Мужская школа жизни

Повесть

      У каждого мужчины, которому довелось нести службу в армии, свои воспоминания, свои оценки о времени, когда он отдавал долг государству в виде воинской повинности. В 70 годы прошлого века служба в действующей армии серьезно отличалась от сегодняшней и не только сроками службы.
Для большинства ребят того времени, служба становилась школой взрослой мужской жизни, для кого-то обретением профессии. Кому-то это давалось с трудом, кому-то приходилось менять свои убеждения и уже полученные навыки общения, кто-то быстро приспосабливался, но для всех это было незабываемой важное и значимое время жизни.
В предлагаемой повести отдельные зарисовки службы  в 70-е годы. Повесть публикуется с сокращениями, учитывая требования к публикациям, предназначенным для широкого круга читателей.   

***

     Проснувшись на следующий день после выпускного вечера во время которого мы купали в водке ромбы о высшем образовании и поздравляли друг друга с дипломами, я ощутил совершенное опустошение. Это было какое-то душевное похмелье. Не хотелось вставать, не хотелось есть, не хотелось думать, даже музыку включить было лень.
С момента поступления в институт прошло пять лет, мне исполнилось 24 года.
Все это время я носил за спиной тяжеленный рюкзак требований к самому себе, иногда изнурительной учебы и обязанностей в общественных делах. Теперь рюкзака за спиной не было.
Однако мои долги перед Родиной, а мы, как только родились так тут же и задолжали, были полностью еще не исполнены.
Проведенное распределение, врученное мне вместе с дипломом, являлось документом обязательным и предписывало мне ехать в Приморье в Хасанский район, в сельскую школу, что на самом Юге Приморского края и на границе с Северной Кореей и Китаем.
Однако, так часто бывало, что правая рука власти не знала, что делает левая – исполнить долг и стать учителем в Хасанском районе, не представлялось возможным, по причине того, что нам, выпускникам парням, предстояла служба в армии.
Офицеры нашей военной кафедры говорили, что мы должны на практике освоить все, что должен знать командир мотострелкового взвода: от умения окапываться, до умения организовать систему огня. Нам предстояло служить рядовыми солдатами, учиться стрелять, познавать искусство хождения строем, понюхать реальной жизни в казарме.
Так что военный долг Родине аннигилировал гражданский.

    Вот с такими мыслями, поздним утром в конце мая, нехотя, я встал и сделав себе кофе, уселся в большой комнате перед колонками, включил только что добытый альбом группы Pink Floyd «The Dark side of the moon». На обложке альбома луч света превращался через призму в многоцветье радуги. Вот так единое превращается в разное множественное.
Итак, начался первый день в моей жизни, когда в моих руках был диплом. Поставленная еще в 17 лет задача через шесть лет была выполнена, несмотря на все подножки судьбы, которые она мне подставляла.
Этой новостью нужно было поделиться с мамой, она её ждала, наверное, больше меня. Нужно было также и обговорить с ней всё, что касалось моего скорого призыва в армию.
Выпив утренний кофе, я созвонился с ней, мы договорились встретиться у неё, что бы обсудить все наши новости, в том числе и предполагаемый скорый отъезд её на постоянное жительство в Латвию. Не откладывая в долгий ящик, я отправился на автовокзал, где  удачно сел в автобус идущий до поселка Палатка, что в 87 км. от Магадана. Путь до Палатки был не долгим и уже через полтора часа, я был в поселке.
    Мама встретила меня обедом, после которого мы до позднего вечера обсуждали её переселение, и мою предстоящую службу в армии.
– Мне уже прислали уведомление, что в августе доставят пятитонный контейнер, и можно будет грузить и отправлять вещи. Я уже постепенно упаковываю свои тряпки и барахло. К этому времени я закончу и оформление продажи дома. Полечу сразу же после отправки контейнера до Москвы, там побуду у своей подруги и коллеги по парикмахерской Анны Вольской. Уже оттуда поеду в Ригу поездом, остановлюсь у Вилмы и Виктора Яновича в Елгаве, конечно, погощу и у Аси в Кемери. Контейнер, как мне говорили, будет в пути более трех месяцев. Из Магадана морем до Находки,  а там грузовым поездом через всю страну. За это время постараюсь решить вопрос с жильем, – сказала за обедом мама.
– Жаль, что я не смогу оказать тебе содействие и помощь в отправке контейнера, так как на 10 июля назначен сбор и отправка нас  в армию. Точно не говорят куда, но известно, что это будет Камчатка. О сроках службы тоже нет точных сведений. Задача, которая будет перед нами поставлена, пройти все практические занятия по тактике, как офицера взвода, провести все огневые упражнения и сдать по ним зачеты, сдать все остальные зачеты по материалам, которые изучали на военной кафедре. Все это будет оформлено документально и станет основанием для присвоения первого военного звания – лейтенант. Говорят, что если на это уйдет меньше времени чем год, то и служба может быть окончена раньше. В общем, никто ничего толком сказать не может или не хочет, а может потому, что мы первопроходцы в этом варианте, и пока до сих пор непонятно, будет ли это срочная служба или длительные сборы, – ответил я.
– Мне  здесь помогут загрузить контейнер, есть кому, на этот счет не беспокойся, но, конечно жаль, что не удастся попрощаться. Опять судьба нас раскидывает. Я, очень волнуюсь, так как в моем возрасте придется еще раз заново все начинать сначала и в совершенно новом месте. Устала я от забот, хочется спокойной ровной и обеспеченной жизни. А  у тебя, после армии, какие планы?
– Мы уже говорили об этом, в принципе ничего не изменилось: надо перебираться в центр страны, хотелось бы попробовать поступить в аспирантуру, а это  еще три года учебы. Приду из армии, буду думать, где на время по специальности устроиться на работу в Магадане, а затем, продам квартиру и уеду. Что касается поступления в аспирантуру в Москве я проговаривал этот  вопрос с Толиком, он обещал оказать помощь и поддержку. Стоит ли ему верить? Это – вопрос, на который я пока ответа не имею.
Проговорив с мамой до позднего вечера, мы отправились отдыхать.
    Утром размеренно и неторопливо позавтракав, я отправился в обратный путь. Мама меня проводила до автобуса, мы сердечно попрощались с ней, поскольку никаких гарантий, что мы скоро увидимся, не было, а если и увидимся, то  уже не на Колымской земле.
Прибыв домой, я занялся подготовкой к отъезду в армию. С моим другом Славой договорился, что во время моего отсутствия у него будет доступ в мое жилье и к моей аппаратуре. Если будут делаться какие-то записи с моих дисков, то деньги за это будут аккумулироваться у Славы.
Я подобрал  какие-то старые брюки синего цвета, старую рубашку и гражданскую потрепанную куртку – это будет одеждой, так как по прибытию нас оденут в военную форму. Собрал так же принадлежности для бритья, чистки зубов, пару трусов на всякий случай. Подумав, засунул в свой маленький чемоданчик под обшивку два шведских порнографических журнала, которые стали привозить в последнее время моряки и продавать по 25 рублей за штуку. Журналы были цветные отменного качества и с очень правдивым сексом, таким, какой он был на самом деле  в жизни, а не в кино.
10 июля 1973 года, был вторник, взяв личные вещи, сложенные в маленький чемоданчик, я к 9 утра направился к сборному пункту городского военкомата.
У сборного пункта уже начали собираться ребята нашего выпускного курса военной кафедры. Всего нас набралось 35 человек. Здесь же уже был и наш «любимый» майор, который непосредственно все время занимался нашим военным воспитанием в институте. Я поздоровался с ним, он спросил: «Как настроение?»
– Хреновое, – ответил я.
– Ничего все встанет через несколько дней на свои места, – ответил он.
     Честно говоря, наш майор мне нравился. Крепкий спортивного телосложения, лет 30, ростом 175 см., с отличной строевой выправкой. Крупные угловатые черты лица придавали ему вид властного и бескомпромиссного человека. В его тридцать лет у него были очень хорошо натренированные мышцы рук, ног и пресса, сильные прямые ноги с большим размером ступни, не менее 43 размера. Все это я еще приметил, когда он показывал нам упражнения на перекладине.  В общении он был резок и решителен, но никогда не принимал непродуманных или эмоциональных решений. Во всем его образе присутствовали классические черты советского офицера. Несмотря на его привередливый и упрямый характер, в нем чувствовалось крепкое мужское начало и чувство собственного достоинства. Я никогда не подавал виду, что симпатизировал ему.
Народу становилось все больше,  многих пришли провожать родители,  какие-то девушки, друзья. Кое-кто был выпивши.
– Вот, придурки, – подумал я, – Играют в проводы в армию, а на самом деле просто предстоит командировка с переодеванием в военную форму. Меня никто не провожал, я об этом предварительно распорядился.
Вскоре прозвучала команда «строиться», майор по списку проверил наличие всех курсантов, теперь нас так называли, и, убедившись, что все на месте, скомандовал: «По машинам».
Мы расселись  в «ПАЗике» и вскоре под  крики прощания он тронулся. Через час мы были в аэропорту «Сокол». Наш автобус пропустили прямо на летное поле и поставили на стоянку в стороне.
Вскоре приземлился самолет ИЛ-18, выполнявший, наверное, самый длинный рейс в стране: Ленинград, Омск, Красноярск, Якутск, Магадан, Петропавловск Камчатский.
Поскольку никакого багажа у нас не было, то и регистрацию провел наш майор. Нас на «ПАЗике» подвезли к трапу самолета, началась посадка. Мне повезло, досталось место в третьем салоне, у иллюминатора. Лёту до Петропавловска-Камчатского было около двух часов.
Вырулив на взлетную полосу, самолет остановился, перевел двигатели на взлётный режим, резво начал разгон и вскоре оторвался от земли. Я привычным взглядом проводил знакомый мне аэропорт и поселок Сокол. Сотни взлетов и посадок пришлось мне совершить в этом аэропорту во времена моей работы в 185 Объединенном авиаотряде. Набрав высоту, и пролетев более получаса над просторами Охотского моря, в иллюминаторе появились и медленно начали перемещаться сопки и горы самого полуострова Камчатка, их вершины были в снегу. Несмотря на то, что время полета было небольшим, нас все же покормили, что было кстати.

Камчатка
     И вот снижение и заход на посадку. Авачинская бухта, осталась сзади, а сбоку  проплывали исполинские громадины трёх вулканов: Авачинского, Корякского и Козельского. Картина просто фантастическая. Через десяток минут шасси самолета коснулись взлетно-посадочной полосы и, снижая скорость, мы покатились по ВПП, а затем по рулежной дорожке к зданию аэропорта Елизово.

     Майор собрал нас возле выхода из здания аэропорта, построил, пересчитал и мы направились к двум бортовым ЗИЛам, которые стояли наготове. Была середина дня, было относительно тепло, градусов 16.  В кузовах автомобилей были размещены армейские табуретки. Разместившись на них, мы начали движение. Странно, но такая перевозка людей мне ранее не встречалась  и показалась крайне опасной. Во время движения крайние ребята держались за борта кузова, а остальные друг за друга. Однако, к счастью, дорога была приличной, а поездка не долгой, может чуть более получаса. И вот машины проехали указатель с названием «Чапаевка», затем КПП воинской части и остановились около одной из казарм. Последовала команда: «Спешиваемся, забираем с собой табуреты». Через задний борт мы выгрузились на дорогу. Майор нас построил, еще раз проверил наличие личного состава. Убедившись, что все в порядке он обратился к нам:
– Мы находимся на территории мотострелкового полка. Это казарма танковой роты. В ней вы будете, как говорят, жить и отдыхать, – далее он представил нам прапорщика танковой роты Игоря Федоровича, – В его ведении все бытовые вопросы. Кроме того, позже я познакомлю вас с командиром роты курсантов, то есть с вашим командиром, назначенным от командования полка. Так положено. С правой стороны после входа в спальное помещение казармы, находятся пустые кровати. Можете занимать их по своему усмотрению. Вся правая сторона ваша. А теперь каждый забирает табурет и шагом марш в казарму.
Казарма – кирпичное длинное здание. Войдя в нее, я увидел справа и слева различные помещения: комната для умывания, комната для хранения имущества роты (каптерка), комната бытового обслуживания, сушилка, комната хранения оружия, комната для чистки оружия, кабинеты командира роты, его заместителей, старшины роты, канцелярия, большая ленинская комната. Рядом с оружейкой – место дежурного по роте с тумбочкой и телефоном. Дежурный по роте присутствовал, как и положено нес службу у тумбочки. А вот и спальное помещение. Вдоль здания на расстоянии примерно полутора метров от стен стояли кровати по две впритык друг другу. Между ними были размещены тумбочки, одна на двоих. Табуреты предназначались для установки перед кроватями со стороны главного прохода. Между двумя рядами кроватей был широкий проход порядка четырех метров. В одном из торцов были оборудованы шкафы для верхней одежды. В конце спального помещения стояла тумба, на которой  находился черно-белый телевизор.
Мне было безразлично, в каком месте у меня будет спальное место, поэтому я занял вторую койку в непосредственной близости от ленинской комнаты. Соседняя крайняя кровать осталась не занятой, поэтому тумбочку мне не пришлось делить с кем-либо.
Старшина роты выдал нам матрацы, подушки, одеяла, а так же постельное белье: наволочка, две простыни, вафельное полотенце. Далее он же показал нам помещения для умывания, порядок заправки кроватей. Хуже дело обстояло с туалетом. Туалет в виде сарая сколоченного из необрезной доски находился примерно в 70 метрах от казармы и представлял собой 15 дырок в деревянном полу. Каждое «очко» было ограждено от соседнего невысокой перегородкой из досок. Никаких дверок предусмотрено не было, так что срать предстояло на корточках над дыркой, из которой веяло крепким смрадом, настоянным на хлоре.
После заправки кроватей,  мы строем направились в столовую. Столовая – большое помещение со столами и скамейками, рассчитанными на 12 человек. У личного состава обед уже был закончен, поэтому в столовой было тихо, если не считать лязг алюминиевой посуды в моечном отделении. В столовой стоял стойкий классический приторный запах примитивного армейского общепита. На столах стояли тарелки с нарезанным черным хлебом и котелки с первым. Это были щи. Двумя стопками стояли алюминиевые миски с такими же ложками.
Майор скомандовал: приступить к приему пищи. Поскольку разводящими никто не был назначен, то эту роль пришлось исполнять сидящим рядом с котелком.
Так называемые щи – были отвратительными как по вкусу, так и по консистенции. Напоминали кое-как сваренную баланду, похожую по виду на то, чем кормила наша бабушка свиней. Но, пришлось есть, так как голод не тетка. Через минут пять так же в котелках принесли перловую кашу, сверху которой лежали куски вареного свиного сала. Каша – клейковидная масса  с трудом отделялась от половника. Съев пару ложек, я отодвинул миску, многие вообще не притронулись к так называемому «второму». Дежурный принес на подносе на каждый стол, разлитый по кружкам компот из сухофруктов. Компот оказался лучшим из блюд обеда, хотя сладости в нем было ничтожно мало. Оставшийся хлеб  с компотом, многим заменил второе. Судя по всему, мы попали в полную засаду, что касалось еды.
После обеда, у нас была возможность перекурить в курилке, что была рядом со столовой и обменяться совсем не печатными словами по поводу того, что подали в качестве еды на обед. Перекурив, строем направились на вещевой склад полка, где предстояла процедура нашего переодевания и получения комплекта обмундирования.
Процедура заняла более трех часов. Несмотря на наличие трех армейских размеров, одежду пришлось примерять: брюки галифе, гимнастерки, шинели, сапоги, костюм, фуражку, шапку, сапоги. Мы получили так же портянки и белую бязь, материал для подшивки воротников гимнастерки, нитки и иголки. Для упаковки полученного обмундирования нам были выданы вещевые мешки, сложив в них полученное имущество, мы направились опять в казарму. Остаток дня был посвящен подготовке формы и переодеванию в синие трусы, майку, гимнастерку, брюки галифе, освоения искусства наматывания портянки и примерку кирзовых сапог. Много времени ушло на подшивку воротника гимнастерки, и пришивание погонов рядового, ведь у нас ни у кого не было практических навыков в этом деле. Не у всех все закончилось благополучно. У двоих наших «женатиков», располневших на домашних харчах и бесплатной ленивой ебле, на месте, где обычно находится талия, не застегивались  брюки, хотя им были выданы самые большие размеры.  А у одного из них возникли проблемы еще и с сапогами: голенища сапогов просто не налезали  на икры ног. Им предстояло решать все эти вопросы в швейной мастерской, которая, к счастью, имелась в полку.
С моей формой были другие проблемы: несмотря на то, что я подобрал себе самый маленький возможный размер, все же она была для меня великовата. В это время у меня был рост 168 см., вес 58 кг. Гражданскую одежду я носил 46 размера, размер ноги был – 40-вой. Единственное, что подошло один  в один – сапоги. Но как бы там ни было, к вечеру мы были переодеты в военную форму. Шинели, костюмы, шапки были подписаны фамилиями и повешены в казарменном шкафу. Надо было отдать должное старшине роты, он многое и показал, и помог в  подгонке формы и приведения её в надлежащий вид.
Свою личную гражданскую одежду я уложил в вещевой мешок, который тоже был подписан, его и чемоданчик сдал в каптерку. Предметы личной гигиены я выложил в ящик тумбочки.
В казарме, кроме дежурного по роте никого не было, как пояснил старшина – танковая рота была на учениях в поле.
За этими заботами и делами время подошло к ужину.  Ужин оказался еще хуже обеда. Распаренная сушеная картошка, рыба иваси, наверняка пролежавшая лет 5 на каких-то продовольственных складах, и то, что называлось чаем. Нам всем стало понятно, что при таком питании мы просто-напросто скоро сдохнем. После так называемого ужина, в беседе с нашим майором, которая состоялась в ленинской комнате, мы выразили ему серьезные претензии к качеству пищи.
– Увы, повлиять кардинально на работу пищеблока я не смогу, не в моих это силах, но командиру полка доложу в обязательном порядке, поскольку согласен с вами, что качество пищи просто отвратительное. Посоветовать могу только одно, на центральной аллее полка имеется  «Чипок» (магазин для личного состава), где можно приобрести кое-что из еды, товаров личной гигиены, чисто армейские товары, табачные изделия. Ассортимент там не очень, но есть сахар, булки, кое какие консервы, лимонад, простые конфеты. У кого есть деньги – могут воспользоваться. Что  касается денежного содержания, то вам как рядовым будет положено 3 рубля 50 копеек в месяц. На территории полка имеется почтовое отделение, на адрес которого можно прислать денежные переводы, бандероли и посылки, – закончил информацию майор.
В это время в ленинскую комнату зашел старший лейтенант. Майор представил его нам: «Это ваш командир, назначенный командованием мотострелкового полка старший лейтенант Рустам Ахметов.
Старший лейтенант был одет в полевую форму. Высокого роста примерно 185 см., крепкого, худощавого телосложения с широкими плечами, узким тазом и слегка кривоватыми ногами.
Черные прямые волосы, несколькими прядями, выбивавшимися из-под фуражки на лоб, раскосые миндалевидные глаза черного цвета под крупными почти сросшимися бровями, скуластое лицо, с квадратным подбородком, большой нос, начинавшийся почти от бровей и заканчивающийся широкими ноздрями, крупный рот с яркими крепкими губами.
Фуражка, китель, портупея, брюки, заправленные в яловые сапоги очень большого размера, на правой стороне кобура с пистолетом «Макаров». Форма, великолепно подогнанная под его фигуру, придавала ему мужественный вид. А весь он смотрелся очень внушительно.
– Хорош старший лейтенант, просто красавец, ох и задаст же он нам жару! – подумал я про себя.
     Старший лейтенант обратился к нам с очень коротким сообщением: «Так положено, я назначен вашим командиром, но вы должны понимать, что реальным командиром для вас является товарищ майор. Конечно, я буду оказывать ему и вам содействие в решении всех вопросов связанных с прохождением службы в нашем полку, но серьезно вмешиваться в систему вашей субординации с товарищем майором не планирую».
Далее уже наш майор доложил, что завтрашний день пройдет по распорядку, который он нам зачитал. Главным делом завтрашнего дня, кроме обязательных процедур: физическая зарядка, пробежка, туалет и прочее, было запланировано получение регистрация и приведение в порядок (чистка, смазка) личного оружия. На этом наше общение с майором закончилось.
День выдался длинный и тяжелый: сбор в Магадане, перелет почти в тысячу километров, прибытие в расположение части, расселение, получение формы, все это для одного дня было серьезной физической и психологической нагрузкой, как результат желание поскорее завалиться спать.

Первая ночь в казарме
      Как только после отбоя моя голова коснулась подушки, я тут же провалился в сон. Примерно после часа ночи, в казарме началось хождение, шум, смех. Кто-то начал бренчать на гитаре, а в Ленинской комнате, рядом с которой  находилась моя кровать, начали рассказывать анекдоты,  пересыпаемые отчаянным матом и  возбужденным смехом, похожим на ржание.
Открыв глаза, я увидел, что свет в казарме включен, а по ней разгуливают военнослужащие. Вели они себя так, как будто в казарме кроме них никого не было.
– Бардак, – подумал я, но усталость и желание спать взяли верх.
Утром, знакомый нам голос майора скомандовал: «Курсанты, подъем!». К счастью,  время на подъем и одевание пока не контролировалось. Форма одежды – голый торс, брюки галифе в сапоги. Выведя нас из казармы, майор провел с нами физическую зарядку, на поляне неподалеку от казармы, после которой приказал: «Оправиться».
Встав в шеренгу и расчехлив члены, мы дружно поссали в приготовленную для этих целей канавку, при этом никого из полкового начальства, видимо, не волновало, что метрах в 300 напротив нас находились окна двухэтажных жилых домов военного городка, смотревших прямо на нас. Так каждое утро нашими членами некоторое время можно было любоваться жителям этих домов. Затем вместе с майором началось упражнение на физическую выносливость: бег, для начала на 1500 метров. Без привычки сделать это в сапогах было не так просто, но все благополучно выдержали это испытание, конечно не без мата в адрес майора. Далее мы вернулись в казарму, где ночные нарушители спокойствия еще спали, и занялись личным туалетом: умывание, чистка зубов и приведение себя в порядок. Построив нас перед завтраком в шеренгу обойдя и осмотрев каждого из нас, майор задал вопрос: «Как прошла первая ночь в армейских условиях, есть ли жалобы на самочувствие?».
Жалоб на самочувствие ни у кого не было, но начался гвалт относительно того, что ночью в казарме был организован бардак.
– Отставить галдеж, кто-нибудь один доложите, что произошло, – приказал майор.
Я взял смелость на себя и доложил: «Ночью мы были разбужены хождением по казарме, криками, игрой на гитаре, анекдотами и ржанием со стороны бойцов танковой роты. Так что сон был нарушен. Такое положение вещей не вписывается в порядок, который должен присутствовать при несении службы. Мы считаем, что данное происшествие должно быть обсуждено с командованием танковой роты.
– Понял, будут приняты исчерпывающие меры, – ответил майор.
Затем мы строем направились в столовую на завтрак.
      Завтрак был относительно нормальным: каша рисовая, судя по всему на сухом молоке, хлеб белый, масло и какао, если конечно можно было применить к поданному напитку слово какао. После завтрака майор дал нам минут пятнадцать на перекур, кстати, он сам не курил, после чего построив нас в колонну по три, мы направились на склад в службу ракетно-артиллерийского вооружения (РАВ). Процесс получения оружия занимал достаточно много времени, несмотря на то, что все наши данные были уже внесены в общую ведомость. Тем не менее, внесение серийного номера автомата и заполнение документов на каждого бойца, проверка комплектации, затем подпись, – занимали не менее 5 минут. Поэтому получение оружия заняло более 2,5 часов. Получив АКМ с магазином и штык-ножом, а так же  с положенными принадлежностями, мы направились обратно в казарму. Личного состава в казарме уже не было, не считая дежурного и дневальных по роте.
В казарме мы занялись размещением оружия в комнате хранения оружия, в этом деле нам помогал Заместитель командира роты по вооружению и старшина роты. Для этого нам было отведено место в пирамидах для хранения АКМ. В каждом гнезде пирамиды должна была быть наклеена бирка с указанием вида и номера оружия, воинского звания, фамилии и инициалов лица, за которым оно закреплено. Ни заместитель командира по вооружению, ни старшина не высказывали своего отношения к этой работе, но было понятно, что наше пребывание в их роте – дополнительная нагрузка. Но поскольку наш статус был толком не обозначен и не прописан, мы были первым выпуском после принятия закона об организации военных кафедр в ВУЗах, мы стали как бы их квартирантами, отказаться от которых они не могли.
Обед в этот день был чуть лучше, чем в первый, возможно, сказались наши жалобы, но все равно еда была отвратительной.
После обеда у нас было полчаса отдыха, и мы направились в «Чипок», что бы посмотреть, что он из себя представляет. Оказалось, что это весьма скромный магазинчик, в котором продавцом трудилась пышногрудая дама лет 40. Порадовало то, что в магазине имелись продукты: тушенка говяжья и свиная, сахар, сливочное масло, хлеб и хлебобулочные изделия, соки, чай,  и даже сигареты с фильтром «Столичные» по 40 копеек за пачку. Курево было представлено также папиросами «Беломорканал», сигаретами без фильтра «Прима» и «Памир». Поскольку небольшое количество денег у меня было, я приобрел 5 пачек сигарет «Столичные», конфеты «фруктовая карамель». Метрах в трехстах по главной аллее полка находилось почтовое отделение. Забежав туда, я дал телеграмму маме: «Приступил к службе, мой адрес: Почтовый индекс, Камчатка, Чапаевка В/ч 00000, до востребования. Вышли 50 рублей телеграфом».
Быстрым шагом после почтового отделения я направился к нашей казарме.  В курилке толпились наши ребята, я присоединился к ним, закурил сигарету с фильтром, тут же нашлись охотники угоститься. Угощаемые были как раз из тех ребят, типа «мачо», которых с наигранной страстью и слезливой печалью у военкомата провожали бабы-девочки.
Подошел майор и приказал: «Через пять минут собираемся в Ленинской комнате».
Там он сообщил нам: «Для нас является главным подготовка к принятию присяги, поэтому придется заняться строевой подготовкой, подгонкой парадной формы, изучением текста присяги, провести первые стрельбы из полученного оружия. Итак, присяга через четыре дня,  раздаю вам её текст, знать должны наизусть».
Майор раздал каждому из нас листочки с напечатанной присягой.
– Завтра будем на плацу заниматься строевой подготовкой минимум 2 часа. Кроме того, на теоретических занятиях придется повторить, мы с вами это изучали на военной кафедре, Уставы Вооруженных Сил СССР:
Устав внутренней службы, который  определяет общие обязанности военнослужащих и взаимоотношения между ними, правила внутреннего порядка в подразделениях и воинских частях, обязанности основных должностных лиц и другие вопросы повседневной жизни и быта подразделений и частей. В нем изложены тексты Государственного гимна СССР, военной присяги и Боевого Знамени воинской части.
Дисциплинарный устав определяет сущность советской воинской дисциплины, обязанности и права по ее поддержанию.
Устав гарнизонной и караульной служб, определяет организацию и порядок несения гарнизонной и караульной служб, права и обязанности должностных лиц гарнизона и военнослужащих, несущих эти службы, а также порядок проведения мероприятий в гарнизоне с участием подразделений.
И, наконец, Строевой устав, который регламентирует строевые приемы, строи подразделений и частей, порядок их движения и действий в различных условиях.
Сообщаю, что на принятие присяги прибудут руководители нашей военной кафедры, полковник Круглов и подполковник Климов. Практика показала, что для решения ряда вопросов, особенно по организации учебных стрельб и их материально технического обеспечения, потребуется их помощь. Они планируют пробыть с нами здесь в Чапаевке пару месяцев.
И последнее, что касается  происшествия последней ночи: я переговорил с командиром полка по этому вопросу и сегодня после ужина проведем разбор полетов совместно с командиром танковой роты и личным составом роты. А теперь приступайте к самоподготовке – ваша задача знать присягу наизусть.

     К ужину прибыл майор, построил нас в колонну по три и мы направились в столовую. Ужин был совершенно отвратительным, описать ту гадость, которая была подана на столы, просто нет возможности, поэтому все набрали в столовой хлеба и рассовали его по карманам. Прибыв в казарму, мы обнаружили, что личный состав танковой роты был уже там. Наконец, мы увидели командира танковой роты старшего лейтенанта. Он был невысокого роста, спортивного телосложения, вел себя очень уверенно и, судя по всему, имел авторитет у своих подчиненных.
Примерно минут через пятнадцать им была подана команда: «построиться в казарме». Эту же команду продублировал и наш майор для нас.
Таким образом, танковая рота и мы, курсанты, оказались напротив друг друга. Танкистов было 40 человек, нас  – 35. Была подана команда «Равняйсь», «Смирно», командир танковой роты и наш майор прошли вдоль строёв, каждый оглядел своих подчиненных, после чего последовала команда «Вольно».
На середину между военнослужащими вышел командир танковой роты  и сказал следующее:
– Сегодня  я получил взыскание командира полка за безобразное поведение, прошлой ночью рядом военнослужащих моей роты. Мне известны все до одного нарушители внутреннего распорядка после отбоя. Тот факт, что вы поздно вернулись с учений в поле, не давал вам никаких прав на нарушение внутреннего распорядка. Вы видели, что в казарме присутствуют и спят другие военнослужащие, но даже это вас не остановило. В связи с этим прошу в письменном виде доложить на мое имя о случившемся командиров взводов. К каждому из них после рассмотрения рапортов будут приняты меры дисциплинарного наказания, в том числе и к дежурному наряду по роте. Какие – доложу после рассмотрения. В случае повторения каких-либо нарушений Устава внутренней службы – виновным гарантирую минимум трое суток гауптвахты!

После этого слово взял наш майор.
– В соответствии с советским законодательством, граждане, окончившие высшее образование и обучение на военной кафедре подлежат призыву в действующую армию на сборы для получения практических навыков несения службы и сдачи государственных экзаменов на территории воинской части с целью присвоения им звания лейтенант. Курсанты, которые перед вами это ребята, которые старше вас на два, три, а то и четыре года, кто-то уже отслужил срочную службу, кто-то работал в военно-транспортной авиации. Все они получили дипломы о высшем образовании и перед вами уже молодые специалисты: учителя литературы, истории, физики и математики. Думаю, что в течение года вам придется нести службу вместе, поэтому единственным вариантом совместного прохождения службы должны быть отношения, предусмотренные Уставом внутренней службы. А если просто по человечески, то это должны быть нормальные уважительные, желательно  дружеские отношения. Я очень рассчитываю, что и мои курсанты хорошо понимают это. Мы пришли к предварительному решению с командиром танковой роты, что для начала достаточно будет такого разговора и предупреждения.
– Рота, два шага вперед. Шагом марш! – скомандовал командир танковой роты.
– Курсанты, два шага вперед! – скомандовал наш майор.
Выполнив эти команды, мы оказались напротив друг друга на расстоянии вытянутой руки.
– А теперь знакомьтесь и жмите друг другу руки, громким командирским голосом произнес старший лейтенант.
Передо мной стоял старший сержант, ростом чуть выше меня, на вид лет двадцати. Он протянул мне руку, я сделал то же самое,  мы обменялись крепким рукопожатием.
– Володя Машков, старший сержант, командир танка, – представился он.
– Эдуард Якимов, – курсант, учитель истории и обществоведения, в прошлом борт-оператор военно-транспортной авиации, – представился я.
Старший сержант внимательно посмотрел на меня, затем улыбнулся.
Я так же ответил ему улыбкой.
– Начальство после  программы «Время» уйдет, мы еще поговорим и познакомимся ближе, годится?
– Согласен, – ответил я.

Первый разговор
    После окончания программы «Время» Машков и еще двое ребят пригласили меня в Ленинскую комнату, где мы расположились сидя за столами. По деталям  взаимоотношений я понял, что лидером в этой группе является Владимир.
– Это Федор Киреев, – показав на  сидящего ближе всего ко мне сержанта, – командир танка, а это Валентин Круглов – сержант, тоже командир танка. Федор из Краснодарского края, Валентин из Волгоградской области, я сам из Саратовской области, мы все одного призыва и этой осенью будет полтора года нашей службы.
В нашей роте 6 танков, три на ходу и базируются в боксах, где есть мастерские. Три танка установлены в  постоянных фортификационных сооружениях с целью защиты  дальних подступов к расположению полка. Все танки Т-34, послевоенного выпуска, так что эксплуатируем старую технику, – закончил Володя.
– Докладываю о нас, – продолжил разговор я, – Все курсанты имеют дипломы о высшем образовании, окончили Магаданский государственный педагогический институт. Историков и филологов, т.е. гуманитариев –  8, к коим отношусь и я. Их специальность по диплому учитель истории и обществоведения. Остальные  – учителя физики и математики. Все мы со второго курса, т.е. три года к ряду обучались на военной кафедре. Зачем мы здесь в вашем полку – рассказал наш майор. Он все три года занимался с нами, это наш прямой командир, мужик принципиальный и правильный. Что касается лично меня, то мне 24 года.  Я родился в Ташкенте, там провел детство, затем с отцом жили в Сибири, под Красноярском. Затем Магаданская область. После школы я планировал поступить в Московский государственный институт международных отношений, но мне не дали характеристику в райкоме комсомола, там начинал делать себе политическую карьеру первый секретарь, истинный пидор-карьерист. Мы не нашли с ним общего языка. Поэтому я плюнул на все и поступил в педагогический. Вступительные экзамены сдал только на отлично, первый курс окончил также очень успешно, но приболел, оказался в больнице в стационаре. Используя это, декан отчислила меня (не явился на занятия) и зачислила на мое место кандидата в студенты, за взятку. Я поднял на ноги все власти, в результате долгой борьбы меня восстановили, но я принял решение уйти в академический отпуск, во время которого работал в качестве бортового оператора военно-транспортной авиации в Объединенном магаданском авиаотряде, летал в основном на самолетах АН-12. Облетал всю страну, налетал  миллион километров. К этому времени декана посадили, дали 8 лет, как раз за взятки. Вернувшись в институт, три года был комсомольским секретарем своей группы. Вот коротко моя история. Надеюсь, что служба с вами вместе пройдет успешно, говорят, что нам служить год, но это не точно, возможно меньше. В жизни я научился решать многие сложные задачи, особенно, если это касается системы взаимоотношений людей, так что этим опытом можно будет пользоваться, – закончил я свой рассказ.
Я видел, что ребята слушали меня с интересом, и внимательно. Ничего удивительного, у меня были навыки приковывать к себе внимание в случае необходимости.
– Ну, вот и познакомились, подытожил Машков, – Но вот все же мне интересно, кто настучал на нас  командиру в ту ночь?
– Если тебе очень интересно, то я, – был мой ответ.
Ответ привел в замешательство и Машкова и его сослуживцев.
– Вот это да, и не боится и не скрывает, но зачем? – произнес Володя, смотря на меня.
– Отвечаю. Бояться нечего. Тот, кто боится, как правило, гарантированно получает пиздюлей. Хотим мы или нет, но когда извне принимается решение, которое резко нарушает сложившийся образ быта какого-либо коллектива, что и случилось, в связи с нашим заселением в казарму, хозяева, или вернее, те, которые считают себя таковыми, безусловно, всегда недовольны. Устроенный вами бардак: песни, гитара, анекдоты как раз и были проявлением естественного подсознательного протеста. Это кто такие, нагло спят тут, откуда взялись?!  Вспомните сказку «Три медведя». Мне это сразу стало понятно. В этих случаях, решить нарождающуюся  неприязнь, которая потом может перерасти в неприемлемый, длящийся  конфликт, самым лучшим способом можно создав  спланированную острую, но решаемую конфликтную ситуацию. Так что я сделал это именно для того, чтобы наше начальство объяснилось между собой, это очень важно, а затем и мы быстро выстроили наши взаимоотношения. Надо отдать должное нашим командирам, они сделали единственно правильный поступок, не стали выяснять отношения по количеству звезд на погонах, а в результате, мы пожали друг другу руки, вот и сейчас ведем нормальный разговор.
– Вот это да, оказывается, вот этот парень все запланировал, а остальные сделали то, что он хотел! Разве это возможно? – спросил Федор.
– Не только возможно, но очень часто так и бывает в жизни. Гораздо чаще, чем вы думаете, – парировал я.
– Откуда ты все это знаешь? – спросил Володя.
– Если коротко, то из книг, а я их прочитал более тысячи, в частности есть такие науки как психология, психиатрия. Там очень много интересного можно почерпнуть, особенно если не читать учебники советской психиатрии. Мы изучали и историю психологии и педагогику, а её суть, как раз воздействие на людей для достижения своих целей без принуждения. Кроме того у меня есть весьма богатый опыт решения сложных, конфликтных жизненных ситуаций.
– Хорошо, если ты такой умный, и все можешь, то посоветуй, что можно сделать для решения, например, таких вопросов: получение увольнительных в город, мы например, не были там уже полгода. Где и как достать алкоголь, здесь у нас введен командиром жесткий сухой закон? Как решить вопросы сексуальные, ведь мы живые молодые, стояк мучает всегда?- задал вопросы Володя.
– Не надо преувеличивать или подъегоривать меня на предмет ума. Все что мое – мое! Что касается увольнительных – пока не вижу возможности решения этой проблемы, поскольку это зависит даже не от командира полка, скорее всего, решение проблемы в Гарнизонном штабе. Что касается алкоголя: вопрос решаемый, как и что можно предпринять расскажу завтра. Что касается секса, также решаемо, но для этого нужно подготовить ваши мозги, ведь там еще из гражданской жизни столько нагромождено несуществующих на самом деле так называемых морально-нравственных проблем, например, типа «О влиянии соленых огурцов на безопасность онанизма».
Ребята рассмеялись, в их глазах появилось дружественное доверие, значит, главная цель достигнута. Положено начало нормальным человеческим отношениям.
– Но нам нужна будет и ваша помощь, – обратился я к собеседникам.
– Какая? – спросил Володя.
– Прежде всего, в решении на первых порах ряда бытовых вопросов: баня, мытье, парикмахерские услуги, где заныкать продукты питания, хорошие лезвия для бритья, новые портянки и подшивку. Как организовать наше нормальное участие в нарядах по роте, ну и всякие мелкие хитрости несения службы, а их в армии много. Конечно, мы и сами дойдем до этого, но зачем тратить силы попусту?
– Можешь быть уверен, мы поделимся своим опытом и наработками, но при условии соблюдения полной секретности.
– Все понятно, будем считать, что договорились, – подвел итог я.
– Нормально поговорили, было и интересно и поучительно, – ответил Володя.
Ребята встали, направились к своим койкам. То же самое сделал и я.

     Утром ненавистная всеми  команда «Рота подъем» разбудила нас, и начался еще один день службы.
Зарядка, групповой отлив мочи в канаву, пробежка 1,5 км, умывание, завтрак. Затем,  возглавив строй, майор повел нас на плац, где мы ровно два часа занимались строевой подготовкой без перекуров. На плацу были расставлены столы, как это бывает при принятии присяги. Упражнялись и строевым шагом в строю и подходами к столу, отданием чести, разворотам на месте. Спуску нам майор не давал и заставил прилично попотеть.
Вернувшись строем в казарму, майор дал возможность до обеда отдохнуть. В курилке между курсантами состоялся разговор. Меня спросили: о чем шел разговор в ленинской комнате с ребятами из танковой роты?
– Я коротко рассказал, что установлены дипломатические отношения, что никаких наездов с их стороны,  не будет. Если им понадобится помощь математиков, а в службе танкистов эта наука присутствует, то договорились, что окажем помощь. Они в свою очередь помогут нам адаптироваться к прохождению службы и организации бытового обслуживания. Главное не болтать лишнего. У кого не будет желания общаться с ними – без проблем, тот – свободен.
Вадим Реутский, главный «мачо» нашей        группы, так, во всяком случае, он считал, при этом сказал: «На хер они нам нужны солобоны, набрали со всей страны недоучек, да азиатов, вот они сейчас выдрючиваются, выставляют из себя значимых дедов, обойдемся без них».
– Тебе не нужны, вот и живи отдельно, сам с собою, правою рукою. А свой завистливый п….ж оставь для своих гражданских баб. Ты как был придурком, еще на первом курсе, так в жизни ничему и не научился, если не считать бренчания на гитаре, – жестко и резко я прекратил болтовню Вадима.
Вадим меня недолюбливал и скорее всего за то, что, будучи комсоргом, у меня был определенный авторитет и с моим мнением считались и прежде всего наши девчонки.
Вообще он не пользовался уважением среди студентов ни в общаге, ни в институте, потому что всегда был попрошайкой, постоянно стрелял сигареты или деньги, вечно крутился около баб с одной целью пожрать за их счет и кончить в кого-нибудь из них, да и только. Наши дамы это быстро поняли и близко не подпускали его к себе. Крепкий с хорошо сформированными мышцами, стройный, даже на лицо симпатичный – он был хвастуном и отвратительным типом.
Подошло время обеда, и мы строем направились в столовую. Обед был относительно съедобен, но не более того.
Время после обеда мы посвятили коллективному заучиванию текста присяги. Конечно, в этом активно помогал нам наш майор, и мы справились с поставленной задачей. На завтра были намечены первые стрельбы из АКМ на полигоне, который находился поблизости от полка. С 6 часов до ужина нам было предоставлено так называемое личное время. Это кстати, так как многим нужно было написать письма домой, привести в порядок свои личные вещи. В разговоре в курилке выяснилось, что у большинства наших парней имеется задержка с  освобождением кишечника, я не стал исключением. Я пообещал, что как только вернуться наши коллеги танкисты, я поинтересуюсь у них насчет этого.

 Армейская баня
     Ребята танковой роты вскоре вернулись в казарму вместе с командиром роты. Он, как и солдаты, был в рабочей форме. Невооруженным глазом было видно, что все они физически капитально устали и были грязными. От них доносился крепкий запах солярки  и машинного масла.  Командир роты построил всех в казарме и  приказал готовиться к помывке в бане и успеть сделать это до ужина.
– Машков, построишь роту и прибудешь к бане в  18-30. Полчаса на помывку.
– Так точно, товарищ старший лейтенант, – ответил Владимир.
Я подошел к Володе и спросил:
– Чем занимались, что так устали и грязные?
– У нас был парково-хозяйственный день. Такие дни проводятся один раз в месяц. До ужина мы пойдем в баню, надо отмыться, не хочешь вместе с нами? У нас есть возможность при необходимости посещать баню не по расписанию. Сегодня будет даже парилка, она не очень хорошая, но это лучше, чем ничего.
– Конечно, хочу, а к ужину успеем?
– Успеешь, а если нет, поужинаешь с нами. Будь готов, минут через 10 двинемся в баню.
– А что ваш командир на это скажет?
– Мы с ним уже говорили, что у нас с тобой состоялся обстоятельный разговор, мы урегулировали все вопросы, поэтому с его стороны возражений не будет.
Машков построил роту около казармы, я занял место в строю в последней шеренге и мы двинулись в баню. Минут через семь мы подошли к одноэтажному кирпичному зданию, к которому с боку примыкала довольно высокая круглая труба.
Машков остановил роту перед входом, сам зашел внутрь, вскоре выбежал  и приказал: «Рота в колонну по одному, бегом марш».
Раздевалка в бане была довольно большая, человек на 50. Я пристроился рядом с Володей, все быстро разделись и повалили в помывочное помещение. В бане было относительно чисто. Затащив меня под душ, где мы сполоснулись, Володя затем предложил посетить парную.
– Времени у нас мало в парной можем пробыть только минут десять.
Мы залетели в парную, в ней было человек пять, в том числе и командир роты.
– У нас гости, – произнес он, – Судя по всему, вам удалось договориться и решить все вопросы? – обратился он ко мне.
– Да товарищ старший лейтенант, проблем с совместным сожительством не будет, – ответил я.
– Ну, здесь в бане, в парилке можем называть друг друга по имени, пока форму не оденем. Меня можно называть Константин.
– Меня Эдуард.
– Машков, возьми пару веников и отработай нашего гостя как следует.
– Есть, командир, – ответил Владимир.
Мне предложили лечь на верхнюю полку, Машков приказал: «Поддайте». Уже через минуту пар стал опускаться и обжигать мне спину. В это же время Володя начал мастерски работать двумя вениками. От жара у меня перехватило дыхание, но я терпел. Через минуту Володя перевернул меня на спину, положил мои руки на мое причинное место и стал работать вениками по груди и ногам. Проделав эту процедуру, он приказал мне  спуститься вниз, вытолкнул в моечное отделение и настоятельно посоветовал сполоснуться холодной водой и передохнуть.
Вскоре из парной вышел Володя и командир роты.
Константин – командир роты: был невысокого роста, спортивного телосложения, худощавый, без формы совсем не выглядел как офицер, скорее как спортсмен по пятиборью.
Володя подозвал молодого парнишку и, вручив ему намыленную мочалку сказал: «Давай дери мне спину как следует, чтобы никакой грязи не осталось. Молодой парень со всем усердием принялся за дело, Володя потом повернулся к нему и он полностью прошелся по нему мочалкой сверху донизу. После этого, не ополаскиваясь, Володя заново намылил мочалку, быстро и резко вымыл ему спину, затем развернул его к себе лицом и вымыл ему грудь. Вручил ему мочалку и приказал: «Остальное моешь самостоятельно».
Откровенно говоря, я обалдел от такого отношения к явно молодому солдату, хотя все по-человечески было понятно: помыться нужно было быстро, тщательно.  Ополоснувшись, Володя подошел ко мне и сказал, ну а теперь твоя очередь, курсант. Он быстро и ловко прошелся мочалкой по моему телу спереди и сзади. Я тут же вспомнил, как мыл меня в детстве в авиагородке под Ташкентом старшина Иван.
Мне удалось рассмотреть Володю вблизи, парень он был очень ладный. Правильные пропорции тела, развитая мускулатура, он не был худощавым, если применять описания типов людей из древней истории то он был сложен как шумер, но никакого намека на лишний вес. Володя был светлым, и кожа и волосы.
Через двадцать пять минут вся рота была чиста и натягивала на себя нижнее белье. После бани шли в столовую строем, но не строевым шагом, в армии после бани строевым шагом не ходят. В столовую пришли вовремя, и я пристроился к своим. По-моему никто и не заметил, что я шел в столовую не своими курсантами. Только Ефимов Серега спросил меня: «Ты что, в бане был, личико вон розовое, да мылом пахнешь?»
– Да, только не надо никому пока говорить об этом. Представилась возможность познакомиться с местной баней.
– Ну и как?
– В принципе нормально, нам по плану предстоит познакомиться с ней перед присягой. Так что я был в разведке.
Придя с ужина, танкисты, уставшие и после бани, несмотря на Устав, завалились на кровати. До вечерней поверки еще оставалось время. Я подошел к кровати Володи, он пододвинул табуретку и предложил присесть.
– Ну как понравилось в бане? – спросил он.
– Классно, спасибо большое за заботу, я в долгу не останусь, ответил я.
– Да при чем тут это, представляешь, сколько времени ушло бы, если бы каждый мылся самостоятельно, так что у нас это принято. Ребята сами решают, кто будет напарником при помывке. Но у меня остался вопрос, как и где можно достать выпивку?
– Володя, выпивка вокруг вас и в огромном количестве. Сможете достать новую, неиспользованную чистую канистру?
– Запросто, 40 литровую.
– Её надо будет промыть кипятком. Затем нам понадобится сахар, дрожжи. После принятия присяги, когда начнутся полевые занятия, я наберу ягод. Понадобится что-то для того, чтобы её собрать и принести. Ты мне кроме того покажи, какими тропами можно пройти в казарму, чтобы не светиться на КПП. Ягоды, сахар и дрожжи объединяем в канистре и ждем пять – шесть дней. Все брага будет готова, её крепость будет градусов 10. Но вот проблема, куда поставить канистру, для созревания в ней нашего «лимонада».
– Куда спрятать не проблема, у нас есть отличный тайник. А ты молодец, вот нам в голову этого не приходило.
– Сахару понадобится много, впрочем, если не удастся достать, то можно купить, у меня хватит денег на это дело.
– Достанем, мы ведь не первогодки, – ответил Володя.
Началась вечерня поверка. Нас пока не строили перед отбоем, а вот танкистов построили и их старшина проверил наличие и состояние личного состава.

Стрельба из АКМ перед присягой
      Утро следующего дня ничем не отличалось от предыдущего. После завтрака мы, получив оружие, строем отправились на полковое стрельбище, которое находилось примерно в 2 км. от казарм. На стрельбище нас сопровождали майор и командир от полка старший лейтенант Ахметов Рустам.
Прибыв на стрельбище, майор провел инструктаж и поставил задачи:
– Сегодня будем проводить отработку упражнений стрельбы из АКМ по мишени на расстоянии 100 метров из положения лежа. Три одиночных выстрела, затем очередями по три выстрела, затем  из положения с колена длинной очередью. Для этих целей вам выдадут по тридцать патронов, которые вы должны будете снарядить в магазин.  После каждого упражнения итоги стрельбы будут оцениваться. Поэтому все, не занятые на огневом рубеже, находятся в специальном отведенном месте. За время проведения стрельб будут объявлены два перекура. Курить только в отведенном месте. Подход к огневому рубежу по три курсанта. Затем майор подал команду: «Получить боеприпасы, осмотреть их и доложить».
Каждому выдали по картонной коробке с 20 патронами и 10 патронов россыпью.
После доклада о получении боеприпасов, поступила команда «Снарядить магазины».
Затем на огневой рубеж были направлены первые трое из наших рядов. Начались стрельбы.
Подошла и моя очередь. Контролировал мои действия старший лейтенант.  Выйдя на огневой рубеж и приняв позу лежа, я подсоединил магазин к автомату, снял автомат с предохранителя и перевел его в режим одиночного огня, затем дослал патрон в патронник и доложил: «Курсант Якимов к стрельбе готов».
От старшего лейтенанта поступила команда «Огонь».
Прицелившись, я произвел три одиночных выстрела. При осмотре в бинокль, выяснилось, что ни одна из пуль цели не достигла. Старший лейтенант прилег рядом со мной и приказал: «Автомат на предохранитель». Я выполнил приказ. Старший лейтенант взял мой автомат в руки и прицелился  в мишень. Затем он перевел планку прицела в положение «П», а мне посоветовал:  «Прицельная планка П  (постоянно) – универсальный режим прицеливания. По моему мнению, твой автомат не пристрелян, это мы поправим, я после стрельб отдам его в службу РАВ, там есть специалист баллистик, он его проверит и отрегулирует при необходимости. Поскольку мы используем положение «П» на прицельной планке, её прицельная дальность соответствует 440 метрам. Если мишень находится ближе 400 метров, прицеливаемся чуть ниже центра мишени. На следующем упражнении учти это.
– Есть, ответил я.

И точно, при стрельбе лежа короткими очередями, применив советы старшего лейтенанта, поражение мишени было оценено на оценку «хорошо».
Стрельбы закончились за полчаса до обеда, поэтому после осмотра оружия мы быстрым шагом направились в казарму, после чистки, оружие было сдано в оружейную комнату.
Старший лейтенант построил нас в казарме и объявил: «Сегодня мы с вами идем в баню, после неё занимаемся приведением в порядок формы, завтра у вас присяга.
Получите в каптерке чистое нижнее белье и через двадцать минут строимся у казармы.
Уже известным мне путем мы, строем направились в баню. Рядом со мной по правую руку шагал Серега.
– Серега, слушай, когда я был в бане с танкистами, то узнал, вот что: чтобы экономить время на мытье, а его всегда мало, они разбились по согласию на пары и таким образом быстро моют друг друга, как со спины, так и спереди. Это почти в два раза экономит время. Давай, мы с тобой сегодня этот метод применим?
– Хорошо, договорились, – ответил Серега.
Перед баней пришлось некоторое время ждать, пока из неё не вышли другие военнослужащие.
Старший лейтенант скомандовал: «В колонну по одному бегом марш».
Зайдя в раздевалку, положив чистое белье, а затем, сняв с себя одежду, мы с Серегой быстренько забежали в моечное отделение. Вход в парную, конечно, был закрыт. Для мытья мы с ним использовали таз и душ. Недолго думая, мы с ним залетели под одну из леек душа, сполоснулись, затем я быстро вымыл его намыленной мочалкой, как это сделал  со мной Машков, а затем то же самое он проделал со мной, после чего мы смыли в душе мыло, вымыли головы и свои причинные места. Все сделали очень быстро и качественно,  и у нас  появилось время, что бы осмотреться.
Нас отвлек Вадим Реутский: «Ну что девочки, помыли друг друга? Когда свадьба?» – ехидно произнес он.
– Ты лучше посмотри на себя «крутой мужик», что там у тебя между ног? Маленькая тряпочка для протирки бабского зеркальца. Вот когда отрастишь своего малька,  хотя бы до 5 сантиметров, тогда и станешь хоть каким-то мужичком. А так тела много, а пообщаться с живым человеком нечем. Вот поставим тебя на КПП, как писающего мальчика в Брюсселе, глядишь,  от туристов отбоя не будет. Хоть какая-то польза, а так ни туда, ни в красную армию.
Все это я произнес достаточно громко, слышали почти все, поэтому после моих слов народ от души заржал.
Мы с Серегой, вышли в предбанник, спокойно одели чистое нижнее белье, форму и вышли из бани. Перед баней уже стояла другая построенная рота, которая должна была сменить нас.
Через несколько минут почти все из наших курсантов вышли из бани тоже. Поэтому, для ожидавших своей очереди солдат прозвучала команда «В колонну по одному, шагом марш. Начать помывку». Ожидающие солдаты бегом залетели в баню. Через минуту оттуда выскочил Реутский и еще один «крутой бабник», из наших, они были только в трусах и сапогах, а в руках у них была форма. Их появление было встречено ржанием, а кто-то даже подъегорил: «Ну что, так были заняты делом, что не успели одеться?»
В роте, наш майор собрал нас в ленинской комнате и проинформировал: «Принятие присяги будет проводиться  на плацу, начало мероприятия в 11-00 форма одежды летняя, парадно-выходная: фуражка, рубашка, галстук, китель, брюки на выпуск, туфли. Прошу всех привести форму в порядок, после ужина оденемся и построимся для контрольной проверки. Прошу всех, кроме того, повторить текст присяги».
Перекурив, мы приступили к приведению в порядок формы для завтрашнего события. Время на это ушло довольно много, поскольку утюгов в бытовой комнате было всего три. Помощь в подготовке формы оказывали и старшина танковой роты и наш старший лейтенант, а он толк в этом деле знал.
После ужина нам было приказано переодеться в форму завтрашнего дня и построиться для контрольного осмотра.
На наши смотрины прибыли практически все заинтересованные: приехавшие накануне начальник кафедры полковник Круглов,  подполковник Климов, конечно, наш майор Медведев, старший лейтенант Ахметов, старший лейтенант командир танковой роты Федоров и старшина танковой роты.
И вот мы курсанты, одетые в летнюю парадно-выходную форму, предстали перед офицерами. За процессом смотрин наблюдали и ребята танковой роты.
Несколько раз, пройдя вдоль строя, офицеры внимательно осмотрели всех курсантов. Кому-то сделали незначительные замечания, но в целом остались довольны увиденным.
Прозвучала команда: «Разойдись».
После того как офицеры покинули казарму, ко мне подошел Володя.
– Дай полюбуюсь.
Он внимательно осмотрел меня, поправил китель и заметил: «Резинка на галстуке немного великовата, стоит её укоротить, чтобы галстук сидел точно на месте».
– Спасибо Володя, у меня есть некоторые вопросы к тебе, как переговорить с тобой один на один?
– Нет проблем, пойдем в каптерку, каптерщика попросим погулять.
– Отлично минут через пять, сейчас я только переоденусь.
Мы  с Володей уединились в каптерке.
– Володя, я сегодня получил из дома перевод – 100 рублей. Вот хочу спросить тебя, у вас ведь, наверное, есть свой солдатский общак, для того, что бы в случае необходимости были деньги на бытовые нужды?
– Да есть. Каждый вносит в него половину своего денежного содержания. Но это только по желанию, никакой принудиловки. Нас таких там человек  двенадцать.
– Примите меня в свой состав?
– Я не против, а значит и другие не будут против. Условия такие: твои взносы могут тратиться по решению, которое принимаем все. Это может быть еда, курево, возможно выпивка, ну или если у кого-то случаются какие-либо чрезвычайные жизненные обстоятельства.
– Так вот, я хочу внести в это дело свой вклад в размере 50 рублей, – сказав это, я передал Володе 50 рублей. – Думаю, очень скоро я решу вопрос покупки спиртного, у меня уже сформировался план как это сделать. Ты вот мне скажи, в поселке, где живут офицеры и их семьи есть продовольственный магазин?
– Есть, но купить выпивку там никто не может, так как командир полка распорядился не отпускать алкоголь никому, даже офицерам.
– Ну, продавец там ведь не военнослужащий?
– Нет, это гражданская баба.
– Ну, вот поработаем с ней, и я думаю,  решим этот вопрос.
– Вряд ли, её даже офицеры уговорить на это не могут.
– Володя, время покажет. А что насчет канистры?
– Мы её уже достали и пропарили.
– Отлично, после присяги у нас будет много полевых занятий. Я смогу набрать ягоду, но надо договориться, как её доставить незаметно. Жду предложений как это сделать. Кроме того сахар и дрожжи должны быть наготове, ягода не сможет храниться более 12 часов. И еще одно, брагу в канистре, и если удастся купить выпивку, где всё будем прятать?
– У нас есть совершенно секретный схрон,  потом покажу, ему уже 8 месяцев и никто пока его не обнаружил, так что это информация с грифом «совершенно секретно».
– Слушай, Эд, можно я так тебя буду звать?
– Конечно, мне нравится это кроткое имя, меня в детстве многие так звали.
– Со мной говорил наш командир роты. Он интересовался, содержанием нашего разговора тогда, после разбора полетов в ленинской комнате? Я ему только лишь сказал, что ты очень неординарный человек и неплохо разбираешься в психологии.
– Ну и что? – спросил я.
– Он просил узнать у тебя возможно ли ему поговорить с тобой, отдельно, поскольку он очень интересуется вопросами психологии, умениями и навыками в области выстраивания нужных отношений.
– Никаких проблем, я только за, он нормальный и адекватный мужик. А я так понимаю, что ты у него правая рука в роте среди личного состава?
– Да он мне доверяет, я тоже чувствую, что он надежный мужик, поэтому у нас нормальные отношения, ну субординацию все равно приходится соблюдать.
– Ну, вот пока вроде бы все, скоро надо ложиться спать, завтра после обеда, после принятия присяги у нас расслабуха. Ты где будешь? Я мог бы подойти и к тебе.
– Буду в парке, знаешь, где он находится?
– Представляю, найду.
– Приходи к боксу № 12, там мы занимаемся нашим железом, заодно познакомлю тебя со своим экипажем поближе.

Принятие присяги
      Утром следующего дня была только легкая зарядка, затем завтрак. В день принятия присяги для нас было сделано исключение и на завтраке нас побаловали отварными яйцами, белым хлебом с маслом, не считая манной каши.
Сразу после завтрака майор в ленинской комнате еще раз потренировал нас на знание текста присяги, а затем мы стали не торопясь одеваться, получили оружие.
В 10 часов мы в парадной летней форме строем направились в сторону плаца. Чтобы попасть туда, нужно было пройти по главной аллее военного городка, мимо казарм и технических служб.
На плацу у нас было время для того, чтобы еще раз потренироваться пройти мимо трибун строевым шагом, а также в выполнении выхода из строя и подхода к столам, у которых будет приниматься присяга.
Торжественное мероприятие началось ровно в 11 часов. Знаменосцы вынесли полковое знамя. К нам обратился командир полка, в звании подполковника. Он поздравил нас со знаменательным событием и пожелал успехов в предстоящих государственных экзаменах по военному обучению.
Процедура принятия присяги заняла всего 45 минут. В заключении под марш мы прошли строевым шагом с отданием чести в строю мимо полковой трибуны, на которой стояли все наши начальники и высший командный состав полка.
Все, теперь мы были полностью под военными законами и сами как военнообязанные в законе.
Придя в казарму и сдав оружие, мы переоделись в полевую форму. Построив нас, Майор нам объявил благодарность, за то, что принятие присяги прошло без проблем, и проинформировал, что до отбоя у нас свободное время. Кроме того, нас ждет специальный обед.
Впервые на обеде была еда, которую можно было есть: салат из свежей капусты с морковью, куриный суп, котлеты с макаронами и компот без ограничений. На столе был и черный и белый хлеб без ограничений.

Близкое знакомство с командиром танка и его экипажем
     Я с Машковым на обеде не увиделся, поэтому перекурив с ребятами, направился в Чипок, где купил две булки белого хлеба, чай, конфеты и три банки говяжьей тушенки. Уложив все это в большой бумажный пакет, я направился в машинный парк. Ходу до него было минут 12. Парк представлял собой кирпичные гаражи с отдельными боксами. Вскоре я увидел 12 номер на боксе и вошел в него. В нём горели лампы, но все же было темновато. В глубине бокса  я увидел Володю.
– А вот и я, принимай гостей, – обратился я к нему.
– Ну, что можно поздравить, теперь тебя можно и на губу отправлять, так же как и нас и на что угодно посылать.
– Это экипажу, – я протянул пакет Володе.
– Да у нас сегодня праздник живота! На ужин не пойдем, сотворим его здесь, – радостно сказал Володя, – Я сейчас познакомлю тебя со своим экипажем, вы виделись, но сейчас официально представлю. Экипаж, ко мне! – громко крикнул Володя.
Секунд через двадцать к нам подбежали трое ребят, все они были одеты в рабочую форму.
Знакомься  – командир башни – Дмитрий Девяткин, из Ярославской области. Механик водитель – Сергей Афанасьев – брат гусениц и движка, родом из Пскова. Пулеметчик, он же при наличии рации связист – Денис Валуев, из муромских лесов, что на Владимирщине.
Я подал каждому из ребят руку и скрепил знакомство крепким пожатием. Ребята все были чумазые, но в хорошем настроении.
Экипаж, докладываю, Эдуард теперь наш человек, его признал и командир роты, он уже внес свою долю в общак, но главное, что он интересный и содержательный парень, у которого хорошо работает голова, так что в нашей команде он будет нужен. Скоро вы это почувствуете. Впрочем, не скоро, а уже сейчас, вот сегодня по случаю принятия им присяги, он угощает нас, – показав на пакет, сказал Володя.  – Сегодня ужинать будем в парке, но надо сделать ужин красивым, вкусным. Денис, ты хорошо знаешь лес и грибы, так что командируем тебя за грибами. Нажарим грибов, у нас есть говяжья тушенка, полно белого хлеба и чай. Сделаем праздник.
– Понял командир, я пошел, через часик буду, – ответил Денис.
Денис был широким в кости парнем моего роста или чуть выше, худощавый, темно русый, с длинными руками и ногами, с округлым лицом, глубоко посаженными глазами зеленого цвета, крупными бровями, крупным носом и губами, и аккуратными ушками. Он выглядел как-то благородно, несмотря на то, что был в робе.
Мужики, – Володя обратился к стоявшим Дмитрию и Сергею,  – ваша задача подготовить противень и паяльную лампу, чтобы можно было грибы пожарить. Мы с Эдуардом сейчас осмотрим окрестности, затем я проведу ему экскурсию по танку. Ты бывал внутри танка ранее? – спросил он меня.
– Нет, не приходилось, внутри многих больших самолетов бывал, даже за штурвалом сидел в воздухе, внутри подводной лодки был, внутри большого океанского лайнера бывал, – в танке нет, пока не пришлось.
Мы с Володей прошли вдоль боксов технопарка, кое-где с техникой возились военнослужащие. Подойдя к ограждению технопарка, а это был довольно высокий забор, пройдя вдоль него примерно метров 70, Володя показал мне устроенный проход. Через него мы покинули территорию парка.
– Смотри, если пройти направо, то вскоре ты попадешь в жилой городок, там находится продовольственный магазин, о котором мы говорили с тобой. Если пойдешь налево, то обойдя технопарк у тебя доступ к природе. Поэтому этот проход можно использовать для доставки «контрабанды», не проходя через КПП. Более того, если мы все предварительно обговариваем, то можно будет на время все оставить в наших боксах, там обязательно в этом случае кто-нибудь из моего экипажа будет. Там много места, где можно спрятать все, что нужно, да и наш старшина не очень любит бывать здесь. Отсюда все можно будет доставить в казарму втихаря в правильное время. Так что пути входа – выхода ты теперь знаешь. Дырки в ограждении полка есть и в других местах, но ими пользуются и офицеры, поэтому там можно залететь на неприятности.
Мы с Володей вернулись в бокс. Володя дал мне танковый шлем и помог его одеть.
– Это для того, чтобы внутри танка ты не задел головой за железо, которое  внутри везде.
Используя верхний люк, мы оказались внутри башни танка. Володя показал мне место командира, справа от него было рабочее место командира башни и главного по обслуживанию пушки танка. Он вкратце рассказал и показал  приборы и рычаги управления. Затем мы перебрались ниже и оказались на местах механика-водителя и пулеметчика. Володя показал мне расположение аварийного люка на днище, но покинули танк мы через открытый люк механика-водителя.
– Ну как впечатление? – спросил Володя.
– Отлично, теперь я смогу записать в свой актив, что у меня есть опыт нахождения внутри танка. Кстати внутри вашей машины также тесно, как и на подводной лодке.
– А ты когда и на какой подводной лодке был, и как туда попал? – спросил Володя.
– Мой приятель, он как раз твоего возраста, сын командующего отдельной бригадой подводных лодок, которая базируется  в Нагаевской бухте, это Магадан. Я, будучи комсоргом, попросил комбрига устроить экскурсию для девчонок нашей группы. Он, конечно отказал. Ребята служат на флоте 4 года, а тут рядом окажутся женские объекты, да и секретность у них была повышенная, хотя все лодки были дизельные. В общем, он отказал, но устроил нам с Володей, его сыном, в порядке исключения капитальную экскурсию на подводной лодке и базе обслуживания «Магаданский комсомолец» для чего прикомандировал к нам капитана-лейтенанта. У нас на экскурсию ушел практически весь день. Могу только одно сказать: не дай Бог служить на подводной лодке, это полный пипец. Теснота такая же, как в танке, но экипаж дизельной лодки порядка 35 человек, а в подводном состоянии все искусственное. Матросам там приходится и спать и есть и в гальюн ходить, когда лодка под водой, а поход может быть месяц и два.
– Да это точно, тут в танке и то особо не развернуться, представляю каково нести службу на подводной лодке.
В бокс вернулся Денис, открыв вещевой мешок, высыпал из него штук пятьдесят отличных грибов. По виду это были подберезовики и подосиновики.
– Молодец Дениска, как всегда справился с задачей, – похвалил его Володя.
– Это лето не очень грибное. Вот прошлое было просто сумасшедшее. Кое-где грибы можно было косить косой, – отреагировал на похвалу Денис.
– Сергей, пойди сюда, – обратился Володя, к водителю-механику,  – Слетай в казарму, предупреди дежурного по роте, что на ужин мы не придем, так как у нас дела неотложные.
– Понял, будет сделано.
– Сергей, теперь уже я обратился к нему, – найди среди наших Ефимова Сергея, твой тезка, парень в очках и с усами и предупреди его, что я у вас, что бы наши  не беспокоились.
– Хорошо, – сказав это, он пошел выполнять поручение.
Володя быстро пристроил противень на подставку, под которой поставили паяльную лампу. Оказалось, что у ребят в заначке было и растительное масло. Грибы Денис уже порезал и вывалил в противень. Вскоре в боксе запахло грибами так, что тут же начало сосать  под ложечкой. В отдельный котелок вывалили содержимое банок с тушенкой и подготовили её для разогрева. Денис приготовил чайник, который также оказался в наличии. Короче говоря, в парке у ребят имелось все необходимое, можно было жить при наличии продуктов.
Минут через сорок, после того, как мы закончили наше пиршество, мы направились в казарму. Там все было в порядке, наши уже вернулись с ужина. Часть ребят сидела в курилке, часть  была в ленинской комнате, кто просто беседовал, кто писал письма.
Ко мне подошел Серега Ефимов, парень, единственный из нашей группы, с которым у меня еще на 2 курсе сложились дружеские и даже близкие отношения. Это с ним, мы играли сценку А. Чехова «Дачники», предварительно выпив приличное количество коньяка. Перепутав слова пьесы в одном месте на почти неприличные. Поскольку были поддатые, довели зрителей до истерического смеха.  И, хотя, по своему менталитету он не относился к типам, которые подходили мне, но у него  было много отличных качеств: он держал слово, никогда и нигде не говорил лишнего, у него и в мыслях никогда не было кого-либо подставить ряди своей выгоды, Серега не курил.
– Ну как вы там, чем ужинали? Приходил парень, нашел меня и предупредил, что ты у них.
– Я был в парке, у ребят там есть все необходимое, чтобы приготовить жрачку. Я купил в Чипке хлеба тушенки, конфет и чая. Володя послал своего стрелка  в лес за грибами. Он принес отличные грибы, которые мы пожарили, разогрели тушенку, белый хлеб, конфеты, чай, короче был праздник живота. Только никому ни слова, особенно насчет грибов. Запрещено собирать и что-либо готовить. Боятся, чтобы не отравились.
– Я через некоторое время познакомлю тебя с ребятами из роты, чтобы ты стал своим для них. Пока еще, судя по всему, они еще и меня проверяют.
– Да я не тороплю, просто мне здесь по большому счету общаться не с кем.
– Ты можешь, если хочешь перебраться на соседнюю со мной койку, она пустая. Правда, она близко к ленинской комнате, но это не проблема.
-Хорошо, так и сделаю.
– Давай, перебирайся прямо сегодня.
Серега после разговора перетащил свою постель на соседнюю со мной кровать, мы с ним стали соседями.

В поле
     Следующий день начался стандартно: подъем, зарядка, туалет, бег, завтрак, перекур.
Затем майор собрал нас в ленинской комнате и поставил задачу на ближайшие три дня: отработка в поле упражнения по организации обороны взвода в составе роты на передовом рубеже, с организацией системы огня. Отличительной чертой было то, что создавать окопы, огневые точки,  и другие фортификационные сооружения придется саперными лопатками вручную.
Для начала майор напомнил нам кое-что из теории организации обороны взвода:
создание боевого порядка;
построение опорного пункта;
создание системы огня.

      Боевой порядок, опорный пункт, система огня взвода графически отражается на схеме опорного пункта, которую командир взвода представляет командиру роты.
Порядок и содержание работы командира взвода при организации обороны:
уяснение задачи;
оценка обстановки;
принятие решения;
проведение рекогносцировки;
отдача боевого приказа;
организация взаимодействия и системы огня, боевого обеспечения, управления;
проверка готовности личного состава, вооружения и боевой техники к бою;
доклад командиру роты о готовности взвода к бою.

– В роли командира роты буду я. Командир организует по вероятным направлениям наступления противника задачи для своих подразделений. Организуя взаимодействие, он согласовывает действия взводов между собой,  действия, других огневых средств. Систему огня командир роты организует в ходе рекогносцировки, а также при постановке задач подразделениям и органи­зации взаимодействия, – разъяснил свою роль майор. – Понятно, что полностью выдержать все теоретические наставления в этой части трудно, кроме того, вас для роты мало, а для взвода много, но будем считать, что вы – усиленный взвод. Для командования взводом назначаю курсанта Дудник Василия. Задача сегодняшнего дня, провести рекогносцировку на местности, составить план опорных и огневых точек и траншей между ними, в дальнейшем превратив их в окопы, ну и конечно разработать карточку огня.
Майор вручил Дуднику офицерскую сумку, в которой было все необходимое для составления документов.
Прикрепив к ремням саперные лопатки, наш взвод направился в поле.
Место, которое выбрал майор, было довольно ровным, метрах в 300-х начинался небольшой лесок, справа невысокая сопка, заросшая стлаником.
Майор четко расставил нас на местности и определил границы опорного пункта, который должен состоять из боевых позиций отделений, командно-наблюдательного пункта взвода, позиций штатных и приданных огневых средств. Промежутки между боевыми позициями отделений  до 50 метров. Они должны находиться под непрерывным наблюдением, прикрываться огнем и инженерными заграждениями.
Задача была поставлена такая: общими усилиями до обеда создать опорные огневые точки,  углубив их минимум на 170 см. и размером  метр на метр. Всего таковых было определено 10.
После постановки задачи началась простая физическая работа. При помощи саперных лопаток мы начали окапываться. Нам повезло, грунт под нами был без камней, это был песок  и суглинок. На создание огневой точки были определены два человека. Мы начали работу с Серегой. Через каждый час объявлялся перекур, а затем перекуры  проходили по необходимости. Довольно быстро мы с Серегой выполнили задачу, не прошло и двух перекуров. У нас появилось немного времени для того, чтобы осмотреть окрестности. Меня, естественно интересовали ягоды. Действительно, отойдя метров триста в сторону, мы обнаружили редко стоявшие кусты жимолости. Удивило то, что они были высокими, выше моего роста, ягода на них была крупной, упругой. Попробовав её, я почувствовал терпкий яркий вкус. Местная жимолость была значительно слаще магаданской.
– Слушай Серега, вот нам нужно будет ухитриться собрать как минимум ведро жимолости. Открою секрет, мы с танкистами решили сделать брагу и побаловать себя легким алкоголем. Но не вздумай кому-нибудь проговориться. В крайнем случае, если будут спрашивать: зачем ягода? – ответ простой, – варенье будем варить. А чтобы быстро собрать ягоду надо достать полиэтилен. Мы подложим два куска полиэтилена под куст и хорошо его тряханём. Спелая жимолость осыпится, она не крепко держится на кусте, а мы её потом в ведро.
– Вот, ты и в этом деле придумал, как сделать все быстро, – ответил Серега.
Подошло время обеда, нас построили, и мы направились в столовую.
Вторую половину дня мы так же провели в поле и к концу дня изрядно устали. Все же работа саперной лопаткой это не семинар по философии.
Вечером в казарме я подошел к Володе, мы с ним опять уединились в каптерке.
– Ягоды сколько угодно и в течение завтрашнего дня, я думаю, смогу собрать необходимое количество. Понадобится три или четыре полиэтиленовых пакета, или что-то другое для ягоды. Планирую, что завтра во второй половине дня ягода будет собрана, так что все остальное должно быть наготове. И еще было бы неплохо, если бы можно было достать пару  кусков полиэтилена или еще что-нибудь для того, чтобы можно было постелить под кустом для сбора ягоды.
– Понял, полиэтилена не будет, это точно, а вот два куска тонкого брезента сделаем. А где у вас занятия?
Я объяснил Володе место, где мы окапываемся.
– Понял, я знаю, где это. Сделаем так: ты собери ягоду в пакеты, я пришлю механика водителя, он притащит их сюда в парк. Мы завтра будем возиться с двигателем, так что весь день будем в боксе.
– Тогда ягоду сразу в канистру, туда же сахар примерно половину веса ягоды, ну и дрожжи, грамм 100, можно больше, немного воды для начала, потом посмотрим, сколько нужно будет добавить.
– Понял, сделаем, ответил Володя, – И еще, ты сможешь завтра не пойти на ужин, а вместо этого встретиться и поговорить с моим командиром роты?
– А зачем? Что это у него за желание?
– Мы с ним опять общались по поводу нашего первого конфликта с вами, я рассказал ему кое-что из того, о чем мы говорили в каптерке, он очень заинтересовался тобой.
– Ладно, я могу, но что скажу своему командиру, почему не был на ужине?
– Не беспокойся,  наш старлей договорится с твоим майором, если понадобится. Значит, я ему передаю, что ты даешь согласие. Он зайдет перед ужином в казарму.
    Следующий день начался с того, что меня еще до подъема разбудил Володя и положил мне под подушку тонкий брезент и четыре  использованных полиэтиленовых пакета, сказав при этом: «все делаем так, как договорились».
День был обыкновенным, начался по распорядку. Перед выходом в поле, в ленинской комнате майор продемонстрировал нам план нашего укрепрайона и поставил задачу начинать работы по соединению огневых точек между собой траншеями. Работа и в этот раз предстояла большая и тяжелая.
На месте  я договорился с Сергеем, что отлучусь для того, чтобы собрать ягоду, если кто-то из начальников будет спрашивать, скажи: «Обосрался, убежал в кусты, от такой жратвы в столовой сдохнуть можно, не только обосраться».
К счастью часов в 11  майор отлучился, ему нужно было что-то решить в штабе, ну а народ нехотя копал траншеи. Я решил, что лучшего времени для сбора ягоды не будет.
Все прошло удачно, мне хватило чуть более часа, чтобы с четырех кустов собрать ягоду по моей технологии. Все получилось очень неплохо и четыре полиэтиленовых пакета были полны жимолости. Я аккуратно сложил их в кустах, прикрыл сверху ветками, так, что бы никто ничего не заметил.

     После обеда, как раз во время перекура я увидел, что к нашей позиции приближается Сергей, механик-водитель  танка Машкова.
– Серега, я пойду, отолью, ты побудь здесь без меня, – сказал я своему напарнику.
Он все понял и махнул головой в знак согласия.
Я бегом  добежал до места, где остановился Сергей механик-водитель, и мы быстрым шагом направились к месту, где лежала собранная ягода. Я передал ему брезент и пакеты с ягодами. В каждом пакете было килограмма по три или четыре. Сергей прихватил для этих целей большой рюкзак, мы осторожно поставили в него  ягоду в пакетах, прикрыли сверху брезентом. Одев его на плечи, Сергей быстрым шагом отправился в парк. На всю операцию ушло минут десять.
Вернувшись в наш укрепрайон я узнал, что ничего не случилось и никто меня не спрашивал.
В оставшееся время мы с Серегой, моим напарником, справились с поставленным заданием по устройству траншеи. Майор так и не появился. Вася Дудник построил нас, мы направились в казарму.

Близкое знакомство с командиром танковой роты
     За пятнадцать минут до ужина в казарме появился командир танковой роты старший лейтенант  Константин Федоров.
Он подошел ко мне, поздоровался, затем сказал: «Я договорился с твоим командиром о том, что мы с тобой будем обсуждать план учебной и воспитательной работы, который мне нужно сдать замполиту полка. Дело в том, что в роте нет замполита, нет офицеров этой специальности, поэтому приходится делать мне – танкисту. Поэтому, с твоего согласия, в твое личное время ты поможешь мне?
Ваш майор одобрил мою просьбу, кроме того сказал: «Выбор  правильный. Курсант Якимов три года был комсоргом и имел успехи в этом деле».
– В этом случае я готов к тому, что бы оказать вам содействие, – ответил я.
– Тогда пойдем, у меня  в городке есть отдельная комната, где я живу, там обо всем и поговорим.
– Есть, товарищ старший лейтенант, – ответил я.
Старлей улыбнулся, и мы двинулись с ним в городок. Вскоре мы подошли к двухэтажному дому, где на втором этаже у него была отдельная служебная комната в квартире.
– Ну, вот мы на месте. Это двухкомнатная квартира. Во второй комнате живет  капитан, тоже одинокий, но он сейчас в командировке. Заходи.
Мы зашли в комнату, довольно большую, скромно обставленную. Трехдверный шкаф, хорошая тахта, письменный стол, три стула, в углу черно-белый телевизор. На столе красовался небольшой транзисторный радиоприемник.
– Давай договоримся еще раз, помнишь разговор в бане? Если мы не на службе обращаемся друг с другом по именам и на «ты». Поскольку на ужин ты не попал, мы с тобой перекусим, я сейчас принесу чего-нибудь.
Минут через десять Константин принес в комнату большую сковороду с яичницей, белый хлеб, банку шпротов и начатую бутылку коньяка.
– Эдуард мне хотелось бы, что бы у нас с тобой состоялся нормальный дружеский и откровенный разговор, поэтому я считаю возможным выпить по паре рюмочек, тем более, что день у тебя, да и у меня, был не легким.
– Ну, если так, то я согласен. Однако меня настораживает одно: я не знаю, о чем ты хочешь со мной говорить?
– Если коротко, то у меня есть острая необходимость посоветоваться с тобой в области психологии и мастерства общения с людьми. Прибыв в полк, за несколько дней тебе удалось подружиться с моими ребятами, а они парни не простые. У меня на это ушло почти полгода. Ты великолепно спланировал и осуществил так называемую ситуацию по разбору полетов. Мне ребята говорили, что ты в один миг, на автомате, принял решение и все сработало. Мне такой опыт очень нужен. Но это чуть позже, а пока поедим.
Мы выпили по рюмке коньяка, заели яичницей и я решил, что лучше руководство разговором – брать его в свои руки.
– Константин, для начала расскажи о том, как ты попал в танкисты? Откуда сам?
– Отец  у меня военный, жили мы тогда под Краснодаром, в нашей семье кроме меня детей нет, я единственный. Отец офицер тыловик, поэтому больших размышлений по поводу, где учиться после школы у меня не было. Поскольку я любил возиться с техникой, решил, что лучшим вариантом будет танковое училище. Отец посоветовал поступать в Ташкентское высшее танковое командное училище. Ко времени моего поступления оно уже располагалось в г. Чирчике, рядом с Ташкентом. Я хорошо сдал экзамены, затем отучился и меня направили на службу сюда на Камчатку сразу на должность командира роты. Тут  я получил старшего лейтенанта, на подходе получение следующего звания – капитан. Распределение было не самым хорошим, ты сам видишь, что техника у нас совершенно старая, матчасть никакая, но здесь выслуга идет с коэффициентом 1,5. Предполагаю, что после получения капитана меня переведут с повышением, может быть до командира танкового батальона, возможно, удастся попасть на службу в ГДР, отец обещал помочь. Именно поэтому мне очень бы хотелось получить методологические советы на счет того, как узнать, изучить, организовать систему по быстрому налаживанию взаимоотношений с людьми, как подчиненными, так и начальством.
– Тебе сейчас 25 лет? – спросил я Константина.
– Да.
– Я очень боюсь, что наша сегодняшняя встреча вряд ли даст отдачу, на которую ты рассчитываешь. Ты же прекрасно знаешь и на себе проверил, наверняка не раз, что любое автоматически быстро принимаемое  решение в сложных обстоятельствах – есть вершина айсберга, низ которого это знания, образование, способности, черты характера, практический опыт, менталитет, талант и много чего другого.
– Да это верно.
– Единственный способ подступиться к этой теме – упростить её настолько, чтобы можно было быстро понять суть, но это опасно, так как чрезмерное упрощение грозит потерей смысла. Могу только одно сказать точно, чтобы подойти к решению, нужна первичная информация. В отношении взаимоотношений людей – это прежде всего, ответ на вопрос: из чего и как сделан тот или другой человек. Как поется в детской песенке: «Из чего же, из чего же, сделаны наши мальчишки?». В данном  случае нужно ответить на вопрос: какова психическая основа человека? Это не только ответ на уровне: сангвиник, флегматик, холерик, меланхолик. Все значительно сложнее. Хотим мы или нет, даже для обычной оценки первичных данных придется пользоваться системами, разработанными в психологии и психиатрии такими известными учеными как: Юнг, Фрейд, Кречмер, Фромм, Эрик Берн и другими. В отличии от сопромата, эти науки не дают абсолютных конкретных данных и выводов, но понять что и как происходит в человеке, или в коллективе – можно.
Особое место  в ответе на главный вопрос из чего состоит психотип человека, занимает учение  Зигмунда Фрейда, всемирно известного австрийского ученого, имевшего колоссальную практику, но которого у нас не считают ученым, как в свое время не считали науками генетику и кибернетику. Сейчас с его трудами, правда, можно познакомиться, его труды ходят по стране, но в обычной библиотеке их не выдадут.
– Я так понимаю, что мы попадаем в научное болото, которое скорее нас поглотит, нежели мы найдем ответы на то, что хотели.
– Не совсем так. Если очень упрощенно: тип и психику человека начинают формировать вещи, не относящиеся к нашему сознанию: это чисто бессознательное. По Фрейду это агрессия и сексуальность, «располагающиеся»,  в так называемом «Оно». Без них человек выжить  и продолжить род не смог бы. Но если это бессознательное оставить наедине с самим с собой, то индивид погибнет. Для коррекции поведения «Оно», существует так называемое «Я», оно в большей степени подсознательное. «Оно» и «Я» находятся в постоянной динамической  борьбе. Но и это не все. Мы люди, живем в так называемом обществе, то есть человечество это социальная субстанция, поэтому, чтобы можно было как-то существовать и регулировать поведение среди подобных, существует так называемое «Супер Я». Это законы, мораль, этика, эстетика, запреты и многое другое.
Используя фрейдовские методики можно найти ответы на большинство вопросов, которые помогают решать практические задачи и проблемы во взаимоотношениях с людьми. Мне это точно помогает.
Чтобы говорить дальше, нужно быть уверенным, что мы можем позволить себе говорить откровенно.
– Да, конечно, мы можем говорить откровенно.
– Если хочешь, я попробую описать твой психологический портрет прямо сейчас, так как я его вижу. Но имей в виду, никаких вариантов типа: «я не такой», «не смей так думать обо мне» или еще что-нибудь, я учитывать не буду. Если согласен давай попробуем. В любой момент можешь меня остановить, тогда наше общение будет окончено.
– Я согласен, – ответил Константин, – Но ты знаешь мне даже немного страшновато.
– От чего, от того, что кто-то вдруг понимает и видит в тебе то, что ты прячешь даже от себя?
– В принципе да.
– Это и есть признаки уже сформировавшихся у тебя комплексов неполноценности. Они появляются не сразу, незаметно, но затем отравляют жизнь человеку, заставляют врать самому себе, вести  потаенную жизнь. Короче, вредят они очень сильно, иногда доводят до суицида.
Ты в детстве не имел достаточного внимания и влияния со стороны отца, он всегда был занят на службе. С тобой возилась мама. Ты в семье был не парнем, а сыночком. Став старше, ты не стал лидером, или задиристым дворовым пацаном, но понял, что хочешь этого, что нужно переделывать себя. Это и стало  главным побудительным мотивом в дальнейшем для принятия решения о поступлении в чисто мужское сообщество – военное училище.
Подростком в своих мечтах ты представлял себя сильным, красивым и уважаемым, лидером, т.е. командиром. Тебе повезло, ты попал в военное училище, тебе своими трудами удалось многого добиться: ты стал стройным, физически крепким и для многих курсантов стал образцом для подражания. Появились люди, которые хотели иметь с тобой личные контакты и стали предлагать дружбу. В этом смысле твоя личная жизнь в училище открыла для тебя уникальные явления, о которых в обществе не принято говорить. Ты в училище не женился, потому что не считал себя готовым к этому. Большинство курсантов поступали иначе.
Предполагаю, что здесь в Чапаевке, возможно в Петропавловске или в отпуске, у тебя были случайные сексуальные контакты с женщинами, но они не привели тебя к пониманию самого себя, к ответу на вопрос из чего сделан ты САМ.
В этот период у тебя  не возникла требовательная любовь к самому себе, а поэтому и уверенности в самом себе. А без этого командиром, в широком смысле слова, не стать. Это упрощенно и коротко и практически бездоказательно, – закончил свой монолог я. Ты компенсировал это опытом, но до сих пор, по моему не уверен, как нужно управлять твоими подчиненными. Поэтому и возникло желание общаться со мной.
– Честно говоря, я просто ошарашен, я обалдел от того, что услышал от тебя, а ведь это действительно так, почти на сто процентов. Я поражен!
Константин налил еще по рюмке коньяка, мы чокнулись и выпили.
– Но где и как тебе удалось въехать во все это, что историков учат этому?
– Нет, даже на лекциях по психологии и педагогике, об этом ни слова, основным спусковым крючком  в понимании этих вещей стала моя личная жизнь, а она сложилась у меня не только яркой, но и проблемной. Потребность разобраться в себе и ответить на вопрос: «из чего я сделан», для меня возникла впервые в 14 лет. Была веская причина. Муки длились несколько лет. Затем, уже в 17 лет роковые обстоятельства вынудили меня возненавидеть себя, потому что был глуп, туп и наивен. Все это и стало желанием вырваться из окружающего в то время меня мира.  Через что? Через учебу, которая  по отношению к самому себе носила агрессивный и безжалостный характер. Более подробно описывать эту часть моей жизни воздержусь.
Итак, официальная версия моего пребывания у тебя – подготовка плана проведения работы по политической подготовке личного состава. Можешь быть спокоен, все сделаем дня за три, ответил я.
– Или за пять, – с улыбкой добавил Константин.
– Как скажешь, я могу и пару месяцев писать тебе планы, хочешь в канцелярии, или в ленинской комнате, где тебе удобнее.
– Эдуард, а может быть, поскольку у меня штатная единица замполита не занята, его просто нет, ты хотя бы в ближайшие месяц два будешь проводить политзанятия в роте. Пока приходится делать это мне самому. У тебя высшее историческое образование, а план  и тематику мы с тобой составим.
– Все хорошо, но кроме этого у нас курсантов еще есть  практические занятия, стрельбы и прочее.
– Ну, да, это исключить не удастся, но что касается остального времени, то я переговорю с твоим майором. Кроме того, надо это согласовать и с замполитом полка, но там, скорее всего, не будет возражений. У нас в полку только в одной роте есть замполит, да и то, по-моему, не с гуманитарным образованием.
– Давай договаривайся, я, конечно, окажу тебе содействие. Разве можно тебе отказать. Будем активно изучать материалы 24 съезда КПСС, вопросы международной политики нашего государства, будем обличать империалистическую политику США во Вьетнаме. Вот только мне понадобится доступ к средствам массовой информации: газеты, радио, это как минимум.
– Решим и эти вопросы, ответил Константин.
Закончив с кофе, мы направились в казарму. Константину, теперь уже как командиру роты и старшему лейтенанту предстояло провести вечернюю поверку.
В казарму мы зашли вместе, дежурный по роте скомандовал «Рота смирно».
Проведя вместе со старшиной роты вечернюю поверку, командир ушел. У нас вечернюю поверку провел Василий Дудник,  и мы разошлись по своим местам отдыха.
Я подошел к кровати Машкова.
– Ну как прошла встреча с командиром? – задал вопрос Володя.
– Все нормально, дня через три сделаем план воспитательной и политической работы в роте. Мы с ним очень содержательно поговорили. Возможно, политинформации в роте придется для вас вести мне.
– Это отлично! Слушай, ты ягоду собрал ну просто классную. У нас как раз получилась практически полная 40 литровая канистра.
– Ну, вот теперь её надо поставить в относительно прохладное место и не закрывать, что бы дать возможность образующимся газам свободно выходить. Дней через семь  «лимонад» будет готов.
– Володя, нам надо определиться, сколько мы можем потратить денег для покупки спиртного в магазине?
– Я думаю, что в совокупности рублей 70.
– Хорошо, тогда до завтра, я пошел отдыхать.
Подойдя к своей кровати, я начал раздеваться. Мой сосед Серега уже был под одеялом.
– Слушай, а что это ты не был на ужине и вернулся в казарму вместе с командиром танковой роты? – спросил он.
– Мы с ним по согласованию с нашим начальством составляли план политической работы в роте, командир роты меня накормил ужином. Не исключено, но пока об этом никому не говори, что политинформации в танковой роте буду проводить я, так как у них нет замполита.
– Вот как у тебя все получается, еще месяца нет, как прибыли сюда, а уже со всеми старослужащими наладил контакт, теперь вот с командиром роты на дружеской ноге?
– Не на дружеской ноге, а вступил в деловые отношения, поправил я Серегу. Не переживай, через пару месяцев подчиним себе полк и двинем его на помощь северным вьетнамцам, – пошутил я и залез под темно-синее армейское одеяло.
Глаза мои уже закрывались, тело чувствовало сладкую истому, и я практически моментально уснул.

 Укрепрайон и армейская жизнь
     Новый день начался с ненавистной команды «Подъем», далее все по распорядку. Мы продолжали осваивать землю Камчатки, то есть продолжали строить укрепрайон в поле. Дело это продвигалась, правда не так быстро как  рассчитывал наш командир. Возможно, причиной тому было его отсутствие после 10 часов утра. У него было  большое количество дел в самом полку и его службах, поскольку нам предстояли стрельбы, а это использование   относительно большого количества боеприпасов и составление расписания использование стрельбища. В связи с этим майор ставил задачу дня, а мы затем под руководством нашего командира взвода, одного из наших курсантов, Василия Дудника, терзали землю Камчатки саперными лопатками.
Будучи с Серегой в паре, мы хорошо сработались. Дело делали быстро и споро, но не торопились. Мы не преследовали цель стать лучшими и привлекать к себе внимание. Это давало нам возможность часть времени использовать для знакомства с окрестностями, то есть с удивительной природой Камчатки, что кроме всего прочего давало возможность полакомиться дарами природы.
Конечно, всегда, где бы мы ни находились, мы видели, как буквально над нами нависают исполинские заснеженные громадины. Это группа из трёх вулканов: Авачинского, Корякского и Козельского, до которых было чуть больше 10 километров.

Нам уже рассказали, что Авачинский вулкан – символ Петропавловска-Камчатского, его высота – 2714 метров. Этот вулкан – действующий, более того, он один из самых активных в этом районе Камчатки, из его кратера мы всегда наблюдали выходящую дымку вулканических газов, вулкан «курил».
Козельский вулкан, его высота чуть меньше – 2189 метров, считался потухшим.
Самый высокий в этой группе – Корякский вулкан. – 3456 метров. Он считался действующим, однако, уже долгое время  вулкан молчал.
С одной стороны поля, на котором мы строили свои сооружения, совсем недалеко начинались довольно пологие невысокие сопки. Они поросли кустарником и травой и были совершенно зелеными.
Вообще отличительной чертой местной растительности было то, что она была намного крупнее, чем то, что приходилось видеть в других местах. Перед одной из сопок  мы с Серегой наткнулись на заросли лопухов. Лопухи были просто гигантами. На толстых ножках высотой более двух метров располагались листья, каждый из которых был в диаметре не менее полутора метров. Мы, внутри зарослей лопухов были совершенно не видны, мы находились в лопуховом лесу, в котором они были деревьями. Это поражало.

То же самое можно сказать и о жимолости: кусты высокие, ягоды большие. Часто попадалась  голубика, кустарник достигал полуметра высоты, иногда выше.

Попадалась, и ей можно было полакомиться – ягода шикша. Встречались кусты  с  ярко оранжевыми и красными плодами шиповника. Еще одна распространенная в моховых болотцах ягода Камчатки – морошка, сначала красные, а по мере созревания её ярко-желтые плоды всегда выглядели заманчиво. Нам уже подсказали, что морошка укрепляет организм, действует как противовоспалительное и заживляющее средство. Огромное количество брусники, можно было найти на склонах сопок, она тоже на Камчатке была крупная. В болотистых местах, во мху можно было набрать клюкву, но сейчас она еще была совсем зеленая.
Гуляя вокруг нашего укрепрайона мы видели много съедобных грибов, только вот где и как их приготовить. Короче еды вокруг росло много, еды натуральной вкусной, полезной. У местных со стола не пропадала красная рыба, которой на Камчатке было вдоволь. Её нерест начинался в июле и продолжался до осени. Да и океан, гигантский Тихий океан мог прокормить все человечество.
Так что природа наградила камчатские  земли прекрасными возможностями и дарами. Климат Камчатки весьма своеобразный, мягкий давал возможность местным спокойно выращивать в открытом грунте картофель,  морковь, свеклу, репу, капусту, пряные травы, зеленый лук. Специфика теплой почвы, наполненной микроэлементами давала возможность получать  урожаи овощей в очень больших объемах.  В теплицах, без отопления вызревали огурцы и помидоры. Корма для крупного рогатого скота на Камчатке было вдоволь, но с мясом было плохо. Очень плохо. Но к нам, военным, дары природы и итоги труда людей никаким образом не попадали, ну если не считать сушеные морковь, картошку, лук, соленую капусту, сало местных свиней, выращенных практически на нашем пайке. Но самое удивительное, что изобилие местной рыбы в реках и океане никак не сказывалось на нашем меню в солдатской столовой.
Вернувшись в конце дня в казарму, мы ждали время ужина. Многие из курсантов к этому времени подкупили себе в Чипке кое-что съестное: кто консервы, кто сгущенку, конфеты. Не испытывали мы и проблем с белым хлебом, его в магазине было вдоволь. Вся проблема состояла только в том, что эту еду нужно было где-то хранить. Кроме тумбочки негде. Но по Уставу это делать не полагалось.
Кому было действительно трудно, так это призванным молодым, особенно если их призывали из сельских районов среднеазиатских республик. Таковые были, правда, их было немного. Их многодетные семьи никакой материальной поддержки оказать не могли, поэтому Чипок для них был недоступен, как обкомовская столовая для слесаря сантехника ЖЭКа. Та еда, которую им давали в столовой, полностью противоречила их менталитету и требованиям религии. Вначале они очень сопротивлялись приему пищи со свининой, поэтому все были страшно худыми, нет, не худыми, просто тощими. В душе они все были преданны своим обычаям и Корану. Конечно, ни о каких молитвах в советской армии речь не могла идти. Было видно, что служба для них, особенно вначале, превращалась в физическую и нравственную пытку. Все еще осложнялось тем, что они, как правило, очень плохо владели русским языком. Но надо отдать должное, в танковой роте не было дедовщины в её классическом понятии. Конечно, старослужащий мог «попросить» молодого подшить воротничок, привести в порядок сапоги, выполнить еще какие-либо личные поручения, но никогда я не видел, что бы к молодым применялись какие либо меры физического воздействия. Кроме того, за хорошо выполненное личное поручение, как правило, полагалось вознаграждение в виде чего-нибудь съестного. Никто и подумать не мог, чтобы заглянуть в чужую тумбочку и что-то там спереть. Зачем ребят из Средней Азии направляли на Камчатку, в совершенно другой климат, в другой мир – было непонятно. Партия и правительство ковали из нас новый универсальный тип (общность) людей. Теория глупая и не учитывающая реальную жизнь. Она больше вредила, межнациональному общению чем создавала предпосылки вечной дружбы народов.
В столовую я пошел со всеми вместе. Тушеная вонючая квашенная капуста и «жареная рыба» – это был ужин. Как рыба изначально называлась, сколько она мороженная провалялась на складах и на чем её «жарили» – определить было невозможно. Есть тоже. Вся надежда была только на то, что у нас с Серёгой были припасены: банка сгущенки и две банки тихоокеанской сельди в собственном соку. Набрав хлеба и выпив напиток под названием «чай». Мы вернулись в казарму, где и состоялся ужин.
– Что не  идет столовская жратва? – подойдя к нам и со смехом спросил Машков.
– А разве командир полка не знает, что в столовой подают отраву? Мы, например, уже жаловались, но все без толку, интересно почему?
– Да потому, что в полку действует мафия прапорщиков, под покровительством зама по тылу, которая занимается  делами снабжения и кухней. Они превратили это все для себя в наживу. Задача столовой не солдат накормить, а наварить больше барды (помоев) для свиней. В полку имеется небольшое хозяйство, где штук двадцать свиней, для прикрытия глаз,  а у местных прапорщиков по личным хозяйствам, не менее пятидесяти. Их чем-то кормить надо. Если хорошо готовить, то солдаты все съедят, свиньи останутся голодными. Вот они и придумали систему: солдаты не жрут и ходят тощие, а свиньи довольны и набирают вес. Мясо свиное идет на продажу в поселке, командирам – бесплатно, а обрезки и сало в столовую. Побороть эту мафию командир не может, да оно ему надо? Он, как только получит полковника, тут же  пойдет на повышение. Этих воров прапоров можно истребить только одним способом – пересажать всех, отправив к вам на Колыму, – сделал заключение Володя.
Едва мы успели поесть, как в казарму прибыл командир роты. Он прошелся, проверил порядок, сделал несколько замечаний Машкову, дежурному по роте, затем обратился ко мне  и пригласил в ленинскую комнату.
Старший лейтенант предложил мне присесть рядом с ним, достал из своей офицерской сумки рабочую тетрадь.
– Здесь мой план-проект проведения политзанятий на полгода. Здесь темы, указания на необходимую литературу, даты проведения. Всего 40 часов занятий. Прошу тебя, просмотри, сделай свои замечания и предложения, естественно, что лекции по психологии туда включать не надо, – с улыбкой произнес он.
Я прекрасно понимаю, что нужно. Ведь говорят же в армии: «Где личный состав? Личный состав  занят ППР», что в переводе значит….. Старлей засмеялся, но тут же сказал: «Никому не рассказывай эту присказку, станет поветрием. Вот тебе отдельная тетрадь, свои заметки напиши в ней, завтра мы с тобой по пунктам все рассмотрим.
После ухода  командира и после проведения вечерней поверки ко мне подошел Машков.
– Сегодня, попозже канистру  с лимонадом притащат сюда. Мы её разместим в нашем тайнике, я покажу тебе его.
В это время к нему подошел механик-водитель и доложил: «Канистра уже в казарме».
– Володя вместе с водителем аккуратно и без шума подвинули его кровать. Он достал из кармана специальное металлическое приспособление, которым открыл потайной запор, а затем  поднял одну из досок пола, после чего поднял прекрасно замаскированную под пол крышку. Внизу был погреб. Спустившись в него, Володя принял принесенную канистру, затем вылез из погреба и закрыл его. Ребята подвинули кровать на свое место.
– Вот это да! – все что мог я произнести тихим голосом.
– Всё, всем спать, – скомандовал Машков.
Я отправился к своему месту. Серега не спал и спросил меня: «А что хотел командир роты от тебя?»
– Он принес мне конспект плана занятий, что бы я его просмотрел и сделал при необходимости какие-либо предложения и правки.
– А что с Машковым вы делали в каптерке?
– Ты просто как шпион, все следишь за мной. Придет время, расскажу, поверь, для тебя будет отлично, а пока помалкивай, спокойной ночи.

Начало стрельб
    Следующий день начался, по распорядку. До обеда мы продолжали наши земляные работы в поле и, наконец, закончили их. После обеда майор собрал нас в ленинской комнате и обратился к нам.
– Вы, наверняка, достаточно серьезно материли меня, пока работали саперными лопатками в поле. Но вскоре вы поймете, что это была далеко не бесполезная работа. Сегодня можно сказать, что мы имеем опорный пункт, такой как предусмотрено тактикой активной обороны для взвода. Надеюсь, вы понимаете, каким трудом на самом деле достигаются простые вещи при ведении боевых действий. Но главное, мы с вами на базе опорного пункта будем отрабатывать варианты организации огня при обороне, а этих вариантов много. Конечно, многое можно нарисовать схематично на бумаге. Но организованная система огня в реальной обстановке останется в памяти у вас навсегда. Это доказано не только моей практикой.
С завтрашнего дня начнутся активные стрельбы. Вопросы с обеспечением решены, график утвержден. Стрелять будем до обеда. Реальное освоение и применение  оружия, даст вам возможность очень четко решать вопросы организации огня на нашем укрепрайоне.
После окончания сложной работы, сейчас время для отдыха, этими словами майор закончил свое выступление.
Я планировал в связи с возникшим свободным временем сходить к Машкову  в парк.
Однако в роту пришел наш старший лейтенант Ахметов Рустам. Он как всегда был великолепен. Форма на нем сидела просто идеально. Он собрал нас в ленинской комнате, откуда мы только разошлись, и довел до нас следующую информацию:
– С завтрашнего дня у вас начнутся стрельбы, вы уже знаете об этом. Если у кого-то из вас возникнут вопросы по техническому состоянию личного оружия, обращайтесь ко мне. Я всегда буду присутствовать на стрельбище. На мне методическая помощь, вопросы технического обслуживания оружия, из которого вы будете выполнять упражнения, а это не только АКМ. Это все, больше вас не задерживаю.
Народ стал расходится, старший лейтенант обратился ко мне: «Курсант Якимов, останьтесь, пожалуйста».
Я остановился, когда все вышли, старший лейтенант предложил мне присесть рядом с ним.
– Я отдавал ваш АКМ  для его проверки в службу РАВ. Действительно его нужно было,  как говорят пристрелять. Сегодня с ним все в порядке. А как у вас дела? Все в порядке?
– Спасибо за заботу, можно и на «ты», я ценю ваше внимание ко мне. Проблем нет, кроме одной: столовская мафия, судя по всему, решила уморить солдат. Пища, которую нам дают, не имеет права называться пищей. Эта бурда для кормления свиней. Среди наших курсантов есть дети ответственных высокопоставленных работников МВД и КГБ по Магаданской области. Этим родителям совсем не все равно, что происходит с их детьми. Насколько мне известно, они, используя свои служебные каналы связи, и свои личные связи уже просили провести тотальную проверку силами военной прокуратуры того, что происходит в полку в обеспечении питанием военнослужащих. Я, во всяком случае, практически в столовой не ем, но у меня есть материальная возможность использовать «Чипок», а что делать тем, кто лишен этого. Вы, сами то бываете в столовой? Вы сами едите то, что кашеварят там мастера свиного дела? А дежурный по полку, что не пробует пищу из общего котла? А где контроль заместителя полка по тылу?!
– Да, я знаю, что там творится бардак. Об этом знает и командир полка, но пока руки не доходят.
– А вы, товарищ старший лейтенант не задумывались о том, что поставленные на довольствие в этом полку курсанты, то есть мы, в один прекрасный момент все откажемся от приема пищи. Всех в дурку не сдадите.  Вы ведь лучше меня должны знать, о возможных последствиях. Почему я так спокойно и открыто говорю на эту тему с вами? Меня после первого курса, а я учился практически на отлично, отчислили, придумав сфабрикованный предлог. Сделала это декан, член КПСС, член Бюро Горкома, сделала за взятку. И что, вы думаете, я стерпел это. Я восстановился, через второго секретаря Обкома КПСС, а декан, в конце концов, получила 8 лет строго режима с конфискацией имущества. Это я к тому, что доводить дело до конфликта, загонять ситуацию в тупик  опасно и  нецелесообразно.  Хотите, – передавайте мой разговор командиру полка или особистам, вашему партийному руководству, хотите – нет. Честно говоря, мне до п…. , извините за мат. В мои планы борьба с вашими местными порядками не входит, мы тут временные, но если приспичит, я поддержу и своих, и ребят танковой роты – никаких проблем.
– Ты молодец, все правильно говоришь. Я знаю, что о неудовлетворительной работе пищеблока говорил с командиром полка и ваш майор. Поверь, очень скоро все изменится к лучшему. Но прошу, о нашем разговоре не говори пока никому.
– Товарищ старший лейтенант, у меня есть просьба личная к вам. Во время стрельб возьмите шефство надо мной. Мне очень хочется добиться хороших результатов, а ваше знание материальной части и умение научить, подсказать в нужное время, дорогого стоит.
– Спасибо за признание, я не оставлю тебя без внимания на стрельбище.
На этом наш разговор закончился.

Ротный пулемет и политинформации
      Следующие два дня выдались для меня напряженными. На стрельбище нам пришлось выполнять комплекс упражнений по стрельбе из ротного пулемета. Причем упражнения предусматривали стрельбу из пулемета по фиксированным мишеням, а так же по движущейся мишени.
Каждому давалась возможность трижды показать свои возможности. По уже имевшимся итогам стало ясно, что это не такое простое дело.
Когда наступил мой черед, ко мне подошел наш старший лейтенант Рустам. Он прилег рядом со мной справа и провел  короткий инструктаж:
– Изготовка для стрельбы лежа, должна обеспечивать хорошую устойчивость оружия при наименьшем напряжении мышечного аппарата.  Положение головы, должно быть таким, при котором созданы условия наиболее благоприятные для работы глаза во время прицеливания. Лучше всего разворачивать тело по отношению к плоскости стрельбы под углом 12-20 градусов. Ноги следует без напряжения раскинуть в стороны, левой упираясь носком в землю, а правую, чуть согнуть в коленном суставе, – сказав это, старший лейтенант чуть раздвинул мне ноги, а затем поправил положение головы.
– Далее перед выстрелом нужно сделать 2-3 вдоха и выдоха. Это обеспечит регулярный отдых между выстрелами и предохранит организм от кислородного голодания и наступления преждевременной усталости. Затем сделай полувыдох, или полувдох, и задержи дыхание и в этот момент начинай работать со спусковым крючком.  Лучший метод управления спуском, для стрелка, это перемещение спускового крючка по прямой назад, производя выстрел из оружия без нарушения точности прицеливания. Начинается всё с размещения указательного пальца на крючке. Середина подушечки пальца – самая его чувствительная часть – предпочтительное место, которым следует нажимать на спусковой крючок. Но поддержание точности прицеливания во время выполнения выстрела важнейшее условие. Короче вот три важных момента:
Всегда плавно усиливай давление на крючок;
Перемещай  спусковой крючок строго назад;
Поддерживай контакт с крючком при выстреле, затем позволь ему вернуться в исходное положение для следующего выстрела.
     Теперь пробуй, я посмотрю, – рукой командир дал отмашку и мишень поехала. Соединить сразу все рекомендации старлея воедино, было сложно, поэтому из трех одиночных выстрелов я попал в мишень только один раз.
– Ничего пробуй еще раз, – он дал еще раз отмашку.
По второму разу удалось дважды поразить мишень, а при третьей попытке – трижды из трех выстрелов.
– Вот и нормально, – сказал старлей, –  заработал оценку «хорошо», – похлопал меня своей огромной рукой  по заднице, встал и пошел разговаривать с другим курсантом.
      Закончив стрельбы и сходив на обед, я попросил дежурного по роте связаться с командиром роты, потому как нужно было подготовить ленинскую комнату к завтрашним занятиям. Мне нужно было разместить две больших карты: политическую карту мира и карту СССР.
Пока дежурный решал проблему я еще раз проштудировал свой конспект с сигнальными опорными тезисами, провертел в голове ход занятия, попробовал задать какие-нибудь возможные каверзные вопросы и варианты ответа на них. Кроме того, еще раз обратил внимание на так называемую «водичку» то есть детали, которые не имели прямого значения к сути, но делали представление о событии жизненным и живым.
В это время подошел командир роты. Я доложил ему, что готов к ведению завтра политзанятий, но нужно обеспечить класс картами и указкой.
– Все будет, я уже распорядился, примерно минут через сорок принесут вместе с подставками для них.
– Просмотрите конспект, может у вас будут какие-нибудь замечания?
– Дай покой, твое дело, тебе за него отвечать, тебе и контролировать себя. Если все, то я ушел, у меня много проблем по материальной части.

  Первая политинформация
     Наступила суббота, которая оказалось очень важной для нашего курсантского сообщества, особенно для той его части, которая была историками.
Уже без десяти одиннадцать я был в ленинской комнате, где все было приготовлено: развешены карты, я был снабжен стандартной классической деревянной указкой. В комнату по команде зашла вся танковая рота, за исключением тех, кто был в нарядах, а это 35 человек. Присутствовал и командный состав: командир роты, зам. по тех., старшина. Также подошел и наш майор. Ровно в одиннадцать часов мы услышали команду дежурного по роте: «Смирно, товарищ майор танковая рота находится на политинформации». При этом все находящиеся в ленинской комнате встали по стойке смирно.
– Вольно, последовала команда в коридоре, и через несколько секунд в ленинскую комнату вошел майор – заместитель командира полка по политической части. В советской армии очень важная структурная единица управления.
Все приняли стойку смирно. К майору обратился командир роты и доложил: «Товарищ майор танковая рота готова к проведению политинформации».
– Вольно, садитесь, скомандовал майор, затем подошел к картам и обратился к присутствующим со следующими словами.
– Командование полка решило провести эксперимент. У нас на сборах находятся  курсанты, часть которых имеет высшее историческое образование. Вот мы и решили использовать их потенциал для проведения политических занятий. Сегодня это сделает для вас курсант Якимов. Прошу отнестись внимательно к занятиям, – сказав это, майор пригласил меня жестом на свое место, а сам присел в самом конце ленинской комнаты.
Ровно через час я закончил свое выступление и спросил присутствующих, есть ли вопросы. Вопросов не было, в связи с чем, командир роты встал и произнес: давайте поблагодарим курсанта.
К моему удивлению благодарностью стали крепкие аплодисменты, что, судя по всему, произвело впечатление и на замполита и на командира роты.
Замполит и командир роты зашли в кабинет старшего лейтенанта и через некоторое время пригласили меня.
Я вошел, доложил, как подобает, мне предложили присесть. Майор, обращаясь ко мне сказал: «Молодец, все прошло на «отлично». Откровенно говоря, я не ожидал. Спасибо. Мы всерьез подумаем о распространении этого опыта на другие подразделения нашего полка.
Майор встал, подошел ко мне, я тоже встал, он пожал руку и вышел.
– Присаживайся, сказал старший лейтенант. Хочу сообщить, что все действительно очень понравилось майору. Это очень здорово. Теперь политзанятия в моей роте будешь вести ты, мне это очень облегчает работу. Кроме того он предлагает отобрать при твоей помощи еще четырех ваших курсантов, для того, что бы они занялись этим делом в подразделениях, где нет замполитов и считает, что тебе можно поручить руководство и координацию этой работы. Сегодня у меня очень напряженный день, мне надо ехать в Петропавловск и вернусь только завтра к ужину, поэтому планируй, что завтра будем работать над детализацией политзанятий до конца года.
– Понял, ответил я. Разрешите идти?
– Разрешаю.
Выйдя из кабинета, я практически столкнулся с нашим майором.
– А что, Эдуард Владимирович, ты молодец. Так поднял авторитет наших сборов, что мне и моему начальству теперь будет значительно легче решать текущие вопросы. Спасибо.
– Могу только сказать, товарищ майор, что это дело значительно лучше у меня получается, чем рытье укрепрайона, – ответил я с улыбкой.      

Чрезвычайное происшествие
      Утренний подъем был тяжелым. Насколько вкусна была брага при употреблении, настолько тяжелой была голова утром. Крепость у неё была небольшая, поэтому выпили мы достаточно много, литра по три на человека. А поскольку мы её никак не очищали, то сивушных масел и других  ингредиентов хватило  для того, что бы голова утром была дурной. Как выяснилось, не свежей голова была практически у всех. Однако, это недомогание уже после завтрака прошло.
В этот выходной день у нас у курсантов случилось чрезвычайное происшествие. В течение недели у некоторых из нас, в основном у физматовцев стали пропадать личные вещи: сигареты, продукты питания, лезвия для бритья. Это было странным, так как никогда такого в танковой роте не было. Об этом мне сказали ребята. В результате наблюдений и анализа удалось выйти на воришку и изъять у него кое-что украденное. Им оказался Реутский Вадим. Сначала ребята хотели его просто примитивно отпиздить, но потом Василий, будучи парнем умным, настоял на том, что делаем предупреждение ему на первый раз. Если будет второй раз – тогда военная прокуратура и вперед в дисциплинарный батальон. Конечно,  после случившегося никто из нас и близко не стал поддерживать какие-либо отношения с ним. О случившемся узнали и в танковой роте. Машков подошел к Вадиму и предупредил просто: если что, закопаем на Камчатке, ведь бывают и несчастные случаи, домой отвезти будет нечего, медведи съедят.
Лично я был не столько удивлен, сколько удручен тем, что даже образование не искореняет из людей их дерьмо.

Стрельба из РПГ
      Первая половина дня была посвящена отработке упражнений по стрельбе из ручного противотанкового гранатомета. Правда, вместо кумулятивного заряда,   учебный выстрел был снаряжен болванкой. Нам предстояло произвести по одному выстрелу стоя и с колена по фиксированным танковым целям. Танковой целью на полигоне были фанерные щиты большого размера в виде танка.
Тактико-технические данные, как самого гранатомета, так и заряда мы изучали на военной кафедре. Но для безопасности перед началом стрельб, собрав нас на площадке,  наш старший лейтенант напомнил правила безопасности, и правила корректировки  прицеливания.
– Товарищи курсанты, прежде, чем начнем стрельбы, напомню вам, что штатный расчет гранатомёта – 2 человека, стрелок и подносчик боеприпасов. Стрелок переносит на себе гранатомёт и три гранаты в специальном ранце, подносчик переносит еще три гранаты в ранце. Каждый из вас побудет в этих ролях. Сегодня мы имеем на стрельбище  ветер, направлением по отношению к нам слева, его скорость  5-6 метров в секунду, температура плюсовая.
А теперь о правилах безопасности и некоторые советы по корректировке стрельбы.
Выстрел из гранатомёта сопровождается громким звуком, а так как ствол находится возле уха стрелка он сильно оглушает его, имейте это в виду.
Из-за свободного истечения пороховых газов, во время выстрела, сзади стрелка образуется зона, опасная для людей, техники и вооружения. Прежде, чем провести выстрел убедитесь, что за вами никого и ничего нет. По той же причине нельзя стрелять из гранатомёта, находясь в замкнутом пространстве, например в блиндаже, внутри здания и тому подобное.
Имейте в виду, что пороховой заряд гранаты состоит из дымного пороха, поэтому при выстреле дымное облако демаскирует стрелка.
Вследствие малой скорости полёта гранаты точность стрельбы сильно зависит от метеоусловий и скорости ветра (особенно бокового). Боковой ветер оказывает значительное влияние на полет гранаты, отклоняя ее в сторону, откуда дует ветер: например, при ветре справа граната отклоняется вправо, а при ветре слева – влево. Такое явление объясняется тем, что боковой ветер, действуя на раскрывшийся после выстрела стабилизатор гранаты, поворачивает ее головную часть на ветер и под действием реактивной силы, направленной вдоль оси, граната отклоняется от плоскости стрельбы в ту сторону, откуда дует ветер.  Во время стрельбы при боковом ветре необходимо учитывать поправку на боковой ветер, выбирая деления шкалы боковых поправок в той части сетки, откуда дует ветер.
Мы с Серёгой стали расчетом гранатомета и отстрелялись примерно через час после начала стрельб. Наши результаты были хорошими. По танку мы попали. Поскольку стреляло нас 35 человек, то к обеду все выставленные мишени танков были разнесены в щепки. По этому поводу довольно долго матерился командир стрельбища, а наш старший лейтенант его подразнивал: «Скажи спасибо, что стреляли болванками, а не боевыми грантами».
Вернувшись до обеда в казарму и сдав наши три гранатомета в комнату для хранения оружия у нас появилось немного времени для того чтобы перевести дух и перекурить.

Прасковья Ивановна
    Одноэтажный домик, над которым имелась выцветшая надпись «Продукты», вот и весь магазин. Магазин был классическим «сельпо». Всего понемногу, самого основного, но ничего приличного из продуктов на прилавке. Продавщица – женщина лет пятидесяти, полноватая, ухоженная и улыбчивая.
– Ну, слава Богу, внешне не мегера, – подумал я. Нужно было как-то начинать знакомиться и расположить её к себе. Осмотрев товар, я понял, что поводом к разговору станут конфеты.
– Уважаемая, мне нужно купить конфет, но не 100 грамм, а значительно больше, – сказал я.
– Ой, милок, что же вы с ними творить будете?
– Гости у нас должны приехать, вот только чем угощать, ума не приложу. Гости не такие уж большие начальники, но все же выездная комсомольская конференция. Ну, вот мы и решили, что кроме официальной части, устроим чаепитие, ну а к нему нужно что-то подать. Если конфеты свежие, то, давайте сделаем ассорти килограмма полтора. Потом посмотрим, что у вас еще есть, а может чем-то и порадуете дефицитным.
– А что это за конференция в Чапаевке, здесь у черта на куличках?
– В этом то и дело, она будет посвящена  опыту проведения политических занятий с  с военнослужащими срочной службы в удаленных гарнизонах и воинских частях. Дело в том, что я хоть и рядовой, но без пяти минут лейтенант. Мы тут  проходим практику после окончания института. Я, например, учитель истории и обществоведения.
– Вон оно как. Молодец. И сколько вас тут?
– 35 человек, а приедут в гости человек пятнадцать, со всей страны, так что не хотелось бы ударить в грязь лицом.
– Тогда я смогу предложить вам некоторые хорошие рыбные консервы, или хорошие болгарские огурчики.
Огурчики мне не были нужны, но для поддержания разговора я использовал и эту тему.
Вот так, шаг за шагом, пропустив нескольких покупателей, зашедших в магазин, мы знакомились с Прасковьей Ивановной. Она рассказала о себе. Судьба её сложилась так, что в настоящее время осталась одна, Дети, два сына,  разъехались, муж несколько лет назад умер.
Я рассказал о себе, о студенчестве, о том, что вынужден был  быть в академическом отпуске, летал на больших самолетах. Прасковья Ивановна слушала с интересом и даже сопереживала мне.
Как бы сам по себе возник вопрос с моей стороны: «Прасковья Ивановна, я знаю, что в полку негласно, командиром введен сухой закон. Конечно, ваш магазин не «Военторг, если я правильно понимаю, и начальство у вас не военное, вы ведь потребительская кооперация?  Не смогли бы вы нас выручить и продать  немного алкоголя, чтобы было, что закусывать конфетами, которые я уже купил».
Реакция была совершенно не той, на что я рассчитывал.
– Если ты, милок, дашь мне гарантию, что никто не узнает, что покупал у меня, то смогу помочь. У меня с планом просто беда. А сколько надо?
– Нас будет человек пятьдесят, ну так вот хотя бы по  бутылке вина на двоих.
– Так тебе, милок, нужно тогда 25 бутылок.
– Ну да, 25-30, – подтвердил я.
– Знаешь, у меня есть Портвейн 777 – 12 бутылок, а остальное только «Агдам», да и его только 15 бутылок. Водки и другого крепкого нам вообще не дают. А на  чем план выполнять? А от плана у меня зависит премия, а то на голой зарплате далеко не уедешь. А как ты это все унесешь?
– А у меня есть рюкзак. Вот два раза схожу, и все будет в порядке. Единственное, что надо сделать, так это завернуть бутылки в бумагу, чтобы не брякали. А раз уж вы так к нам по-душевному, то я поговорю с нашими ребятами, а мы будем здесь еще несколько месяцев точно, и покупки будем делать у вас, а не в этом военном магазине, там такая неприветливая дамочка работает.
– Да, Валька, она такая, ей бы только марафет навести, да перед мужиками офицерами повертеться, – среагировала на сказанное Прасковья Ивановна.
– Вот и план вам поднимем. Более того можем даже договориться, чтобы вы заказывали какие-либо продукты для нас. Все толпой бегать к вам не будем, выделим одного человека. Мы можем даже с предоплатой, короче, в долгу не останемся.
– Хорошо, давай посчитаем. «Портвейн – 777», по цене 2,77  12 бутылок – всего будет, она быстро посчитала сумму на счетах – 33,24, «Агдам» – по цене 2,02, – 15 бутылок, итого  – 30,30.  Всего за вино  – 63,54. Конфеты шоколадные полтора килограмма, итого 67 рублей и 24 копейки.
Я достал из своего кармана деньги, отсчитал 70 рублей и сказал: «Прасковья Ивановна, сдачи не надо, помогите бутылки бумагой обвернуть. Вот мой рюкзак, – я передал ей его.
– Я, милок, все сделаю, подожди, – сказала она, взяла рюкзак и ушла в подсобку.
Минут через пять она позвала меня, я зашел  в подсобку, рюкзак был загружен. Я поднял его, одел на плечи и Прасковья Ивановна выпустила меня с заднего входа.
Быстрым шагом я уже минут через десять был у 12 бокса. Постучал, как положено в дверь, мне её открыл Денис. Я вошел и сказал ему: «Денис, я принес вино, его выгрузи и быстренько заныкай, а мне отдай рюкзак, я пойду вторым заходом. Только вино без меня не пей, – пошутил я.
Вынув из рюкзака пятнадцать бутылок вина, объемом 0,7 литра и не веря своим глазам, Денис смотрел на меня как в тот вечер, когда Серега показывал чудеса гибкости на Серёгу, слегка приоткрыв рот.
– Денис, все в порядке, будь спокоен, сейчас еще доставлю.
Через полчаса я доставил вторую ходку с вином и конфетами. Пока Денис занимался выгрузкой, я присел, чтобы передохнуть. Все же рюкзак с бутылками вина весил килограмм под двадцать.
Спрятав вино, Денис подошел ко мне и сказал: «Двадцать семь бутылок вина, как у тебя это получилось?»
– Денис, я и сам не знаю. Поговорил с дамой, которая работает в магазине, расположил её к себе и мы с ней все решили. Теперь это будет для нас нормальный канал для покупки чего надо и съестного тоже.
Мы с Денисом закурили, я внимательно осмотрел его. Ничего особенного в нём не было, он просто был забавным, да и темперамент у него был яркий, игривый, заводной.
– Когда Володя будет? – спросил я.
– Он пошел на склад детали выбивать, обещал быть скоро.
– Придет, доложи ему о грузе и сообщи, что я в казарме.
Я направился к двери, подойдя к ней, еще раз посмотрел на Дениса с улыбкой, и сказал: «Ты смотри, не балуй».
День практически прошел удачно, впереди маячил ужин и связанные с нашей кухней отрицательные эмоции.
Уже после ужина, Володя подошел ко мне и промолвил: «Как тебе удалось решить проблему?»
– Володя, в этом мире все решают человеческие отношения. Мне удалось наладить доверительные и доброжелательные отношения с человеком, во власти которого распределение  того, что я достал и принес. Мы стали почти друзьями, так что у нас теперь имеется канал снабжения.
– Во что обошлось?
– По госцене, плюс чуть-чуть на конфеты, в деньгах – 70 рублей.
– Понял, я тебе отдам деньги из нашего общака.
– Давай лучше будем называть его кассой взаимопомощи, а то «общак», чересчур блатное слово.
– Годится, а как прошла встреча и разговор с замполитом полка?
– Все решено: четверо наших курсантов, не считая меня, будут вести политзанятия в полку. Мне предложили координировать эту работу, я согласился. Ваш командир просто счастлив, так как он первоначально сделал это предложение замполиту. Нас после обеда освободили от всех мероприятий и от нарядов. Так что у меня будет больше времени, имей это в виду.
– Сегодня вечером переместим наши ценности сюда к нам. Я когда увидел все, чуть не ослеп. Столько кайфа и он наш!
– Володя, откуда алкоголь и кто его доставлял должно остаться абсолютной тайной, иначе источник иссякнет немедленно. А если даже свои будут спрашивать, – отвечай: «Боженька послала».
      Я давно не навещал почту, поэтому  сходил в почтовое отделение. Оказалось, что меня ждало письмо от мамы и очередной перевод. Мама ежемесячно высылала мне по 100 рублей, для того времени это были очень приличные деньги.
Письмо было отправлено из Москвы. В нем мама писала, что она благополучно отправила контейнер с вещами, распрощалась с Колымой, которой было отдано 10 лет жизни, и улетела в Москву. Прощалась с подругами со слезами на глазах. Сейчас, как  планировала, в гостях у Анны Вольской. Полет перенесла нормально, но пока еще не  привыкла, что пока бездомна. Планирую через неделю уехать в Прибалтику.

Выпивка
     Конечно, неожиданно появившийся алкоголь в наших запасах провоцировал. Решили, что сегодня же организуем небольшую вечеринку после отбоя, с нормой потребления  1 бутылка вина на двоих, что и сделали. Принять участие смогли только десять человек, учитывая меня и Серёгу. Остальные были задействованы в нарядах и на дежурстве.
Разместились на кроватях, так же как и в прошлый раз. Я принес приемник, зазвучала музыка.
Выпивали не чокаясь, по очереди, закусывали конфетами. Портвейн 777, в народе его еще называли «Три топора» крепкое вино 18-19 градусов, сладкое с виноградно- ягодным вкусом и крепким ароматом. Пилось вино легко, и уже через три – пять минут ты чувствовал его в голове.
В этот раз выпившие ребята говорили о службе, о погоде и еще о чем-то, но вопросов интимных и проблемных не поднимали. Время прошло быстро, настроение было хорошим. Допив свои порции вина, мы с Серёгой вернулись на свои места. Перебросившись парой фраз относительно прошедших политзанятий, мы ушли в гости к Морфею, с надеждой на яркие и приятные сновидения.

Командир танковой роты – капитан
     Минул еще один месяц нашего пребывания в армии.
Как правило, до обеда мы отрабатывали огневую подготовку. Стреляли из всех типов стрелкового оружия: АКМ (автомат Калашникова модернизированный), РПГ (ручной противотанковый гранатомет), СПГ 9 (станковый противотанковый гранатомет, в том числе и с прицелом ночного видения), РП 46 (ротный пулемет), ПМ (пистолет Макарова).
Что меня удивляло, нас действительно натаскивали на освоение приемов меткой стрельбы. Боеприпасов на это не жалели. Все мы были наполовину оглохшими. Особенно себя проявил в деле обучения стрельбе старший лейтенант Ахметов. Как всегда он безупречно выглядел: выглаженная подогнанная форма, идеально выбритый, подтянутый. Красавец, да и только! Его советы и практическая помощь для нас в этом деле были просто незаменимы.
По мере обучения проведения ежедневного обучения огневой подготовки и в соответствии с её результатами нам выставлялись оценки, которые потом превращались в зачеты по освоению того или иного вида оружия. Мои показатели не были отличными, они оценивались на оценку «хорошо».
Наши политинформации серьезно подняли престиж всех курсантов, а что касается нас, то проходя по территории полка, несмотря на то, что мы были в звании солдат, даже сержанты первыми отдавали нам честь, а в случае разговора обращались не иначе, как «Товарищ преподаватель». Это льстило, это было приятно.
Командиру танковой роты присвоили очередное звание капитан. Мы поздравили Константина Федорова с присвоением ему звания.
В этот же время произошли кадровые изменения в службе тыла полка. Заместитель командира полка по тылу, важнейшая должность. От правильно поставленной работы и функционирования этой службы зависит очень многое, от вооружения и бани, до столовой и доброкачественного питания личного состава. Заместитель по тылу должен принимать исчерпывающие меры по своевременному и полному обеспечению положенными видами довольствия на всех уровнях, отвечает за назначение и контроль нарядов дежурных по столовой.
Нам, естественно, ничего не говорили, об этом, но мы почувствовали изменения по вторичным важным признакам: в столовой пару ночей проводилась капитальная приборка и дезинфекция. А главное, значительно улучшилось качество пищи. Продукты и их ассортимент остались пока прежними, но вкусовые качества стали значительно лучше. Теперь можно было увидеть и мясо в борще. Мы видели, что дежурный по столовой осуществлял постоянный контроль правильности, и равномерности раздачи готовой пищи.
       Через пару дней после  получения звания капитана, командир роты, вызвав меня в свой кабинет,  предложил отметить вместе с ним это событие. Я с удовольствием принял приглашение, так как уже месяц ничего кроме стрельб и политзанятий не имел.
Итак, перед ужином, я направился к командиру роты.
– Ну вот, теперь в квартире два капитана, – открыв дверь, сказал Константин.
Он был в форме, четыре звездочки на каждом из погон добавляли ему представительности.
– Тебе очень идет форма капитана. А сосед капитан уже приехал? – спросил я.
– Пока нет, скорее всего, его не будет до нового года.
Я прошел в комнату новоиспеченного капитана. На столе уже стояла хорошая закуска, пиво бутылочное и бутылка водки «Московская».
– Пока  разогрею горячее, можешь воспользоваться  душем, вода горячая есть.
– Есть, товарищ капитан, принять душ, – ответил я с легкой иронией.
Минут через пятнадцать я чистенький вернулся в комнату. Горячее стояло уже на столе в чугунном котелке.
Константин налил по рюмке водки, я предложил выпить за присвоение ему звания капитана и пожелал скорого получения новой должности и звания майора. Мы выпили. Красная рыба холодного копчения радовала. Не менее привлекательными были и соленые небольшие белые грузди.
Налив по второй рюмке, Константин  предложил выпить за меня.
– Почему за меня, я тут причём, звание капитана присвоил не я.
– Да, не ты, но помог получить его быстрее. С нашим замполитом, а у него хорошие связи в кадрах, у меня была договоренность, что я помогу ему в решении проблемы с проведением политзанятий, так как в полку образовалось четыре вакансии. Он советовал мне  уговорить для этих целей ротных офицеров. Увы, никто не согласился. Да и кому это нужно, ведь за это платить дополнительные деньги никто не может. Короче говоря, задача, поставленная замполитом, была близка к провалу. Но тут прибыли вы. Поначалу у меня не было и мыслей на этот счет, но то, как ты вошел в систему отношений с моими военнослужащими, этот нестандартный прием, увенчавшийся успехом, затем наши с тобой разговоры и отношения, – все это натолкнуло меня на мысль: решение проблемы вот оно, рядом.
Эксперимент увенчался успехом. А у нас с замполитом была договоренность: если помогу решить эту проблему, он поможет с присвоением очередного звания. Как видишь, все получилось, поэтому тост за тебя.
– Спасибо, но не переоценивай нашу роль курсантов и мою. Мы довольны, так как получили кое-какие бытовые привилегии в связи с этим.
Мы выпили, а Константин продолжил:
– Хотел еще поговорить с тобой вот о чем. За время пока ты и твои курсанты общаетесь в роте с моими военнослужащими, они  изменились. Изменились в лучшую сторону. Я знаю, что ты разговаривал с ребятами на разные темы. Вот мне интересно: почему произошли изменения к лучшему, что лежит в их основе.
– А что ты понимаешь, вернее сказать вкладываешь в понятие  «произошли изменения к лучшему»?
– Ребята стали менее агрессивными, практически исчезли конфликты в микро коллективах, прежде всего у экипажей танков. Мне кажется, что взаимопонимание между ними стало значительно лучше, да и со мной, как с командиром отношения стали более ровными и спокойными, при этом поставленные задачи выполняются.
– Ты действительно хочешь знать истинную причину того, что повлияло на их поведение?
– Да?
– Хорошо, но если мы с тобой можем это обсуждать, то же самое обсуждать с третьими лицами нельзя, иначе все пойдет насмарку.
– Понял, это разговор профессионалов.
– Ну не совсем, хотя пусть будет так.
– Теперь слушай, что я думаю на этот счет. Мне кажется, что мне удалось снизить напряжение внутреннего личностного конфликта, который был у всех твоих служивых ребят достаточно высок, особенно у тех, кто имеет образование на уровне средней школы. Этот психологический комплекс, созданный обществом, государством и спецификой армейской службы. Если коротко: общество вбивало им в школе, по телеку всякую чушь на предмет того что такое хорошо и что такое плохо. Родители  делали то же самое. Исключения бывают, но это не тот случай. Призвав в армию 19-летних  парней в разгар их готовности к размножению, мы их ограничили во всем. У них нет приличного питания, нет туалетной бумаги, нет нормального толчка, душа, нет открытого нормального варианта секса или его заменителя. На политинформациях я им  толкую о преимуществах социализма. А они временами голодные, чумазые, хотящие трахаться, а социализм и империалисты им до одного женского места. Но, тем не менее, они тянут лямку службы.
Как снять напряжение?  Что в основе этого напряжения? Никто не ставит этих вопросов, а поэтому нет ни ответов, ни практики на этот счет. Как результат, во многих случаях агрессия к себе подобным и ненависть к службе, презрение к себе.
Мое мнение, главная проблема, если образно, в яйцах. Их время от времени нужно разряжать. Они это делают в тайне не только от остальных, но и втайне от себя, сливая сперму в постель либо с применением Дуньки Кулаковой. Но самое опасное, что они делая это чувствуют за собой вину, грех. Делают и боятся, ведь секса в нашей стране нет, а если есть в любой форме, то он относится к греху, к грязи, к паскудству. Если такое напряжение и подпитка комплекса неполноценности продолжается, тогда  на смену армейскому коллективу придет то, что называют дедовщиной, со своими понятиями, с установлением иерархии насилия. Возникнет самое опасное для армии явление, когда армейского коллектива нет.
Что я сделал? Я рассказал им о том, что себя нужно любить и уважать, и не стесняться естества. То что они делают – норма. Никакого вреда ни физическому здоровью, ни моральным принципам, никакого вреда идеям социализма это не несет. Они это поняли. Главное у них пропало презрение к самим себе, поэтому в этом плане они стали свободными. Они стали больше уважать самое себя.
Конечно, это не все, есть еще много вопросов, на которые нужно обязательно отвечать этим молодым парням, но психологов с вменяемой программой для солдат нет и в помине. Однако, главная проблема по-моему снята. У тебя точно никто не застрелится в карауле из-за письма, что его баба, которая обещала ждать, дала другому, хотя обещала ждать.
– Я не перестаю удивляться, как тебе удается найти простые и верные решения, там, где кажется, черт должен был ногу сломать. Ты и твое понимание окружающего мира для меня как родник. Пью, напиться не могу.
– Не преувеличивай. У меня бездна незнания и непонятного, я иногда  презираю себя за необразованность, за примитивность за излишнюю интеллигентную болтовню. Спасает музыка, которой я занимался в детстве, играя на скрипке, а сейчас современная музыка. У меня дома очень приличная фонотека на виниле и крутая аппаратура японская и немецкая класса Hi-Fi. Много записей на кассетах в стерео варианте, все записано на самой современной японской аппаратуре.
– Это я впервые слышу от тебя. А какой у тебя магнитофон?
– Дека AKAI GX 201 D, сквозной, с системой записи «CrossField», проигрыватель винила  Grundig 1219 Dual – Германия, хороший усилитель стерео 2х50 ватт тоже Hi-Fi.
– Да ты и в этом деле преуспел.
– Есть такое. Но что об этом говорить здесь в армии. Это мое хобби, которым я занимаюсь на профессиональном уровне. Чуть-чуть выручает твой приемник, я хоть время от времени слышу знакомые вещи, но в эфире хорошего качества нет. Конечно, я очень скучаю по музыке.
В этот раз мы еще долго говорили о прикладной психологии, об учении Фрейда, о книгах Эрика Берна.

Подготовка к караульной службе
         Неделя началась с того, что наш майор и старший лейтенант объявили нам, что со среды на четверг мы будем нести службу в карауле на гарнизонных складах имущества в Петропавловске-Камчатском. А посему сегодняшний день до обеда будет полностью посвящен повторению правил несения караульной службы, а после обеда проверке и чистке оружия.
После завтрака в ленинской комнате с нами занятия по Уставу караульной службы провел старший лейтенант. Конечно, только в той его части, которая касалась нас.
Старлей, прежде всего, проинформировал нас, что перед заступлением в суточный наряд, у нас будет день отдыха.
Чтобы вы получили зачет по практике несения службы вам необходимо запомнить не так много, но это важно:
– Находясь на посту, в условиях плохой видимости, когда нельзя рассмотреть приближающихся к посту или к запретной границе лиц, часовой останавливает их окриком “Стой, кто идет?”. Если ответа не последовало, часовой предупреждает: “Стой, стрелять буду”  Если нарушитель продолжает приближаться к посту или к запретной границе, часовой производит предупредительный выстрел вверх. При невыполнении нарушителем и этого требования и попытке его проникнуть на пост (пересечь запретную границу) или обращении в бегство после такой попытки, часовой применяет по нему оружие.
Когда на окрик часового последует ответ: “Идет начальник караула или помощник начальника караула, разводящий», часовой приказывает: “Начальник караула или помощник начальника караула, разводящий, ко мне, остальные – на месте”. Если необходимо, часовой требует, чтобы приближающийся к нему осветил свое лицо. Убедившись, что назвавшийся действительно является начальником караула или помощником начальника караула, разводящим, часовой допускает к себе всех прибывших лиц. Если же назвавшийся начальником караула окажется неизвестным или находящиеся с ним лица не выполнят требования часового оставаться на месте, часовой предупреждает нарушителей окриком “Стой, стрелять буду”. При невыполнении нарушителями этого требования часовой применяет по ним оружие.
Вы все должны выучить наизусть то, что запрещено часовому: спать, сидеть, прислоняться к чему- либо, писать, читать, петь, разговаривать, есть, пить, курить, отправлять естественные потребности или иным образом отвлекаться от исполнения своих обязанностей. Принимать от кого бы то ни было и передавать, кому бы-то ни было, какие-либо предметы, вызывать своими действиями срабатывание технических средств охраны, досылать без необходимости патрон в патронник, – закончил цитирование положений Устава старший лейтенант.
По несению караульной службы возникло много дополнительных вопросов. Старлей доложил о том, как организована караульная служба, караульное помещение, сколько времени положено стоять на посту, сколько отдыхать, где и как принимать пищу и отправлять естественные надобности. Какие правила обращения с оружием. Он предупредил, что во время несения караула на посту будут проверки.
Поскольку мы заступаем в караул на 24 часа,  а ночи стали прохладными, то обязательно берем с собой шинели.
Всего в караул поедут 12 человек, курсанты, которые ведут политические занятия, все в этой группе.
На этом теория закончилась, во второй половине предстояли тактические занятия в поле, но мы, политинформаторы, были освобождены от этих упражнений.
     После обеда я подошел в Володе и рассказал о нашем распорядке на ближайший день и следующие сутки.
– Я знаю, ты, и ваши курсанты, послезавтра идут в караул, нудное это дело. Так может, завтра соберемся у меня в парке, нормальную закуску сварганим, посидим с моим экипажем, у нас еще кое-что осталось в запасе. Да и у ребят, наверняка, будут вопросы, мы давно не общались, а для нас это духовный хлеб. Но на обеде в столовой нужно будет показаться, что бы нас видел старшина и другие. Это  будет гарантией, что в парк не придут интересоваться, где мы и что делаем,  – ответил он.
– Хорошо принято, у нас проблем с проверяющим не будет. Серёгу я беру тоже?
– Ну да, а как без гимнаста, – со смехом сказал Володя.

Караул
     Сразу после подъема, и завтрака, мы поступили под начало и распоряжение дежурного по части.  После развода, на котором он проверил состояние и подготовку личного состава, нас посадили в автобус и мы отправились под руководством  нашего командира старшего лейтенанта Рустама Ахметова, назначенным начальником суточного караула, в Петропавловск – Камчатский.
Через полчаса мы въехали в город. Я толком не понял, в какой части города мы оказались, но это были большие одноэтажные склады имущества. Склады были обнесены  заборами.
Караульное помещение состояло: из спального помещения, из помещения для приема пищи, помещения для гигиены и туалета. Имелся кабинет начальника караула и другие. Отдельно вблизи караульного помещения  было оборудовано место для заряжения и разряжения оружия, оборудованное пулевым улавливателем.
      Процедура передачи и принятия документации, охраняемых объектов заняла достаточно много времени. Только после обеда караул поменялся, и наша смена заступила в караул. По составленному расписанию часовые суточного караула находятся на посту 2 часа. После смены часовой превращается в караульного и состоит в бодрствующей смене 2 часа, после этого переходит на 2 часа в отдыхающую смену, тогда он имеет право спать. Таким образом, за сутки каждый из нас становился часовым 4 раза.
Перед выходом на посты  происходило заряжание оружия  – особая процедура, которая выполнялась особенно тщательно. Она производилась по команде начальника караула:  “Смена, справа по одному – ЗАРЯЖАЙ” и под его непосредственным наблюдением. При заряжании автомат берется в положение для стрельбы стоя, затем он осматривается и ставится на предохранитель. Далее, к нему присоединяется магазин. После присоединения магазина затворная рама назад не отводится и патрон в патронник не досылается. Затем заряженный автомат берется в положение “на ремень”.
По постам  осуществлялся развод. Мне достался пост № 3, который включал в себя три входа в склады и внутреннюю дорогу складов длинной метров 100. На посту стоял постовой гриб, на столбе которого было прикреплено устройство внутренней связи.
По расписанию, у меня были смены в 15 часов, в 21 час, в 3 часа ночи и в 9 часов утра.
Первую смену я отстоял, никаких происшествий не случилось, проверок не было. В смену, которая началась в 21 час, ко мне стал приближаться  командир, наш старший лейтенант. Как и положено, я громко произнес: «Стой, кто идет?».
–  Идет начальник караула, – последовал ответ. Подойдя ко мне, старлей поинтересовался, как идет дежурство, не было ли нарушений. Затем он показал на мой автомат и сказал: «У тебя ремень плохо закреплен, дай я проверю».
Я, сдуру, забыв требование Устава, передал автомат командиру. Он тут же его направил на меня и произнес: «Руки вверх».
Только после этого я понял, какую непоправимую ошибку совершил. Старлей потребовал от меня прочитать наизусть все, что запрещено часовому, я это сделал, затем передал мне автомат и сказал: «Не допускай более таких промахов, на реальной службе они могут закончиться плохо». Сказав это, командир ушел.
      Во второй заход на дежурство, а это было раннее утро, а посему спать хотелось очень. Уже к концу дежурства я вдруг услышал из соседнего здания звуки, которые не пришлось расшифровывать. Их производила женщина которую трахали. «Вася, Вася, умничка, давай, мне хорошо, еще, еще!»  Все это  сопровождалась женскими стонами, а вскоре раздался крик: «Вася, Вася, Вася!!!»
Здание, которое стояло за забором из колючей проволоки, было двухэтажным, судя по всему, это была какая-то кантора. Минут через пять по приставной железной лестнице из него вышел высокий стройный парень в военной форме: в фуражке, гимнастерке, брюках и сапогах. Вслед за ним вышла женщина лет 30 и сказала: «Васенька приезжай еще, я буду рада».
Парень быстро спустился по лестнице, сел в черную «Волгу» и быстро уехал. Я заметил, что у машины был военный номер.
– Ну и дела, подумал я, – Стоишь тут с оружием, а там трахаются, а если солдат без секса больше года!?
Несение караула оказалось делом не легким,  прав был Володя, когда назвал его тяжелым и нудным. Но, наконец, сутки прошли, прибыл новый караул и после обеда, а в карауле, надо отдать должное, кормили неплохо, мы убыли в расположение части. Честно говоря, все были уставшими и с нарушенным биологическим циклом.
После ужина ко мне подошел Володя.
– Ну как впечатление от первого раза? – спросил он.
– Устал, день ночь перепутана, да еще наш командир меня поймал на приколе. Пришел проверять на посту. Я все сделал по уставу: «Стой, кто идет» и так далее»…
А он мне говорит: У тебя что-то ремень плохо прикреплен к автомату, дай я проверю.
– Все дальше можешь не рассказывать, это у них для всех новичков одинаковая проверка. Они используют доверие к командирам, а затем: «Руки вверх!» Мы это проходили, но помогает, – со смехом сказал Володя.
– Володя, у меня к тебе есть разговор, скорее мои соображения, считаю необходимым поделиться.
– Слушаю.
– Пойдем, отойдем, заодно покурим.
– Понял. Значит что-то серьезное.
Мы вышли из казармы, отошли на небольшое расстояние от курилки, закурили.
– Когда в прошлый раз мы выпивали у тебя, ну и потом смотрели «художественные произведения», я обратил внимание на Федора. Мне показалось, что в нем присутствует, некоторое двуличье, правда он это скрывает. Я его не знаю, толком не общался, поэтому разложить по полочкам его психологический тип не смогу, но у меня неплохое чутье. Оно и подсказывает, что с ним нужно быть осторожным, особенно в делах, которые могут быть неоднозначны в оценках сторонних людей. Например, людей из 1 отдела.
Он не сдаст никому ваш схрон, он ему выгоден, но если ему предложат что-либо  интересное, даже если это будет лапша на уши, в обмен на информацию, – он сдаст. Например, то, что у нас есть журналы такого содержания. Знаешь, он относится к типу людей, которых я называю: «Свой Павлик Морозов в доме». Вова, я не могу  ничем свои предчувствия подтвердить или доказать. Просто будь с ним осторожен и ничего не выясняй.
– Вот, Эд, как всегда у меня были только смутные догадки, а ты все расставил по местам. Я тебя понял, более того, у меня есть возможность попросить влиятельных людей, чтобы его откомандировали в другую часть. А что насчет Валентина?
– Валентин классный парень, за него можно не беспокоиться.
Поговорив на незначительные темы, выкурив еще по сигарете, мы разошлись.
Наступило время ужина, на ужине не было Реутского и еще двух ребят из его компании, впрочем, меня это не удивило, ведь и я, и Серега, да и другие ребята иногда пропускали ужин. Ближе к отбою они явились в казарму, но были пьяны как сапожники. Дойдя до кроватей, они просто рухнули на них в одежде и отключились.
На это никто особого внимания не обратил по причине, что каждый должен отвечать сам за себя, да и не любили их курсанты, поэтому никто о них не позаботился, например, раздеть уложить в постель.
Однако, события  получили  развитие. Ко времени вечерней поверки в казарму прибыл майор и провел её. Естественно, стоять в строю и отозваться наши герои не могли. Майор попробовал выяснить у них, подойдя к кроватям и пытаясь добиться объяснений, на что Реутский послал его. Майор, оценив обстановку, ушел. У меня создалось впечатление, поскольку я был знаком с характером  майора, что это не конец истории, а только её начало. Как показали дальнейшие события, я оказался прав.

Марш – бросок
      Утро следующего дня началось обыкновенно: зарядка, отлив в канавку, умывание завтрак. После завтрака майор построил нас перед казармой и объявил: «Сегодня будет проведен марш-бросок с полной выкладкой с целью проверки физического состояния и выработки у курсантов выносливости, стрессоустойчивости и командной сплоченности. Прошу проверить и обратить особое внимание на состояние портянок и сапогов, время на проверку и приведение в порядок – 10 минут. Затем получение оружия, средств личной противохимической защиты и построение».
Сам майор был в полевой форме, при нём был противогаз, пистолет Макарова и портативная рация.
С полной выкладкой для нас означало – смерть курсанта. Ведь это всю оружейку предстояло нести с собой, личный костюм химической защиты, противогаз, а для тех за кем был приписан гранатомет, ротный пулемет то и их, ну и конечно, боеприпасы.
Через полчаса мы стояли в строю. Майор внимательно осмотрел каждого  курсанта и затем подал команду: «Взвод, в колонну по двое становись, за мной шагом марш!»
Майор возглавив колонну, вывел нас за пределы части, после чего скомандовал: «Взвод бегом марш!», через минут пять последовал приказ «Шагом» еще через несколько минут прозвучала команда «Газы», нам пришлось одеть противогазы, сделал это и майор. Движение в противогазе серьезно осложнило дыхание, а ведь кроме своих тел, каждый нес на себе еще килограмм 15 обмундирования, оружия, средств химической защиты и прочего. Уже через пару километров я и ребята рядом начали чувствовать напряжение от физической нагрузки, мы вспотели. Еще через километр прозвучала команда: «Оправиться», при этом майор настоятельно посоветовал проверить состояние портянок, дав нам для этого 2 минуты. После четырех километров марш броска начались проблемы: у одного из наших ребят совсем не было сил нести личный автомат и вдобавок гранатомет. Мы с Серёгой с разрешения командира взяли на себя гранатомет, который несли поочередно. Реутский и его сотоварищи, которые пришли вчера пьяными еле волочили ноги, в конце концов, трое сели на землю и Реутский сказал: «Мы дальше никуда не пойдем».
Майор отдал команду «Привал 20 минут». Затем связался по рации и что-то недолго говорил. После этого он обратился к отказникам и четко им приказал: После прибытия машины, сдаете оружие и боеприпасы офицеру, об отказе выполнения приказа командира я доложу руководству соответствующим образом.
Обратившись к остальным, он сказал: «До пункта назначения осталось 1,5 километра. Пункт назначения, берег Тихого океана, Халактырский пляж.
Минут через 15 подъехала автомашина ГАЗ-69, на которой прибыл наш командир старший лейтенант Ахметов. Он доложил о прибытии майору. В это время к майору  подошел Галкин Андрей и, сославшись на плохое самочувствие, высказал просьбу прекратить марш-бросок. Это тот Андрей, который придя в институт высоким худеньким и симпатичным юношей, через пару месяцев женился. За несколько лет он превратился в борова 64 размера и весом за 120 кг. Именно ему нужно было вшивать вставки в голенище сапогов и в брюки, так как они просто не налазили на него. Сейчас по истечении нескольких месяцев нахождения в армии он очень сильно похудел, очень плохо и нездорово выглядел.
Все четверо сдали оружие и боеприпасы старшему лейтенанту, забрались в кузов машины и уехали. Мы продолжили марш бросок. На последнем этапе стало несколько легче, открылось так называемое второе дыхание.
Ландшафт вокруг нас сменился. Совершенно пропали деревья, только кустарники и высокая трава. Затем на каждом шагу среди зарослей травы появились кусты дикой розы – шиповника, на котором  краснели необычайно крупные ярко красные созревшие плоды. Еще минут через пятнадцать хода мы оказались на берегу океана.

        Зрелище, открывшееся глазам, было фантастичным! До горизонта простирался Тихий океан.  Волны, живущие вдали от берега своей беспокойной жизнью, порожденной ветрами, накатывались на черный песок Халактырского пляжа огромными длинными  валами, каждый длинной более километра. Поражал бирюзовый цвет воды, ярко контрастирующий с влажной чернотой пляжа, который облизывали успокоившиеся волны, вскипающие напоследок белой пеной.  Голос океана, низкий чрезвычайно мощный дополнял чувство, что ты получил глоток энергии от Тихого океана, от всей Планеты. Пляж простирался на десятки километров как вправо, так и влево.
Прозвучала команда: «Привал».
       Установив оружие в пирамиды, мы тут же сели на черный песок, который оказался теплым, несмотря на глубокую осень. Вулканическая порода нагревается быстро, сыпучие крупинки бывают теплым даже в пасмурные дни. Почувствовав это, мы тут же развалились на песке. Какое это было блаженство, дать телу отдых после почти восьми километрового марш-броска, а абсолютно пустой пляж создавал ощущение удаленности от цивилизации, уединения, спокойствия и наслаждения.
       В природе песок столь оригинального цвета встречается нечасто, лишь в местах с вулканической активностью. В окончании плавного уклона вулкана Козельского в сторону Тихого океана и занял свое место Халактырский пляж. Этот отрезок побережья Камчатки протянулся почти на 30 километров между низовьями рек Налычева и Халактырки. На всем его протяжении, береговая полоса шириной от ста до пятисот метров от кромки воды была укрыта толстым слоем чистейшего черного песка.
Во время извержений – а в них особенно усердствовал Авачинский вулкан – горячие потоки огненной лавы и шлаков, изливаясь из жерла, застывали на склонах, замирали на террасах, а где-то в своем движении добирались прямо до холодных океанских вод. Горные реки, берущие начало в ледниках, размывали застывшую породу, унося ее в океан. А тот методично измельчал их, обкатывал и, с каждой наступающей волной, выносил ее, превращенную в мелкие раскрошенные частицы, на берег.
Передохнув, мы решили пройтись по пляжу рядом с водой. Для этого назначили часового у оружия.
Мы подошли к кромке воды и как завороженные смотрели на океанский накат. Волны одна за другой размерено беря приступом берег, разбивались об него, создавая мощный низкий шум прибоя. Это величие игры природных сил гипнотизировало и околдовывало сознание.
Решили, что надо сфотографироваться на фоне океана. Пока выстроившись  пристраивались на самой кромке пляжа, подошла большая волна, которая врезала нам по задницам, намочив нам сапоги и штаны. Фото мы все же сделали, один из нас сменил часового у оружия он не остался забытым. Нам очень не хотелось уходить из фантастически красивого места, но нужно было возвращаться. Командир построил нас в колонну по двое и приказал: «Шагом марш».
Возвращаясь назад, отдаляясь от воды и поднимаясь по уклону, мы шли по полосе низкой травы, которую сменили ягодники, вперемешку со стеблями шиповника. А дальше начался кустарник, увеличивающийся в размерах, он постепенно перешел в лесные заросли березняка и кедровника. Завершали панораму далекие и близкие вулканы величественной красоты.
Возвращались в более медленном темпе и без использования средств личной защиты. Уже на половине обратного пути я понял, что устал смертельно и далее двигался исключительно только на злости. Удивительным было другое: наш майор прекрасно себя чувствовал, был бодр.
Мы, превозмогая себя в основном на злобе и желании доказать майору, что мы тоже не лыком шиты, прибыли в расположение части. Нам было дано полчаса на приведение себя в порядок. Первое, что сделали, это питье. Воду пили все и в большом количестве. У половины ребят все же образовались мозоли, но меня эта беда обошла стороной, хотя мышцы ног просто гудели. Конечно, несмотря на прекрасные впечатления, полученные от посещения Халактырского пляжа, народ материл майора, не стесняясь в выражениях.
Реутский и его компания, посмеиваясь над нами, а он сказал: «А вот мы всех надули, нас обратно машиной доставили. Что вы бегаете под этим майором, послали бы на хер его и закончился бы у всех,  так и не начавшись, марш-бросок. Доставили бы вас на машине, как нас, с комфортом».
К Реутскому подошел Вася Дудник, а он был парнем крепким, и предупредил его: «Если не прекратишь гавкать, я твой ротельник превращу в грязную кровавую дырку».
Больше комментариев от Реутского и его  «команды» мы не слышали.
Придя в столовую, а мы опоздали на обед, несмотря на то, что кухня была предупреждена об этом, на столе мы не обнаружили компота. Начали выяснять, почему его нет. Оказалось, компота просто не хватило, его весь выпили. Не сговариваясь, мы все встали и покинули столовую, выйдя из которой построились на площадке перед ней. К нам тут же  подбежал майор и спросил: «Почему отказываетесь от пищи?»
Ответил Василий Дудник: «То, что положено, должно быть, в противном случае строем идем в казарму и от ужина отказываемся, о чем пишем рапорт командиру полка».
Мы впервые увидели нашего майора смущенным. Но он приказал. Ждите здесь, я решу этот вопрос.
Через десять минут нас пригласили в столовую, вместо компота у всех в кружках был налит яблочный сок.
После ужина, хоть и строем, но доковыляв до казармы, мы, наплевав на все правила, просто рухнули на кровати.
– Ты как? –  спросил я соседа Серёгу.
– Еле дошел, да и сейчас ноги как не мои.
– Мозолей не натер?
– Есть, но не водяной, так что обошлось.
– А как тебе выходка Реутского? – спросил я.
– Да он всегда был паскудой, вот и сегодня дурит по полной.
К нам с Серёгой подошел Машков.
– Ну как бойцы-курсанты живы? – Спросил он.
– Живы, но мышцы ног болят,  а так справились. Посмотрели Халактырский пляж и океан. Просто фантастика, ради этого стоило и помучиться, но лучше бы без противогаза.
– Ноги, особенно икры, будут напоминать болью еще пару дней, но чтобы облегчить это, нужно сделать легкий щадящий массаж, хорошо помогает. Снимай брюки, я сделаю тебе массаж.
Присев на край кровати, Володя  поднял сначала мою левую ногу и стал её аккуратно массировать, затем тоже сделал и с правой ногой. Я почувствовал тепло в мышцах, а сам массаж был очень приятен.
За действиями Володи наблюдали наши курсанты. Заметив это, он громко сказал: «Чего смотрите, помогайте друг другу, вы же научились мыть друг друга в бане.
Закончив массаж моих ног  Володя сказал: «Давайте, отдыхайте, завтра увидимся», – и направился к себе.
Как только Володя ушел, я тут же  приказал Серёге снимать штаны, и сделал ему массаж ног. Нашему примеру последовали многие, кто участвовал в марш-броске.
        Через день, Машков с утра подошел ко мне и сказал: «Мы сегодня до ужина планируем баньку с парной, присоединишься?
– А кто еще будет?
– Командир естественно, без него парную не заполучить.
– А попаришь меня  вениками? – со смехом спросил я.
– Да, запросто и с удовольствием, двумя одновременно.
– Но я не смогу ответить тебе тем же, я просто не умею.
– Не переживай, отработаешь парилку другим.
– Чем же?
– У нас горючее кончилось, надо пополнить запасы.
– Понял, сделаю. А Серёгу могу с собой взять?
– Бери, он же твой дружок.
– Во сколько приходить?
– Вы будьте в казарме часов в пять, вместе и пойдем.

       Вечером в бане мы отлично попарились и помылись не торопясь. Володя очень профессионально пропарил меня на самой верхней полке, я получил просто необычайное удовольствие, которое сделало меня легким. Володя был парнем крепким, поэтому после меня загнал на полку Серёгу и отработал его так же по полной программе. Двое других солдат работали вениками над телом капитана, командира роты. Он  подгонял их словами: «Давай покрепче, выгоните из меня всех чертей».
В казарму мы шли облегченные, а придя в неё, просто рухнули на кровати. Нас уже перестали гонять за это.

Откровения
        Через два дня после марш-броска, после обеда, я просматривал газеты в ленинской комнате, ко мне  подошел наш майор и начал такой разговор:
– Эдуард Владимирович, курсанты не очень озлобились на то, что я вас «поимел физически» марш-броском? Я ведь видел, что даже тем, кто все выдержал, было не сладко.
– Это правда, но те, которые действительно сдохли, или притворились таковыми, оказались в лучшем положении и очень неплохо себя чувствовали, у них и мозолей на ногах нет. А Реутский, после того как мы вернулись откровенно говорил, что провёл вас, а над нами смеялся, и только  реальная угроза надрать ему морду, прекратила этот цирк.
Если вы ставили задачу проверить наши физические возможности, это приемлемо и, наверное, нужно. Если вы мстили всем нам за то, что двое подложили вам свинью своим поведением, то это не достойно решения командира старшего начальствующего состава. Коллективное наказание никогда не делает лучше тех, кого наказывают, вы должны  знать это правило. Ответственность должна быть персональной!  А, собственно, почему вы разговор ведете со мной на эту тему, товарищ майор?
– У меня есть основания полагать, что ваши ответы могут быть объективными и полезными, голова у вас в этом плане работает хорошо. Я же вижу, что вы стали вторым человеком в танковой роте по влиянию после командира капитана Федорова, а с самим командиром у вас отношения такие, как если бы вы были равными коллегами. Давайте перенесем беседу, на улицу, там удобнее говорить.
– Согласен, пойдемте на улицу.
– Отчасти вы правы, – продолжил я разговор, выйдя на улицу, – У меня сложились нормальные отношения и в роте и с командиром роты, и с замполитом полка, но это не моя заслуга, это потому, что многое в реальной армии, в том числе и здесь, делается через жопу, извините за выражение. Если отвечать конкретно на вопрос, то скажу свое мнение и что знаю. Никто на вас не обиделся, хотя вы по-человечески были не правы. Мы проверили себя, свои возможности, мы увидели океан, Халактырский пляж, это было интересно и полезно для нас. Да было тяжело, даже херово, но мы сделали это. Да в тот вечер, вернувшись в казарму, мы вас материли нещадно. Но большинство курсантов уважают вас за крепкий характер, за мужское поведение. Вы в принципе правильный командир, доказали это тем, что легко вместе с нами совершили марш-бросок, это не полежит сомнению. Я лично также  отношусь к вам с почтением и уважением, более того вы мне как личность импонируете.
– Если честно, то я за время  работы с вами приглядывался к тебе, можно я в беседе буду называть  тебя на «ты»?
– Без проблем.
– Ты мне понравился как парень, который всегда был сам по себе. Проявлять свое расположение к тебе я не мог, ведь я для вас был начальник, но я всегда с интересом наблюдал за тобой.
– И что во мне видели?
– Хороший организатор, отличное чувство юмора, если надо боец. Историю с деканом знает весь институт. Несмотря на то, что в общении ты бываешь мягким, интеллигентным, тем не менее, в академическом отпуске летал в военно-транспортной авиации, а это не просто, это трудная, сложная работа для серьезных мужиков. Девки твоей группы и курса тебя любят, а здесь, в армии, я увидел и еще ряд качеств, которые  мое мнение о тебе сделали однозначным. Ты уже командир, но командир нового качества, такой, который добьется своего не столько приказом, но прежде всего уважением к себе и точным психологическим расчетом. Такие люди мне по нраву. Я бы хотел поддерживать с тобой отношения уже в Магадане и сделать их дружественными.
– Ну у вас есть жена, дочь, разве этого недостаточно? – спросил я.
Офицер без серьезного общения с коллегой существовать не может, я так думаю, что ты это знаешь и понимаешь не хуже меня.
– Согласен, поэтому, если это предложение дружбы, я его принимаю.
– Отлично, но одно условие: не будем показывать этого здесь в полку.

Дениска
      На следующий день, после обеда я повторил операцию по наполнению наших запасов спиртным. Прасковья Ивановна, встретила меня приветливо, ведь в последнее время не только я, но и многие из наших курсантов, отоваривались в её магазине, но право на получение алкоголя имел только я. Мы все быстро сделали, как всегда каждую бутылку вина она завернула в газету, и я доставил все в бокс. Бокс мне открыл Дениска, он теперь был завсегдатаем  бокса.
– Ура, у нас пополнение запасов, – сказал он, принимая принесенное.
– Как ты поживаешь? – спросил я его.
– Эд, нормально, а в последнее время вообще очень даже неплохо. Что положено, делаю, на душе спокойно. Вот недавно получил письмо от родных. Слава Богу, у них все в порядке. Ждут меня назад. Скучаю, конечно, по родным местам. Но что делать, еще больше года быть здесь. Правда, здесь природа  ярче и мощнее, чем у нас.
Я все больше замечал, что в общении со мной Дениска был  все более доброжелательным и отзывчивым. Я понимал, что он ищет более близкого личного общения со мной. Мне тоже он все больше и больше нравился, но как это сделать, чтобы не нарушить сложившиеся и стабильные отношения в их коллективе?
– Ладно, Денис, я пойду, есть дела, ты здесь не балуй, – со смехом сказал я и похлопал его по плечу.
Он ничего не сказал, в ответ отозвался ласковым взглядом.
– Ох, Дениска, хулиган, – подумал я.
     Прохождение службы продолжалось по заведенному порядку. Все так же было много практических занятий, особенно огневой подготовки. Все они проходили до обеда на полигоне. Достаточно долго мы осваивали  СПГ- 9 – станковый противотанковый гранатомет (безоткатное орудие). В армии его называли «Сапог». Классное оружие, вызывавшее уважение!
Расчёт этого орудия состоял из 4 человек и был способен переносить гранатомёт в походном положении на большие расстояния, а также перемещать в боевом положении при смене огневых позиций. Смену огневых позиций мы и проводили на полигоне. Учитывая это, командиром были созданы 8 постоянных расчетов из курсантов. Один из них: Серёга Ефимов,  Юра Зябликов, Олег Морозов  и я. Нам удалось найти взаимопонимание и никаких проблем при выполнении упражнений не возникало. Был доволен нами и наш старший лейтенант Ахметов.
Еженедельно  мы продолжали проводить политзанятия. Каждого из наших курсантов, ведущих занятия, посетил замполит полка, и сколько мне было известно, остался доволен. Мы же стали личностями известными в полку не только среди солдат, но и среди офицеров.

Увольнение в Петропавловск-Камчатский
       Мы давно уже говорили и просили нашего майора организовать нам увольнение в город Петропавловск-Камчатский.
И вот в наступившее воскресенье майор подарил нам увольнение. Группа состояла из 15 человек, остальным увольнение было обещано на следующей неделе. Мы одели парадную форму, погода еще баловала относительным теплом. Вместе с нами в город отбыл и товарищ майор. Полчаса на автобусе и мы в городе. У нас был план посмотреть достопримечательности города, о которых нам рассказал майор, который, взял на себя обязанности экскурсовода.
Петропавловск-Камчатский раскинулся вдоль берега чарующей своей красотой  Авачинской бухты,  считающейся одной из самых удобных бухт в мире, на побережье Тихого океана. Город стоит на её северном побережье. Бухта не замерзает, из-за чего удобна в качестве порта, её глубина позволяет принимать любые суда без ограничений.

Мы осмотрели и прогулялись по городской набережной, на которой  проводятся народные гулянья по праздникам.
Посмотрели Камчатский театр драмы и комедии, основанный в 1914 году; Мемориальный комплекс сопки Никольской, с которого открывается прекрасный вид на залив. Именно отсюда шла оборона от нападения англо-французского флота в 1854 году. В честь тех событий в начале XX века были возведены каменная часовня и некрополь. Вокруг установлена ограда, стилизованная под пушки;
Памятник Витусу Берингу, который выглядит, как вертикальный оружейный ствол, на вершине которого цветок лотоса, обрамляющий пушечное ядро. На гранях цоколя отчётливо видны лавровые венки. Памятник несколько раз переносили. Своё нынешнее место на Ленинской улице он занял в 1945 году.
Конечно, в городе было много и других интересных мест, но в течение одного дня посмотреть все, конечно, было невозможно.

Мы много фотографировались на простенький фотоаппарат. В середине дня отобедали в городской столовой, хороший обед обошелся по 1 рублю и 20 копеек на каждого.
К вечеру, уставшие от впечатлений и ходьбы, мы сели в автобус и через полчаса были в Чапаевке. Ребята были довольны и высказали майору свою благодарность не только за увольнение, но и за экскурсию по городу.

Семь месяцев службы
      Прошло уже семь месяцев с момента, как мы прибыли в полк. Мы полностью освоились с обстановкой с раскладом внутри своего коллектива, а отношения с танкистами, даже у тех курсантов, кто не входил в группу вокруг Машкова, стали ровными и доброжелательными. Реутский и два его прихвостня, держались как бы самостоятельно, но не задирались и открыто гадостей не делали, но и с ними никто не общался.
Вскоре командир роты танкистов, капитан Федоров собрал политинформаторов и доложил:
–  В полк для прохождения службы прибыли два молодых замполита, выпускники  Свердловского высшего военно-политического танково-артиллерийского училища (СВВПТАУ). Замполит полка принял решение, что молодые лейтенанты до нового года поработают с вами вместе, поскольку вы профессиональные историки, а затем постепенно они возьмут на себя эти обязанности. Замполит считает, что вас нужно познакомить официально, поэтому приглашает к себе завтра в 12 часов. Ваш статус не меняется.
Это была очень хорошая новость, поскольку еженедельные политзанятия, откровенно говоря, заебали, кстати, не только нас, но и военнослужащих. И это несмотря на то, что проводили мы эти занятия интересно настолько, насколько это было возможно.
Закончив разговор, капитан освободил всех, но попросил остаться меня. Ребята вышли, после чего капитан обратился ко мне:
– Эдуард, я тебя не отпущу из роты, так что настраивайся на то, что политзанятия и далее будешь вести ты.
В связи с назначенной встречей у замполита полка, нас отпустили со стрельбища раньше и мы прибыли к его кабинету за 5 минут до 12 часов дня. Там уже находился капитан, командир танковой роты.
В 12 часов ровно нас пригласили в кабинет. Командир роты вошел и доложил: «Товарищ подполковник, курсанты по вашему приказанию прибыли».
Присаживайтесь, подполковник указал на стулья. Снял трубку и приказал: «Лейтенантов  Данилова и Проскурина ко мне».
Через минуту в кабинет вошли и доложили о прибытии два молодых лейтенанта.
– Теперь давайте я вас познакомлю, начал подполковник. – Это выпускники Свердловского высшего военно-политического танково-артиллерийского училища, прибыли к нам для прохождения службы и назначены замполитами в мотострелковые роты. Поскольку долгое время у нас были проблемы с этими специалистами, нам согласились помочь курсанты, прибывшие на сборы, имеющие профильное высшее образование. Те, которые здесь сейчас присутствуют – историки. Они последние 4 месяца справлялись с порученным заданием, и справлялись хорошо. На сегодня у меня остаются еще две вакансии. Поэтому я принял решение, и буду просить курсантов продолжать выполнять уже спланированные и отработанные методически занятия с личным составом. Вам товарищи лейтенанты, приказываю приступить к своим обязанностям,  а поскольку в обязанности политруков входят не только лекции и занятия, то возьмете на себя эти вопросы во всех ротах. Но сначала познакомьтесь с планами и методикой проведения политзанятий. Все курсанты продолжают запланированную работу, после нового года примем окончательное решение. Вам, товарищи лейтенанты советую наладить с ними тесный контакт и работать сообща, ничего кроме пользы для всех вас это не принесет. Статус курсантов в части внутреннего распорядка остается прежним. Все вопросы решайте через капитана Федорова. Вопросы есть?
– Никак нет, – ответили оба лейтенанта.
– Тогда всем спасибо, свободны, – закончил общение подполковник.
Мы вышли из кабинета, и капитан предложил нам дойти до ленинской комнаты танковой роты и там провести более близкое знакомство и познакомиться с планами проведения занятий.
В ленинской комнате мы сначала более тесно познакомились. Ребята кратко рассказали об училище и о себе. Оба они были холостыми, обучали их партийно-пропагандистскому мастерству четыре года, поэтому им было по 21 году. Т. е. они были ровесниками несущих службу  на втором году срочников.
Павел Данилов – довольно высокий, худощавый парень. Светло-русый, с большими широкими бровями, ярко голубыми глазами и овальным лицом с еле заметными веснушками, небольшими ушками. Он выглядел пока еще по-пацански. Наши ребята из танковой роты выглядели значительно брутальнее.
Кирилл Проскурин тоже худощавый, среднего роста, темно русый волос с небольшими бровями и близко посаженными глазами, лицо квадратного типа, тонкие губы, длинная шея. Взгляд у него был жесткий и выглядел он года на 23.
Мы, со своей стороны, рассказали о себе, об учебе, о большой практике в школе.
Затем открыли утвержденный и сверстанный план политзанятий до нового года и начали его обсуждать.
В целом ребята произвели хорошее впечатление. Договорились, что они будут присутствовать на проведении занятий у всех у нас, для того чтобы увидеть разные подходы и приемы. Затем они станут проводить политзанятия самостоятельно, а у нас будет возможность присутствовать у них. Конечно, кроме политзанятий, у замполитов полно и других обязанностей в армии, так что завидовать новым лейтенантам было нечему.
Проговорив примерно с час разошлись.
– Ну, что, Серёга, теперь нам будет легче, а наш статус оставили прежним, так что у нас будет больше свободного времени.  

Первый снег
        Наконец пошел первый снег. Он пришел неожиданно и вместе со штормом. Шторм был сильным и долгим, почти трое суток. В течение первых суток все было погребено под сугробами. Специальные дежурные команды прокладывали дорожки для прохода в столовую и другие жизненно необходимые места. Когда он закончился все, кто находился в полку взялись за лопаты для того чтобы обеспечить проходы между казармами, столовой, баней и другими объектами. Главные местные дороги расчищали при помощи двух тракторов, на которые навесили снегоуборочные агрегаты. Удивить магаданцев большими сугробами было сложно, но так же как и лопухи летом, камчатские сугробы были огромными. После расчистки дорог и дорожек, мы как бы ходили по улицам, справа и слева которых были стены из снега. Уже через день после бурана, наступили морозные ночи. Но это не Колыма и даже не Магадан, поэтому мороз даже ночью не опускался ниже 15 градусов.
В связи с приходом зимы произошли и изменения в наших курсантских занятиях. В течение пяти дней огневой подготовки не было, так как стрельбище и его оборудование приводилось в порядок. Мы в первой половине дня были заняты расчисткой от снега нашего укрепрайона.
От мамы я ежемесячно получал по 100 рублей, вместе с переводом, как правило, было и письмо. В этот раз я был проинформирован, что она при помощи Вилмы и её дочери познакомилась с мужчиной 45 лет, который злоупотребляет алкоголем, они договорились, что заключат брак. Затем, он её пропишет в свою комнату, которая находится почти в центре Риги на старинной улице Авоту, после чего через пять шесть месяцев выпишется и отправиться жить к родителям на хутор. Эта сделка была оценена в  5 тысяч рублей, дорого, но что делать, ведь это Рига.
        В один из дней, уже вечером после ужина, находясь в курилке, мы вдруг почувствовали, что земля под нами стала уходить в сторону и вниз. Я, переживший мощнейшее землетрясение в Ташкенте, сразу же сообразил, что это здешнее землетрясение. Оно было не мощным и резким, но все же напугало. Вернувшись в казарму, я рассказал ребятам о том, как мне и моим друзьям удалось пережить ташкентское землетрясение 1966 года, мощность которого была более 8 баллов по шкале Рихтера.
Никакой тревоги в военном городке не объявлялось, так как землетрясение было, как потом сообщили, всего 4 бальным, а они случались здесь  часто. Однако, была дана команда проверить все казармы и  постройки в техническом парке. В течение трех дней это было сделано, повреждений не было обнаружено.
Проверили  мы и свой схрон. Он совершенно никоим образом не пострадал.
В субботу перед политзанятиями, ко мне подошел Машков.
– Эд, есть разговор, давай пойдем, перекурим.
Мы вышли к курилке, отошли от нее несколько метров и он доложил мне, что принято решение о переводе Федора, командира танка, для дальнейшего прохождение службы в другую часть.
–  Ты говорил мне, что у тебя есть возможность повлиять на решение этого вопроса, так что все сработало?
– В том то и дело, что имея такие возможности, я их не использовал и ни с кем не говорил на эту тему.
– Странно. Объяснение одно, наверное, командир знает больше нас с тобой о нём, поэтому и принял такое решение.
– А ты с ним не говорил на эту тему?
– Нет, – соврал я.
– Володя, ты переживаешь по этому поводу? – спросил я.
– Ну, ведь мы все же прослужили вместе практически полтора года.
– Но ты должен понимать, что если бы он втайне сделал что-либо, что навредило бы тебе, твоему коллективу, роте, наконец, командиру,  то рано или поздно это стало бы известно. Эти вещи скрыть практически невозможно. Доказать трудно. В этом случае его положение стало бы незавидным, да и вы все были бы унижены. Так стоит ли переживать. Его же не в ссылку отправили.
Кто теперь станет командиром танка? – спросил я.
– Буду советовать командиру Димку, он практически готовый командир танка.
– А к себе кого возьмёшь?
– Хочу Дениску. Он надежный, сообразительный, а главное с отличным характером.
– Слушай, до нового года осталось всего две недели, как будем отмечать?
– Ну, во-первых надо затовариться необходимым. У меня в кассе взаимопомощи целых сто рублей. Тебе придется сходить за выпивкой и в этот раз стоит купить шампанского.
– Но ты учти, шампанское, если достанем, будет стоить 5,50, но я попробую заказать у нашей Прасковьи. Обычно у неё шампанского не бывает.
– Надо было бы что-нибудь вкусненького достать.
– Ты знаешь, можно попробовать заказать засоленную красную рыбу. Я точно знаю, как её приготовить, но понадобится брусника, лук репчатый и сливочное масло.
– Рыба и брусника за тобой, остальное на мне, добуду в столовой. В общем, можешь рассчитывать на сто рублей.
Конечно, на следующий день, сразу после обеда, я все заказал у Прасковьи, причем с учетом того, что  в заказе будет и для неё подарок. Я же попросил её поговорить с местными и организовать хотя бы литровую банку мороженной брусники.
Во время моего посещения Прасковья сообщила мне, что у неё есть возможность продать пару бутылок трехзвездочного коньяка, который ей поставили к новому году. Я решил, что коньяк куплю за свои деньги, а стоил он по 6 рублей за бутылку и это будет мой подарок нашему коллективу. Кроме того я решил купить хороших конфет и угостить ими экипаж Машкова и Серегу. Напоследок я купил пять пачек сигарет с фильтром, «Столичные» и большую 800 граммовую банку консервированных персиков, болгарского производства.  Для переноски купленного товара, Прасковья дала мне матерчатую сумку, попросив её потом возвратить.
Ближайшей точкой к магазину был наш бокс, поэтому я направился именно туда. Двери были закрыты, но я знал, что кто-нибудь внутри есть. Я постучал условным кодом, секунд через 40, дверь приоткрылась, оттуда высунулся Дениска. Увидев меня, он заулыбался и пропустил внутрь. Мы прошли в бытовку.
– Привет, Эд. Как дела, что нового? Есть поступления на склад?
Я присел на топчан, поставил сумку около себя.
– Привет Дениска, все в относительном порядке, как говорят: «В Багдаде все спокойно».  А ты один?
– Да один.
– А где остальные?
А их вызвал командир, и они отправились в службу материально-технического снабжения, улаживать планы по этим вопросам на новый год.
– Да, скоро праздник, а нам даже хоровод у елочки не станцевать, с улыбкой ответил я. Дениска, я тут кое-что принес, это уже к празднику, да решил побаловать ваш экипаж и тебя лично вкусностями. Вот коньяк спрячь, это конфеты вам к чаю, а тебе лично банка отличных персиков. Я предал все это Денису.
– Эд спасибо большое, мне приятно. Денис сложил подарки на стол. Мне вообще приятно с тобой общаться, но, по-моему, ты меня сторонишься?
– Это не так, Денис, я просто пытаюсь не создавать ситуацию, когда могут возникнуть ненужные вопросы у твоих боевых товарищей, в том числе и у Володи.
Дни летели все быстрее и быстрее. Огневая подготовка уже просто затрахала и нас, и наши уши. Сейчас мы выполняли ряд упражнений в зимнее время в маскировочных белых халатах. Стреляли из всех видов оружия. Были и ночные стрельбы (в вечернее время кода уже было темно) в этом случае стреляли трассерами. Зрелище красивое, особенно если стрельба ведется целым взводом.
Однажды, после того, как я накосячил на стрельбище по сущей мелочи, ко мне подошел майор и устроил мне в присутствии всех выговор. Как у нас говорили: «надрал жопу».
– Чего это он до тебя докопался, спросили меня на перекуре курсанты.
– Да пошел он на хер, – сыграв ярко злобное отношение к нему, громко произнес я.
Я понимал, что это было сделано специально, чтобы ни у кого не было подозрений в части хорошего отношения ко мне со стороны нашего майора.
     После обеда готовились к политзанятиям вместе с молоденькими лейтенантами. У меня сложились хорошие приятельские отношения с Павлом. Он был контактнее, более коммуникабелен, правда, у обоих из них с историей, в том числе  новейшей было туго. Все же их готовили как танкистов и артиллеристов. Наверное, поэтому наши с ними посиделки иногда затягивались, поскольку пришлось многое рассказывать, особенно из курса новой и новейшей истории. Иногда мы спорили, увы, они всегда проигрывали и поэтому переживали и огорчались.        

Новый 1974 год
      Вот так, за ежедневными делами и незначительными событиями к нам незаметно подкрался новый 1974 год.
        Танкисты как могли, украсили казарму. Конечно, всех радовала елка, сооруженная из веток кедрового стланика. Ветки были вставлены в просверленные под углом отверстия ранее заготовленного древка. Так делали уже давно. Елей вокруг нас практически не было, а кедрового стланика вокруг было полным полно. Игрушки на ней были разными: и стеклянные, и самодельные, и какие-то легкие прокладки от двигателя. Установленная «ёлка» приятно пахла хвоей и радовала глаз.
В парке, в бытовке, команда Машкова тоже соорудила маленькую елочку, которую установили на столе.
Мне удалось приобрести практически все в нашем сельпо, кроме шампанского. Вместо него купил какой-то  безалкогольный газированный напиток в таких же больших темных бутылках. Главное удалось купить соленую кету. Это были две больших рыбины, выпотрошенные, но с головами. Рыба была местная, очень  хорошего качества, крепкая, яркая по цвету, так что лакомство  было обеспечено.
31 декабря выпадало на понедельник, что давало нам реально два дня отдыха. Наши курсанты разбились на несколько групп, собственно такие дружественные связи остались еще с института. Это была группа Васи Дудника, в ней было человек 16  все физматовцы. Вторая группа, которая образовалась вокруг меня, как бывшего комсорга, но и здесь в армии мы поддерживали нормальные отношения, в ней было 9 человек. Нет, далеко не все мы были друзьями по жизни, но общались охотно и понимали друг друга. И была группа Реутского, там всего 3 человека. Были и те, кого мы называли одиночками: это два якута, они вообще ходили  как в тундре сами по себе.
       31 декабря для всех был сделан праздничный обед и ужин в столовой. На ужин армейские повара даже испекли простенькие пироги, для всех. По одному на 12 человек. Пироги были с каким-то повидлом, но тесто было хорошее.
После ужина нах всех построили на плацу, к нам с поздравлением обратился командир полка, поздравил с наступающим новым годом и пожелал счастья и успехов. Затем мы все  прибыли в расположение казарм, потому что по телевидению во время программы «Время» всех должен был поздравить Генеральный секретарь  Л. И. Брежнев. Конечно, это была заранее сделанная запись.
Просмотрев поздравление Генсека, мы начали активно готовиться к реальному новому году, а разница с Москвой была 9 часов!
Я и еще трое ребят, среди которых был Дениска и Серёга, а так же новенький Олег отправились в нашу бытовку в боксе, где я разделывал, предварительно вымоченную в воде кету. Задача было простой, но требовался опыт, он у меня был. Я разделал кету так, что у меня образовалось четыре больших красивых рыбных филе. Филе уже было не таким соленым, я начал нарезать филе поперек на тонкие ломтики, который предназначались для бутербродов. Ребята резали белый хлеб, намазывали на него купленное нами сливочное масло и затем накрывали куском красной кеты. Вкус у таких бутербродов практически не отличался от вкуса бутербродов с красной икрой.
Поскольку в роте было 40 человек, договорились, что сделаем 80 бутербродов и после первого бокала с лимонадом подадим их всем ребятам из танковой роты.
В течение полутора часов мы справились с этой задачей. Оставшееся филе завернули в пергамент и положили в холодный угол, оно предназначалось для нашего праздника уже 1 числа, здесь в нашей бытовке. Бутерброды аккуратно сложили на два подноса и отнесли в казарму.
И хотя мы решили, что новый год мы встретим все вместе в казарме, ведь это праздник для всех, но затем хотели побыть в более частной ограниченной компании. Поскольку официального отбоя, естественно не могло быть, то ночь была наша. Для нашей компании. У нас для праздника было много чего еще. Это и выпивка – две бутылки коньяка, вино, конфеты.
Приготовив все, мы стали ждать, когда стрелки часов сольются в одну вверху циферблата. Наконец это случилось, все закричали ура, подняли кружки, выпили,  после чего были розданы бутерброды с красной рыбой. Для ребят это был сюрприз, а многие впервые в жизни попробовали так приготовленную красную рыбу.
Мы нашей компанией: экипажи трех танков я и Серёга разместились на сдвинутых кроватях. Поочередно каждому выдали по 50 грамм коньяка, затем сверх него мы пили вино. Машков правильно все решил, больше одной армейской кружки вина на человека не должно быть. Это для того, что бы никто из нашей компании не перебрал, ведь у нас было в планах отметить по настоящему праздник в бытовке бокса.
Играла музыка из приемника, эфир нес поздравления с новым годом, а у нас началось общение. Оно было праздничным, радостным. Через пару часов все затихло и все улеглись спать.
1 января 1974 года никто утром не орал «Рота подъем». Но к 10 часам утра все были на ногах. В казарму прибыл командир роты вместе со старшиной. Все же они решили проверить, все ли в порядке. Остались довольными увиденным, построили личный состав, еще раз поздравили с новым годом.

Машков Володя
       По имеющейся информации нам осталось быть курсантами пару или чуть более месяцев. Офицеры нашей военной кафедры были очень заинтересованы в том, что бы быстрее провести зачеты в области огневой и тактической подготовки. Их не очень устраивало нахождение в полку вдалеке от семей и привычной жизни. Нам курсантам также очень хотелось быстрее закончить это вынужденное пребывание  не в самых комфортных условиях. Я очень скучал по музыке, это для меня было главным лишением. Понимая это, мы старались: стреляли и окапывались только на «хорошо» и «отлично». Однако, нам никто не говорил об истинных сроках пребывания, а поскольку изначально  нам говорили, что мы проведем здесь год, это не вселяло оптимизма.
Уличив момент, я подошел к нашему майору, когда никого рядом не было.
– Товарищ майор, разрешите обратиться.
– Слушаю вас курсант? – спросил он.
– Сколько ждать дембеля? – спросил я.
– Два месяца. В середине марта, все закончим, но никому ни слова, – ответил он.
Я не стал никому говорить об этом из наших курсантов, но в состоявшейся беседе с Володей, я проинформировал его, что у нас осталось два месяца.
– Хорошо, что предупредил, а то мы с тобой подружились крепко, а у меня столько вопросов, столько сомнений. Нам нужно обязательно основательно поговорить и не  один вечер, я этого очень хочу, мне это нужно.
– Я буду только рад, так как ты стал для меня по-настоящему близким человеком. Те чувства и впечатления, которыми ты обогатил меня, останутся со мной уже на всю жизнь, даже если судьба распорядится так, что мы  в будущем не увидимся. Хотя я чуть старше тебя и может быть, я больше знаю в науках истории, философии, но твой опыт  реальной жизни опытного мужчины, главная ценность для меня. В этом плане я даже считаю тебя старшим  братом. Ты мужик крепкий, со стержнем!
– Я сделаю все возможное, что бы у нас было больше времени для личного общения без посторонних глаз, тэт-о-тэт.
До начала экзаменов  и нашего отъезда у нас с Володей состоялось много встреч, больших обстоятельных некоторые длиною почти в ночь каждая, и коротких. Нам удавалось уходить с ним в технопарк, в его бытовку, где не только я рассказывал о своем опыте личного становления и затем агрессивной учебы и познания самого себя. Очень многое о себе рассказал и Володя. Подробности его становления и возмужания были для меня чрезвычайно интересны.

Володя был великолепным вдумчивым и рассудительным собеседником, он никогда не перебивал, не торопил. Только в том случае, если возникали вопросы по пониманию того или другого термина или ситуации он мог просить  о разъяснении.
Меня поражало, откуда у парня, выросшего в сельской местности столько желания глубоко познавать себя и окружающий мир, откуда у него воспитанность и такт.
Из разговоров с Володей, я понял, откуда  светлые волосы и черты характера, которые не встречаются у наших ребят с юга. Дело в том, что на этих землях в свое время находилась Автономная социалистическая республика немцев Поволжья, население которой, в августе 1941 года было депортировано в Сибирь и Казахстан. Володя об этом знал, но утверждал, что никаких связей с немецкими предками его родители не имели.
Его интересовали вопросы, которые редко можно услышать от ребят его возраста.
– Когда мне удаётся в ясную ночь смотреть на звезды, я всегда поражаюсь тому, насколько велика вселенная и насколько ничтожны мы: вся планета и все человечество, хотя уже можем уничтожить друг друга. Неужели политики и те, которые решают вопросы войны и мира никогда не смотрели на млечный путь. Зачем природа придумала и произвела такой эксперимент планетарного масштаба? – спрашивал Володя.
Его живо интересовала  сущность самого человека. Что мы представляем собой, как личности. Что формирует базис каждого из нас?
Если на первый вопрос, связанный с космогонией и астрономией и для меня был чрезвычайно сложен и туманен как Млечный путь, поэтому мы могли лишь обменяться  догадками и предположениями, то в части формирования личности я многое рассказал о том, что знал, изучая педагогику, футурологию, психиатрию, психологию, социологию. Эти темы были самыми насыщенными и обсуждались долго и обстоятельно. Надо отдать  должное, Володя схватывал все на ходу, его все это живо интересовало.
Затрагивали мы и вопросы того, почему спустя почти тридцать лет после окончания войны, мы так и не смогли отладить свою обычную жизнь. И конечно, мы обсуждали с Володей планы на свое ближайшее будущее.
Я поведал ему, что собираюсь поступать в аспирантуру и что хотел бы работать в науке, применяя её достижения на практике в обучении студентов.
У Володи конкретных планов не было. Он точно знал, что после окончания службы в армии, вернется к своим родителям, поскольку чувствует ответственность за их будущую жизнь.
– Мои родители уже в возрасте, я младший. Старшему брату  25. Они прожили тяжелую, жестокую жизнь, им удалось пережить войну и вырастить нас. Сейчас у них есть дом небольшое хозяйство. Их главная мечта сбылась, но им нужен помощник. Где буду работать после армии, буду ли учиться – не знаю, но то, что книги читать буду – это точно.
Все эти беседы настолько сблизили нас, мы, это можно точно утверждать, с ним породнились.

Экзамены, сдача зачетов
     С 12 по 13 марта состоялись наши выпускные экзамены. Настоящими экзаменами, в нашем понимании, это назвать было трудно. Была создана Государственная Комиссия, которую возглавил Командир полка, в неё был включен и замполит полка, наш непосредственный командир старший лейтенант Ахметов. Со стороны военной кафедры – начальник военной кафедры полковник Круглов, подполковник Климов, они прилетели в Петропавловск по этому случаю, и наш крёстный отец – майор Медведев.
Каждый из нас в назначенное время вызывался в кабинет, где сидели члены комиссии. При нас просматривались все ведомости зачетов по огневой и тактической подготовке. Каждому из нас задавались не сложные вопросы по тактико-техническим характеристикам оружия, вопросы по организации системы огня взвода в обороне, о тактике ведения оборонительных действий и, конечно, Комиссия интересовалась нашими знаниями в области Уставов.
Для всех: экзаменаторов и курсантов, это был первый опыт сдачи-принятия государственных экзаменов у выпускников военной кафедры, поэтому со стороны представителей действующей армии не было желания усложнять процесс. А офицеры нашей кафедры знали нас как облупленных, как с точки зрения теоретических знаний, так и сточки зрения личностных качеств. Оказалось, что теоретически они нас очень неплохо подготовили.
В результате все наши курсанты сдали экзамен, за исключением Реутского. Ему был поставлен неуд, поскольку его хорошо гоняли по Уставу внутренней службы, а у него с этим были проблемы. Вернее сказать у него были проблемы, которые он создал сам, послав однажды на хер нашего майора. Майор не отомстил ему, поскольку если бы хотел, то та история закончилась бы дисциплинарным батальоном. Майор просто поставил его в стойло, сделал это дипломатично и красиво. Пересдача экзаменов возможна, но только один раз, но для этого нужно оказаться опять на сборах в следующем потоке курсантов.
Я и Серёга получили оценки «хорошо». Отличников было немного это Василий Дудник и еще четверо физматовцев.
После сдачи экзаменов состоялось торжественное построение, на котором командир полка зачитал итоги сдачи государственных экзаменов и проинформировал, что представления будут отправлены в Министерство обороны, поскольку первое воинское звание присваивается приказом министра. Он поздравил нас с окончанием обучения военной специальности: командир мотострелкового взвода. Курсантом, сдавшим экзамен на отлично, а их было пятеро, были вручены благодарности от имени командира полка.
Благодарности так же были вручены курсантам, которые оказывали содействие в организации и проведении политической подготовки личного состава, это касалось нас политинформаторов.
Нам было также объявлено, что наша отправка назначена на четверг 15 марта. Это означало, что через сутки мы покинем расположение полка и будем сняты с довольствия.
Возвращаясь после торжественного построения, я забежал на почту и дал маме телеграмму: «15 вылетаю в Магадан, служба закончена, целую сын».
        Конечно, накануне мы прощались с коллективом танковой роты. Мы немного выпили, прощание было эмоциональным. Каждый из экипажа Машкова стал для меня и Серёги друзьями, поэтому мы не стеснялись, были и объятия и поцелуи. Мы обменялись адресами. Особенно нежно я прощался с Дениской. У него на глазах были слезы, а мне предстоящая разлука щемила сердце.
Вечером перед последним отбоем в казарму прибыл командир роты, проведя проверку, он вызвал меня в свой кабинет.
– Эд, я очень благодарен тебе и твоим курсантам за то, что вы сделали за время вашего пребывания. Я очень благодарен лично тебе за доставленные радостные моменты в моей скудной личной армейской жизни. Мне грустно прощаться с тобой, точно знаю, что мне придется не сладко в личностном плане, я привык и привязался к тебе.
– Константин, ты был украшением моей жизни последние полгода, я испытывал от общения с тобой такой душевный комфорт и удовольствие, какого у меня ранее не было. Я очень хочу, что бы мы смогли встретиться с тобой еще не раз. Я оставил ему свой  домашний адрес.
                Последние сутки нашего пребывания были посвящены сдаче  обмундирования и оружия.  Наступил день отъезда, он был назначен на 16 часов. Мы уже были в своем гражданском шмотье и теперь выглядели просто как бомжи. И вот, подъехал автобус, вся танковая рота вышла нас провожать, был и командир танковой роты, конечно, был и наш старлей Ахметов Рустам, пришли и молоденькие лейтенанты – новые ротные замполиты.
Мы начали жать друг другу руки и обниматься. Прощаясь с Машковым, я увидел на его глазах слезы, да мне и самому охота была реветь как белуга. Плюнув на все, я крепко поцеловал Володю.
Мне долго не хотелось выпускать из объятий Дениску, прекрасного искреннего парня  с Владимирщины.
Прощаясь с нашим старлеем, мы обнялись, я сказал ему приватно на ухо: «Спасибо Рустам, таких мужиков нужно носить на руках. Я тебя не забуду».
Раздалась команда: «По машинам», мы сели в автобус и покинули территорию полка.
Рядом со мной сидел Серёга, который сказал: «Я чуть не разревелся, когда прощался со своим тезкой Сергеем.
– Да и мне Серега, нелегко, да ты все видел сам.
Через полчаса мы были в аэропорту. Погода, уже который день, была пасмурной, но лётной, стоял слабый плюс, дул колючий ветер. К счастью самолет прибыл по расписанию, вскоре нам объявили посадку.

Напрягшись в начале взлетной полосы, самолет начал разбег, и секунд через 60 взлетел. Внизу, медленно удаляясь, оставались невероятные и фантастические виды камчатских вулканов и Авачинской бухты, которые очень скоро скрылись за облаками.
При посадке в самолет наш майор усадил меня вместе с собой в ряду, в котором было по два кресла. Лететь предстояло около двух часов, у нас была возможность поговорить. В полете мы с ним договорились, что через пару дней он мне позвонит, и мы с ним решим вопрос о встрече.
В полете нас скромно покормили, и вот опять за бортом Охотское море, снижение и посадка в родном для меня аэропорту «Сокол».
Колыма, не Камчатка, в вечернем аэропорту нас встретил морозец. Отличным было то, что нас ожидал служебный автобус, который и доставил всех в город. В городе я вышел в районе автовокзала, предварительно попрощавшись со всеми, теперь уже бывшими армейскими товарищами, коллегами офицерами. До моего дома пешего ходу было минут семь.

Эпилог

       Еще одна страница моей жизни, была перевернута. Теперь, я не только с высшим образованием, но и офицер! Главное, я получил ответ на вопрос: почему армейская дружба у мужиков остается на всю жизнь и ценится иногда больше, чем первая любовь, охота или рыбалка. Я шел домой в потертой одежде, внешне, как оборванец, наполненный счастьем свободы, разбавленным грустью расставания с танковой ротой.
Придя домой, переодевшись в нормальную одежду, я взглянул на себя в зеркало, и откровенно говоря, был удивлен. На меня смотрел невысокий, стройный молодой мужчина, с опытным, уверенным, слегка нагловатым, без какого-либо намека на рафинированную интеллигентность взглядом. Такого себя ранее в зеркальном отражении я не наблюдал.
– Здорово! То, что надо, это меня устраивает – оценил я отражение в зеркале.
Конечно, я прежде всего, включил музыку, по которой просто истосковался. Присев в кресло, задумался.
Я вот сижу  в кресле, уже окружен комфортом, а Машков и его экипаж, другие ребята сейчас возятся в парке, чумазые, в робе, пахнувшие солярой, маслом и куревом. Наши посиделки и тайные дела, жареная картошка и грибы, вкусная брага, схрон в казарме, который за все время не обнаружил старшина роты, политзанятия  с солдатами. Все это, простое и обыденное, ставшее уже прошлым, не отпускало меня, продолжало волновать воспоминаниями. Я ловил себя на мысли: мне хотелось обратно в казарму, в ту армейскую жизнь.
– Скажи кому, посчитают полным идиотом, – подумал я.

     Да в армии было интересно, было трудно, было паскудно, но было самое главное: я подружился с отличными парнями, как несущими срочную службу, так и с офицерами. Огневая подготовка была сумасшедшая, настрелялись из всех типов стрелкового оружия до глухоты. Впечатления противоположные: от глубокого уважения к тем, кто, несмотря на неприкрытую дурь и головотяпство несут службу и делают важное дело,  и полного неприятия грубо сколоченной системы организации жизни солдат и офицеров. Система  отвратительная, заточенная на военных чиновников, совершенно не думающая о людях, у которых нет элементарных необходимых удобств и нормальной жратвы. Если судить по армии, то люди для неё не ценность, они расходный материал, это понял сполна. Если судить по человеческим понятиям, то люди в армии их взаимоотношения это жизненная ценность, несмотря ни на что.

Петер Правдин

2014 г.