерился командир. Конечно, мы выкинули эти мешки из самолета, затем отнесли от самолета за край бетона стоянки. Там эти мешки почти не было видно. Командир предупредил, что никому не надо говорить об этом. Иначе все, прежде всего наш экипаж, получит люлей и не только словесных, но и в денежном выражении.
Июнь и июль прошли в полетах и еще раз в полетах. Был вариант, когда даже пришлось нарушать медицинские  требования, в части отдыха. Это абсолютно было невозможно с пилотами, а вот с бортпроводниками, редко, но нарушалось. У меня сложились обстоятельства так, что в течение трех суток у меня не получилось уйти на отдых и выспаться в постели. А сон в воздухе это совсем не то. Летать пришлось на недалекие рейсы по области, подводила погода, поэтому выспаться не удавалось. Пришлось подойти к начальнику и сказать: «Тамара Ивановна, срочно должен отоспаться, иначе будут проблемы».
– Поняла, ответила она и несмотря на тяжелую кадровую обстановку выделила мне три дня. Полтора, из них, я просто проспал, забыв про еду.

Опять Ташкент
      После передыха в три дня меня поставили на рейс в Ташкент, откуда мы должны были привезти фрукты.
Увы, стоянка в Ташкенте была короткой, переночевать в профилактории, загрузиться и улететь. Поэтому рассчитывать на то, что удастся уехать в город, не приходилось. Я решил, что можно было бы встретиться с братом во время стоянки, подготовки и погрузки. Я позвонил ему, и сообщил, когда буду в Ташкенте. С большим трудом в связи с отсутствием времени, мне удалось достать и засоленной рыбы и большую трехлитровую банку икры, а так же консервированных умельцами крабов. Полет в Ташкент проходил как обычно. В назначенное время я встретил у входа в аэровокзал Виктора. Тут же я ему передал гостинцы и отправил его  на Миробадскую, что бы положить все в холодильник. Просил передать извинения, что не могу отлучиться от самолета. Утром я попросил Виктора приехать сюда, и мы сможем с ним пообщаться. Утром Виктор был в аэропорту, после завтрака и медицинской комиссии, я встретил его. Он притащил с собой стандартный набор: дыни, арбуз, узбекские сладости. Я провел его на летное поле, и мы пошли к самолету. По каким-то причинам загрузка самолета задерживалась. Только после 12 часов привезли груз. На этот раз это были гранаты. Виктор помог мне закрепить груз. У нас  еще оставалось время, но подошел бортинженер, который сказал, что отлет перенесен на вечер, так как должны подвезти какие-то агрегаты с авиационного завода. Их надо дождаться. Поскольку  от самолета нельзя было отлучаться, мы расположились под самолетом, в его тени.
Виктор поделился со мной, что у него все в норме, подрастают дети, жена Наташка все так же ворчит и ревнует. На работе все однообразно.
– Скучно мне здесь с этой жизнью, – как бы подводя итог, сказал он.
– Виктор, а как насчет того, что бы сменить образ жизни. Сразу резко? – спросил я его.
– А как это сделать?
– Да просто, я беру тебя с собой в самолет, я смогу договориться, летим ко мне в Магадан, работа строителем – без каких-либо проблем. А еще лучше нам нужны парни для работы в авиации. Будешь летать как я, зарплата хорошая, северные надбавки. Через 15 лет работы в качестве летно-подъемного состава – пенсия. Жить есть где, у меня двухкомнатная квартира. На свое жилье здесь можно  оформить бронь, оно останется за тобой. Конечно, оставить детей и жену, для этого нужно быть решительным. Но ты думай. Я не подбиваю тебя, но если решишь, я к твоим услугам.
Мы с Виктором еще довольно долго лежали под самолетом, говорили, вспоминали наши с ним детские увлечения и похождения. Но вскоре сообщили, что груз с авиазавода уже в пути. Я проводил Виктора, мы крепко с ним обнялись. Никто не зал, что мы с ним еще раз увидимся только в 1983 году, т.е. через 12 лет.

Итоги
     По прилету на базу меня опять поставили на северные рейсы. Был уже август месяц. Нужно было думать о возвращении в институт.
К этому времени я уже был ознакомлен с уголовным делом в отношении декана, по которому я проходил как потерпевший. Затем состоялся суд, который приговорил её  к довольно длительному сроку. Т.е. её в институте не было, и она не могла навредить мне по старой памяти.
Я решил, что надо посоветоваться с Тамарой Ивановной, моим начальником. Я высказал ей свое решение все же вернуться на учебу. Она не была против, но сказала, что сожалеет. Единственное, о чем мы договорились, так это то, что она составила письмо, которое подписали в Управлении гражданской авиации, в котором просили руководство института засчитать мне работу в сентябре в авиаотряде в счет работ в совхозе по уборке картофеля.
В институте, без проблем этот вопрос решили в мою пользу, так что я мог работать до конца сентября.
За это время я побывал на мысе Шмидта, встретился с Олегом, привез ему килограмм пятьдесят разных овощей и фруктов и конечно пива. Я предупредил его, что с октября у меня начинается учеба в институте. Если у него будет возможность быть в Магадане, то мой дом для него всегда открыт.
Последний рейс был в Хабаровск на самолете АН-24. Все шло нормально, багажа пассажиров практически не было, затем подвезли и пассажиров. Это был сюрприз. Все пассажиры это демобилизованные после трехлетней срочной службы военные моряки из отдельной бригады подводных лодок, базирующихся в бухте Нагаево. Свои небольшие чемоданчики и рюкзаки, они побросали в хвостовом отсеке. Это были парни в основном 22-23 лет от роду, все как на подбор, в прекрасно подогнанной форме в бескозырках. Чистые выбритые, отглаженные. Но главное все на великом духовном подъеме: служба закончена, они свободны! Мне это было понятно, они были моими сверстниками.
Полет с ними  был не из легких, так как им сразу понадобились чашки, поскольку у них была выпивка. Они все курили, поэтому приходилось следить за этим.  Но главная проблема, они постоянно предлагали мне выпить вместе с ними, ссылаясь на то, что у них великий праздник – Дембель! Они тащили меня к себе в кресла, уговаривали. Что было здорово, так это то, что они все летели до Хабаровска, поэтому в промежуточных портах посадки не менялся багаж и пассажиры. Прилетев к вечеру в Хабаровск, сдав самолет эстафетному экипажу, я пошел в профилакторий. Сразу за служебными воротами трое из моих пассажиров моряков окружили меня и сказали, что они меня «украдут» для того чтобы со мной отметить их праздник. Я оторопел. Этого я никак не ожидал.
– Зачем, почему? – задал я вопрос.
– Ты нам очень понравился и доставил нас в Хабаровск.
– Вас экипаж и самолет доставил.
– Ну, ты тоже член экипажа, – парировал один из них.
– Мужики, я не могу, мне положено отметится в профилактории, пока я в рейсе я не принадлежу самому себе.
– Иди, отмечайся, отпрашивайся, потом гуляем с нами. У нас тут недалеко уже поляна накрыта. Мы проводим тебя до профилактория, чтобы ты не заблудился.
Приглашение моряков было неожиданным, но я соврал бы сам себе, если бы сказал, что мне это было неприятно. Все-таки, как ни крути, а  морская военная форма имела на меня гипнотическое действие.
Зайдя в профилакторий, я доложил командиру, что морячки, которых мы доставили в Хабаровск, очень просят меня поприсутствовать на их прощальном ужине.
– Иди, у тебя ведь тоже прощальный полет. Только не напивайся, – отреагировал на мою просьбу командир.
Я вышел и вместе с моряками мы быстро направились в близлежащий лесок, где на поляне уже все было готово к празднику. Всего ребят было человек десять.
– А где остальные? – спросил я.
– Кто уехал на вокзал, кто на автовокзал, кто-то тут же улетел дальше, к себе на родину. Остались те, у кого еще есть время. Некоторые вот через пару часов пойдут на свои рейсы.
Праздник продолжился, отказываться далее было просто невозможно, да я и не хотел. Конечно, я контролировал количество выпитого мной алкоголя, но все же захмелел. С ребятами у меня состоялся интересный разговор об их службе, о жизни и человеческих отношениях во время службы во флоте, о тех правилах взаимоотношений, которые не прописаны ни в одном уставе.
Трое, которые и «украли» меня Дмитрий, Геннадий и Евгений рассказали, что совместная служба так подружила их, что стали они братьями.
– И вот теперь перед нами большая проблема, как мы будем жить друг без друга, – произнес Дмитрий…

***

     После полуночи, я вынужден был все же вернуться в профилакторий. Прощаясь, ребята матросы написали мне свои адреса, просили приезжать в гости. Я дал им все свои координаты. На прощание все трое крепко расцеловали меня, каждый долго не выпускал меня из своих объятий. Я прилично подпитый,  растрепанный и уставший дошел до профилактория и бесшумно забрался в свою постель.
Утром меня разбудил бортинженер, с которым мы делили номер.
– Ну как, остался жив, не подорвал здоровье? – спросил он.
– Нет, все в порядке, готов к труду и обороне.
– Идем приводить себя в порядок, затем завтрак. На медицину не ходи, мы придумаем, что сказать.
Обратный путь в Магадан был не трудным. Экипаж знал, что у меня крайний рейс. Когда я принес им чай в кабину, они все пожелали мне удачи в учебе и пообещали, что если я вернусь в авиацию, то они будут рады.
– Кто бы мог подумать, что всего за год мне удалось войти в большой и сложный коллектив в качестве коллеги, – подумал я, вернувшись в салон.
Прибыв в аэропорт, проведя все формальности, я направился в свою службу.

Разговор с Тамарой Ивановной был не долгим, она отметила мою хорошую работу и сказала, что в память о ней и как подарок – вся лётная форма переходит в мою собственность, хоть это и не положено. Пусть она тебе напоминает о нас, вдруг вернешься.
Я искренне поблагодарил Тамару Ивановну, мы распрощались как друзья. И вот, я с огромным мешком, в котором моя, ставшая родной форма, еду в такси домой. Все история с Небом завершена?

***

      Я прощался с работой с большими сомнениями и внутренней борьбой с самим собой. Меня так и подмывало бросить институт и остаться в авиации. То, что человек видит сверху, не как пассажир, а как член экипажа, оставляет в нем навсегда неистребимую любовь к полету, к земле на которую удалось посмотреть сверху. Я стал  человеком планеты Земля в самом прямом смысле этого слова. Я серьезно повзрослел  и телом, и духом. Я был окружен самоотверженным и во многом героическим трудом молодых и взрослых летчиков, авиационных техников, всех, без которых невозможно существование авиации. И еще, я на себе прочувствовал, насколько Её Величество Природа терпелива к нам – людям, несмотря на наше глупое зазнайство.
Приехав домой, я развесил всю свою форменную одежду, принял ванну, лег на диван, включил музыку. Музыка и нахлынувшие воспоминания нагнали на меня грусть. Кто бы мог подумать, что всего за год мне удалось стать частью большого и сложного коллектив лётного состава в качестве коллеги. Налетать почти миллион километров, побывать в тех местах огромной страны, в которые просто так не пускают, познакомится с буйством и силой природы.
Крайний полет и прощание с демобилизовавшимися моряками, добавили этой грусти особый неповторимый оттенок. Впереди предстоял следующий этап моего становления: продолжение образования по данному самому себе обету.

Peter Pravdin
2009 г.