Становление

Петер Правдин

Студент
        1 сентября в 10 утра бывшие абитуриенты, поступившие на свои факультеты, собрались в актовом зале, где их приветствовали руководители института, кафедр и деканатов. Поступившим были вручены студенческие билеты, небольшая синяя книжечка с фотографией.
После этого разошлись по факультетам, где нам объяснили основное: наша учеба будет состоять из лекций, семинаров, коллоквиумов, сессий и экзаменов. Для обучения понадобятся учебники, многие из которых, предварительно записавшись, можно будет получить в институтской библиотеке. Для тех, кому нужно иметь место для подготовки, предназначены аудитории самостоятельной подготовки. Нам рассказали о правилах работы областной библиотеки и библиотечного коллектора.
Затем для нас довели сведения о том, что из себя будет представлять работа по уборке картофеля в молочно-овощеводческом совхозе «Тауйский». Предупредили, что с собой нужно иметь сапоги, рабочую одежду, предметы личной гигиены и туалета, а так же что-нибудь из питания, так как путь займет весь день. Добираться будем морем. Сбор завтра в 10-00 у главного корпуса института.
Затем, кто не имел жилья в городе, получил направление в общежитие и предписание явиться туда сразу же после окончания встречи для оформления, имея при себе паспорт.
Общежитие находилось в пятнадцати минутах ходьбы от института и использовало приспособленное для этих целей здание бывшего учебного заведения. Комнаты для проживания – бывшие классы, в которых стояло по 12 кроватей с тумбочками, в центре имелся большой стол со стульями. Туалет общий в конце коридора. Условия едва вытягивали на оценку удовлетворительно.
Утром мы все прибыли к институту, где был проведен короткий митинг, на котором выступило руководство института и пожелало нам хорошей работы на благо Родины. Нас посадили в автобусы, всего нас было 120 человек, и колонна отправилась в морской порт Нагаево.
В порту нас уже ожидало, по морским меркам, небольшое судно. После посадки, судно отчалило и взяло курс на открытое море. Нас собрали всех вместе то ли в трюме, то ли в каюте. Состоялось собрание, на котором нас ознакомили со структурой управления трудового отряда. Был представлен начальник отряда, мужчина лет 40, преподаватель истории КПСС, еще два преподавателя, на правах его заместителей. Были представлены 4 бригадира: все парни старших курсов, лет 25-26, они все отслужили срочную службу в армии. Был представлен фельдшер, женщина средних лет. К большому моему удивлению, меня вызвали к руководителям и назначили заведующим хозяйством лагеря. Странно, но со мной никто не проговаривал этого вопроса заранее. Наверное, повлияло то, что в автобиографии я указал, что работал в театральном цехе реквизита. Что входило в мои обязанности, я не знал, но это назначение меня не пугало.
Нам сообщили, что примерно 4 часа мы будем идти морем до  устья реки Яна, в которую войдем,  и в поселке Тауйск нас высадят с судна, а затем мы доберемся до лагеря на автотранспорте. Поля, на которых мы будем работать, находятся в долине левого берега реки Яна. Нас предупредили, что отлучаться из лагеря самостоятельно категорически запрещено, поскольку в лесу водятся медведи и хотя у них сейчас сытная пора, но с ними лучше не встречаться. Для этих целей у двух наших бригадиров имеются ружья. В самом лагере будет организована постоянная круглосуточная охрана.
Выйдя в открытое море, нас встретил шторм порядка четырех-пяти баллов. Наше судно, название которого я так и не запомнил, все время шло вдоль берега на расстоянии примерно километра – двух. Катящиеся к берегу штормовые волны создавали довольно сильную бортовую качку. Уже через полчаса, практически все девушки уже кормили рыбу с бортов судна. У них началась морская болезнь. В связи со штормом, время в пути у нас увеличилось практически на треть, поэтому мы подошли к устью реки на два часа позже, а поэтому упустили время. Начался отлив. Во время отлива заход в устье был невозможен. Поэтому пришлось пробыть на судне еще шесть часов, ожидая очередного прилива.
На меня, а я впервые был в море, морская болезнь не подействовала. Это не значит, что я не ощущал  последствий нахождения на судне во время шторма, но никакого расстройства вестибулярного аппарата у меня не наступило. Я заметил, что большинство ребят так же перенесли качку вполне прилично. Но ребят было немного, ведь мы студенты педагогического института.
Начался прилив, наше судно зашло в устье и очень скоро пришвартовалось к причалу.

На земле нас ожидал автотранспорт, увы, это были не автобусы: три трактора к которым были прицеплены большие телеги с высокими бортами на высоких колесах. Нас погрузили в них, и началась поездка. Дорога была только первые полтора километра, затем пошло полное бездорожье, которое одолеть могли только трактора. В телегах кидало и бросало нещадно. Тем, кому досталось от морской болезни, пришлось не сладко. Всего до лагеря было 9 километров, расстояние небольшое, но при такой «дороге» и скорости в 5-10 километров в час, мы добирались  более часа. Хорошо, что летом в магаданской области ночи светлые, поэтому прибыв в лагерь часов в десять вечера, можно было свободно ориентироваться.

Студенческий лагерь

          В лагере нас встретил пожилой мужчина в плащ-палатке и с ружьем. Это был местный совхозный сторож. Студентов тут же распределили по баракам, их было три: два из них были женскими, один для ребят. Электричества в бараках и в лагере не было, а барак представлял длинный сарай под деревянной крышей с несколькими небольшими окнами в каждой из стен, в его центре стояла  железная печка, сделанная из большой бочки. Вдоль стен барака на высоте примерно  метра были устроены сплошные настилы шириной около двух метров, что и являлось местами для отдыха. На настилах лежали матрасы набитые сухим сеном. В нескольких местах, на полатях,  лежали в стопках одеяла.  Это были куски подшитой ткани, из которой шили  шинели. Подушки: серые из грубой ткани наволочки, набитые сеном. Условия, прямо скажем экстремально походные. Однако, народ настолько был уставшим, что просто рухнул вповалку, не раздеваясь.
Меня же позвали на оперативное совещание. На нем  решался вопрос о том, как будем кормить людей завтраком. Для этого все: начальство и бригадиры пошли на кухню. Кухня была единственным зданием, сделанным из кирпича. В ней в середине помещения красовалась большая плита с огромной топкой. Варочная поверхность имела в середине четыре разборных конфорки из чугунных колец. Общая площадь была достаточно большой. Имелась и кухонная посуда: большие кастрюли, сковородки, малые кастрюли противни с высокими бортами, дуршлаги, половники, ножи и прочее, необходимое для работы кухни. Показав это хозяйство, местный сторож завел нас в соседнее помещение, приспособленное под продуктовый склад, который не имел окон и закрывался на замок. Там мы обнаружили несколько мешков сахара, мешок гречневой крупы, три больших промышленных упаковки макарон, десяти килограммовый брикет  маргарина, две бутыли по пять литров растительного масла, килограммовый пакет грузинского чая и десяток больших  пятикилограммовых армейских банок тушенки. Ничего другого на складе обнаружить не удалось.
Нужно было решить, что приготовить на завтрак. Совещание на месте было коротким. Меню завтрака было определено: каша гречневая с тушенкой, чай.
– А что на обед? – задал я вопрос.
Откликнулись служивые ребята.
– Не торопись, сказал один из ребят, меня зовут Егор, я главный по рыбе, сейчас проверим, что нам оставили для рыбалки.
Все мы вместе со сторожем подошли к галечному пологому спуску к реке, там находилась деревянная лодка с веслами, а в ней лежала сеть. Сеть была большая, по словам Егора, она была в порядке.
– Значит, на обед будет суп рыбный, на второе опять гречневая каша, но с жареной рыбой.
– А если не удастся поймать рыбу? – задал я вопрос.
Мужики посмотрели на меня и засмеялись, я вся понял. Понял, что такого не может быть.
Командир отряда, подводя итог сказал: Главное теперь вовремя затопить утром печи, натаскать и нагреть воду. Поварами и истопниками, на этот раз ребята придется быть вам. Завтра в течение дня решим, кого из студентов возьмем в истопники, подсобного рабочего, кто умеет работать с мотопилой и рубить дрова, кто будет поварами. За работу кухни и за другие вопросы снабжения лагеря отвечать будет студент Эдуард. Завтра я более подробно расскажу о том, как организовать снабжение лагеря продуктами. Теперь отдыхать. Для вас подъем в  6-30, у меня есть будильник. Завтрак в 9 часов утра. В дальнейшем, завтрак всегда в 8 утра, потому как работа будет начинаться в 9. Впрочем, всю организацию и весь распорядок дня обсуждаем завтра после завтрака.
Вернувшись в барак, я занял свободное место на лежаке прямо у входа. Я прикинул, что для меня это будет удобно, мне придется рано вставать.
Рано утром меня разбудил Егор. Голова была не свежая, так как мало спал, но вскоре после того, как мы умылись в реке, все встало на место.
У кухни уже собрались ребята. Мы подошли к ним, Егор представил парней: «Виктор – бригадир первого девичьего батальона, Паша – бригадир второго девичьего батальона, Дима – бригадир ребят грузчиков, Толян – главный оружейник и лесник».
– Оружейник и лесник, это как расшифровать?
– У него боеприпасы к ружьям, у него в голове все знания о местной тайге, растениях и животных, обитающих здесь. Все вопросы по пригодным грибам, ягодам и травам, защите от медведей к нему.
– Понятно, очень нужный человек.
– Слушай, а тебе ведь не семнадцать лет? – спросил меня Егор.
– Мне 19, просто после 8 класса я пошел работать на завод, не здесь на материке, но именно тогда понял, что надо учиться, а поскольку мама работает здесь, вот и оказался в вашей компании, но на первом курсе.
– Это ерунда, у всех все по-разному. Вот мы все сейчас на третьем – четвертом курсах, но все после армии, так что не малолетки.
– Это хорошо, у меня лучше взаимопонимание получается с мужиками, чем с юношами, – ответил я.
– Кашу гречневую варил когда-нибудь? – спросил меня Егор
– Да и не раз, думаю, что справлюсь. Для начала ребята давайте разжигаем печь, приносим одну большую кастрюлю воды для чая, вторую такую же на три четверти наполненную водой для каши. Её, ставим на печку за полчаса до завтрака, насыпаем в воду крупу, главное выдержать соотношение правильное и через 20-30 минут каша будет готова. Я посчитал, что 12 килограмм гречки сухого веса будет достаточно для 120 человек. Добавим в готовую кашу две больших банки тушенки,  будет нормально, но её нужно будет отдельно разогреть в противне и хорошо перемешать, только после этого добавлять в кашу.
– Молодец, в армии не служил, а в гречке понимаешь, – прокомментировал Толик, главный по лесным ресурсам.
Он был высокий, худой, с усами, которые от курева были слегка прихвачены желтоватым смоляным налетом.
Четверо ребят взяли обе кастрюли, и пошли в реке за водой. Принеся их, одну поставили на печь, вторую – рядом и прикрыли крышкой.
После этого Толян, как его звали все, затопил печь, у него это получилось хорошо. Заготовленных до нас дров хватало примерно на пару дней.
Я стал возиться с гречкой, открыл мешок, посмотрел и проверил её состояние. Крупа была приличной. Затем я достал консервы с тушенкой, открыл обе банки, выложил их на противень, прикрыл его найденным полотенцем.
Далее на складе я достал из мешков алюминиевые миски, ложки и кружки. Проверил их, они оказались чистыми, пересчитал, посуды хватало.
Сама столовая была под навесом на улице. Длинные деревянные столы и скамейки. Я протер столы, на них были листья и занесенные ветром иголки лиственницы.
За час до начала завтрака Егор помог мне поставить на плиту кастрюлю с водой для каши, засыпал в неё крупу, положил соль и прикрыл крышкой. Также на плиту поставил противень с тушенкой. В закипевшую уже воду в большой кастрюле я добавил заварку, затем кастрюлю поставили на самый край плиты и прикрыли крышкой. Через минут пятнадцать я добавил в кастрюлю сахар, который размешал, попробовал, напиток под условным наименованием «чай».
В 8-40 пришел начальник лагеря Владимир Иосифович.
– Судя по запаху у вас завтрак на подходе? – спросил он.
– Да, осталось только перемешать тушенку с гречкой, чем сейчас и займемся.
Попробовав наш первый, очень простой завтрак, начальник сказал: « Я не ошибся, когда по документам выбрал тебя в завхозы. Все нормально, – а обращаясь к ребятам, сказал: «Начинайте завтрак, затем бригадиры направляют всех людей в поле. Ты, Эдуард, после того как будут накормлены люди, ко мне, надо обсудить много вопросов по организации жизни в лагере».
Завтрак прошел достаточно организовано, но поставил передо мной огромное количество вопросов: кто будет мыть посуду, у меня нет работников, у меня нет достаточного количества и набора продуктов. Кто и как будет утверждать меню, хотя бы на неделю, какие другие вопросы  нужно будет решать мне?
Собрав посуду в одном месте, я произвел предварительные расчеты на предмет количества продуктов необходимых для завтрака, обеда, ужина и помчался к начальнику. Наше начальство жило в отдельной военной палатке, рассчитанной на четверых. В бытовом плане там не было дополнительных удобств, все так же как у нас в бараках, только печка буржуйка из чугуна, да пол застеленный досками. В палатке были установлены кровати, стол и раскладные стулья.
– Садись, буду ставить срочные задачи. Первая: – обед. Сейчас тебе привезут несколько мешков картошки и капусты прямо с поля, двое ребят заняты рыбалкой, у нас имеется лицензия на право отлова красной рыбы. Это на тот случай, если нагрянет проверка, что маловероятно. Рыба будет, это точно, поэтому – рыбный суп, отварной картофель и жареная рыба – это обед.  Теперь слушай и записывай. Уже сегодня тебе нужно будет найти из студентов работников для твоего цеха, решение о приеме принимаешь сам. Нанимаешь: трех поваров, одного работника для мытья посуды, можешь назвать его поваром, подсобного рабочего (вода, дрова, приборка территории, погрузочно-разгрузочные работы), истопника и помощника по общим вопросам.
Задачи: Обеспечение горячего питания три раза в день по составленному плану-меню; обеспечение и контроль поставок продуктов питания, закупка при необходимости за наличные деньги; соблюдение норм пожарной безопасности в бараках: соблюдение санитарных норм отхожих мест.
Для выполнения задачи, вот тебе список людей в совхозе, которые обязаны поставлять нам сюда капусту, морковь, свеклу, свежее мясо – говядина, телятина. Сахар крупы и все остальное необходимое – покупаешь за наличные деньги в поселке Тауйск. Привоз на тракторе. Если будут какие-либо проблемы или кто-то в совхозе начнет отлынивать от своих обязательств, сообщай мне, но думаю, что такого не будет.
Получай деньги и расписывайся за аванс. Отчет сделаешь по форме с приложением чеков или накладных. Будь аккуратен с наличными. Пока выделяю тебе 1500 рублей.
Если нет вопросов – вперед к исполнению поставленных задач.
Выйдя и посмотрев на часы, я понял, что у меня действительно времени в обрез. Пришлось буквально лететь на поле, собирать студенток под приглядом бригадира и предлагать: «Кто хочет стать поваром в нашем лагере, шаг вперед ко мне».
Вышли пятеро девиц. Я попросил: «Расскажите, что умеете готовить, есть ли желание работать в горячем цеху?»
Все ответили, что желают, что умеют готовить. Мне было понятно, одно дело картошку копать, другое дело кухня. Хоть и нелегко, но рядом с едой, тепло и под крышей. Стоял вопрос, как выбрать четверых из пяти.  Принял решение: «Руки вперед, проведу осмотр рук». Выбирал по рукам. Если были признаки или остатки городского маникюра – значит не очень подходит.
Короче отобрал четырех девиц, и мы тут же проследовали на кухню. Там уже были привезены 4 мешка отобранной хорошей картошки и два мешка с капустой. Провел знакомство девиц с кухней, с  местом для мытья посуды, чистки картошки. К этому времени к кухне подошел Егор и сказал, нужна помощь, рыбу нужно принести. Возьми большой бак и со мной.  В лодке я увидел шесть здоровенных рыбин, каждая по два – три килограмма.  Рыба была уже выпотрошена.
– Давай отнесем это, потом я еще закину сеть.
Мы принесли рыбу, поварам была поставлена задача её почистить, подготовить стейки для жарки,  а головы и хвосты, а так же брюшки – для супа. Все нужно было делать очень быстро, обед был на носу. В печь пока пришлось подкидывать дрова самому.
Ближе к двум часам пришел начальник, попробовал уже готовый рыбный суп, сказал: «Нормально, знаю, что нет специй, но есть можно», попробовал первые обжаренные стейки рыбы и зажмурившись, произнес: «А это просто деликатес. Молодцы»!
Сразу после обеда, Егор притащил с другим парнем еще восемь рыбин, каждая из которых была минимум по 2,5 килограмма, которые тоже нужно было почистить. Я решил, что их мы посолим, и у нас будет прекрасный вариант завтрака: отварная картошка с малосольной рыбой.
Ближе к ужину приехал трактор с телегой, на которой нам доставили продукты: было привезено мясо говядина на кости всего килограмм 50, лук, морковь, свекла, а самое главное сотня буханок хлеба. Ура, подумал я – живем, теперь нам голод не грозит. Выгрузив все в продуктовый склад, я понял, что теперь передо мной стоит первейшая задача, это подбор парней на должность моего помощника, истопника и рабочего.
Я тут же распорядился, что бы мясо обработали, т.е. мякоть, из которой можно было бы приготовить поджарку, должна была быть обрезана, а кости были подготовлены для варки бульона. Завтра на обед планировалось сварить борщ, на второе картофельное пюре и поджарка.
Ближе к ужину к кухне подошел Толик, в его руках было ведро полное брусники. Я обалдел, конечно, спросил: «Откуда?».
– Вон видишь, примерно в километре невысокая сопка, там брусникой заросли все южные склоны. Собирай, не хочу.
– Классно, у нас теперь будет брусничный морс!
Ягоду тут же передали на кухню. Толика накормили дополнительным пайком. Он сначала отказывался, но моя настойчивость сделала свое дело.
На ужине я стал присматриваться к ребятам и мысленно отобрал себе двоих первокурсников, по-моему, приспособленных к хозяйственной работе. Я не ошибся, оба оказались как раз теми, которые и были нужны. Осталось только подобрать себе помощника. Эту процедуру я оставил до утра.
Ребятам я показал место и фронт работы и поставил задачу: Алексею, который стал истопником – в 5-30 начинать топить печь на кухне, а Ване – безусловно, обеспечить запас колотых дров минимум на трехдневную работу кухни, постоянно его возобновляя и приводя в порядок ежедневно к концу дня всю территорию около кухни.
Конечно, первые дни были очень напряженными, но уже на четвертый день, большинство работ делалось по плану, не скажу, что все делалось на отлично, больше всего было проблем с девицами, у них еще шло формирование женского коллектива, но в целом не было ни одной осечки. Себе в помощники я выбрал паренька по имени Виталий, он поступил на физмат из г. Сусумана. Невысокий крепенький, восемнадцати лет от роду, мне он чем-то напоминал Сашку (Перпетум Мобиле), такой же заводной, шустрый с хитринкой, с доброжелательным характером, курящий и матерящийся, но так славно и ласково, что просто можно было заслушаться.
Первое, что мы с ним вместе сделали, это посетили совхоз, ферму, где договорились  о поставке хлеба, сметаны, (молоко было запрещено в связи опасением всеобщей диареи) мяса и овощей. Кроме того, я попросил три бочки для засолки рыбы, а так же три больших 50 литровых бидона для молока, но мне они были нужны для сохранения пищи в реке. Дело в том, что вода в реке была не выше пяти – семи градусов, а это температура  холодильника. Затем мы с ним съездили в поселок в магазин, где познакомились с директором, с которым договорились о том, что ближайший месяц он будет для нас держать запас муки, сахара, соли, круп разных, риса, специй, яиц. Я оставил ему список для следующей поставки. В то время снабжение было удовлетворительным, но у нас были привилегии, спущенные начальством сверху. Мы же выполняли государственную задачу обеспечения продовольствием – копали картошку.
На Виталике были все вопросы внешнего снабжения продуктами, а в случае необходимости и хозяйственными товарами. Например, в лагере и на кухне не оказалось брусков для точки ножей. Проблема была решена. Ножи поддерживались в отличном состоянии.
Уже через неделю все работало хорошо, в чем не только убедился начальник  лагеря, но главное, были довольны те, которые в течение всего дня, несмотря на погоду, согнувшись, собирали картошку в ведра, грузили её в мешки, а их грузили в тракторные прицепы. Работа была нудной, тяжелой. Хорошая работа кухни гарантировала стабильную обстановку в лагере. Это понимал начальник, он же преподаватель истории партии.
Поскольку работа кухни была отлажена, у меня появилось время для осмотра окрестностей, которые мы обошли, конечно, с Толиком вместе, который всегда был при ружье. Местные красоты меня просто поражали.
Наш лагерь находился в довольно широкой долине реки. Именно здесь были основные поля совхоза. Наш участок – это 50 гектар картофельных полей. Климат в этом месте был особый. Близость моря исключала настоящие колымские морозы и в нашей долине, как мне рассказали местные в совхозе, в летний период средняя температура была положительной в течение 100 дней. Этого хватало для созревания ряда овощей, таких как капуста, свекла,  морковь и других, главным из которых был картофель. Поля совхозные располагались вниз по течению реки, а  вверх в долине была роскошная растительность представленная лиственницей, кедровым стлаником, тополем душистым, березой, ивой длинноствольной, осиной, древовидным ивняком, ольхой, черемухой, рябиной. Много было и кустарников жимолости, шиповника, голубики, багульника, кизила, а южные склоны невысоких сопок сплошь поросли  брусникой. Огромные, до двадцати метров в высоту вековые лиственницы и луга с высотой трав до метра. Встречались поляны, на которых грибы росли сплошным покровом, их можно было косить косой. Видеть все это буйство природы воочию было просто наслаждением. Многие деревья уже в сентябре, чувствуя близость наступающих заморозков, начали окрашивать свои листья в разноцветные тона: от желтого, до бордового. Все это придавало окружающим пейзажам сказочность и нереальность.
Поскольку в километре от нашего лагеря было немыслимое количество брусники, мы организовали силами моих ребят сбор этой ягоды, и у нас всегда был морс из брусники. Имелись и заросли рябины, которая в этом году просто горела гроздьями на деревьях в огромном количестве. Из него мы наварили варенье и подавали его к чаю. Другим чудом для нашей кухни стали роскошные грибные места. Толик точно определил, какие съедобные грибы можно брать: белые, маховики, подосиновики, подберезовики, маслята, а так же грузди. С ума сойти, сколько было грибов. Два человека за пару часов могли собрать больше, чем могли унести. Поэтому впоследствии мы выходили на сбор отдельно взятых грибов. Из них получался немыслимый по вкусу грибной суп, которому  мясной бульон был не нужен.
Все собранные грибы предварительно проверялись Толиком по внешнему виду, затем тщательно подготавливались, и только после этого отдавались для приготовления.  Готовые блюда из них пробовались мною, Толиком или Егором. Ни разу не произошло какой-либо ошибки.
Егор в свою очередь, будучи главным рыболовом, рассказал и показал мне  невероятно много интересного: «Мы можем запастись красной рыбой и красной икрой, но здесь есть некоторые хитрости и секреты. Хотя основная рыба, такая как мальма, нерка, кета, горбуша уже прошла, но в сентябре  еще идет на нерест кижуч. Рыба крупная, очень яркая по цвету, жирная с плотным мясом и с прекрасной крупной икрой, очень вкусная. Есть ограничения по вылову, в том числе и по лицензии, которая есть у нас. Заготовка красной икры запрещена, вот почему у тебя на кухне была только потрошеная рыба. Икра была, но мы её прячем. Я тебя угощу.
Но есть еще один подарок природы для нас: в реке Яна водится тайуский хариус, он отличается от остальных, что водятся в реках Магаданской области, цветом. Он рыжий, а верхний длинный плавник с розовым отливом. Обычно хариус залегает в ямах. Но редко бывает так, что нашел хорошую яму – и ловишь целый день. Обычно после 2-3 удачных забросов лов прекращается. Рыба замирает, она напугана, и брать наживку не будет. Ищи следующую яму. И так можно пройти по реке километра три. В этот день лова по предыдущим ямам не будет. Рыба должна успокоиться. Назавтра можно сделать повторный обход. Если ловить хариуса на мушку, она должна идти по воде и над водой медленно, нужно останавливать проводку через интервалы времени. Хариус – невероятно вкусная, нежная рыба, в ней практически нет мелких костей. Только что выловленный хариус имеет ярко выраженный запах свежего огурца».
– А что значит на мушку? – спросил я.
– Все очень просто, берем удочку, сделать можно из нормальной палки, леска, тонкая, хариус рыба не очень большая, небольшой крючок и прямо почти над крючком делаем мушку. Хариус должен понять, что это какая-то летающая мушка. Обычно делаем её из черных волос, которые растут на лобке. Пять шесть волос соединяем вместе и прикручиваем к леске, слегка подрезаем, чтобы не были длинными. Эти волосы практически не намокают, поэтому служат отлично. Затем ведем крючок по воде против течения, время от времени, чуть его погружая, а затем вытаскивая  мушку из воды и ведя её по воздуху. Рыба это воспринимает за любимую еду, кидается и заглатывает крючок. Вот тут ты ее поддеваешь и она твоя.
Давай я сделаю для тебя такую удочку. Рано утром, когда будешь идти на проверку работы кухни, подойди к реке и полови рыбку. Точно говорю, за 15-20 минут наловишь не только себе на завтрак, но и для всей кухни.
Толик подошел к молодой осине, срезал своим охотничьим ножом крупный побег и тут же сделал из него удилище длиной всего-то в метра полтора. Затем достал из кармана леску и крючок, судя по всему, они всегда у него были под рукой. Привязал крючок к леске, подтянул её. Затем приспустил штаны и ножом срезал у себя  маленький пучок волос с лобка. Маленьким кусочком свинца он закрепил его над крючком, Вот и все. Идем, попробуем, правда, сейчас день, а лучше всего делать это рано утром. Мы подошли к реке и Толик, движениями о которых рассказывал начал вести крючок против течения. Уже через минуту из воды вылетела рыбка и оказалась на крючке. Сняв её с крючка, Толик дал мне её понюхать. Точно, как будто только что снятый с грядки и разрезанный свежий огурец.
– Ну, это совсем небольшой хариус, всего грамм на сто пятьдесят. Вот и лови утром для завтрака.
Я был удивлен, поражен, восхищен!
Забрав удочку и принеся её на кухню, я поставил её на склад, как самую великую ценность я решил, что обязательно теперь каждое свое утро буду начинать с рыбалки.
Уже на  следующее утро, разбудив в 5,30 истопника, вместе с ним дошел до кухни, где он занялся розжигом печи, а я, взяв удочку, направился вверх по течению реки,  отойдя метров  триста, найдя удобный подход к реке, начал рыбалку. Егор оказался прав. Уже через пару минут  мою удочку крепко тряхануло, и я вытащил очень приличного хариуса, грамм на триста. Снял его с крючка, положил  неподалеку в траву.
За минут двадцать я поймал 10 рыбешек.  Азарт во мне настолько разыгрался, что остановить себя было почти невозможно. Помня, еще со времен посещения предгорья Чимгана, что рыбу можно нанизать на прут, я сделал это и понес свои трофеи на кухню. Девочки уже были на месте. Я похвастался перед ними уловом и сказал, что сейчас почищу рыбу и её должно хватить для завтрака всем нашим работникам. Чистить хариус было не сложно, поэтому уже через десять минут рыбы были в большой миске. Я попросил девушек, посолить, обвалять в муке и пожарить рыбу. Завтрак был изумительным. Двух жареных, с золотистой корочкой, рыбок мне хватило сполна. Такого удовольствия я не получал  давно. Теперь, независимо от погоды, день у меня начинался с рыбалки. Практически никогда не было, что бы я возвращался пустым. Однажды повезло так, что я принес на кухню двадцать хариусов. Это был мой рекорд.
Примерно в середине нашего студенческого сезона пребывания в лагере, сильно испортилась погода. Сначала пошел очень сильный дождь с ветром, затем похолодало и ночью выпал снег. Естественно залитые водой поля были непригодны для работы техники, сбора картофеля и его вывоза. Четыре полных дня весь лагерь сидел в бараках и мучился от безделья. Наших руководителей очень напрягало то, что перед нами была поставлена задача: убрать поля в 50 Га, если удалось бы сделать это раньше, то и домой поехали бы раньше. Гадкая погода удлиняла наше пребывание в лагере.
Правильно организованная жизнь лагеря, благодаря усилиям руководства, моего блока, работе бригадиров  дала результат: за весь прошедший период в лагере не произошло ни одного происшествия. Никто не заболел, никто не подрался, никто не оказался соблазненным и покинутым. И если, в плохую погоду, народ вповалку валялся в бараках, рассказывая анекдоты и истории из жизни, кто-то бренчал на гитаре, то нам, никто не отменял работы. Кормить людей мы должны были как всегда вовремя и сытно.
Вскоре погода  смилостивилась, появилось солнце, но ночью стало очень прохладно. Практически всегда рано утром на почве уже появлялся иней. Работа по сбору картошки была доведена до аврального темпа, что бы успеть нагнать упущенное время и успеть до серьезных заморозков.
Егор тщательно готовился и, наконец, объявил о дне большой рыбалки. Трижды ребята с лодки забрасывали сеть и трижды сеть доставали совершенно пустой. Егор это сопровождал комментариями на правильном русском матерном языке, но рыбы так и не было. Тогда он предложил всем нам, перебраться на другой берег и попробовать закинуть сеть с противоположного берега. Так и сделали, все, а нас было пятеро, на лодке, перебрались на противоположный берег, затем Егор и Талян закинули сеть полукругом и второй конец её доставили к берегу. Начали сеть вытаскивать. Однако она не шла.
– Неужели зацепилась за корягу,- сопроводив все это крепкими выражениями, выругался Егор.
– Давайте, все возьмемся – продолжил Толян.
Мы все взялись за сеть по трое с каждой стороны. Тащили почти со всей силы, могли сильнее, но боялись порвать сеть, но она не поддавалась.  Остановились перехватить дыхание, переглянулись и Егор сказал: «Хер с ней с сетью, тянем со всей силы, ну если порвем, будем думать, как быть».
Мы взялись за сеть и изо всех сил стали её вытягивать, сеть потихоньку стала поддаваться. Затем Егор заорал: «Тудыт твою мать, мы на яму попали, вытаскиваем скорее»!
Мы увидели, что вся наша огромная сеть была заполнена хариусом, но поскольку ячейка сети была крупной, рассчитанной на большую рыбу, то хариус, пытаясь спастись, с огромной скоростью  покидал сеть. Все это напоминало какой-то подводный ливень, с длинными струями из рыбы. Это настолько возбудило нас, что неизвестно откуда взявшиеся силы усиленные ором и матом помогли нам почти разом вытащить сеть на берег. Усилия наши были такими, что резко вытащив полную сеть, мы по инерции все завалились на берег. Сеть, лежавшая на берегу, была полна трепещущегося в ней хариуса. Все были в истерике, бегали вокруг сети, хватались за яйца, орали, махали руками, вели себя как первобытные люди, завалившие мамонта.
Отойдя от адреналина, мы обратились свои взоры к Егору.
– Сейчас сплаваем за мешками, у нас есть чистые новые для картошки и привезем их сюда.
Вскоре мешки были на нашем берегу, и началась погрузка рыбы в мешки. Всего мы нагрузили восемь полных мешков рыбы, килограмм триста! Тремя отдельными ходками мы перевезли на лодке рыбу, а затем и сами перебрались на наш берег.
Вся рыба была доставлена на кухню. Егор и Толян впряглись в сортировку и чистку рыбы, потому как решили, минимум половины улова попробуем засолить и завялить. Егор хорошо знал, как это делать. Он выбирал среднего по размеру хариуса, голова рыбы не отрезалась, рыба потрошилась. После нескольких дней крутой засолки, в бочке, рыбу достали и развесили на веревке, в брюшко вставлялась деревянная распорка, что бы рыбка быстрее вялилась на ветру. Поскольку уже была поздняя для этого края осень, то мы не опасались мух и других летающих любителей полакомиться чужим уловом.
Остального хариуса мы пожарили и подали на ужин вместе с отварной картошкой. Далось это девочкам очень большим напряжением, ведь каждому нужно было подать минимум по две рыбешки, значит пожарить их, нужно было штук 300. Но кухня справилась, помог опыт жарки хариуса, который я добывал для завтрака. Народ лагеря был просто обалдевшим от такого царского ужина. Жареный хариус на сельхозработах 1968 года, вошел в историю. Уже через несколько лет этот случай рассказывали как  сказочную притчу, а многие в неё не верили.
К середине нашей командировки, кухня работала как отлично налаженный механизм. У нас имелся всегда запас  продуктов, мы очень удачно использовали природные возможности и дары земли колымской. Так, например, в привезенных молочных бидонах мы хранили приготовленные вторые блюда, а так же приготовляемые нами мясные концентрированные бульоны, они были основой для первых блюд. Сами бидоны нами были углублены в берег реки, таким образом, что бы как минимум половина их омывалась водой, но крепко закреплены тонкими тросами к толстым кольям, вбитым в паре метров от берега. Это давало возможность охладить продукты в них до 4-6 градусов. Для бульонов это 3-5 дней сохранности, так же как и для различных вторых блюд. Все это помогало экономить время, рационально использовать продукты. Бочки, привезенные нами, были заполнены засоленной красной рыбой, которую мы использовали для подачи на завтрак и на ужин. Её предварительно несколько часов вымачивали в пресной воде, что бы убрать излишки соли. В 10 литровой эмалированной кастрюле мы засолили грузди. Груздей было не очень много в лесу, поэтому всем не удалось их попробовать. Да и возни с ними было много. Их нужно было долгое время вымачивать, неоднократно менять воду, и только потом солить. Но грузди были великолепными.
Очень большую роль в организации бесперебойного снабжения продуктами сыграл Виталий. Он мог, при необходимости, даже пешком отправиться в совхоз за несколько километров, лишь бы решить поставленные задачи. Поэтому у нас всегда был порядок с поставками продуктов. Более того, даже такой дефицит, как куриные яйца он привозил трижды за сезон. А ведь только на разовый завтрак их нужно было порядка трехсот штук. Я присматривался к Виталику и мне он импонировал все более и более. Я не давал повода ему понять о моих симпатиях, поскольку у нас были рабочие отношения, но мне мыслилось, что в студенческой жизни он мог бы стать хорошим и полезным приятелем. Однако, Виталька стал спусковым крючком в том, что я начал покуривать. Общаясь со мной, он часто предлагал мне закурить. Так раз за разом я и начал курить. В ту пору мужики курили все. Некурящий был исключением, доказывающим обратное правило.
Однажды утром, когда все уже были после завтрака в поле, прибежал Егор, Толян сидел у нас и просматривал ранее собранные грибы.
– Толян, на том берегу, где яма хариуса, медведь! Пойдем, посмотрим, если надо пуганем.
Толян, проверив заряжено ли ружье, и я, вслед за Егором бегом направились к берегу. Действительно на противоположном берегу прогуливался бурый медведь.
– Самец, – определил вслух Толян.
– Что будем делать? – спросил Егор.
– Он сытый и спокойный, пришел на разведку. Покрутится и уйдет. Нас он видит, а чувствуют они нас  по запаху за километры. Сейчас они сытые, нагулявшие зимние запасы, так что прямой опасности не представляют. Не стоит его пугать стрельбой. Но надо будет усилить охрану столовой, где есть припасы еды. Я считаю, что на ночь надо будет разводить на берегу костер – прокомментировал ситуацию Толян.
Действительно, через минут десять, осмотрев и обнюхав берег, медведь удалился и вскоре скрылся в лесу.
Работа нашего отряда подходила к концу, неубранными оставались всего несколько гектаров. В связи с этим, начальник лагеря предупредил нас, что примерно через два-три дня, работа в совхозе будет закончена, надо будет возвращаться в Магадан. Он довел до нас решение сверху о том, что вывозить нас будут не морем, а самолетами из соседнего поселка Балаганное. Туда доставят автотранспортом. Перед выездом нужно лагерь привести в нормальное состояние и сдать его. На это будет только один день.
Обсуждая скорый отъезд из лагеря вместе с бригадирами и Толяном, Егор предложил: «У нас в запасе есть порядка десяти килограмм красной икры. Везти её опасно, запрещено, поэтому стоит угостить всех, кто работал».
Кто-то из ребят сказал, что вот было бы отлично к икре еще напечь блинов.
– А что, это идея, – откликнулся я.
Решили, что я уточню, возможно ли осилить такую работу, что бы обеспечить каждого из 120 человек хотя бы четырьмя блинами.
Отдельно я просчитал, что нам понадобится, если учесть что готовый блин весит примерно грамм 30, то на одного человека понадобится минимум 120 – 130 грамм блинов. Нас 120 человек, итого почти 16 килограмм готовой продукции. Что бы приготовить 500 блинов на наших сковородках, а их было всего пять, понадобится 5-6 часов непрерывной работы у плиты. С этим количеством сковородок справились бы две поварихи, но с условием замены их через каждый час работы. Кроме того с нас никто не снимал задач, по приготовлению еды. Собрав всех своих сотрудников, я им объяснил, что работа тяжелая, нудная, но мы точно войдем в историю института, поскольку никто больше не решится на такой гражданский подвиг. Все мои ребята дали согласие, и я доложил об этом Егору, с которым мы решили, что руководство лагеря предупреждать не будем. Сделаем сюрприз.
В день, который был объявлен последним рабочим днём, нам с поварами предстояла грандиозная работа. Уже сразу после завтрака наша кухня занималась производством блинов, которые складывались в пачки по 50 штук. Если учесть, что нужно было приготовить обед, то к пяти часам вечера мы справились работой по приготовлению блинов. У печи пришлось и мне отработать час, так как наши девицы, падали с ног не столько от усталости, сколько от перегрева у плиты при жарке. Но к пяти часам вечера 500 штук блинов были готовы, стояли аккуратно сложенные в теплом месте. Еще утром Егор принес икру в трех трехлитровых банках. Зная ориентировочный вес, мы прикинули, что на порцию из четырех блинов хватит трех полных столовых ложек икры.
Решили, что за два часа предупредим начальника. Что и сделали, он сначала был удивлен, затем сказал, что это самоуправство, но потом с улыбкой дал согласие, правда предупредил, что перед ужином он выступит с коротким обращением к студентам.
Придя на ужин, студентам предложили для начала сесть всем за столы. К ним обратился Владимир Иосифович, который поздравил всех с окончанием трудовой страды, объявил о порядке подготовки завтра к отъезду и сдаче имущества, а затем сказал: «Наш доблестный блок питания приготовил для всех нас подарок и сюрприз. Сегодня на ужин деликатесы: блины с красной икрой!»
В столовой поднялся шум радостного удивления.
Владимир Иосифович, подождав пока он стих, сказал: «Запомните, никто не должен знать о том, что была красная икра. Блины были – да. Икры не было. Никому ни слова, считайте, что это вам приснилось. А теперь, как и заведено, по очереди на раздачу».
Мы на кухне уже были готовы, блинов и икры хватило всем. Для тех, кому было мало блинов с икрой, был приготовлен отварной картофель и тушеная капуста. Ужин прошел просто на ура.
Завтра был последний день, день отправки. По распорядку дня, мы кормили только завтраком, но завтрак был усиленным, так, что бы хватило до вечера.
С раннего утра представитель совхоза прошелся по баракам, проверил все ли в порядке, а поскольку ничего ценного в них не было, то и приемка была завершена быстро. Первый барак отправили на телеге запряженной трактором в Балаганное на аэродром. Затем был отправлен второй барак, а за ним и третий – мужской. Остались в лагере только начальники: преподаватели, медицинский работник, бригадиры и хозяйственная служба. Кухню с остатком продуктов мы сдали довольно быстро.          – Продукты пригодятся нашим рабочим, которые будут готовить землю к зиме, при приемке хозяйственного блока заявил представитель совхоза.
У меня, как и у других работников кухни образовался багаж: это было и наваренное варенье, и вяленый хариус. Сумка у меня получилась тяжелой, да еще коробка с вареньем. Вот тут я и подумал, что Валера может оказать мне помощь. Я предложил ему, что по прибытию на аэродром, мы с ним проедем не в общагу, а ко мне на поселок Палатка. Там переночуем, оставим багаж, а затем вернемся вместе в город. Валерка ответил согласием.
Нас так же отвезли в телеге на аэродром Балаганное.  Там оставалось совсем немного ждущих отправки ребят, девушки уже все улетели. Обслуживали нас три самолета АН-2, в которые, в зависимости от веса, сажали 11-12 человек. Мы были последними, погода не подвела и вот я и другие ребята, всего девять человек в самолете. Самолет по грунтовой взлетной полосе быстро набрал скорость и взлетел. Летели над берегом, но в левых иллюминаторах  нас сопровождало море. Побалтывало нас сильно, поскольку высота была небольшая. Лёта до Магадана было чуть более 45 минут, правда, посадку мы совершили на старом магаданском аэродроме, находящимся на 13 километре колымской трассы. Теперь этот аэродром обслуживал  малые самолеты только местных авиалиний.
Я решил, что надо попробовать прямо с этого аэродрома уехать до аэродрома Сокол, а не тратить время на возвращение в Магадан.
Так и сделали, довольно быстро рейсовым автобусом добрались до аэропорта «Сокол», а там взяли частника и через 40 минут были у нашего дома.
Мама была дома, обрадовалась очень, встретила нас и первым делом усадила за стол, даже предложила выпить винца.
Я познакомил её с Виталием, представив его как помощника заведующего хозяйством студенческого лагеря. Мама была удивлена тем, что я занимался хозяйственной работой, еще более тем, что мы привезли с собой: рябиновое, брусничное варенье и вяленый хариус. Очень коротко мы рассказали маме о том, как проходила жизнь в лагере, и что завтра нам нужно будет быть уже в Магадане, что бы приготовиться к началу занятий: библиотека, учебники, общежитие и прочее.
Рано утром, попрощавшись с мамой, первым автобусом мы  с Валерой уехали в Магадан.

Начало занятий
         В институте начались занятия. Нужно было нагонять программу за счет дней, а это целый месяц, проведенных на картошке. Поэтому совсем не редкость, когда у нас было по четыре пары. Занятия проходили в основном корпусе института, там же и семинары. На первых порах занятия утомляли. Пришлось много времени проводить в библиотеке. Столовая в институте была  на уровне удовлетворительной. Еда, которую мы готовили в лагере, по признанию студентов, на порядок отличалась по качеству и вкусу. Вообще первый курс, особенно первый семестр – был временем обучения на тему: «Как учиться в институте». Дополнительной литературы, которую рекомендовали прочесть для семинаров, было значительно больше, чем можно было прочитать реально. Многие преподаватели требовали ведения подробных конспектов их лекций. Наш быт не был устроен ни образовавшимися по интересам компаниями, ни предоставлением каких-либо организованных мероприятий, за исключением подготовки к празднованию 51 годовщины Великой Октябрьской революции и торжественному параду по этому случаю. С середины октября, в этом году, Магадан был в снегу, погода стояла холодная и ветреная.
Главным, что напрягало в этот период, было общежитие. В нем никак нельзя было приспособиться к организации какой-нибудь нормальной жизни. Внешне как в казарме, но армейского порядка не было. Имелся полнейший бардак в организации удовлетворения жизненных потребностей: душ, постельное белье, количество и состояние туалетов, отопление, питание, возможность занятий. Девиц поселили в более-менее приличное общежитие около главного корпуса, в котором жили по четыре человека в комнате, тогда это был стандарт.
На выходной, как правило, я ездил к маме. Там, хоть и в частном доме, но был порядок. Можно было сходить в баню, хорошо попариться и помыться. Обсуждая с мамой устройство нашей дальнейшей жизни, мы пришли к выводу, что нужно менять квартиру в Ташкенте на магаданскую. В этом случае была бы квартира в городе, а хозяйство и собственный дом за городом. Кроме того за размен можно было получить доплату примерно в размере трех тысяч рублей, а может быть и больше. Эти деньги можно было бы использовать для покупки в Палатке хорошего капитального дома, ну и часть из них направить на покупку всего необходимого в квартиру в Магадане. Передо мной была поставлена задача: найти  квартиру, подходящую для обмена.
В самом Магадане мы с Виталиком виделись не часто, так как он учился на физико-математическом факультете в другом корпусе, иногда по вечерам, и однажды решили, что нужно сходить в кино, тем более, что шел французский фильм «Искатели приключений», с Аленом Делоном в главной роли. Решили, что бы скрасить наше время пригласить девчонок. Поскольку у меня еще не образовалось знакомых ни на курсе, ни в институте, ни среди девчонок, ни среди парней, я поручил это Виталию.
В назначенный вечер мы пошли в кино, для меня Виталий привел подружку своей знакомой девицы. Девочка была молодой, после школы, с физико-математического факультета, невысокая, полноватая, но очень смазливая на мордашку и как оказалась, безумно глупая. Она мешала смотреть все время на протяжении фильма, своими комментариями. Несмотря на это безобразие, я был очарован фильмом. Конечно,
главное в фильме – актерские работы и отношения героев. Оба мужчины влюбляются в красавицу, оба скрывают любовь, боясь стать соперниками. Героиня тоже проникается чувствами – но к одному чисто дружескими, а к другому – романтическими. Дружба – большое и высокое понятие для всех троих, никто не хочет сделать больно другому. И актеры бесподобно показали эти эмоции – трогательно, легко и очень естественно. Высший класс игры! Досматривать картину грустно до слез, Ален Делон погибает на руках своего друга.
После фильма хотелось сесть в кафе, выпить пару бокалов вина, погрустить и подумать о нашей, ничего не стоящей жизни. Поэтому я предложил настолько быстро, насколько это было возможно проводить девиц и избавиться от них, а с Валеркой зайти в кафе. Так и сделали, мы достаточно долго говорили с Валерой и о фильме и о жизни. Валере надо было отдать должное, он был содержательным в духовном плане парнем, я даже удивился этому.
Больше я с этой девицей не встречался, и даже не знаю, как сложилась её студенческая судьба.

Степан
         Наступил конец октября, в Магадане настоящая зима, много снега, частая пурга с очень сильным ветром. Как раз в это время меня в институте, после окончания занятий нашел Степан, мой давнишний друг шофер. Мы встретились с ним в вестибюле. Он сказал, что приехал прощаться, так как принял решение уехать на материк. Мы с ним зашли в кафе неподалеку от института, где он рассказал мне о своих планах.
– Вот приехал попрощаться с тобой, – заявил он уже за столиком.
– Спасибо, что не забываешь, мне приятно, – ответил я.
Часа два мы со Степаном говорили, вспоминали наши поездки с ним по Колымской трассе, разговоры о сути жизни. Говорили и о планах на будущее.
Затем я проводил Степана до автовокзала и проводил его.

Квартира на обмен
Довольно скоро мои труды по поиску желающих поменять квартиру и уехать в Ташкент увенчались успехом. Семейная пара пенсионеров, не имевшая ни детей, ни внуков предлагала двухкомнатную квартиру со смежными комнатами на третьем этаже в доме 36 по Пролетарской улице.
Придя для просмотра, я увидел, что квартира находилась в ухоженном состоянии, но что меня удивило, что на кухне имелась печь, для приготовления пищи. Поскольку мы предлагали значительно более современную квартиру, с раздельными комнатами и балконом, то я попросил 5 тысяч рублей доплаты. В итоге удалось договориться только на 3500 рублей, что впрочем, нас с мамой устраивало, в нагрузку к этому пенсионерам пришлось пойти еще на одну жертву: с декабря месяца я имел право бесплатно жить квартирантом в квартире.
Для подготовки квартиры в Ташкенте к обмену, мы с мамой решили, что в зимние каникулы я полечу туда, где за две недели нужно было сделать косметический ремонт и подготовить квартиру для заезда новых жильцов. Мы так же договорились, что уже в январе хозяева магаданской квартиры отправят свои вещи контейнером и не позже февраля месяца освободят квартиру.
Вскоре начались лихорадочные приготовления к сдаче первой сессии, за первый семестр. Нам объявили перечень экзаменов и зачетов, выдали зачетные книжки. Была возможность сдать экзамены до наступления новогодних праздников, хотя  по расписанию, были экзамены и сразу же после новогодних праздников. Праздники были короткими, всего два дня. Я не стал рисковать и последний экзамен по археологии сдал на четыре балла 4 или 5 января 1969 года. От празднования нового года я отказался и потратил выходные дни на подготовку к экзамену. В целом сессию я сдал достаточно успешно: у меня не было ни одной тройки, три экзамена я сдал на оценку «пять», два на оценку «четыре»,  все зачеты были сданы вовремя, а их тоже было пять.

Справившись с сессией, я тут же уехал в аэропорт «Сокол», где у нас с мамой было несколько часов для разговоров и, наконец, я отбыл в Ташкент  через Москву. По цене не дороже чем через Хабаровск, но общее время в воздухе больше почти на три часа. Однако в Москву даже зимой из Магадана улетало 6 рейсов, а из Москвы в Ташкент пять.
        И вот я в Ташкенте, спустя почти два года. Времени у меня было очень мало, поэтому, прежде всего, я думал о том, как решить дела: сделать ремонт квартиры, сфотографировать его, и привезти фото с собой обратно в Магадан. Конечно, посещение Ташкента я начал с посещения бабушки Марии.
Зима в Ташкенте не самое приятное время, несмотря на то, что это Средняя Азия. Погода встретила меня серым нудным дождем и температурой чуть выше нуля градусов. Бабушка Мария встретила меня так эмоционально, что даже заплакала. Мы с ней сели и долго разговаривали. Я не постеснялся и рассказал ей о своем духовном кризисе, в результате которого я принял решение учиться дальше. Я рассказал ей о том, что только что закончил первый семестр в институте, что в случае, если я окончу обучение, то стану учителем истории и обществоведения, но я намереваюсь после института  учиться дальше и хочу поступить в аспирантуру. Я знал, что бабушка всегда гордилась мною, а сейчас видел, что мой рассказ придает ей уверенность в том, что так и будет.
– Да, Эдуард, у нас в семье и в окружении, так получилось, ты первый, который начал штурмовать вершины высшего образования. Это очень хорошо! – произнесла она, смотря на меня с любовью.
Вечером состоялся ужин, на котором были все и Зигмунд, и Эдуард и его жена Лиза с дочерью. Не было только Вивы и Эдуарда с Чиланзара, так как Эдуард чувствовал себя плохо, брат Виктор служил в армии, Татьяна жила в Ленинграде, где родила вторую дочку. Сестра Марии – Казимира, переехала на постоянное жительство к своей дочери в Белоруссию, в город Могилев.
На ужине пришлось кратко повторить, то, что я рассказал бабушке Марии и добавить, что в связи с обменом квартиры, скорее всего, наша история жизни в Ташкенте заканчивается, так как мама, доработав до пенсии, хочет переехать из Магаданской области в более благоприятные края, какие – пока не решила. Но впереди еще годы моей учебы, затем аспирантура.
Конечно, и сам дом и сад и беседка, все стало еще меньше. Город очень сильно строился. Крупные дороги, многоэтажные дома уже подступили к нашему родовому гнезду впритык. Зигмунд даже сказал, что может быть еще несколько лет и все это будет снесено. Здесь планируется большая дорога.
Решили, что остановлюсь я у бабули, поскольку в нашей квартире не было мебели. Лиза посоветовала мне какого-то парня, который гарантировал, что за короткое время сделает ремонт: побелит потолки, поклеит обои, покрасит двери и окна. На все ему было дано всего 4 дня, поскольку у меня было всего 6 дней в запасе.
Конечно, я вместе с рабочим поехал в свою квартиру. Господи, как много воспоминаний, разных нахлынуло на меня. Воспоминаний прекрасных и чувственных, воспоминаний отвратительных и унижающих меня. Я решил, что мы с мамой правильно делаем, что прощаемся с этой квартирой и с тем периодом жизни, который, чуть  было не привел меня к личной катастрофе, но дал силы для преодоления самого себя. Я ответил себе на главный вопрос: я приеду сюда еще раз, только для того, что бы принять работу. Не стал я заходить и интересоваться к Тамаре. Все, я закончил тот этап жизни и не хотел о нем вспоминать. Во время пребывания в Ташкенте, не искал и Володю, он остался нежным и грустным воспоминанием из моей ранней юности, любимым другом, который впервые познакомил меня с творчеством Вильяма Шекспира…
Все дела были сделаны, фото отремонтированной на оценку «хорошо» квартиры лежали в моей папке. Наступил последний день моего пребывания в Ташкенте. Состоялся прощальный ужин. Мне пожелали успехов на ниве учения. Утром, провожая меня, бабушка сделал мне подарок, тайком вручила мне две тысячи рублей денег. При этом она мне сказала: «Я очень рада за тебя, я буду всегда молиться за тебя, я чувствую, что мы с тобой больше не увидимся».
Её слова тронули меня до слез. Я долго, всю жизнь помнил их.

Москва – новый взгляд
         И вот, снова самолет уносит меня из Ташкента, в Москву. В Москве была запланирована встреча с Толиком, мы с ним не виделись почти пять лет. Расстались, когда нам было по пятнадцать с лишним, а теперь мне уже 20, ему так же. Из аэропорта Домодедово, куда я прибыл, я взял такси и поехал по указанному адресу. Обошлось это дорого по тем временам, но зато быстро. А вот и девятиэтажка на улице Юных Ленинцев. Я поднялся и позвонил в дверь. Её открыл Толик. Мы обнялись, он пригласил меня в квартиру, усадил за стол, на котором уже стояла закуска, и предложил выпить по рюмке коньяка. Так началась наша беседа, а точнее сказать новое знакомство у двух двадцатилетних парней, после пятилетнего перерыва.
–  Ну, рассказывай сначала о себе, – предложил Анатолий.
Мы выпили по рюмке коньяка, и я начал свой рассказ.
– Уехал с Палатки, пытался поступить в Ульяновске в техникум, провалил экзамен по русскому, затем поехал в Ташкент. Там сначала работал на заводе электромонтажником, жил в халупе, затем получили квартиру как реабилитированная семья, затем работал в театре на подсобной работе, но было интересно. Снялся в эпизоде в фильме «Нежность», будет возможность, посмотри. За это время встретился и познакомился с разными людьми и хорошими и отвратными. Потом понял, что надо учиться. После землетрясения в Ташкенте уехал на Палатку, где  на год позже вас окончил 10 класс. Хотел поступать в МГИМО, но первый секретарь райкома не дал рекомендацию. Поступил без каких-либо усилий в пединститут на историко-филологический факультет. Вот сдал первую свою сессию, в Ташкент летал для решения вопросов об обмене квартиры на Магадан.
– А в личном плане как прошли эти годы? – спросил Толик.
Я  не был готов отвечать на этот вопрос не потому, что был стеснительным, а потому, что не знал, на каком уровне откровения можно говорить. Поэтому решил, начну не с главного.
– В Ташкенте, когда было 16, познакомился с девушкой, мы потом сожительствовали примерно год, правда она потом вышла замуж и родила.
– От тебя?
– Да, нет, от своего любимого, мы с ней только трахались. Ей это нравилось.
– А тебе?
– Ну, это дело приятное…
– А других вариантов не было? – хитро посмотрев на меня, спросил Анатолий.
– А ты что имеешь в виду? – спросил я.
– Ну ладно я совсем наехал на тебя. Пока опустим этот вопрос.
– Толик мне интересно, как у тебя дела?
– Рассказываю. Приехал в Москву в 1967 году вместе с Виталиком, пошли в МГИМО, подали документы. Мне, в отличие от тебя, первый секретарь  рекомендацию дал. После того, как сдали документы и стали ходить на так называемые подготовительные лекции, я понял, что я не туда сдал документы. Это институт красной буржуазии, а такие как я – даже если сдадут все экзамены на 10 баллов – не поступят. Да, я знаю, что тебе на этот счет рассказывал Виталий. Кстати, он по второму разу подал документы, и ты знаешь, ему повезло, он поступил. Он теперь, как и ты сдал свой первый семестр. Я же, забрав документы из МГИМО, подал их и поступил в историко-архивный институт. Я уже сейчас на втором курсе. Почему туда? Да черт его знает, наверное, потому что в самом центре города, ну и, конечно, гуманитарный факультет. Архивариусом я не собираюсь быть. Главное что бы было высшее образование, а потом решу, что делать куда идти, куда плыть, ну и второй главный вопрос: я решил, что останусь в Москве, чего бы это мне не стоило.
– Ну а что в личной жизни?
– Да, ничего, какие-то увлечения, какие-то нестойкие связи на стороне и не более. А ты в Москве бывал?
– Да, но это было так давно, еще в 1956 году, когда был жив отец, потом однажды с мамой вместе. Вот и все. Ничего кроме гостиницы Москва и Кремля я не помню.
Тогда у меня есть предложение, сегодня вечером, пойдем гулять, я покажу тебе кое какие места, сходим в одно кафе. Ты пока помойся, побрейся, затем мы с тобой поедим и двинемся в путь.
До метро быстро доехали на автобусе, затем спустились на станцию Текстильщики. Метро для меня было новым транспортом, поэтому я внимательно все рассматривал. Проехали станции Волгоградский проспект, Таганскую, Китай-Город, на Кузнецком мосту сделали переход на станцию Лубянка, затем проехали до станции Проспект Маркса.
Выйдя на этой станции, Толик отвел меня в сторонку и сказал: «Эдуард, послушай меня внимательно, думаю, что этот разговор нужен именно сейчас, что бы потом не возникло непонимания. Я должен тебе сказать, что я голубой. Я им был всегда, с детства. Сам понимаешь, я все должен был скрывать. Да и в Москве об этом свободно говорить не стоит, страна у нас такая. Но на самом деле здесь более-менее нормальная обстановка. У нас не было возможности говорить откровенно тогда в 8 классе. Я не призываю тебя откровенничать на этот счет, но я хочу, чтобы ты сделал вывод, стоит или нет продолжать наши отношения.
Я слегка оторопел от такой откровенности, хотя виду не подал, потому, что за эти годы я повидал столько всякого, что такое признание вывести меня из психологического равновесия уже не могло.
– Ладно, теперь для начала посетим кафе «Садко», его иногда в народе называют кафе «Задко».
Мы поднялись наверх, вышли на ул. Пушкинскую и прошли метров 300 вверх. Остановились у кафе, перед дверью которого стояло человек 15, ожидавших своей очереди. Толик протиснулся вместе со мной к двери, и о чудо, швейцар открыл перед ним дверь и впустил нас. На возгласы: «Почему без очереди», – ответил: «Места по предварительному заказу. Войдя в кафе, мы спустились в полуподвальное помещение, там был гардероб, разделись и там же прошли в зал. В зале по одной стороне перпендикулярно к стене стояли большие столы, за которыми могли сесть 6 или даже восемь человек.
– Почему нас пропустили? – спросил я.
– Все просто, будем уходить, дадим швейцару два рубля, за двоих, вот и весь вопрос. Конечно, он должен знать тебя в лицо. А так, надо стоять в очереди и не факт, что дождешься.
– А почему мы в это кафе пришли?
– Это очень специфическое кафе. Во-первых, здесь всегда, независимо от погоды на улице, и какая пятилетка в стране, есть шампанское. Во-вторых, здесь всегда есть блюдо «скоблянка», мясо говядина, тушеное с луком, очень сытное, очень вкусное. В третьих-здесь всегда больше половины людей – наши люди, но те, которые открыто это не показывают. А остальные все знают и не против этого. В четвертых, – рядом – Большой театр, поэтому здесь часто можно встретить творческих и знаменитых людей.
В это время подошла официантка в кокошнике. Толик заказал шампанское, лимон, скоблянку.
– Остальное потом, сказал он официантке.
– Слушай, а официантки в курсе?
– Конечно.
– А как они к этому относятся?
Не знаю, но меня это не волнует, судя по всему их тоже. Их волнует одно: дадут ли им чаевые, а мы их даем обязательно, поэтому они нами довольны всегда. Ближе к 10 часам вечера кафе было забито народом до отказа. В подавляющем большинстве мужчинами разного возраста. Складывалось впечатление, что многие, если не все знали друг друга. Шампанское и другой алкоголь лились рекой. Естественно, я был удивлен, ведь все это стоило приличных денег.
К нашему столику подошел высокий крепкий мужчина, на вид лет тридцати с бородкой, он поприветствовал Толика, а тот, в свою очередь, представил меня: «Знакомься мой друг, учились в месте, из Магадана».
– Да ты что, помню Магаданскую область, сколько я там обходил сопок и рек.
– Мишка, сам геолог, какое-то время работал в геологоразведке в Магаданской области, как раз тогда, когда мы учились в школе, – добавил к сказанному Толик.
Толик за вечер несколько раз вставал и подходил к другим столикам, где его радушно встречали и где завязывались короткие, но дружественные беседы. Откровенно говоря, я был поражен, прежде всего, свободе нравов царивших в кафе, разноликости посетителей: от совершенно молодых, даже моложе нас до, убеленных сединами. Одетых строго в классическом стиле, до совершенных хиппи модников. По виду от рабочих, до академиков. У многих в поведении присутствовал налет некоторой театральности, но нигде не было ни какой жеманности. Такого разного яркого собранного в одном месте народа, я никогда раньше не видел.
Ближе к одиннадцати часам, мы покинули кафе. Сидели бы и дольше, но в Советском Союзе все заведения такого типа: кафе, рестораны, работали только до 23 часов.
Мы вышли на улицу, сытые, разгоряченные выпитым, довольные, с  хорошим настроением. Толик решил показать мне главную улицу под именем «Бродвей», т.е. улицу Горького. Несмотря на поздний час, поражал напряженный ритм жизни улицы. Она была залита светом, по ней с шуршанием шин мчались в обе стороны сотни легковых автомобилей, а по тротуарам прогуливалась публика, в основном молодежь. Её было так много, как будто люди вышли на демонстрацию, но вместо портретов и лозунгов на показ были выставлены одежда, обувь, прически, походки. Практически весь гуляющий народ был очень прилично одет. Жизнь на улице била ключом.
– Все это практически будет таковым до часу ночи, затем начнут разъезжаться по домам. Здесь главное место, где люди показывают себя. Ходят сюда на променад разные люди..
Теперь пойдем, я покажу тебе очень интересное место. Мы спустились вниз по улице Горького,  повернули налево, прошли огромное здание Госпалана, затем  Дом Союзов, затем перешли улицу Пушкинскую, где и были в кафе часа два назад и оказались на площади, в глубине которой стоял известный по журналам и кино Большой театр. На хорошо освещенной площади перед театром, вокруг не работающего фонтана, гуляла довольно много людей.
– Это «плешка», здесь собираются те люди, которые практически не скрывают свои сексуальные предпочтения. Если понаблюдать за их общением, то просто цирк, умрешь со смеху, такого юмора не увидишь и не услышишь нигде. Давай пройдемся, может нам и повезет. Прогуливающиеся были в основном мужчины, но у половины из них, в их повадках уже присутствовала не театральность, а просто женское кокетство: в походке, во взглядах, в движении рук, в манере курить. Но все они были безупречно одеты.
– На этой площади всегда выставляется пост из нескольких милиционеров в звании лейтенантов или младших лейтенантов. Посты здесь, наверное, нужны, но почему это всегда совсем молодые офицеры – вопрос? Так вот местные посетители, а это совсем не простые люди с завода, постоянно обрабатывают их, и не безуспешно. Почему власть идет на это – непонятно, – рассказывал мне подробности Анатолий.
Мы обошли фонтан, подошли к центральному входу театра, затем пошли в сторону касс. Вот там и увидели, что вокруг стоящего на посту лейтенанта собралось трое ребят.
– По-моему будет представление, идем, посмотрим, сказал Толик.
Мы подошли, не настолько близко, что бы нас приняли за участников беседы, но что бы могли слышать разговор.
– Лейтенант, что же вы так мерзнете, так ведь можно простыть, застудить очень главное и важное, произнес один из присутствующих.
– Вместо того, что бы предложить лейтенанту, который несет службу, охраняет вас чего-нибудь вкусненького, вы тут ему морочите мозги. Товарищ лейтенант не слушайте этих, давайте покурим, – при, этом третий парень вынул пачку сигарет «Мальборо» предложил взять сигарету милиционеру.
Нормальный курящий парень в ту пору не мог бы отказаться от американского «Мальборо». Лейтенант взял сигарету, но вынужден был сказать: «Мне на посту курить запрещено по Уставу».
Через несколько ребята минут покинули постового, кокетливо попрощавшись с ним. Он достал пачку «Мальборо», подаренную ему, вынул оттуда визитку, просмотрел её и спрятал во внутренний карман.
– Думаешь, позвонит? – спросил я Толика.
– Думаю, что да. А что ему терять. Он наверняка приезжий, после армии прибыл сержантом в Москву, здесь  школу милицейскую закончил, и вот уже офицер, и стоит на приличном посту, на который, думаю не так легко попасть. Чего же ему упускать возможности. Эти ребята, конечно, сейчас тут театральную пьесу сыграли, а на самом деле, судя потому, как свободно вели себя, как были одеты, – все из очень высокопоставленных семей. А это связи. Если лейтенант правильно себя поведет, может очень быстро сделать приличную карьеру по службе, – прокомментировал мой вопрос Анатолий.
Мы направились в сторону гостиницы «Метрополь», перешли на другую сторону проспекта Маркса, там Толик поймал такси, и минут через 20, были уже дома.
– Ну как вечер? – спросил меня Толик, когда мы зашли в квартиру.
– Для меня очень много нового и удивительного, – ответил я, –  Все так откровенно и это возможно? – спросил я.
– На самом деле, если не вечером, если не на плешке, то все нужно скрывать, делать вид, что такого не может быть. Ведь в стране вообще секса нет. Но в закрытых системах, у военных, у артистов, в высшем звене власти этого более чем достаточно. В принципе все, всё знают, но договорились о том, что этого как бы нет в нашей стране, это только там у них в загнивающем Западе. Ладно, будем отдыхать. Завтра приедет Виталий, вот вы с ним увидитесь, и он может еще что-то интересное тебе расскажет.
– А он знает о твоих делах? – спросил я.
– Догадывается, но мы с ним на эту тему не общаемся. Он абсолютный бабник, вот и сейчас нашел себе какую-то москвичку, живет уже у нее на Башиловской улице, даже думает жениться.
Утром, поскольку было воскресенье, часов в 11 приехал Виталий. Он был модно, но просто одет: джинсы, водолазка, модное пальто с шарфом, а в руках у него был какой-то фирменный чемоданчик.
–  Привет друзья, как порезвились вчера? – спросил он с улыбкой.
– Ходили в кафе Садко, потом смотрели с Эдуардом центр города. Все нормально.
– Ну как тебе Москва? – спросил меня Виталий.
– Интересно, многое непривычно, ответил я.
– Ты как сейчас живешь, где обитаешь? В МГИМО не стал поступать?
– Нет, это не для меня, да и со знаниями у меня, в отличие от тебя все не так круто. Я сейчас окончил первый семестр историко-филологического факультета магаданского педагогического института. Вот проездом в Москве из Ташкента, где заканчивал дела по обмену квартиры на Магадан.
– Значит, будешь гуманитарием, то есть мы в будущем коллеги.
Затем Виталий поставил на стол чемоданчик, открыл его, а в нем оказалась портативная пишущая машинка «Consul», бледно бирюзового цвета.
– Вот Толя, нужно продать срочно. Деньги нужны. Машинка практически новая, пару месяцев назад привезли из ГДР. Шрифт стандартный, русский. Её делали для Союза. Недорого, всего 200 рублей.
Я сразу подумал, что мне такая вещь была бы очень нужной и полезной.
– А мне продадите? – спросил я.
– Отчего же нет, если тебе, то можно и за 180 рублей.
– Слушай, а у тебя джинсы есть? – спросил Толик.
– Откуда у меня джинсы.
– Если нет, значит, будут, у меня есть, по-моему, как раз на тебя будут, –  при этом Толик достал из шкафа совершенно новые джинсы фирмы «Lee» в фирменной упаковке.
Я их померил, и оказалось, что они как раз на меня. Цена оказалась фантастической – 120 рублей. Понять это было невозможно, оставалось только довериться. Итак, вместе с печатной машинкой я разом истратил 300 рублей!
После удачной сделки, мы решили отметить её и все втроем поехали в любимый Виталиком ресторан Будапешт, что на Петровских линиях и пообедать там.
Мы взяли такси и вскоре были в ресторане. Я впервые был в таком месте, если не считать нескольких походов с мамой в детстве. Ресторан поразил меня своим убранством. Большой зал, колонны, множество люстр, добротная мебель.
Метрдотель посадил нас за четырехместный столик, были принесены меню для каждого.
Виталий решил несколько слов сказать о том, почему мы в этом ресторане.
– Ресторан «Будапешт» одно из немногих мест в столице, где можно попробовать настоящую венгерскую кухню: пряное ассорти из салями в зелени, наваристый с густой подливой гуляш, острый суп со специями. Очень славится: мясо по-сегедски (кусок свинины в жгучем красном перце, кусок нежнейшей телятины и аппетитно поджаренный с дымком кусок баранины), и конечно в ресторане всегда есть осетрина, красная рыба, икра красная и черная, хороший выбор спиртных напитков, в том числе венгерские вина.
Обедали со следующим меню: закуска – венгерский салат от шеф-повара, осетрина холодного копчения, икра красная. Основная еда – гуляш по-венгерски. Выпивка: водка столичная. В конце обеда кофе со сладостями, названия которых я не запомнил, но они были очень вкусными.
Во время обеда Толик и Виталий  интенсивно общались, давая оценку ряду людей и их действий, которых я не знал. Иногда меня подключали к разговору, но я понимал, что это делалось для  приличия, что бы я не чувствовал себя совсем одиноким.
Обед длился часа два, и обошелся Виталию, поскольку он расплачивался в 90 рублей, это месячная зарплата инженера в то время.  Это меня удивило, ведь я не заметил в посещении ресторана никакого хвастовства, судя по всему, оно было вполне обыденным. Выйдя из ресторана, мы прошлись вниз по Неглинной до Большого театра, где и расстались с Виталием. Я с удивлением осмотрел площадь перед  театром, которая была совершенно не похожа на то, что она собой представляла вчера поздно вечером.
Часов в пять пополудни мы с Толиком были в его квартире. Мы сверили наши адреса, при этом я дал ему адрес квартиры на Пролетарской улице. Я записал его телефон и на всякий случай, если он сменит съемную квартиру, то адрес почтового отделения в центре, рядом с институтом «до востребования». Толик попросил меня передать своей маме небольшой подарочек, это были красивые летние туфли, немецкого производства, а для своего брата Геннадия – джинсы. Ближе к вечеру, мы накрыли скромный стол, появилась водочка, тоже «Столичная». Толик по телефону заказал на 19  часов вечера такси для отправки меня в аэропорт «Домодедово». Самолет мой улетал  в 21 час московского времени. Если все произойдет по расписанию, то я прибуду в Магаданский аэропорт где-то в 16-17 часов местного времени завтрашнего дня.
Подали такси, я попрощался, забрал свой багаж, Толик усадил меня в такси, машина тронулась, за окном стали пролетать московские дома.

        И вот я уже в самолете. Натужно гудящие на взлетном режиме четыре двигателя ИЛ-18, нехотя сдвинули самолет с места, но через полторы минуты мы были уже в воздухе. В иллюминаторе светились медленно проплывающие огни ночного Подмосковья.  Первая посадка в Красноярске через шесть часов. Ночь, можно поспать. Места были удачные, в третьем салоне, в последнем ряду, рядом с иллюминатором, поэтому вибрация и шум двигателей были минимальными, да и бортпроводники через наш проход между кресел практически не ходили. Посадку и взлет в Красноярске я проспал, хотя их чувствовал, проснулся, когда наступило начало дня, а за бортом проплывало безбрежное море заснеженной сибирской тайги. При полете с Запада на Восток, ко времени в пути, добавлялось еще и время поясное, поэтому по магаданскому времени мы должны были прибыть часов в  16.
Пилоты посадили самолет просто идеально, правда не радовала температура за бортом: минус тридцать два градуса.
Прибыв в аэропорт, я не стал испытывать судьбу ожиданием общественного транспорта и сел с попутчиками в такси, которое направлялось в поселок Карамкен, т.е. через поселок Палатку. Такси подвезло меня почти к дому и я не почувствовав мороза, а на Палатке было  под 40, залетел домой. Мама была дома. Конечно, как всегда радости было много. До позднего вечера мы с ней сидели за столом, и все рассказывал ей о своем посещении Ташкента, о документах по обмену квартиры, о посещении могилы бабушки за Чиланзаром, о новостях и событиях у бабушки Марии. Рассказал так же, что в Москве встретился с Толиком и Виталием и что Толик просил передать маме и брату мелкие подарки. Рассказал о первом семестре Виталика и о том, что Толик уже на втором курсе историко-архивного института. В середине января начиналась вторая сессия, поэтому утром мама проводила меня на автобус. Уже к двенадцати часам я был в Магадане.

Освоение квартиры
         Мороз в Магадане был значительно меньше, сказывалась близость моря, термометр показывал всего минус 18 градусов. Явившись в свою будущую квартиру, я передал будущим хозяевам фото моей бывшей квартиры о проведенном ремонте, а так же ряд документов, которые я привез с собой.
На следующий день, после ознакомления с документами и фотографиями, было принято решение, что пенсионеры уедут в Ташкент на следующий день, как только будет загружен и отправлен контейнер с вещами, который еще месяц назад был заказан и оплачен. Состоялся и взаиморасчет. Мне были переданы деньги, доплата за обмен, о которых мы договаривались. Для меня была освобождена маленькая комната, сами пенсионеры расположились на вещах в большой, а у меня появилась возможность начинать решать вопросы устройства моей жизни.
Уже не следующий день я приобрел в магазине и привез две одноместных тахты, которые поставил буквой «Г» в малой комнате, а так же приобрел секретер с книжной полкой и откидывающимся столиком. Это было совершенно необходимо для занятий. Зайдя в центральный универмаг, я обнаружил в свободной продаже стерео радиолу рижского производства «Ригонда Стерео». Это был оригинально выполненный приемник с проигрывателем виниловых пластинок. Входившие в комплект акустические системы оригинального дизайна имели по два низкочастотных громкоговорителя и два высокочастотных. Цена радиолы составляла 230 рублей. По тем временам дорого. В свободной продаже радиола была потому, что стерео пластинок еще не делали, попадались только импортные, а стерео передач еще в эфире УКВ не передавали. Радиолу я купил и установил в маленькой комнате. Она уже приобрела жилой вид. Вечером, на небольшой громкости, при закрытой двери, я мог послушать  иностранную музыку по радио, да и спать уже можно было нормально, так как привык.
Теперь передо мной стоял еще один важный вопрос: нужно было приобрести магнитофон. Магнитофон типа «Днепр» это уже был вчерашний день, отечественная промышленность выпускала магнитофон «Тембр». Это был полупрофессиональный магнитофон со скоростью движения ленты только 19 см. в секунду, с возможностью установки кассет по 350 метров, с тремя мощными двигателями, с очень приличным лентопротяжным механизмом. Магнитофон весил 33 килограмма. Выдавал приличное качество звука, хотя его собственная акустическая система была скромной. Но главное купить в свободной продаже его было практически невозможно. Он был дефицитом везде, не только в Магадане. Но уже с конца 60-х годов хорошо работала система, если заплатишь сверху, то тебе достанут, как тогда говорили и «черта лысого». Я пошел по этому пути и, переплатив 100 рублей, по тем временам сумасшедшие деньги, (назначенная мне во втором семестре стипендия составляла всего 36 рублей), вскоре  притащил к себе домой новенький «Тембр».
Наконец, контейнер, для отправки вещей был подогнан к подъезду и в течение одного дня большая комната и кухня опустели окончательно, а через два дня улетели бывшие хозяева квартиры. Все документы к тому времени были оформлены и я имел постоянную прописку в городе Магадане, а ответственным квартиросъемщиком также стал я. Я был несказанно рад, так как получил полную независимость и мог делать в квартире все, что хотелось. Свой очередной день рождения – окончательное совершеннолетие – 21 год, я встретил в своей квартире. Уюта в ней еще не было, на день рождения приехала мама, заодно посмотреть квартиру и привезла мне хороший набор разной посуды: вилки, ложки, тарелки, кастрюли и другую утварь, без которой на кухне делать нечего. Я ей передал деньги, полученные в результате обмена квартиры. 500 рублей из них она оставила мне для обустройства. 
Проблем с налаживанием нормальной жизни было очень много. Совершенно не годилась кухня. В ней стояла печь, которую можно было топить дровами, она занимала много места и использовалась в последнее время как стол. Никто в доме печным вариантом не пользовался. В кухне нужно было делать капитальный ремонт: убирать печь, предварительно получив разрешение на её снос, затем проводить специальную проводку для установки и подключения электрической плиты. Для этого так же нужно было получить разрешение.
Короче, дел и вопросов, которые нужно было решать – пруд пруди, поэтому я вспомнил о Виталике, который на сельхозработах был моим помощником. Встретив его в институте, я сделал ему предложение, бросить общежитие и перебраться на жилье ко мне.
– У меня нет денег, что бы платить за съемную квартиру, был его ответ на мое предложение.
– Виталя, платить ничего не надо. Мне нужен помощник, я не справляюсь один с тем количеством дел, которые у меня появились в связи с ремонтом и оборудованием квартиры. Если ты согласен подставить свое плечо в этом деле, это было бы отлично.
Виталий, конечно, согласился и уже на следующий день перебрался ко мне со своими вещами, которые помещались в один чемодан.
Совершенно необходим был для кухни холодильник, который купить свободно было нельзя. Нужна была и какая-то мебель на кухню. Нужна была мебель и в большую комнату. Все это нужно было делать быстро. 
Конечно, меня очень выручили деньги, которые мне подарила в Ташкенте бабушка Мария. На покупку холодильника с учетом переплаты, ушло 180 рублей, на покупку плиты на кухню – 200 рублей и на раскладной диван в большую комнату 140 рублей. От бабушкиных денег почти ничего не осталось.
Во всем процессе переоборудования и оснащения квартиры, Виталий оказал мне такую поддержку, что, откровенно говоря, я не знал, как мне его благодарить, поскольку его проживание и десятой части не стоило той помощи, которую он оказал мне. Буквально до марта мы смогли решить все проблемы с кухней, повесили шторы на все окна, удалось купить два кресла и стол.
Но все же главным для меня в это время была учеба, поскольку генеральные задачи, которые я принял для себя еще в Ташкенте, никуда не ушли, они были для меня стратегическими. О них я никому не рассказывал. Впереди был второй семестр и окончание 1 курса.
Спецификой обучения на историческом факультете было то, что история древнего мира и средних веков, всемирная история нового и новейшего периодов, история России и СССР, – изучались в параллели, эти предметы вели отдельные преподаватели. Во втором семестре началось преподавание марксистско-ленинской философии и истории КПСС, плюс иностранный язык, плюс история всемирной, русской и советской литературы. Плюс история и сама педагогика. И это не все. Так что от объема нужной литературы, от количества фактов и прочего голова шла кругом. Вообще, как я потом понял, первый курс был самым трудным, потому, что именно в это время,  я и другие студенты, познавали искусство учиться. Сильного и мощного коллектива на первом курсе у нас не образовалось и каких-то личностных связей у меня не возникло.
Мое увлечение музыкой тоже требовало времени. В своих контактах, в записной книжке я обнаружил давно еще в Ташкенте сделанную запись о человеке, который и снабжал Теодора прекрасными по содержанию и качеству записями на магнитной ленте. Это был мужчина, живший в далекой Лиепае, то есть на берегу Балтийского моря в Латвийской Республике. Запись была сделана на всякий случай, я самостоятельно контактов с этим мужчиной, которого звали Николай, не имел. Имея необходимость пополнения своей фонотеки, я решил написать ему.
Вскоре пришел ответ, в котором он предлагал свои услуги, поняв, что я его адрес получил от бывшего проверенного и стабильного клиента. Он предлагал запись на совершенно новой, только что начавшей выпускаться пленке Тип- 10, которая была тоньше,  поэтому на стандартную кассету  записать можно было 1 час 30 минут музыки. Стоимость записи такой кассеты составляла 10 рублей, стоимость ленты – 15 рублей. Так что одна кассета с записью обходилась в 25 рублей. Это было, конечно, не дешево. Кроме того, новый знакомый прислал мне список пластинок, которые он имел в своем распоряжении, в нем было более 150 наименований самых современных исполнителей, большинство из которых я и не знал. Запись производилась на импортном немецком магнитофоне в высоком качестве.
Я попросил для пробы записать десяток кассет с популярными исполнителями, а так же с новыми, не известными мне пока группами. Был1970 год. Вскоре пришла посылка наложенным платежом, стоимостью в 250 рублей. Я получил её. Посылка весила килограмм  пять. Принеся её домой, открыл её: в ней 10 кассет, и два больших постера на которых был Мик Джагер из Роллинг Стоунз, и группа Дип Пайпл. Первым делом я поставил кассету на магнитофон  с записью диска «13 Smash Hits»
 Тома Джонса, концерт назвался «13 шлягеров». Это был сборник, его очень популярных песен. Я подключил свой Тембр к радиоле, поэтому звук хоть и был моно, но с относительно хорошей акустикой. Качество записи оказалось выше всяких похвал. Том Джонс звучал с большим оркестром так, классно, на отечественных пластинках я  не мог получить такого качества звука. Я был настолько доволен, что решил по этому поводу устроить маленький домашний праздник вместе с Виталием.
Мы вечером с Виталием просто хорошо выпили и слушали музыку лежа, одну кассету, вторую кассету, третью, так и заснули вместе, не раздеваясь под музыку.

         Наступил март, это было время, когда весна подразумевалась, но погода еще не давала для этого поводов. Занятия в институте шли своим довольно напряженным чередом. Я еле успевал читать рекомендованную литературу и готовиться к семинарам. Столовая в институте стала совершенно неприемлемой, поэтому после занятий я по пути домой заходил в ресторан «Северный», где обед можно было получить за пару рублей, что в сравнении со столовой, конечно, было дорого. К этому времени я уже начал зарабатывать свои первые студенческие деньги.
Тяга к современной зарубежной музыке тогда у молодежи была очень сильной. Если бы государство и его идеологические истуканы, главным из которых был товарищ Суслов, имели бы хорошее понятие о материалистической диалектике, то не позволили бы себе идти на всяческие запреты и притеснения в этом плане. Услышать Битлз, Тома Джонса или кого-либо еще из западных исполнителей по советскому радио или телевидению – было не реально. Советский эфир был заполнен в основном хорошими песнями Пахмутовой, песнями других композиторов, среди которых были и такие как: «Комбайн косит и молотит», профессиональными песнями металлургов, шахтеров, дровосеков, моряков и так далее. Молодежь в то время это искусство песенное не трогало. Поэтому были востребованы чрезвычайно возможности получить интересующую музыку на магнитной ленте, в основном иностранных исполнителей или почти запрещенного Владимира Высоцкого,  других исполнителей на русском языке, таких как Вилли Токарев, Шуфутинский. Услышав о том, что у меня есть современные записи, Deep Purple, Rolling Stones, Beatles, Tom Jones, и многих других исполнителей, ко мне не раз обращались  ребята с просьбой прийти со своим магнитофоном и записать что-либо. При этом они благодарили за предоставленную возможность, покупая хороший алкоголь, либо предлагали деньги. Большого ума не нужно было, что бы сообразить, что эту потребность можно закрыть, причем не только перезаписыванием, а это потеря качества, но и  записывая музыку на ленту прямо с пластинок. Но вот беда, импортная пластинка, например, с тем же Томом Джонсом стоила на рынке 40 рублей, другой вопрос, как и где достать эти диски. Самые модные, с последними записями особо популярных исполнителей, например первые диски группы Queen в цене могли достигать стоимости до 100 рублей. Очень быстро стали появляться и вытеснять выпущенные ранее моно магнитофоны – стереофонические. Хотя с отечественными стереопластинками оставались огромные проблемы. Интересный совет в этом плане, мне дал Слава, с которым я познакомился в ресторане Северный, где он играл на бас гитаре. Познакомились мы с ним случайно как-то вечером, когда я ужинал в ресторане, а затем подружились. Он жил недалеко от меня на ул. Горького в коммунальной квартире с женой и дочерью. Жена у него была настоящей мегерой советского образца, Славка, естественно, используя свою вечернюю работу в ресторане, имел  возможности трахать девок на стороне, а его жена, подозревая об этом, держалась за него потому, что он очень прилично зарабатывал. В свободное время он частенько заглядывал ко мне, что бы спокойно послушать музыку, он приносил свои записи, да и поговорить с ним о современной музыке, было о чем. Он в свое время отслужил во флоте и был нормальным адекватным мужиком. Именно он и подсказал, что нужно, прежде всего, иметь хороший импортный проигрыватель винила с высококачественной электромагнитной головкой. Такие проигрыватели со специальными тонармами, головками давали возможность, не нанося вреда самой пластинке проигрывать ее  более сотни раз. Кроме того, нужно купить хороший импортный, желательно японский магнитофон, который давал бы возможность делать запись высокого качества в стандарте Hi – Fi на скоростях в 19,5 и 9,5 см. в секунду. Для хорошего прослушивания нужны нормальные колонки и мощный усилитель. Все это только можно было приобрести у моряков по предварительному заказу, но очень дорого. На все это по существующим спекулятивным ценам нужно было порядка 6 тысяч рублей. Где их взять, как заработать? Я подсчитал, что если бы удавалось зарабатывать в месяц порядка 200 рублей, то эти деньги можно было бы вернуть за пару или чуть более лет. Получалось, что записать 5-6 кассет в неделю и можно достичь желаемого результата. Но здесь еще была другая проблема, предпринимательство, а по-простому говоря, зарабатывание «левых денег» в стране преследовалось не только словом спекуляция.
Тем не менее, я заручился поддержкой мамы, рассказав ей о моем плане. Она не все поняла, но поддержала и сказала, что в случае приобретения такой техники, она даст на это денег.
Первой покупкой у меня стал проигрыватель виниловых пластинок. Мне предложили совершенно новый немецкий «Grundig Dual 1219 fully auto change» (полный автомат). Это был выдающийся проигрыватель, он имел по тому времени исключительные характеристики: механики, подвески тонарма, используемой головки звукоснимателя, в которой использовалась алмазная игла в виде эллипса, электронной схемы предварительного усиления. Более всего поражало то, что на него при установке специальной вставки можно было проигрывать подряд в автоматическом режиме пять дисков. После их проигрывания, их все пять можно было перевернуть и вновь запустить проигрывание дисков с другой стороны. Слушать музыку можно было беспрерывно в течение пяти часов. Своих пластинок у меня пока не было, но это было делом времени, а Слава уже давал мне для прослушивания и для моно записи, кое-что свое, поскольку не опасался того, что пластинки будут испорчены тяжелым тонармом и отечественной корундовой иглой.
Следующий музыкальный заказ в Лиепаю у меня уже был с просьбой выслать диски, а не кассеты. Кроме того, пришлось налаживать связи в центральном универмаге, что бы иметь возможность в случае поступления покупать магнитную ленту типа 10, что бы использовать её для записи. Это снимало проблемы у тех, кто просил сделать записи по доставанию ленты, поскольку она было очень большим дефицитом. Конечно, приходилось немного переплачивать, но овчинка стоила выделки. Вот так за делами и учебой становился и личный бизнес.
Время за делами и учебой текло очень быстро, мы с Виталиком подошли к экзаменам за первый курс. С Виталием у нас складывались ровные спокойные отношения. В этом смысле Виталий был просто незаменимым коллегой. Жить с ним было комфортно во всех смыслах.
Итак, в конце мая подошло время подводить итог учебы, началась экзаменационная сессия. Экзаменов было пять, зачетов по шести дисциплинам. Сессия всегда очень напряженная пора, но мне она далась довольно легко: были сданы на отметки «пять» – три экзамена, и два – на оценки «четыре». Это был хороший результат. Нас, таких было всего несколько человек в группе.

Первый курс за плечами
       Первый курс был окончен, наступили летние каникулы. У нас с мамой на эти каникулы были большие планы. Нужно было очень много работать, что бы вырастить хороший урожай помидор и продать его. Поскольку в нашем распоряжении была квартира в городе, то мама старалась  любой оказией передавать  через знакомых шоферов, или водителей рейсовых автобусов, естественно за плату, «посылки»: один или два чемодана с аккуратненько упакованными помидорами, которые я встречал, размешал в открытом виде в темном месте квартиры, в основном под диваном. Когда набиралось достаточное количество, мама приезжала в Магадан, и мы уже вместе доставляли при помощи такси помидоры на рынок, где у неё было официальное место для продажи выращенного урожая. Этот вид деятельности был узаконен в СССР. Естественно, в эти дни я помогал маме, подменяя её за прилавком, что бы она смогла отдохнуть и поесть. Удобством было еще и то, что мама теперь могла приезжать в город и на два и на три дня, так как остановиться было где.
Виталик, сразу же после окончания первого курса, уехал к себе домой, договорились, что о своем приезде он напишет мне по домашнему адресу.
Много было работы и на самом поселке Палатка, так как там надо было помогать по уходу за теплицами, а так же по приготовлению дров для следующего сезона. К сожалению, моего помощника на поселке Сашки не стало. Он после окончания десятого класса уехал вместе с родителями на материк. Поэтому лето было полностью отдано тяжелому физическому труду. Нам с мамой нужно было решать стратегические задачи нашего жизнеустройства.
Ближе к сентябрю у меня появились проблемы со здоровьем. Посещение врача и осмотр желудка при помощи гастроскопа показали, что у меня сильно пониженная кислотность в желудке, в результате чего имеется воспаление слизистой. Видимо, сказались обеды в столовой института и в ресторане. Все это сопровождалось сильными болями, плохим пищеварением. Поскольку мой отец к концу жизни имел диагноз рак желудка, от которого он и умер, мама очень боялась того, что эта болезнь передастся по наследственности. Консилиумом врачей было принято решение госпитализировать меня на три недели с проведением целого ряда терапевтических и физиологических приемов лечения. Все это случилось в конце августа, поэтому мама дала телеграмму в институт, в которой сообщала о том, что я смогу приступить к занятиям не ранее двадцатого сентября. В телеграмме была указана причина. Телеграмма была заверенной, т.е. подтвержденной главным врачом больницы.
Однако в институте события развивались по другому сценарию. Поскольку я не явился 1 сентября в институт, а значит и не мог быть отправлен на обязательные сельскохозяйственные работы, декан факультета, уже на второй день, приказом, отчислила меня из института в связи с неявкой на занятия.
Уже потом удалось узнать у следователей прокуратуры, что данное решение она приняла, рискуя собой, по причине необходимости. Продолжать обучение в качестве кандидата в студенты товарищ Пригара, парень с нашего же поселка Палатка не мог, он должен был быть либо принят, либо отчислен. Естественной убыли студентов, на которую декан рассчитывала, не произошло. Вот и решила она эту проблему таким способом. Она делала это, как потом оказалось, не в первый раз и за большие деньги. Раньше сходило с рук.

Академический отпуск
       Явившись в институт после 20 сентября, я узнал, что отчислен, причем, до этого мне никто ничего не сообщал. Моему удивлению, а потом и возмущению не было предела. Я попытался поговорить с деканом, потом с ректором Трофимовым, но там от меня просто отмахнулись. Как говорят в народе: послали подальше. При разговоре с деканом я услышал от неё такие слова: «Как заниматься спекуляцией помидорами на рынке, так здоровье есть, а как ехать и работать на благо Родины – здоровья нет. Таких студентов, тем более историков, нам в стране не нужно».
Эти слова уже не просто удивили, или обидели, эти её слова породили во мне агрессивную классовую ненависть. Я для себя решил, что только через мой труп этот декан останется на своем месте. Мне было плевать, что она кандидат наук, член партийного бюро института и прочее, прочее. Она для меня стала кровным врагом, заслуживающим уничтожения. В связи с этим, я сделал три вещи: обратился в прокуратуру, где написал жалобу на действия декана, с требованием восстановить меня. Обратился к секретарю по идеологии обкома КПСС, который принял меня, очень доброжелательно, интеллигентно разговаривал, но ничего по своей линии так и не сделал. Это показало дальнейшее развитие событий. Кроме того, я написал жалобу в ЦК КПСС страны, при этом приложил все документы о моей успеваемости, о нахождении в больнице. Через пару недель начался большой шум. Приехала одна, потом вторая проверки. Но потом все как бы и успокоилось. По мне решения так и не было принято. Это очень настораживало. Придя в деканат, я не нашел там «любимого» декана, но ко мне подошел его заместитель, молодой мужчина, он вел литературу и отведя меня в сторону сказал следующее: «Эдуард, сейчас прокуратурой ведется предварительная проверка по твоей жалобе. Все руководство института на дыбах. Местные власти очень сопротивляются, поэтому нет результата. Если даже тебя сейчас восстановят, то нет никакой гарантии, что оставшееся на своем месте декан или ректор не дадут негласный приказ завалить тебя на первой же сессии. Это сделать не трудно. Тогда что-либо доказывать  будет поздно: отчислят за неуспеваемость и все, точка. Советую, поскольку все на стреме, подать заявление с просьбой о предоставлении тебе академического отпуска по состоянию здоровья. За год все  станет ясным, кто и где окажется.
– А как на счет армии?
– Из академического отпуска в армию не берут, тем более, что причина – по состоянию здоровья.
В этот  же день я вызвал на разговор по телефону маму, мы с ней приняли решение, что это очень правильный совет, его надо исполнять.
Итак, с двадцать седьмого сентября 1970 года я официально был в академическом отпуске. Что делать дальше, как быть, ответа на эти вопросы у меня не было.
В почтовом ящике я нашел письмо от Виталика, в котором он сообщал, что по семейным обстоятельствам, он бросил учебу в институте и сейчас ждет призыва в армию. Меня это огорчило.
Послушать новые джазовые композиции ко мне зашел Слава. Я ему рассказал о том, что теперь наполовину студент. Короче я рассказал ему всю приключившуюся историю. В заключении сказал: «Что делать, идти куда-то работать, – не знаю».
Слушай, у меня есть приятель, в ресторане познакомились, он молодой летчик, летает на АН-24 все больше по местным линиям, давай я тебя с ним познакомлю. По-моему у них очень не хватает парней бортпроводников на грузовые самолеты, он мне как-то рассказывал. Я ему позвоню и договорюсь о встрече, ты подойдешь и вы поговорите. Вдруг что-то выйдет. Говорят, что там очень хорошо платят.
Через три дня после этого разговора состоялась встреча с Лешей. Он был в форме. Выслушав меня, он сказал: «Я точно знаю, что сейчас есть острый дефицит парней на работу в качестве бортпроводников. Парни считают, что это работа не для мужчин, они говорят, что стюардессами они не будут. Но дело в том, что парни нужны для работы на военно-транспортных самолетах. Девок туда не берут, не те условия труда и не девичьи обязанности. Там надо знать основы центровки самолета, нужно владеть управлением бортового оборудования на стоянке, нужно знать системы крепежа грузов, нужно следить за соблюдением техники безопасности при погрузке самоходных грузов, нужно отвечать за документы на груз, а грузы бывают очень серьезными. Как у тебя со здоровьем? Не хочешь попробовать?
Мне это показалось очень интересным.
– А какие требования по здоровью?
– Почти как для летчиков, но чуть проще. Главное чтобы все в порядке было с вестибулярным аппаратом. Но его можно попробовать до комиссии и потренировать.
– Как?
– Очень просто берешь стул для фортепиано, который крутится. Садишься на него, затем тебя кто-нибудь крутит в одну сторону, потом в другую. Ты сидишь с закрытыми глазами. Затем тебе нужно встать и точно пройти по линии, как абсолютно трезвому. Если будешь пробовать, даю совет, как летчик: встал, открыл глаза, прежде чем двигаться найди неподвижную точку опоры для глаз по курсу, сосредоточься и затем иди на точку. Метод помогает, проверено.
– Да это интересно. А как туда добраться и с кем говорить.
– Едешь в аэропорт «Сокол», находишь службу перевозок, там находишь начальника службы бортпроводников. Это женщина Тамара Ивановна, такая красивая блондинка, лет 40. Подходишь к ней и говоришь: «Я от летчика Алексея Завьялова», она знает меня, он рекомендовал обратиться к вам по вопросу работы на транспортных самолетах бортпроводником», она знает меня, Этого будет достаточно, если решит, что ты ей подходишь, все тебе объяснит и даст команду на то, что делать дальше.
– А если я ей не подойду?
– Подойдешь, ей нужны небольшие ребята, она считает, что с ними и работать легче и одевать их проще, поскольку для полетов на Севера выдается особая одежда, большой дефицит. Короче пробуй.
Состоявшийся разговор меня раззадорил. Славка уже на следующий день нашел у кого-то табуретку для пианино, которая могла крутиться. Попробовали. Результат был плохой. Меня , после вращения, сильно клонило в сторону. Начали тренировки, и вот что значит хороший совет, на пятый день – я спокойно шел прямо после долгого вращения.
Я созвонился с мамой, сказал, что есть такой вариант. Она, конечно, стала высказывать опасения, что работа на самолетах, это опасно, аварии и так далее. Но, в конце концов, сказала: «Считаешь нужным, иди, я не против».

2009 г.

Продолжение в повести «Небо»
http://proza.ru/2024/03/20/1393

© Copyright: Петер Правдин, 2024
Свидетельство о публикации №224041500667