Трилогия: Детство. Отрочество. Юность. Часть 3.

Трилогия Детство. Отрочество. Юность. Часть 3

Петер Правдин

Часть 3
Юность

Знакомство с Колымой
        Итак, родственники, не без сожаления, на мокром глазу, отправили меня в очень далекий путь: на Колыму. В аэропорту Ташкента, вечером, я сел в реактивный самолет ТУ-104, рейсом Ташкент – Хабаровск.
Самолет произвел на меня сказочное впечатление. Да, это был тот самолет, которым мы, мальчишки, не раз восхищались, наблюдая его заход на посадку на берегу канала Карасу, рядом с взлетной полосой ташкентского аэропорта. Теперь я был внутри него.
Просторные большие кресла, отделка под дерево, столики, настольные лампы, стеклянная посуда, красивые и заботливые бортпроводницы. Кормили в самолете обильно, после каждого взлета. Еда была великолепной, пассажиров угощали черной икрой и коньяком (мне коньяк не давали – несовершеннолетний, компенсировали лимонадом и фруктами), в общем, сказка!
Итак, первый в мире реактивный пассажирский лайнер, совершив посадки в Алма- Ате, Новосибирске, Красноярске, Иркутске, прибыл в пункт назначения – Хабаровск. В Хабаровске нужно было сделать пересадку на рейс Хабаровск-Магадан, что удалось сделать без каких-либо проблем. Тогда этот рейс выполнял тоже новый, недавно вышедший на внутренние линии турбовинтовой самолет ИЛ–18. Через два с половиной часа лёта, вечером, самолет приземлился в новом, только что открывшемся для приема больших самолетов аэропорту г. Магадана «Сокол».
Ступив на трап, я вдохнул терпкий запах лиственницы. Воздух был каким-то густым, необычным, осязаемым. Это был другой край великой страны, а для меня другая планета. Пешком пройдя по лётному полю к ограде, аэровокзал еще не был построен, я увидел маму. Встреча была незабываемой и, конечно, со слезами.
Багажа у меня не было, только ручная кладь и поэтому мы сразу направились к машине. Это была «Волга ГАЗ 21», что тоже  по тем временам считалось высшим классом. На этой машине, мы отправились в поселок Палатка, от аэропорта до него было километров 30. Дорога была грунтовая, но очень приличного качества. Вдоль дороги открывался вид на сопки, поросшие лиственницей и стлаником (хвойный кедровый кустарник), а вдоль реки, в долине, красовался смешанный лес.
Не прошло и часа, как машина въехала в поселок Палатка.

     Служебное жилье, которое выделили маме, было скромным. Небольшая комната, и прилегающий к ней тёмный закуток в 4 квадратных метра. Комната имела отдельный вход и являлась частью кирпичного одноэтажного здания, в котором находилась поселковая баня и парикмахерская. Здесь жила и работала мама. Баня находилась на краю центральной части поселка, вокруг были частные дома, а недалеко протекала река Хасын. Шум воды на её перекатах был отчетливо слышен. В закутке для меня был поставлен маленький диван.
На следующий день с утра, мама, отработав смену, была свободна, мы пошли осматривать поселок. Со слов мамы в поселке проживало пару тысяч человек. Поселок славился автобазой и самой большой в области нефтебазой, к которой из Магадана был проложен нефтепровод. Конечно, имелись школа, клуб, баня, дизельная электростанция, почта, в общественных домах имелось центральное отопление. Главная улица, конечно, носила имя Ленина и тянулась почти через весь поселок параллельно известной на всю страну Колымской трассе.
Мы осмотрели двух этажное здание школы, в которой мне придется учиться, здание почты, сберкассы, посетили маленький скверик в центре поселка, где была устроена  из дощатого настила танцевальная площадка. Затем зашли к друзьям мамы, это была жена шофера Олега, который и привез меня из аэропорта. Он был знаменитым, отмеченным правительственными наградами шофером, поэтому мог купить автомобиль «Волга». В СССР, в то время, купить такой автомобиль без особого разрешения было невозможно.
Через несколько дней, мама сказала, что мы поедем в Магадан, в столицу Колымского края, она хотела показать мне город и море.
       Ехали в автобусе, по грунтовой дороге, через пару часов мы прибыли в Магаданский автовокзал.
Город произвел на меня отличное впечатление. Центральная часть была застроена многоэтажными домами сталинской архитектуры. Главная улица, конечно, носила имя Ленина, начиналась сразу после моста через реку имевшей имя «Магаданка» и тянулась вверх, где стояла телевизионная вышка. Улица была с красивыми тротуарами, выложенными плиткой и обсажена с обеих сторон лиственницами. Поднявшись наверх к телевизионной вышке, мы увидели, спускающийся к морю город, застроенный в основном частными и непрезентабельными домами. Перед нами открылся вид на  Нагаевскую бухту. Справа в отдалении был виден морской порт с судами и кранами, слева вдоль бухты располагался поселок Марчекан и достаточно высокая Марчеканская сопка.
Внизу метрах в пятистах на берегу бухты было много народа и лодок. Мы спустились, и я впервые в жизни увидел, как рыбу черпают сачками из воды. Это меня ошеломило. Люди с сачками, в специальных костюмах стояли прямо в воде на расстоянии 10-20 метров от берега, рядом с ними были разные лодки, они сачками вычерпывали рыбу, которая в огромном количестве трепетала и серебрилась в сачках и лодках. Все делалось с огромным азартом и скоростью. Вокруг кружили тысячи кричащих  чаек. Это было невообразимое зрелище, это был пир!
Оказалось, на нерест шел «уёк», рыба, которую в других местах называют мойвой. На Колыме  её так не называли.
Как нам с мамой рассказали рыбаки, уёк, перед тем как отправиться к месту нереста, сбивается в мелкие стаи, которые собираются в огромные косяки и идут на нерест на отмели. Во время нереста этой рыбы, на берег выбрасываются миллионы рыб.
Я долго не мог оторвать взгляда от этой рыбалки-пиршества, но надо было возвращаться. Местные рыбаки, когда мы стали уходить, вручили нам подарок, так у них было принято, пакет со свежей рыбой, в нём было килограмм пять уйка.
Обедали мы с мамой в ресторане «Северный», рядом с которым находился городской парк, затем еще гуляли и осматривали город, после чего отправились в обратный путь.

Семья Звиргдс
     Продолжая знакомить меня, после приезда, с местной жизнью, а это была середина лета, мама взяла меня в гости к своим знакомым. Семье Звиргдз,
латыши по национальности, Виктор и его жена Вилма жили в построенном своими силами доме. Жили уже более 10 лет. Ждали разрешения на выезд. Они попали в Магаданскую область, поскольку Виктор Янович был осужден после войны, во время повторного, установления советской власти. Виктор занимался в Латвии зубным протезированием. Постарались «доброжелатели» из латышей. Настучали.  У Виктора  было обнаружено небольшое количество золота в виде лома, предназначенное для изготовления зубных протезов. В СССР, наличие золота в ломе или слитках у гражданина – являлось тягчайшим преступлением, в результате чего он был осужден на длительный срок – 12 лет, который отбывал на Колыме.  Кроме того, после отсидки, он еще десять лет был невыездным: не имел права покидать территорию Магаданской области и не мог выехать на «материк», как говорили колымчане, т. е. вернуться на родину, в Латвию.
Будучи от природы талантливым и очень трудолюбивым, Виктор, после освобождения из лагеря, обосновался в поселке Палатка, где и работал слесарем на автобазе. Он своими силами построил небольшой, но очень удобный и правильный для климата Колымы дом. Внешне он ничем не отличался от соседских, был построен из лиственницы – основной строительный материал на Колыме для частных домов, но внутри был очень современным, даже стильным, в чём была заслуга Вилмы. В нём не было излишеств. В двух комнатах было много свободного места, а кухня-столовая была очень удобно спланирована. Имелось центральное отопление от домашней печи. Выложенная по специальному проекту печь, давала возможность не только готовить на кухне, отапливать весь дом, но и всегда иметь горячую воду для бытовых нужд.
На небольшом участке земли, около дома, был создан огород. Как ни странно, но за 2,5 месяца лета на нем успевал вырасти картофель, капуста, морковь. Кроме того, возле дома была сооружена теплица. Почти все, кто имел собственные дома в поселке, имели теплицы, в которых выращивали в основном помидоры и огурцы. Давалось это  огромным трудом и затратами на дрова, поскольку теплицы приходилось обязательно отапливать не только в весеннее и осеннее время, но  даже летом. Ночи бывали такие прохладные, что иногда приходилось обогревать теплицы и в июле. Магадан и близлежащие поселки имеет географическую широту, практически совпадающую с Ленинградом, а поэтому в летний период там стояли белые ночи, а днем светило яркое солнце. Благодаря тому, что поселок находился в 80 километрах от моря, летние бризы с туманами почти никогда не достигали его.
Что бы избежать перегрева в теплице, в случае солнечного дня, её нужно было проветривать. Виктор первый и единственный в поселке придумал и применил автоматику открытия форточек, в которых использовались цилиндры с машинным маслом. При повышении температуры объем масла в цилиндре увеличивался и через шток и специальный передаточный механизм открывались форточки. В случае понижения температуры, форточки закрывались. Все это было отрегулировано до совершенства и прекрасно функционировало. Если температура в теплице понижалась ниже допустимой, кроме того, срабатывал температурный датчик, который подавал сигнал по проводам прямо в дом. Вместе с хорошо отлаженной и правильной агротехникой, все это давало отличные урожаи. Уже в конце июня стройные и крепкие кусты помидор были в плодах, которые снизу были крупными, мясистыми и красными. Проходя между стеллажами, задевая листья помидор, можно было наслаждался их прекрасным запахом. Полностью вызревшие на кусте, обласканные уходом рук, по вкусу эти помидоры были самыми вкусными, которые я когда-либо пробовал. Вкуснее ташкентских. Мне 13 летнему подростку, попавшему в суровый край, имя которому Колыма, тогда это казалось фантастикой!
Шел 1962 год. У Виктора Яновича дома я впервые увидел ленточный магнитофон. Это был «Днипро 11», сделанный в Украине. Тяжелый, с большим двигателем, двумя скоростями, мощными для того времени двумя динамиками и  электронной лампой в центре, которая при помощи зеленых лепестков показывала уровень звука или записи. У Виктора было много записей современной зарубежной эстрады и латышской музыки. Бывая у него, мы с удовольствием слушали эту музыку, которую не передавали по советскому радио. Бывая в гостях, я, как правило, общался с Виктором Яновичем, общих тем для разговоров, несмотря на разницу в возрасте, хватало. Мама общалась с Вилмой, в основном о своем, о женском. Наши отношения с этой семьей в скором времени стали очень дружественными и крепкими. Мама, очень быстро став лучшим дамским мастером-парикмахером в поселке с удовольствием, прямо у них в доме приводила в надлежащий, модный порядок, волосы Вилмы, затем все вместе обедали или ужинали.
Вообще население поселка было многонациональным. В течение всего времени моего пребывания и общения на Колыме, никогда не возникало национальных вопросов. Очень многие, кто оказался на Колыме не по своей воле, были по-настоящему интернациональны. Вот и не возникал национальный вопрос никогда. На Колыме всем досталось «счастья» сполна, прекрасный повод для взаимопонимания и дружбы.

Рыбалка, поселок Талая
     Однажды недели через три, после моего прилета, мама рассказала мне, что её подруга с мужем на грядущих выходных вместе еще с одной семьей собираются на рыбалку.
– А меня они взять на рыбалку не могут? – спросил я.
– Не знаю, рыбалка с ночевкой, на природе, я спрошу и поговорю, ответила мама.
На следующий день, мама сообщила мне, что меня согласны взять на рыбалку. Мне, четырнадцатилетнему парню это было очень интересно, я обрадовался такой возможности. Любое путешествие в этом возрасте – событие.
С утра, в назначенное время, мы с мамой пришли к её подруге Тамаре домой. 
Тамара была крупной пышной женщиной, лет 40, уверенной в себе. Было видно, что в доме хозяйка она. Двух комнатная квартира, на первом этаже, в которой жила она с мужем находилась в  добротном деревянном двух этажном, двух подъездном доме.  Дом, находился в самом центре поселка, и это жилье считалось элитным, поскольку в нём имелись  все удобства: водопровод, канализация, центральное отопление, телефон.  Правда, горячую воду нужно было нагревать при помощи дров  в титане, который был установлен в ванной комнате. Сын Тамары был студентом и учился в одном из вузов в Томске, на материке.
В доме шли интенсивные приготовления. Тамара, ведя разговор с мамой, складывала в специальную корзину непонятные мне приспособления для рыбалки, столовые приборы, ножи, подготовила эмалированные ведра,  пачки соли, канистры с солевым раствором, и питьевым спиртом, буханки свежего белого хлеба, мешки. Вскоре подошел муж Тамары – Олег. Это он встречал меня на машине  «Волга», в аэропорту Магадана. Олег был худощавым,  высоким, лет 40 с большими крупными руками. Олег был профессиональным шофером.
Шофер – профессионал на Колыме – это  очень серьезно. От них, почти во всём, зависела жизнь в поселках на колымской трассе, на рудниках и приисках.
Им полагалось много льгот, не меньше чем летчикам. Заслуженные колымские шофера хорошо зарабатывали и могли купить машину, даже «Волгу». 
Зайдя в квартиру, Олег сказал: «Ну что, готовы? Пора грузиться и в путь. Михаил уже готов, стоит у подъезда. Взяв приготовленные Тамарой  вещи, мы вышли на улицу. У подъезда стояла «Волга», неподалеку от неё, вторая машина, тоже «Волга».
Вторая машина  принадлежала так же шоферу, звали которого Михаилом. Он был не очень высокого роста, крепкий коренастый, а его жена Ольга была худощавой, так же не высокого роста. В машине сидел молодой парень лет шестнадцати.
Погрузив приготовленные вещи в багажник, а что не поместилось, пришлось положить в салон. Мне определили место на заднем сиденье, слева от меня положили мешок с хлебом. Мама подошла ко мне, пожелала счастливой дороги и удачной рыбалки. Олег и Михаил сверили, что все снасти и все необходимое на месте.

     И вот мы в пути. Выехав на трассу, двинулись вглубь Магаданской области. Дорога, по моим представлениям, была дальней, как сказал Олег порядка 240 километров. Мы направлялись в район маленького посёлка Талая, в котором находился известный на Колыме санаторий.  В то время вся Колымская трасса была грунтовой, но содержалась в довольно приличном состоянии. Легковые автомобили могли двигаться со скоростью до 80 километров в час.
Довольно быстро мы проехали поселок Карамкен, затем часа через два проехали поселок Атка, и вскоре повернули направо. Минут через двадцать проехали поселок Талая.  Дорога после поворота с основной трассы стала похуже, поэтому скорость пришлось сбавить значительно. После поселка Талая, дорога шла в окружении леса и, километров через 15, Олег свернул  на лесную дорогу, по которой мы пробирались со скоростью пешехода.  Минут через 10 машина выехала на поляну, которая переходила в речную отмель, вдоль которой текла река. Мы остановились, Олег скомандовал, – все приехали, и вышел из машины. Сзади остановилась вторая машина, из которой вышли Михаил, Ольга и парень. Мужчины решили осмотреть окрестности, отошли в сторону реки.  Ольга и   Тамара стали осматривали поляну, при этом Ольга сказала: «ребята давайте знакомьтесь»  и подвела парня, который ехал с ними в машине, ко мне, «это мой племянник из Магадана» – сказала она. Парень протянул мне руку и сказал: «Сергей». Сергей был повыше и покрепче меня, да и старше года на два.
К этому времени вернулись Олег и Михаил и заявили, что место подходящее, стоянка будет здесь. Женщины стали разбирать вещи из машин, а я с Сергеем и мужчинами пошли в близлежащий лес для сбора дров для костра.
Разведя костер мужчины стали устанавливать большую 4 местную палатку, с чем справились довольно быстро, после чего начали подготовку рыболовных снастей. Их было не очень много: всего три остроги. Из свежесрубленных молодых деревцев для них были сделаны черенки, и вскоре орудие лова было готово.
К этому времени в котелке закипела вода,  женщины заварили чай, нарезали белый хлеб и выложили домашние котлеты. Импровизированный обед оказался очень кстати, так как день перевалил во вторую половину, и есть хотелось всем.
Попив чаю и перекурив, мужчины одели высокие резиновые сапоги, взяли с собой мешки и отправились к реке. Я и Сергей последовали за ними.
Они прошли немного вдоль реки вверх по течению, нашли удобный, по их мнению, перекат, и встали на нём с острогами. Нам поручили: добытую рыбу складывать в мешок. Буквально через несколько минут Олег уже поймал рыбину на острогу и сбросил её на галечный берег. Это была довольно крупная горбуша, она сильно билась о гальку, но Сергей тут же прихватил её за жабры и быстро засунул  в мешок. Через несколько минут, теперь уже Михаил, таким же образом, добыл рыбину. Ну, а потом все превратилось в какое-то фантастическое представление. Рыбины летели от Олега и Михаила одна за другой с небольшими перерывами. Мы  с Сергеем, бегали от берега реки к мешкам, таская одну за другой извивающуюся и бьющуюся добытую рыбу практически без остановки. Таким образом, в течение примерно часа оба мешка были наполнены! Это более полусотни рыб.
        В те годы рыбалка в Магаданской области, как речная, так и морская была не просто страстью или хобби мужиков. Это было занятие,  обеспечивающее людей едой, с которой в области было не просто. Но что удивительно, рыбалка для этих целей, в том числе жителям области, была не только запрещена, но и преследовалась  по уголовной статье. Такая рыбалка называлась браконьерством. Попавшись можно было запросто получить пару лет колонии. Вот почему, рыбаки забирались в глушь, подальше от глаз государственных. Тем не менее, рыбу и икру добывали, солили, ели всю зиму практически все, всё знали всё, но раз не попался – значит,  молодец. Мужики по этому поводу шутили: «В стране имеют не за то, что сделал, а за то, что попался».
      Если кто-то думает, что ловить рыбу на острогу легко и просто – это не так. Рыбу, идущую на нерест через перекат, надо уметь видеть в отблесках воды, надо точно рассчитать момент удара и место в самой рыбине, в которое должна попасть острога, чтобы не повредить брюхо или тушку рыбины. Острога должна попасть в тело рыбы сразу после головы. В этом случае сама тушка рыбы оставалась неповрежденной, особенно важно это было, если это была самка с икрой.
Видя то, что пара мешков уже практически полна, Михаил сказал: «Для начала хватит. Пошли в лагерь, теперь работа для женщин». Мужики взвалили на себя по мешку, они были не легки,  мы взяли орудия лова и все вместе пошли в сторону нашей стоянки.
В лагере женщины не отдыхали, они знали, что скоро придется серьезно поработать, поэтому подготовили ведра, ножи и другой инструмент для разделки рыбы. Костер горел нормально, однако, мужчины после перекура,  вместе с нами пошли в лес за валежником, ведь впереди была ночь.
Женщины приступили к обработке рыбы. Прежде всего, рыбу нужно было выпотрошить: головы и молоки в сторону, икру в пленке (ястыке) в другую сторону, а выпотрошенные тушки в отдельное место. Больше всего труда у женщин ушло на приготовление икры. Сначала икру в ястыке промывают в холодной воде, затем помещают икру от двух, трех рыб в большую миску, надрезают пленку (ястык), в которой находится икра, осторожно расправляют икру руками, и отправляют в тазик. Затем при помощи специального деревянного венчика с четырьмя отполированными отростками начинают осторожно, прокручивая венчик в ладонях, наматывать на него ястык. Затем при помощи дуршлага, освобожденная от пленки икра еще раз тщательно и очень аккуратно промывается в проточной воде. Подготовленная таким образом икра становится рассыпчатой, икринка к икринке. Промытую икру, Тамара и Ольга  складывали в эмалированное ведро, оно вскоре стало почти полным. Теперь икру нужно было посолить. Как раз для этого и имелся тузлук – насыщенный солевой раствор, который был приготовлен загодя. Икру в ведре залили тузлуком, понадобилось всего чуть более пяти минут и икру опять пропустили через дуршлаг. Получилась икра «пятиминутка».
Далее  уже все занялись рыбой. Её аккуратно складывали в мешок, предварительно обильно пересыпая каждую  крупной солью.
После этого женщины приступили к приготовлению ухи. Для этого как раз и понадобились головы. Уху варили в большом котле, при этом подготовленные  головы варили в марле, после чего вынимали, затем варили другие головы так же в марле для того, чтобы бульон стал насыщенным. Уже после этого в этом бульоне варили рыбное филе и все, что положено для настоящей ухи.
За всеми делами незаметно прошла вторая часть дня. Настало время ужина. На расстеленной клеенке женщины стали накрывать ужин. В центре поставили ведро с красной икрой, крупными ломтями был нарезан белый хлеб, на отдельной тарелке  красовалось сливочное масло, появились миски с деревянными ложками, кружки, а так же бутыль с питьевым спиртом и кастрюля с водой.
Все расселись вокруг накрытой «скатерти-самобранки», Олег разлил по кружкам грамм по 50 спирта и сказал: «Ну что, за удачную рыбалку»! Увидев мой вопросительный взгляд, он спросил: «А ты умеешь пить спирт?”
Я, конечно, пробовал к этому возрасту и вино и водку, правда, об этом родные не знали. Я никогда не напивался так, что бы они могли заметить, но что бы пить спирт и как это делать, я понятия не имел. Олег все понял и сказал: «Слушай внимательно. Выдохни, затем разом выпей спирт, зачерпни кружкой воды и, не вдыхая воздуха, запей водой. Главное, не вдыхай воздух, пока не запьешь водой. Затем, обязательно закуси, красной икрой, прямо ложкой из ведра».
Первый опыт питья спирта прошел удачно, я почти ничего не почувствовал. После первой «кружки-рюмки» наши женщины налили всем в миски ухи. Она была просто превосходна.
Вот какой должна быть настоящая уха, – подумал я!
Уже через несколько минут я почувствовал приятное тепло во всем моем теле, внутри которого порхали бабочки то ли от спирта, то ли от ухи, то ли от всего вместе взятого такого необычного, но столь приятного. Все впечатления дня: машины «Волга», дорога, костер, рыбалка, ведро красной икры напротив, спирт, природа – стали для меня какой-то сбывшейся сказкой, которую я до этого и знать то не знал.
Через некоторое время налили еще по одной, правда мне и Сергею плеснули самую малость, все же мужики понимали и знали, что такое спирт и что для подростков много не нужно. Мы выпили, я закусил красной икрой.
Вообще, то, что напротив стояло полное ведро с красной икрой и её можно было есть сколько угодно, приводило меня в какое-то совершенно необъяснимое состояние не реального кайфа и превосходства над моей прошлой весьма скромной в части еды жизни.  Красную икру, как деликатес, я пробовал пару раз на маленьком бутерброде с двумя десятками икринок за новогодним столом в гостях. А тут в одной деревянной ложке икры хватило бы на пять больших бутербродов! А ложек можно съесть, сколько хочешь, как говорят, от пуза! С ума сойти!
Взрослые после еды разговорились о своих делах, о планах на ближайшее будущее, о том, как  поступят с уловом, где и как будут проводить отпуск в сентябре, а я разговорился с Сергеем. Сергей мне рассказал, что в настоящее время учится в техникуме на маркшейдера.
– Я решил, что после 8 класса через четыре года можно будет зарабатывать неплохие деньги. Если устроиться работать на закрытое предприятие, то можно и в армию не идти. Профессия это очень востребована в Магаданской области, Маркшейдер в поле размечает места разведочных скважин, затем вместе с геологами производит подсчет полезных ископаемых, составляет чертежи, в которых отражаются особенности земной поверхности, размеры залежей ископаемых.
В магаданской области добывали много золота, олова, имелся и уран, а так же другие редкие ископаемые.
Сергей также рассказал, что живет он только с матерью в Магадане в районе Марчекан. Когда ему стукнуло 6 лет, отец ушел от них, или мать его бросила, он точно не знал. Мать Сережи была сестрой Ольги.
Так за разговорами, у костра, при полном ведре красной икры, пролетел вечер. Ночи в Магаданской области летом очень светлые, поэтому темноты не было, просто наступили сумерки. Взрослые говорили негромко, потрескивал костер, на перекатах шумела река, иногда слышался плеск рыбы. Спирт, конечно, сделал свое дело и я захмелел, но что было удивительным, голова соображала отлично и мы все ближе знакомились с Сергеем, а беседа с ним становилась все более доверительной. Мне он нравился, а судя по тому, что он с удовольствием общался со мной, симпатия была обоюдной.
Наконец Олег сказал: «Ну что, товарищи, пора на покой, завтра с утра очень много дел. Значит так: мы с Михаилом ночуем в палатке и следим за костром и отгоняем медведей, дамы спят в «Волге», а парни – во второй машине».
Женщины прибрали посуду, убрали икру, оставшийся хлеб, все это поместили в багажник машины.
Волга ГАЗ-21 была автомашиной большой, в которой передние и задние сиденья были в виде цельных диванов. Поэтому опустив спинку переднего и заднего диванов,  получалось вполне приличное двух спальное место. Олег подготовил сиденья в своей Волге, достал из багажника покрывало и сказал: «Ну, вот, пацаны, ваш будуар готов. Советую, ложитесь спать, завтра подъем ранний и много дел».
Мы с Сергеем пошли к машине, где и устроились на разложенных диванах «Волги» Изнутри на одном из задних окон машины была прилажена сетка, которая защищала от комаров и позволяла приоткрыть стекло автомобиля.
Завалились прямо в одежде на подготовленные автомобильные диваны, накинули на себя тонкий плед. Правда, спать еще не хотелось и поэтому мы стали говорить о  нашей молодой жизни.
Я ему рассказал о Ташкенте, о жаре в 40 градусов, о фруктах и многом, что, естественно было неизвестно жителям Дальнего востока. О том, как мы с братом катались в городских речках и каналах на надувных резиновых шинах (в Ташкенте, пацаны их называли баллонами), как купались в реке Чирчик, где летом вода была градусов 28, о том, как запускали воздушных змеев и как устраивали воздушные бои, которые, зачастую, заканчивались крупными «военными потерями».
Сергей мне рассказал, как они с парнями ходят кататься на лыжах на Марчеканскую сопку. Что там есть долина и даже зимой в солнечные и тихие дни там можно загорать. Рассказал о море и штормах, о морской рыбалке. Он так же, поведал, что у него есть девчонка, за которой он ухаживает уже шесть месяцев. Но она, по его мнению, крутит ему голову.

     Эй, мужики, подъем, завтрак, впереди работа – услышали мы голос Олега. Мы с Сергеем проснулись быстро и разом, встали, вышли из машины и направились к реке, где умылись и вернулись к  стоянке нашего лагеря. Завтрак уже был на нашей «скатерти самобранке». Белый хлеб, сливочное масло, красная икра, жаренная на открытом огне на крупной металлической сетке красная рыба, черный чай с сахаром таким было меню завтрака, приготовленного нашими женщинами. Алкоголя не было.
Аппетит у всех был отменный, с завтраком было покончено за 10 минут.
– Ну, что, начинаем рыбалку – обращаясь ко всем, сказал Олег.
– Дамы готовятся к приему сырья, а мужчины занимаются его добычей – продолжил он.
Мы с Сергеем все поняли и вместе с мужчинами направились к перекату. Как и вчера, Олег и Михаил разместились на перекате и уже очень скоро мы начали наполнять мешки выловленной рыбой. Часа через два, мешки были наполнены и Олег с Михаилом, оставив остроги на берегу понесли рыбу на обработку к женщинам.  Такая рыбалка продолжалась еще часа  четыре, Олег с Михаилом еще дважды относили улов на базу.
Примерно часа в три дня Олег скомандовал: – все, достаточно, больше не увезем.
Придя в лагерь, я с Сергеем, обнаружили, что вся та рыба, которую ранее принесли Олег и Михаил была женщинами   выпотрошена, вымыта, посолена и аккуратно сложена в мешки, которые стояли один к другому в ряд. В полиэтиленовых небольших мешках была приготовлена красная икра.
–  Скоро будем обедать – задал вопрос Олег
– Минут через тридцать все будет готово – ответила Тамара. Вы пока  отнесите ненужные рыбьи потроха и спрячьте их в лесу – продолжила она, обращаясь к Олегу и Михаилу.
– А нам, что делать?  – спросил Сергей – имея в виду и меня
– А вы, сходите, погуляйте пока с пол часика – ответила Тамара.
Я с Серегой так и поступили: углубились в окружавший нас лес, состоящий в основном из лиственниц, которые вдоль рек, в которых шла на нерест рыба, были крупными пышными и красивыми, а толщина стволов говорила о том, что им всем далеко за сотню лет.

Вернувшись с прогулки по лесу, мы с Сергеем обнаружили, что обед практически был готов, конечно, он был рыбным, но, несмотря на то, что мы уже второй день были на рыбном рационе, все было настолько вкусным, что с обедом закончили за 15 минут.
После перекура Олег и Михаил приступили к складыванию палатки и инвентаря и  к загрузке автомобилей уловом. Загрузка улова оказалась процессом сложным и требующим особого внимания. Дело в том, что свежепосоленная рыба начинает активно выделять сок. Поэтому багажники машин были выстелены заранее захваченной, очень дефицитной полиэтиленовой пленкой. При этом, сделано это было так, чтобы ни капли рыбного рассола не могло попасть в машину. В подготовленные таким способом багажники было загружено по шесть мешков с рыбой в каждый автомобиль. Сверху мешки с рыбой в одной машине были прикрыты палаткой, в другой клеенкой и пледом. Икра в полиэтиленовых пакетах, а их было четыре, была размещена на полу в салоне машин, сразу за сидением шофера. Все остальное аккуратно уложили на задние кресла машин, оставив немного места для меня в машине Олега и для Сергея в машине Михаила. Было видно, что с нашим уловом машины были загружены под завязку.
Аккуратно прибрав нашу поляну, мужчины тщательно затушили остатки костра, проверили надежность своей работы и скомандовали – «В дорогу».
Обратная дорога заняла больше времени, так как машины были перегружены, но через  пять часов мы благополучно приехали  домой в поселок Палатка. Мы  с Серегой помогли разгрузить улов, при этом в подвале дома Тамары были приготовлены четыре бочки, в которые, не жалея крупной соли аккуратно одна к одной складывалась рыба. Отдельно шесть красивых рыбин были завернуты по три штуки в полиэтилен. Процесс занял немного времени, но работали все не покладая рук. Бочки были закрыты специальными деревянными кругами, а на них был положен гнет в виде больших булыжников.
– Ну вот, считай, что на зиму мы рыбкой обеспечены – сказала Тамара.
В дом подняли все остальное из машин, в том числе и пакеты с красной икрой. Тамара сразу же осторожно большим половником переложила икру в приготовленные трехлитровые банки. Всего получилось двенадцать банок.
Тамара сказала Олегу:
– Давай отвези Эдуарда к матери, захвати с собой банку икры и три рыбины. Ольга, ты обязательно позвони сестре и предупреди, что бы его завтра встретили, так как у него все руки будут заняты.
– А во сколько автобус? – спросил я
– В восемь вечера от стоянки у автостанции – ответила Тамара.
– А можно я приду и провожу Сергея? – спросил я.
– Конечно, приходи, минут за двадцать до отправления – сказала Тамара.
Я попрощался со всеми, Сергею сказал – пока – и Олег, погрузив рыбные дары: рыбу и трех литровую банку с икрой отвез меня к маме.
Мама была дома, занималась хозяйственными делами. Увидев нас на пороге обрадовалась, меня расцеловала, а увидев  итоги рыбалки, чуть не расплакалась и стала благодарить Олега.
На следующий день, вечером, я, конечно, пришел на автовокзал за полчаса до времени отправления автобуса, а минут через 10 на машине Михаил привез Сергея.
Вскоре подали автобус, мы погрузили тщательно упакованную рыбу в багажное отделение. Банка с икрой была тщательно обмотана тканью и находилась в специальной сумке. Это была ценная ручная кладь.
– Ну что племянник, давай прощаться – сказал Михаил, обнял Сергея, – сказав при этом – Береги мать. Михаил пошел к своей машине, сел в неё, помахал рукой и уехал.
Сергей подошел ко мне,  и сунул мне в руку записку.
– Это мой адрес в Магадане, если вдруг будешь, заходи.
Мы пожали друг другу руки, с грустью посмотрели друг другу в глаза.
Сергей сел в автобус. Через пару минут автобус тронулся, я смотрел ему вслед, пока он не скрылся.

Комфортабельный барак
       Через пару недель после того как я побывал на потрясающей рыбалке, мама с радостью сообщила, что благодаря помощи одной её подруги, у которой муж был не последним человеком в поселковом Совете, нам выделили жилье. По местным понятиям очень хорошее.
Маме выделили комнату в очень неплохом бараке. Барак делался в свое время для начальства, поэтому был на фундаменте с приличными стенами, большими окнами, с центральным отоплением и водоснабжением. Туалет представлял собой две кабинки вплотную пристроенных к торцу барака имевших вход из коридора, с устроенными в них сидениями и выгребной ямой. По тем временам, это тоже было вполне прилично. Сам барак имел семь комнат и большую общую кухню, в которой имелась дровяная печь, предназначенная для приготовления еды. Наша комната была большой более 24 квадратных метров, с двумя окнами. Справа от нее прямо за стеной располагалась общая кухня, слева две комнаты занимал начальник поселковой котельной и его семья. Другими жителями барака были: семья шофера, работник школы, пенсионерка в прошлом учительница начальных классов.
Вещей у нас было немного, поэтому переезд закончился в два дня. Сразу после вселения, мама разделила комнату на две части при помощи плотной занавески. Была использована тяжелая ткань, предназначенная для обшивки мебели, которая была подвешена на трубе, как штора из двух частей. Справа от входной двери был установлен кухонный стол, в котором размещалась посуда и кухонный инвентарь, слева была поставлена моя кровать и тумбочка. Левую часть шторы днем открывали, а на ночь у меня было все же свое личное пространство. В комнате установили обеденный стол со стульями, у одной из стен появился секретер, а у другой был поставлен диван, на котором спала мама.
В сравнении с комнатой при бане, это было очень приличное жилье. Находился наш барак на центральной улице Ленина, под номером 12, почти в самом её начале.
Поскольку особых дел, до начала учебного года у меня не было, я часто приходил к маме на работу. В её смену у неё всегда была очередь. Слух о том, что Зоя парикмахер прекрасно делает химическую завивку, и так как она умеет покрасить волосы, в какие  цвета и оттенки о которых ранее и не мечтали, уже давно разлетелся среди женской половины поселка. И действительно мама использовала самые последние изобретения косметической промышленности: «Лондоколор» – импортная краска поставлялась из ГДР и была страшным дефицитом, эту краску приходилось покупать на материке у спекулянтов, её доставляли авиапочтой, которая в те времена отлично работала. Средство для химической завивки «Локон» и краска «Гамма» производилась московской фабрикой «Свобода, все было дефицитом. И совсем недосягаемым было средство «Лонда», также из ГДР, но мама как-то ухитрялась доставать его. Так же использовались и известные сотни лет Хна и Басма ну и, конечно, давно известная перекись водорода. Зная очень многие нюансы применения красок в зависимости от индивидуального состояния волос, ей удавалось исключить какие-либо проблемы с клиентами. Особой популярностью у женщин пользовалась завивка «Москвичка».  Делалась она относительно быстро, была не дорогой, но держалась до первой мойки волос. Волосы делили на  одинаковые пряди, каждую прядь накручивали на специальный толстый конусный «карандаш», затем получившийся  локон аккуратно снимали и, удерживая пальцами одной руки, заворачивали в тонкую конденсаторную бумагу второй рукой, закручивая ее сверху бантиком. Затем эти заготовки прогревались специальными электрическими щипцами. После этого прогретым локонам давали остыть, бумажки снимались и получались упругие кудри, из которых потом делалась прическа. На все это уходило чуть более получаса. Но и здесь были проблемы: где достать специальную бумагу, а главное заполучить специальные щипцы для прогрева. Такие щипцы (плойка), делались умельцами вручную и стоили больших денег.
Работы у мамы было всегда больше, чем можно было сделать за смену. Была и живая очередь и запись. Приходя к ней на работу, я пытался ей помогать, и у меня многое получалось, в качестве помощника. Мама ценила это и постоянно просвещала меня в  своем деле. Я научился накручивать волосы на коклюшки для химической завивки, устанавливать паровые бигуди для так называемой завивки «Перманент», в народе её называли «шестимесячной», прогревать локоны плойкой и много еще чего, конечно под контролем мамы.

Школа, друг Толик
     Незаметно подошла осень, удивившая меня ранним первым снегом. Второго сентября, поскольку 1 сентября выпало на воскресенье, начался новый учебный год.
Опять я начал учебу в школе с совершенно незнакомым коллективом. Восьмых классов в школе было два. Поэтому они были небольшими, в нашем было 13 парней и 9 девчонок. Так получилось, что мое место в классе оказалось на последней парте, в среднем ряду и соседом моим стал Анатолий Капустин. Это был парень чуть выше меня ростом, более широкий в плечах, симпатичный, хорошо по тем временам одетый, с слегка высокомерным взглядом при разговоре. Мы с ним первые пару недель общались только по надобности. Затем, видимо поняв, по моему независимому, но корректному поведению среди сверстников, оценив мои ответы у доски, особенно по гуманитарным предметам, Анатолий стал задавать вопросы на личную тему и отвечать на мои. Довольно скоро у нас наладились дружественные, но пока еще с оттенком легкого недоверия отношения. Затем мы выяснили, что у меня за плечами  шесть лет обучения в музыкальной школе по классу скрипки, а у него  за плечами музыкальная школа по классу фортепиано. После этого наши отношения стали очень быстро развиваться. Вскоре я был приглашен к Анатолию в гости домой. Его семья: отец с большим стажем, известный шофер, мама – заведующая в детском саду, старший брат Геннадий только что отслужил армию, вернулся и работал тоже шофером. Семья была зажиточная по местным понятиям. Жили они на втором этаже в трехкомнатной квартире в двухэтажном кирпичном доме, который стоял прямо в центре поселка на ул. Ленина. Квартира была со всеми удобствами, включая и телефон, за исключением центрального горячего водоснабжения. Но у них был свой титан, на дровах, установленный в довольно большой отдельной ванной комнате. Квартира была обставлена хорошей мебелью, имелось пианино, но главным показателем достатка и социального положения была автомашина марки «Волга».

Уже в октябре все было засыпано снегом, ночью стояли морозы до  20 градусов, но местные говорили, что пока еще не холодно. Мама купила мне зимнее пальто и черную кроличью шапку. Появились в моем гардеробе свитер и теплые зимние ботинки.
         Очень запомнилось сообщение о том, что 22 ноября в США убили президента Кеннеди. Его к этому времени в нашей стране уважали, так как ему удалось договориться с Хрущевым разрешить Карибский кризис 1962 года, когда мир был на пороге атомной войны. После разрешения кризиса, люди вздохнули свободнее.
– Убили за то, что не допустил войны с СССР, – прокомментировала это сообщения мама.

Еще летом у мамы появился ухажер из ближайшего поселка Карамкен, что в 16 километрах от Палатки. Он работал инженером на горно-обогатительном комбинате, ему было почти 50 лет. Маме в это время было 43 года, она очень хорошо выглядела. Познакомились они во время посещения им мужской парикмахерской, которая находилась рядом с женской, в соседней комнате.
Инженер был разведен, его жена жила в другом поселке с названием Хасын с младшим сыном, а ухажер моей мамы жил вместе со старшим сыном на Карамкене в хорошей двухкомнатной квартире.
Будучи приглашенной к нему в гости в уже наступившем 1964 году, она решила, что возьмет меня с собой, так и было сделано. Между Палаткой и Карамкеном довольно часто ходили автобусы, ведь многие люди работали, в этих поселках, а школа была на Палатке, поэтому проехать 16 километров было не сложно.
В один из выходных дней мы отправились к инженеру. Вадим, так звали его, встретил нас радушно, мы были приглашены отобедать. Он познакомил меня со своим старшим сыном Виктором Стрелковым, который учился в Палаткинской школе в 10 классе, т.е. был уже выпускник.
После обеда мы уединились с Виктором в его комнате, у нас завязался разговор о школе и о спорте. Виктор был физически очень хорошо развит и был довольно известным в местных кругах спортсменом, занимался лыжным спортом. За время встречи он мне многое рассказал о лыжах и об этом спорте. Поняв, что я никакого понятия не имею о нём и о лыжах вообще, Виктор пригласил меня к себе в гости и обещал, что обязательно научит ходить на лыжах. Мне это было интересно, а его внимание лестно.
Уже через несколько дней, предварительно договорившись с Виктором в школе, я приехал к нему, причем отпросился у мамы с ночевкой. В первый день Виктор показал мне поселок, он был невелик, познакомил со своими друзьями и местными ребятами. Я видел, что к Виктору они относятся с достаточным уважением, а те, что помладше и с почтением. На следующий день, а это был выходной, мы наметили поход на лыжах. Для этих целей Виктор раздобыл лыжи и валенки. Конечно, это были простейшие деревянные лыжи с креплением к валенкам при помощи ремней. Виктор, поставив меня на них, показал мне основные приемы для передвижения. Затем мы вышли на лыжню. Немало повозившись со мной, дойдя до развилки, Виктор сказал, что я должен двигаться по этому малому кругу, он всего три километра, и он меня приведет к старту, где мы и встретимся. Мы с ребятами пойдем по большому кругу, это десять километров. Ничего не бойся, иди спокойно размеренно, погода прекрасная, все будет в порядке. Ребята ушли на большой круг, а я остался наедине с лыжней и окружавшим меня лесом из огромных лиственниц.
Ходьба на лыжах оказалось делом не простым. Лыжи постоянно норовили проскользнуть, свернуть с лыжни, несколько раз я заваливался в снег, а ремешковые крепления слетали с валенок. Я так и не успел самостоятельно дойти до нашего старта, сзади меня догнал Виктор и его приятель Володя и они довольно быстро, помогая мне, доставили меня к старту.
– Надо будет тебе купить нормальные лыжи и нормальные ботинки, – сказал Виктор, когда мы пришли к нему домой и вместе с Володей обедали, а затем пили чай. К вечеру мы расстались, до автобуса меня проводил Володя, и я уехал домой.
Знакомство с десятиклассниками через Виктора Стрелкова, серьезно помогло мне в установлении моего статус-кво в школе.
Узнав о моих контактах с десятиклассниками Виктором и Володей, об уроках по лыжному спорту, Толик, однажды, заметил: «Ребята, с которыми ты общаешься в школе и на Карамкене, это крутые ребята, это лучшие спортсмены школы, неоднократно становившиеся призерами областных соревнований. Это хороший выбор».
– Да я собственно не выбирал, так получилось, – ответил я.
Отношения с Толиком получили дальнейшее развитие, мы уже стали обсуждать с кем и какие отношения стоит развивать. Мы абсолютно сошлись во мнении относительно наших учителей. Кстати большинство из них были очень уважаемы нами и как люди, и как учителя. Особенным авторитетом у нас пользовался директор школы Николай Николаевич, он же вел и физику у нас. Мы не позволяли себе отвечать на его уроках ниже оценки отлично, за что заслужили его уважение к себе. В целом в школе дела шли хорошо. Я обратил внимание, что при обсуждении и оценке ребят наши мнения с Толиком были очень схожи. Так, например, у нас вел физкультуру очень молодой парень, лет двадцати двух, только что из студентов. Он был в прекрасной физической форме, просто великолепно ходил на лыжах и нравился многим из нас, как парням, так и девчонкам. Крепкий, стройный, красивый, ходивший на лыжах с невероятной скоростью, он нравился и мне и Анатолию.  Несмотря на вполне конкретные знаки уважения и признания, с нашей стороны, он в упор не замечал нас. Мы, школьники, были для него  материалом, который мешал ему жить своей жизнью, так, во всяком случае, оценили мы его с Толиком. Очень скоро он покинул нашу школу, некоторое время физкультуры вовсе не было.
Часто после уроков мы засиживались у Толика дома. У него было много журналов и вырезок из них, например журнал на русском языке «Америка» 1959 года с фотографиями красивых американских машин, с фотографиями квартир в Америке. Откровенно говоря, мы завидовали американцам, их образу жизни, с которым мы знакомились через журналы. Мы не курили с Толиком, но поскольку было модно курить длинные сигареты, мы ухитрялись из двух сигарет «Прима» делать одну длинную, затем обрызгивали её какими-то духами из запасов мамы Толика, после чего пытались их курить. Дрянь получалась великолепная, но что не сделаешь ради моды. В доме Толика курил и отец и старший брат, так что нам опасаться было нечего. Мы стали с Толиком вместе ходить на вечерние киносеансы в клуб. И хотя клуб был у черта на куличках, на другой стороне Колымской трассы и по расстоянию от меня до него было километра полтора, мы туда ходили. Не знаю почему, но нас пускали, даже на те сеансы, у которых были возрастные ограничения, хотя явно видели, что нам еще нет восемнадцати лет. Также мы очень с большим интересом посещали в клубе в выходные дни танцы. Нам не с кем было там танцевать, но мы старались всегда выглядеть опрятно и по возможности модно. Посещая эти взрослые вечера, Толик познакомил меня со своими приятелями, которым было лет за  25. Это были шофера, они жили в мужском общежитии, которое было в двух шагах от клуба, были постоянными участниками этих вечерних собраний, если не были в рейсе. Иногда ребята приглашали нас к себе в общагу, где они выпивали, иногда предлагали нам, но мы держались и не соглашались. Не знаю почему, но им было интересно с нами, а мы с Толиком считали, что то внимание, которое они нам оказывают, мы вполне заслужили. Со мной все больше общался парень по имени Степан. Высокий худощавый, уже несколько лет после армии работавший на автобазе.
Конечно, мы видели, что многие из жильцов общаги таскают с танцев девиц, и мы понимали зачем.
В школе заметили, что мы с Толиком стали друзьями, а некоторые девки, поскольку мы внимания на них обращали мало, пренебрежительно говорили о нас: «Два сапога пара».
 
    Школьное полугодие шло к концу, впереди были новогодние каникулы. Я очень просил маму, что при первой возможности нам необходимо купить магнитофон, потому что без музыки жизнь очень тусклая, нужен был и радиоприемник, так как никаких других источников информации, не считая газет, просто не было. Мама соглашалась со мной, но говорила, что это все дорогие покупки и на них нужно заработать денег.
Однажды она поделилась со мной своими соображениями на этот счет.
– Мне знакомая, у которой сестра живет в Усть-Омчуге, рассказала, что у них уже два года как нет дамского парикмахера, и все женщины просто не знают что делать. До Палатки 180 км., а до г. Сусумана более 400, за кудрями и стрижкой не наездишься. Вот она и предложила: «Приезжай перед новогодними праздниками или после них организуем помещение, с холодной и горячей водой, моя сестра готова поселить тебя, потому что если туда ехать работать, то нужно  дней пять».
–  Но мне нужен помощник, одна я просто не справлюсь. Если ты согласен, то в твои новогодние каникулы мы можем вместе поехать и поработать там, думаю, что если все сложится удачно, мы сможем купить и магнитофон и приемник, продолжила мама.
– Мама, конечно, я «за», ведь мы будем работать для себя.
– Но тебе придется потрудиться. Во-первых, у нас будет два огромных чемодана с оборудованием, инструментом и препаратами, во-вторых, начинать работать будем с раннего утра, заканчивать – поздним вечером. Перерывы только на то, что бы поесть и сходить в туалет. Ты должен понимать, что мы должны будем обслужить всех, кто запишется. Иначе, те, которых мы не сможем обслужить, могут обидеться, а у нас могут возникнуть неприятности с властями. Так что хорошо подумай.
– Можешь рассчитывать на меня, – уверенно ответил я.

Первый в жизни магнитофон
     И вот Олег, тот шофер, который привозил меня из аэропорта, везет нас с мамой в Усть-Омчуг. Там нас встретили, разместили, как договаривались, и началась, прямо могу сказать, бешеная работа. Все пять дней более чем по 12 часов работал конвейер по приведению женских голов поселка в приличный вид. Ко времени сна, мы просто падали без ног и без рук. Надо отдать должное женщинам поселка. Они были терпеливы. В результате, все остались довольны, а мы, сердечно попрощавшись, отправились домой, заработав чуть более 1000 рублей. Огромные деньги по тем временам. Мама решила, что половина из них это мой заработок.
Приехав домой, передохнув день, мама вышла на работу, а у меня продолжился учебный год.
Я естественно в первое же свободное от учебы время прибежал в универмаг, в котором продавалось все: от одежды до хозяйственных товаров и радио. Там меня ждал сюрприз. Можно было свободно купить магнитофон «Днепр-11». Вот он стоял и ждал хозяина! Правда цена у него была очень кусачая: 145 рублей. С волнением я побежал к маме и доложил ей об этом. Я настаивал, что покупку нужно сделать немедленно, иначе кто-нибудь опередит меня, ведь это дефицит. Я убедил маму, что  взяв санки у соседей, довезу магнитофон до дома. Поняв меня, мама позвонила в универмаг, и сказала, что  она приняла решение о покупке магнитофона и что доверяет мне оформить покупку. Мама выдала мне деньги, я бегом, что бы успеть до закрытия, примчался к дому, схватил без спроса санки, на которых наш сосед Гена катал свою дочку, но его не было дома, и опять бегом помчался в магазин. К счастью заветный магнитофон стоял на месте, и мне удалось проверить его работоспособность, оформить покупку, и благополучно привезти её домой. Занеся магнитофон, я поставил его для отогревания. Тут же приступил к внимательной читке инструкции, ведь это был мой первый в жизни аппарат для записи и прослушивания музыки. Счастлив и рад я был как никогда.
Прочитав инструкцию, я понял, что теперь встанет вопрос с расходуемым материалом: магнитной лентой. Её в комплекте было всего две кассеты марки «Тип-1» по 350 метров. Это всего два часа  записей. А где брать записи? Тут я вспомнил, что у нас есть друг Виктор Янович, у которого уже был магнитофон и много зарубежной музыки.
Уже в ближайшие выходные мы с мамой на машине, прихватив с собой магнитофон, а весил он 24 кг. Отправились к Вильме Яновне и Виктору Яновичу. Мама заодно решила привести её голову в порядок, а мы с Виктором Яновичем решили заняться записями.
Виктор Янович поздравил меня с покупкой и сказал: «Аппарат надежный, но у него есть слабое место: очень быстро стирается зазор в универсальной головке. Так что думай сразу о запасной головке».
Мы поставили магнитофоны рядом, соединили их специальным шнуром и начали записывать музыку с кассет. Поскольку  у меня было всего две кассеты, каждая на двух дорожках это всего 1 час звучания, мы мой запас ленты  израсходовали довольно быстро. Виктор Янович, видя это, сделал мне шикарный подарок. Он вручил мне две бобины ленты по 500 метров каждая, это была лента Тип-6, новая более качественная. Я был удивлен и в восторге и не знал, как мне благодарить Виктора Яновича.
– Днепр -11 хорош тем, что на нем можно использовать 500 метровые кассеты. Других магнитофонов, на которых можно проигрывать такие большие кассеты в стране не делали. Поскольку магнитная лента была сумасшедшим дефицитом, большой формат легче купить в магазине.
– Советую покупать ленту тип – 6, заметно выше качество записи и воспроизведения, – рассказал мне Виктор Янович, и продолжил – Ну а на подаренные тебе кассеты, а это полтора часа двухдорожечной записи каждая, я тебе запишу музыку с моих пластинок. Ты только не говори, что записи от меня, поскольку эти пластинки мне прислал друг из Латвии, который купил их у моряков, которые ходят за границу. Я их и слушаю только когда в доме один. Чтобы не настучали, что у меня западная музыка.
Мы перенесли мой магнитофон к радиоле и записали с пластинок на эти кассеты Клифа Ричарда, Роя Орбисона, Элвиса Пресли, Наткинг Кола, Диана Мартина ну и, конечно, уже популярные песни Битлз: «Please Please Me», «Love Me Do», «I Love You», «A Taste of Honey», «Twist and Shout», с небольших пластинок, которые назывались «Сорокопятки», потому, что скорость их вращения составляла 45 оборотов в минуту. Проверив качество записи, я обалдел. Качество было великолепным!
Вся эта возня с записями заняла довольно много времени. Женщины сделали все свои парикмахерские дела, обговорили все поселковые новости, но нас с Виктором Яновичем не трогали.
Вилма говорила: «Мужиков, когда они возятся с техникой, лучше не трогать, захотят есть, а это случится, придут сами.
Так и случилось, вскоре состоялся то ли обед, то ли ужин, после которого, распрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы уехали домой. Мама видела, что я был просто счастлив и, видимо,  понимала это по-своему. Она считала, что моя любовь к музыке есть естественная потребность, закрепленная занятиями в музыкальной школе. Поскольку занятия музыкой пришлось прекратить, ведь в Палатке не было класса скрипки в музыкальной школе, то и мой интерес к музыке оправдан.  Наверное, она была права.
Дома я попросил маму, поскольку директор универмага была её клиенткой, что бы сразу же, как только у них будет поступление магнитной ленты, я смог купить штук пять кассет. Нужна лента «Тип – 6» – 500 метров. Кассета стоила 6 рублей.
Несмотря на то, что меня так и подмывало похвастаться перед Толиком о покупке магнитофона и наличии записей, я все же удержался от этого, зная, что он имел привычку делать вид, что ему все равно, скрывая этим свое отношение к любым событиям. Я решил, что будет лучше, если я в ближайшее время приглашу его к себе в гости, ведь он у меня ни разу не был.
Поскольку второй задачей было покупка радиоприемника или радиолы, то я каждый день заходил в универмаг и смотрел, что там имеется. Были какие- то старые модели приемников, проигрыватели у которых были древними.
И вот однажды, зайдя в очередной раз в универмаг, я увидел выставленную радиолу высшего класса «Эстония -3», сделанную на таллиннском радиозаводе. Её вид ошеломил меня. Сам аппарат стоял на большом красивом акустическом ящике, в котором были  большие динамики. Радиоприемник с проигрывателем размещался на этой акустической колонке и выглядел по тем временам просто космическим аппаратом. В проигрывателе было 4 скорости: 78/45/33/16 оборотов в минуту, но он не был стерео. В то время в стране еще не было стереопластинок. Радиола могла принимать стерео передачи в УКВ диапазоне, радиостанций работающих в таком диапазоне в Магаданской области просто не было. Приемник был собран на 17 лампах, имел все диапазоны. Кроме того, были две выносные небольшие колонки для правого и левого канала, а в моно варианте они использовались для воспроизведения высоких частот. Весь внешний вид и технические данные привели меня просто в щенячий восторг.
Поскольку договоренность с мамой была, радиола была куплена. Стоила она безумных по тем временам денег: 330 рублей! Но я вписывался в бюджет денег, которые были заработаны с мамой.
Привезя радиолу домой, распаковав и установив её, дав ей, как положено, отстоятся при комнатной температуре, я соединил её с магнитофоном, и наконец-то включил систему. Поставил на магнитофоне кассету с записями Элвиса Пресли и просто чуть не умер от того, какого качества получился звук. Это было, как мы говорили тогда, описывая немыслимые чувства и ситуации: «убийство лысого в подвале»!
Работа радиоприемника также приводила меня в восторг. С приемника и с проигрывателя полюбившуюся музыку можно было записывать на магнитофон. У меня появилась возможность осуществить свою мечту: создавать свою фонотеку из любимых произведений.
Вот теперь можно приглашать Толика, пусть делает вид, что ему все пофиг. Не получится! – подумал я.

          Буквально через несколько дней, выбрав момент, я пригласил Толика к себе после уроков.
– И что мы будем делать? – спросил он.
– Послушаем музыку, у меня есть очень приличные записи.
– Записи на чем?
– На магнитофоне.
– А у тебя, что есть магнитофон?
– Да, уже месяц как купили.
– А что ты ничего не говорил мне?
– Да стоит ли о таких мелочах распространяться, – соврал я в ответ.
– Это интересно, давай сходим, а мама где?
– На работе.
– Только зайдем ко мне, я оставлю портфель.
Через полчаса мы были у меня. Увидев аппаратуру, Толик был и удивлен и поражен.
– Вот это да! Классно!
Я приготовил чай, были какие-то печенюшки, поставил запись  Клифа Ричарда. Конечно звук с густыми низкими частотами, ощущаемыми телом и яркими и звонкими, высокими частотами, идущими из развешенных на стене колонок, давал удивительное ощущение объема.
– О, как здорово! – восхищенно сказал Толик.
Мы прослушали с ним пару кассет, и он засобирался домой. Уходя, он сказал: «Давай чаще собираться у тебя. С музыкой все гораздо интереснее, тем более у тебя такие записи».
– Нет проблем, мы же в школе видимся, всегда можем решить.

Наш класс
    Наш восьмой класс был очень разношерстным. В классе образовался «клуб талантливых». Клуб образовали не мы. Об этом открыто учителя не говорили, но это было их произведение. В него входило всего четверо: Капустин, Афанасьев, я и Настя Толмачева. Афанасьев и Толмачева очень хорошо разбирались в математике (алгебра и геометрия) и в русском языке. Афанасьева, учитель русского языка называла молодым лингвистом. Он не допускал ни одной ошибки, будь то орфография, или синтаксис во всех письменных работах, а при разборе сложнейших по построению и структуре предложений ему не было равных вообще в школе. Настя очень неплохо владела алгеброй и геометрией. Я и Толик были непревзойденными в истории и литературе, а у меня еще были сплошные пятерки по химии и физике.
Была решена и проблема моего вступления в комсомол. Для её быстрого решения, без лишних проволочек и испытательного периода, рекомендацию мне дал сам директор школы Николай Николаевич. Он был членом КПСС и в этом случае вопрос решался в упрощенном варианте.
Но были у нас и проблемы: я и Толик не отличались изумительным поведением, нам даже годовые оценки выставили «Хорошо», хотя у подавляющего большинства это была оценка «отлично».
Мы были в определенном смысле слова заводилами. Хитрыми заводилами. Не все учителя позволяли себе с нами спорить, зная, что мы можем так ответить, что и ни придраться, но и авторитет можно  в определенном смысле потерять. Тройка по поведению в нашем классе была только у Чижиковой, с которой, видимо, поэтому мы плотно дружили. Чижикова, это – просто нечто.
Мы с ней постоянно устраивали какие-либо эксперименты. Например, вместе с ней зашивали в гардеробе иголкой рукава пальто особо нравственных и приличных девочек. Вреда это не приносило, но нервы портило. Чижикова гуляла с ребятами из девятого класса. Если кто-то из девчонок пытался её упрекнуть в неприличном поведении с мальчиками, она могла спокойно при всех нагло глядя в глаза сказать: «Не надо дергаться, малолетки, у меня вон есть ухажер классный шофер, я скоро от него рожать буду»
Мы с Толиком знали, что никакого шофера у неё не было, но её смелость нас подкупала. Но мы знали, что она действительно встречается с Толиком Волковым из  9 класса, а это был парень, высокий, широкоплечий, уже брился, выглядел на все 20 лет, у него был густой бас и выглядел он серьезным красивым мужиком.
Но задиристость Чижиковой, приводила иногда и нас в агрессивное состояние. Нам от неё тоже доставалось. В ответ было придумано действо, которого Чижикова побаивалась. Если она нас доставала, то мы её затаскивали в раздевалку, сил у нас двоих на это хватало. Там мы залазили ей под трусы и специально заготовленной для этих целей химической губной помадой красили её причинное место.
Чижикова потихоньку верещала, и матерно нас обзывала, но никогда не жаловалась никому. Мы же это делали не со зла.
Но на её оценку поведения особенно повлиял один инцидент. Во втором полугодии у нас появился преподаватель черчения. Совсем молодая, после училища девчонка, лет 22. Ну, этот факт для нас не являлся криминалом, тем более, что к учителям мы относились очень хорошо. Но повела она себя как дурочка, которая никогда не читала Макаренко, да она вообще никого никогда не читала, так считали мы с Толиком. Тем не менее, позволяла себе вести себя высокомерно и крайне нагло поучительно по отношению к нам. Безусловно, у нас в классе созрел план мести.
Придя на следующий урок, она потребовала, что бы мы достали чертежные принадлежности.
– Ой, а мы забыли их, хором закричало человек десять.
Выяснилось, что только три самых приличных девочки не поддержали нас. Учительница, сделав строгий вид надзирателя, тут же выставила всем нам, кроме этих троих, двойки в журнал.
– Вы сорвали  урок, поэтому наказаны, а сейчас будете писать самостоятельную работу, которую вы напишите на обычном тетрадном листе, с гонором и апломбом заявила она.
В это время Чижикова, обернувшись к нам, сказала: «Ребята посмотрите, да у неё на шее засос».
И точно на правой стороне красовался классический синеватый засос. Мы конечно с Толиком заржали. Но поскольку не все обратили на это внимание, Чижикова решила исправить ситуацию.
Она встала и сказала: «У меня вопрос: вместо того, что бы давать нам непонятную работу, объясните классу, а что это у вас на шее?
Обалдев  от такого, молодая училка, перейдя на повизгивание, закричала: «Делайте что приказано, я не должна перед вами отчитываться, вы, почему себя так безобразно ведете!»
В это время наш главный уличный парень хулиган, здоровый, крепкий и с наглым взглядом, из очень асоциальной семьи, Зайцев Ванька, громко на весь класс сказал: «Чижикова, дура, что не понимаешь, что её кто-то хорошо вчера отодрал».
Чижиковой, видимо этого и ждала. Она тут же разрядилась гневной тирадой: «Как вам не стыдно. Перед вами девственные юноши и девушки, а вы несете отвратительный разврат в наши не окрепшие души! Как нам быть и что делать после такого нравственного удара по нашей советской морали и нравственности. Извольте объясниться, иначе нам придется задавать вопросы руководству школы».
Класс был в диком восторге.
– Чижикова, выйдите из класса! – заорала чертежница.
– Не выйду, – нагло ответила Чижикова.
Учительница подбежала к ней, попыталась схватить её за руку и силой вытолкать из класса. Чижикова вырвалась, между парт добежала до конца класса, учительница за ней, но Чижикова запрыгнула на парту и стала кричать: «Избивают, избивают, помогите». Спрыгнула в другой ряд и показала ей фигу.
Учительница долго гонялась за Чижиковой так же запрыгивая на парты, ну а мы, будучи просто в экстазе от такого театра кричали: «Какой кошмар, какие пошли учителя хулиганы, надо в милицию заявить».
Закончилось это тем, что учительница, выскочив из класса убежала. У нас поднялся такой ор, что на него прибежал директор.
Разбор полетов был, Чижикова получила строгий выговор, против которого мы все возражали, но больше к нам в класс эта учительница так и не пришла. До конца года у нас черчения не было.
Но история на этом не закончилась. Придя на очередные танцы в клубе, мы с Толиком разговаривали с нашими хорошими друзьями шоферами. В клубе появился парень, который подошел ко мне и спросил:
– Ты Эдуард?
– Да
– А кто Толик?
–  Я, – ответил Толик
– Мне надо с вами переговорить, давайте отойдем.
Мы с Толиком отошли, после чего этот совсем не крепкий и не очень-то мужественно выглядевший парень начал нас отчитывать за наше поведение по отношению к его девушке, которая преподавала у нас черчение. При этом он стал угрожать Толику, даже схватил его за грудки. Мы вдвоем резко оттолкнули его и послали на отборном русском мате туда, откуда он появился.
Подойдя к ребятам, а они уже были на взводе, они нас спросили: «Чего это он выступает?»
Очень коротко мы объяснили причину, после чего переглянувшись, ребята, а их было четверо, быстро пошли в сторону нашего обидчика.
Там они его схватили за шиворот, выволокли на улицу. Что было там, мы не видели, но ребята потом рассказали: «Мы предложили ему забрать свою телку и ехать к Бениной маме с Палатки раз и навсегда. Мы ему объяснили, что на Колыме себя так не ведут. Для гарантии немного дали люлей, но переживать не стоит, он сам на своих ногах ушел».

Катание на коньках
     За прошедшее полугодие основным другом в классе стал Толик Капустин, кроме того крепкие дружеские отношения возникли у меня с ребятами из 10 класса Виктором Стрелковым и Володей Светлым, из Карамкена, отличными спортсменами лыжниками. Стрелков несколько раз бывал у меня дома и даже несколько раз оставался с ночевкой. А с Володей у нас были более тонкие и чувственные отношения. Помнится, когда он простыл и лежал в Палаткинской больнице, по подозрению на воспаление лёгких, я практически ежедневно приходил к нему, приносил ему что-то вкусненькое и мы долго болтали в какой-то подсобке, где он втихаря покуривал. Через пару дней такого нашего общения, при прощании, он меня целовал в щеку. Это был формальный знак внимания. В дальнейшем, после окончания школы, он поступил в какой-то институт и мы с ним больше уже никогда не виделись.
Кроме того, в классе у меня стали выстраиваться своеобразные товарищеские отношения с одноклассником Девяткиным Игорем. Он был рослым и крепким парнем. На физкультуре всегда был первым во всем. Лыжи или гимнастика, прыжки или лазание по канату. Игорь был не разговорчивым, можно было даже сказать молчуном. Но общаясь с ним, я ощущал какое-то спокойствие и надежность. Как то Игорь пригласил меня покататься с ним на коньках. Я охотно согласился. Никакого катка в Палатке не было, кататься можно было только по льду реки Хасын. Река не была большой, зимой она практически перемерзала, не считая глубоких ям на поворотах.
Собравшись однажды на прогулку, мы с Игорем вышли к реке. Меня удивило, то, что на реке были огромные участки абсолютно ровного льда, а кое-где торчали довольно высокие ледяные бугры.
– Игорь, ты местный и вырос здесь, что это такое, как это получается? – спросил я его.
– Это наледи. Они возникают вследствие стеснения русла при замерзании, иногда вода, которая  есть внизу, в том числе и грунтовая создает давление и уже образовавшийся лед «взрывается», через образовавшиеся трещины на лед вытекает внутренняя вода и растекается. А там где вода вытекает, образовываются бугры. Ты, наверняка, слышал временами такие сухие взрывы со стороны реки.
– Да слышал, но я не знал что это.
– Поэтому кататься будем только в тех местах, которые я покажу. Ты езжай за мной и не откланяйся в стороны.
Мы катались в этот раз более часа. Наледь была очень большой, распространялась вдоль реки, так что можно было разогнаться и долго катиться с приличной скоростью вниз по течению реки. Это было просто великолепно, но холодный ветер серьезно щипал нос и брови. Игорь, конечно, владел коньками значительно лучше меня, да и физически был мощнее меня от природы и он заметил, что уже подустал.
– Пойдем, передохнем, – предложил он.
Мы поднялись на правый высокий берег реки, нашли в снегу выступающий большой куст стланика и завалились прямо на него. Под нашим весом, куст, стряхнув с себя снег, выпрямился, столкнул ветками нас в центр.
Мы поднялись с куста, пора было возвращаться домой, уже начало смеркаться, а на крайнем севере зимой день был очень короток.
Подъехав к поселку на коньках, мы их сняли, переобулись, дошли до главной улицы и расстались.
       
Откровения с Толиком
    В один из дней, после уроков, за прослушиванием музыки, мы с Толиком разоткровенничались.
– У меня на душе какая-то тревога, я не могу понять чего я хочу, куда идти учиться дальше. Вообще, кто я и зачем я, – поведал я ему.
– У меня тоже бывают такие моменты и такие же сомнения. Я тут поинтересовался у старшего брата, что бы это значило. Знаешь, что он мне ответил: «У тебя идет процесс превращения  в мужика, т.е. полового созревания, поэтому организм, а вместе с ним и голова мечется и не знает к какому берегу причалить».
– И что в этом случае делать?
– Генка ответил мне откровенно и пошло: «Больше дрочить или трахаться».
– Ну и что, ты принял совет как руководство к действию?
– Ну, насчет дрочить, то да, кто из нас этого не делает. А вот что касается трахаться, так с кем? Поселок маленький все обо всем тут же узнают, потом заклюют, и не только меня, но  и родителей.
– С кем, с кем, вон с Чижиковой.
– Да ну её на фиг. Человек она хороший, но ей не повезло, родилась девкой, с ней лучше другом быть, чем любовником. Она сама, кого хочешь, загрызет и изнасилует – со смехом прокомментировал мое предложение Толик.
– Знаешь, по-моему, есть еще одно лекарство. Когда на душе хреново, нужно заниматься до упора, так, что бы на остальное сил не было.
– Это же, как себя надо не любить, чтобы так себя терроризировать. Слушай, Толя, а что если попробовать  аккуратно задать эти вопросы нашим шоферам, они ведь уже совсем взрослые и, наверное, огонь воды и медные трубы прошли? Я своему Степану, а ты своему Борису?
– Ну, может быть и можно, давай попробуем. Вот в субботу вечером с ними увидимся на танцах и попробуем поговорить.
– А как разговор начать?
– Да просто, например, спросить, когда и как он первый раз стал мужчиной, то есть трахнулся, потому, как не знаем, с чего начинать и так далее.
– Ох, Толик, это ведь не совсем так, что обманывать, то.
– А ты, что уже трахался? А почему не говорил мне ничего?
– А ты тоже об этом помалкиваешь, что мне начинать что ли?
– Дело не в этом, даже если у нас все уже было, интересно, что они расскажут.
Так и порешили.

Мужской разговор со Степаном
    В ближайшую субботу, на танцах я отвел Степана в сторонку и сказал: «Степа, ты меня извини, но мне нужно с тобой посоветоваться по личному вопросу, но я не знаю можно ли, да и где поговорить с тобой. У вас в общаге всегда полно народу, да пьяных навалом».
– А о чем говорить хотел?
– Степа, только никому ни слова. Я тебе доверяю и считаю тебя старшим другом. Так вот, мне постоянно хочется трахаться, а я не знаю что делать. Что можно, а что нельзя. Ну и спросить не у кого, не у мамы же.
Степа посмотрел на меня ласковыми глазами и сказал: «Ты знаешь, я ожидал от тебя этого вопроса, у тебя время подошло. Я предлагаю вот что: в следующую субботу у меня будет рейс до поселка  Ягодное и обратно. Могу взять с собой, по дороге и поговорим. Ночевать будем в Ягодном, там у меня есть блат в гостинице, так что номер нам отдельный будет.
– Хорошо я предупрежу маму, она отпустит. В школе я тоже отпрошусь на денек. Значит в следующую субботу с утра.
– Договорились. Ты тоже никому особо не трепись, так как нам запрещено брать с собой попутчиков и других лиц.
На следующий день после уроков я спросил Анатолия: «Ну, ты как поговорил со своим приятелем шофером?»
– Да поговорил.
– Ну и как?
– Ну, мы с ним пошли в общагу, в его комнате никого не было, там и поговорили.
– И что он тебе Борис сказал?
– Знаешь, он мне сказал, что единственный безопасный способ это подрочить и все становится на свои места.
– И всё? Да это всем известно.
– Ну, он мне рассказал, что первый раз трахнулся, когда ему было 17 лет, что это была баба старше его. В общем, ничего интересного не рассказал.
Я понял, что Толян что-то скрывает, не хочет говорить, что было на самом деле. Я не удивился, но решил, что я отбрешусь в том же стиле.
– А у тебя как? – спросил Толик.
– Степа меня пригласил съездить с ним рейс. Я уже отпросился у мамы, так что в субботу уезжаем, в школе я тоже отпрошусь, но ты никому ни слова насчет того, что я еду в рейс. Шоферам не положено кого-либо брать с собой.
– Хорошо, слушай, сегодня ко мне после уроков зайдет Виталька с параллельного класса, приходи тоже, я хочу, что бы вы поближе познакомились.
– Ладно.
После уроков мы с Толиком пришли к нему. Минут через пятнадцать пришел и Виталик. Конечно, я видел его в школе, но  знакомы мы не были.
Толик на правах его друга представил меня, а затем сказал.
– Вот мы недавно тут с Эдом говорили, что если хочешь уйти от каких-либо проблем и переживаний, то нужно посвятить себя учебе на полную катушку и проблемы уйдут. А вот ты что думаешь по этому поводу?
– Вы какие-то странные. Мало ли что чувствуешь. Людей много, чувств много, можно и заблудиться. Главное поставить цель и добиться её.
– А ты уже поставил? – спросил я.
– Да. У меня все рассчитано уже на три года вперед. Нужно окончить школу с золотой медалью. Нужно выучить немецкий язык. Нужно быть хорошим комсомольцем, что бы получить рекомендацию, и с ней поступить в МГИМО. Я хочу стать или дипломатом, или журналистом международником. Хочу прилично жить и работать за границей, общаться в высокопоставленных кругах.
– Ну а как насчет того, что бы выстроить какие-то личные отношения, в том числе и с  сексом?
– Мне некогда этим заниматься.
– Но ведь хочется.
– Ну и что, что хочется. Если идти на поводу у инстинктов, то можно превратиться в животное.
– А если любовь?
– Любовь? А что это такое? Тот же инстинкт и не более.
Короче, разговора не получилось, Виталик мне не понравился, он был запрограммированный и бесстрастный, а это не мое, я так не смогу. Но я не стал далее возражать и говорить об этом Толику. Я все-таки понял, что надо в поведении и общении быть самому по себе, и не откровенничать.

Ира, школьный секретарь
    В эту неделю приключилась еще одна история. Дело в ом, что одна из соседок в нашем бараке Ира Подщеколдина работала секретарем в школе. Мы с ней достаточно хорошо общались, мама её хорошо знала, она бывала у нас в гостях. Ира была замужем, у них подрастала дочь, ей было года три.
Так вот наша соседка пенсионерка, заметив, что Ира часто заходит ко мне, у меня играет музыка, иногда мы громко смеялись, почему-то подумала, что она крутит со мной всякие шуры-муры, то есть соблазняет меня, малолетку. Она решила переговорить об этом с директором школы.
Наш директор был мужчина нормальный и правильный, но реагировать он должен был. Конечно, в конце концов, кроме смеха ничего из этого не вышло. Директор переговорил с моей мамой и посоветовал ей, не обращать внимания на воспаленное воображение пенсионерки. Ведь для неё был развратом уже тот факт, что  во дворе на бельевую веревку Ира вывешивала для просушки лифчики и трусики. Заявлений по этому поводу у него тоже было достаточно. Пенсионерка считала, что это непозволительный разврат.
Но встреча с мамой была не только по этому поводу. Николай Николаевич рассказал ей, что у меня очень хорошо с физикой и что вообще склад ума у меня такой, что вполне можно считать, что профессия оператора ЭВМ для меня будет очень полезной и успешной в части карьеры. Он посоветовал маме, что после восьмого класса есть смысл поступить в Ульяновский индустриальный техникум, где как раз был открыто отделение по этой специальности. Мама ответила ему, что если я захочу поступать туда, а вроде такое желание у меня есть, она не будет против этого.

Поездка со Стёпой
     Наступила суббота,  я с утра был у шоферской общаги. Степа вышел, и мы вдвоем пошли в сторону автобазы. На автобазу я не заходил, Степа попросил меня пройти немного вперед по трассе, ближе к автобусной остановке. Вскоре его грузовик, выехав из центральных ворот автобазы, подкатил к остановке, и я быстро залез в кабину.
Это был МАЗ-200, бортовой, с зубром на капоте.
– Ну, поехали, – сказал Степа, вытащил из бардачка пачку, достал папиросу и прикурил её от прикуривателя.
Машина стала набирать ход и вскоре мы уже проехали границу нашего поселка.
– Сколько будем ехать до Ягодного? – спросил я.
– Если все будет нормально, то часам к семи вечера должны быть на месте, машина новая, движок мощный, 6 цилиндровый дизель, 165 лошадей. Правда у нас будет Яблоневый перевал, там более 30 км. в час не поедешь. А так будем ехать  со скоростью 60-65 километров в час. Правда в пути надо будет сделать несколько остановок: перекусить, да и отлить придется не раз. Я предусмотрел все. На всякий случай взял для тебя еще один здоровый овчинный тулуп. Если что, то тебя всего можно в нем укутать. Есть у меня и термос с чаем, есть что перекусить. А обедать будем в Атке, там хорошая столовая. На всякий случай, если кто будет спрашивать, скажешь, что мой племяш. Как настроение?
– Пока отличное. Я первый раз так далеко на такой большой и мощной машине еду.
Степан  очень уверенно управлял автомобилем, было видно, что он профессионал с солидным опытом.
– Степ, а ты как долго водишь машину?
– Ну, считай скоро десять лет. Первые права получил в 18 лет в ДОСААФ, затем призвали в 19 лет в армию, там тоже был шофером на грузовике, ну и после армии сразу сюда на Колыму, на заработки.
– А служил где?
– Недалеко отсюда, с улыбкой ответил Степан, – На Камчатке.
– А родом ты откуда?
– Я с Ярославской области.
– А ты откуда, как вы мамой попали сюда?
Я рассказал Степе о том, как мама приехала сюда из Ташкента, после смерти отца, так как было тяжело с деньгами, а потом я прилетел сюда.
Степан мне нравился и раньше, он был приятным парнем, с ровным, добрым характером, худощавый, высокий, немного долговязый, с длинными руками и огромными кистями рук. От него всегда легко пахло солярой, а на танцах к этому запаху добавлялся аромат одеколона Шипр.
Во время разговора в пути я еще раз убедился, что Степан мужик серьезный и основательный и к нему нужно относиться с уважением.
Мы проехали поселок Карамкен, двигатель ровно урчал, в кабине стало тепло, так что я снял пальто, а Степа свою фуфайку. На нем был тонкий ватный комбинезон с большой длинной молнией от шеи до паха. Это была форменная одежда шоферов.
– Ну, так ты хотел меня о чем-то спросить, спрашивай, обратился ко мне Степан.
– Степа мне  неудобно, но мне не с кем посоветоваться. Мне сейчас 15 лет, а с 14 лет я постоянно чувствую, что мне хочется трахаться.
– Давай договоримся, раз уж разговор пойдет про мужские дела, то и называть мы с тобой все будем так, как оно есть на самом деле, мы же не институт благородных девиц. Верно? Итак, у тебя стоит и тебе охота. Так?
– Ну, да.
– У меня тоже очень часто он стоит и мне тоже всегда охота. Так придумала природа.
– Ну, так как с этим бороться?
– Отвечаю, есть три способа: первый – кого-то отиметь, второй – отрезать его вместе с яйцами и третий – подрочить. Третий самый доступный и безопасный.
– И ты третий используешь? – спросил я.
– Конечно, а что делать? То армия, то теперь вот рейсы. Где здесь на трассе кого найдешь, если только какого медведя, так тот скорее тобой и закусит, – со смехом проговорил Степа.
– Слушай, а говорят, что те, кто дрочит, потом не смогут зачать детей и что с мозгами у них будет плохо, что мозги у них сохнут.
– Вранье все это, я что похож на парня, у которого с мозгами плохо? Вроде нет, а ты что думаешь? Если верить этим разговорам, то я должен был стать уже полным идиотом.
– А ты, в каком возрасте узнал про это? Ну, что можно рукой подрочить?
– Да, наверное, лет в 12.
– А ты во сколько лет?
– Степа, во втором классе. Так вышло.
– Ну, так опыта у тебя не меньше моего.
– Степа и вот еще вопрос, а сколько тебе было лет, когда ты первый раз потрахался реально?
– Эд, нам прежде нужно будет с тобой договориться о том, что все, о чем мы с тобой говорим должно быть разговором только нашим. Это не потому, что я чего-то боюсь. Я просто должен быть уверен, что мы с тобой можем себе это позволить, будучи на сто процентов уверенными друг в друге.
– Я понимаю, но как это сделать. Вот ты сейчас говоришь об этом, у меня даже какое-то волнение.
– Точно?
– Да.
– Давай договоримся так, я попробую тебе рассказать кое-что из моего опыта, но ты даешь мне слово, что все, о чем мы будем говорить, останется между нами. Договорились?
– Да, Степан, я гарантирую!
– Так получилось, что я уродился худым и тощим, каковым и сейчас являюсь, а член уродился толстым и длинным. Уже  в начальной школе я стеснялся раздеться, так как все в этом случае обращали внимание на меня. Когда постарше мы с ребятами ходили купаться, они очень часто просили меня показать им мое достоинство, как они его называли. Многие завидовали, только вот чему, непонятно. Такое внимание со стороны возбуждало и мой интерес к моему члену, поэтому лет в 12, в пятом классе я обнаружил, что если хорошо поработать с ним рукой, я получал очень крепкое удовольствие. У меня никогда не было вопросов к себе типа: «А почему?», какой ужас, я дрочу и так далее. Все разговоры на этот счет  «просвещенных» и набожных бабушек и титулованных академиков я просто не брал в голову. Я и сейчас отношусь к этим людям откровенно говоря с презрением. Их рассуждения мне напоминают лекции на тему: О влиянии свежих огурцов на безопасность движения самолетов».
Так проходили молодые годы. До 17 лет я ни разу не пробовал кого-либо реально потрахать. После окончания  школы, во время учебы на шофера я познакомился с одной девахой. Мы с ней недолго встречались, довольно скоро дело дошло до постели. Но как только она реально увидела мой, она перепугалась, открытым текстом заявила, что с конем она трахаться не будет, не для того родилась, и сбежала. После мы с ней и не встречались. Вот такой у меня был облом. Честно говоря, я тогда расстроился. Я все думал, а как дальше, а кому я нужен?
Хочешь, не хочешь, а в баню ходить приходилось. Вот однажды в раздевалке ко мне подошел мужик лет сорока, спросил закурить, а затем предложил присоединиться к их компании и выпить вместе с ними пива. Я не отказался. Мужики оказались все образованными, примерно его возраста, кто-то и помладше. Говорили про жизнь, рассказывали анекдоты, ржали. Мне очень понравилось в их компании. Они были какими-то свободными и независимыми. Когда вместе пошли в парилку один из них профессионально обработал меня березовыми вениками, после чего на скамье сделал мне массаж спины. Я в этот день получил огромное удовольствие и от массажа и от общения. Естественно мы обменялись адресами и договорились на следующей неделе встретиться в этой же бане в это же время.
Мои отношения с этой компанией очень скоро стали дружественными и они стали приглашать меня на их, как они называли сходки, которые проходили  у Олега, который и подошел ко мне, а он оказался художником.
Вот в этой компании меня по настоящему еще до армии и распечатали. Люди они были свободные без предрассудков. Там я по-настоящему поимел женщину, короче там я попробовал все. Эд, у тебя уши не вянут?
– Нет, Степан, все нормально, мне очень интересно.
– Но вот теперь, самое главное. Именно в этой компании меня научили не путать постельные отношения с любовью. Главная беда всех, особенно молодежи в том, что они путают секс с любовью. Ну, это совсем разные вещи. Там где это путают рано или поздно все кончается скандалом, дракой поножовщиной, судом, зоной, разводом.
Вот, например, ты любишь свою мать?
– Да, конечно.
– Но это же не имеет никакого отношения к тому, что у тебя твой пацан стоит в штанах. Так?
– Точно.
– Конечно, бывает так, что любовь и секс могут существовать одновременно в параллели. Так часто бывает, это нормально. Только путать их нельзя. Секс приходит и уходит, а любовь, если она настоящая, как правило, остается надолго, часто на всю жизнь.
Вот у тебя всякие там сомнения, угрызения, переживания. Я знаю почему. Ты пока не отделил одно от другого. Если не научишься этого делать – будешь всегда с проблемами, а они к хорошему не приведут.
Так вот, общение с этими людьми до армии, очень помогло мне в службе, да и в жизни. В отличие от других, мне не грозило, если  с оставшейся на гражданке девкой, которую я называл любовью застрелиться в карауле, по причине того, что она вышла замуж за конюха из соседней деревни. Для меня в армии стал реальным девиз: «Военный пьет все, что горит, имеет, все, что шевелится, а что не шевелится, расшевелит и поимеет».
Такого откровенного, рассудительного разговора с взрослым мужиком, у меня ранее, конечно не было. Разговор со Степаном открыл для меня окно в другое понимание реальных вещей.
– А вот и первая остановка, Атка. Пора обедать, пойдем, здесь хорошая столовая, пожалуй, лучшая на трассе, – сказал Степан заглушив машину на стоянке.
Отобедав и передохнув, мы продолжили путь. Вскоре начался Яблоневый перевал. Во время езды разговор заходил о природе, о трассе, о всякой другой всячине. Степан оказался на редкость содержательным парнем, я не предполагал этого, ранее общаясь с ним в клубе.
К семи часам вечера, как и планировали мы прибыли в Ягодное. Первым делом выгрузили трубы для старателей, которые мы везли. Нам тут же загрузили деревянные ящики с образцами пород, которые нужно было доставить в Магадан. На все ушло пару часов. Оставив машину в закрытом помещении на территории предприятия, мы со Степаном пошли в местную гостиницу. Там нас ласково приняли и не потребовали со Степана даже документов. Меня он представил как племянника, мы поднялись в номер. Это был простой двухместный номер, с раковиной в углу. Две деревянных кровати стояли справа и слева от окна, прикрытого шторой. Туалет и душ – общий на этаже, в коридоре.
– Идем в буфет, пока  он не закрылся, надо поесть.
Степан взял что-то поесть из вторых блюд, в буфете оказалось местное пиво, которое славилось очень приличным качеством. Иван заказал по кружке.
Выпив пиво и поев, мы собрались в номер. Иван подошел к буфетчице и, поговорив с ней, вернулся с 2 литровым кувшином с пивом, которое мы забрали с собой в номер. Делать этого не разрешалось, но Степа здесь был своим парнем.
Обратная дорога, прошла в непринужденных разговорах, шутках. Было впечатление, что мы со Степаном сходили на футбольный матч, в котором наша команда выиграла. На Палатку приехали часов в шесть вечера. Прощаясь, Степан сказал мне: «Спасибо за поездку, мне было очень приятно иметь такого собеседника. Если тебе что-то будет нужно, все что я смогу, я сделаю. На следующей неделе на танцы придешь?
– Приду обязательно. Тебе огромное спасибо за то, что научил меня важным вещам, мне это было очень нужно, ты мне помог.
Степа остановил машину на трассе в нашем поселке, я вышел и направился домой.

     Придя домой, мама с работы должна была прийти часа через два, я завалился на диван, включил любимого Клифа Ричарда.  Слушая его, с облегчением понял, душевные тревоги растворились в новых знаниях, полученных в поездке по Колымской трассе.
Придя на следующий день в школу, я не стал тут же делиться впечатлениями с Толиком, хотя меня подмывало. Я видел, что ему очень интересно узнать, как же прошла моя поездка, но я держал паузу. Толик не выдержал и после уроков спросил: «Ну как, что было, рассказывай?»
– А ничего особенного, съездили нормально. Степа классный парень. На мои вопросы он ответил просто: Не хочешь проблем, не путай секс с любовью».
– Да, мало, но толково.
– И больше ничего не было?
– Нет.
– А где вы ночевали?
– В гостинице в двух местном номере.
Далее Толик не стал меня расспрашивать, так как либо поверил, либо понял, что я не намерен делиться подробностями.
        В течение недели, осмысливая разговор со Степаном, делая практические выводы, я заметил, что стал гораздо спокойнее, наглее, увереннее в отношениях в классе. Если раньше я мог съязвить и ответить на придирки и мелкие гадости со стороны наших правильных комсомолок, которые постоянно слали их в наш адрес с Толиком, то теперь я смотрел на них как удав на кроликов. Они это понимали и очень нервничали. С Толиком у нас остались близкие отношения, но встречаться после уроков мы с ним стали реже.
В середине недели мама меня предупредила, что в пятницу уедет до вторника на Атку, где у неё есть договоренность с местными модницами об их обслуживании.
– Буду делать только завивку перманент и окраску волос, поэтому справлюсь сама. Ты останешься дома на хозяйстве.
– Все будет нормально, не переживай, ответил я.

      
Нажрался в дупель
    Как-то в школе я пересекся с Толиком Волковым. Его мама работала начальником телефонного узла, конечно, была знакома с моей мамой. Уже не помню повода, но мы с ним разговорились, я его пригласил к себе послушать музыку. Коллекция записей у меня потихоньку увеличивалась. Он пришел, ему понравилась обстановка и музыка, и он тут же предложил: «Давай позовем девчонок, когда у тебя не будет мамани, посидим, поговорим, можем чуток выпьем».
– Давай, я не против, только кого позовем?
– Это не проблема. У меня сейчас есть  одна, которой я нравлюсь, зовут Анной, она из десятого класса, у неё есть подружка Барсукова Надька, она помладше, твоего возраста. Учится в параллельном тебе классе.
В клубе в это время шел какой-то очень длинный двух серийный американский фильм, что было редкостью. Мама взяла билеты на последний сеанс и должна была пойти в кино сразу после работы. Я тут же позвонил Толику Волкову и сказал, что у нас есть хорошее окно.
Итак, мы встретились. Волков пришел со своей Анной, она была высокой почти в рост Толику, видно было, что модничала и кокетничала. Она же и позвонила от меня и передала Наде Барсуковой, что мы уже на месте. Барсукова жила недалеко от меня в районе нефтебазы. Её мама работала главным бухгалтером. Уже минут через 15 она была у меня, принесла с собой бутылку вина.
Чтобы не возиться с бокалами, вино разлили в чашки для чая. Девкам по чуть-чуть, остальное нам мужикам.
Волков был здоровым парнем, ростом больше чем 180 см. и весил наверняка килограмм 85. Что касается меня, то мой рост был 168 см., а вес 60 кг. То есть я парень был мелкий. Того вина, которое я выпил, было бы абсолютно достаточно для того, что бы быть выпивши, но без последствий. Закончив с вином, мы попросили девок, что бы они сходили на кухню и помыли чашки. Они пошли. На мою беду в этот день на кухне мужики нашего барака устроили просто откровенную пьянку, по какому поводу, неизвестно. Мужики обрадовались девкам, и тут же предложили им выпить, и налили им по полной кружке. Девки сказали, что они не пьют, и быстренько принесли выпивку нам. Как потом выяснилось, они принесли по полной чашке, в каждой было грамм по 300 водки Зубровка. Мы уже были за хорошевшие от вина, не знаю почему, но на предложение Волкова выпить я дал согласие и мы залпом выпили все, что было в чашках. Общая доза была более, чем достаточной для взрослого мужика, привыкшего в выпивке.
Волков, а особенно я опьянели и решили пойти проветрится. Мы оделись и пошли гулять. На улице поздним вечером был приличный мороз. Пьяным море по колено, мы с Волковым стали петь какие-то песни, смеялись падали. В конце концов девки от нас сбежали. Через некоторое время я потерял способность самостоятельно идти. Спасибо Волкову, он парень был крепкий и несмотря на то, что сам был пьян, но довел меня до моей двери, постучал в неё, а сам тут же скрылся. Мама к тому времени уже пришла из кино, мужики на кухне находились в заключительной стадии пьянки, то есть  нажрались вдрыск. И вот, открыв дверь, мама видит сына не просто выпившего, а в жопу пьяного, который еще и падает на пол без чувств.
У матери началась паника. Она посчитала, что меня напоили мужики на кухне. Но вскоре ей позвонила мать Волкова и сообщила, что её сын был у меня в гостях вместе девками, которых на поселке все знали, пришел домой пьяный и завалился спать не раздеваясь. Всё, мы были полностью разоблачены.
Мать вызвала скорую помощь, они дали какие-то лекарства, но успокоили, что отойдет ваш сын. Кладите на кровать, но рядом ставьте ведро. Его будет рвать до самого утра. Так и было. Я отходил два дня. Пришлось даже пропустить школу.
Затем был разбор полетов со всеми нами и со всеми родителями. Нам запретили встречаться и общаться. Короче, скандал был вселенско-поселковый. Досталось по полной и нам, и девкам, и мужикам, которые наливали.
Это был первый и последний раз в жизни, когда я напился до бессознательного состояния.
Через две недели все улеглось и успокоилось.

Окончание 8 класса и отъезд
     Прошли майские праздники с демонстрацией, выносом портретов вождей и лозунгов. Толпа счастливых и слегка выпивших уже с утра граждан время от времени орущая «Ура!», прошла по главной улице поселка. Вечером уже серьезная выпивка с тостами «За май, мир, труд», «За Розу Люксембург и других баб», «Что бы у нас все было, и что бы нам за это ничего не было» так продолжила народное ликование.
В школе в середине мая состоялись промежуточные экзамены для восьмиклассников: по русскому языку и литературе, по алгебре и геометрии. В результате по русскому языку, алгебре я получил тройки. По абсолютному большинству других предметов оценки в моем свидетельстве были 4-5, ну конечно, кроме черчения. Да вот и за дисциплину оценку мне и Толику Капустину поставили «хорошо». Ну, что же, мы этого заслужили.
В конце мая в спортивном зале школы состоялся выпускной вечер. В его начале, когда вручали документы, я  присутствовал, а затем ушел домой и слушал музыку. Не интересовали меня такого типа мероприятия.
Нужно было решать, что делать дальше. Идти в 9 класс и таким образом начать путь окончаний полной средней школы, или поступать в техникум. Тоже среднее образование на выходе, но плюс специальность, а после прямая дорога в армию. Призывной возраст был 19 лет и служба 3 года, во флоте – 4 года!
Я выбрал и получил согласие мамы на то, что поеду и попробую поступить в индустриальный техникум в г. Ульяновске, на специальность «Оператор электронно-вычислительных машин».
Решили, что в Ульяновск нужно добираться сразу, что бы там было время подготовиться к вступительным экзаменам. Экзамены нужно было сдавать по русскому языку письменно, литературе устно, по математике письменно.
Просмотрев варианты, решили, что добираться до Ульяновска буду так: самолетом до Хабаровска, далее опять самолетом до Куйбышева, а там по реке Волге на пароходе до Ульяновска. Никого знакомых у меня в этом городе не было, но меня это не пугало.
И вот настал день расставания. Мама проводила меня в аэропорту. Самолет Ил – 18 гудя двигателями, неспешно разбежавшись, ушел в высоту и взял курс на Хабаровск. Я покинул Колыму.

Первая  самостоятельность
        Два с половиной часа полета, разбавленные бортовым питанием, конфетками, водичкой и хождением стюардесс не показались утомительными.
Самолет приземлился в Хабаровске. Это более чем на тысячу километров южнее, поэтому выйдя на трап, я сразу же почувствовал дыхание горячего лета.
Хабаровский аэропорт был неудобным, там всегда было полно народу, но уже был мне знаком, поэтому быстро и уверенно я зарегистрировал свой билет для дальнейшего полета и стал ожидать регистрации и посадки.
Наконец, объявили посадку на самолет. Лететь мне до Куйбышева на ИЛ-18 около 6000 километров, это более 9 часов, плюс еще две посадки на дозаправку, итого, минимум часов 12 в пути, минус разница во времени.
Прилетел  в Куйбышев очень рано утром, в самолете удалось поспать, поэтому чувствовал себя нормально. Еще больше часа добирался из аэропорта в город, где прямиком отправился на речной вокзал. Посмотрев расписание, увидел, что сегодня вечером есть пароход до Ульяновска. Подойдя к кассе, к удивлению увидел: нет очереди, попросил билет до Ульяновска на сегодня.
– Молодой человек, на сегодня билетов нет, – ответила кассирша.
– Как нет, вообще нет?
– Минутку, – кассирша стала смотреть какие-то свои бумаги, затем сказала – Есть, но только в  1 классе «люкс», это отдельная каюта и это очень дорого.
– Сколько? – спросил я.
– 16 рублей.
Я мог себе позволить такие расходы, поэтому, не раздумывая, сказал: «Выписывайте билет».
Кассирша посмотрела на меня с удивлением и недоверчивостью, но билет выписала, получила деньги и пожелала счастливого пути, что никогда не наблюдалось в работе кассиров.
Сдав свой чемодан в камеру хранения, я решил найти место, где можно поесть, а заодно хоть немного посмотреть на город, в окрестностях которого родилась моя бабушка Александра Аникеева. Минут через двадцать ходьбы я зашел в пельменную, заказал, порцию штампованных на автомате пельменей и полстакана сметаны.
Поев, я направился осматривать город. Город, вернее те его места, которые я прошел, не произвел на меня серьезного впечатления. Много деревянных запущенных и покосившихся домов.
Находившись, и изрядно устав, я вернулся к речному вокзалу. Пароход уже подали к пирсу. Взглянув на него, я был сильно удивлен. У пирса стоял пароход, судя по всему построенный в начале века с трубами и  колесами. Я предполагал, что это будет  судно на подводных крыльях, или белоснежный красавец теплоход, а оказался небольшой трехпалубный колесный пароход.
С ума сойти, подумал я, неужели такие еще есть и они используются, на дворе 1964 год!
Оказалось, что пассажирам первого класса уже можно было  начинать посадку. Забрав свой чемодан из камеры хранения, я подошел к трапу, где меня встретил матрос и вежливо поздоровавшись, попросил билет. Убедившись, что все в порядке, он передал меня другому, который проводил меня в каюту. Открыв каюту ключом и пропустив меня в неё, он представился: я стюард, меня зовут Федор, во время путешествия буду сопровождать вас, по любым вопросом обращайтесь ко мне без стеснения.
– Есть ли у вас какие-нибудь вопросы?»
– Есть. Сколько времени будем идти до Ульяновска?
– Эту и следующую ночь проведете на судне, а рано утром через день будет ваш город.
– Где можно поесть?
– На этой же палубе имеется ресторан и буфет, через час после отплытия им можно пользоваться.
– Как можно отправить телеграмму прямо с парохода?
– Без проблем, оставляйте вещи и пройдем к нашему связисту.
Оставив свой чемодан в каюте я последовал за стюардом. Он провел меня в служебное помещение, в самом носу судна.
– Иван Сергеевич, – обратился он к пожилому мужчине, сидевшему в окружении приборов и рации, –  Примите телеграмму.
– Добрый вечер, пожалуйста, продиктуйте адрес и текст. Я тут же все продиктовал, адрес, сообщив в тексте, что все в порядке, я на пароходе и через два дня буду в Ульяновске.
– Как оплачивать? – спросил я.
– Ваш стюард решит этот вопрос, это его работа, – показывая на матроса, сказал радист.
Матрос-стюард, проводил меня обратно до каюты, спросил, нет ли других поручений, улыбнулся, учтиво попрощался и ушел.
Я осмотрел каюту. Каюта была хороша. Во-первых, она была просторной, метров 14 квадратных, во-вторых, имелось большое окно, которое открывалось и выходило на прогулочную палубу, и в-третьих в каюте в отдельном небольшом кабинете имелся туалет с душем и умывальником. Вся каюта была отделана натуральным деревом, имелся столик около кровати, на нем стояла красивая настольная лампа с абажуром. Я был очень доволен, и удивлен уровнем сервиса. Вот что значит первый класс, – подумал я, прилег на постель и задремал.
Разбудила меня музыка, доносившаяся с берега и легкое покачивание судна. Я взглянул в окно и понял, что мы отчалили, а значит, начался мой водный путь до города Симбирск, в котором родился Ленин и который потом назвали в честь его Ульяновском. Я умылся, взглянул на себя в зеркало, убедившись, что все в норме, вышел в коридор. На нашей палубе было всего восемь кают, по четыре с каждого борта, кроме того имелся вход в ресторан. Полы коридора были застелены ковровыми дорожками, двери в каюты с резными филенками из благородного дерева, ручки с позолотой. Вокруг кают и ресторана можно было пройтись по открытой верхней палубе. Проходя по ней, я остановился у одного из колес, сверху они были закрыты кожухом, но внизу было видно, как лопатки колеса равномерно с напором опускались в воду, издавая при этом шлепающий звук. Шлёп, шлёп, шлёп, шлёп…  Обалдеть, я впервые видел наяву такой способ движения на воде.
Продолжая осмотр, решил спуститься этаж ниже. Он представлял собой большую каюту, в которой в несколько рядов были установлены деревянные сидения. Все они были заняты народом, вокруг которого громоздились чемоданы и тюки. Народу было полно. Спустившись еще ниже, я был шокирован. Это были помещения типа трюмов, в которых прямо на полу вповалку лежал, местами сидел народ. Народ, которого я в жизни никогда не видел: плохо одетый и сомнительного вида. Они мне напомнили людей изображенных на картине И. Репина «Бурлаки на волге». Я только потом узнал, что билет в трюме до Ульяновска, которых в кассе не было, стоил 80 копеек! В 20 раз дешевле моего! Увиденное мне не понравилось, и я за все время путешествия больше не покидал своей палубы.
Стемнело, голод давал знать о себе, я направился в ресторан. Ресторан был широким, с большими как в каюте окнами.  В ресторане было  столов десять, каждый на четыре персоны. В ресторане за двумя столиками уже  ужинали несколько посетителей. Я присел у окна за свободный столик. Удивительно, но почти сразу подошла официантка и предложила посмотреть меню. Я заказал себе бокал красного сухого вина, овощи для закуски, на второе котлету по-киевски. Надо отметить, что в те времена, особых проблем с получением алкоголя не было. Конечно, могли отказать в продаже алкоголя в магазине: водки или крепленого вина лицам, не достигшим 18 лет, но это бывало редко. Отговорка: «Это не мне, это для папы», как правило, давала результат и выпивка, и сигареты были в руках.
Слегка отпив вина из бокала, я ожидал подачи закуски и горячего. В это время в ресторан зашел мужчина, осмотрелся, затем подошел к моему столику, спросил разрешения составить компанию и, получив согласие, присел напротив меня.
Его заказ был серьезнее моего. Он заказал 300 грамм армянского пятизвездочного коньяка, лимон, порцию черной икры, так же котлету по-киевски, овощи и плитку шоколада.
Первые пару минут мы сидели молча, потом мужчина обратился ко мне и спросил: «Вы, молодой человек, далеко путь держите?»
– В Ульяновск, ответил я.
– Если не секрет, то с какой целью?
– Буду поступать в техникум.
– Меня зовут Леонид, я моряк, сейчас в отпуске, направляюсь в Горький, хочу проведать родных.
– Меня Эдуард, – ответил я, соблюдая любезность.
– Леонид налил себе в хрустальную рюмку коньяк. Предложил мне также составить компанию. Я отказался, сославшись на наличие у меня сухого вина. Официантка принесла нам горячее, и мы приступили к еде.
Закончив с горячим, Леонид обратился ко мне с вопросом: «Вы в первом классе путешествуете?»
– Да, ответил я.
– А откуда сами?
– Из Магадана.
– Я работаю на Сахалине вахтовым способом на большой рыбообрабатывающей базе в должности инженера наладчика оборудования.
– А вы, в какой каюте находитесь?
– В шестой.
– Я в третьей.
Я подозвал официантку, попросил расчета. Ужин обошелся мне дорого, в три рубля. Я встал из-за стола попрощался с Леонидом и отправился в свою каюту.
Придя в каюту, я прилег, включил динамик внутренней сети, там передавали какую-то музыку.
Еще сутки назад я был на Колыме, сегодня плыву по Волге в центре России. Что мне принесет ближайшее время, какие события произойдут? Как и где я устроюсь в Ульяновске? – думал я лежа.
В дверь осторожно постучали, я встал, отрыл её,  в коридоре стоял Леонид.
– Эдуард, извините меня, но у нас на палубе всего три каюты заняты, никого нет, мне даже не с кем поговорить. Может быть, проведем вечер вместе?
– Мы с вами совсем не знакомы, у нас есть существенная разница  в возрасте, вас это не смущает?
– Нет.
– Ну, если нет, давайте для начала перейдем на «ты».
– Я буду только рад, ответил Леонид.
– Хорошо, но, как мы будем проводить вечер? Гулять по палубе, ну там уже почти темно и мало что видно.
– Я предлагаю следующее. Я сейчас в ресторане закажу в каюту какой-нибудь закуски: что-нибудь сладенького, можно и вина. Посидим, поговорим, все будет не так скучно.
– Согласен, но я алкоголь не буду.
– Ты не будешь, я себе возьму. Я сейчас все организую и зайду за тобой.
Сказав это, Леонид направился в сторону ресторана.
За только что состоявшимся разговором  я, наконец, внимательно рассмотрел Леонида. Это был крупный мужчина, крепкого телосложения, примерно тридцати лет, с черной средней длины шевелюрой. Никакой красоты в его лице я не обнаружил. Это был стандартный ухоженный мужик, хорошо и по моде одетый, гладко выбритый. Его поведение никак не насторожило меня. Я зашел в туалет, отлил, посмотрел на себя в зеркало, вернулся в каюту и присел на стул у стола.
Дверь без стука открылась, в каюту зашел Леонид и сказал: «Эдуард, все готово, пойдем ко мне».
Я закрыл дверь каюты и перешел к Леониду. Его каюта была точно такой же, только цвет абажура лампы был другой. На столе были фрукты, конфеты в вазе, белый хлеб, масло, черная икра, бутылка коньяка, бутылка сухого вина Ркацетели, папиросы «Герцеговина Флор» в твердой пачке.
– Проходи, присаживайся, – предложил мне Леонид, рукой указал на диван, на котором я занял место у окна каюты.
– В честь чего такой пир? И откуда такие дефициты, – спросил я.
– Это все ерунда и мелочи. У них в ресторане за деньги есть все, что душа пожелает. Я полгода работал и не был на земле, я кое-что заработал, поэтому считаю, что могу себя немного побаловать.
Леонид присел на стул, налил себе коньяка, затем посмотрел вопросительно на меня и я глазами дал согласие на то, что могу выпить вина.
Он налил в фужер прозрачное слегка отдающее золотым оттенком вино.

     В течение вечера Леонид рассказал мне очень много интересного о работе огромной океанской базы. Я узнал, что это целый комбинат, на котором работают около 600 человек. Рыболовные сейнеры постоянно доставляют на базу свеже выловленную рыбу, где её перерабатывают в консервы, а что не идет на консервирование замораживают в специальных стандартных плоских пакетах. Многие процессы автоматизированы, поэтому на производстве очень много технологически сложного оборудования. Вот это оборудование и есть мое хозяйство. У него в подчинении 15 человек, имеются мастерские со станками и хорошая инструментальная база.
По просьбе Леонида, я рассказал ему, почему решил пойти учиться в техникум на оператора  электронно-вычислительных машин.
Почувствовав, что выпитое вино подействовало на меня, я поблагодарил Леонида и отправился к себе в каюту.
Примерно часов в десять утра в дверь каюты постучали. Прямо в трусах, я подошел и открыл её, передо мной стоял матрос-стюард..
– Извините, пожалуйста, я хотел произвести уборку в каюте, – взглянув на меня, произнес – Может, мне попозже зайти?
– Нет проблем, заходите и делайте все, что вам нужно, а я посижу в постели, – сказав это, я опять забрался на диван и прикрыл себя одеялом.
Федор начал приборку в туалете, закончив её, вышел в каюту.
– Здесь ничего не надо делать, все в порядке, – обратился я к стюарду.
Федор взял в руки свой реквизит и направился к двери.
– Федор, минуту пождите. Есть вопрос, – окликнул его я.
– Слушаю вас. Кстати можно обращаться на «ты».
– Отлично, тогда меня тоже можно на «ты», а зовут меня Эдуард. Вопрос, можно ли посмотреть машинное отделение вашего судна? Оно ведь такое старое и работает на пару.
– Я спрошу главного механика, если он позволит, то я проведу для тебя экскурсию. Ты пойдешь завтракать?
– Да, вот умоюсь и пойду в ресторан.
– Бери комплексный завтрак, будет быстрее и дешевле, – посоветовал мне Федор.
– Спасибо.
Федор улыбнулся и покинул каюту.
Какой приятный парень, да и форма ему к лицу. А ведь ему  лет восемнадцать не больше, – подумал я.
Я встал с кровати, умылся, посмотрев на себя в зеркало заметил, что остатки усталости еще были на лице, но это придавало мне какой-то взрослый шарм.
Комплексный завтрак состоял из глазуньи, круглой булки, масла и чая. Завтрак действительно был относительно дешевым, стоил один рубль. При оплате, официантка мне принесла квитанцию за отправку телеграммы, это еще полтора рубля.
Во время завтрака к столику подошел стюард Федор и доложил, что ему удалось договориться с главным механиком и сразу после 12 часов можно будет посмотреть работу силовой установки.
– Спасибо огромное, Федор, я буду ждать тебя в каюте.
Вернувшись в каюту, я присел, все же еще чувствовалась усталость прошедшей бурной ночи, но в целом чувствовал я себя хорошо. Я не чувствовал угрызений совести или сомнений за свое вчерашнее поведение. Как все-таки был прав Степан, в который раз я вспомнил  его советы с благодарностью.
Я открыл окно каюты. Берега были вдали, мы шли по водохранилищу, крепкий летний ветерок, сдобренный ароматом речной воды, временами врывался в каюту и пытался легко хулиганить со шторами.
Предварительно постучав, в каюту вошел стюард.
– Эдуард, мы можем идти на экскурсию.
Быстро закрыв окно, я отправился за Федором. По служебной лестнице мы спустились в самый низ судна. Федор открыл серьезную металлическую дверь, и мы оказались в преисподней: в жаре и среди механизмов, каждый из которых двигался по своему заданию, блестел отполированными поверхностями и издавал свой звук, все это жило своей железной жизнью.
Нас встретил старший механик, он поздоровался и в течение получаса рассказывал много интересных вещей о сердце судна. В машинном отсеке работало трое матросов. Это были молодые парни. Жара стояла там ужасная, вентиляционные установки не справлялись, поэтому ребята были только в брюках.
После окончания экскурсии я очень искренне поблагодарил старшего механика, и мы с Федей поднялись на нашу палубу.
– Тебе нужно сейчас проветриться, после такой жары в машинном отделении, давай прогуляемся на открытой палубе, предложил Федор.
Свежий, но теплый ветер трепал мою рубашку и волосы, было очень здорово.
– Федор, а ты работаешь здесь почему? – спросил я.
– Я студент самарского речного училища – техникума, перешел на четвертый курс. Скоро стану помощником капитана, а летом я прирабатываю на жизнь вот таким образом. Зарплата  тут небольшая, но иногда благодарят пассажиры. Удается заработать для поддержки штанов. Я сам из маленького городка, живем с мамой, поэтому приходится надеяться только на себя.
– Сколько тебе лет?
– Восемнадцать.
– А как насчет армии?
– Пока учусь, отсрочка, а там посмотрим, что будет.
– А ты в Ульяновск зачем? – спросил Федор.
Я в течение минут десяти рассказал о своей теперешней мечте стать оператором ЭВМ, для чего и еду из Магадана поступать в техникум.
– В Ульяновск завтра пребываем рано утром, тебя разбудить заранее?
– Конечно, Федя, а то вдруг просплю.
– Договорились, а теперь я пойду  у меня есть дела, – сказав это, Федор ушел.
У каждого своя жизнь, каждый пытается сделать её сам, вот и мне предстоит то же, подумал я и отправился в каюту. Я прилег, включил радио, но там передавали какую-то ерунду, какие то колхозные песни, пришлось выключить его.
Побыть одному не удалось, постучав в дверь, ко мне зашел Леонид.
– С ума сойти, скоро уже обед, а я только проснулся, сказал Леонид и присел на стул возле моего дивана.
– Леня, ты зачем вчера так много выпил, посмотри лицо вон еще не отошло? – с упреком спросил я.
– На обед пойдем вместе?
– Да, если ты хочешь, но можем и отдельно, – ответил я.
– Конечно вместе, закажем все что захотим, я заплачу.
– Хорошо, через полчаса встречаемся в ресторане.
Обед провели с Леонидом вместе. На этот раз заказали салат овощной, суп из осетрины, бифштекс с яйцом и пиво «жигулевское» в стеклянных бутылках.

     Утром следующего дня меня очень аккуратно разбудил стюард Федор. Он проинформировал меня: «Через полчаса пришвартуемся, так что у тебя есть время для того что бы умыться и собраться».
– Ты проводишь меня? – спросил я.
– Да, конечно и провожу и помогу чемодан донести до трапа.
Я умылся, собрался, проверил все ли на месте. Затем сел к столу и написал записку для Федора: «Уважаемый Федор! Огромное спасибо за внимание и прекрасное отношение. Пока оставляю адрес: Ульяновск, главпочтамт, до востребования, и указал свое имя и фамилию. Буду очень рад продолжению нашего знакомства». Я свернул листок, вложил в него пять рублей и положил на стол.
Вскоре Федор пришел и в это время пароход начал швартовку. Я вручил записку ему, он взял мой чемодан, даже помог мне сойти на пристань, пожал мне руку, сказав на прощание: «Я такого пассажира не забуду, всего тебе доброго».
Было очень рано, город еще толком не проснулся, я отошел в сторонку и решил дождаться отплытия парохода.
Через полчаса пароход, начав шлепать по воде лопастями колес, отчалил, а стоявший на палубе Федор, долго махал мне рукой, мне от этого стало тепло на душе, но и немного грустно.

    Город встретил меня хорошей летней погодой, я оставил в камере хранения свой чемодан, забрав только документы, на общественном транспорте добрался до приемной комиссии техникума. Техникум находился на другом берегу Волги.
В приемной комиссии у меня без проволочек приняли документы, проинформировали о сроках первого письменного экзамена по русскому языку, но на вопрос об общежитии сказали, что абитуриентов общежитием не обеспечивают. Если поступите, тогда будем рассматривать этот вопрос, но с местами в общежитии очень напряженно.
– Что мне делать, посоветуйте, – задал я вопрос.
– Попробуйте снять жилье в городе, – ответила секретарь комиссии, – Я вам могу дать адрес одной бабушки, она сдает абитуриентам жилье, это в центре города.
Секретарь записала мне адрес на листок. Мне нужно было найти в городе улицу Льва Толстого.
Выйдя из приемной комиссии, я посчитал свои финансы. Оказалось, что я вписываюсь в график трат и даже кое-что сэкономил, поэтому я взял такси, назвал адрес и минут через двадцать был у дома 53 на нужной улице.
Все обошлось без проблем. Бабушка была  дома, я назвал себя, сказал, откуда я знаю её адрес. Она меня предупредила, что сдает жилье только на месяц, по дням считать не будет, и стоимость  её услуг – 25 рублей. Она провела меня в большую застекленную с отдельная входом веранду. Стол, стулья, большая кровать, тумбочка и шкаф делали её практически жилой комнатой. Бабуля показала кухню и прочитала инструкцию, как пользоваться плитой и посудой. В доме был  благоустроенный туалет, но без горячей воды.
Я заплатил за жилье и отправился на речной вокзал за своим чемоданом, решив по пути купить чего-нибудь съестного.
Первым потрясением для меня в Ульяновске стало то, что зайдя в магазин, я увидел напрочь пустые полки. В продаже не было никаких продуктов: ни хлеба, ни молока, ни макарон, ни масла, ни консервов. Я знал о системном дефиците продуктов в стране, но чтобы их вообще никаких не было, это было нечто. Я спросил скучающего продавца: «А в чем дело?».
А ты видимо не местный, у нас все теперь, спасибо власти, по талонам: и хлеб, и сахар, и молоко, и масло, да только когда  что-то привозят, то тут как на похоронах Сталина, задавить могут.
– Ну а как быть, вот я приехал поступать в техникум, где я возьму талоны.
– Нигде, их выдают только тем, кто имеет постоянную прописку в городе. Милок, ты сходи на рынок, там хоть картошку да лук можно купить.
Ну и дела, – подумал я, – вот только ел икру и осетрину на пароходе, а здесь голодуха. И это на родине Ленина!
Я нашел почтовое отделение, дал телеграмму маме, в которой сообщил, что добрался до Ульяновска, снял жилье, указал адрес, но сообщил, что продуктов в городе нет, попросил выслать авиа посылкой консервов мясных и рыбных, а так же сахар.
В этот же день я смотался на рынок, на котором было очень много отличной картошки, были в продаже и помидоры, и морковь, и лук, и огурцы. Но молока, сахара, хлеба и мяса на рынке я не обнаружил. Купив картошки, помидор, огурцов и лука я притащил продукты домой.
Через четыре дня хозяйка принесла мне из почтового ящика извещение на посылку. Сбегав на почту, я притащил коробку почти  десяти килограммов веса, где была тушенка, хорошие рыбные консервы, две пачки сливочного масла, сахар, конфеты и еще что-то. Увидев все это, хозяйка, покачав головой заявила: «Оказывается на Колыме не так уж и плохо живут!»
В следующие дни я с утра читал учебник русского языка, просматривал свои тетради по алгебре, то есть готовился, а потом выходил в город и гулял по нему вплоть до вечера.
Оказалось, что дом, в котором я снял жилье, соседствует с двором, в котором находилось владение семьи Ульяновых,  именно в нём провел свои детские годы Володя Ульянов. Этот дом и участок стали музеем и я его посетил. Несмотря на то, что отец семьи занимал высокий пост в образовании всего Симбирского Уезда, в доме не было предметов роскоши, и он производил скромное впечатление.
В эти же дни мне удалось познакомиться и с местными ребятами. В окрестных домах жили простые семьи. Однажды проходя по соседней улице, я услышал музыку. Из окна на втором этаже пел свои рок-энд роллы Билл Хэйли. На окне стоял магнитофон, а рядом сидел крепкий паренек в майке и курил папиросу. Дождавшись перерыва в музыке, прямо с улицы я задал ему вопрос: «Откуда такие записи?»
– А что, нравятся?
– Конечно, да и у меня есть много такой музыки, правда я приехал поступать в техникум, а музыка осталась дома. Можно зайти к тебе и послушать, а то соскучился уже.
– Давай заходи.
Поднявшись к нему на второй этаж, мы познакомились.
– Петр, представился он.
Паренек был лет 17 невысокий, крепкий, со светлыми кудрявыми волосами.
– Эдуард ответил я.
После знакомства и рассказа о том, какая у меня музыка, какой магнитофон. После рассказа Петра о том, сколько у него есть музыки, нам ничего не оставалось, как стать друзьями.
Через Петра я познакомился с его окружением. Это были парни лет  16-17. Кто учился в школе, кто в техникумах, кто уже работал. Они прекрасно знали район, город и с удовольствием включили меня в свою компанию. Все ребята были дружелюбными, без выпендрёжа. Любимым занятием летом, конечно, было посещение пляжа. Кроме этого ребята общественным транспортом через мост добирались на левобережье, а там уже пешком удалялись в местный лес, где всегда можно было набрать грибов и ягод, что было подспорьем в этот голодный год.  Что касается лесов, то в большой части там росли широколиственные деревья: березовые рощи, осины, липы и дубы. Таких больших дубов я раньше никогда не видел и всегда любовался ими. Дубы вызывали у меня какое-то внутреннее уважение и почтение. Мне всегда хотелось прижаться к дереву и обнять его руками.
Конечно, присутствовала и рыбалка, на реке Свияга, что протекала по городу и впадала в Волгу.
За всеми этими летними приятными занятиями время быстро пролетело, наступил день, в который я явился в техникум писать изложение, т.е. сдавать письменный экзамен по русскому языку. Я был уверен в себе. После сдачи экзамена я спокойно вернулся домой. Но через день, приехав в техникум, что бы узнать результат, я был в шоке. Мне поставили двойку. Т.е. я завалил экзамен и автоматически меня вычеркнули из списка для сдачи остальных предметов. Моя карьера абитуриента закончилась на первом испытании. Я был расстроен, забрал свои документы в приемной комиссии. Самое неприятное было в том, что нужно было об этом «успехе» сообщить маме. На следующий день я позвонил ей с главпочтамта и был удивлен, она не расстроилась, более того сказала: «Все что не делается, все к лучшему». Я думаю, что тебе нужно ехать в Ташкент, потому, что туда пришли документы о полной реабилитации моего отца, твоего деда и реабилитации бабушки. Я подавала заявления в Москву еще полтора года назад. Это дает возможность получить от государства квартиру. Но этим нужно заниматься, иначе ничего не получится. А в школу в 9 класс пойдешь в Ташкенте, ты уже самостоятельный и я надеюсь, что все будет нормально. Что у тебя с деньгами?»
– У меня осталось 100 рублей.
– Ну, этого тебе хватит, что бы добраться. Я позвоню Лизе на работу, что бы они были в курсе.
Закончив разговор с мамой, мне стало легче на душе. Черт с ним с техникумом, я еду в Ташкент. На всякий случай я зашел в отдел доставки и проверил почту до востребования. Мне вручили письмо от Феди, стюарда судна. Я очень обрадовался ему, и быстро вскрыв конверт, прочитал: «Дорогой Эдуард, сообщаю, что 22 июля  буду в Ульяновске, в 18 часов обратным ходом из Горького. Стоянка 40 минут. Можем встретиться на речном вокзале. Буду рад, повидаться».
У меня сразу же мелькнула мысль: а что если на этом же судне вернуться в Куйбышев, а оттуда самолетом в Ташкент. Два дня сможем провести с Федором. Пароход прибудет послезавтра, значит надо быть готовым к отплытию.
Вернувшись, домой я сообщил своей хозяйке, что послезавтра уезжаю. С техникумом передумал, буду продолжать учебу в 9 классе. Я пароходом поплыву в Куйбышев, а потом полечу самолетом.
Затем я встретился с Петром и сказал, что сегодня устраиваем прощальный вечер. Экзамен по русскому языку я завалил, и завтра уезжаю в Куйбышев. Я притащил оставшиеся продукты, консервы, сахар, выдал Петру 10 рублей для закупки какого-нибудь вина.
Вечер прощания был веселым, мы отлично провели время, а вечером гуляли по парку.
К шести вечера следующего дня я был на пирсе. Почти вовремя, опоздав всего на 10 минут, пароход прибыл к причалу. Я увидел Федора на палубе и закричал: «Федя, я здесь!»
Федор бегом слетел по трапу на причал подбежал ко мне и крепко обнял меня.
– Как я рад, что пришел повидаться.
– Федя, я завалил экзамен, мне надо возвращаться в Куйбышев и я хочу это сделать на твоем пароходе, вместе с тобой.
– Точно? Это здорово! Пошли бегом к старпому и решим вопрос с билетом. Мы быстро поднялись на пароход, Федор тут же меня провел к старпому и объяснил задачу.
– Товарищ старший помощник капитана можно выписать билет в 1 классе. У меня есть для этого деньги,- обратился я старпому.
– Я сейчас по рации свяжусь со служебной кассой, ты Федор вместе с  товарищем отправляйся туда, иначе как они его признают, оформляйте билет и бегом назад.
Все сработало отлично и минут через двадцать мы вернулись на пароход, а Федор поселил меня в ту же каюту, в которой я и плыл чуть более месяца назад в Ульяновск.
Зайдя в каюту, Федор обнял меня и сказал: «Эдька, как я рад, что ты опять на пароходе, ты знаешь, я соскучился по тебе. Извини, что если что-то не так, насчет обнимашек.
– Да ты что Федя, я очень рад, что два дня мы сможем общаться, а сегодня сможем с тобой посидеть и поговорить вдоволь. Если откровенно, я скучал по тебе.
– При отчаливании я должен быть на палубе, я зайду к тебе через часик, сказав это, Федор убежал.
         Я прилег на знакомый мне диван. Какая странная жизнь, кто бы мог подумать, что я опять окажусь на этом пароходе, да еще и в той же каюте. Вот и с Федором, мы едва знакомы, а между нами образовались очень теплые отношения, и мне он очень нравится. В открытое окно каюты я видел удаляющийся вокзал и постепенно пропадающие силуэты Ульяновска.
Через час в каюту пришел Федор, у него в руках была корзинка, накрытая белой салфеткой.
– Это я, принес нам с тобой поесть. Здесь нет никаких изысков, но есть хорошие котлеты с картофельным пюре, сметана и помидоры. У меня на палубе до Куйбышева нет ни одного пассажира. Это хорошо, работы мало, но плохо, что чаевых не будет.
– Погоди, давай я куплю пива в ресторане, тебе можно будет?
– В принципе нет, но я думаю при таком безлюдье, втихаря, можно.
Я вылетел в коридор и очень скоро вернулся с четырьмя бутылками жигулевского пива.
Мы с Федором отлично поужинали, пиво очень украсило ужин. Федор забрал посуду и понес в ресторан, при этом сказал: «В десять часов у меня заканчивается смена, и я могу спокойно отдыхать. Если ты не против этого, я приду к тебе,  посидим и поговорим».
– Конечно, Федор, я буду рад общению с тобой и буду ждать.
Сразу после десяти вечера Федор зашел в каюту и произнес: «Вот еще один рабочий  день прошел, матрос Федька в твоем распоряжении».
Я смотрел на Федора и  любовался им. Белый верх фуражки, тельняшка, белая рубашка с воротником (гюйс) в брюки, черные брюки, ремень с якорем на бляхе и туфли. Федор был среднего роста, повыше меня, крепкий, но не атлетического сложения. Темно серые волосы прямой челкой опускались на лоб, черные густые брови как бы прятали подо лбом черные глаза. Форма ему была очень к лицу.
– Садись Федор, я пригласил его присесть рядом со мной на диван.
Я не думал, что начавшийся разговор затянется надолго и станет для нас обоих очень интересным и значимым.
– Родом я из небольшого городка в Куйбышевской области с красивым именем Отрадный. Раньше на этом месте стояла крохотная деревушка Отрадное.  В 1945 году у посёлка Муханово нашли нефть, а в 1956 году был образован город в основном заселенный приезжими нефтяниками. Так случилось, что кто-то из геологов в 1945 году и стал моим отцом. Мама мне говорила, что решила, что в 20 лет пора иметь ребенка, а мужиков после войны для семейной жизни найти было не просто, вот и появился я в 1946 году от случайного мужика. Мама до сих пор живет одна. Поэтому я решил, что после 8 класса пойду учиться в Самарский речной техникум на помощника капитана судна. Окончил третий курс, осталось еще два года. Летом на каникулах я подрабатываю, в этом году устроился матросом-стюардом, – рассказал Федор.
Я рассказал ему о своей судьбе, о своем отце и его смерти, о трудностях ставших причиной отъезда мамы в Магаданскую область и о многом другом, о чём обычно говорят друзья.
Уже через час мы с Федором сидели в обнимку, и я чувствовал присутствие рядом близкого и родного человека, как будто мы были знакомы долгие годы.
На следующий день, несмотря на свои обязанности, Федор, как только выдавалась свободная минута, приходил ко мне, интересовался, не нужно ли мне что-то. Он полностью взял на себя обслуживание в части еды. Так что мне не нужно было ходить в ресторан, естественно оплачивал это я.
Я рассказал ему, что сейчас из Куйбышева  буду добираться в Ташкент, где и продолжу учебу. Я дал ему свой адрес, и просил его писать мне, а при первой же возможности приехать ко мне в гости.
Прибыв в Куйбышев, мы с Федором расстались как братья.

     В Куйбышеве меня ждали сплошные неприятности. Билетов на самолет до Ташкента не было на неделю вперед. Пришлось пробовать купить билет на поезд, но в наличии были места только в плацкарте. Ничего не оставалось делать, как садиться в обычный пассажирский поезд, в плацкартный общий вагон и трое суток добираться до Ташкента в основном по казахской степи в жару. Никакого кондиционера тогда в общих вагонах не было. Питаться пришлось тем, что приносили к поезду на остановках, а останавливался он практически на всех станциях.
Намучавшись на самой верхней полке, практически вплотную у крыши вагона, с отсутствием постели, достаточного количества воды и практически полного отсутствия какого-либо обслуживания, я ехал в Ташкент. Большинство людей, в нашем вагоне практически один в один напоминали мне тех, которые  были пассажирами на пароходе в трюмах.
Великим достижением, и подвигом  стало для меня прибытие в Ташкент. Грязный, голодный, измученный, я не тратя ни минуты, поехал на Миробадскую.   

Снова в Ташкенте      
     Прибыв на вокзал в Ташкенте, и покинув осточертевший мне общий вагон, я первым делом направился на почту, где отправил маме телеграмму: «В Ташкент добрался, жив, здоров».  Затем не мешкая отправился на трамвайную остановку.
Ташкент встретил меня жарой. Конец июля, разгар лета. Какая же у нас огромная и разная страна, – подумал я.
С нетерпением, даже с трепетом ехал в трамвае,  потом шел через знакомый Госпитальный рынок к дому моего детства на ул. Миробадской. И, наконец, жму на круглую крупную не стандартную, знакомую с детства, когда еле дотягивался до неё, кнопку звонка на калитке.
Калитку открыла бабуля. Объятия немного слез и традиционно предложение еды в беседке. Есть очень хотелось, за длинную дорогу я так соскучился по простой домашней еде, что даже отложил желание немедленно залезть под душ и ограничился мытьем рук.
Оглядевшись, я заметил для себя, что дом, двор, сад – все стало меньше в размерах, хотя никто ничего не урезал. Я повзрослел. Старше стала выглядеть и моя любимая бабуля. В доме никого не было, все были на работе. Конечно, у нас состоялся  обстоятельный разговор. Как планировать свою жизнь, что делать дальше, как устраивать свой быт. Я рассказал, что провалил экзамен по русскому языку, поэтому в техникум не попал. По договоренности с мамой планирую, прежде всего, подать все документы в госкомиссию на получение квартиры, это главный аргумент, почему я приехал в Ташкент. Жить буду на ул. Весны, за которым должна была присматривать бабушка Александра. Пойду учиться, но вот в какую школу, вопрос не решен. Возможно, попробую начать работать, в этом случае предстоит учеба в вечерней школе рабочей молодежи.
Бабушка Мария поведала мне, что Лиза, стала намного приличнее себя вести, не позволяет себе глупостей. Её дочь Лариса учиться на портниху и сейчас совмещает учебу и работу. Зигмунд живет со своей Тоней на их территории, но бывает очень часто и, конечно помогает в хозяйстве. Сын Эдуард все так же работает ведущим инженером в энергетической компании, а Лиза,– главным бухгалтером в научно-исследовательском институте переливания крови.
Бабуля подробно рассказала обо всех родственниках и текущих новостях, при этом заметила, что бабушка Александра бывает не часто. Иногда, раз в месяц заходит после посещения церкви, поэтому тебе нужно будет съездить к ней на Тезиковку и взять ключи от дома на ул. Весны. Решили, что сегодня я останусь здесь на Миробадской, тем более, вечером ожидаются гости.
Поев невероятно вкусного куриного супа  из домашней курицы и с домашней лапшой, отведав на второе фирменного польского бабушкиного блюда  «картофельные клёцки», разогретых в зажарке из свиной грудинки и репчатого лука, я был сыт и счастлив.
Немного передохнув после плотного обеда, я принял душ, смыл с себя  грязь отвратительного поезда, накопленную в течение трех суток. Затем я обошел так знакомый мне двор и сад. В нём почти ничего не изменилось. Осматривая традиционное семейное место встреч, обедов и ужинов – беседку, я вдруг увидел рядом с ней выросший молодой дубок. Дерево было выше меня, но тонкое и вытянутое, поскольку росло в тени. Да это же я его посадил когда-то, засунув в землю желудь, вспомнил я. Надо же желудь превратился в деревце!
Первым на Миробадскую примчался Виктор. Встретившись, мы долго не могли оторваться из объятий. Витька повзрослел, возмужал, но его родной для меня запах я узнал, он остался прежним. Мы ушли в дальний угол сада и проговорили там больше часа. Он мне признался, что очень сильно скучал по мне и как по брату и как по соратнику в наших совместных жизненных делах.
– Завтра я поеду за ключами и после обеда планирую уже быть на ул. Весны. Правда, что там происходит и в каком состоянии дом, есть ли там что-нибудь пожрать – не знаю. Все равно буду ждать тебя после обеда, приезжай с ночевкой. Я тоже по тебе соскучился.
–  А что родители и Татьяна не приехали? – спросил я.
– Отец неважно себя чувствует, особенно летом. У него проблемы с сердцем, поэтому мама всегда при нем на всякий случай, а если ехать в гости, то надо брать с собой и лекарства и шприц. А Татьяне теперь не до меня, не до родителей, у неё появился парень из Ленинграда, он старшекурсник, сюда приехал на практику, они уже не скрывают, что к осени уедут в Ленинград, где поженятся. Они трахаются напропалую, Танька, несмотря на аборт, уже успела забеременеть и будет рожать.
– А что у них с Николаем все закончилось?
– Да, она ему написала поначалу одно письмо, после проводов, а потом перестала.
– Зато раз в две недели я всегда получал письмо от Коли, он мне постоянно рассказывал, как у него идет служба, он дослужился уже до сержанта, много писал мне о природе, которая его окружает. Там же горы. Ну, я ему всегда отвечал. Вот теперь нужно будет сообщить, что я опять в Ташкенте. Ему служить осталось еще полтора года.
– А что думаешь с учебой?
– Знаешь, я подал документы в строительное ПТУ на отделочника. Уже сейчас надо думать о том, как обустраивать свою жизнь. Сейчас в Ташкенте много строят и эта профессия в дефиците, а строителям вне очереди дают квартиры. Вот я и думаю, что отучусь, а это три года, затем меня заберут  в армию, ну а после я уже буду при профессии.
– Хорошо, мы завтра с тобой еще поговорим, когда ты приедешь ко мне. По-моему там уже кто-то пришел, сейчас начнут нас звать.
Подъехал Зигмунд, вслед за ним и Эдуард. Чуть позже прибыла и Лиза. Все были на месте, поэтому начали готовиться к ужину.
 Бабушка приготовила ужин и даже позволила выставить на стол бутылку кагора, её любимого вина.
Ужин прошел на славу, после еды все еще довольно долго говорили в беседке, вспоминали прошедшие годы.
Позже Виктор и Зигмунд уехали.
Спать меня положили в комнате Зигмунда. Там ничего не изменилось, радиола «Фестиваль» была на месте.
Утром после завтрака я сразу же поехал на Тезиковские дачи, что бы застать бабушку Александру. Зная, что она любит сладкую курагу, я на  Госпитальном рынке купил полкилограмма и вскоре был у её дома. Бабушка оказалась на месте. Удивительно, но встретила меня с нескрываемой радостью.
Мы с ней около часа проговорили. Я рассказал о том, как поживает мама, как она работает не покладая рук, что получила пусть и не шикарное, но жилье. Бабушка достала сверток, в котором она хранила документы и показала их мне. Это были официальные справки из прокуратуры, в которых черным по белому было написано: «В действиях Калецинского Эдуарда Иосифовича и Калицинской Александры Ивановны нет состава преступления, они реабилитированы». Это были документы невероятной ценности. Прочитав их еще раз, бабушка заплакала: « Не виноват он был, а его убили». Проговорив все, забрав ключи от дома по ул. Весны, я поехал туда.
И опять, когда я шел от трамвайной остановки, меня сопровождало волнение. Прошло больше года, я иду по тем же улицам, возвращаясь к своим памятным и важным для меня местам и событиям.

     Открыв дверь дома, конечно, «дом» это громкое название, я осмотрелся и обнаружил, что все осталось на месте, даже радиоприемник и холодильник. Но все было запущено и в пыли. Осмотрев двор, понял, как важно внимание человека к растениям. Даже за короткое время виноград разросся, но урожай в этом году у него будет весьма скромный. На месте оказалось и наше сооружение водопровода, но в баке, конечно, не было воды.
Калитка к соседям была на месте. Я вошел в соседний двор, с целью увидеть своего закадычного друга Сергея. Увы, вышедшая женщина, которая была мне незнакома, сообщила, что примерно пару месяцев назад они получили новое жилье и съехали. Все мои попытки узнать, куда и по какому адресу, не увенчались успехом. Я обратился к ней с просьбой залить через шланг мой бак с водой. Она мне ответила, что если я сам справлюсь, тогда, пожалуйста, так как она в этом ничего не понимает. Мне удалось справиться за минут пятнадцать. Я был доволен, что все  сохранилось в нормальном состоянии и уже к вечеру у меня будет тепленькая водичка. Но огорчение, что не удастся увидеть Сергея и Костю, не проходило, мне так хотелось увидеться с Сергеем.
Ближе к обеду я почувствовал, что надо думать насчет еды. Стал собираться в магазин, в расчете на то, что может быть удастся  что-нибудь купить из еды. Меня опередил приехавший Виктор с большущей сумкой.
– Привет, я прибыл и привез тебе пожрать, поскольку  у тебя ничего нет.
Виктор достал из сумки банку с борщом,  вареный картофель, жареную рыбу, буханку хлеба, банку баклажанной икры, а затем бутылку вина Портвейн и пачку папирос Беломор.
– С голоду не умрем, да у тебя еще и виноград есть. А у нас есть винчик. Ох, как нам с тобой будет хорошо!
– Давай, сейчас быстро похлебаем борща, затем сделаем быструю приборку в нашей комнате, и сполоснемся в душе.
После приборки, я попробовал воду в душе, она была вполне нормальной, сполоснуться можно. Мы с Виктором залезли в душ.
Да, брат действительно возмужал. У него появились довольно крепкие бицепсы, на животе кубики, он был смугл.
– Ну, Витёк, ты совсем мужик, – сказал я.
– Да и у тебя тоже все в порядке. Смотри практически все как у меня.
Я постарался приготовить ужин, сделав это настолько красиво, насколько позволяли условия. Кое-что получилось. Я включил приемник, какая жалость, что нет магнитофона, подумал я, поймал  на средних волнах станцию, которая передавала очень приятную временами восточную музыку.
Виктор разлил вино, мы выпили, закусили, и начался разговор. Я ему рассказывал о том, что представляет великий край Колыма, какая там рыбалка. Рассказ о полном ведре красной икры, мешках только что выловленной кеты и горбуши, о неразведенном спирте, о мужиках на «Волгах», Виктор слушал с изумлением, открыв рот. Я продолжал рассказ о том, какие мужики, какие профессионалы водят огромные машины в 40 градусный мороз. Я поделился с ним теми уроками, которые мне дал Степан, относительно того что такое ебля, что такое любовь.
Во время разговора он несколько раз закуривал и я понял, что он пристрастился к курению.
Виктор мне рассказал все подробности их жизни в Ташкенте, рассказал, что попробовал курить анашу, что иногда можно побаловаться и поймать вполне приличный и своеобразный кайф. Что его, особенно мамаша, гоняет за то, что он курит. Она и отец знают, пытаются бороться, но больше делают вид.
Виктор взял в рот папиросу, закурил её, крепко затянулся, потом приблизился ко мне и прямо мне в рот выдохнул дым. Странно, но я не закашлялся, но в голову ударил какой-то дурман.
Утром мы не хотели вставать и валялись в постели еще долго, но голод не тетка, пришлось начинать новый день.
Позавтракав тем, что осталось с вечера мы с Виктором занялись приведением в порядок дома и территории. Ближе к обеду, я проводил Виктора, а сам отправился в магазин с целью купить что-либо из еды. Увы, магазин меня не просто огорчил, а в нем было «шаром покати». Ни продуктов, ни покупателей. Оставался единственный вариант: рынок. Ближайшим для меня был Госпитальный рынок, а там два шага и до бабушки Марии. Поэтому я решил встретиться с ней и посоветоваться, как наладить систему питания в условиях, когда в продовольственных магазинах не было ничего в продаже.
Бабушка встретила меня, как всегда, очень приветливо и прежде всего, накормила хорошим обедом в традиционной столовой в беседке. Говоря о том, как прокормить себя и семью, она со вздохом покачала головой и сказала: «Никогда не думала, что в Ташкенте может быть плохо с продуктами в мирное время. Правда большинство земель в колхозах занято под хлопок, но все равно, здесь растет все. То, что плохо с едой, абсолютная вина Хрущева, который просто разрушил уклад деревенской жизни, вот и результат. Нам ведь тоже запретили содержание животных в городах, хорошо, что кур не отнесли к ним, пока держать разрешают. Ты только ни с кем не обсуждай эту тему. Я, конечно, соберу тебе кое-что покушать, но придется пользоваться рынком. Правда, там все дороже. У меня тоже постоянно болит голова, чем кормить семью. Сама многое могу сделать своими руками, но нет в продаже муки, сахара, я уже не говорю о мясе».
Я рассказал, что встретился с бабушкой Александрой, забрал у неё все документы и планирую днями подать документы в специальную комиссию.
– Прежде чем пойдешь туда, зайди я нарежу тебе хороших цветов, что бы тебя там приняли нормально, а главное запомнили, – напутствовала меня бабушка Мария.
Получив  сверток с едой, приготовленный бабулей, я отправился обратно. По пути домой зашел на рынок и купил  овощи, рис, хлопковое масло и несколько лепешек. Сделав эти покупки, я понял, что у меня осталось совсем немного денег.
На следующий день я решил прежде всего попробовать найти работу, для того чтобы не зависеть только от мамы. Но телеграмму маме на предмет нужды в деньгах я дал. Так же на почте я отправил открытку Николаю, бывшему жениху Татьяны, в которой сообщал что я теперь в Ташкенте, писать мне нужно на указанный обратный адрес. 

     Неподалеку от меня, всего несколько трамвайных остановок, находился электротехнический завод, я поехал туда. На входе висело объявление: требуются ученики электромонтажников, был в нём и другой перечень требующихся  специалистов. Решил попробовать, вошел внутрь у охраны спросил, как попасть в отдел кадров. Мне показали путь, я через минут десять сидел напротив инспектора по кадрам.
Узнав, какое у меня образование, инспектор спросил: «А теперь самое главное, сколько вам полных лет?»
– Пятнадцать, – ответил я.
– Молодой человек, ничего не получится. Исполнится шестнадцать, получите паспорт, приходите, пятнадцатилетних не берем.
Если бы мне сказали, заполняйте заявление, я, возможно, задал бы еще вопросы и не факт, что согласился бы на предложенные условия. Совсем другое дело отказ. Отказ практически всегда возбуждал во мне чувство протеста. Не стал исключением сегодняшний день.
– Прошу вас, записать меня лично на прием к директору завода, – обратился я к инспектору с требованием.
Поломавшись, женщина инспектор, видя мою решимость, которая никак не вязалась с моим возрастом, решила не рисковать. Я был записан на прием к директору, через два дня, в приемные часы.
Вернувшись домой, я продолжил приводить в порядок хозяйство дома. Тщательно вымыл холодильник, сделал мокрую уборку в обеих комнатах, вымыл окна, привел в порядок беседку под виноградником, еще раз проверил состояние шлангов, предназначенных для заполнения бака душа. Во дворе, там, где обыкновенно росли простые цветы, образовались заросли сорняков, которые  пришлось выдрать. В общем, двор и дом были приведены в относительный порядок. Чего я не смог сделать, не смог этого сделать и в дальнейшем, так это привести в порядок небольшой сарай, в котором ранее хранились хозяйственные вещи, инструмент. Все место было битком забито всякими свертками и пакетами, на которых было написано, что в них находится. Это было хобби бабушки Александры, её страстью, собирать, все, что могло валяться на улице и складировать. Ничего с этим сделать было нельзя, я это знал, поэтому даже не приступал к наведению порядка в сарае.
Затем я решил ближе познакомиться с новой соседкой. Сама она, женщина лет 40 меня не интересовала, для меня было важно иметь доступ к возможности заправки бака водой через водопровод. Оставались еще надежды на то, что  я все-таки разведаю, куда выехали Сергей и Костя.
 С соседкой я познакомился, кратко рассказал о себе и о том, что мама на Дальнем Востоке, зарабатывает деньги, что несколько лет назад умер отец, а бабушка уже пожилая, так что хозяйство дома на мне. Все это ей внушило доверие, и она дала разрешение в любое время пользоваться водопроводом и отвечать за состояние шланга. Ничего нового, кроме того, что Сергей и Константин, так же как и их родственники получили новое жилье на Чиланзаре, мне узнать не удалось.
Я был огорчен этим, так как очень надеялся на общение, прежде всего с Сергеем, ну и конечно с его дядей – Константином. Честно говоря, я соскучился по общению с ними, особенно с Сергеем. В моей памяти особенно осталась поездка с Сергеем на реку Чирчик, где мы с ним весь день купались в теплой прозрачной заводи.
        В назначенный срок я сидел в приемной директора завода. Примерно, через час ожидания, секретарь пригласила меня. Я вошел в кабинет, который был довольно большим, как положено отдельно стоял большой стол для совещаний. Директор, мужчина лет 35, стройный, с появившейся первой сединой в шевелюре, приятной внешности, пригласил меня присесть с торца его стола.
– Что молодого человека привело ко мне, у меня таких молодых посетителей  ранее не бывало, какие проблемы?
– Хочу работать у вас, в качестве ученика электромонтажника, в отделе кадров не берут. Говорят, мал еще.
-Сколько тебе лет?
– Пятнадцать.
– Закон разрешает в порядке исключения брать  пятнадцатилетних, но тогда рабочий день у тебя будет 4 часа. Больно много проблем с подростками, да и нам, предприятию, не выгодно.
– Мне надо работать, так как отец у меня умер, мама на Дальнем Востоке на заработках, а здесь есть бабушка, которой 70 лет.
– А что с образованием?
– Окончил 8 классов, пытался поступить в техникум, завалил экзамен по русскому языку. Если возьмете на работу, пойду в вечернюю школу.
– А что у тебя было по физике?
– Отлично.
– Ну-ка на память выдай мне закон Ома.
– Сила тока в участке цепи прямо пропорциональна напряжению и обратно пропорциональна его сопротивлению, – без запинки выпалил я.
– А формулу написать сможешь?
– Пожалуйста.
Директор подал мне листок бумаги и карандаш, на котором я быстро по памяти написал: I =  R/U
    
– Удивительно, а ведь молодец! А не надорвешься, работать и учиться, а когда развлекаться? Ты мне нравишься, только не подводи меня в части прогулов, воровства и техники безопасности. Я возьму тебя под личное шефство.
Директор взял в руки трубку телефона и кнопкой вызвал отдел кадров.
– Парень, что у меня на приеме, примите по свидетельству о рождении. Мне доложите, куда определите работать, подберите хорошего наставника. – Обращаясь ко мне сказал: «Зайди в Отдел кадров, к начальнику, он все сделает».
Не теряя времени после приема у директора, я отправился в Отдел кадров. Мне составили список документов, которые я должен был предоставить, в том числе и согласие мамы для устройства на работу.
В течение недели мне удалось сдать все требуемые документы, и с понедельника я должен был выходить на работу. Мой официальный рабочий день должен заканчиваться в 14 часов.
На этой же неделе, я был занят решением вопроса о сдаче документов, свидетельствующих о реабилитации с целью постановки на специальную очередь на получение квартиры. Здесь было много работы. Помня совет бабушки Марии, в свой первый приход в Исполком я прихватил с собой очень хороший букет из прекрасных крупных сортовых гладиолусов. Мне удалось  расположить к себе сотрудника комиссии. Видя, что такими серьезными вопросами занимается  подросток, мне делались поблажки. Я очень быстро получил на руки все необходимые документы, которые должны были подписать и заверить нотариально как мама, так и бабушка Александра. Все документы удалось собрать в течение двух недель. С Магаданом, конечно, помогала авиапочта, надо отдать должное, работала очень четко, ряд документов оформили  заверенными телеграфными сообщениями. И вот наступил день, когда мне было вручено решение комиссии о постановке нас на очередь для получения квартиры. Мы могли претендовать на двух комнатную квартиру.

Завод
И вот, первый день я на заводе. Цех, в котором предстояло работать, был большим помещением, в котором были установлены специальные столы. На столах, напоминавших кульманы, по шаблонам, работники производили  монтаж жгутов.
Меня познакомили с моим наставником. Им стал парень по имени Олег, лет тридцати.  Худой, с невыразительным лицом, светлыми тонкими волосами. Уже потом я узнал, что он был лучший работник по  плетению жгутов по шаблонам, которые не только идеально подходили, но и были очень красивыми.
Для начала мне дали кучу обрезков проводов, инструмент для снятия изоляции, специальные круглогубцы и плоскогубцы. Мне была поставлена задача: освоить технологию снятия изоляции, закручивания колец разного диаметра для монтажа и создание углов сгиба.
Три дня ушло, прежде, чем я набил руку в этом деле.
После этого мне на персональный стол принесли и закрепили бумажный макет жгута с разводкой в натуральную величину. Его нужно было собрать, с целью дальнейшего подключения приборов в шкафу управления. В этой работе было очень много нюансов: нужно было все сделать точно по шаблону, нужно было соблюсти правильную последовательность прокладки на шаблоне проводов, чтобы они не пересекали друг друга, нужно было очень тщательно относиться к  материалам и самой работе закрепления проводов в жгут.
Мне показали сложнейшие шаблоны, в которых были сотни проводов и подключений. Шаблон, который мне принесли для начала, был самым простеньким, всего на пару десятков подключений. Я понял, что работа была достаточно сложной и требующей внимательности.
Однажды до обеда, в цех пришел директор, да, тот самый, что дал указание о моем приеме на работу. Его сопровождал начальник цеха. Проходя мимо монтажных столов, они оживленно говорили и обсуждали свои производственные вопросы. Увидев за столом меня, директор подошел ближе к моему столу, посмотрел на шаблон и спросил у начальника цеха, кто наставник. Затем обратился ко мне и спросил: «Как дела Эдуард, ты не разочаровался, в профессии электромонтажника?»
– Нет, товарищ директор, спасибо вам за внимание.
– Директор ласково посмотрел на меня, погладил меня рукой по голове и сказал, обращаясь к начальнику цеха: «Парень должен стать хорошим специалистом, закон Ома знает наизусть».
Такое обращение ко мне директора многие восприняли, что я парень блатной, что приняли на работу не просто так. С одной стороны мне это потом помогало избежать ненужных выяснений отношений, но с другой стороны народ меня опасался и на контакт шел очень осторожно.
Зарплату мне назначили в виде оклада в 60 рублей, плюс добавка по итогам работы за месяц. Рабочие нашего цеха работали по сдельной системе оплаты, некоторые, например, мой наставник зарабатывали до 200 рублей.
Все очень боролись за получение работы по экспортным заказам. В этих заказах использовался провод с изоляцией пропитанной какими-то ядами от тропических насекомых, которые с удовольствие жрали как лакомство обычную изоляцию проводов. Работа была вредной, требования к качеству были особыми. Получали её не все. За эту работу к обычным расценкам добавляли 30 процентов.
Уже в первый месяц работы мне были доступны привилегии пролетариата: два раза в месяц устраивались продажи продуктов питания. По государственной цене, но по лимитам продавались сахар, простые конфеты, мука, курица, мясные консервы. Конечно, я отоваривался продуктами по полной. Деньгами помогала  мама и бабушка Мария. Большую часть продуктов, особенно это касалось муки и сахара, я отвозил к бабушке Марии.
Но, как и везде, на заводе были и ребята, о которых меня предупреждали, с которыми не стоило общаться. Их называли местной мафией. Кое- кто из них, по словам работников ранее имел судимость.
Один из них, по кличке «Бара» однажды сам подошел ко мне и познакомился. Это был не высокий, но очень крепкий парень, лет  двадцати двух. Он напросился ко мне в гости, пришел с бутылкой вина. Как я вскоре понял, его интересовало не знакомство со мной, а то, что жил я один и он рассчитывал использовать это в своих целях. Так и случилось, он стал приводить по вечерам ко мне, зачастую не согласовывая со мной, откровенных ****ей для проёба. Иногда,  приходил с одним или другим другом и с несколькими бабами, но все они были, как их называли сами ебари – прошмандовками. После их ночевок в доме оставался бардак, грязь и отвратительный запах не следящих за своей гигиеной и чистотой шмар. Вскоре, поняв все, я под благовидным предлогом, что ко мне переезжает на постоянное жительство бабушка,  отказал ему в гостеприимстве и прекратил отношения с ним.
Подходил к концу август, поэтому нужно было оформляться в школу. В один из вечеров я отправился с документами в школу рабочей молодежи. Ближайшая была только в центральной части города, недалеко от городского парка с курантами. Меня приняли в 9 класс. Я получил расписание занятий. Пять дней в неделю с 18-00 до 22-00 уроки.
С сентября у меня началась очень напряженная жизнь. Завод, школа, домашние дела и так пять дней в неделю. Первый месяц такой жизни пролетел как во сне, но все это мне совсем не нравилось. У меня совсем не оставалось времени на себя, на мои любимые дела, на встречи с родственниками и друзьями, не говоря о том, чтобы сходить в кино.
Если в первых числах сентября класс, в котором в большинстве своем были парни разного возраста, многие после армии, был полон, то чем дальше от начала сентября, тем меньше было учеников в классе.
        Увы, походы в школу стали все реже, желание посещать уроки слабее, и к концу осени я перестал регулярно посещать школу. Приходилось врать, что я хожу в школу, в тех случаях, когда об этом спрашивали.
В последнее посещение Комиссии  в Исполкоме по квартирному вопросу принесло известие: номер нашей очереди стал 79. Люди говорили, что это очень близко к счастливой развязке: получению квартиры.
Конечно, я часто бывал  у бабушки на Миробадской. Там жизнь текла относительно спокойно. В один из выходных дней, я вышел в наш родной с детства тупик, где встретил боксера Анатолия, который был на 6-7 лет старше. Я помнил его покровительство и очень внимательное отношение ко мне. Мы разговорились, Анатолий рассказал, что стал мастером спорта по боксу, что он женился и у него теперь есть дочка. Я рассказал о том, как познакомился с Колымой и что сейчас работаю на заводе.
– Пойдем ко мне, у меня жена с ребенком уехала к подруге, посидим, поговорим.
Мы зашли в коллективный двор, зашли в его квартиру. Это была маленькая кухонька, прихожая и комната. Мы начали вспоминать нашу жизнь пару лет назад, и говорили довольно долго сидя за столом.

Снятие Хрущева
     В середине октября страну потрясло известие о снятии Хрущева. Смещение Хрущева с поста первого секретаря ЦК КПСС и со всех занимаемых им постов произошло на октябрьском пленуме ЦК 1964 года (12-14 октября). Хрущев подписал заявление по собственному желанию со следующей формулировкой «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья». Это был уникальный случай, когда смещение главы государства прошло без кризиса в стране.
Никита Сергеевич был очень противоречивой личностью, возможно потому, что был крайне плохо образован. Но условия жизни в последние 2-3 года стали нетерпимыми для всех людей, как в городах, так и на селе. И это по истечению 17 лет после окончания войны. Все начали реально понимать, что построение коммунизма, общества благополучия, благоденствия и достатка, ни что не иное, как грубая и лживая агитация. Мужики говорили проще: «Никиткина на.бка».
Выступая на Пленуме Л. И. Брежнев, бывший соратник, обвинил Хрущева в следующем: Создание культа личности, оскорбление единомышленников и членов партии, совмещение должностей, разделение партии на промышленные и сельскохозяйственные составляющие, ошибки в управлении страной.
В результате смены власти, страной стали управлять Л. И. Брежнев и А. Н. Косыгин
Мои родственники восприняли эти события с определенным страхом. Обычно за такими событиями следовали перестановки в партии и руководстве, что в свою очередь вело к посадкам. Увы, такой опыт имелся. Но в целом, народ не оплакивал «Нашего дорогого и любимого Никиту Сергеевича», как о нем писали в то время газеты и вещали дикторы радио и телевидения. К счастью все обошлось без агитационной истерии, обвинений, жертв и расстрелов.Уже через день все его портреты были сняты везде.

Квартира
     Наступил новый 1965 год, а вместе с ним и мой день рождения, когда мне исполнилось 16 лет. Я получил серпастый и молоткастый советский паспорт. Первый в жизни.
Жить стало заметно лучше: в магазинах появились  практически все обычные для ежедневного обихода продукты: молоко и молочные продукты, мука, сахар, иногда давали вареную колбасу, и даже стало появляться мясо. Конечно, покупка почти всего сопровождалось очередями и криками в них, сколько в одни руки давать. Но жить стало значительно легче. Хлеб был в продаже везде, в ассортименте и вдоволь.
В начале января, сразу же после праздников, перед днём моего рождения я был вызван в Исполком в жилищную комиссию, где мне был вручен смотровой ордер на квартиру. По-настоящему понять и оценить то, что произошло, я, конечно еще не мог. Об этой невероятной новости, прежде всего телеграфом сообщил маме, затем всем родственникам и бабушке Александре.
Я отправился смотреть квартиру, которая предлагалась в новом микрорайоне, находившимся в противоположной стороне от Чиланзара, назывался район «Массив Высоковольный». Это были первые дома в новом районе, поэтому добираться пришлось сложно, автобус ходил редко, да и от остановки нужно было очень порядочно идти пешком, но я понимал, что это временные проблемы. Дом был 4 этажный, панельный, 4 подъездный, повышенной сейсмоустойчивости, квартира находилась на втором этаже, комнаты были раздельными, а жилая площадь составляла 29 квадратных метров. Кухня была очень небольшой с центральным газовым снабжением, туалет и ванна – раздельными, имелся балкон. Центральное отопление  было предусмотрено в полу. Такая планировка  была последним улучшенным проектом. Квартира произвела на меня огромное впечатление. Она была больше нашей хибары на ул. Весны. Поэтому, получив согласие мамы, я через неделю получил ордер. Можно было вселяться. Решили, что из старой мебели туда ничего не повезем, кроме холодильника.
В связи с получением ордера, мама приняла решение прилететь для оформления брони (ей она была положена) и помощи в приобретении самого необходимого в новую квартиру. Я очень просил её привезти в багаже магнитофон и кассеты.
Мама прилетела в начале февраля. Встретили в аэропорту с Зигмундом и для начала направились на Большую Миробадскую.
Конечно, был накрыт стол, было много разговоров, воспоминаний. Ночевать поехали на ул. Весны. Планируя это, я накануне хорошо протопил старую печурку. В этом году февраль был не холодным, но без отопления обойтись не получалось. Посещение дома, который мама покинула в 1962 году, навеяло на неё много воспоминаний, я это видел и я это чувствовал. Утром, не без труда, поймав такси, мы поехали за бабушкой Александрой, взяв её, направились в другой конец города – в новую квартиру. Впечатление от квартиры у мамы осталось просто великолепным, она очень благодарила меня за хлопоты по оформлению, не обошлось и без слез. Уже в новой квартире, стоя, потому как присесть было не на что, состоялся семейный совет, на котором пришли к согласию, что бабушка Александра продает свой домик в Тезиковке, а переселяется на постоянное жительство на ул. Весны. Бабушка без возражений приняла такое решение, так как была противницей жизни в общих домах, называя их муравейниками, а жилье на улице Весны было значительно лучше по всем параметрам в сравнении с её домиком на Тезиковке.
Обсудив все, вернулись на Миробадскую,  к бабушке Марии, где был приготовлен хороший обед.
Следующая неделя была посвящена оформлению всех документов и прежде всего, брони на квартиру в связи с тем, что мама работала по договору на крайнем Севере. Это позволяло исключить какие-либо претензии властей к тому, если в квартире никто не будет проживать, что не освобождало от оплаты.
Первое, что нужно было сделать, это купить тот минимум мебели, без которого нельзя жить. Поэтому при помощи Зигмунда и грузовой машины мы посвятили день для покупки тахты, стульев, кухонного стола и шкафа.
Мама поинтересовалась, как с работой и учебой, я ответил, что на заводе все нормально, хожу в вечернюю школу (тут я соврал), но в связи со сменой места жительства придется думать о смене места работы.
После встречи с нашими родственниками на Чиланзаре, после прощального ужина, на следующий день мы её проводили в аэропорту Ташкента. Мама улетела в Москву, откуда было шесть рейсов до Магадана в день. Путь более далекий, чем через Хабаровск, но более надежный. Уже через сутки я получил телеграмму, что мама добралась нормально. С погодой повезло, задержек не было.
В течение месяца постепенно все необходимое было перевезено в новую квартиру, я окончательно переехал жить в неё. Мне было очень жалко уезжать с ул. Весны. Столько воспоминаний, столько событий, да и кто будет ухаживать за виноградом? Бабушке Александре, которую мы перевезли на ул. Весны я обещал, что окажу помощь и хозяйственное содействие при первой необходимости.
Ездить на работу из района «Высоковольтный» было очень проблематичным, поэтому, не без сожаления, я уволился с электротехнического завода, имея на руках свидетельство о присвоении мне  1 разряда электромонтажника.
      На новом месте проживания у меня не было ни одного знакомого, и первое время выручал только магнитофон и музыка. Из соседей удалось познакомиться с соседкой из правой квартиры. Это была пенсионерка, имевшая однокомнатную квартиру, очень осторожная и не в меру любопытная. Других я просто не видел и не знал. Постепенно я привел свою комнату в более-менее нормальный вид: были устроены шторы, был приобретен низкий журнальный столик, торшер. На половину большой комнаты был устроен из древесно-стружечной плиты подвесной потолок, в который я установил два дополнительных динамика, которые были подключены к магнитофону. Подумал я и о телефоне. Узнал, где находится узел связи, обеспечивающий данный район телефонной связью и подал заявление об установке  домашнего телефона. Меня проинформировали, что при строительстве домов телефонные кабели уже уложены, сейчас ведется установка дополнительных приборов на АТС, поэтому в течение полугода могут быть установлены телефоны.

Новые друзья
     Во вновь открывшемся магазине в двух домах от меня я познакомился с молодой девушкой. Она оказалась татаркой по национальности, была очень маленького роста, может быть 160 см. всего, но с очень стройной фигуркой, звали её Тамара. Мы понравились друг другу. Оказалось, что живем в домах, которые находятся напротив друг друга. У неё была такая же двухкомнатная квартира с балконом, но на третьем этаже. Все оказалось как в песне: «Наши окна друг на друга смотрят вечером и днём».
Тамаре исполнилось уже 19 лет, но выглядела она практически только на шестнадцать – семнадцать. У неё был уже сформировавшийся круг друзей, как девушек, так и парней. Постепенно я познакомился и с её друзьями, а так же её братом, которому было 17 лет. Брат относился к категории неблагополучных подростков, состоял со школьной скамьи на учете в милиции за правонарушения и употреблении анаши. Внешне выглядел неприятно, а характер и повадки были отвратительными,  он создавал у меня впечатление шестерки, обслуживающей блатных. Впоследствии, так и оказалось.

    Выбравшись из дома  на прогулку по центру города, проходя мимо очень интересного с архитектурной точки зрения театра кукол, я увидел в  витрине объявление, что ведется прием молодежи в студию при театре. Мне это показалось интересным, на следующий день в рабочее время я приехал в театр. Со мной познакомились, большую роль сыграл тот факт, что я учился в музыкальной школе, и назначили время для отборочного просмотра, предупредив, что на нём нужно будет прочесть стихотворение или басню.
В назначенное время смотрины состоялись, по их итогам я был зачислен в студию. Через несколько дней после просмотра начались занятия. Занятия в студии проводились во второй половине дня три раза в неделю. В группе было всего  двенадцать человек и только два из них парня: я и еще парень узбек, очень крупный, лет восемнадцати. Что было особенно приятно, мы получили возможность посещать все спектакли, идущие в театре. Таким образом, мне приходилось трижды в неделю приезжать в самый центр города.
Предметы, которым нас обучали: история театра, сценическая речь, пластика, драматическое мастерство, национальный театр, устройство и создание кукол и другие.
     Наступила весна, время, когда начинает просыпаться природа. Однажды выйдя на свой балкон, я увидел, что на земле расцвели несколько полевых маков. Вокруг не было ничего, только земля и вот эти несколько цветков светились яркими огнями. Вдруг меня осенило, что вот здесь перед балконом много земли и нужно посадить дерево, которое будет давать тень и доставлять радость. Я тут же вспомнил о выросшем рядом с беседкой у бабушки Марии дубке, который я ради интереса посадил несколько лет назад. Решение пришло сразу: дуб надо посадить здесь.
Не откладывая это дело в долгий ящик, на следующий день я отправился на Миробадскую, аккуратно выкопал дуб с приличным комом земли, завернул в тряпку, смочил водой и осторожно понес все это пешком к себе на Высоковольтную, так как в транспорт с деревцем влезть было невозможно. Бабушка проводила меня и перекрестила мою затею, объяснив, что это для того, что бы дуб принялся на новом месте. Принеся дерево, я вырыл яму для его посадки в 10 метрах  от дома, я понимал, что дуб вырастет в большое дерево и сажать его совсем рядом с домом нельзя. За моей возней по посадке дерева, время от времени подсматривал сосед  с первого этажа. Это был парень, лет 28, у него была жена и девочка. Вели они очень тихий образ жизни, их было не видно и не слышно. Из противоположного дома за моей работой наблюдала Тамара, она помахала мне рукой, а затем крикнула: «Закончишь дело, заходи ко мне».
Посадив дуб, и полив его несколькими ведрами воды, которые пришлось таскать через подъезд вокруг дома, я удовлетворенно осмотрел свои труды с балкона, представив себе, что через некоторое время, не только мой балкон, но и половина дома будет летом утопать в тени этого благородного дерева. Я понимал, что дуб придется поливать, так как воды в арыке, сделанного вдоль нашего дома не было. Решил, что нужно где-то достать шланг, из которого можно будет поливать дерево водопроводной водой.
Передохнув после дел, я вспомнил, что меня приглашала к себе Тамара. Я направился к ней. Тамарина квартира была обставлена очень скромно, судя по всему, они с братом жили бедно. Тамара нигде не работала. Но в квартире была идеальная чистота и порядок.
– Слушай, труженик, – обратилась она ко мне после того как впустила к себе, – Сегодня у меня будут гости, кстати футболисты из «Пахтакора», ты приходи. Познакомишься с интересными людьми. Будут и мои подружки.
Мне это было приятно слышать, тем более, что здесь на новом месте жительства я соскучился по общению, ведь у меня не было знакомых.
В назначенное время  я пришел к Тамаре, у неё уже  собрались её подруги: Зоя, Лида Маша. Всем им было не более 18 лет, они неплохо выглядели, но было понятно, что это простые девчонки, за которыми не стояли серьезные родители или родственники. Тамара меня с ними познакомила.
Вскоре подошли и ребята. Их было шестеро. Один из них был явно старше, лет двадцати шести, остальные были в пределах  двадцати лет. Среди них выделался светловолосый, высокий парень, с очень мужественными чертами лица, который при знакомстве представился Юрием. Представились и все остальные ребята. Конечно, даже с первого взгляда было видно, что это не рядовые спортсмены, а уже многого добившиеся и много повидавшие ребята. Они принесли довольно много фруктов, бутылок пять шампанского и бутылок пять сухого вина. Все они были очень прилично одеты. Смотреть на них было одно удовольствие.
Старший по возрасту распорядился, что сегодня мосле многих трудов можно легко расслабиться, но ребятам не более фужера вина, иначе могут быть проблемы.
Девушки занялись мытьем фруктов и расстановкой бокалов и фужеров на столе.
Ребята открыли шампанское, разлили по бокалам девушкам, а себе и мне налили сухого вина.
Вскоре, как и бывает в компаниях, каждый нашел себе собеседника. Поскольку девушек было только трое, плюс хозяйка дома Тамара, то на всех ребят их не хватило. Со мной начал разговор Юра, он поинтересовался, откуда я знаю Тамару. Я рассказал, что я сосед, живу напротив, живу пока один, и что у меня такая же квартира как у Тамары. Юрий мне рассказал, что уже давно, с детства, играет в футбол, что живет с мамой, отец погиб на войне, что хочет добиться самых высоких достижений в спорте, что уже сейчас он кандидат в мастера спорта.
Мне Юра понравился, высокий светловолосый, без апломба, разговаривал со мной как с обычным приятелем, и я понял, что с ним можно общаться по-свойски, не опасаясь наткнуться на спесь.
– Слушай, Юра, а вот парень, который говорил, что вам можно выпить, но не более фужера, это кто? Почему он решает эти вопросы?
– Это Володя, сын нашего командира.
– Какого командира, разве вы военные?
– Да, все спортсмены нашего уровня на содержании у государства, поэтому практически все являются членами клуба «Динамо», это клуб Советской армии. Военную форму мы не носим, но состоим на службе, где и получаем зарплату и другое содержание. Поэтому у нас начальников много, дальше больше, чем надо. Отец Володи полковник и отвечает за многое в клубе и в команде.
– Понятно.
– Но нам, Володя не начальник, он наш друг, вообще отличный парень. Честный и справедливый. Давай я тебя познакомлю с ним поближе.
Юра позвал Володю, тот подошел и Юрий представил меня: «Знакомься, это Эдуард, сосед Тамары, самостоятельный парень, живет один в доме напротив».
– Ну, давай знакомиться, – сказал Володя и подал мне свою большую руку.
Володя был тоже высокий и стройный, они были с Юрой одинакового роста, но он был шире в плечах. Темно русые слегка завивающиеся волосы с ниспадающей прядью на крупный лоб, брови в разлет, серо-голубые миндалевидные глаза, прямой нос, крупные губы с ямочками с обеих сторон. Выглядел он серьезным, достойным и уверенным в себе. Одет был просто великолепно. Темная трикотажная рубашка с коротким рукавом, и откидным воротником, слегка расширенные, с низким поясом темно-серые брюки, узконосые импортные ботинки. От него пахло одеколоном, запах которого мне был не знаком.
Какое-то время мы разговаривали втроем, но затем футболисты начали обсуждать свою последнюю игру, а мы стали в этом случае наблюдателями их оживленной беседы. И хотя я не все понимал в их профессиональном футбольном разговоре, это не мешало мне любоваться этими парнями. Молодыми, трудолюбивыми, успешными, уверенными в себе и от этого красивыми.
Часам к десяти вечера, двое из ребят попрощались и, прихватив с собой Лиду и Машу уехали. У Тамары остался один из футболистов, стройный паренек узбек, а так же Зоя, которая приехала к Тамаре с ночевкой. Юра и Володя так же решили отчалить домой, я присоединился к ним. Выйдя из дома, Юра обратился ко мне и предложил: «Давай зайдем к тебе, заодно посмотрим, как ты живешь».
– Я, не против, – поддержал его Володя.
Мы поднялись ко мне, ребята, осмотрев мою комнату, похвалили меня: «Скромно, но со вкусом» – сказал Юрий, – Даже есть магнитофон, – продолжил Володя.
– Я поставлю музыку, но потихоньку, – так как уже время позднее, а дом панельный, откликнулся я.
– Понятно, – заметил Володя.
Ребята минут двадцать послушали музыку, затем поблагодарив за гостеприимство, уехали вдвоем.
Мне польстило, что они зашли ко мне, что они так просто и уважительно общались со мной.
      У Тамары с братом часто возникали конфликтные ситуации, связаны они были, прежде всего, с вопросом: кто в доме хозяин? В очередной раз, разругавшись с братом, Тамара пришла ко мне и попросила помочь ей.
– Сегодня вечером у меня есть договоренность, что бы познакомить Зою с одним парнем. Он узбек, из высокопоставленной семьи, а в связи со скандалом с братом я не хочу даже показывать ему этого человека. Можешь помочь?
– Каким образом?
– Организуем встречу у тебя. У тебя есть вторая комната, если они понравятся друг другу, мы их отправим туда.
– Там ничего нет. Ни стульев, ни стола, ни кровати, ни постели.
– Ерунда, это все устроим, я постель притащу от себя, постелем её на полу, если ты согласен.
– Да без проблем, – ответил я, давая, таким образом, согласие.
Часам к шести вечера Зоя, Тамара и Закир, так звали парня, были у меня. Закир пришел не с пустыми руками. Он принес вино, шампанское, бутылку коньяка, коробку конфет, фрукты, а так же батон копченой колбасы, что было величайшим дефицитом. Сам он был среднего роста худеньким, лет  двадцати шести, с тонкими приятными чертами лица, великолепно без акцента говорил на русском языке. Одет был по последнему писку моды. Было видно, что все вещи на нём были импортные.
Мы расположились в моей комнате, девочки быстро выставили дары Закира на стол, я включил музыку и вечеринка началась.
Закир сидел рядом с Зоей, в процессе общения он обнял её за талию. Зоя была крупной девушкой, со стройной и пропорциональной фигурой. У неё были очень красивые и приличного размера груди. Она была кудрявой блондинкой с зелеными глазами. Да, она была прекрасным представителем европейского вида женщин, которые пользовались особым успехом у мужчин узбеков. Другой вопрос, что смешанных браков  даже в Ташкенте было не много. Одно дело интерес, даже сексуальный, другое дело местные обычаи и правила.
Закир оказался очень интересным парнем, он имел высшее образование, знал кроме русского и родного языка еще английский, неоднократно бывал в командировках за границей. Его отец работал большим начальником в Министерстве иностранных дел Узбекистана. Поэтому у него был доступ не только к поездкам за границу, но  и к импортным товарам в специальных распределителях. Об этом он старался не говорить, вел себя, никак не показывая свое превосходство, но мы понимали, насколько мы разные по социальному положению.
Очень скоро Зоя и Закир уединились в малую комнату. Было абсолютно понятно зачем.
Мы с Тамарой сидели на тахте,  вдруг она, повернувшись ко мне предложила: «Давай займемся с тобой тем, чем занимается сейчас Закир с Зоей».
– То есть сексом? – спросил я.
– Ну да.
– Ты думаешь, что это нужно и получится?
– Да, конечно.
Тамара обняла меня и завалила на себя. И хотя это было неожиданно и спонтанно, но мой член воспринял это правильно и откликнулся упругостью. Совсем скоро он оказался там, где ему и следовало быть. Это было приятно, очень приятно, очень, очень приятно, ничто нигде ничему не мешало, член находился в абсолютном комфорте. Я его, как часть тела, временами переставал ощущать. Кайф подходил плавно, интеллигентно. Вскоре, как будто заботливыми руками, пробочка на «пиписичке-бутылочке» аккуратно была открыта и из неё все содержимое с ласковыми ощущениями приятно вытекло. Удивительным для меня было то, что вместе со мной кончила и Тамара. Там, внутри, в ней для моего представителя, была приятнейшая мокрая берлога, покидать которую просто не хотелось.
Спустя минуту она сказала: «Вот это да, у меня такое первый раз, что бы так быстро и сладко вместе кончить. Видимо, ты для меня как раз самый подходящий тип и размер».
Вечер закончился, Закир уехал домой, Зоя и Тамара ушли к себе, я потихоньку включил музыку, прилег и стал осмысливать случившееся. Вот и случилось, у меня первая женщина, мне шестнадцать лет, вроде бы не поздно, надо радоваться. Все прошло изумительно, очень комфортно, так удобно, что даже описать нельзя.
А почему Тамаре было хорошо? Может быть потому, что у мальчика не было желания через секс наказать, унизить, поставить на место? Вопросы остались опять без ответа. Вообще, я стал замечать, что слишком много моя голова начинает задавать вопросов, на которые у меня нет ответов, а все остальное, что ниже пояса живет своей жизнью самостоятельно и меня ни о чем не спрашивает. Шоферская формула Степы: «е… не любовь», в данном случае, тоже объяснений не дала. Не дело, подумал я. Надо разбираться.

Володя
      Занятия в студии театра кукол продолжались. В наступающий летний период, после окончания сезона, у труппы театра предстоял отпуск. Естественно и студия в это время прекращала занятия. Об этом нам объявили на последнем в сезоне занятии.
Благодаря заботе и постоянному поливу, дуб посаженный мной принялся и доказал это ростом молодых веток, это радовало.
Тамара стала частым гостем у меня. Она помогала по хозяйству, особенно в части стирки и уборки в квартире. Мы часто, почти всегда в её приход, уделяли время сексу. В этом смысле с Тамарой было все просто, без лишних вопросов, без обсуждения каких-либо чувств, планов на будущее. Общение с ней было очень удобным, я не наблюдал ранее вокруг таких отношений между мужчинами и женщинами. Как правило, они были обременены обязанностями, упреками, подозрениями, открытой ревностью и прочими составляющими совместного сожительства. Секс с Тамарой был очень комфортен и удобен, я проникся к ней очень серьезным уважением и доверием. Тамара стала ближайшим другом по жизни. Чего точно не было в сексе с ней, так это душевного волнения и надрыва и это тоже было замечательно, в отношениях с ней я не подцепил болезнь с названием любовь.
В соседнем доме на улице, около подъезда, видимо за ненадобностью, выставили большой, полутора метров высоты кактус. Я договорился и мне помогли принести его в комнату, где он вписался в интерьер.

    Для многих молодых людей наступила пора экзаменов и выпускных вечеров. Это было заметно по стайкам молодежи в школьной форме с цветами в руках. А что с моей учебой? – однажды я задал вопрос себе. Ответ был не утешительным. За девятый класс, я побывал в школе не более трети положенного времени, в основном в начале года, до получения квартиры. Учеба в девятом классе была провалена и не только   из-за пропусков занятий. Я понимал, что ничему не научился и не знаю из тех предметов, которые преподавались. Все же решил, на всякий случай сходить в школу. Занятий в школе, конечно уже не было, но на месте оказался завуч. Это была женщина средних лет, никогда не замеченная мною в учительском высокомерии, зачастую искусно спрятанном у многих представителей этой профессии за начитанностью и званием учителя.
– Эдуард, в вечерней школе на второй год обучения учеников не оставляют. Их просто отчисляют за неуспеваемость. В стране только думают о введении в будущем всеобщего обязательного среднего образования, поэтому для нас нет никаких проблем для отчисления. Ты сам, что думаешь насчет образования? – спросила меня завуч.
– У меня есть желание не только окончить школу, но и поступить в ВУЗ. Отец  у меня четыре года назад умер, мама на Севере на заработках, в начале года нам дали квартиру как семье реабилитированных. Работа на заводе и все эти дела отнимали много времени. Правда, я сам виноват, не проявил должной требовательности к себе. Я это понимаю, но, наверное, сейчас говорить об этом поздно, – ответил я.
– Скажу откровенно, я видела, что ты паренек не глупый, поэтому при документальном закрытии учебного года распорядилась поставить тебе удовлетворительные оценки по всем предметам и таким образом дать тебе возможность, если надумаешь, поступить в 10 класс. Пойдем к секретарю, там твои документы: свидетельство об окончании 8 классов и табель об окончании 9 класса.
Получив эти документы и удивившись таким участием в отношении меня, поблагодарил завуча и секретаря и ушел из школы. Настроение у меня было неважным. Я понимал, что моя жизнь занята какой-то суетой, а главного я не делаю.
Приехав домой, я включил музыку, прилег на тахту и начал воспитывать сам себя. У меня иногда бывали такие моменты самоистязания. Правда, пока толку от них было мало.
Мое общение с самим собой нарушил звонок. Открыв дверь, я увидел на пороге Тамару.
– Послушай, только что приезжал мой приятель Бохадыр, предложил организовать вечеринку с футболистами. У меня, ты знаешь, сейчас проблемы с братом, поэтому можем сделать это мероприятие у тебя. Ты не будешь против этого? С ними приедет Володя, сын начальника команды, ты с ним уже знаком. Ну а девочки будут те же, что и в прошлый раз. Я уже дала согласие.
– Они потом разъедутся домой, а то у меня ночевать всем негде.
– Конечно, все продумаем и организуем как надо.
Сказать, что я был доволен таким предложением и тем, что дал согласие – было бы не правдой. Сегодня мне как раз хотелось побыть одному, вместе с грустными рассуждениями о моих «успехах».
Вечеринка началась часов в шесть. Все было как обычно: ребята принесли хорошую легкую выпивку, нормальную закуску: колбаса, сыр, фрукты. Вообще, когда спортсмены приходили к нам, жизнь становилась интереснее, потому что всем своим внешним видом и оптимистичным поведением они утверждали надежду на то, что все не так уж и плохо.
Сначала все расположились вместе. Говорили на разные темы, шутили, смеялись, баловались, танцуя уже набравший моду танец  твист под песню Чаби Чекера  «Let’s twist again».
Володя общался практически со всеми, находя общие темы, но потом присел ко мне, поинтересовался, как у меня дела, что нового в моей жизни.
А что нового в моей жизни? Проблемы: с деньгами, маминой помощи, конечно, не хватало, с работой, с учебой, да и отношений дружественных и искренних пока ни с кем не сложилось.
На вопрос Володи я ответил простыми дежурными фразами: «Все в порядке, нужно найти работу поблизости, так как на завод, на котором работал, ездить отсюда не с руки.
Володя приобнял меня левой рукой и сказал: «Давай вместе подумаем насчет работы, может быть я смогу помочь».
– Да, я еще сам не определился, вот есть 1 разряд электромонтажника, но что толку. Вот надо будет все же решать вопрос о том, учиться дальше или все-таки приобретать рабочую профессию.
Ко мне подошла Тамара и попросила меня отлучиться на минутку. Выйдя на кухню, она попросила меня, что бы я разрешил ей сегодня с Бохадыром остаться в моей маленькой комнате. Это из-за брата, они с ним на ножах, а я хочу побыть с ним. Ты не будешь против?
– Я против не буду, но сначала надо всех проводить, все привести в порядок.
Решив проверить, что в малой комнате происходит, все ли там нормально я направился туда.
Прошли две недели, вынося мусор, в почтовом ящике я заметил конверт. Открыв его, был обрадован. В сообщении телефонного узла говорилось о том, что принято решение об установке телефонного номера, который был указан. Прилагалась квитанция для оплаты в размере 25 рублей, которых у меня не было.
Пришлось ехать на Миробадскую к бабушке и просить помощи. Бабуля, конечно не отказала, более того выделила мне 50 рублей. Конечно, мы с ней поговорили, она рассказала о том, что каких-либо новостей нет, вот только вроде бы должен решиться вопрос о замене холодильника, на более новый и мощный. Она поинтересовалась о том, прижился ли дуб, который я пересаживал ранней весной. Я успокоил её, что дуб дал новые сильные побеги, солнца ему там хватает, но мне его приходится поливать, так как в имеющемся арыке воды не бывает.
Прощаясь, она вручила мне сверток с вкусностями. Это был приличный кусок сальтисона и сдобный рулет с грецким орехом.
Приехав домой, я положил бабушкинские гостинцы в холодильник и тут же отправился по указанному адресу на телефонный узел, где и заплатил деньги за установку телефона. Мне сказали, что подключение сделают в течение 2-3 дней.
Эти события несколько развеяли мое пессимистическое настроение. Возвращаясь домой, я зашел в магазин гастроном, чтобы купить что-нибудь из продуктов. В гастрономическом отделе нашего магазина работал молодой паренек узбек, который всегда здоровался со мной и я уже знал, что его звали Рашидом.
Вот и сегодня, Рашид поздоровался со мной, я купил то, что было в свободной продаже: масло сливочное, сметану и небольшой кусочек российского сыра. Оплатив это в кассе, я принес чек, у прилавка никого не было, отдавая мне покупки, Рашид, наклонившись ко мне, потихоньку сказал: «Сегодня будет в продаже колбаса и неплохое мясо, если надо, то я отложу».
– Да, Рашид, я буду очень благодарен. Если хочешь, после работы зайди ко мне, я угощу тебя хорошим рулетом, который испекла бабушка.
– А где ты живешь?
Я назвал адрес и квартиру.
– Хорошо, давай договоримся так, что после закрытия магазина в 7 часов вечера, я возьму с собой продукты для тебя и зайду к тебе в гости.
       Вечером Рашид был у меня, он принес кусок очень хорошего мяса говядины, полкилограмма вареной колбасы, а так же 2 банки консервированной тушенки. Я расплатился с ним и пригласил попить чаю с бабушкиным рулетом.
Рашиду было 19 лет, армия ему не грозила по состоянию здоровья. В Ташкент он приехал полгода назад из своего небольшого городка в 120 километрах. Сам он был худеньким, ростом чуть выше меня, очень доброжелательным и воспитанным парнем.  На меня он произвел очень приятное впечатление, и мы договорились, что он может рассчитывать на мое гостеприимство. Он в свою очередь предложил мне, что если я захочу, то он приготовит любое из узбекских блюд, поскольку хорошо владеет этим мастерством.
Попив чаю с рулетом, послушав музыку, мы с ним попрощались, он отправился к себе. Он снимал неподалеку спальное место в частном секторе.
На следующий день, рано утром в дверь позвонили. Открыв дверь, я увидел молодого мужчину, со специальным чемоданом в руке.
– Я телефонный мастер, у меня наряд на установку телефона.
– Проходите, пригласил я его в комнату.
– Где будем устанавливать аппарат?
– В этой комнате, рядом с тахтой. Я не думал, что так быстро все произойдет, я только вчера оплатил квитанцию.
– Так бывает, инженер, решил сначала  поставить телефоны в вашем доме. Вот у меня  четыре установки в вашем доме.
Я был доволен, так как наличие телефона серьезно могло помочь с общением.
Быстро и ловко, мастер проложил телефонный провод, называемый лапшой, из комнаты в подъезд, где подсоединил его к распределительной коробке, а в комнате установил телефонную розетку. Затем достал из своего чемодана новый черного цвета, стандартный  телефонный аппарат и подсоединил его.
– Телефон начнет работать с завтрашнего дня, сегодня я сдам наряд, кстати, в нём нужно расписаться.
Он подал мне бумаги, я расписался в них, мастер попрощался и был таков. Вся процедура заняла не более  тридцати минут.
Я совершенно был ошеломлен. У меня в квартире есть городской телефон! Естественно я снял трубку, но там было тихо. Ну что же буду ждать завтрашнего дня – подумал я.
На следующий день, рано утром, я еще валялся в постели, меня просто напугал громкий и резкий звонок. Звонил телефон. Я схватил трубку и услышал: «Ало. Проверка связи, это техническая служба, ваш телефон подключен, можно пользоваться.
Все произошло как в сказке. В то время наличие домашнего телефона было не частым явлением, как правило, это говорило о том, что хозяева занимали серьезное положение в обществе.
Я решил сделать себе завтрак, тем более, что у меня была вкусняшка от бабули – сальтисон, который я любил с детства.
Только я закончил завтрак, как в дверь позвонили, я открыл, на пороге стояла Тамара.
– Заходи.
– Ты где два дня был, я тебя не застала?
– Первый день я был в гостях у Володи, приехал только вечером. На следующий день ездил к бабушке по делам.
Зайдя в комнату, Тамара увидела телефонный аппарат и с удивлением воскликнула: «Тебе телефон поставили?»
– Да, я, как только мы получили квартиру, встал на очередь, вот вчера поставили. Ты перекусить не хочешь?
– Хочу, дома шаром покати. С братом совсем плохо, все время где-то болтается, нигде не работает, ни учится, денег нет, надо думать, что делать дальше.
– Мне ребята из театра кукол подсказали, что в театре русской драмы требуется на работу реквизитор. Хочу на следующей неделе поехать и попробовать устроиться туда. У меня ведь тоже проблемы с работой и деньгами, – продолжил разговор я.
– А это что за должность? – спросила Тамара.
– Это все мелкие предметы, которые должны быть на сцене во время спектакля. Например, посуда, телефон, подсвечники, еда и муляжи и другое. Так вот, за это отвечает начальник цеха, а есть еще просто работники.
Я напоил Тамару чаем с рулетом, мы посидели, поболтали. Она в этот раз не предложила  напрямую и не сделала намека на возможный секс.  Прощаясь, практически уже в дверях он попросила меня: «Эдуард, может быть, ты поговоришь с братом насчет работы и вообще насчет его дальнейшей судьбы?»
– Тамара, раз ты просишь, я могу поговорить, но, думаю, что это  все без толку. У меня с ним нет контакта, он не любит меня. Ладно, договоримся чуть позже о времени. Надо его пригласить не для беседы, а просто в гости, чтобы он не решил, что его кто-то хочет воспитывать.

    Часов в одиннадцать утра следующего дня, открыв дверь на звонок, я увидел Володю. Он стоял с букетом темно красных роз и пакетом.
– Что случилось, ты что заболел? – спросил он, входя в квартиру.
– Я ждал тебя вчера, как договаривались, но не дождался, поэтому и настроение никакое, я очень переживал и расстроился.
– Эд, так переживать нельзя, у меня были причины, я весь день улаживал дела в больнице, где лежит на сохранении жена. Надо было и с ней решать ряд вопросов и с врачами, так что я только в пять вечера освободился, а потом нужно было к родителям. Я бы тебя предупредил, если бы смог.
Володя достал коробку конфет, прекрасное вино, выставил на журнальный столик, туда же положил цветы.
– Эд, цветы тебе, я люблю красные розы. Надеюсь, ты не против этого подарка, а то вдруг обидишься, вот, мол, мужик цветы дарит парню.
– Нет, конечно, я очень люблю цветы.
– Тебе поставили телефон? – спросил Володя, поднял при этом трубку и, поднеся к уху трубку, убедился, что он работает.
– Да и ты можешь записать номер, теперь у тебя будет возможность предупредить меня, если что-то будет не получаться.
– Давай я запишу номер, – сказав это, Володя достал записную книжку и я продиктовал ему свой телефон. – А теперь давай мы с тобой немного выпьем вина.
Я вынес на столик закуски, поставил два бокала, Володя открыл бутылку и мы выпили с ним вина. В течение нескольких часов мы общались с Володей.

В понедельник я отправился в центр города, с целью разведать обстановку в части устройства на работу в театр русской драмы им. Горького. После довольно долгих расспросов охраны о цели визита, ко мне подошла дама лет 50 на вид и, уточнив, что я желаю работать в качестве реквизитора, пригласила меня внутрь.
В большой комнате, с множеством маркированных шкафов, стоял её стол, около которого она и попросила меня присесть.
– Меня зовут Ольга Николаевна, я начальник реквизиторского цеха театра. Несколько слов о том, чем мы занимаемся и для чего существуем: Реквизитом называют совокупность предметов, необходимых актерам на сцене по ходу действия. При этом данные предметы могут быть как настоящими, подлинными, так и искусственными или бутафорскими. Кроме этого, имеется исходящий театральный реквизит, к которому относят еду, напитки, табак и прочие вещи, используемые во время спектакля, не многоразовые. Сам по себе реквизит может быть как частью убранства сцены, так и дополнением к сценическому костюму (сумки, кошельки, головные уборы, зонты и прочее). Реквизит в театре – вещь далеко не одноразовая, возникает необходимость организовать ее хранение, а также уход, который позволит искусно выполненным деталям костюмов, элементам интерьера и столовым приборам остаться в целостности и сохранности и появиться еще не в одном спектакле.
Она еще с полчаса объясняла мне, что такое цех реквизита, насколько надо быть аккуратным к вещам и точным в части обеспечения всех сцен спектакля нужными предметами. Её несколько успокоил тот факт, что я обучался в музыкальной школе и какое-то время посещал студию при кукольном театре.
Она мне задала главный вопрос: «Почему вы хотите заниматься этим делом?»
– Потому что мне очень интересно узнать о реальной жизни театра не из зрительского зала, а изнутри, – таков был мой ответ, который её удовлетворил.
Она записала все мои данные, номер телефона и сказала: «Я проговорю все вопросы с помощником режиссера, позвоню вам, доложу о решении. На это уйдет пару дней».
Мне понравилось её спокойное отношение ко мне,  я вышел из театра с надеждой на успешное устройство.
Театр находился в самом центре города на одной из главных улиц города, улице Карла Маркса. Она была одной из самых любимейших среди ташкентцев, так как на ней   располагались самые крупные магазины города «Детский мир», «Центральный универмаг», «Динамо», Республиканский кукольный театр, а также кинотеатр «Молодая гвардия». Вдоль улицы располагалось большое количество разного рода кафе.
Я решил, что нужно съездить на Миробадскую и сообщить им о том, что у меня установили телефон, дать номер телефона родственникам. По пути я зашел на почту и дал телеграмму маме, указав, номер установленного телефона.
На Миробадской  в середине лета благоухали цветы, бабушка как всегда была в домашних заботах. Встретила она меня очень сердечно, конечно тут же накормила в беседке. Я ей передал номер телефона и попросил известить всех родственников о том, что теперь мне можно позвонить. Я просил передать номер телефона и бабушке Александре. Вдруг ей что-то понадобится.
     Вернувшись, домой в приподнятом настроении, я занялся своими делами, но сосредоточиться на них мне помешал звонок в дверь. На пороге стоял брат Тамары Тимур. Он был моего роста, худой со слабо развитой мускулатурой, его нельзя было назвать некрасивым, но выражение его лица, отражающее примитивное внутреннее развитие, было неприятным, не располагало к общению и доверию.
– Сестра говорила, что бы я зашел к тебе. что ты хотел? – заявил он с порога.
– Я от тебя ничего не хотел, более того это она просила меня поговорить с тобой насчет возможного трудоустройства, возможной учебы, ведь сколько я знаю у тебя нет даже 8 классов. Ты заходи, если хочешь, поговорим.
Тимур зашел, присел на тахту, увидел телефон и произнес: «Вы тут совсем как начальники, с телефоном. А насчет учебы я не собираюсь учиться нигде. На хера мне получать образование, когда люди с ним получает меньше водителя. Если насчет меня, то со мной что говорить, я сам знаю, что мне нужно и как мне жить».
– Очень хорошо, что ты все знаешь, тогда зачем пришел?
– А у меня есть личный вопрос.
– Какой?
– Слушай, ты парень с музыкальным образованием, в театре учился, симпатичный, сдается мне, что мы можем с тобой потрахаться. Как насчет того, что бы пососать у меня.
Такое наглое поведение меня просто взбесило, но я решил, что проучу этого оборзевшего придурка.
– Встал и пошел отсюда! И что бы мои глаза тебя больше никогда не видели!
Тимур побледнел, поднялся и со звериным оскалом, уходя, произнес: «Ну, я тебе этого не прощу».
После его ухода, меня какое-то время трясло от злобы. Через минут пятнадцать прибежала Тамара.
Ей досталось сполна. Я жестко высказал ей, что такое поведение брата ставит крест и  делает невозможными любые наши отношения.
Тамара долго извинялась, а потом горько заплакала. Этого я не мог выдержать, обнял её и сказал только одно: «Берегись своего родственника, никакой он тебе не брат, он шакал. Если будет рядом с тобой, будет у тебя горе и проблемы. Гони его.
Успокоив её и напоив чаем, я отправил Тамару домой.
И опять после её ухода я вынужден был задавать себе вопросы, главным из которых был: «А с кем я имею дело, что это за люди. Не пора ли мне выстраивать отношения с людьми по-другому, более жестко и требовательно?».

         Как и было обещано, через два дня позвонила Ольга Николаевна из театра.
– Эдуард, сообщаю вам, что я получила добро, на то, что бы взять вас на работу. Приходите с паспортом завтра к 11 часам в отдел кадров. После оформления и получения пропуска, зайдите ко мне.
Ну вот, хоть какие-то хорошие новости, – подумал я.
На следующий день, выполнив все формальности в отделе кадров и получив временный пропуск, я явился к Ольге Николаевне.
– Я вам немного расскажу о том, какова технологическая цепочка нашей работы. Например, берем детский спектакль, – Ольга Николаевна, с полки достала папку, – Просматриваем её. Здесь описано все, что должно быть на сцене, с указанием мест их расположения предметов. Здесь же указано, где эти предметы хранятся у нас: в этой комнате или на складе, на какой полке. Поэтому за два часа до спектакля, все должно быть проверено и быть на местах. Задержать спектакль нельзя, ведь в зале зрители. Более того, спектакль состоит из сцен и отделений. Практически всегда меняются декорации, и, конечно, меняются и предметы на сцене. Все предметы, проходящие через наш цех, в 99 случаях они обыгрываются актерами по ходу спектакля. Поэтому их отсутствие, или нахождение не на определенном сценарием месте – недопустимо. Это большая ответственность перед актерами и зрителями. Я буду постепенно вводить вас в спектакли. Только после того, как спектакль пройдет пару раз вместе со мной, вам можно будет доверить самостоятельную работу. И еще, при смене декораций, нужно все делать очень быстро, поэтому все предметы вам должны быть хорошо знакомы. Сейчас, давайте я вам покажу наше за кулисье, все служебные проходы и как вообще устроен театр, что бы вы в нем не заблудились.
Ольга Николаевна провела часовую экскурсию по театру, показав все от проходов за задниками сцены, до мастерских в которых изготавливались декорации и реквизит и до буфета. Я был поражен и восхищен. Увидев  мою реакцию, Ольга Николаевна, сказала: «На сегодня достаточно, Эдуард, приходите, завтра к 16 часам, будем готовить, а потом вместе проведем с вами спектакль.
Под впечатлением, я вышел на улицу и решил, прежде чем отправляться домой, пройтись по скверу.  Пройдя сквер практически насквозь, я присел на скамейку.
В голове крутились разные мысли, связанные с предстоящей работой. Быть рядом с артистами, многие из которых знамениты, просмотреть все спектакли театра, причем не из зала, а изнутри, иметь возможность пригласить в театр своих родственников на спектакли, на которые билеты не достать. Пригласить Володю или его родителей в театр. Все это было приятно.
– Вы не будете против, если я присяду рядом с вами, – услышал я обращение.
Подняв глаза, я увидел перед собой  стоящего мужчину лет 30. Высокого, смуглого. Он не был узбеком, не был он и татарином, так же как и не был русским. У него были небольшие усики, он был исключительно модно и аккуратно одет.
– Нет, конечно, – ответил я.
Присев и закурив, мужчина через минуту обратился ко мне с вопросом: «Прогуливаетесь или отдыхаете?».
– Отдыхаю, ответил я, подумав при этом, что вот и посидеть наедине невозможно.
– А от чего отдыхаете?
– От работы.
– А где вы работаете?
Все эти вопросы подвели меня  к желанию встать и уйти от навязчивого прохожего, но я решил слегка позабавиться, прежде, чем это с делать.
– Работаю в театре, а почему вас это интересует.
– Извините, пожалуйста, но у вас было такое одухотворенное лицо, что я не мог пройти мимо, присел и вот интересуюсь. Если я  вам неприятен, я тут же покину вас.
Такого  изысканного обращения я еще не встречал и это меня заинтересовало.
– А вы тоже отдыхаете?
– Да. Я вернулся из очень далекой командировки и вот хожу по родному городу и любуюсь, сказав это, незнакомец достал пачку сигарет с фильтром и закурил.
В результате обмена первичными любезностями, мы познакомились. Прохожий назвался: «Зовут меня Теодорос, это греческое имя, в переводе подарок Богов, а сокращено  – Теодор.
– Очень приятно, меня зовут Эдуард.
Я поинтересовался, имеет ли Теодор отношение к греческим политическим иммигрантам, которых в Ташкенте было достаточно много.
– Нет, прямого отношения я к ним не имею, но в свое время моя мама вышла замуж за грека, оттуда и имя.
– Эдуард, время уже более, чем обеденное и у меня есть идея: не составите ли вы мне компанию, пообедать вместе?
– Теодор, простите, но мы с вами знакомы 15 минут, я думаю, что мое согласие было бы неприличным, решил и я блеснуть, интеллигентностью, а про себя подумал, – А жрать то охота.
– Давайте опустим эти условности, здесь совсем недалеко есть нормальный ресторан «Бахор».
Черт с ним, тем более, что я в ресторане Бахор не был ни разу, – подумал я. Дневной поход в ресторан никак не может нести какую-либо угрозу или неприятность, да и собеседник внушал доверие.
– Теодор, я не против, но, должен предупредить, что не располагаю возможностью оплатить посещение ресторана.
– Ну, я же приглашаю, а в этом случае расходы несет приглашающая сторона.
Мы встали и направились в сторону ресторана, который находился недалеко от курантов. Подойдя к двери, швейцар тут же пропустил нас и не стал задавать каких-либо вопросов. Как только мы вошли в зал ресторана,  нам подбежал метрдотель и усадил нас за стол, вручив меню.
– Теодор, я прошу вас, делая заказ, ориентируйтесь на ваш вкус, так как я не все могу знать в столь обширном меню.
– Хорошо, Эдуард.
В результате на столе появились грузинское вино «Киндзмараули», фрукты в специальной вазе, овощи в ассортименте и с зеленью, крабовый салат, затем подали баранину жареную на углях.
Я был удивлен чрезвычайно внимательным отношением обслуги к нам, польщен отношением ко мне Теодора.
После первого бокала, Теодор предложил в общении между нами обращаться на «ты», конечно, я согласился.
Обед был великолепен. Безумно вкусным оказалось вино. Я давно уже не бывал в ресторане, помнил только несколько посещений с мамой в детстве.
Мы вышли на улицу, закурив сигарету, Теодор обратился ко мне: «Эдуард, у меня есть дела сегодня вечером, но как ты смотришь на то, что бы мы встретились с тобой еще раз?
– Положительно, но мне неудобно, потому что ты старше, да и зачем тебе знакомство с пацаном?
– Ты интересный человек, и мне сегодня было очень комфортно общаться с тобой. Так, если и бывает, то очень редко.
– Хорошо, я могу оставить телефон, мы созвонимся и сможем обговорить время и место встречи, но моя работа такова, что заканчивается после  девяти часов вечера.
Теодор записал мой телефон, мы радушно попрощались и я отправился домой.

        Приехав домой, а время было около 8 часов вечера, я у подъезда увидел сидящего на скамейке Рашида. Рядом с ним был рюкзак и большая сумка.
– Привет, Рашид, рад видеть тебя, что-то случилось? – спросил я.
– Да, можно я поднимусь к тебе и все расскажу.
– Конечно.
Мы поднялись ко мне, я усадил Рашида на кухне, предложил ему чаю.
– Ну, рассказывай, что случилось
– Я поссорился с хозяином дома, где снимал койко-место. Он меня выгнал и теперь мне некуда идти. Что бы найти что-то нужно время, как минимум несколько дней. Вот я воспользовался твоим приглашением и на свой страх и риск пришел.
– Нет проблем, можешь пожить у меня, для этого я предоставлю тебе малую комнату. Единственное неудобство в том, что там нет кровати, есть возможность спать на полу, спальные принадлежности имеются.
– Спасибо большое, Эдуард, я в долгу не останусь. Это ничего, что  мне рано утром надо работу, магазин открывается в 8 утра, а быть надо за полчаса. Без проблем, для этого я тебе дам вторые ключи.
Пока пили чай, мы поговорили о жизни, о текущих делах, я рассказал, что теперь работаю в театре, и с работы прихожу довольно поздно, что у меня установили телефон. Рашид принял душ и отправился спать в малую комнату.
На следующий день мне нужно было быть на работе только в пять часов вечера, поэтому я с утра занялся наведением порядка в моих записях. Многие кассеты лежали не в коробках, а поэтому можно было только догадываться, какие исполнители были на кассетах. Пришлось кассеты ставить на магнитофон, прослушивать, затем укладывать их в соответствующую коробку. Сразу после часа дня, открыв дверь своим ключом, в квартиру вошел Рашид. Он втащил с собой свою большую сумку и ту же отправился на кухню.
– Слушай, ты так по доброму отнесся ко мне, вчера, поэтому  я решил в обеденный перерыв пополнить наш продуктовый запас. На несколько дней нам этого хватит.
Рашид стал доставать из сумки продукты: мясо, колбаса, сливочное масло,  растительное масло, рис, макароны, какие-то молочные продукты. Картофель, лук, морковь. Рашид все перебрал, что можно было помыть, тщательно вымыл, вытер и аккуратно разместил в холодильнике.
– Ну, это более, чем шикарно, да и не стоило так тратиться заметил я.
– Все нормально, сегодня, как только вернусь с работы, я приготовлю что-нибудь на ужин. В магазине есть небольшой казан, я его принесу. Чуть позже  угощу тебя настоящим узбекским пловом.
Взглянув на часы, и сказав: «Мне пора», – Рашид убежал, закрыв за собой входную дверь.
Ну и дела, – подумал я, –  то в ресторане обедаю,  то полный холодильник продуктов…
       Работа в театре оказалась очень напряженной, но очень интересной, поскольку  количество вещей и предметов в каждом спектакле было огромным, в течение спектакля беготни хватало,  поначалу все приходилось проверять по описанию. Кроме того, в некоторых спектаклях, там, где присутствовал алкоголь, или какая-либо еда, нужно было заранее подготовить и то и другое. Например, за коньяк сходил крепко заваренный чай, а вот фрукты, овощи, бутерброды – все это приходилось готовить заранее, на это выделялись живые деньги. Мой режим дня, в связи с работой в театре, поменялся. Спектакли заканчивались не ранее 8-9 часов вечера, поэтому дома я мог быть только часам к десяти. За исключением детских спектаклей в праздники и выходные, которые начинались в 11 утра или в середине дня, – первая половина дня у меня была свободна. Кроме того, два дня в неделю я не был задействован, т.е. у меня были выходные, но они были плавающими.
Через три дня после встречи и обеда в ресторане, позвонил Теодор. Своим бархатным голосом он поинтересовался все ли у меня в порядке и предложил встретить меня после спектакля для того, что бы сходить с ним в ресторан. Я сомневался, что в ресторан нужно идти после театра, но от встречи я не хотел отказываться, поэтому договорились о том, что у центрального входа мы встретимся.
Встретившись у входа, после спектакля, Теодор, предложил последовать в ресторан, но я ему сделал другое предложение:
– Послушай, а может быть, съездим ко мне. Я живу один, сейчас у меня в гостях друг, но он не помешает общению, живу я в двухкомнатной квартире и у меня сегодня есть плов на ужин. Как ты смотришь на это? Не хочу я в ресторан идти в такой одежде. Посмотри, как одет я, а как одет ты? Я же буду выглядеть рядом с тобой как босяк с улицы, что недалеко от истины. Не хочу и косых сторонних взглядов на меня и на тебя, ведь у нас с тобой разница в возрасте почти в два раза.
– А ведь ты умные вещи говоришь, ты прав. Я согласен, но с одним условием: если мне что-то не понравится, я тут же без объяснений уеду. Я не могу бывать в местах, которым я не доверяю. Не обижайся, а для того что бы ехать, нужно взять с собой все необходимое. Ты говоришь, что ужин у тебя есть, так?
– Да, так, я не против твоих правил.
– Ну, тогда вперед, сейчас возьмем машину.
Теодор в течение минуты взял такси, сообщив шоферу волшебную для них фразу: «Два счетчика».
Мы сели в машину на заднее сидение, затем Теодор скомандовал: «Сначала ресторан «Бахор», короткая остановка, затем, массив Высоковольтный. Правильно я назвал, – спросил он меня.
– Верно, подъедем туда, я покажу дом.
Очень скоро машина остановилась у ресторана, Теодор вышел и, несмотря на очередь желающих попасть в ресторан у входа, беспрепятственно прошел внутрь. Минут через пять он вышел с коробкой, сел в машину и сказал, все вопросы решены, едем.
Поднявшись в квартиру, я представил Рашида, а затем сообщил ему, что Теодор мой двоюродный дядя.
Осмотревшись, Теодор сказал: «Не богато, но со вкусом, чувствуется твоя рука. Кто тебе Рашид?»
Я рассказал  Теодору о том, что Рашид просто знакомый, скромный порядочный парень из провинции, работает продавцом, попал в такое положение, что ему некоторое время нужно для того, что бы присмотреть себе жилье. Я поместил его во второй комнате, но она пустая, там только  постель на полу. Рано утром он уходит на работу.
В это время Рашид вошел в комнату и спросил у меня: «Эдуард, ужинать будем на кухне? У меня все готово, как обещал отличный плов.
– Нет давайте накроем стол здесь в комнате, кроме того Рашид, разбери  коробку, что я принес и выстави  все, что там есть на стол. Будь другом, пожалуйста, поухаживай за нами, мне надо с Эдуардом поговорить – мягко, но властно произнес Теодор.
Рашид начался заниматься подготовкой ужина, а Теодор, обратившись ко мне сказал:
«Эдуард, пожалуйста, выслушай меня и отнесись очень внимательно к тому, что я скажу сейчас. Я познакомился с тобой потому, что почувствовал в тебе, несмотря на твою молодость, серьезного парня, который уже имеет приличный опыт сложных личных отношений. Этого никто не видит, это вижу я, потому, что имею определенный дар Божий. Сам я серьезный очень влиятельный и обеспеченный человек. Я не сомневаюсь в тебе, так как уже сижу у тебя дома, что со мной практически не бывает, но хочу, что бы ты знал следующее: я хотел бы иметь с тобой дружественные отношения. Итак, предложение я тебе сделал, но хочу предупредить, что относится со мной необходимо, как «Ваше Величество», имея в виду правдивость, искренность и отсутствие тайных желаний. Если ты сможешь это исполнить, то мы станем очень нужными и полезными друг другу людьми. Если ты примешь эти условия, я расскажу тебе, я научу тебя тому, чему не учат нигде. Я могу гарантировать, что отношения со мной никогда не навредят тебе. Это коротко.
– Теодор, я понял, еще при первой встрече, что ты не простой человек. Приглашая тебя сегодня к себе, я побаивался, что такие разные люди по значению в жизни могут и не найти общего языка. Я знаю многое на чувственном опыте этой жизни, значительно больше, чем надо, но я не научился в этом разбираться и правильно все оценивать, поэтому мне временами бывает страшно за меня, за свое будущее. Мне нужен, очень нужен учитель. Я гарантирую, что наши отношения будут такими, как ты желаешь, но очень надеюсь, что я не окажусь обманутым.
– Эдуард, я думаю, что мы договорились.
В комнату вошел Рашид и спросил: «Ужин готов, можно приносить?
– Да, спасибо, – ответил я.
Вскоре на нашем столике не было свободного места. На нём стояла уже открытая бутылка вина «Киндзмараули», бутылка армянского пятизвездочного коньяка, на отдельном подносе рядом со столиком были выложены фрукты, в том числе и импортные: бананы и апельсины и большая коробка роскошных шоколадных конфет.
Теодор налил нам с Рашидом вина, а сам открыл коньяк и налил себе в бокал немного коньяка. Коньячных рюмок нет, это не беда, обращаясь к нам сказал: «Давайте выпьем просто за хороший спокойный вечер».
Уже через минуту на столе стояло блюдо с пловом, и Рашид предложил настоящий узбекский плов есть, как положено руками. Ни у кого это не вызвало возражений.
Плов действительно был просто удивительным по вкусу и по виду.
– Кто готовил? – спросил Теодор.
– Ну, если ты все так умеешь готовить, то может быть стоит взять тебя к себе личным поваром? – с улыбкой произнес вопрос Теодор.
– Нет не надо, есть люди, которые умеют это делать значительно лучше меня, – ответил Рашид.
Выпив еще бокал вина и поев плова, Рашид извинился, и сославшись на, что ему завтра рано утром на работу, удалился в отведенную ему комнату.
– Приятель у тебя воспитанный, это хорошо – заметил Теодор.
Теодор остался ночевать у меня.
      Утром пили только чай, просьба Теодора о кофе была неисполнима, поскольку его просто не было в доме.
Начав обещанный утренний разговор, Теодор, прежде попросил меня рассказать о себе. Сделать это было не трудно. Коротко я ему поведал, что живу один, есть родственники, отец умер, мама на Севере на заработках, квартира получена как льгота репрессированной в сталинские времена семье, образование 9 классов, пробовал поступить в техникум на  оператора ЭВМ, провалил экзамен, работал на заводе электромонтажником, сейчас работаю в театре.
– А с женщинами какие отношения? – спросил Теодор.
– Да есть такой опыт, есть знакомая соседка, она старше меня на три года, вот с ней мы  довольно часто имеем такие отношения и по сей день.
– Это хорошо, потому что любой человек должен иметь разный опыт. Ну и как впечатления?
– Я в настоящее время нахожусь в непонятном состоянии. Я пытаюсь ответить сам себе на эти вопросы, но получается какая-то ерунда. Отношения с друзьями – они для меня были волнительными, трогали, вызывали чувства и переживания. Отношения с женщиной – очень приятные, очень комфортные, но у меня нет волнения, у меня нет переживаний, есть только хорошие дружественные отношения. Я не могу ответить на эти вопросы, поэтому чувствую себя дураком.
– Вот ты мне и ответил на главный вопрос: ты парень особый, у тебя есть талант спрашивать с самого себя за свои же поступки. Этого у многих нет от природы.
Ответить в один раз, сегодня, на тобой заданные вопросы я не смогу, несмотря на то, что имею образование высшее в области математики и огромный опыт общения с разными людьми, от академиков, до примитивных зэков, читал Зигмунда Фрейда, интересовался религией. Никто единого ответа на твои вопросы не даст. На них ответ должен дать ты сам и самому себе. Но чтобы дать правильный ответ и не оказаться в жопе, нужно очень хорошо знать себя, все свои преимущества и недостатки. Нужно искренне, не для показа другим людям любить себя, беречь себя, уметь защитить себя не только физически, но и духовно. Просто так это не дается. Нужна огромная работа по созданию самого себя как Личности. Если проще, нужно учиться и обогнать в знаниях большинство твоего окружения. Если к этому еще  прибавятся таланты, данные тебе природой, то должна получиться Личность. Само по себе это не даст тебе гарантий, что в жизни наступит безоблачное счастье и благоденствие. Обязательно будут достижения, победы, проигрыши, несчастья, но ты не погибнешь в этом жизненном котле, ты останешься самим собой и сможешь использовать свои таланты и свой опыт, что бы жить ярко, по-своему. Тебе понятно, о чем я говорю?
– Да, Теодор. Я понимаю, что пока я еще только заготовка, которую мне же самому предстоит довести до ума и полезности. Я и сам уже не раз думал, что мое оружие в этом мире, это знания, значит надо учиться, а я этого не делаю. Но после всего, что ты мне сказал, я хочу больше знать о тебе. Кто ты?
– Я отвечу, но с одним условием. Все, что ты узнаешь сейчас, должен хранить в тайне. Да, этого не надо знать другим людям, но главное то, что это знание, в случае небрежного отношения, может очень серьезно навредить тебе.
Мне тридцать пять лет, я из очень серьезной семьи, получил очень серьезное воспитание и образование. Детство я провел за границей, это тема запретная и я более ничего не скажу. Еще в юности я заметил за собой возможности очень хорошо предугадывать действия людей, особенно тогда, когда они начинали какую-нибудь игру с нашей семьей или со мной. Я интуитивно понимал, чего они хотят, и как будут действовать и на какой выигрыш надеяться. Все это очень помогало мне практически всегда, предсказывать события и конкретные результаты затеянной игры. Именно поэтому меня еще в ранней молодости заинтересовали карты. Со временем я развил в себе такие возможности, что обыграть меня было невозможно. Я так же понял, что этот дар можно превратить в хорошие деньги. Деньги в жизни решают очень многое, но не все. Однако, без них, тоже никуда. Наличие денег дает очень высокий уровень свободы. Но  и за наличие денег нужно платить, иногда очень высокую цену. Так вот, здесь, уже в СССР я стал известным шулером. Это принесло мне огромные деньги, серьезное влияние и невероятную зависть, ненависть со стороны многих людей. Я был не очень аккуратен, создавая свое окружение, а к людям, имеющим деньги, прилипает огромное количество желающих мужчин и женщин ими попользоваться. Это и политики, партийные функционеры, это и проститутки, да и просто уголовники. Первой моей расплатой была отсидка, я получил 5 лет. Там, на зоне, учитывая мои способности, я очень скоро стал весьма влиятельным человеком и сосредоточил в своих руках серьезную власть.
Моя работа сейчас? Я обыгрываю в карты тех людей, которые думают, что могут схватить удачу за хвост. Они глубоко ошибаются, рассчитывая на это. Я им иногда даю  возможность поверить в это, но потом они оплачивают все сполна и намного дороже. Моя работа преследуется законом. Советская власть ведет активную охоту на  игроков в карты на деньги и сажает их. В тюрьмах сидят сотни шулеров, которые быстро сумели правильно себя поставить среди основной массы заключённых. В этом им помогло наличие твёрдого характера, крепкая нервная система, знание психологии и быстрая реакция, выработанные за годы практики карточных игр. Многие из них, из аристократических кругов, а значит, имели прекрасное образование, воспитание и умели общаться с людьми. Профессиональные шулеры захватили власть во многих тюрьмах. Обладая ей, они внедрили в повседневную жизнь зоны такие карточные игры, как бура, очко, сека и рамс. Проигрыш, особенно если игра в карты шла на деньги, считается большим позором. Проигравшие в карты, оказываются на дне криминальной иерархии, подняться с которого непросто. Поэтому умение играть в карты в тюрьме – залог выживания и нормальной жизни за решёткой. Впрочем, для начала достаточно. Теперь ты знаешь обо мне много. Именно этого никто не должен знать и прежде всего потому, чтобы не навредить самому себе. Что будет со мной в будущем, я не знаю, скорее всего, власть меня посадит опять. Тюрьмы, как таковой, я не боюсь, но там практически не бывает нормальных человеческих отношений, которые возникли у меня, например, с тобой. Мне очень льстит, то, что я могу помочь тебе познать этот мир не только из развешанных повсюду лозунгов, газет, вранья из радио и телеприемников, а узнать его в реальном варианте, тем более, что тебе это нужно и ты этого хочешь. Будучи неплохим психологом, я все эти качества увидел в тебе тогда, когда ты сидел на скамейке в сквере, поэтому подошел к тебе и мы познакомились.
Я слушал Теодора с восхищением и вниманием. Я был поражен его откровенностью и проницательностью. Во второй раз в жизни со мной говорили на высоком интеллектуальном уровне, но на понятном мне языке. Впервые это был Антон, рассказывавший мне о науке кибернетике. Я был благодарен судьбе за то, что она свела меня с Теодором, а он видел мою реакцию на его слова.
– Эдуард, теперь мы с тобой договоримся об основных правилах, как будем общаться. Это здорово, что у тебя есть телефон. Мы не будем посещать с тобой общественные места, например рестораны или театры. Я хочу, чтобы никто не знал о тебе из тех людей, которые крутятся вокруг меня. Если такое произойдет, то мы с тобой далекие родственники. Я  прихожусь тебе двоюродным дядей. Ты для меня важный человек, но ты свободный и я никогда не буду мешать твоей жизни. Если это не будет меня устраивать, я отойду в сторону. Непростительно только одно: предательство.
Я помогу тебе в устройстве твоей жизни. Через пару дней, я предварительно тебе позвоню, сообщу точное время, к тебе приедет мое доверенное лицо, привезет кое-что, например кофе, которого у тебя нет, после того как вы все с ним сделаете, ты вместе с ним езжай в город, мы встретимся и сделаем еще одно нужное дело. Договорились?
– Да, конечно.
– Эдуард, есть кто-нибудь, кто на сегодня может представлять угрозу для тебя? – спросил Теодор.
– Да нет, хотя, погоди, вот у моей подруги, с которой мы сожительствуем, есть младший брат ему лет 18, нигде не работает, ничем не занимается, живет за счет сестры, да еще постоянно ей угрожает, что выгонит её из квартиры при помощи своих  ранее судимых друзей. А тут несколько дней назад, припёрся ко мне и нагло стал предлагать мне гадости. Пришлось наговорить ему много крепких слов и выгнать. Уходя, он пригрозил, что пришлет для разборок своих друзей.
– Он ранее сидел?
– Сколько я знаю, нет.
– Давай сходим к твоей подружке и поговорим с ней, а после этого я поеду по своим делам.
– Давай, это дом напротив, много времени не займет.
Быстро одевшись, мы с Теодором вышли из дома и через пару минут были у двери Тамары.
Дверь открыла Тамара, мы вошли. Я представил Теодора как  двоюродного дядю, который приехал ко мне в гости и на кухне объяснил ей, что поскольку она просила меня поговорить с братом по поводу его поведения, так вот есть человек, который может это сделать.
– Тамара, твой брат сидел? – спросил Теодор.
– Нет, только состоял на учете как малолетка, – ответила Тамара. – Но я его, откровенно говоря, боюсь. По-моему он употребляет анашу, и я не знаю, что он сможет наделать, когда приходит обкуренный или обдолбанный.
– Что надо сделать, что бы он тебя не беспокоил?
– Лучше, если бы он съехал с квартиры, от него одни проблемы.
– Он прописан здесь?
– Да.
– Если его здесь не станет, и его пропишут в другом месте, ты не будешь возражать?
– Нет, потому что моя жизнь с ним превратилась в ад, ко мне уже даже приличные друзья и подруги перестали приходить и общаться со мной.
– А где он сейчас?
– Дрыхнет, в маленькой комнате.
– Разрешаешь поговорить с ним?
– Да, конечно.
Теодор прошел в маленькую комнату, в которой на раздолбанной кровати в каких-то лохмотьях спал Тимур. Он двумя пощечинами разбудил его. Когда тот открыл глаза и попытался что-то возразить, Теодор просто крепко врезал ему по скуле, но так, что бы тот не отключился.
– Слушай внимательно, придурок. Мое погоняло «Фартовый» спроси любого, кто сидел, что за этим стоит. Все они в течение сегодняшнего дня будут знать, что ты мною приговорен к презрению, т.е. ты уже относишься к опущенным и выселен отсюда раз и навсегда. Если с Тамары или  Эдуарда упадет хоть один волос, ты будешь немедленно посажен на пику.  А сейчас, собирай свои сраные манатки и, думая о ближайшей расплате, беги  из Ташкента так далеко, как только сможешь. Иначе тебя повезут по этапу в далекие сибирские края со сроком не менее десятки.
 Обращаясь ко мне, он сказал: «Если эта тварь появится рядом, я, конечно, сомневаюсь в этом, то немедленно сообщи мне. Это будет последний день в его жизни».
Еще раз, врезав Тимуру по морде, дав ему минуту на собирание  вещей, Теодор просто вытолкал его в подъезд, где проводил пинками в зад, и вышел вслед за ним.
– Откуда у него такая власть? – с ужасом смотря на меня, спросила Тамара.
– Я бы не стал вмешиваться в ваши отношения с братом, но когда он набрался наглости и предложил мне, то, о чем я тебе говорил, я прибег к своим возможностям. Это очень серьезный и властный человек. Он мой двоюродный дядька. Остального тебе знать не положено. Идем ко мне, позавтракаем и поговорим.
Приведя к себе Тамару, я накормил её пловом, дал ей выпить рюмку коньяка. Выпив и поев, видимо после переживаний по поводу выселения брата, Тамара всплакнула и все повторяла: «Ну почему мне так не везет в жизни?»
Я обнял Тамару и сказал ей, то, что только что слышал от Теодора: «Ты должна научиться любить себя и все наладится».
Ближе к вечеру я отправился на работу, шел спектакль с участием уже очень известного и популярного актера Игоря Ледогорова, который прилетал в Ташкент на самолете, потому как снимался в кино. На  спектакли с его участием был всегда аншлаг и требования ко всем службам: помощнику режиссера, осветителям, звукооператору, реквизиторскому цеху были повышенными. 
Уже вечером, когда я вернулся домой после спектакля,  мне позвонил Володя. Он был взволнован и рад и объявил, что его жена родила девочку. Я, конечно, поздравил его и пожелал всяческих благ. Володя предупредил меня, что в связи с большими заботами по обустройству квартиры, в ближайшую неделю или две, мы встретиться не сможем. Мне было все понятно и никаких обид на Володю не было.
Утром следующего дня раздался телефонный звонок, и бархатный голос Теодора сообщил, что сегодня через пару часов приедет его доверенное лицо Иван Владимирович. Надо быть дома. Он привезет необходимые вещи. Затем Теодор просил меня приехать к нему вместе с доверенным лицом.
Уже в 11 часов в дверь позвонили, на пороге мне представился мужчина в возрасте, стройный, седой: «Я Иван Владимирович от Теодора. Вы Эдуард?»
– Да, это так.
– Не закрывайте дверь, сейчас грузчики принесут мебель и вещи.
Четверо грузчиков за два раза занесли диван и спросили, куда её ставить. Другого варианта не было, поэтому я указал на малую комнату.
Затем грузчики занесли и поставили в большую комнату две очень красивых тумбочки, два кресла, два довольно больших картонных ящика. В одном из них был телевизор «Рубин 107», на втором были отметки «осторожно стекло», так же была занесена коробка с 10 магнитофонными кассетами. После того как все было на месте Владимир Иванович отпустил грузчиков, я мне предложил следовать за ним. Мы вышли из подъезда, он предложил мне сесть в черную машину «Волга». Сам сев за руль Владимир Иванович уверенно тронулся с места, и мы помчались по улицам в сторону центра.
Мы заехали во двор какого-то здания в центре города. Вышли из машины и прошли в довольно большую комнату, в которой имелись кабинки и зеркала. Владимир Иванович предложил мне присесть на диван, а сам скрылся в одной из дверей. Через пару минут в комнату вошел Теодор в сопровождении двух женщин.

– Ну, вот наш клиент, с улыбкой проговорил он, показывая взглядом на меня. На него нужно подобрать несколько рубашек под костюм, пару рубашек с коротким рукавом, темный костюм и хорошие модные, но строгие туфли. 
В течение часа женщинам удалось подобрать на меня все, о чем просил Теодор. Я был взволнован и даже слегка утомлен от примерок.
– Упакуйте все, и пожалуйста, отнесите в машину, – сказал Теодор, обращаясь к женщинам, которые занимались подбором одежды.
Теодор затем подошел ко мне, улыбнулся и сказал: «Сейчас езжай с Иваном домой, Иван уедет, ты положи свои обновки, а там, как я понимаю, тебе нужно будет ехать на работу. Это ты сделай самостоятельно. Что касается того, что было привезено. С момента как это оказалось в твоей квартире – это твое имущество и ты вправе распоряжаться им. Этой мой небольшой вклад в твое становление. Помни, ты мне ничего не должен. Завтра планирую вечером быть у тебя, если ты не против. А сейчас быстренько в машину, все вопросы, когда я приеду к тебе».
Иван Владимирович быстро доставил меня домой, помог занести пакеты, затем попрощался и уехал.
Я еще раз осмотрел привезенное, прежде всего, открыл коробку с кассетами. В ней были  десять 350 метровых кассеты с пленкой типа 6. На кассетах были наклейки, на которых рукой было написано: The Beach Boys Today, Summer Days (and Summer Nights!!) Help! (The Beatles), Rubber Soul (The Beatles), Mr. Tambourine Man (The Byrds), Non mi dir (Адриано Челентано), Turn! Turn! Turn! (The Byrds).
Я тут же поставил кассету с Битлс на магнитофон и услышал запись в отличнейшем качестве, сделанную, судя по всему с оригинального диска. Я понял, что это кассеты с записями последних новинок западной музыки. Я был в шоке, я не мог  представить себе, что такое возможно. Затем я направился в малую комнату и осмотрел диван. Это был раскладной двух спального размера с большим ящиком для постели внизу. Дальше осматривать привезенные вещи уже не было времени. Я закрыл квартиру и помчался на остановку. Завтра у меня был выходной день.  – Это кстати,   – подумал я, так как надо будет разобраться во всём.
После спектакля я не задерживался нигде и помчался домой. Приехав, я застал в квартире Рашида, с совершенно растерянным видом.
– Эдуард, что происходит, ты переезжаешь, или к тебе кто-то приехал?
– Успокойся Рашид, это мой дядя сделал мне серьезный подарок, У нас теперь будет нормальная квартира, а у тебя появится нормальная кровать. Надо все разобрать, надеюсь, ты мне поможешь. Первое, что нужно сделать – перенести тахту в маленькую комнату, а  диван, который стоит там, перенести сюда.
Не без труда, мы с Рашидом справились с этой перестановкой. Тахта встала в маленькой комнате очень правильно, как будто там и была. Нам довольно быстро удалось установить диван в моей комнате. Мы быстро справились с тем, что установили тумбочки, на одну из которых поставили магнитофон. Все кассеты удалось спрятать внутрь тумбочки. На вторую тумбочку мы поставили, предварительно распаковав телевизор, коробку от которого вынесли на балкон. В коробке, на которой было написано «осторожно стекло» оказалась посуда: набор разных тарелок, рюмки, фужеры, пиалы, пара турок для варки кофе, а так же большой пакет с кофе «Арабика» в зернах и  красивая ручная машинка для помола кофе. И я и Рашид были просто в восторге. Часть посуды убрали в тумбочку под телевизором.
Только после 10 часов вечера нам удалось поужинать, благо, что продукты у нас были. Рашид, прибрав бардак на кухне  в виде коробок и обертки, помыв посуду, отправился отдыхать. Я проводил его с целью посмотреть, как он устроится теперь на тахте. Там я его попросил завтра приготовить что-нибудь на ужин, так как приедет в гости дядя. Рашид дал мне слово, что порадует нас вкусной едой.
Вернувшись в комнату, я обнаружил, что в ней стало значительно меньше свободного места, но комната преобразилась. Посмотреть обновки одежды у меня уже не хватило сил. Суматоха дня, поездки, работа, возня с мебелью, все это сделали свое дело. Я лег на диван и заснул тут же.
На следующий день с утра было много дел. Нужно было попробовать включить телевизор. Оказалось, что нет антенны, а без неё он был просто ненужной игрушкой. Пришлось отложить забавы с телевизором на более позднее время. Нужно было прослушать кассеты, что, конечно за один день сделать не удастся. Затем я занялся разбором одежды. Конечно, костюм был великолепным. Это был классический вариант, предназначенный для парадных выходов. Темно серая тонкая шерсть, на лейбле костюма значилось, что он был сделан в Италии. В стиль костюмы были и две рубашки с длинным рукавом, белого и голубого цвета. Кроме того, три рубашки с коротким рукавом разных мягких цветов из очень модного тогда материала – капрона. Огромное восхищение вызвал плащ из болоньевый  ткани, супер модная вещь. Ну и конечно, туфли, на кожаной подошве, с умеренно заостренным носком темно коричневого цвета, итальянские.
Я аккуратно сложил одежду в шкаф, на себя одел капроновую рубашку и шорты. В свой обеденный перерыв прибежал Рашид, он притащил с собой продукты для приготовления лагмана.
– Во сколько приедет Теодор? – спросил он.
– Думаю, что часов в восемь вечера.
– Хорошо я отпрошусь на два часа раньше с работы, в магазине есть, кому меня заменить, что бы успеть приготовить ужин. Лапшу для лагмана я заказал у знакомых, мне её принесут ближе к концу дня, а сейчас я убегаю, положи все, что я принес в холодильник.
Хорошо, Рашид, жду тебя, как только освободишься.
Теперь передо мной стояла задача приготовить кофе. Я это умел делать, но к новой мельнице и туркам нужно было приспособиться.
Я взял мельницу, установил на ней уровень помола на среднюю величину, открыл пакет  зернами, засыпал кофе и начал молоть. Кухня  тут же наполнилась прекрасным запахом свежемолотого кофе. Посмотрев в окно, я увидел, что Тамара на балконе развешивает для сушки белье. Я вышел на балкон, она увидела меня, и я дал ей знак, что бы они пришла ко мне.
Очень скоро в дверь позвонили, на пороге была Тамара.
– Заходи, расскажешь как дела, заодно попробуем свежий сваренный кофе.
Тамара прошла на кухню через ванную, присела на стульчик у маленького кухонного столика, и взглянув в сторону большой комнаты обомлела, поскольку увидела кресла и телевизор.
– У тебя такие обновы, она зашла в комнату и еще более удивилась, увидев новый диван. Да, у меня обновы, мне мама перевела денег, вот я и купил все это. Пойдем, попробуем заварить кофе. Мы насыпали молотый кофе в турку, налили холодную воду, поставили на газовую горелку, сделав огонь малым. Вскоре кофе был готов.
Я налил кофе в новые чашки, кофе был просто восхитительным.
– Тамара, расскажи насчет брата, он не появлялся, он не пробовал, что-либо сделать против тебя?
– Нет, я думаю, что то, что сказал твой  двоюродный дядя,  сделало свое дело.
– Какие у тебя новости?
– Плохие.
– В смысле, плохие?
– Эдуард, я беременна и у меня уже три месяца.
От такой новости я присел на второй стульчик на кухне и естественно задал вопрос: «А отец кто, ты знаешь?»
– Знаю, это Баходыр.
– А он знает об этом?
– Нет.
– Почему, а потому, что, скорее всего, он откажется от ребенка и будет настаивать на аборте. Я аборт делать не буду, буду рожать.
– А как дальше, без отца, без семьи?
– Разберусь.
– Да, Тамара ты даешь стране угля, но я думаю, что тебе нужно поговорить с Баходыром, вдруг для него это будет желанным известием.
– Нет, так не будет, у него совсем другие планы на свою жизнь и карьеру. А я хотела ребенка именно от него.
–  А почему?
– Потому что я его люблю.
– Слушай, но у тебя ничего не видно.
– У меня такое строение тела, что и через пару месяцев еще не будет заметно.
Поговорив еще с полчаса, Тамара ушла к себе домой.
Вскоре прибежал Рашид и принялся хлопотать на кухне.
Через два часа, все было готово к приему Теодора. Зазвонил телефон, на другом конце провода был он.
– Ты на месте? Спросил он своим приятным голосом.
– Да, на месте, жду тебя и ужин готов.
– Хорошо, я минут через сорок приеду.
Теодор прибыл, как и обещал через сорок минут. Войдя, он вручил мне габаритный сверток, а коробку перевязанную шпагатом внес в кухню.
– Эдуард, это антенна для телевизора. Её надо собрать и установить на балконе, я думаю, что ты с этим справишься сам.
В коробке немного вкусностей и вино, которое тебе понравилось – «Киндзмараули».
Рашид, ты поможешь нам?
Да, конечно.
Очень скоро ужин был на столе. В этот раз вино было налито в настоящие бокалы, салат был выложен в салатницу, а для лагмана были приготовлены крупные национальные пиалы.
Ужин прошел на ура, лагман, приготовленный Рашидом, был просто великолепен.
Теодор не только похвалил его, но и сказал: «В следующий приезд, буду очень благодарен, если ты приготовишь такое объедение еще раз».
Прибрав посуду, Рашид, сославшись на то, что ему рано на работу, ушел к себе.
Оставшись вдвоем, я сразу же решил задать вопросы, которых накопилось много к  Теодору.
– Мне совершенно необходимо знать, что происходит? Почему ты привез и мебель и телевизор и потратил столько денег на меня? То, что ты мне объяснил  в городе, этого недостаточно. Для меня ответы на эти вопросы очень важны, поскольку я не хочу быть зависимым.
– Эд, слушай меня внимательно. Все, что куплено для тебя, действительно для большинства людей довольно приличные ценности, учитывая их зарплаты. Для меня эти расходы не являются не только большими, они для меня, можно сказать, ничтожны. Но я не делаю подарков направо и налево, это не мой стиль поведения. Подарки  для тебя, относятся к исключению. Ты так напоминаешь мне меня самого в том же возрасте, по своему содержанию, по характеру, что я испытываю к тебе чувства родства, чувство братской любви. Мне повезло, у меня было более чем обеспеченное детство, и я хочу, что бы ты тоже жил нормально. Поэтому подвожу итог: теперь все является твоей собственностью, и она в твоем полном распоряжении. Никаких обязательств передо мной у тебя нет. Больше говорить на эту тему я не буду, прошу и мне вопросов этих не задавать.
Меня еще раз поразила проницательность Теодора.
– Теодор, вот ты говоришь, что все увидел во мне  тогда в сквере, а что у меня на лице это все написано или нарисовано, значит, любой человек может помимо моего желания знать обо мне то, что я скрываю?
– Любой, точно нет. Но человек, хорошо знающий психологию, психиатрию, психоанализ, – может, но таких ничтожно мало, поэтому беспокоиться не стоит. Однако, нужно обязательно научиться скрывать все свое содержание, передаваемое лицом, глазами, жестами, манерой говорить под нужной маской. Это искусство, которому нужно учиться, а в основе его лежат знания и вот без этого тебе не обойтись. Но ты работаешь в театре, там ты каждый день видишь лицедейство.
У нас с тобой все хорошо совпало. Я чувствую к тебе серьезное уважение и отношусь, как говорил, по-братски, я именно это называю любовью. Советую тебе в ближайшем будущем познакомиться с трудами австрийского ученого Зигмунда Фрейда и прежде всего с его лекциями для студентов под названием: «Теория полового влечения». Увы, Фрейда получить в библиотеке просто так нельзя, он под запретом для общего пользования. Считается идеологически вредным. Но достать его книги можно.
Я слушал Теодора не просто со вниманием, как лектора или учителя, а как спустившегося с небес полубога, который открывает мне глаза на столь сложный и непонятный для меня мир.
– Теперь я хотел бы еще предупредить тебя о том, что завтра я улетаю в Сочи. Начинается сезон, мне нужно быть там, чтобы система не пошла в разнос без моего руководства. Я пробуду там, наверное, более месяца. Я очень надеюсь, что с тобой все будет в порядке. Я буду время от времени звонить. Но ты должен знать, что со мной в любое время может случиться все, что угодно. Я не хочу связывать со своей теперешней жизнью и родом деятельности тебя, поэтому я никогда и нигде не буду упоминать тебя, не буду делать что-либо, что бы у кого-то появилась информация о наших связях. Тебе тоже нужно будет делать то же самое. Помни об этом. До приезда я оставлю тебе немного денег на карманные расходы.
Утром Теодор вызвал по телефону машину, принял душ, сел в кресло Я сварил ему кофе. 
Худощавый, со слегка кудрявым волосом и отличной стрижкой, с в меру волосатой грудью, с тонкими кистями и пальцами рук, он был просто комильфо.
Ну, Эд, мне надо собираться. Теодор оделся, вручил мне 300 рублей денег, и сказал: «Я буду звонить, до встречи».
Проводив Теодора, я включил одну из подаренных им кассет, это были Битлз с альбомом «Резиновая душа» сел в кресло и минут 20 слушал музыку, затем решил привести в порядок себя, разобраться с телевизионной антенной и вообще прийти в себя от столь интенсивного объема полученной информации. Да, конечно – подумал я, – мне серьезно повезло в жизни, что я встретился с Теодором. Сказка какая-то.
От мыслей меня отвлек телефон, я взял трубку, на другом конце провода был Виктор, мой брат.
– Привет, тут мне бабушка Мария передала твой телефон. Ну, ты, совсем хорошо живешь, уже с телефоном. Нам тоже скоро должны поставить.
– Витька дорогой, я так соскучился по тебе, когда встретимся?
– Да я с утра всегда в учаге, а после обеда, как правило, у нас практика на стройке. Вот если только с субботы на воскресенье?
– Годится, предлагаю, в субботу приходишь в пять часов ко мне на работу в театр. Подойдешь к служебному входу и попросишь, что бы вызвали меня. Я тебе покажу театр изнутри, затем ты посмотришь спектакль, а после него поедем ко мне. У меня столько новостей, столько событий. Короче, я скучаю по тебе, я хочу тебя видеть. И еще, мне нужно установить антенну для телевизора на балконе. Поможешь сделать. Молоток и отвертки у меня есть, а вот просверлить в окне отверстие для антенного кабеля нечем. Сможешь помочь?
– Хорошо, договорились, в субботу в пять часов у служебного входа, возьму с собой чемоданчик с инструментом.
– Витя не перепутай это драматический театр им. Горького на ул. К. Маркса, на Бродвее. И, пожалуйста, оденься поприличнее, ведь спектакль будешь смотреть, а за чемоданчик не беспокойся, во время спектакля он побудет у меня.

       Помня, что в гости ко мне в театр в субботу придет брат, я накануне попросил Рашида приготовить что-нибудь вкусненькое на вечер. Я проверил, у нас еще оставалось две бутылки вина «Киндзмараули», две бутылки армянского коньяка, принесенные в последнее посещение Теодора.
В театре я попросил разрешение у своей начальницы на то, чтобы показать брату театр изнутри.
Она дала согласие, при этом предупредив: «Смотреть можно все, кроме гримерок».
Так же получил для брата контрамарку на хорошее место в партере.
В субботу Витька пришел вовремя, я его встретил, мы обнялись и я начал показ ему театра. Показал все, начиная с мастерских по изготовлению декораций и реквизиторского цеха, кончая механикой сцены, пультом управления освещением и пультом управления звуком у звукоинженера. Я рассказал ему о том, что я делаю во время спектакля. Виктор был искренне удивлен, что театр такое сложное  предприятие и ему очень понравилась экскурсия.
После просмотра спектакля, я забрал его к себе посадил на стул и сказал: «Подожди, пока я весь реквизит не разложу по местам».
Закончив работу, мы выскочили на улицу, прошли метров пятьдесят. По такому случаю, мне не терпелось поскорее быть дома, я поймал такси. Очень скоро мы с Виктором вошли в квартиру. Нас встретил вкусный запах ужина, вышел Рашид. Я познакомил Виктора с ним.
Пройдя в комнату, Виктор вытаращил глаза. Он ведь ничего не знал о тех переменах, которые произошли в моей жизни, так как мы с ним не виделись несколько месяцев.
– Ох…, как у тебя все изменилось. Ты откуда так разжился?
– Витя, не сейчас, я все тебе расскажу и доложу. Присаживайся нас сейчас накормят ужином, мы с тобой выпьем и потом поговорим столько, сколько сможем и захотим.
– Что значит, нас покормят?
– Рашид временно живет у меня в малой комнате, он хорошо готовит, ну и помогает мне с хозяйством.
Рашид начал накрывать столик, выставил вино, коньяк, фужеры, рюмки, фрукты, затем принес овощной салат, а в пиалах подал тушеное мясо с узбекской лапшой.
– Ну, ни фига себе ужин! – присвистнув сказал Витька, – Тут целый ресторан.
– Рашид, а ты с нами? – пригласил я его
– Нет, у меня есть свои занятия, вы без меня, – сказав это, он ушел в свою комнату.
Мы с Виктором выпили вина, он потом выпил пару рюмок коньяка. Затем спросил можно ли курить. Я, конечно, дал согласие. Начался разговор. Я, конечно, не все рассказал Виктору относительно Теодора, пришлось соврать, что мама прислала денег, ну и я заработал немного на спекуляции билетами. Я не хотел обманывать Виктора, но у нас с Теодором была договоренность. Мы долго проговорили с Виктором, затем завалились спать

    Утром, после легко завтрака Виктор приступил к установке телевизионной антенны. Руки у него росли, откуда надо, поэтому он за полчаса собрал антенну и установил её, просверлил отверстие в раме и протянул кабель как надо, аккуратно. Подключили антенну к телевизору, включили его и получили очень хорошую картинку. Телек смотреть не стали, так как там днем была одна программ и шла узбекская народная музыка. Главное все работает.
Я прибрал в комнате, помыл посуду, затем нарезал овощи, выставил фрукты, нарезал колбасу, и все выставил на стол вместе с выпивкой. Включил музыку.
– Теперь, дорогой, можем продолжить наше общение.
Мы выпили по бокалу вина и, развалившись в креслах, повели разговор.
– Что с сестрой Татьяной?
– Она уехала в Ленинград, живет там, у них две комнаты в коммуналке, правда в центре, на Фонтанке. Я туда не ездил. У нее родилась дочь и они, конечно сыграли скромную свадьбу. Мать с отцом ездили туда. Так что теперь Танька отрезанный ломоть. Да, она поступила на заочную учебу в какой-то институт, я не помню названия. В общем, у неё все нормально.
– А как батя?
– Пока терпимо, мама постоянно следит за его здоровьем, он сейчас сократил уроки по авиамоделизму, но совсем без этого не может.
– А как дела у Николая, бывшего Танькиного парня, нашего соседа? – спросил Виктор.
– Пишет, что нормально, что скучает по дому. В отпуск не отпускают, но надежду он не потерял.
– «Наше место» практически накрылось медным тазом, там начали строить какое-то промышленное предприятие, так что там сейчас не встречаемся, да и во дворе многое изменилось. Кого в армию забрали, кого посадили.
– А у тебя как с учебой? Нормально, буду плиточником отделочником. Это сейчас в строительстве самая дефицитная специальность. Я уже хожу на практику и кладу плитку. А давай посмотрим, что у тебя с этим?
Осмотрев туалет, ванную комнату и кухню Виктор сказал: «Эд с меня укладка плитки везде».
– А где плитку возьмешь?
– Где, где, сопру.
– Нет, так дело не пойдет. Я дам тебе денег, ты заплати кому-нибудь пусть сопрут другие, а ты будешь ни при чем. Можно было бы и купить, но в продаже то нет. Сумасшедший дефицит. Давай я для начала тебе сто рублей выдам. Этого хватит?
– Думаю, да, но деньги лучше отдать прямо мужикам, когда сделают дело. Плитку не только достанут, но и привезут туда, куда я скажу, и сделают это взрослые мужики. А я все уложу как надо. За месяц управимся.
– Витька, это здорово, будет повод видеться чаще. Заодно и набалуемся вдоволь. Приезжаешь вечером, немного работаешь, спим вместе, рано утром едешь в учагу.
– Ну, вообще, да, нормальный расклад.
– Сейчас на обед прибежит Рашид, он работает в продовольственном магазине, здесь рядом, через пару домов. Он побудет минут двадцать и побежит обратно, в магазин до вечера.
– А что вас связывает с ним?
– Ему временно негде жить. Я с него денег не беру, поэтому он и с продуктами помогает и что касается приготовить поесть, повар он отличный. Я тут месяцев шесть назад  начал постоянно трахаться с соседкой. Она постарше меня на три года, татарка. Симпатичная. Но сейчас беременная. Хочет рожать.
– Да ты что, от тебя?
– Витя нет, конечно, у неё есть парень, узбек, футболист, она его любит. А ему, по-моему, на все наплевать.
– Ну и как тебе с бабами?
– Ты знаешь все нормально. Все удобно, приятно, она даже пристроилась вместе со мной кончать. Мы с ней занимались любовью без презика, в правильные дни.
Я услышал звук открываемой двери.
– Рашид пришел, – сказал я.
Рашид вошел, поздоровался, улыбнулся и спросил: «Все ли у нас хорошо, не надо ли что-нибудь сделать?»
– Нет Рашид, спасибо огромное, мы сами управились со всем, вот и антенну установили, так что будем теперь с телеком.
– Я кое-что принес из продуктов, сегодня привезли хороших кур, так что можем сделать курицу в духовке с яблоками.
– Хорошо, Рашид. Будем делать курицу с яблоками.
Рашид убежал на работу, я вышел в коридор и проверил, закрыта ли входная дверь.
– Вот видишь, как у тебя все налажено, я просто удивляюсь. Ты, Эдуард, повзрослел,  у тебя появились качества человека, который все умеет вокруг себя организовывать, – уважительно произнес Виктор.
– Давай еще выпьем, мне сегодня вечером идти на работу не надо, так что я могу себе позволить.
Мое предложение было принято, мы с Виктором допили бутылку вина, а потом еще по рюмке коньяка.
Через пару часов, пришел с работы Рашид, и Виктор решил, что пора  возвращаться домой.
Прощаясь, он мне сказал: «У нас в квартире должны, вот-вот поставить телефон, будет проще общаться».
Мы с Виктором расцеловались на прощание, и он ушел.
Рашид подошел ко мне и спросил: «Твой брат, чем занимается?».
– Учится в ПТУ, на мастера по укладке облицовочной плитки. Скоро будет здесь у нас в ванне, туалете и на кухне ставить плитку.
– Он мне очень понравился. Такой простой и глаза очень добрые.
Я был уставшим, как будто поднялся на гору Эверест, завалился на диван и тут же заснул.
Утром меня разбудил нетерпеливый звонок междугородной связи. Я взял трубку и на другом конце провода, сопровождаемый короткими шорохами и тресками услышал голос мамы.
– Сынок, дорогой, как ты поживаешь, здоров, все в порядке? Я не разбудила тебя, ведь есть разница во времени целых пять часов.
– Все нормально мама, работаю, как и писал тебе в театре, очень интересная работа. Вижусь со всеми с бабулей, с нашей бабушкой, вот вчера в гостях был Виктор. Татьяна их теперь в Ленинграде, родила девочку, замужем. Как твои дела, как здоровье?
– Со здоровьем терпимо, иногда печень напоминает о тебе. На работе все нормально, от женщин отбоя нет. Я вот хочу тебя обрадовать, я решилась и купила дом. Небольшой, всего две комнаты, но есть участок с сараями и теплицей. Так что жизнь в бараке закончилась. Как у тебя с деньгами?
– Мама все нормально, я же работаю, поэтому не беспокойся, мы вот с Виктором надумали положить кафель на кухне и в ванной. Он теперь этому обучается, да и вообще, у него руки золотые.
– Что у тебя с учебой?
– Плохо. Работа в театре это вечером, поэтому пока в 10 класс не пошел. Но думаю, что может быть я,  на следующий год, поступлю в театральное училище, там будет возможность получить среднее образование.
– Ладно, сын, я вышлю тебе денег рублей сто, береги себя, будь умницей и, пожалуйста, навещай бабушку Александру.
Повесив трубку, я понял, что я плохой сын и внук. Занят все своими делами, давно не был на ул. Весны у бабушки Александры, а ведь ей больше семидесяти. Да и вообще о родственниках нужно думать больше. В школу не пошел, все больше думаю о своих чувствах, о музыке. Надо приводить себя в порядок, – мысленно приказал я сам себе. Вот и дубок я уже давно не поливал. Сколько думал достать шланг для этого, а все руки не доходят.
В театре я к этому времени, как говорят, обжился. Я практически наизусть знал все с реквизитом для всех спектаклей. Мною были довольны актеры и моя строгая начальница.
Во время антрактов в спектаклях всем за занавесом приходилось очень интенсивно работать. Рабочие меняли декорации, осветители настраивали свою аппаратуру, я бегал из нашей кладовой на сцену, обеспечивая декорации реквизитом, помощник режиссера суетился, проверяя все ли в порядке покрикивая на рабочих.
Однажды проходя мимо одного нашего осветителя сцены, которого звали Рахмон, он подозвал меня к себе. Он сидел на своем специальном стуле, рядом с прожектором.
Рахмону было лет тридцать, он был среднего роста, худощавый, но мне он не нравился. В нем присутствовала какая-то слащавость.
На отношение к нему сказалось и то, что моя начальница в самом начале моей работы предупредила меня, что с Рахмоном лучше отношений не иметь. «Он плохой человек» – сказала она. Сказать сказала, но не разъяснила, что понимает под словом «плохой». Впрочем, в дальнейшем до меня дошли слухи, что он был неравнодушен к ребятам. 
Как только я подошел к нему, он резко, но не грубо, взял меня за руку и приблизил к себе. Я оказался впритык перед ним, между его расставленными ногами.
– Слушай дорогой, а давай мы с тобой как-нибудь поиграем в дочки-матери? – предложил он, при этом взяв мою вторую руку, приложив её к своему члену.
– Рахмон, ты чего, совсем сдурел! – воспротивился я.
– Что ты переживаешь, тебе будет приятно, ты такой симпатичный, хорошенький, я давно присматриваюсь к тебе. Я сделаю тебе приятно.
– Отстань и больше мне таких предложений не делай, сказал я, вырвал свои руки и быстро отошел.
Вот, дурень, прямо на работе, да так нагло предлагает, – подумал я про себя.

     Примерно через неделю, после посещения Виктора, он мне позвонил вечером и сказал: «Нам, наконец, установили телефон дома. Я договорился с мужиками, они смогут привезти плитку кафельную для кухни, ванны и туалета, но сделать это смогут только вечером, после девяти. Поэтому завтра тебе нужно будет быть в это время дома. Я сторговался на 100 рублей. Поначалу хотели больше, но я им сказал, что если за сто не согласятся, я их пошлю на ***. Чтобы все было в порядке, я с ними приеду, заодно и проверю в каком состоянии плитка».
– Приедешь с ними и оставайся у меня, утром от меня поедешь в учагу.
– Договорились.
На следующий день, в назначенное время Виктор приехал с мужиками и помог им занести в деревянных ящичках плитку, она вся была молочного цвета. Плитку аккуратно уложили в углу комнаты, в которой жил Рашид. Отдав мужикам стольник, мы с Виктором занялись ужином. Выпивки не было, была только еда. Помня разговор с Рашидом, я пригласил его ужинать. В этот раз он без возражений ужинал вместе с нами. За ужином мы договорились, что Виктор, со следующей недели сразу после того как у них закончатся занятия и они уйдут на каникулы, будет приезжать ко мне и заниматься укладкой плитки. Но с утра он этого делать не сможет, так как минимум до обеда у них производственная практика. Мы договорились, что он будет заходить в магазин к Рашиду, брать ключи от квартиры, заниматься делом, поскольку я вечером на работе. Оказывать ему помощь в работе и кормить будет Рашид. В связи с этим он сказал, что возьмет отпуск без содержания. В магазине сейчас есть на практике студенты из училища, так что его отпустят. Я был доволен, что удалось так решить эту проблему, так как понимал, что после этих работ каждый день будет много хлопот по подготовке и  уборке, особенно на кухне. Помощь Рашида была очень кстати, и я понял, что он был тоже доволен, так как у него появлялся реальный шанс ближе познакомиться с Виктором, чего он так хотел.
Я привык к тому, что совместное проживание с Рашидом было для меня очень удобным.
В этот раз Виктора завтраком накормил Рашид,  он же проводил его на учебу.

     Я же решил, что надо обязательно посетить бабушку Александру. Направляясь к ней, я зашел к Рашиду на работу, купил в магазине сыра, масла, конфет, в овощном отделе Рашид мне отобрал хороших помидор и огурцов, а в рыбном мне «из-под полы» продали две банки дальневосточной сайры. В течение часа я был на ул. Весны. К счастью, бабушка не была на утренней службе в церкви, и я её застал дома. Мы с ней расцеловались, я ей вручил гостинцы, она была очень довольна и благодарна. Я спросил её, нет ли каких- либо проблем, нужна ли помощь? Я осмотрел виноградные кусты. Они, были запущенными, но на них зрел виноград и его было достаточно, что бы бабуле не нужно было его покупать. Бабушка жила на пенсию по старости, а потому, что в жизни официально никогда не работала, её пенсия была 12 рублей 50 копеек. Понятно, что прожить на такую пенсию было невозможно. Она жила даже не скромно, а скудно и убого,  была совершенно непритязательна в еде и к другим благам. Она жила в другом измерении, в котором главенствовала Церковь, к остальным благам она относилась так, как будто их нет. Помогать ей деньгами было опасно: она либо раздавала их нищим на паперти у Храма, либо прятала так далеко, что потом забывала о них.
На прощанье я ей оставил телефон и просил, что бы в случае возникновения проблем, она звонила. Я предупредил её, что скоро я устрою для неё посещение театра.
Покинув бабушку Александру, я решил, что до работы нужно навестить и бабулю Марию, с этими мыслями я направился на улицу Большую Миробадскую.
Как всегда я был встречен там с радостью, я рассказал, что навестил бабушку Александру, что говорил с мамой по телефону и что хочу в ближайшее время пригласить её и остальных домочадцев на какой-нибудь спектакль в театр, в котором я работаю.
Отобедав и полюбовавшись цветами, я уехал на работу.
В этот день домой удалось уехать сразу же после окончания спектакля, начальница меня отпустила.
Приехав домой, Рашид предложил ужин, но я есть не очень хотел, сказал, что обойдусь чаем. Затем Рашид доложил мне, что приходила Тамара, примерно час назад и рассказала, что у неё в гостях был Юра, футболист из команды «Пахтакор», якобы заехал просто так, но спрашивал  про тебя. Вот она и приходила узнать, когда я буду. Она мне сказала, что дала ему твой телефон.
Я прошел в комнату и решил: надо же посмотреть, что могут показывать по телевизору. На местной программе шел спектакль нашего театра, снятый на кинопленку еще несколько лет назад. Было очень интересно смотреть на то, как многие знакомые мне актеры выглядели на экране телевизора.
Зазвонил телефон, я взял трубку.
– Привет, это Эдуард?
– Да, слушаю.
– Это Юрий, футболист. Как твои дела?
– Я узнал. Как  мои дела? Да все нормально.
– А ты с Володей давно виделся?
– А почему ты меня об этом спрашиваешь? Последний раз примерно месяц назад.
– Да он и у нас не появляется и не звонит, поэтому спрашиваю.
– У него жена родила, видимо ему некогда.
– В том то и дело, жена родила, а он нас не пригласил и мы никак не отмечали это событие.
– По-моему у него не все получается в семейной жизни, поэтому у него и нет времени на друзей. Он и у меня не бывает в последнее время.
– А Что я могу сделать для тебя?
– Быть самим собой, потому что общение с тобой уже есть для меня награда. А если говорить о вещах простых, ты смог бы пригласить меня на хороший футбольный матч, что бы я мог видеть тебя в игре и болеть за тебя, гордиться тобой! Ты же знаменитость!
– Конечно, могу, например 11 июля будет матч с Локомотивом Москва, это серьезный соперник и я приглашу тебя.
– Я попрошу тебя сделать приглашение на двоих. Вторым будет мой двоюродный брат, моего возраста, прекрасный человек, будущий строитель, т.е. работяга. Он давно хотел попасть на настоящий футбол. Я же в свою очередь смогу пригласить тебя на спектакль в театр, мне будет очень приятно и лестно видеть тебя в зрительском зале.

    Выполняя свою задумку о приглашении родственников в театр, я подошел к своей начальнице и попросил её совета: как сделать, что бы пригласить 6 человек на спектакль. Она подумала и сказала, что лучшим вариантом решения вопроса будет получение одобрения у директора театра. Вся политика с билетами на нём. Не откладывая в далекий ящик, мы с ней направились к нему. Торопиться было нужно, так  впереди предстоял мертвый сезон с конца июля по середину сентября.
К удивлению, вопрос удалось решить, мне была дана гарантия на 6 мест для посещения спектакля на следующей неделе.
Текущая же неделя должна была стать жаркой, потому, как Виктор планировал начать укладку плитки.
Как и было договорено, Виктор после окончания занятий в ПТУ, позвонил и сказал, что со следующего дня можно приступать к укладке плитки.
Я проинструктировал Рашида, который, по договоренности с руководством магазина, взял краткосрочный отпуск.
На следующий день, я был еще дома, Виктор приехал, привез  с собой различный инструмент и приступил к зачистке поверхности стен, так как стены в туалете, ванной и кухне были покрашены масляной краской. Возни предстояло много, особенно на кухне, так как там надо было убирать посуду, закрывать плиту, передвигать мебель, холодильник. Работа была грязной и пыльной.
Придя вечером из театра, я обнаружил, что поверхность стен на кухне, где планировалось положить плитку, была зачищена до бетонного основания.
Виктора уже не было, он уехал домой.
– В течение двух дней, плитка на кухне будет положена, – доложил Рашид.
– Виктор обедал? – спросил я.
– Да, конечно, я его дважды накормил, я так же вынес образовавшийся мусор, помыл очищенные поверхности, что бы снять с них пыль, ответил Рашид.
– Рашид, ты отличный парень, – сделал вывод я.
– Ты будешь ужинать?
– Буду, а чем кормишь?
– Шурпа и фрикадельки с картофельным пюре.
Кушать пришлось в комнате, поскольку кухня была в ремонте.
– Ну как тебе Виктор?
– Он молодец, работает как машина, и ко мне, по-моему, стал относится, как к своему человеку, особенно был доволен едой.
– Да, не зря говорят, что путь к сердцу мужчины, лежит через его желудок.
 На следующий день Виктор приехал часам к двум и принялся за укладку плитки. Я чтобы не мешать им, занялся своими делами. Обедали вместе, а на половине пространства, где должна была быть плитка в кухне, она появилась. Просто чудеса какие-то.
Перед отъездом в театр зазвонил телефон.
На другом конце провода был Володя.
– Привет, дорогой Эд! Как дела?
– Рад слышать после столь долгого отсутствия. У меня все в норме, вот делаем ремонт в квартире, укладываем кафель на кухне, потом в ванной, потом в туалете.
– А кто делает?
– Мой двоюродный брат, он теперь мастер в этом деле. У тебя как дела?
– Плохо. Я не могу наладить отношения с женой. Она после родов вообще видеть меня не хочет, а о постели, так вообще лучше не заикаться.
– Может быть после родов, ей пока нельзя.
– Да прошло уже больше месяца, все уже можно. После родов у неё поменялся характер, у меня впечатление такое, что я как самец сделал свое дело, а теперь я на фиг ей не нужен.
– Слушай, если хочешь, приезжай в театр, посмотришь спектакль, я проведу тебя по контрамарке, а затем, если захочешь, можешь поехать ко мне. Если нет, зайдем куда-нибудь, поедим мороженного или, может даже, выпьем вина.
– Хорошо, договорились. Я буду к шести часам тридцати минутам.

После спектакля мы с Володей зашли в кафе, что рядом с театром. Меня уже знали, поэтому пустили, минуя очередь, сославшись на то, что места были заказаны.
Мы заказали вино и мороженное. Володя плохо выглядел. Нет, он так же был строен, красиво одет, его завивающаяся челка также спускалась на лоб, придавая особую привлекательность. Но его глаза были грустны, в них я заметил какое-то отчаяние и пустоту.
– Володя, не стоит так расстраиваться. Попробуй еще какое-то время подождать. Мне рассказывали, что роды для женщины это огромный стресс и многие после них испытывают отвращение к тем, кто сделал им ребенка, привел к тем мучениям, которые они испытывают при его появлении на свет.
– Я тоже так думаю, но мне очень скверно на душе. Бог с ним, что она не хочет общаться со мной, но она меня не подпускает к дочери.
– Вова, а ты никогда не видел, что даже своих хозяев, которые её кормят, кошка, родившая котят, не подпускает их к ним, а если появится кот-отец, что практически никогда не бывает, так она его просто задерёт. Тут, работают какие-то природные инстинкты.
Володя, ты должен знать, что я всегда готов быть рядом с тобой в качестве друга, который никогда тебе не изменит в душе. Тело живет само по себе, так практически у всех. Если с женой в ближайшие месяцы не наладятся отношения, значит это чужой для тебя человек и вам не быть вместе, даже если она будет давать тебе, выполняя супружеский долг. Жалко, что ребенок в этом случае при живом отце, реально останется без него. Более того, в этом случае мама воспитает дочку в ненависти к отцу, да и вообще к мужчинам. И будет еще одна несчастная.
– Откуда это все ты знаешь?
– Это не мои знания, но если внимательно посмотреть репертуар даже нашего театра, а он драматическим называется не случайно, поговорить с людьми, которые прожили больше меня, это не становится открытием, Это есть реальная жизнь. Может быть, еще и то имеет значение, что я не совсем обычный парень, ты понимаешь, о чем я говорю, и это дает мне какую-то свою особую наблюдательность и понимание женщин.
– Давай договоримся так, я в ближайшее время попробую разобраться во всем этом, я позвоню тебе, мы обязательно встретимся с тобой. Но сейчас мне лучше разобраться в том, что я натворил сам с собой и своей жизнью.
На этом мы разговор закончили и вскоре покинули кафе. Володя поехал к себе, я к себе.
– Вот ведь, как паскудно устроена жизнь, – подумал я.
Вернувшись домой поздно, я к своему удивлению и удовольствию увидел, что работа по укладке плитки на кухне была закончена. Кроме того, Рашид привел кухню в идеально чистое состояние. Кухня стала просто не узнаваемой, правильно и красиво уложенный кафель придавал ей праздничный вид.
Ко мне подошел Рашид и спросил: «Как насчет ужина?»
– Никак, я сыт, мы были с приятелем в кафе. А вот тебе огромное спасибо, ты так постарался, я просто не знаю, как благодарить тебя. Как у тебя отношения с Виктором?
– Нормально, он хорошо ко мне относится, даже шутит со мной, мне приятно быть с ним вместе.
Зная, что на пятницу у меня были билеты на посещение спектакля родственниками, а наступила уже среда, я решил, что пора всех известить и подготовиться к этому мероприятию.
С утра я поехал к бабушке Александре, я её застал дома, и сообщил, что в пятницу ей надо к пяти часам уже быть готовой. Я приеду за ней на машине и отвезу к театру.
Я видел, что все это было очень приятно для неё. Проговорив текущие дела, я отправился к бабушке Марии. Я сообщил, что у меня имеется четыре билета, и в пятницу я жду её, Зигмунда, Эдуарда, Лизу у входа в театр в шесть часов тридцать минут.
    В пятницу я пришел на работу раньше обычного, чтобы приготовить весь реквизит к спектаклю заранее. Кроме того я договорился с начальницей, что около шести часов мне нужно будет отлучиться, что бы поймать такси и съездить за своей бабушкой, которой 76 лет, что бы привезти её на спектакль.
Как планировал, так все и получилось, я вовремя привез бабушку Александру за полчаса до начала спектакля, мы немного подождали с ней у входа в театр и встретили семью Ковальчиков. Правда Зигмунда не было, а вместо него пришла Лариса, дочь Лизы. Все были очень прилично одеты. Я даже не знал, что у бабушки Александры есть очень приличное вечернее платье.
Я провел их по фойе театра, где было много художественных портретов актеров с самого основания театра, затем проводил и посадил их на места в 10 ряду партера.
После спектакля я так же встретил всех у главного входа. Все выразили большое удовольствие состоявшимся культурным мероприятием. Я предложил бабушке Александре, что возьму такси и отвезу её, но она отказалась, сказав, что до остановки она дойдет вместе с Ковальчиками и они её посадят на трамвай, а там она спокойно доберется до дома сама. Проводив гостей, я с огромным удовольствием  отправился домой, так как завтра у меня был выходной день по графику.

       Дома, меня встретил Рашид, и прежде всего, показал, что и ванная комната и большая часть туалета уже были в кафеле. Он предупредил, что ванной можно будет пользоваться не ранее чем через сутки. Туалет будет доделан завтра в субботу и тогда стоит отметить это вместе с Виктором.
Я сел ужинать, Рашид, как всегда, хлопотал с едой и посудой, но зазвонил телефон.
Звонил Юра. Он предложил встретиться завтра во второй половине дня и остаться у меня до воскресенья, я дал согласие.
Закончив с ним разговор по телефону, я вернулся на кухню и, усадив Рашида на второй стул, сказал ему: «Рашид, завтра будем отмечать  окончание ремонта. Витька останется у нас, но ко мне завтра в середине дня приедет Юра футболист. Он тоже останется у нас. Все очень хорошо складывается. Я познакомлю Юру с Витей,  чтобы тот мог время от времени ходить на футбол, он очень это любит.
Поскольку был выходной день, Виктор прибыл уже к 10 часам утра. Он немного повозился в туалете, сделав затирку швов, затем позвал нас и доложил. Все работа закончена!
Я пойду, сполоснусь в душе, сегодня уже можно, раствор под плиткой уже схватился основательно.
Рашид с утра убежал к какому-то знакомому, как он объяснил за хорошей бараниной и специями. И уже к 12 часам, он занимался приготовлением плова.
Я, зная, что нам с Виктором нужно будет выпить побежал в магазин, в котором я, конечно, не обнаружил грузинского вина, но купил сухое узбекское и бутылку водки. Я побаивался, что мне откажут в продаже алкоголя или потребуют паспорт, но в Ташкенте в то время никто на возраст не обращал внимания.
После двух часов в дверь позвонили, это был Юра. У него в руках был большой, очень большой по объему бумажный пакет. Он вошел, прошел в комнату, поставил пакет на стол, развернул его, я с удивлением увидел, что это была большая плетеная корзина, с красивой ручкой в которой искусно были уложены разные шоколадные конфеты, шоколадные фигурки, медали, марципаны.  Все это было невероятно красивым.
–  Вот, мне привезли из Москвы поклонники, я решил, что нам это будет кстати.
Мы все собрались у этой корзины и не могли отвести глаз от неё, так как ничего подобного ранее не видели, да и не пробовали.
Вскоре мы сидели за накрытым столом. Даже Юра позволил себе выпить один фужер сухого вина. Плов, приготовленный Рашидом, выложенный на блюдо и обложенный овощами, был идеален. Его искусство готовить это национальное блюдо, было выше всяких похвал. У Юрия с  Виктором завязался оживленный разговор о футболе, поскольку брат очень любил эту игру и был невероятно польщен тем, что сидел рядом с известным спортсменом, он слушал его, как говорят, открыв рот.
Мы выпивали, пили чай с конфетами, слушали разную музыку. Витька бегал курить на балкон. Затем беседа поменяла участников: я болтал с Юрой, а Виктор разговорился с Рашидом. В такой непринужденной обстановке время быстро подошло к позднему вечеру.
Часов в двенадцать решили, что пора отдыхать. Виктор отправился к Рашиду, мы с Юрой устроились в моей комнате.

        Утром проснулись практически вместе, в одно время. Быстро сделали легкий завтрак, Виктор поехал домой, сославшись на большое количество дел, его решил проводить Рашид.
У нас с Юрой продолжилась беседа, правда мне она не была очень интересна. Юра жаловался на то, что у него нет постоянной девушки, что его занятия спортом не дают возможности  выстроить свою личную жизнь. Он был недоволен собой,  и многое можно было понять.
– Юра, как ты не понимаешь, что ты парень с которым пол страны хотело бы не только переспать, но  стать твоим спутником по жизни. Так что жаловаться на то, что не с кем, наверное, не стоит. Другое дело, что для абсолютного большинства девиц ты ценен не потому, что у тебя есть болт. Этого добра навалам на каждом заводе, тем более в армии. Ты интересен им, как человек, который может сделать их известными и значимыми. Они мечтают стать генеральшами, но только одна из сотни, может быть, понимает, что нужно было начинать отношения с лейтенантом. А ведь далеко не каждый лейтенант станет генералом. У тебя есть великолепная, я бы сказал идеальная возможность, иметь всех, кто рядом с тобой. Никто не откажет. А кого любить, кому отдавать чувства высокие – у меня ответ один: любить надо себя, беречь себя и свой внутренний мир.
Мне льстит знакомство с тобой, я люблю себя, поэтому ты важен для меня как личность. Но в наших отношениях есть то, чего никогда не может быть в отношениях мужчины и женщины:  я никогда не буду опасен для тебя, как может быть опасна жена при разводе. Я не буду, да и не смогу использовать твои достижения для своих целей.
– Это очень хорошо, Эд, что ты меня отрезвляешь.
– Вот это правильный разговор, – с улыбкой ответил я Юрию.
– Ладно, Эдуард, я как всегда  под впечатлением от встречи с тобой. Ты помнишь, что для тебя есть два хороших места на трибуне, 11 июля будет матч с Локомотивом Москва.
– Как заполучить билеты или контрамарки?
– Я позвоню, договоримся, где встретиться и я передам билеты.
– Спасибо Юра.
– Сейчас давай прощаться, несмотря на воскресенье у меня после обеда тренировка.
Юра, встал, я его проводил.
До чего хороший мужик, проводив Юрия, подумал я. А ведь добьется он своего, станет не просто известным в стране, но и в мире. А вот с девицами у него вряд ли будет все классно. Будет и жена, будут и дети, но Юра останется всегда сам по себе.
Хотя серьезного беспорядка  не наблюдалось, но я решил привести комнату в стандартный опрятный вид.

Зазвонил телефон, это был межгород, взяв трубку, я услышал бархатный голос Теодора.
– Привет дорогой, как жив и здоров ли?
– Все в порядке Теодор. Вот только проводил брата, он положил кафельную плитку на кухне, в ванной и в туалете.
– Что все сделал за один день?
– Нет,  делал неделю, сегодня закончил.
– Хорошо, докладываю, что у меня на работе все в порядке, планирую быть дома в середине октября. В это время как раз заканчивается сезон. Как только приеду, позвоню и увидимся.
– Я тоже очень хочу тебя увидеть, мне не хватает общения с тобой.
На этом наш разговор закончился и я был рад, что у Теодора все в порядке.
Скрипнула входная дверь, и я понял, что пришел Рашид
– Твой друг уже ушел? – спросил он, войдя в комнату.
– Да с полчаса назад. Ты проводил Виктора?
– Да, я посадил его в автобус.

На футболе
       8 июля, в четверг поздно вечером позвонил Юра, как всегда приветствовал искренне, а потом сообщил, что на 11 июля, воскресенье у него на руках 2 билета на матч с командой «Локомотив Москва» Договорились, что он привезет билеты в пятницу к концу спектакля в театре, т.е. к 9 часам вечера.
Я тут же перезвонил Виктору, его дома не было, трубку взяла мама.
– Тетя Вива, здравствуйте, это Эдуард. Передайте Виктору, что в воскресенье в 17 часов начало матча на стадионе, я достал билеты. Пусть позвонит, мы договоримся, у какого входа встречаться.
– Хорошо я ему передам, – ответила мама Виктора.
Виктор перезвонил мне чуть позже, и мы обо всем договорились.
И вот мы с Виктором на стадионе, я тоже был первый раз на реальном матче. Стадион был полный, а это 50 тысяч человек.
Стадион гудел как гигантский улей, а во время голевых ситуаций свист и крик зрителей превращался в мощнейшее звуковое давление. Даже снижающиеся реактивные самолеты, которые мы раньше наблюдали на Кара – Су, не могли сравниться с этой мощью.
Юра пропустил в свои ворота два мяча, по одному в каждом периоде,  Виктор по этому поводу очень переживал. Но москвичи тоже пропустили два мяча, и матч чемпионата СССР закончился вничью.
Мы потом с полчаса выходили со стадиона, Виктор был в восторге, мне тоже понравилось пребывание на стадионе и переживания во время игры, хотя я был не столь азартен в играх во дворе, но эмоции десятков тысяч людей на стадионе свое дело делали.
После окончания матча мы с Виктором договорились, что как только у него появится время для посещения меня, он мне позвонит.
Вскоре наш театр ушел в отпуск: начался мертвый сезон. Так что до сентября месяца появилось свободное время. Нам выплатили отпускные и пожелали хорошего отдыха.
Во время отпуска я наладил на ул. Весны, водоснабжение. Мне удалось договориться с соседями, что бы они при необходимости заполняли бак с водой. Процедура эта была не сложной, но давала возможность бабушке для хозяйственных нужд иметь воду во дворе. В душе она не рисковала мыться, поэтому одной заправки ей хватало надолго. Так же я позаботился о том, что бы заказать и привезти тонну угля. Зима в Ташкенте хоть и не суровая, но без отопления не обойтись. Уголь привезли и за 10 рублей его перетаскали в сарай.
Бывал я и на Миробадской. Там наступило спокойствие. Эдуард с Лизой уехали отдыхать в Прибалтику, поэтому в доме была только бабушка Мария и дочь Лизы. Конечно, пару раз в неделю приезжал Зигмунд, что бы что-то сделать, что-то наладить, поскольку такая мужская работа в частном доме всегда имеется.
В один из приездов я решил посоветоваться с бабулей на тему семейных отношений. Я ей рассказал историю взаимоотношений с женой моего друга Володи после рождения ребенка. Рассказал откровенно, ничего не утаивая.
– Знаешь, Эдуард, я скажу тебе следующее. Эта женщина, когда выходила замуж за него, его не любила. У неё была цель родить ребенка. Ей это удалось. Есть такая категория женщин, которые после рождения ребенка больше не хотят с мужем иметь никаких дел. Таких немного, но они есть всегда. Она поставила себе цель связать его ребенком и быть обеспеченной, как минимум алиментами в случае развода, как максимум другими благами, например жильем или какой-либо собственностью. От этого ему никуда не деться. Она будет пытаться и с его родителей, как ты сказал отец друга полковник, иметь пользу. Скажи другу, что в личном плане там уже все сгорело и мертво, пусть не обманывает себя. Это не частый, но довольно распространенный прием. Так что твоему другу не повезло. Вот и ты думай, прежде чем устраивать свои отношения в этом плане с женщиной.
Я был просто удивлен, насколько бабушка все поняла с полуслова, насколько точные и конкретные советы она дала. Я решил, что обязательно передам содержание этого разговора Володе. Конечно,  выводы бабушки в части Володиного будущего меня не обрадовали.
Наступил сентябрь, но у меня так и не хватило внутренних сил, убеждений, чтобы определиться с продолжением учебы. А ведь задача окончания средней школы стояла на повестке дня, более того развитие моих отношений с людьми, настоятельно напоминало мне о слишком малом объеме знаний в моей голове. Но я так и не пошел в 10 класс, о чем впоследствии очень себя ругал.
В середине сентября театр открыл новый сезон. Состоялось и собрание труппы, на котором присутствовали все  руководство, актеры и вспомогательный персонал.
На собрании справа от меня сидел наш звукооператор, Стас, иногда его называли звукоинженером. Довольно молодой высокий парень, лет 25, высокий, худощавый светловолосый, с крупными чертами лица, отслуживший армию. Во время собрания он меня потихоньку спросил: «Я видел, что ты приглашал на спектакль знаменитого футболиста. Он кто тебе?
– Он мне хороший знакомый, это через родителей моего двоюродного брата, – соврал я ему, поняв, что он имеет в виду Юрия.
– А что? – спросил я
– Да нет, ничего, я просто удивился, что у тебя есть такие связи.
– Ерунда все это.
– Слушай, ты заходи ко мне наверх, поговорим, кстати, и насчет музыки, я слышал, что  у тебя есть отличные и качественные записи.
У меня был интерес пообщаться со Стасом, так мне было любопытно познакомиться с акустикой театра и звуковой аппаратурой, от микрофона до динамика. Я пообещал ему, что зайду к нему.
Уже на следующий день Стас объяснял мне, как устроена акустическая система театра, как и каким образом, работает система микрофонов, что собой представляют микшерский пульт, усилители мощности, система громкоговорящей связи и что входит в фонотеку театра.  Он показал два имеющихся студийных магнитофона, записывающих на стандартную ленту только одну дорожку и на скорости 39 см. в секунду. Он рассказал так же и том, как создаются  звукооператорские работы при подготовке спектаклей по сценарию. Его хозяйство оказалось большим и сложным, а главное без него сделать и провести спектакль, было невозможно.
Я с большим интересом слушал Стаса, задавал много вопросов. Меня поразило то, что он очень охотно и доброжелательно отвечал на них. В небольшой комнатенке звукооператора на уровне третьего яруса было тесно, поэтому Стас  усадил меня в свое кресло, а сам присел на его ручку, так что я телом чувствовал его тепло.
Стас был высоким, худощавым парнем, имел светлые длинные волосы, в театре общался только по необходимости и среди актеров и персонала  друзей не имел.

     В конце сентября, поздно вечером раздался телефонный звонок. Звонил Теодор.
– Я в Ташкенте, вернулся, все хорошо, хотел бы быть завтра у тебя в гостях. Как лучше сделать?
– Может быть, встретимся после спектакля у театра? – сделал я предложение.
– Хорошо, в девять вечера буду.
Рашид еще не спал, я позвал его к себе и сказал: «Рашид, дорогой, выручай, завтра вечером после работы у нас будет долгожданный гость Теодор. Сможем встретить?
– Конечно, я все сделаю хорошо, не переживай.
– Вот деньги на продукты, – я передал Рашиду 10 рублей.
Выйдя после спектакля к центральному входу театра, я тут же увидел Теодора. Мы не стали обниматься, Теодор сказал, что неподалеку нас ждет машина. Это была «Волга», за рулем которой был Владимир Иванович, доверенный человек, как его называл Теодор. Он знал маршрут, и мы быстро добрались до дома. Выходя из машины, Теодор забрал из багажника большую сумку, и мы поднялись в квартиру. Нас встретил Рашид, он поздоровался с Теодором, и прошли в комнату.
– Как быть с ужином? – спросил Рашид.
– А чем ты сегодня угощаешь, спросил Теодор?
– Сегодня манты из баранины и конечно овощи.
– Отлично, тогда я тоже кое-что выставлю на стол, – Теодор достал из сумки три бутылки вина с названием «Лыхны», – Очень модное сейчас столовое вино, которое начали выпускать недавно, в 1962 году в старинном абхазском местечке с таким же названием. Основной виноград, из которого его делают – «Изабелла». Это вино напоминает по вкусу Киндзмараули, которое ты любишь. Я надеюсь, оно тебе понравиться.
Ужин с Теодором затянулся. Вино действительно было с превосходным и ранее мне неизвестным вкусом и запахом. Теодор рассказал мне, о том, что сезон «охоты» как условно его называют, прошел удачно. Главное не было серьезных конфликтов. Хотя ситуация все же изменилась и не в лучшую сторону. Появились новые соперники, они не очень мощны, но тот факт, что они присутствовали, настораживает. Теперь можно будет немного отойти и расслабиться, но ненадолго. На Новогодние праздники Теодор планировал посетить Прибалтику.
– Как у тебя дела?
– У меня осталась нерешенной главная проблема: мне не хватило смелости и решительности, я не пошел учиться дальше, – сообщил я.
– Да, учиться совершенно необходимо. Но есть правило, если человеку что-то мешает, даже объективно, это, скорее, признак того, что он еще сам не созрел для принятия и исполнения решения. В этом случае есть опасность, взяться за дело без страсти, без внутреннего горения и не получить нужного результата для себя самого. Я вот подумал, тебе, безусловно, нужно учиться, не только окончить школу, но и обязательно потом получить хорошее гуманитарное высшее образование. Но как это сделать? 10 класс нужно заканчивать в дневной школе и при этом еще в хорошей школе. Нужно очень серьезно готовиться к поступлению, для этого нужны репетиторы. На что жить и оплачивать репетиторов? Я знаю, что тебе помогает мама, но это очень небольшие деньги. Ты ведь и сам чувствуешь, что даже с её помощью денег не очень хватает. Не так ли?
– Да, а без твоей помощи, все вообще было бы очень мрачно.
– Вот я подумал, а что если мы на следующий год, к началу учебного года освободим тебя от работы, устроим тебя в нормальную школу, наймем репетиторов и подготовим тебя к учебе, в университете на историческом или филологическом факультете? Но это еще пять лет учебы. Если ничего не случиться, я возьму на себя заботы об этом.
Сказав это Теодор, подошел ко мне, посмотрел мне прямо в глаза и произнес: «А ты выдержишь эту нагрузку, а ты захочешь этого? Учеба, настоящая, не для получения диплома, это колоссальный труд и переделка себя, своих взглядов. Это выдерживают не все, это нелегко.
– Думаю, что мне удастся справиться с этим, – ответил я.
– Ладно, летом следующего года начнем готовиться к этому, а пока давай отдыхать, – предложил Теодор.
Прощаясь утром, Теодор оставил на столе 200 рублей, сказав при этом: подумай сам о предстоящей зиме, купи себе пальто или куртку.
До конца года Теодор бывал у меня  2-3 раза в месяц. Наши встречи с ним всегда начинались с обсуждения очень интересных и совершенно мне необходимых в этом возрасте вопросов и проблем. Каждый разговор с ним давал мне больше и больше реальных знаний о жизни, как о большом театре и об актерах в нем, которыми были окружающие люди. Отношения с Теодором все более стали напоминать                по-настоящему родственные.
       В конце октября пришлось участвовать в отправке в родильный дом Тамары. К счастью, в этот же день она родила совершенно здорового мальчика. Мы с Рашидом помогли ей в устройстве гнезда для малыша, пришлось использовать часть денег, которые мне оставил Теодор. Брат Тамары так и не появился, о его судьбе было неизвестно. Родителей у них не было, так что ждать помощи откуда-нибудь не приходилось. Случилось то, что и предполагали: Бохадыр, наотрез отказался не только от признания ребенка, но и от какой-либо помощи. Он вообще перестал появляться у Тамары. Зато у неё появился прекрасный парень, лет  двадцати двух, русский, довольно высокий с прекрасным чертами лица и отличным характером, который просто влюбился в неё. Трудно сказать, отвечала ли Тамара ему тем же, но будучи в  том жизненном положении, в каком она оказалась, выбора для неё практически не было. Парень, которого звали Сашкой, переехал к ней, он работал на стройке, и похоже, у Тамары жизнь вошла в стандартную советскую колею.
       Уже поздней осенью, было прохладно, вторые сутки шел мелкий нудный осенний дождь, зазвонил телефон. На другом конце провода я услышал голос Володи. Разговор не был длинным, я понял главное: жена вообще покинула его, подала на развод  и потребовала раздела квартиры и имущества. Володя хотел встретиться. Конечно, я дал согласие. Договорились, что в этот же день после того как я возвращусь с работы, он приедет ко мне.
Вечером я встретил Володю на пороге. Внешне он был так же хорош, но смотря на него вблизи, было видно, это уже не тот уверенный в себе красавец. Он вошел в комнату и вручил мне бутылку сухого вина.
Мы расположились в комнате, я попросил Рашида, что бы он нас не беспокоил, сам достал  приготовленную мною бутылку вина и сказал: «Сегодня я хочу чтобы мы выпили с тобой больше обычного для того, что бы все события произошедшие за это время мы смогли оставить в стороне. Но сначала поделись своими новостями, какими бы они не были».
– Я коротко. Жена ушла, забрала ребенка, запретила мне видеться с ним. Ушла к какой-то подруге. Подала заявление на развод и раздел имущества. Судя по всему, трехкомнатную квартиру придется менять. Родителям мне стыдно смотреть в глаза, еще с большим презрением я отношусь к себе. Я перепутал жизненные понятия, принял решение жениться и иметь ребенка, я проглядел и допустил, что благие поступки и порывы моей души были превращены ею в прах.
– Володя, давай выпьем залпом по большому бокалу, – предложил я.
Я налил по полному бокалу вина,  мы выпили не закусывая.
– После последней встречи с тобой я набрался смелости, рассказал твою историю своей любимой и обожаемой бабушке. Она очень опытный и прошедший сложную жизнь человек. Вот что она мне ответила, послушай:
«Это не только его жена лично виновата в том, что произошло. Это вся система воспитания девочек виновата в этом и она стала её жертвой. Система, в которой мамки одиночки – норма, система, в которой постоянная болтовня в школе по радио и телевидению, о так называемом социальном равенстве, эмансипации, когда законы,  в судах трактуют исключительно женщины, – все это и привело его жену к её же несчастью. Посмотри, такого в узбекских семьях, практически не бывает, потому, что они живут по проверенным веками обычаям. У твоего друга сейчас трудное время, он ранен, сильно и тяжело ранен, но у него не случилась катастрофа. Катастрофа у неё, потому как она довела себя мнимыми ценностями до аморальной измены. Этим она обрекла на испытания безотцовщиной свою дочь, на прорастание в её душе презрения и неуважения к мужчинам. Все это обязательно приведет к трагедии личной жизни его жены и к трагедии в жизни её дочери. Он ничего не сможет сделать, ничего не сможет исправить. Самое серьезное лекарство – время и, конечно, любимая работа и друзья. Ближайшие лет пять женщины для него должны стать исключительно объектом только сексуального удовлетворения, о безопасности которого во всех смыслах думать должен он сам. Раны зарубцуются, твой друг еще найдет в жизни себя».
– Вот что кратко, мне, пацану, в 16 лет, рассказала бабушка. Я был и удивлен и восхищен ей! И я тебе это предаю, – закончил я свой монолог.
– Да, точно, кратко и в десятку, – задумчиво произнес Володя.
В дальнейшем разговор шел  о разных вещах: о брате Володи и его спортивных успехах, о работе, на которой у Володи все в порядке. Я рассказал, о том, что сделали большую работу: положили кафельную плитку на кухне, в ванной и туалете, что у Тамары родился сын, что отца у сына нет, но ей подвернулся нормальный русский парень строитель и они живут сейчас как муж и жена.
       Наступила середина декабря, начались приготовления к празднованию Нового года. Для работников театра это были очень напряженные дни. Увеличивалось количество детских спектаклей, да и в предпраздничные дни и сразу по наступлению Нового года, в театре шли спектакли.
Я спланировал встречу Нового года традиционно вместе с родственниками у бабушки Марии.
Бабушка Александра не очень признавала этот, как она его называла, языческий праздник, поэтому отказалась от приглашения. Для неё был в январе один праздник: Рождество Христово. Я, зная это, попросил Рашида достать хороших консервов, мясных и рыбных, хороших конфет, еще чего-нибудь для того что бы сделать рождественский подарок для бабушки Александры. Он, конечно, выполнил мое поручение, как всегда на «отлично». Сам Рашид запланировал поездку домой для встречи со своими родственниками.
Новый 1966 год я встретил в кругу родственников у наряженной елки на Большой Миробадской.

Переосмысление
        Уже через три недели, после новогоднего праздника, в пятницу, я принимал поздравления в связи с исполнением мне 17 лет. Конечно, поздравила мама по телефону, прислав телеграфным переводом 100 рублей, бабуля Мария от всех родственников по её линии так же вместе с поздравлениями преподнесла мне подарок в виде денег. Поздравили все, кто смог и знал меня. Даже бабушка Александра, сделала это к моему удивлению по телефону. Особо приятным для меня было поздравление Виктора, который принес в подарок обещание всегда быть со мной в любых ситуациях жизни. Конечно, поздравил меня и Теодор по телефону, пообещав, что в субботу он будет у меня в гостях лично. Звонили с поздравлениями и Володя и Юрий, которых я пригласил в гости в субботу. Рашид заверил меня, что кто бы ни пришел в гости, все будут приятно удивлены и накормлены. В театре меня поздравили скромно: открыткой и букетом цветов, но лучшим подарком было то, что субботу и воскресенье сделали для меня выходными днями.
Итак, в субботу уже к обеду мой дом, при огромной помощи Рашида, был готов к приему гостей.
Первым приехал брат Витька. Вслед за ним прибыл Юрий, а затем Володя. Они приехали каждый сам по себе, поэтому их встреча у меня вызвала у каждого из них удивление. Последним приехал Теодор. Поздравив меня при входе, Теодор вручил мне конверт, в нем было 500 рублей денег. Мы все разместились в большой комнате, для чего в ней был установлен большой раскладной стол, взятый напрокат у соседки.
Рашид превзошел самого себя в части его содержания: закуски, фрукты и овощи, и, конечно, главное блюда вечера – несравненный плов.
После 10 вечера, к моему удивлению, гости разъехались.
Подарки в виде денег были кстати. Мне удалось приобрести к предстоящему лету одежду, обувь, только что появившийся в продаже переносной транзисторный радиоприемник. Эта же помощь обеспечила мне на ближайшие месяцы определенную свободу в деньгах.
Каких-то серьезных событий за  зиму и начало весны не произошло. На работе все тоже складывалось благополучно, если не считать одной серьезной ошибки, когда я забыл выставить в определенное режиссером спектакля место для телефонного аппарата, который в процессе спектакля обыгрывался актером, исполнявшим главную роль. Ведя диалог с другими актерами, он должен был позвонить и уточнить какие-то детали. Подойдя к месту, где должен был быть телефонный аппарат, он его не обнаружил. Я следил за спектаклем и с ужасом увидел свой промах и брак в работе.
Однако, актер вывернулся и, произнеся фразу: «Ну вот, как всегда, жена унесла телефон в кухню, сделал вид, что вышел и провел краткий «телефонный разговор» за кулисами так, что его слышали все. Затем вернулся на сцену и продолжил игру. За этот ляп я получил серьезный нагоняй от своей начальницы, извинился перед актером, который сказал: «Не переживай сильно, всякое бывает». Причиной ошибки стал то факт, что во время подготовки к спектаклю, когда я носил из цеха на сцену, устанавливал и раскладывал нужный реквизит, ко мне за кулисами в очередной раз пристал осветитель, который уже долгое время своими разговорами и даже руками показывал мне свое желание завязать со мной близкие отношения. И в этот раз он остановил меня и начал делать различные комплименты. Это и сбило меня с последовательности в размещении реквизита. После окончания спектакля пришлось высказать ему прямо в лицо несколько очень грубых фраз, после которых он избегал меня.

Землетрясение
     Случилось так, что в конце апреля, а точнее 25 апреля в воскресенье я спал дома один, на своем диване в большой комнате. Накануне у меня были гости, это были просто знакомые, которые поздно разъехались. Рашид тоже не ночевал дома, так как был в гостях  у своего приятеля по работе, где-то поблизости.
Вдруг, ночью, как потом оказалось утром в 5 часов 23 минуты, я был разбужен очень сильным низким, ни на что не похожим гулом. Открыв глаза, я увидел, что вся комната залита каким-то фиолетово алым свечением. Ничего не успев сообразить, я мощнейшим ударом снизу, был подкинут на диване а приземлившись на него с ужасом увидел что вся панель потолка как картонка несколько раз прогнулась. Все это сопровождалось ужасным грохотом и треском. Осмыслить, понять, дать оценку этому явлению времени не было. Дикий, животный страх сделал все помимо сознания. Я вскочил с дивана, молнией вылетел в подъезд, буквально в течение секунды я уже был во дворе дома и вдруг почувствовал сильнейший удар в ноги, весь дом передо мной несколько раз подпрыгнул, при этом его балконы  выглядели, как машушие крылышки бабочек, и затем встал на место. Уличное освещение моргнуло и погасло. Как мне показалось, несколько секунд стояла дикая тишина, которая потом разом была нарушена криками сотен людей, которые ручьями стали вытекать из подъездов нашего дома. Все были кто в чем, а кто вообще ни в чем. Во дворе дома и в округе послышался гул человеческих криков, голосов, женского визга все это напоминало гул стадиона. Сам я оказался в трусиках и в рубашке  с коротким рукавом, бок которой почему то был разорван.
Стало понятно, что произошло сильнейшее землетрясение. Был конец апреля, рано утром было еще прохладно. Часа два, народ, выскочивший на улицу, преследуемый страхом не заходил в устоявший дом. Но потом смельчаки, особенно из тех, которые выскочили из квартир, в чем мама родила, бегом, как говорят «туда и обратно» посетили свои квартиры и вынесли верхнюю одежду.
Вскоре окончательно рассвело, и мы все смогли осмотреть наш дом. Он стоял на месте, ни одна панель не упала. Были видны трещины в стыках панелей.
        Я тоже решил зайти в квартиру, для того, что бы взять портативный приемник транзистор, чтобы услышать какие-нибудь новости. Всем требовалась информация о том, что же все-таки произошло и в каком состоянии город. Зайдя в квартиру, я не удержался от того, что бы осмотреть её. На всех стыках панелей появились трещины. Большая плита потолка так же имела посередине тонкую трещину. Все остальное осталось на месте. Поразило то, что телевизор и магнитофон остались на тумбочках, но были сдвинуты со своих мест. Так же было удивительным, что поставленный на холодильник стакан,  в котором было на  две трети вино, остался стоять на холодильнике, но практически все вино из него  было выплеснуто и растеклось по холодильнику. Схватив брюки, рубашку, приемник, натянув туфли на ноги, я выскочил на улицу.
Радиоприемник был рассчитан на прием радиостанций в диапазоне длинных и средних волн. Сколько я его не крутил, ничего ни на одном диапазоне поймать не удалось. В эфире был только шип и треск.
Вскоре я увидел Рашида, который пришел к дому, а так же Тамару, которая была с ребенком на руках.
К 10 часам утра никаких известий о том, что произошло, не было. Радио не работало. Очень хотелось кушать, и прежде всего, об этом заявили дети на улице. Плюнув на страх, мы с Рашидом решили, что пойдем в квартиру. Увы, электричества не было, газовое снабжение так же отсутствовало. Не работал и телефон. Удивительно, но в кране оказалась холодная вода, это было очень кстати, особенно для работы туалета.
Перекусив тем, что было мы с Рашидом, правда по моему настоянию, решили, что пойдем пешком через центр города к моим родственникам, что бы выяснить, все ли там живы. Итак, захватив приёмник, мы отправились в пеший путь. До центра города было километров 5-6, а от центра до родственников километра три.
Пока мы шли в пределах нашего жилого массива, не увидели ни одного поврежденного здания. Но чем ближе мы подходили к центру города, тем сильнее, затем страшнее, а затем и вообще ужасными оказались разрушения. Отличительной чертой при подходе к центру города было то, что многие многоэтажные здания стояли на месте, но их повреждения были таковы, что в них не осталось ни целых окон, ни целых стен. Все это напоминало оставшуюся на месте по непонятным причинам груду строительных материалов, еще не рухнувших на землю. Придя в центр города, мы были очень удивлены и потрясены. Стихия сокрушила  постройки и здания выборочно. Некоторые здания, их было совсем немного, уцелели, хотя имели серьезные повреждения. Некоторые находились на грани обрушения, некоторые превратились в груду строительного мусора. Транспортное сообщение было невозможно, часть улиц была завалена обрушившимися стенами. Подойдя к родному театру, я увидел плачевную картину. Здание, в котором каждый вечер я работал, в котором в зрительном зале собиралось более пятисот человек, было разрушено. Часть его осталась стоять, часть превратилась в руины, его эксплуатация была невозможна. Пройдя далее, мы с Рашидом увидели, что например, городской цирк перестал существовать, здание редакций газет осталось стоять, но было очень сильно повреждено. Театр оперы и балета имени А. Навои, стоял на месте, но что было внутри, этого мы видеть не могли. Сильно пострадала гостиница «Ташкент», но осталась на месте, недавно построенный ЦУМ стоял на месте, но все его остекление отсутствовало, он смотрел на окружающий мир огромными дырами на месте окон. Идя дальше, в сторону улицы Большой Мирабадской, где в основном были частные дома, мы увидели, что большинство из них получили серьезные разрушения. Около них начали стихийно возникать какие-то палатки и сооружения из мебели и столов, вокруг крутились люди. Но нигде не было паники, криков или воплей. И вот мы на родной улице. Я перевел дух, когда увидел, что два дома нашей семьи стоят на месте. Калитка была открыта и мы с Рашидом зашли внутрь. Бабушка Мария была на месте и кинулась к нам с объятиями, все время говоря: «Слава Богу, вы живы». Её сын Эдуард, его жена Лиза и их дочь Лариса, тоже были живы и здоровы. Оба дома получили серьезные трещины в  стенах, но никакой угрозы их обрушения не было и это было счастьем. Правда, женщины были настолько напуганы, что практически ничего не могли сказать. Никаких известий о том, что происходит в семье, где последнее время жил Зигмунд, известий о том, как обстоят дела на Чиланзаре, не было. Естественно никто не знал о том, что с бабушкой Александрой. Я вызвался сходить туда пешком. Бабушка Мария тут же поддержала эту идею, усадила нас за стол в беседке, сделал нам чаю, приготовив его на примусе, собрала сухой паек для бабушки Александры. Вскоре мы с Рашидом уже были в пути.
Добирались мы до улицы Весны в пределах часа. Вокруг была в основном одинаковая картина. Практически все многоэтажные дома пострадали и основательно. Им предстоял либо снос, либо капитальный ремонт, лучше дело обстояло с частными постройками, хотя и среди них было много таких, что комната была на улице, так как внешняя стена просто рухнула. Придя на ул. Весны, у меня совсем отлегло тревожное чувство. Старый и, в общем-то, дряхлый дом, остался стоять. Он получил совсем незначительные повреждения в виде отколовшейся кое-где штукатурки и одного треснутого стекла в окне.
Бабушка была дома, встретив нас, она расплакалась и все благодарила Бога, что мы все остались живы. Я передал ей продукты, рассказал, что был у бабушки Марии, что там все в порядке. Я так же рассказал, что мой дом и квартира в порядке, правда нет света, и телефонной связи, но это, видимо скоро наладят. Я предложил, если она захочет перебраться ко мне, то никаких проблем. Успокоив бабушку, мы с Рашидом отправились домой на Высоковольтный массив. Только к концу дня начало работать местное радио, через которое мы получили информацию о том, что в понедельник, в  5 часов 22 минуты 53 секунды в Ташкенте произошло сильное землетрясение.
По радио передали: «Землетрясение, сопровождалось необычными явлениями. В 5 часов 22 минуты, почти за минуту до первого толчка, на фоне ясного неба, уже начинавшего светлеть, из-под земли с шипением и треском вырвался и взвился над городом исполинский купол света, после чего на Ташкент обрушился первый подземный удар.
При относительно небольшой магнитуде 5,2 по шкале Рихтера, но из-за небольшой глубины (от 8 до 3 км) залегания очага, оно вызвало 8-9-балльные (по 12-балльной шкале) сотрясения земной поверхности и существенные повреждения объектов в центре города. Зона максимальных разрушений составляла около десяти квадратных километров. На окраинах же столицы сейсмический эффект едва достигал 6 баллов. Сильные колебания с частотой 2-3 Гц. продолжались 10-12 секунд. Относительно малое число пострадавших, и всего несколько сот травмированных в городе с миллионным населением объясняется преобладанием вертикальных, а не горизонтальных сейсмических колебаний, что предотвратило полный обвал даже ветхих глинобитных домов. Это спасло людей от гибели, однако лишило крова почти половину жителей миллионного Ташкента. В результате землетрясения центральная часть Ташкента была практически полностью разрушена. Число погибших на этот день составило 4 человека. Такие сведения мы получили из радиопередач.
Возвращаясь домой, мы уже видели серьезное оживление в городе и прежде всего это были военные. Появились бульдозеры, БМП, даже легкие танки, автомашины и большое количество солдат. В одном месте мы наблюдали, как к танку был присоединён конец толстого длинного троса, которым несколько солдат обнесли едва державшийся трехэтажный дом. Второй конец троса затем был так же закреплен на танке, после чего танк стал медленно натягивать этот трос и он, как струна сыр, срезал здание, которое тут же рухнуло, образовав огромную тучу пыли.
Подойдя к дому, мы увидели, что во дворе многие жители устроили палатки. Дело в том, что гуляя по городу в течение дня, мы неоднократно чувствовали сотрясение земли. Это были так называемы повторные толчки, которые всегда сопровождают землетрясения. Поэтому, боясь обрушений, некоторые жильцы нашего дома переселились в эти временные жилища походного типа.
Зайдя домой мы просто рухнули, не чувствуя под собой ног. К счастью в доме появилось электричество и возобновилось газовое снабжение. Но телефон пока не работал.
Рашид занялся приготовлением еды. Примерно через полчаса мы с ним поели, и тут же почувствовали как весь дом и нас вместе с ним хорошо тряхнуло. Конечно, это и близко не было похоже на удары ночью, но страха было достаточно. Мы решили из дома не выходить.
Жизнь всех ташкентцев землетрясением была разделена на «До» и «После». На следующий день в город прилетели руководители государства: Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев и Председатель Совета Министров Алексей Косыгин. Пробыли они в Ташкенте всего один день, но было принято решение: всей страной заново построить город. Снести все, что можно, жилье и общественные здания построить заново. Приступить к строительству метро. Брежнев тогда сказал, что Ташкент принял к себе во время войны сотни заводов, десятки тысяч людей, усыновил тысячи осиротевших детей. Его будут восстанавливать и заново строить народы всего СССР.
Уже через несколько дней, было восстановлено транспортное сообщение, заработал телефон и я тут же услышал звонок межгорода. Это была мама. Она была взволнована и плакала, говорила, что счастлива, что слышит мой голос. Я ей рассказал, что все выжили, что дома бабушки Марии и дом бабушки Александры, хоть и требуют ремонта, но пригодны для жизни. Самое главное, что никто не погиб и не пострадал. Мама тут же мне предложила бросить все и вылететь к ней, но я убедил её, что сейчас делать это не время.
Вскоре позвонил и Виктор, который сообщил, что у них все в порядке и их дом практически не пострадал. Я не очень беспокоился о нём, так как знал из радиопередач, что Чиланзар, пострадал, пожалуй, меньше всего и что там разрушений нет. Но все равно я был рад, услышав голос любимого брата.
Уже через неделю город стал похож на настоящий потревоженный муравейник. Тысячи людей и машин были заняты сносом разрушенных и поврежденных строений. И уже через месяц центр Ташкента превратился в ровное поле со стоящими на нем очень редкими уцелевшими зданиями и деревьями.
Увы, был снесен и наш театр. Я точно не знал, как поступили с актерами, но весь вспомогательный персонал остался без работы. В связи с этим очень пригодились деньги, которые мне подарил на день рождения Теодор.
Он тоже позвонил, и сообщил, что в настоящее время не в Ташкенте. Как только появится, он даст знать о себе. Поинтересовался о том, как я справляюсь с жизненными обстоятельствами. Я ему сказал, что все в порядке и что все мои близкие живы и здоровы. Теодор сказал, что планирует вернуться в июле месяце.
Землетрясение принесло изменение и в мою повседневную жизнь. Рашид принял решение и уехал к своим родным в свой город. Так что я остался один со всем своим хозяйством, без работы. Только после его отъезда я по-настоящему понял, что он значил для моей жизни и каким замечательным он был человеком.
Отсутствие работы, конечно, меня сильно напрягало и по причине денег, но главное из-за безделья. Наступившее лето с его возможностями разбавляло скуку безделья, но на душе было погано. Вокруг велись огромные по своему объему работы по строительству нового Ташкента, все были при деле, все, кроме меня.
Виктор практически не бывал у меня, потому, что их, выпускников училища мобилизовали на строительные работы, и он был занят с утра до ночи. Володя несколько раз звонил, но мы с ним так и не встречались в этом году. Юра приезжал ко мне всего один раз, поскольку постоянно был либо на подготовке к соревнованиям, либо на соревнованиях. Уже приученный к вниманию и нахождению среди людей я довольно остро переживал это вакуум. Вечерами выходил в центр города, где в парке продолжала существовать танцевальная площадка. Однако, музыка, которую играли музыканты меня не устраивала, а тем более нельзя было каким-то образом привыкнуть или принять, так называемые комсомольские рейды по борьбе за нравственность. Эти рейды часто заканчивались тем, что ребятам имевшим брюки клеша их просто резали, а особо сильно отпустившим шевелюру типа «А ля Битлз» просто отрезали пару клочьев волос. Если кто-то осмеливался начать танцевать твист, таких, тут же выпроваживали вон с танцплощадки.
Но однажды в центральном сквере мне посчастливилось присутствовать при выступлении вокально-инструментального ансамбля, название которого до сих пор не помню, но репертуар которого был для того времени просто великолепен, как, и  их аппаратура. Другой особенностью этого ансамбля было то, что прекрасно справлявшийся со своей задачей ударник, не имел одной ноги. Это и удивляло и поражало. Особенно мне понравилась в их исполнении песня Битлз «Хочешь знать секрет?» The Beatles – «Do You Want To Know a Secret» из альбома «Please, Please Me». Я был удивлен качеством исполнения квартета, который состоял из: соло гитары, ритм гитары, бас гитары и ударных. Мне удалось познакомиться с ребятами, и в дальнейшем уже как их поклонник, я знал, где и когда они будут выступать. Я рассказал музыкантам о том, что у меня есть много записей популярных групп, в общем, у нас нашлись общие темы для обсуждения. Через них я познакомился с молоденьким парнишкой, он был, наверное, на пару лет моложе меня, который, со слов музыкантов снимается в кино в заглавной роли в фильме «Нежность», звали его Ровшан Агзамов. Нам даже поначалу говорили, что мы слегка похожи друг на друга. У меня с ним сложились нормальные отношения, он даже пару раз бывал у меня в гостях. Поддерживая отношения с ним и бывая вместе с ним на съемках в натуре, т.е. в городе, меня случайно увидел молодой режиссер Эльер Ишмухамедов, который и предложил мне совсем маленькую эпизодическую роль в массовке, которой заканчивалась третья новелла фильма. Я с удовольствием предложение принял, отснялись мы быстро, было сделано всего два дубля. В дальнейшем и Ровшан и музыкальный ансамбль снимались в фильме «Влюбленные».
      Только спустя много лет, я узнал, что дипломная работа выпускника ВГИКа Эльера Ишмухамедова планировалась как короткометражная. Студия «Узбекфильм» собиралась запустить две новеллы, но после совместной доработки сценария, посвященного судьбам нескольких молодых людей, жителей Ташкента, фильм вырос до трёх новелл. На роль Тимура Эльер выбрал своего сокурсника по ВГИКу Родиона Нахапетова. А на главную женскую роль взяли Марию Стерникову, выпускницу Школы-студии МХАТ. 
     В одно из посещений бабушки Марии, за ужином, Лиза, зная о том, что театр снесен и у меня нет работы, предложила мне как вариант, возможность сдачи плазмы крови в их институте, где она была главным бухгалтером. За это, по тем временам, неплохо платили.
Я попробовал, процедура оказалась не очень сложной: у меня забирали около пол литра крови, затем кровь обрабатывали на центрифуге, отделяли плазму, а остальное вместе с физиологическим раствором затем вводили обратно в организм. Так что потери крови по объему как бы не получалось, а все что входило в плазму восстанавливалось организмом в течение  двух, трех дней. За эту процедуру, сразу после её окончания выплачивали 25 рублей. Пройдя тщательное обследование,  определив индивидуальные возможности моего организма врачами, мне было предложено сдавать плазму дважды в месяц. В части заработка, это было чуть меньше, чем моя зарплата в театре. Вопрос о совершеннолетии, был решен с помощью главного бухгалтера. В день, который я проводил в институте переливания крови, я был на полном государственном довольствии.

     В начале июля предстоял Чемпионат мира по футболу 1966 года (FIFA World Cup) – восьмой по счёту, который должен был пройти в Англии с 11 по 30 июля. Чемпионат мира событие чрезвычайное в области футбола, но впервые эти соревнования должны были транслироваться по советскому телевидению. Именно поэтому интерес к этому чемпионату был фантастический. Теодор знал об этом заранее и не случайно подарил мне телевизор, и ранее предупреждал меня, что будет смотреть интересующие его матчи у меня.
Накануне чемпионата Теодор позвонил,  и мы с ним согласовали, что пару недель, ближе к финалу Теодор хотел бы провести у меня. Дело в том, что в связи с разницей времени в 4 часа с Лондоном,  большинство матчей начинались поздно, просмотр у меня в ночное время никого не обременял.
Я сообщил Теодору, что Рашид теперь у меня не живет, так что заботиться о еде нужно будет мне.
– Не беспокойся, я решу этот вопрос, – таким был его ответ.
Числа 18 июля приехал Владимир Иванович, доверенное лицо Теодора и привез много всякой провизии: вино, пиво, консервы, конфеты. Все то, что могло храниться.
20 июля приехал Теодор, как раз в этот день играли СССР и Чили.
Как правило, Теодор смотрел практически все матчи, которые транслировало наше телевидение, поэтому временами, особенно в ночное время, я уходил в маленькую комнату, где мог спокойно спать.
Просматривая футбол, Теодор ложился спать поздно и поэтому вставал после 11-12 часов дня. Время от времени он звонил и заказывал из ресторана какую-либо еду, которую привозил Владимир Иванович.
Только после окончания чемпионата мира, мы серьезно поговорили с Теодором.
Теодор поведал мне, что жизнь и её устои стремительно меняются. Связано ли это с землетрясением? Отчасти да. В Ташкент приехали многие десятки тысяч людей со всего Советского Союза. Это резко изменило менталитет жизни ташкентцев. Однако, все разговоры о  создании нового типа людей – советского человека, по мнению Теодора, были ненаучной фантастикой.
Говоря со мной и предупреждая меня о сложностях и опасностях современных человеческих отношений, Теодор сказал: «Одно мне стало понятно: в мире, в жизни большинства людей, нет места для духовности, даже у тех, кто разбивает лоб об пол в церкви, стремясь доказать свою веру и любовь Всевышнему.  На самом деле, если ты имеешь свой внутренний мир, самодостаточен, живешь и думаешь сам по себе, если добр: – всё это, будет красной тряпкой для страждущей хлеба и зрелищ толпы. Тебя обязательно постараются любыми способами очернить, оклеветать, использовать в своих целях. Ведь ты не вписываешься в стандарты.
Откуда эта ненависть и агрессия? Ответ один – зависть. Недовольство собой и своими нереализованными возможностями, своими проигрышами, а также невозможностью удовлетворить свои низменные и порой просто похабные, по своей сути потребности, вот суть и стимул поступков большинства людей. Жить среди них становится все сложнее, потому что насаждается агрессивная нетерпимость и жестокость по отношению к инакомыслящим».
Внимательно слушая Теодора, я все больше убеждался, что мне нужно беспокоиться о самом себе, о становлении своего мировоззрения, о получении образования, воспитывать в себе профессиональные навыки игры для выстраивания нужных отношений с людьми, создания своего нужного образа для окружающего мира.
Теодор собирался опять в командировку на Юг. Лето и курортный сезон были в разгаре. Прощаясь со мной, он еще раз повторил, что мне нужно готовиться к периоду интенсивного обучения: школа – университет. Как он любил говорить, «для поддержания штанов» он оставил мне 400 рублей денег. Эта помощь была очень нужной.
У меня в этот период было очень плохое внутреннее самочувствие. Я был недоволен самим собой. Если раньше эти вопросы не лезли в голову, времени для их обдумывания практически не было: работа в театре, частые встречи с друзьями и поклонниками, то сейчас, когда работа и окружение практически исчезло, дурные мысли все чаще посещали меня. Брат звонил редко, у него разворачивался роман с соседкой по двору, Наташей и все шло, скорее всего, к свадьбе. Нет, я его не ревновал, но скучал сильно, прежде всего, по нему, как по старшему брату, за спиной которого я всегда чувствовал себя увереннее и спокойнее. Виктор был очень стабильным и надежным. Вот этой уверенности мне как раз и не хватало.

     Ближе к концу лета раздался телефонный звонок, взяв трубку я услышал незнакомый голос:
– Привет, это Николай.
– Какой Николай? – спросил я.
– Сосед Виктора, которого ты провожал в армию. Я вот вернулся со службы, Виктор мне дал твой телефон.
– Привет дорогой Николай! – с радостью ответил я, – Буду очень рад, если мы с тобой встретимся.
– Как это сделать?
– Проще всего приехать ко мне, потому что я живу один, никто не будет мешать, мы сможем с тобой говорить сколько захотим. Я накормлю тебя, есть у меня и выпивка.
Я подробно рассказал Николаю как до меня добраться, он обещал, что к вечеру приедет. Слово свое сдержал и около  семи часов вечера я его встретил на пороге своей квартиры.
Николай, конечно, стал выглядеть и старше и мужественнее, но был так же худощав и длиннорук. Безусловно, в нем произошли большие изменения, это было видно невооруженным глазом.
Мы с ним обнялись, я пригласил его в комнату.
– А ты неплохо живешь, на первый взгляд.
– Да, Николай прошло три года, как тебя призвали в армию. За это время столько было событий, столько изменений. Ведь я же вскоре после проводов тебя уехал к маме на Дальний Восток, затем пробовал поступить в техникум в Ульяновске, провалил экзамен, вернулся в Ташкент. Мы получили квартиру, в которой ты и находишься. Ну, я тебе писал почти обо всем.
– Тебе спасибо огромное, за то, что ты всегда отвечал на мои письма. Они были очень важны для меня в то время. Ведь вскоре я узнал от родителей, что Татьяна не испытывала ко мне любви. Меня не стало, и любовь пропала. Так что твои письма были очень серьезной поддержкой для меня. Все мои сослуживцы знали, что мне пишет двоюродный брат, многие даже завидовали, ведь получить письмо в армии – серьезный подарок.
Во время разговора я включил магнитофон, поставил спокойную лирическую музыку, затем быстро собрал закуску на столик и выставил из своих запасов вино, привезенное Теодором.
– Что мы можешь рассказать об армии, чего нельзя было написать в письме? – спросил я Николая.
– Армия,  это очень специфическая система отношений. Призванные на службу мужчины, из разных мест, разного воспитания, но все со своими страстями и своими тараканами в голове, у многих еще с гражданки остались комплексы. Все эти ребята в армии в один миг оказались в одном котле. Конечно, уставы и распорядок каким-то образом уравнивают людей, но в личном плане сделать это практически невозможно, поэтому особенно на первых порах, происходят очень сложные процессы, я бы даже сказал, ломка.
Например, нужно считаться с человеком, с которым я на гражданке и в одном поле срать не сел бы. Нужно понимать человека, который от малейших неприятных известий из дома, начинает ныть, страдать, плакать. И с ним надо считаться, хотя суть его проблемы, по моему жизненному опыту выеденного яйца не стоит. Через полгода люди притираются  друг к другу, им становится ясно с кем можно строить дружественные отношения, с кем просто уважительные, а кого просто терпеть. Мне было относительно легко, потому что я не маменькин сынок, да ты это знаешь, был своим парнем во дворе. В конце концов, все прижились. Те, с которым я подружился, стали для меня друзьями на всю жизнь и мы расставались со слезами. Командиры тоже были разные. Все зависело от того какой он человек по жизни.
Наш разговор, а он мне был интересен, затянулся до полуночи, мы допили бутылку вина, Николай остался у меня.
Утром за чаем обменялись своими планами на будущее. Я рассказал ему, что планирую пойти учиться в среднюю школу, в 10 класс, а затем поступать в университет. Николай поведал мне, что хочет уехать куда-нибудь на большую стройку, например на строительство Саяно-Шушенской ГЭС.
Расстались мы с Николаем очень сердечно, но в дальнейшем наши пути настолько разошлись, что мы с ним больше не виделись.
Наступивший новый 1967 год, год 50-летия Октябрьской революции о праздновании которого уже трубили все радиостанции  и телеканалы, я встретил  по сложившемуся обычаю на Большой Миробадской, в кругу родственников.

Год перелома
     В наступивший в конце января свой день рождения, я получил много поздравлений, в большинстве своем по телефону. Конечно, поздравила меня мама, все без исключения родственники. Поздравил меня и Владимир и Юрий, оба по телефону, но сообщили, что приехать не смогут, поздравил и Рашид, но он тоже был далеко и не смог присутствовать.
Зайдя на минутку, поздравила меня и Тамара. Мы с ней попили чаю, она рассказала, что сын растет нормально, что с новым другом отношения складываются удачно, а затем сообщила, что брат три месяца как оказался на зоне, за совершенную кражу и дали ему три года.
– Я, конечно, сожалею, что он так бездарно распоряжается своей жизнью и судьбой, но что я могу сделать? – пожаловалась Тамара.
– Думаю, что тебе нужно воспользоваться этим и выписать его из квартиры. Если, после отсидки, ты увидишь, что он что-то осознал, стал понимать, что родных людей нельзя обижать, а нужно защищать, – решишь этот вопрос по обстоятельствам. А сейчас, выписывай. Я, правда, не имею никакой уверенности, что в нем что-то изменится в лучшую сторону, – отреагировал я на слова Тамары.
В субботу ко мне приехал только Виктор. В этот же день ко мне приехал Владимир Иванович, – представитель и помощник Теодора. Несмотря на январь, он вручил мне большой букет роз и конверт с деньгами. На словах он сообщил, что Теодор сейчас в отъезде и в ближайшие пару месяцев быть в Ташкенте не сможет. Данное событие меня, конечно огорчило.
С Виктором мы провели время очень хорошо. Весь вечер был наполнен воспоминаниями, рассказами о  планах на будущее, о знакомых, о его сестре, которая стала ленинградкой. Виктору в сентябре прошлого года исполнилось 18 лет. Он продолжал сожительствовать с Наталией, своей подружкой, продолжал работать на стройке по специальности, но уже всерьез задумывался над предстоящим призывом в армию.
Я поведал Виктору, что серьезно обдумываю возможность поступления в дневную школу, в 10 класс.
 
***
     Увы, в апреле начались события, не планировавшиеся. Первым ударом стало сообщение Владимира Ивановича, который приехав ко мне, сообщил, что Теодор был арестован три месяца назад, а сейчас решением суда осужден на 5 лет лишения свободы. Отбывать срок он будет не в Узбекистане. Он так же предупредил меня, что самым лучшим вариантом поведения будет то, что ты его не знаешь, и его не стоит упоминать ни в каком случае и ни в каких жизненных обстоятельствах. Не он опасается этого. Это может быть очень опасным для тебя самого. С этими словами Владимир Иванович уехал.
Для меня это было серьезным потрясением и не потому, что терялась материальная поддержка, а потому, что переставал существовать рядом учитель, который мог помочь разобраться в хитросплетениях жизни.

     Где-то в конце мая пришлось вынести и пережить еще один мощнейший удар, прежде всего психологический. Под вечер я, находясь дома, услышал звонок в дверь. К этому времени на двери уже стоял глазок. В него я увидел совершенно незнакомого парня и решил, что общение с таким незнакомцем мне не нужно. В дверь позвонили еще несколько раз и затем все затихло. Дверь на балкон была открыта, и вдруг в ней оказался вот этот парень, который залез по решетке соседей первого этажа. Не вымолвив ни слова, он тут же кинулся к входной двери, открыл её, и в квартиру ворвалось еще шесть человек. Все они были в возрасте от 18 до 25 лет. Подойдя ко мне этот парень, как я потом услышал, он откликался на кличку Рон, и нагло обращаясь ко мне сказал:
«Ты, главное помалкивай и не шуми. Мы здесь для того, что бы опустить тебя. Нам на районе нужен такой для развлечения. Будешь вести себя правильно, все будет в порядке. Будешь выебываться отп…им».
Улучив момент, я выскочил в открытую дверь и просто сбежал с места происшествия.
Мне было все равно, что будет с квартирой и моими вещами, главное  убежал от возможного насилия.
Часа через два, несколько раз обойдя дом,  установил, что в квартире никого нет. Я зашел в квартиру. В ней был полный бардак. Были перевернуты все вещи. Пропали все кассеты с записями, пропал транзисторный радиоприемник, какие-то личные вещи.
Я, конечно, был унижен и растерт об землю как плевок. Я столкнулся с насилием. Во мне кипела ненависть и бескрайнее возмущение, желание любым способом отомстить. Однако, мысли идти в милицию и заявлять об этом, у меня не было.

      За этим психологическим ударом последовал еще один, еще более  жесткий. Через пару дней, ко мне явился инспектор уголовного розыска, предъявил свое удостоверение и приказал одеваться и следовать с ним в Управление милиции. На вопрос: «В чем проблема», он ответил: «Все ответы только в кабинете».
В кабинете, этот же инспектор: мужчина лет 38, узбек по национальности, начал мне вменять употребление наркотиков, содержание квартиры, в которой бывают и собираются ранее судимые, то есть что моя квартира – притон. Он пояснил, что мой возраст таков, что я отвечаю по всей строгости закона, у них есть сведения, о совершении мной уголовно наказуемых деяний. Такие обвинения, не имевшие под собой никаких оснований, сначала просто оглушили меня и даже сломили, но потом во мне начала закипать злоба. Так, видимо, всегда бывает, когда человека загоняют в угол, и делают его положение безвыходным. Получив, безумную долю адреналина, превратившего страх и отчаяние в агрессивную злость, ненависть и обиду, я заорал на инспектора и пригрозил: «Это меня позавчера ограбили, у меня же в доме, у меня сперли вещи, т.е. был совершено нападение, поэтому требую бумагу, я буду писать заявление, и мне все равно, какие слухи вы будете распускать обо мне. Мне пофиг, что вы будете делать, но если надо, я дойду до самого высокого начальства.
Мой взрыв был настолько эмоциональным и резким, что сработал. Работник милиции сменил тактику общения на соглашательскую, выдал мне бумагу и ручку и попросил написать объяснение, в котором нужно было указать все, как было на самом деле. В конце концов, принятием объяснения все и закончилось, меня отпустили, и я, униженный и истрепанный, поплелся домой.
Придя домой, я еще долго не мог успокоиться, посещение милиции было для меня сильнейшим ударом. Меня мучал вопрос и относительно поведения самого инспектора, который  поначалу просто по-хамски наезжал на меня, не имея никаких оснований, а потом вдруг сменил свою позицию. Ни на один из этих вопросов я, копаясь в своих мыслях и предположениях, ответа не нашел.
Отсутствие ответов на эти вопросы погрузило меня в сильную депрессию, которая продолжалась более четырех дней. Я не выходил на улицу, я ни с кем не разговаривал по телефону. Из депрессии я вышел с отчаянным презрением к себе, с пониманием того, что во всем случившемся виноват полностью я, так как стал просто дерьмом, которое плыло по течению жизни и которое вызывало, во мне чувства брезгливости и ненависти. Конечно, я очень вспоминал те беседы, которые у меня были с Теодором. Он хоть и не на прямую, но предупреждал меня, что моей главной задачей является обретение силы через знание окружающего мира и через наличие власти над ним. Я принял для себя очень важное решение, сыгравшее в моей дальнейшей жизни огромное влияние: Все, что происходит вокруг меня нужно обязательно пытаться использовать себе на благо, не считаясь с тем, как это будет воспринято окружающими. Осталось ответить на вопрос: как это сделать?

     Прошло, примерно, полторы недели, в дверь позвонили. За дверью оказался тот инспектор милиции, который  психологически меня пытал. Я встретил его очень насторожено и официально. Он попросил разрешения войти.
– Вы зачем пришли ко мне? – задал я ему вопрос.
– Хочу поинтересоваться, не было ли проблем, после случившегося?
– Проблем не было, чего вы еще хотите от меня, стоило ли ехать ко мне для получения ответа на этот вопрос?
– Дело в том, что из общения с тобой я понял, что ты не глупый парень, а поэтому у тебя наверняка были вопросы: что стало причиной нашего знакомства. Не так ли?
 – Да такой вопрос был и есть.
– Ну что бы дать ответ, мне нужно быть уверенным, что ты лишнего болтать не будешь на стороне.
– Если у вас нет уверенности в этом, можете не говорить, – парировал я, понимая, что такой ответ будет значительно убедительнее, чем простое «да».
– Секрета нет – это Рон, зовут его Рональд, который и сколотил компанию, которую он приволок к тебе. Дело в том, что Рон узнал о тебе по наводке Тимура. Последний, сейчас сидит, за кражу денег из столовой. Организовывал эту кражу Рон, а выполнил Тимур. Во время следствия Рон все повесил на Тимура, его и посадили, но когда они общались, Тимур рассказал ему о том, что ты его сильно обидел и решил отомстить. Так что это месть Тимура. Рон поделился со мной тем, что якобы ты занимаешься разными делами, это обычный прием, что бы оболгать человека. Ты, поначалу, показался мне слабеньким и избалованным мальчиком, но потом я понял, что в тебе есть такая скрытая пружина, что делает тебя сильной личностью. Поэтому я здесь, поэтому я говорю об этом.
– За откровенность спасибо, но зачем было приезжать ко мне? Ну что же, теперь все ясно. И что дальше?
– Я постараюсь сделать так, чтобы эта история была забыта, никаких документов в милиции не будет, кроме того я приложу усилия, что бы ни он сам Рон, или кто-то из его окружения не имели желания  зайти к тебе «в гости».
– И что я буду должен за это?
– Ничего. И это главное доказательство того, что я хорошо и с пониманием отношусь к тебе, – сказал инспектор.
Я не стал предлагать инспектору ни чая, ни кофе, но прощаясь с ним у двери, позволил в его адрес улыбку.
После ухода инспектора, сев в кресло и обдумав то, что произошло, я понял на этом конкретном примере, что если тебе грозит опасность, не смотря ни на что нужно сопротивляться, если надо, то отчаянно, дерзко, не считаясь с рисками.
Однако, продолжение истории было.

     Через неделю после прихода инспектора, в дверь позвонили, там стоял парень, которого я вначале не узнал. Открыв дверь, я спросил: «Что вам нужно?»
– Ты меня не помнишь, меня зовут Василий.
– И зачем Василий пришел ко мне? – задал я вопрос, предварительно впустив парня и закрыв за ним входную дверь.
Разглядев его, я узнал парня, который был в компании Рона.
– Узнал. Зачем ты припёрся?
– Я посчитал необходимым принести тебе свои личные извинения.
– Ах вот как! Ну, проходи и приноси свои извинения прямо на месте преступления.
Я усадил Василия в кресло, спросил надо ли для извинения подать чай или кофе. Василий был среднего роста несколько выше меня, шатен, с обычными чертами лица, на вид ему было года двадцать три.
– С чего начать? –  задал вопрос Василий.
– Расскажи, как тебе в голову пришло участвовать в этой забаве? Вы ведь находились тогда на краю пропасти, связанной с ответственностью по статье разбойное нападение?
Да, собственно говоря, мы просто выпивали вместе, один из моих дружков, он тоже был в этой компании, знал Рона. В разговоре Рон и предложил.
– Что он предложил?
– Ну, мол, есть паренек, которого можно отвафлить. Сделаем раз, потом будем ходить туда и в любое время.
– Ты зачем подписался на это? Тебе в голову не пришла мысль, что за пареньком могут стоять серьезные люди, друзья, например, родители, связи в органах?
– Да нет, просто мы были выпивши и все как-то со смехом случилось. Мне стыдно до сих пор, я пришел извиняться.
– Ну, это же западло, как вам, наверное, рассказывал Рон. Кстати, имей в виду, он вообще работает на ментов и на его совести уже есть люди, которых по его стуку посадили. Ты знаешь об этом?
– Я догадывался, что он гнилой парень. Так ты прощаешь меня?
– Ты ведь лично ничего не сделал против меня, так что прощаю.
Мы обменялись с ним телефонами и он ушел.
       Я же для себя сделал вывод, что принятие решения о принесении извинений было обусловлено страхом возможной ответственности за содеянное. Из установившихся с Василием нормальных отношений, мне удалось узнать, кто, в конечном счете, завладел кассетами, и в дальнейшем их удалось вернуть. Кассеты были изрядно потрёпаны, но дело было не в этом. 
Случившееся стало той крайней точкой, триггером для принятия мною решения, что я обязан для себя самого переделать себя, получить образование, стать по-настоящему самостоятельным человеком.

Поступление в школу
      Начался последний  месяц календарного лета – август. Все события этого года, а он, по-моему, был для меня неудачным, привели меня к окончательному решению: с 1 сентября я иду учиться в дневную школу. Я отдаю учебе все время, совершенно ограничиваю свою свободу, делаю все возможное для того, что бы  окончив школу в 1968 году сразу же поступить на учебу в университет. Решение созрело во мне из-за очень негативного и агрессивного отношения к самому себе, к своему внутреннему состоянию, которое я называл словами: чувственный придурок. Я считал, что если  не добьюсь поставленных перед собой целей, то буду отвратительным и ненавистным, для самого себя. Альтернативой для меня была армия. В армию призывали в 19 лет, а срок службы составлял 3 года, если в сухопутных войсках, во флоте – 4 года.
В середине августа позвонил Володя. Володя, высказал желание встретиться со мной, он сообщил, что у него произошли большие изменения в жизни, он просил меня приехать к нему на встречу. Договорились, что встретимся у того кафе на первом этаже, дома в котором была его квартира.
В назначенное время я был у кафе. Володя уже стоял у входа. Мы радушно поздоровались, Володя нормально выглядел, был все так же внешне привлекателен, но в его глазах так и осталась, замеченная мною в прошлый раз, грусть и тоска. 
– Послушай, Эд, у меня в этом доме уже нет квартиры. Её пришлось разменять, в связи с разводом. Предлагаю поехать ко мне в гости. Теперь у меня однокомнатная квартира на Чиланзаре, правда, в хорошем доме. Сев в трамвай, мы через минут двадцать пять были в одном из новых кварталов Чиланзара. Квартира Володи находилась в 9 этажном доме, так что ехали на 7 этаж на лифте. Квартира оказалась улучшенной планировки достаточно большая. Обставлена она была только самым необходимым. Для начала мы присели на большой кухне, Володя открыл бутылку сухого вина, мы выпили.
– Эдуард, на сегодня моя семейная жизнь окончательно прекратила свое существование. Брак расторгнут, дочь осталась у бывшей жены, квартира разменяна. Я никогда не предполагал, что со мной могут произойти такие события, я достаточно высоко оценивал себя, я пользовался успехом у девушек, и вот как говорят, к 28 годам – «получи фашист гранату».
– Володя, у меня тоже произошло много событий в моей личной жизни и главное то, что я пришел к выводу о своей никчемности и ничтожности. Не потому, что во мне нет талантов или хороших качеств, а потому, что я их никак не развивал. Я не добился того, что уже должно быть. Я не стал студентом, я еще не окончил 10 класса школы, т.е. у меня нет среднего образования. Поэтому я решил, что с 1 сентября пойду учиться в дневную школу. Мне будет нелегко, я знаю это. Девятый класс я практически прогулял, мне оценки поставили за  «красивые глазки» и чтобы не портить показатели работы школы, далее целый учебный год был пропущен. Поэтому предстоит очень многое наверстать и успеть сделать всего за один учебный год.
– Эд, я не знаю, как будут складываться наши отношения дальше, какие сюрпризы подготовила жизнь мне и тебе, но мое отношение к тебе не изменится, даже если мы не будем вместе. Я хочу подарить тебе свою фотографию. Пусть будет у тебя память обо мне.
Володя вынул из внутреннего кармана небольшую фотографию. Перевернув её, я прочел сделанную надпись: «Эдику от Володи. Когда возьмешь ты фотокарточку мою, то вспомни, как дружили мы. Не забывай, пиши. Володя».
По дороге домой меня не оставляла грустная мысль, что это была последняя встреча.
 
     В конце августа я решил, что нужно начинать оформление поступления в школу. Взяв с собой документы: паспорт и табель об окончании 9 класса и свидетельство об окончании 8 классов, я направился в ближайшую от меня школу, которая находилась метрах в пятистах от дома.
В учебной части, посмотрев мои документы, мне в приеме отказали, объяснив это тем, что я уже обучался в вечерней школе, поэтому принять меня они не могут. Я не поверил рассказам женщины, которая, по моему мнению, просто опасалась решать эти вопросы.  Ничего не говоря, я отправился к директорскому кабинету и добился приема у директора школы. Это был мужчина, узбек, но говорил на русском языке без всякого акцента, в отличии от женщины, которая оказалась, как я  в последствии узнал, завучем, директор усадил меня напротив себя, просмотрел мои документы и задал вопрос:
– Эдуард, почему принял решение о возобновлении учебы в дневной школе?
Весь вид директора и то, как он со мной начал разговор внушал мне доверие, поэтому я решил, что не буду что-то рассказывать общее, а скажу то, что  действительно стало моим убеждением.
– Я решил так, что считаю себя дерьмом, поскольку имея от природы способности, запустил свое образование, в результате чего жизнь надавала мне по морде с лихвой. Пока не поздно я решил серьезно заняться восстановлением содержания моей головы.
– Действительно, ты уже год пропустил, да и оценки у тебя за 9 класс – только тройки.
– Могу прямо признаться, оценки поставили мне, чтобы не портить статистику, 9 класс я практически не посещал, так что мне предстоит теперь нагонять и девятый класс.
– А зачем тебе средняя школа. Пока в стране только идет разговор об обязательном среднем образовании, так что можно и без него.
– Без него я не смогу подать документы на поступление в ВУЗ, я точно решил, что должен получить высшее образование в области гуманитарных наук. В противном случае я перестану себя уважать как личность.
– Ого. А ты представляешь, насколько тебе будет трудно, после такого перерыва?
– Может быть, и нет, но я готов к преодолению всех проблем, не считаясь ни со временем, ни с силами.
– А что твои родители думают по этому поводу.
– Я живу один, самостоятельно. Шесть лет назад умер отец, мама работает на Крайнем Севере, в 1964 году пробовал поступить в техникум Ульяновске. Завалил экзамен по русскому языку. Затем работал на заводе, а потом в театре.
– Я вот смотрю, оценки за неполную школу, то есть за 8 класс, у тебя там все нормально. Принимаю решение, я беру тебя в 10 класс. Помни, будут проблемы – отчислю.
Вот так, удачей для меня закончился разговор с директором.
1 сентября на торжественной линейке нас будущих выпускников поздравили, был дан звонок и я оказался за школьной партой.
Класс был не очень большим, всего 28 человек. В школе было два выпускных класса. Первое время учебы мне было очень трудно, а главное непонятно, как организовывать свою жизнь, учитывая, что минимум 6, а в основном 7 уроков нужно было быть в школе. Ведь раньше, во время учебы, в доме все делала либо мама, либо бабушка.
В течение первой четверти выяснилось, что если по многим предметам, несмотря на  колоссальную запущенность, можно было самостоятельно подтянуть себя, то по алгебре и геометрии, был полный провал. Это сразу же понял учитель математики. Им оказался заслуженный работник просвещения республики, невероятно талантливый как учитель и великолепный как педагог. Видимо, он имел разговор с директором, поэтому предложил мне посещать кружок математики, который был при школе. И хотя он предназначался для продвинутых учеников, учитель занимался со мной дополнительно по отдельному плану. Я смотрел на него как на Бога и все задавал вопрос: откуда у него желание помогать мне, парню с улицы, понимая при этом, что ни на какие олимпиады по математике меня не послать.
Первый месяц учебы показал, что, несмотря на проблемы, по всем основным предметам я буду не только успевающим, но и, скорее всего, хорошистом. Почти не вызывали опасений мои знания по литературе, истории, обществоведению и как это ни странно, по русскому языку.
Все мои родственники одобрили мое решение, в особенности бабушка Мария. Конечно, довольно часто в это время со мной по телефону разговаривала мама и очень настаивала на том, что бы продолжение учебы я проходил, живя вместе с ней. Она очень серьезно настаивала на том, что бы я, окончив первую четверть, переехал в Магаданскую область.
Поскольку вопрос службы в армии был для меня стоящим за соседним углом, я отслеживал его.
12 октября 1967 года был принят закон СССР “О всеобщей воинской обязанности”.
Мой брат Виктор  весной, как он и предполагал, будет призван на службу. Я, уже в январе имея полные 18 лет до принятия закона, имел возможность не только доучиться в школе, но и успеть подать документы в ВУЗ, а в случае поступления имел бы отсрочку. В случае, если я окончу высшее образование закон предписывал мне, служить два года.
     В середине октября мне позвонил оперативный уполномоченный милиции и предложил встретиться с ним, поскольку, по его словам, у него была интересная информация. Я согласился на встречу у себя дома.
Встреча состоялась вечером, я предложил оперу кофе, за которым он поведал: «Уже находясь на зоне, Тимур, поняв, что его по краже в столовой сдал Рон, сотрудничая с оперативной частью зоны, рассказал о еще одном преступлении, которые они совершили вместе с Роном. Инспектор не стал рассказывать мне, какое было совершено преступление, но сообщил, что результатом работы стал факт того, что Рона арестовали и ему  светит отсидка. Но есть еще одно обстоятельство. Тимур разоткровенничался в оперативной части и рассказал, что у него с тобой вышел конфликт, якобы по поводу твоего сожительства с его сестрой и что в отношении него были предприняты незаконные действия по его выселению из квартиры, которое организовал ты, при помощи очень известного криминального авторитета. При этом опер назвал имя Теодора. Теодор сейчас находится в заключении и у меня есть материал по запросу его оперативной части на предмет подтверждения его связей с тобой».
Я был не просто удивлен, а просто обалдел, насколько оказался гнилым и подлым шакалом брат Тамары. Но я очень хорошо помнил, что мне посоветовал доверенный человек Теодора. У меня тут же  созрела версия отвода от меня этих обвинений.
– Да, я действительно сожительствовал с Тамарой. Это что незаконно? Мне было уже 16 полных лет. Закон не запрещает делать этого. Мне за это не стыдно. Да, брат Тамары, будучи по природе своей шакалом, относился плохо не только ко мне, но и к тем ребятам, которые приходили к ней, поскольку это были приличные люди, добившиеся многого в спорте, в частности в футболе и он им просто завидовал. Он и с ними конфликтовал. Я действительно знаю, что однажды, когда он начал по-пьяни выступать против них, они просто выгнали его из  квартиры пинками под зад. Кто был в этой компании – я точно не знаю. Все это мне рассказала потом Тамара. Так что никакого Теодора я не знаю, – ответил я.
– Да суть дела не в этом. Я просто хотел бы тебе посоветовать, что если у тебя есть возможность, смени хотя бы на время место жительства. Я на запрос отвечу, так как надо, но для гарантии лучше прислушаться к моему совету.
– Спасибо, я обязательно очень внимательно отнесусь к твоему мнению, – ответил я.
Провожая инспектора, я приблизился к нему и, глядя в глаза, спросил: «Я чем-то тебе обязан?»
– Нет, я это сделал исключительно из-за уважения к тебе. Держи это все в тайне.
Сказав это, он вышел из квартиры. Больше судьба нас с ним не сводила.

***
    Этот разговор с инспектором стал последним толчком в принятии решения моего переезда к маме на Колыму. Вопрос переезда был обсужден со всеми родственниками и все они пришли к выводу, более того, настоятельно советовали мне в этот важный для меня период жизни быть вместе с мамой.
Результатом всего этого стало то, что в конце октября я опять сидел в кресле самолета ТУ 104, отправляющегося из Ташкента в Хабаровск, а далее путь предстоял до Магадана.
Точно так же как и четыре года назад самолет ТУ – 104 взлетел из ташкентского аэропорта и взял курс на Хабаровск. За эти годы обслуживание в самолете стало проще. Уже не подавали коньяк и бутерброды с красной или черной икрой, посуду и столовые приборы поменяли со стекла и мельхиора на пластик. Все остальное по-старому: пересадка в Хабаровске на ИЛ-18, еще 2,5 часа полета и вот приземление в аэропорту Магадана «Сокол». Прибыли во второй половине дня. Здесь уже было царство зимы все вокруг в снегу.
Мама встретила меня в аэропорту, теперь уже в построенном аэровокзале. Вещей со мной был всего небольшой чемоданчик, ехали домой на поселок Палатку,  наняв такси. Мама ранее писала мне, что приобрела частный дом, в него мы и приехали, а стоял он на ул. Кольцевой, совсем недалеко от барака, из которого я уезжал в Ульяновск.
– Итак, моя юность прошла. Началась взрослая жизнь – так подумал я, укладываясь спать на новом месте, в новом для меня доме.

Петер Правдин

2021 г.

© Copyright: Петер Правдин, 2024
Свидетельство о публикации №224041100953