Автор: Konvit Vitkon

Предисловие

        Данная книга – содержит только факты из моей жизни.
Всё описанное в книге реальные, но при этом совершенно паранормальные события и факты, которые подтверждены фотографиями и документами. Это рассказ (точнее ряд эпизодов из длинной серии событий) о том, как некие Высшие Силы практически всю мою жизнь диктуют мне, как мне жить, что и когда мне делать. Приказы в виде Голоса, с которым я могу общаться, обычно приходят во сне. Иногда дополнительные указания и напоминания поступают и в полном сознании. При этом моё мнение эти Силы не интересует, отказ от выполнения их приказов вообще не допускается и мягко (я практически собой не владею) наказывается до тех пор, пока я не приступаю к их выполнению независимо от личных обстоятельств. Всё это Голос и его физические представители на Земле объясняют тем, что я, с их слов, один из нескольких тысяч «Посланных» с Сириуса. Поэтому я определённым образом запрограммирован на выполнение неких «задач». В рассказе описано задание по налаживанию связи с кураторами Земли из центра связи Стоунхендж.

 Мистика в действии
      Это было в ночь с 12 на 13 сентября 2003 года.
Утром этого дня я довольно долго бродил с сыном по лесу в окрестностях Карловых Вар. А в эту ночь я впервые в жизни (!!!) решил спать под чудесную музыку, которую специально для меня записал мой сын. (Сон ценился кельтскими лекарями, как прекрасный способ лечения. Всякой хорошей музыке в Ирландии приписывалась способность чудесным образом усыплять и во сне исцелять своих слушателей.)
Примечание: Здесь и далее шрифтом выделены сведения о кельтских жрецах-друидах.
Я про друидов до этого никогда ничего не слышал и не читал. А оказалось…
Друиды были жрецами древних кельтов, которые были крупнейшим варварским народом Европы второй половины 1 тыс. до н. э. Кельты создали уникальную цивилизацию. Большие города кельтов, имевшие мощные оборонительные укрепления и архитектурное оформление, были центрами ремесла и торговли.
Могущественные жрецы кельтских народов, расположившихся в эпоху неолита на территории между Северным морем и Альпами с севера на юг и между Рейном и Дунаем с запада на восток, принадлежали к касте друидов, которые представляли самый поразительный аспект созданной кельтами культуры. Впервые упоминание друидов появляется в “Комментариях” Цезаря, около 50 г. до н. э.
Спать я лег в этот день часа в два ночи.
Ночь начинается с яркого и чёткого сна, где я всё делаю сознательно. Сон идет не сумбурными обрывками, а с логическим развитием событий, в которых я присутствую.

     В самом начале я в уютном подземном городе, у которого нет неба (используемые мною здесь слова и выражения всего лишь моя попытка наиболее точно отразить смысл увиденного. Чтобы описать ЭТО подробно, нужно каждый предмет описывать отдельно и долго, да и слов таких, чтобы всё это описать я не знаю).
Улицы «города» (скорее овальные туннели, высотой метра полтора) застланы белыми простынями. Улицы неширокие – около 3-х метров. По этой улице я не иду, а ползу на коленях. Слева и справа какие-то небольшие помещения, типа комнат без окон и дверей, в которых живут милые гномоподобные люди. На улице никого.
В конце «тоннеля» на выходе встаю на ноги и попадаю в нечто похожее на внутренний римский дворик диаметром метров 30–40. По периметру стоит несколько человек, похожих на римских воинов, в боевых кожаных латах, все выше меня ростом (мой рост 1,9м), а они не менее двух с половиной метров.
Я одет во что-то белое, похожее то ли на тогу римских сенаторов, то ли на балахоны арабских шейхов, на мне много разных золотых знаков и похожие на парадные аксельбанты военных красивые плетёные, рельефные золотые шнуры.
 У «воинов» вдруг резко негативную реакцию вызывает скромное серебряное кольцо на моей левой руке, обычное церковное кольцо с крестом и надписью «спаси и сохрани». Я показываю им кольцо и поясняю, что на нём изображено и написано. Сразу возникает дружелюбная реакция, и воины теряют ко мне всякий интерес.
Прохожу через дворик и попадаю на поляну, покрытую невысокой зеленой травой, вроде газона. Поляна большая, местами геометрически ровные прямоугольные неглубокие траншеи, глубиной сантиметров 50 и шириной около метра и причудливо разбросанные, покрытые ярко-зелёной, идеально подстриженной травой миниатюрные холмики. По периметру огромные, высокие каменные прямоугольники
Из земли вдоль проходов торчат тонкие металлические прутики, между которыми натянуты золотые цепочки, украшенные драгоценностями.
Прохожу вдоль длинной невысокой стены мимо единственного в ней окна светлой красивой комнаты, в которой вижу моих сестер в очень молодом возрасте (двоим лет по 18–19, третьей лет 12–13). Старшие лежат на большой белой шелковой кровати, младшая у их ног что-то вышивает. Сёстры мне приветливо улыбаются.
В конце стены вход в аркообразное, похожее на готический храм сооружение, уходящее в громадную пещеру. В воздухе прямо перед входом висит свободно парящая в воздухе без каких-либо креплений большая «золотая пуля» (описание этого предмета ниже) и тут мне из ниоткуда начинает поступать информация, которую никто не произносит, но я её «слышу» (чувствую, ощущаю…).
Понимая, что идет важная информация, а её быстрые новые потоки, как мазки кисти «замазывают» в голове почти моментально то, что я уже услышал, потоком ещё более важной информации, поднимаюсь и иду в соседнюю комнату за магнитофоном.
Пробую его включить, но электронная память заполнена до отказа стенограммой недавнего совещания, с моим обращением к сотрудникам лаборатории со словами: «вы как в басне про мартышку и очки, видите что-то, но что это, даже не догадываетесь…».
Стенограмма была важная, и я решил взять ручку и бумагу. При этом я несколько раз вставал, но сон, как только я ложился, включался с того же момента, когда я встал…
Ниже изложено всё, что я в итоге смог записать, (откуда мне было знать тогда, что ещё Цезарь в своих заметках сообщал, что записывать речи жрецов, было запрещено):

Голос (не знаю, как сказать по-другому) рассказывал: «Все тайны человечества в этой фигуре» (при этих словах прямо передо мной не более метра от меня в воздухе возникает нечто напоминающее пулю, высотой около метра и в диаметре 15–20 см. Золотые, продолговатые, внизу овальные, прямоугольные пластины образуют жёсткую конструкцию этой пули, или, может быть, колпака).
Голос объясняет, что пулю-колпак надо подсвечивать лучом практически не рассеивающегося света через ажурный тонкий фильтр, по¬хожий на кружева, из черного, прочного, жесткого как стекло, но не хрупкого тонкого листа металла (он тоже возникает слева от пули, а еще левее появляется пучок иссиня-белого света) и тогда в отражениях на стене в виде теней, как на экране, откроются все тайны мира.
Далее Голос сообщает: «Надо тебе (и всем людям) изучить и понять важную карту гор с масштабом в 1 сантиметре 25 метров (именно сантиметры и метры и никак по-другому) с поселением, которому 400 миллионов лет. На этой карте найдется ВСЁ!
И тут я вижу неподалёку слева эту так называемую «карту». Над землёй видно только её каменный пирамидообразный верх. Не понятно – пирамида в землю расширяется или наоборот сужается. (Эту карту я нашёл позднее в Стоунхендже).
То, что я назвал картой, на самом деле было нечто вроде рельефного макета, как бы отлитого из камня, или напечатанного на 3D принтере.
Поскольку воспользоваться магнитофоном я не смог, мне удалось записать лишь небольшую часть информации, которая лилась на меня потоком непрерывно всю ночь.
Когда я уже просыпался, Голос вдогонку многократно и строго приказывал мне, уходящему со связи, на прощание – запомни друиды, дриллеры, триллифоны…

     Запомнил. Утром ко мне в номер зашёл сын, который почитал мои записки и тут же в Интернете выяснил, что друиды — это жрецы древней кельтской культуры, которая одним из предметов своего культа и культуры считала деревья…
Утром оказалось, что в моей спальне из солидной деревянной бочки очень аккуратно «выпало» большое декоративное дерево (ствол и ветки деревянные, листва пластик). При этом ничего не рассыпалось. Как если бы кто-то бережно вынул эту довольно тяжёлую декорацию из бочки и положил её таким образом: основание лежало на бочке, концом строго указывая на середину гальки, которая заполняла эту ёмкость. А вершина была направлена точно на подушку в моей довольно просторной кровати (в описаниях кельтских обрядов Верховный друид всегда «приходил сквозь дерево»).
Дерево я не выбросил, а вместе с бочкой отнес его в коридор. (По разным гипотезам слово “друиды” означает “люди дуба” или “весьма ученые”.)

     На следующий день около 13.00 я снова включил ту же музыку и лег поспать, с уверенностью, что ночное общение продолжится. Но как только я лег, и началось что-то похожее, как зазвонил мой телефон, в спальню вошел сын. Я  пообщался с сыном, поговорил по телефону, проспал до 18.00 – никаких чудес не произошло.

Вечером в ночь с 13-го на 14-е я освободил магнитофон от записей, чтобы больше не упустить ничего важного. Положил его рядом с кроватью. Но Голос ни в эту ночь, ни в следующую не проявился…
Тем временем я, пытаясь понять, что собственно от меня требуется для выполнения приказа, разбирался с друидами, выяснял кто такие дриллеры и что за неизвестные мне гаджеты – триллифоны.
Попутно нашел даже вполне доступного Главного жреца друидов Чехии, где я тогда жил. Оказалось, что он ненавидит христианство и Христа. Контакта не получилось…
В результате, после долгих попыток что-то выяснить, я обратился в очередной сочельник за советом к своему многолетнему (к тому моменту уже лет 20 как) духовнику, который не один раз помогал мне своим советом и благословением, к ныне покойному, – Царство Ему Небесное – старцу Кириллу.

Об этом известном православном старце существовало такое абсолютно бесспорное общее мнение: «Всё, что говорит Кирилл, это через него говорит Бог».
После долгого и обстоятельно разговора, Кирилл разъяснил, что такое общение с «голосами» хоть и не очень часто, но случается.
Только есть большая разница в том, с кем это происходит: если с воцерковленными, практически безгрешными людьми, то это Голос от Бога, а если со всеми другими, такими как я, то это, как правило, бесы развлекаются.
В итоге я пошел в церковь, исповедовался, помолился и постарался всю эту „сатанинскую“ историю забыть.

     Но не тут-то было. Весной 2004 года мне из Москвы в Чехию позвонил сын и сообщил, что по телевизору показывали мой сон, который он записал на видео.
Это был сюжет о Стоунхендже. Оказалось, что то, что я видел во сне, это и был Стоунхендж, мой сын даже по моим коротким описаниям каменных глыб его опознал.
С этого времени что-то изнутри меня самого (то ли «голос», то ли бесы) начало постоянно мучить и настойчиво требовать, чтобы я обязательно поехал в Стоунхендж либо на весеннее (или осеннее) равноденствие, либо на летнее солнцестояние.
Эти мучения заставили меня почему-то вспомнить, как лет десять назад я познакомился в Мюнхене с человеком, которого его мама при рождении назвала «Божий Дар». Был ли у него ещё и папа, я до сих пор не уточнил.
Так как я когда-то очень близко и долго общался с разного рода подобными типами (долгое время с Галиной Сергеевной Шаталовой и её Учителем – Главным магом России, вследствие чего чуть не остался в одном из секторов Пространства вариантов, где было не сильно весело и красиво), то при знакомстве с Божьим Даром сразу понял – это один из них: чистая кожа лица, белоснежные белки глаз, шелковистая чёрная борода…
Божий Дар тоже сразу признал меня за «своего», пригласил на кофе и неожиданно после краткого предисловия начал строгий допрос, как это я, один из 18 тысяч таких же Посланных с Сириуса на Землю как он, не выполняю своих задач.
Когда я его перебил и спросил, если ты такой просветленный, то может быть ты мне и расскажешь про мои задачи? На что Божий Дар, не задумываясь ни на секунду, ответил: «Каждый Посланный так запрограммирован, что сам должен знать свою задачу».
Было это лет за 10 до моего сна, где-то в году 93–94.
Я тогда в кафе грубо прервал разговор, сказал, что мне все это не интересно, что пошел бы он… со всеми своими знаниями. Бросил на стол деньги за не выпитый кофе и направился к выходу. На что Божий Дар спокойно заявил мне, уже уходящему, в спину: „Никуда ты от себя и от нас не денешься, все равно снова придешь ко мне…“
Так вот, вспомнив про Божьего Дара в связи со Стоунхенджем я позвонил в Мюнхен своей приятельнице, которая меня знакомила с Божьим Даром.
Спрашиваю:
– У тебя случайно не сохранился телефон Божьего Дара?
– Да вот как раз записная книжка на столе на странице с его новым телефоном.
Она дает мне телефон, сразу набираю. Отвечает Божий Дар крайне неожиданно, он сразу узнал меня по голосу, как будто мы с ним каждый день общаемся, а не раз в 10 лет, и не очень мягко напомнил:
– Привет, Виталий! Я же говорил, что ты проявишься…
Рассказываю ему про Стоунхендж. А он мне рассказывает в ответ, что, оказывается, мы с ним родные братья и работали офицерами Центра Связи Атлантов в Хрустальном городе. Поэтому, как ему известно, я всю свою жизнь и связан с кристаллами (это была правда, я много лет занимался обработкой алмазных кристаллов для промышленности). А сейчас, как он уверен, мне просто необходимо срочно ехать точно в указанное время в Стоунхендж и без каких-либо вопросов выполнять мою миссию.
На вопрос, какую собственно миссию мне следует выполнять, Божий Дар, как и во время первой встречи ответил, что каждый «Посланный» должен знать это сам, а тебе, видимо, всё станет ясно уже на месте…
Кстати: во время одного из моих не заказанных мной «полётов» во сне, я наблюдал гибель Хрустального города Атлантов под ударами гигантских под 100 метров высоты грязно-зелёных волн океана.
Так моё видение описал Искусственный Интеллект. Очень похоже!

Разговор этот был как раз накануне весеннего равноденствия. И я под его влиянием практически начал собираться в Стоунхендж. Однако после долгих размышлений, вспомнив рассказ старца о снах БЛАГОСТНЫХ – от Бога и снах ПРЕЛЕСТНЫХ – от бесов, я никуда не поехал, решил, что это точно бесовщина…

      Но Голос не оставлял мне в покое, особо напористо накатывая на мою психику три раза в год: на весеннее, на осеннее равноденствие и на летнее солнцестояние.

В 2005 году, как раз накануне летнего солнцестояния (это когда полуденная высота Солнца остаётся почти неизменной, что происходит 21—22 июня) я был со своей собакой на европейской выставке собак в Вене, которая закончилась 19 июня.
И той же ночью снова проявился Голос и строго приказал: ты должен ехать!
Объясняю ему: Я в Вене, завтра должен быть в Праге. Потом надо в Берлин. Короче, доказываю, что и на этот раз у меня нет ни времени, ни возможности.
Тут Голос мне, плохо запрограммированному Посланному с Сириуса, напоминает как бы азбучную истину, что передвигаться я, как и все Посланные, могу не только на самолете, поезде или машине, но должен уметь телепортироваться в любое место, в любое время. А раз я почему-то разучился это делать, он начинает меня детально инструктировать. Действительно, оказалось, что это очень просто, даже примитивно.
Как только я реально всё понял, мне пришла в голову мысль: если это так просто, то я же могу телепортироваться практически куда угодно, в том числе и в хранилище ценностей любого банка, к примеру.
Как только я подумал про хранилище, в тот же момент вся информация про технику телепортации начала исчезать с большой белой доски, где она была детально расписана, как будто её кто-то стирает тряпкой, и одновременно из моей памяти. Я начал „орать“, что это не моя мысль, что не я её думал и прочий бред… Всё равно стерли.
(Позднее я и без помощи «голоса» выяснил, что телепортация, на самом деле, при определённых условиях и необходимых навыках хоть и не простое, но и не слишком сложное занятие, надо только очень точно знать место – куда).
Утром встал, доехал до Праги, потом до Берлина. Всё чётко по моему графику.
Просыпаюсь 21-го в Берлине с мыслью, что приказывать мне даже Голосу не стоит. Слушаться не буду. Сделал себе, назло ему, яичницу с колбасой и выпил для уверенности, что никуда не поеду, грамм 200 водки. Но через несколько часов вдруг отчетливо понимаю, что ехать придется, потому что надо. Сам с собой отчаянно боролся до 15.00, потом бегом спустился в гараж, сел в машину и вместе с выпитой водкой на бешеной скорости (от Берлина до Стоунхенджа путь не близкий) рванул в Англию.
Кстати, Голос требовал, чтобы я был там, не позднее, чем в 2 часа 40 минут ночи.
Поездка в Стоунхендж, как и всё происходящее в данном контексте событий, была не совсем обычная. Когда стемнело, прямо в лобовое стекло моей машины всю дорогу до самого Ла-Манша светила огромная, размером буквально в половину стекла, оранжево-красная луна. Было так светло, что можно было бы ехать и без света.
Пробок, которые так свойственны западногерманским трассам, не было вообще. Полиции с радарами при скорости 200 км/час тоже не встретил.
Как я выяснил позднее, в эту ночь Луна была так близко к земле, как это случается всего один раз в 25 лет.
Подъехав к тоннелю под Ла-Маншем в Англию, я увидел в низине огромную площадку, сплошь покрытую ажурными столбами с нереально яркими белыми фонарями, всю изрезанную сверкающими в свете этих фонарей железнодорожными путями.
Билет купил без всякой очереди, желающих прокатиться под проливом этой ночью было совсем мало, и въехал в очень узкий, даже двери машины с обеих можно было открыть не до конца, сигарообразный, серебристый двухэтажный вагон без окон.
До Англии, а это чуть меньше часа, пассажирам надо сидеть в своих машинах, и слава богу, что я не страдаю клаустрофобией, потому как физическое ощущение километровой толщи воды над тоннелем во время этой поездки далеко не из приятных. Про себя решил, что больше пользоваться этим транспортом не стоит.
Уже на автостраде в Англии увидел, что топливо почти на нуле и пора заправиться. Начал искать заправку. Мой навигатор, как оказалось, совсем не знаком с Англией и искать пришлось без его помощи. В поиске доехал до Лондона. В невероятно грязном квартале пригорода этой некогда чопорной столицы нашёл ещё более грязную заправку. Рядом с ней наркоманы, наплевав на все противопожарные правила и усевшись на мешки с углём для гриля, не опасаясь никакой полиции, которая в этом районе, скорее всего редкий гость, готовили на спиртовке свои дозы.
Тут же стоял малюсенький антикварного возраста заметно ржавый двухместный автомобильчик с настежь открытой дверью водителя. Из него, свесив волосатые ноги в шортах на землю, меня в упор разглядывал сплошь татуированный, латиноамериканский, сильно мускулистый парень, пытаясь понять: я приехал заправляться или за его товаром. Поняв, что я не к нему, он потерял ко мне всякий интерес.
Я рассчитался сквозь небольшое круглое окошечко в толстом пуленепробиваемом стекле с вежливым индусом, кассиром этого заведения, и на мой вопрос, как мне проехать в Стоунхендж, он великодушно подарил мне карту дорог Великобритании.
Луна, ещё когда я только выехал из тоннеля, скрылась за сплошными облаками. Указатели на дорогах были расставлены так, как если бы их расстановку планировал местный Сусанин. И всё же через пару часов блужданий по большим и малым дорогам я благополучно прибыл на место назначения.
Кстати, как Голос и требовал, приехал, не позднее 2 часов 40 минут, ровно в 2 часа ночи туда, куда меня привела карта. Но никакого Стоунхенджа не обнаружил.
Табличка с надписью СТОУНХЕНДЖ, вот она, а где же он сам я понял только минут через пятнадцать, увидев неподалёку толпу людей в белых балахонах.
Как выяснилось, это были британские друиды, которые как раз выстраивались в колонну у входа на полностью ограждённую территорию собственно Стоунхенджа и собирались начать там внутри забора свою ежегодную церемонию.
Охранник в серой униформе у входа, к которому я обратился с просьбой пропустить меня внутрь, после непродолжительных безуспешных переговоров мне твёрдо отказал (никакие деньги – предлагал и сто, и двести евро – его не заинтересовали).
Мои попытки договориться с друидами, чтобы они провели меня вместе с их колонной на охраняемую площадку, тоже закончились крайне быстро и тоже неудачно.
Мне же Голос велел быть там именно в это время и не рядом, а именно в самом центре сего «архитектурного ансамбля» из мегалитов.
Телепортироваться к этому времени я так и не научился, а лезть через забор не осмелился – охрана стояла плотно, каждые 50 метров по всему периметру и ещё несколько человек бродили по территории.
Когда так охраняют олигархов и президентов, то это ещё можно понять, но почему каменные глыбы, которые ни украсть, ни разрушить невозможно, нуждаются в таких далеко не дешёвых мерах безопасности? По сей день не знаю.
Кроме меня около забора собралось ещё человек пятнадцать-двадцать любителей подобных зрелищ (никак не больше), в основном молодёжь, явно не друидной внешности. И вся эта публика, судя по номерам машин и мотоциклов, была не только из Англии.
Так и не добившись успеха в попытках прорваться внутрь, я сходил в свою машину, взял фотокамеру и решил снимать всё, что попадёт в её объектив.
За эту поездку сделал более пятисот снимков. Зачем так много? Почему-то я был уверен, что камера увидит значительно больше, чем мои глаза, а я потом спокойно всё проанализирую. В результате, так оно и оказалось.
Крайне странно при этом, каким образом то, что я видел своими собственными глазами, а моя камера фиксировала цейсовским объективом, описал в посвящённой этому мероприятию статье авторитетнейший западногерманский журнал Spiegel: „In diesem Jahr waren rund 21.000 Druiden, Spiritualisten und Touristen Augenzeugen, wie der erste Sonnenstrahl des Tages um genau 4.58 Uhr Ortszeit über dem sogenannten Fersenstein aufblitzte und in gerader Linie zwischen die hufeisenförmig angeordneten Steinkreise eindrang, so dass die Monolithe eindrucksvolle Schatten warfen.
Mit Trommeln und Flöten wurde der Zeitpunkt, an dem die Sonne senkrecht über dem nördlichen Wendekreis steht, lautstark gefeiert“.

Оригинал этой фантастически, даже по сравнению с лучшими образцами творчества Геббельса, лживой статьи всё ещё можно найти по этой ссылке (GOOGLE переведёт):

SPIEGEL ONLINE – 21. Juni 2005, 14:40 Ссылка на публикацию: http://www.spiegel.de/reise/kurztrip/0,1518,361460,00.html  

ПЕРЕВОД ЭТОГО ФРАГМЕНТА:
«В этом году около 21 000 друидов, спиритуалистов и туристов стали свидетелями того, как первый луч солнца пронесся над так называемым Пяточным камнем ровно в 4:58 утра по местному времени и по прямой осветил подковообразные каменные круги, так, что монолиты образовали впечатляющие чёткие тени. Момент, когда солнце встало, громко отмечался барабанами и флейтами.»
Обратите внимание на дату и время публикации. Она появилась в Интернете ещё днём в 14.40, то бишь, за двенадцать часов до начала ритуала друидов!
Полностью переводить эту галиматью здесь просто не стоит. Приведу лишь несколько деталей. По информации Шпигеля в эту ночь в Стоунхендже:

– было около 21 тысячи человек (сколько их было, не считая друидов, я уже написал, а друидов было ну никак не более ста, скорее менее);
– в репортаже Шпигеля солнце уже взошло в 4.58 местного времени, а на моём снимке видно, что оно только начало пробиваться сквозь облака и туман в 5.05 (на камере стояло берлинское время, на час больше Лондона);

– по тексту «Шпигеля» солнце взошло как раз над «Пяточным камнем»
На фото – этот самый «пяточный камень».

Солнце здесь восходит, если смотреть из центра сооружения, с обратной стороны Пяточного камня, то есть со стороны ограды, которую видно на заднем плане.
Как над этой практически остроконечной верхушкой торчащей из земли глыбы могло взойти то солнце, которое видно на предыдущем фото с восходом и туманом, я, например, не обладая таким пространственным воображением, как журналисты «Шпигеля», просто не представляю.
Я послал свои соображения в редакцию журнала, но никакого ответа не получил…
Десятки тысяч собравшиеся, которых насчитала фантазия журналистов «Шпигеля», приветствовали восход светила барабанным боем и флейтами.
Ни того, ни другого у друидов не было, а у двух десятков туристов и подавно.
Вот что видела моя камера: снимки в хронологической последовательности.

Так выглядел этой ночью Стоунхендж. На первом плане один из многочисленных охранников.
Вдали, недалеко от мегалитов бродят отдельные группы друидов.

Время на фото Берлинское, на час вперед.
Потом друиды собрались в кучку и устроили что-то, отдалённо
напоминающее имитацию жертвоприношения. Вдали мерцала мутная луна.
Потом жрецы выстроились в относительный порядок, похожий на угол во главе с Верховным друидом, держащим в руках меч.

Затем Верховный друид с мечом и жрецы с дубовыми веточками тихо, не спеша, без барабанного боя и флейт направились к Пяточному камню, который, как оказалось, служит им своего рода приёмопередатчиком для прямой связи с предками.

Друиды, постучав веточкой по «пяточному камню», при мне реально поговорили минут 30 с предками. Стучал веточкой по «Пяточному камню» жрец, крайний слева, а разговаривал с предками жрец в центре с золотой подвеской на чёрной ленте.
Говорил жрец очень тихо, практически шёпотом, так что, хоть я всё и слышал, но ничего членораздельного, хоть и стоял за изгородью в метре от этого «переговорного пункта». Но шёпот было достаточно хорошо слышно. Язык общения мне не знаком.
Меня жрецы хорошо видели, но никак не отреагировали и не пытались прогнать.
Как ни странно, но в это время рядом больше никого из туристов не оказалось.
Рядовой состав братства и до, и в сам момент связи – похоже находился в глубоком паранормальном состоянии.

Поговорив с предками, жрецы вернулись в свой коллектив и направились к выходу.
Ни у кого из друидов никаких музыкальных инструментов не было, да их и не могло быть. Над Стоунхенджем царила ТИШИНА. Весь ритуал явно был посвящён сеансу связи с предками. Всё остальное было лишь необходимой подготовкой.
 Медленно наступало утро. Начали появляться первые автобусы с группами туристов. День был отличный и я решил заснять и Стоунхендж за забором и себя на его фоне.

Открылся и музейный комплекс, где можно было купить билеты и разные сувениры.
В одном из рекламных буклетов я прочёл, что за полторы сотни фунтов все желающие могут провести хоть всю ночь прямо в нужном мне центре этого сооружения.
– Здорово, – подумал я и обратился в кассу. Но кассир отправил меня к директору.
В строго канцелярски обставленном кабинете директора за монументальным столом сидела упитанная зеленоглазая ухоженная блондинка средних лет.
Я попросил её разрешить мне провести ночь в центре охраняемой территории.
– Это невозможно, ночь уже забронирована для ритуальных мероприятий друидов, – не ответив на моё «Доброе утро», сухо сообщила директриса, не вставая из-за стола.
– Ну, тогда давайте на следующую ночь, – попросил я.
– И это невозможно, такие заказы надо делать заблаговременно.
– А может быть есть какой-то особый срочный тариф, я специально приехал из Германии, – не отставал я.
– Нет у нас для вас никаких особых тарифов, – подчёркнуто резко отрезала директриса и неожиданно грубо добавила, – не мешайте работать.
Тут у меня закралось подозрение, что я имею дело с одной из «посвящённых», которая ни за что меня туда не пустит, так как в комплексе по ночам происходит что-то такое, чего она не хочет (или не может ???) показать именно мне.
– Тогда я хочу заказать ночь на то время, на какое это возможно, и вы не имеете права мне в этом отказать, – продолжил настаивать я, хоть вовсе не собирался этого делать.
Тут она заговорила так, как если бы мы оба достаточно хорошо понимали, о чём речь:
– Я не ясно выражаюсь? Для вас (подчёркнуто не мной) у нас нет свободных ночей, ни на солнцестояние, ни на равноденствие, покиньте кабинет, а то я позову охрану.
– Вот теперь всё понял, — сказал я, — Я что похож на сумасшедшего, или фанатика?
– Похожи. Если вы сейчас же не уйдёте, то уже можете начать выбирать, какой сумасшедший дом в округе вас больше устроит, — спокойно и уверенно ответила она.
Было ясно, что тётя – хозяйка на этой территории и не склонна шутить. Я вежливо попрощался и удалился.
Купил обычный билет, несколько макетов Стоунхенджа и начал фотографировать всё, что можно.
Объектив позволял рассматривать интересные предметы как под лупой.
За минувшие тысячелетия всё несколько подразрушилось, входа в пещеру я не нашёл, но газончик, канавки, прутики и проволочки, правда не золотые и без драгоценностей, были на месте.
Ничего особенного, как мне сначала показалось, я не обнаружил.
Но вскоре моё особое внимание привлёк фрагмент одного из мегалитов, сделанного судя по этому фрагменту вовсе не из камня, а скорее всего из металла, покрытого похожим на камень составом вроде штукатурки.

Отколупать её кусочек помешала охрана.
На левом снимке отчётливо видно, какие бывают мегалиты Стоунхенджа.
Ясно видно некую правильную овальную конструкцию из похожего на металл материала, которая покрыта чем-то, что я условно назвал штукатуркой.
Мимо этой странной конструкции ежедневно в сезон в день проходит д 5 тысяч человек, но никто этого не видит, или не хочет видеть. Не знаю.
Кстати, карту из сна я тоже нашел. Вот она:

Надо бы найти космическую съемку Тибета, может быть там есть что-то похожее.
Возможно, это координаты Шамбалы.
А какому ещё городу может быть 400.000.000 лет?
Напоминаю, что мне было приказано во сне:
Голос, прощаясь, настаивал, чтобы я не забыл про дриллеров и триллифоны.
Как дисциплинированный исполнитель, я собрал всю доступную информацию о друидах, пытаясь так же выяснить, что такое не подлежащие забвению дриллеры и триллифоны. Выяснил, что Дриллеры – это рабочие, которые сбивают нечто с чего-то. А Триллифоны – два вертикально стоящих рядом мегалита соединенные сверху третьим.
И кажется понял, зачем мне надо было это запомнить: оказывается моя задача с помощью дриллеров сбить «штукатурку» и наладить связь. А связь устанавливается просто: нужно стать между двумя триллифонами и они сработают как наушники.

По поводу связи:
В 1992 году, украинские ученые Р. С. Фурдуй и Ю. М. Швардак высказали в своей книге «Прелесть тайны» поразительную гипотезу, согласно которой некоторые, если не все, мегалитические сооружения древности могут служить генераторами акустических или электронных колебаний, то есть эти камни в определённой конфигурации и при определенных условиях способны направлять мощное излучения в какую-то точку.
Мало того, при очень точной топографической съемке каменных рядов на западе Франции выяснилось, что расположены они на земле совсем не ровными кругами, а гораздо более сложными овальными фигурами, причем расположение этих рядов можно описать сложной математической функцией.
В их совокупности ряды представляют собой лежащую на земле решетку со сложной геометрией. При этом большинство камней из кварца, который способен производить электрический ток под воздействием сжатия или удара как обычная пьезозажигалка.
Кроме того кварц может при определенных условиях излучать и радиоволны. Накладываясь друг на друга колебания, излучаемые мегалитами, делали их выстроенные в определённом порядке комплексы самым настоящим радиопередатчиком.
Подтверждением такой теории может служить исследование оксфордских ученых, обнаруживших, что известное Каменное кольцо «Ролл райт Стоунс» в 28 км к северо-западу от Оксфорда в определенное время суток издает импульсы ультразвука.
Предполагается, что древние настраивали свои постройки по-разному, так что они могли быть и медицинским средством, и ультразвуковым оружием, и средством связи.
В Берлинском Музее до- и протоистории («Museum für Vor- und Frühgeschichte“, Schloss Charlottenburg, Berlin–Charlottenburg), нашёл я и «пулю» из сна (есть такие и в других музеях) с таким описанием: колпак, метровой длины, изготовлен из листового золота и украшен изображениями небесных светил. Головной убор жрецов в южногерманских землях еще в III тысячелетии до н. э.

В этом головном уборе, при случае превращавшемся в сосуд для ритуальных возлияний, нетрудно узнать и далекого предшественника не только шапки Санта-Клауса, но и тех усыпанных звездами остроконечных колпаков, в которых разгуливают на книжных страницах Мерлин и прочие сказочные волшебники.
Интересно то, что испанская инквизиция с XVI в. наряжала подозреваемых в колдовстве именно в такие шапки.
Остроконечные шапки, в античной традиции известные как фригийские колпаки, носили и древние кельтские жрецы-друиды.

      К утру моего пребывания в Стоунхендже я изрядно устал и решил, что пора бы и отдохнуть. Ещё ночью на подъезде к Стоунхенджу я приметил придорожный с виду очень современный новый мотель, куда и направился. Когда я подъехал, на парковке стояло всего три машины, из чего я сделал вывод, что номер найду без проблем.
В современном стильном и безлюдном холле за стойкой администратора стояли две милых красотки, к которым я и обратился, поинтересовавшись, могу ли я получить одноместный номер на одну ночь.
– Не знаю, – раздражённо, как на назойливую муху, отреагировала одна из них. – Вон там, в углу на полке телефон, наберите 23–23 и спросите.
– Довольно оригинальный сервис, – подумал я и пошёл звонить. Несколько раз с перерывами набрал указанный номер, но никто не ответил. Я вернулся к стойке и переспросил номер. Оказалось, что я не ошибся.
– Но там никто не берёт трубку, – сообщил я милым девушкам. – Может вы сами как-то выясните, есть у вас номер для меня или нет?
– Извините, но это не наше дело, – прозвучал в том же тоне совершенно обескураживающий в данной ситуации ответ. – Звоните.
Я ещё несколько раз набрал номер, плюнул и решил остановиться в каком-нибудь более вежливом отеле с нормальными сотрудниками в близлежащем городке Amesbury.
На въезде в город я остановился на заправке, чтобы помыть машину. Рассчитываясь с кассиром, поинтересовался, где в городе можно найти приличную гостиницу. Он кивнул в сторону грязноватой старушки, которая активно подметала пол и посоветовал обратиться к ней. Что я и сделал.
На мой вопрос о гостинице бабуля, напоминавшая Бабу Ягу с метлой, вдруг истошно во весь голос буквально завопила:
– Гостиница? Какая ещё гостиница? Не знаю я никаких гостиниц!!! Иди вон туда и сам ищи. – она ткнула пальцем в самом неопределённом направлении.
– Вот тебе и колыбель культуры и традиций, — подумал я, но после недавнего диалога с не менее «милыми» девушками этот инцидент уже не показался мне особенно странным, и от греха подальше я пошёл мыть машину.
Рядом с началом главной улицы, которую я вычислил благодаря попавшемуся мне по пути стенду для туристов, нашёл стоянку, оставил там машину и дальше пошёл пешком.
Благодаря стенду я представлял, куда идти. Сначала надо дойти до конца главной улицы, а в конце на развилке трёхстороннего перекрестка должны были находиться две гостиницы: слева и справа.
Чтобы представить мои ощущения во время прогулки, взгляните на эту главную улицу, где лет за триста явно ничего кроме вывесок не изменилось. Только появились современные машины и модные мотоциклы.

По дороге я поинтересовался, где можно поменять евро на фунты. Прохожие подсказали, что это можно сделать неподалёку на почте.
Почта оказалась мутным окошком метр на метр вот в этом приземистом домишке с громким названием POST OFFICE.
Кроме окошка почты там было ещё много разных киосков, совершенно никакого отношения к почте не имеющих.

Обзаведясь фунтами, я направился на поиски гостиницы. Дойдя до перекрёстка, увидел одну из них слева, а вторую справа, подальше чем первая.
По привычке действовать слева направо, пошёл к левой. На фонаре у входа гордо красовались две звезды.

Сразу за дверью перед небольшим холлом с потрескавшимися кожаными креслами, за конторкой, покрытой слоем пыли сидел такой же пыльный, сильно поношенный и так же сильно неопрятный сухонький старичок.
– Добрый день! – обратился я к нему, уже предчувствуя, что и здесь что-то будет не так, а точнее так же, как началось с утра, — У вас найдётся свободный номер.
– Конечно, — прошамкало запылённое создание за конторкой.
– Сколько стоит? – поинтересовался я на всякий случай.
– Двести пятьдесят фунтов за ночь. – последовал ответ.
– Это что, трёхкомнатный люкс с джакузи и отдельным лифтом, – поинтересовался я, так как это было раз в десять дороже, чем следовало в таком заведении ожидать.
Старичок презрительно уставился на меня, – Нет, это одноместный номер с душем и телевизором, сэррр…
– Покорнейше благодарю: – сказал я, даже не удивившись, и направился к выходу.
– Всего наилучшего, – пробормотало мне вслед двухзвёздочное ископаемое.
И пошёл я обратно, то бишь направо, если смотреть с главной улицы. По дороге вижу что-то вроде паба с претенциозным названием: «Новый Инн».

Вспоминаю, что после завтрака вчера поесть было некогда. Захожу. Большой зал пуст. За стойкой бара бородатая, длинноволосая личность, видимо бармен, говорит по телефону. А перед стойкой, на барном стульчике сидит ярко рыжая сильно беременная женщина лет тридцати.
Устраиваюсь на длинной деревянной лавке у такого же длинного грубого стола и жду, когда бармен прекратит свои переговоры. Минут через пятнадцать, не менее, на меня обратила внимание его рыжая коллега и подошла к моему столу:
– Что вам угодно, — спросила она.
– Хотелось бы поесть чего-нибудь, можно меню?
– Мы открываемся в двенадцать, — она взглянула на часы, — через сорок пять минут.
– Хорошо, я подожду, а можно пока воды и меню?
– Да, — сказала рыжая и отправилась за стойку. Там она взяла бутылку воды, стакан, поставила их на стойку, положила рядом меню и взглядом пригласила меня подойти.
Ну раз они ещё не открылись, то не грех и подойти, — подумал я, подошёл к стойке и хотел забрать воду.
– Два фунта, — потребовала рыжая.
– Я потом заплачу за всё сразу, — предложил я.
– Нет, так не положено, — услышал я в ответ.
Я расплатился, присел к столу, посмотрел на засаленное мятое меню, аппетит у меня пропал и, выпив стакан тёплой воды, я покинул это гостеприимное заведение и решил с поисками гостиницы повременить, а пока проехать по окрестностям.
Где что можно поискать, я себе примерно представлял, так как из буклета, купленного в Стоунхендже, следовало, что нечто похожее можно найти чуть подальше.
После того как я на пути из городка миновал поворот к Стоунхенджу дорога пошла сквозь настолько густые заросли совершенно непонятно чего, что напоминала скорее тоннель, полутёмный, без всякого намёка на небо, без фонарей, аккуратно вырезанный в сплошном, без малейших выступов или выемок и просветов зелёном массиве.
Увидев предупреждающий круглый дорожный знак «Осторожно танки!», я немного удивился этой новинке дорожного движение, но зато совсем не удивился, благодаря этому знаку, когда, выехав из тоннеля, остановился, чтобы пропустить пересекающую дорогу длинную колонну тяжёлых танков.
Проехав ещё несколько километров, я попал в другой музейный комплекс. Рядом с ним на большой площади человек сто сидело на деревянных лавках за длинными столами веранды стоящего в центре кафе.
Сообразив, что здесь самообслуживание, я зашёл в кафе и попросил у барменши, которая стояла около кофейной машины чашку капучино. Было бы для этого дня, видимо, странно, если бы я её получил, поэтому барменша и сообщила мне, что машина поломалась и когда её починят – неизвестно.
Побродил по окрестным лугам-газонам между расставленных в некоем строгом порядке небольших пирамидообразных мегалитов (высотой чуть больше метра). Была среди них ещё одна Главная пирамида, по форме точно такая же, но высотой метров 20. Без всякого намёка на штукатурку.
Во сне этих достопримечательностей я не видел.
Так как я убедился, что никаких пещер и здесь тоже нет, то вспомнил, что в Стоунхендже с открытием комплекса открылись и фургончики с сосисками. Решил вернуться, чтобы хоть что-то съесть и может быть получить чашку кофе.
На автостоянке у Стоунхенджа к полудню собралось множество машин и туристов. По статистике в сезон здесь бывает около пяти тысяч посетителей ежедневно. Если учесть, что билет стоит недёшево, а торговля сувенирами идёт очень бойко, то Стоунхендж можно считать очень даже прибыльным бизнесом. Практически никаких инвестиций, древние всё построили, а их потомки только считают барыши.
Сидя на лавочке за столом из посеревших от времени досок и жадно поглощая жареные колбаски, я решил: Во-первых, дождусь захода солнца. Во-вторых, когда появятся друиды, попробую с ними договориться и всё же попасть внутрь этой ночью. Если с друидами не получится – попробую ещё раз за любые деньги договориться с охраной.
Поставил машину в тень, разложил сиденья и заснул с надеждой на новый сеанс связи и новые инструкции. Но, увы, проснувшись около девяти вечера, констатировал, что во сне от «руководства» никаких указаний не поступило и что делать дальше не понятно.
Поснимал пока закатное солнце, а друидов всё не было видно. Побродив по опустевшей автостоянке, которую все нормальные туристы уже покинули, я вычислил начальника охраны и спросил у него, а когда же будут друиды.
– У нас сегодня нет никаких мероприятий, — дружелюбно сообщил начальник. – Друиды были вчера и теперь до осеннего равноденствия не появятся.
— Это мой последний шанс, — подумал я и начал его уговаривать пропустить меня на ночь внутрь.
– Да я бы с удовольствием, тем более за такие деньги, — пояснил он, когда я предложил ему пятьсот евро. – Только в наших местах страшная безработица. В охране я самый молодой и не самый любимый. Если я вас пропущу, сотрудники на меня обязательно донесут и меня уволят, а у меня двое детей. Поймите, не могу я так рисковать.
Ничего не возразишь, причина серьёзная. А вот мои подозрения насчёт директрисы и её особого отношения ко мне лично, поскольку ни обещанных ею друидов, ни их ритуалов и ничего другого в наличии не оказалось, получили достаточно веские основания.
Ладно, — думаю я, — поеду-ка я подальше на цивилизованное побережье, найду там нормальную гостиницу с приятным видом на пролив, за нормальные деньги, нормально поужинаю, отдохну, а утром посмотрю, как быть дальше.
Заехать в Лондон, который был ближе, мне даже как-то не пришло в голову. Видимо картинка заправки и наркоманов в предместье британской столицы сыграла свою роль.
Уже стемнело, когда я подъехал к Ла-Маншу. Внизу снова возник фантастический пейзаж у такого же въезда в тоннель, как и с французской стороны, и тут, вместо того чтобы свернуть в сторону в поисках гостиницы, я вдруг, начисто забыв про то, что решил никогда больше ими не пользоваться, поехал прямо к отвратительно серебристым вагонам с нестерпимым желанием как можно скорее сбежать из этой чёртовой Англии со всеми её традициями и странностями.

Уже через час я был во Франции и как от лесного пожара помчался в Берлин. К утру без луны и прочих чудес доехал до дома и лёг спать. А через пару дней улетел в Москву.
Дома скачал фотосъёмку на компьютер и начал разглядывать, что увидел объектив фотокамеры, чего я не заметил. Ничего особенного не нашёл, если не считать явной «штукатурки» на моих снимках, которой оказалось более чем достаточно.
А во–вторых обнаружил что-то похожее на карту какого-то горного массива.
По пункту «Штукатурка» судите сами. На снимках, которые я здесь публикую, видно, как «штукатурка» и без дриллеров уже начинает сама по себе местами осыпаться.

Никакой мегалит не разрушается подобным осыпающимся образом. По крайней мере на других мегалитах, а их в мире довольно много, такого никогда не было и нет.
Из Берлина свой «отчёт» со снимками я неоднократно отправлял известным британским специалистам по Стоунхенджу. Сначала по электронной почте. Никакой реакции.
Ну, допустим, моё творчество попало в спам и его не прочли. Тогда я попросил свою сестру, преподавателя Оксфорда, отправить по тем же адресам, эту же информацию, на её бланке профессора Оксфорда, в фирменных конвертах, заказными письмами.
И снова никакой реакции. Вот и выполняй в этой ситуации приказы Голоса. Того и гляди и правда угодишь в ближайший сумасшедший дом…
Не видя никакой реальной возможности выполнить поставленную передо мной задачу переквалификации Стоунхенджа в центр связи, я постепенно снизил свою активность по этому поводу и практически вспоминал об этом своём задании очень редко и мимолётно. Да и сны меня на несколько лет оставили без внимания.
Я окончательно успокоился, решив, что, возможно, меня оставили в покое. И даже однажды решил предостеречь от трудностей, которые привносит в нашу и без того нелёгкую жизнь подобная активность, одного из друзей, который слишком увлекся эзотерикой. Для чего поехал с ним вызволять его из сетей некоей полуподпольной эзотерической школы вблизи Таганки, которую он регулярно посещал чуть ли не каждый день.
С его слов он сам никак не может расстаться со своей наставницей, директрисой этого заведения, которая имеет на него слишком большое влияние, и, уж коли я готов ему помочь, то мне, многоопытному в этих делах, надо разобраться с этой особой. Ну я и поехал помочь товарищу, жертве очередных шарлатанов.
В полуподвале очень старого дома недалеко от метро «Таганка», в глубине такого же старого парка в комнате на двери которой красовалась дешёвая эмалированная табличка «Директор» в полумраке при свете свечей и в окружении старых икон за массивным письменным столом сидела, как вы уже можете догадаться, очередная весьма симпатичная зеленоглазая блондинка средних лет.
Состоявшийся между нами диалог, пока мой друг ждал в приёмной, по своему содержанию был абсолютно далёк даже от намека на то, что я собирался предпринять.
Не успел я пересечь порог её кабинета, как директриса, приветливо поздоровавшись со мной как со старым знакомым, вдруг строго спросила:
– Ну и как долго вы намереваетесь бездельничать?
– Бездельничать? – крайне изумлённо переспросил я. – Что вы, собственно, хотите этим сказать?
– То, что Посланные должны выполнять то, что им велено! – отчеканила блондинка.
– Ах, вот вы о чём! Занятно. Так это Вы меня сюда заманили, чтобы не я с вами разобрался, а вы со мной? «Правильно я понимаю?» — спросил я и без приглашения уселся в стоящее напротив её стола кресло, так как разговор явно затягивался.
– Правильно! С вами иначе не получается, слишком вы самоуверенны и зашорены всяким мусором, который вам кажется уникальными сокровенными знаниями.
Я знаю про все ваши трудности и про всё, что вы попытались сделать.
Но это несущественно! Вы должны, наконец, постараться найти какой-то реально действенный способ, чтобы срочно наладить связь. Время уходит!
– Ну если вы всё знаете про меня, в то время как я про вас не знаю практически ничего, значит вы намного лучше и эффективнее меня разбираетесь в подобных вопросах. Почему бы вам самой или с помощью нашего общего руководства в таком случае не помочь мне в выполнении моего задания? А ещё проще, скажите, пожалуйста, почему именно я, что, кроме меня больше некому этим заняться? Нас же восемнадцать тысяч…
– Своей работы хватает, и я без дела не сижу, да и у руководства без вас забот полон рот. А вы, пожалуйста, не прибедняйтесь. Вас потому и озадачили этим делом, что у вас за плечами хоть и не совсем правильная школа, но в данном случае она много полезнее той, которой я руковожу, – уже спокойнее и устало сказала она. – Хотите кофе?
– Если натуральный, то не откажусь. Кстати, как хоть вас зовут?
– Не так затейливо, как вашего родного брата Божьего Дара – Ивана. Она встала из-за своего антикварного стола с бронзовыми вставками и включила стоящую рядом на таком же старинном и вычурном комоде кофеварку самой последней модели.
На этот раз мне вовсе не захотелось ни скандалить, ни умничать. Ивана производила приятное, тёплое впечатление и чем-то напоминала мне мою первую Учительницу.
– В следующий раз я обязательно попрошу у него прощения. А вдруг он и правда мой родственник, — без всякого подвоха неожиданно для самого себя произнёс я.
– Вот и хорошо. Родственниками надо дорожить, – улыбнулась она и поставила передо мной чашку с кофе. – Так что вы собираетесь делать?
– Ну, в сумасшедший дом я пока не хочу, другой дороги на пути к цели тоже пока не вижу, приобретённые в упомянутой вами и не совсем понятной мне школе знания и умения, видимо, подрастерял.
А директриса продолжила: – Вы целеустремлённо, но примитивно, искали и ищете решение и поэтому не можете его найти. Вы нечувствительны ко всему, помимо того, что разыскиваете, ничего вокруг не воспринимаете.
Находит же тот, кто свободен и открыт для любого восприятия. Как в сказке: иди туда, не зная куда и найдёшь там то, не знамо что…
Поэтому вы проходите мимо как будто специально для вас открытых дверей, не обращая на них внимания. А ведь за одной из этих дверей может оказаться то, что вам нужно… – мягким, но не допускающим возражений тоном сообщила моя собеседница.
С нарастающим интересом я внимательно её слушал и мысленно благодарил друга, за то, что он меня сюда привёл. Хотя, похоже, это не совсем его заслуга. Скорее Ивана сама всё это организовала, а он был лишь инструментом её намерений.
– Так что же мне делать, по вашему мнению? – спросил я, уже как послушный ученик у всезнающего опытного мэтра.
– Что конкретно, сказать не могу, потому что сама не знаю. Вы лучше загляните внутрь самого себя, освободите сознание от шелухи и решение придёт само по себе. Вас же этому учили – ответила Ивана.
– Ну вот. Опять цитата из хрестоматийных философских правил и пошлых банальностей эзотерики. – разочарованно отозвался я. – В последнее время меня значительно больше занимает витиеватый Гессе с его «Игрой в бисер».
– И Гессе, и Ницше, и да Винчи с Аристотелем, Пифагором и Авиценной тоже были Посланными. Активная работа на этой планете идёт с момента начала эксперимента под названием Человек. Суть его в том, что впервые в мироздании разумному существу дано полное, безо всяких условий и ограничений Право Выбора. А как люди этим правом воспользуются – таким и будет результат.
Развитие, как самодостаточный процесс, не прекращается ни на миг. Остановить его – означало бы Смерть всего сущего. А развитие без противоположностей невозможно. Поэтому человечество и подвергается влиянию разных, зачастую диаметрально противоположных сил. Мы с вами в данном случае с одной стороны, но есть группы других Посланных, с другими задачами. При этом, по условиям эксперимента, прямое вмешательство тех или иных Высших сил в происходящее в данном случае исключено.
– То есть, если мыслить категориями христианства, всё что происходит — это борьба между светом и тьмой, то бишь между Богом и Сатаной? – спросил я. – Или, как учили основоположники марксизма-ленинизма, мы имеем дело с так называемым единством и борьбой противоположностей?
– Это не совсем борьба. Не может же Высший Разум бороться сам с собой. Это скорее соревнование мнений, призванное определить стратегию развития для существующих и создаваемых вновь цивилизаций.
– Как раз на таком этапе, когда много вопросов и не найдены ответы, и находится сейчас развитие земной цивилизации. Точнее, многие ответы давно уже найдены, но они оказались не в тех руках, и их тщательно скрывают…
– Что же это за люди с «не теми руками»? — поинтересовался я, — Опять пресловутое «мировое правительство»?
– В том числе, но не только. О прямом влиянии на ход эволюции землян внеземных сил знают если и не все, то подавляющее большинство тех, кто находится на ключевых постах управления государствами. Не говоря уже о людях, которые, находясь в тени, эти посты распределяют. В этом влиянии и кроются ответы на большинство вопросов.
На сегодня Райский сад, в который могла превратиться эта планета, пока не получился. Земля стала помойной ямой. Люди, якобы, сами этого захотели. И, что самое печальное, покорно согласны в этой яме жить. – она грустно улыбнулась.
Вас, в частности, довольно редким образом запрограммировали, что не часто практикуют с Посланными. Это, очевидно, эксперимент, когда в одном человеке, как в капле воды, отражается окружающий его мир. Слишком много вам дано – полное право Выбора. А мне запрещено оказывать давление на принимаемые вами решения.
– Очень жаль. – искренне огорчился я. Мы хоть можем иногда встречаться? Или это не по программе? И ещё, как же быть с моим другом, который меня сюда привел?
– С ним всё просто. Оставьте его и мою школу в покое, я не причиню ему зла. Помочь же лично вам ничем другим, кроме напоминания, что время уходит, я не в состоянии. Так что встречаться нам больше не стоит. – Ивана встала с кресла, – Прощайте.
Я тоже поднялся, смущённо, что мне обычно совершенно не свойственно, попрощался с этим удивительным созданием, понимая, что, скорее всего никогда больше её не увижу, забрал в приёмной ожидавшего меня там друга и повёз его домой.
По дороге, размышляя над встречей, поблагодарил его за интересное знакомство, полностью одобрил его увлечение, где-то в глубине души надеясь, что через него я в случае необходимости смогу ещё раз вернуться в этот полуподвал.
– Теперь ты сам понимаешь, почему я хожу в эту школу, — с большим облегчением и радостью, что наша встреча закончилось именно таким образом, — отреагировал он.
– Я бы и сам с удовольствием поучился у этой достойной всяческого уважения учительницы. – заметил я.
– Так что же мешает?
– Она и мешает, не хочет брать меня в ученики.
– И правильно делает, ты сам скорее Учитель, только из другой, параллельной школы, а программы обучения в ваших школах разные. – сделал он глубокомысленный вывод, которого я никак не ожидал от него услышать.
– А откуда Ивана узнала обо мне? – поинтересовался я.
– Она не только о тебе и обо мне, она вообще обо всех всё знает.
– Ну да, работа у неё такая, – вздохнул я. – Не простое это занятие – всё про всех знать.
Мы подъехали тем временем к его дому, и я отправился по пробкам к себе на дачу.

      Пробки давно приучили меня обдумывать во время их преодоления мои дела и мысли. Вот и в этот раз я вспоминал всё, о чём мы говорили в полуподвале, и чем больше думал об этом, тем яснее приходил к выводу, что как ни странно Ивана без всякого давления реально помогла мне понять, что же со мной происходит.
Я действительно слишком много времени посвящал изучению самой разной, в том числе эзотерической, литературы, пытаясь найти не в самом себе, а в книгах готовые ответы на свои вопросы. И, как мне казалось, эти попытки не всегда были безуспешны.
Но ответы, видимо, не в книгах, самые достойные из которых способны всего лишь предложить возможные варианты поиска тех или иных ответов. А выбирать свой вариант каждый должен сам.
Опять во главе угла оказывается тот же Выбор.
Однако читать всё же надо. Хотя бы для того, чтобы прийти к такому, например, выводу, что так называемые учёные на протяжении минимум последних двухсот лет упрямо отрицавшие опыт древнейших цивилизаций, в принципе, наоборот шаг за шагом успешно добивались своими открытиями доказательств правдивости этих знаний.
Всё дело, как я уяснил из массы прочитанного, в том, что любую якобы истину можно облечь в слова лишь тогда, когда она односторонняя. Иначе ничего не получается, ибо, как удачно выразился уже не помню кто, «у каждой, даже обратной стороны, всегда есть своя обратная сторона».
В итоге односторонним является все, что мыслится умом и облекается в слова. Все получается односторонне, во всем нет целостности, единства, гармонии. Поэтому по поводу каждой истины всегда можно сказать нечто совершенно противоположное ей, и оно будет одинаково верно.
Но где же в конце концов то самое моё «Я», тот маяк, на который мне надо держать курс? «Вы часто проходите мимо специально для вас открытых дверей, даже не замечая их», — вспомнил я фрагмент из высказываний Иваны и тут мне в голову пришла мысль, что одной из таких дверей вполне могут оказаться лекции «Мюнхенского института парапсихологии и параллельных наук» под рубрикой Эзотерика, которые я приобрёл в Москве в букинистическом магазине за очень серьёзную сумму.
Том «Парапсихология» был издан в 1993 г. московским издательством«Воскресенье» как перевод с немецкого.
Вот это моё приобретение, а тут его цена:  https://moiknigi.com/book_206408/ 
Связываться с Издательством я не стал, а вот долгие поиски самого Института вообще не дали никаких, даже малейших намеков на результат. Что меня, кстати, совершенно не удивило.
Вполне логичным мне показалось и то, что Институт неизвестно как возник именно в Мюнхене, где родился мой «родной брат» Божий Дар, так и неизвестно куда исчез.
В том же Мюнхене, который откуда появился Гитлер и его «третий рейх». Там же работал профессор Фюст, под руководством которого «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков» (Ahnenerbe) с 1935 по 1945 год занималось оккультно-идеологическим сопровождением Третьего рейха. В Обществе этим занималось совершенно секретное «Отделение исследований оккультных наук».
Там же, в Мюнхене по сей день успешно работает «Schule der Geistheilung nach Horst Krohne» под руководством известного авторитета в этой области Хорста Кроне (https://www.schule-der-geistheilung.de/).
Выпускники школы получают после двухлетнего обучения Диплом «Целителя духа».
Я закончил первый курс этой школы по специальности „Energetische Berater“ (Консультант по энергетике) и получил соответствующий диплом, дающий мне право официально открыть собственную практику.
Такой Консультант может с помощью разработанного Кроне устройства и соответствующей методики однозначно определять, что можно есть, а что нельзя; какие витамины и лекарства можно принимать и как, а какие вредны.
До статуса «Целитель духа» нужен ещё год обучения.

Школа выпускает свой журнал под названием «Благотворное зеркало» (Heilspiegel).

Не путать с Heil Hitler.

    Встреча с Иваной заставила меня обратить внимание на мюнхенские лекции, а вдруг это та самая открытая для меня дверь, в которую я просто обязан войти.
В поисках своих решений я давно пришёл к выводу, что на смену серьезным занятиям наукой и искусством и созданию подлинных произведений человеческого гения давно пришла пустопорожняя болтовня и порча холстов.
Чем больше я читал современных авторов, тем больше убеждался, что повсюду уверенно царят: профанация науки и меркантильная проституция духовного творчества.
Слово полностью обесценилось, наступила его прогрессирующая инфляция, плюс тотальный дефолт мысли и морали. За огромной массой книг и публикаций скрывается ужасающая духовная пустота и кризис сознания, страх перед будущим, перед неизбежностью всяческих катаклизмов и перед всесилием новоявленных «хозяев жизни».
На этом пёстром информационном фоне уже первые несколько страниц лекций, которые я вскоре прочёл, показались мне не столь легковесными, как словоизвержения благоглупостей в большинстве книг похожего содержания.
На меня особо большое впечатление произвело Примечание к общему Комплексу упражнений, который прилагается в конце собственно лекций.
Только жёстких указаний, как его следует выполнять, более чем достаточно, чтобы большинство читателей, ознакомившись с этим пунктом, сразу забыло про то, чтобы этим всерьёз заниматься.
Вот это Примечание, судите сами:
Некоторые упражнения в 1 год не будут получаться, – это не плохо, – главное их выполнить, и сделать максимум возможного.
На следующий год ты вернёшься к этим упражнениям, и они получатся намного лучше. Повторяй их по кругу, год за годом. Некоторые получатся в 1 год, другие на 3-й, некоторые через 10 лет, некоторые через 20.
Согласитесь, инструкции не для популярной литературы, рассчитанной на широкий круг читателей (мало кто сегодня мыслит такими временными категориями, как 20 лет), хотя в выходных данных книги стоит близкий к массовому тираж 30.000 экз.
Поэтому я и решил познакомиться с текстом «Парапсихологии» не считаясь со временем поближе. Тем более, что судя по уверенному прогнозу моего брата Божьего Дара, который в одном из наших разговоров сообщил, что помереть, пока я не выполню всё, что мне предписано, мне не удастся, так что время есть, можно не спешить.
Итак, я начал читать около 9 часов вечера. То, что я успел просмотреть за ночь, оказалось строго научным текстом, в котором с чисто немецкой педантичностью до предела понятно шаг за шагом, без лирических отступлений и словоблудия излагалось всё то, что по крупицам с трудом можно собрать в сотнях эзотерических опусов.
И, хотя на обложке тома крупно значится ЭЗОТЕРИКА, эзотерики там нет. Наоборот – физика и механика, вперемежку с астрономией и химией, с большим содержанием биофизики, психологии, физиологии и прочих традиционных наук.
С одной стороны – отлично, но с другой – читать такое сконцентрированное на сути содержание надо предельно вдумчиво, не отвлекаясь. Иные страницы, чтобы вникнуть в их смысл, приходится перечитывать несколько раз. Причём, не разобравшись досконально в первой лекции, начинать читать вторую – бессмысленно.
Мало того, не освоив упражнения первой лекции, нечего и пытаться приступать к упражнениям для второй. И так далее… А уж последние элементы полного Комплекса упражнений в конце всего курса и совсем китайская грамота, если не полностью освоены те упражнения, которыми сопровождается каждая из лекций в отдельности.
Ни пересказывать, ни цитировать лекции нет смысла. Этот огромный труд в 664 страницы мелкого шрифта, абсолютная вещь в себе, и знакомиться с ней надо постепенно. Цитаты вне контекста и выборочный пересказ ровным счётом ничего не дадут.
Могу только сказать, что в книге собрано и тщательно разжёвано, в смысле переведено на сугубо научный и в то же время доступный язык, всё, что только можно по парапсихологии, которая в трактовке сотрудников Института включает в себя все без исключений аспекты эзотерики, будь это ясновидение, телепатия, левитация, материализация из воздуха предметов, телепортация, да что угодно из этой темы.
Казалось бы – практически общедоступная и поэтому очень опасная вещь эти лекции. Мало ли для чего кто-то захочет использовать освоенные феномены…
Но вчитавшись в содержание уже первых лекций, я быстро понял, что всё это только внешне элементарно. А главное – есть в лекциях один важнейший нюанс: практическое освоение изучаемых феноменов одновременно в свою очередь обязательно влечёт за собой такие кардинальные перемены в психике человека, что он становится абсолютно во всём совершенно другим. Образно говоря ЧИСТЫМ и СВЕТЛЫМ и в мыслях и в поступках.
Без гармонизации сознания с квантовым полем Вселенной никому ничего не освоить, а эта гармонизация автоматически напрочь исключает какие бы то ни было «неправильные» мысли и намерения…
Дойдя за несколько месяцев интенсивных занятий до 6-й лекции (выдалось свободное время), я намеревался вскоре это продолжить, но рабочая и бытовая текучка так выбили меня из колеи, что лекции в силу многих обстоятельств отошли на второй план.
Время от времени, с большими перерывами я пытался вернуться к мюнхенскому проекту. Но после ряда безуспешных попыток убедился, что-либо этим не стоит заниматься вообще, либо надо посвящать и лекциям, и упражнениям хотя бы несколько месяцев и даже лет серьёзной работы.
Такого свободного времени я очень долго не имел (как не имею и по сей день). Но затеи этой никогда не оставлял, она стала своего рода Целью. К сожалению долгие годы в силу обстоятельств она оставалась в практически недостижимой временной дали.
Превратить эту Цель независимо от обстоятельств снова в полноценный рабочий процесс вновь заставил не терпящий никаких возражений и отговорок Голос.
Он сообщил (точнее приказал) мне недавно, что я в свои 75 лет должен бросить всё, чем занимаюсь в настоящее время (всё это, по его мнению, ерунда) и заняться самым важным на сегодня делом – адаптацией человечества к очередному Квантовому переходу планеты в новый Мир. В первую очередь – самого себя!
Никаких комментариев по этому поводу меня Голос не удостоил. В сети можно найти тысячи, разноречивых, претенциозных наукообразных мнений, оценок и описаний этого Перехода.
Единственное, что эту многоголосицу объединяет – это отсутствие даже приблизительно обоснованной и внятной позиции у сотен претендующих на полное понимание происходящего авторов. Ну и явный интерес к этой тематике многочисленной публики, который многие «посвящённые гуру» уже успешно превращают в прибыльный бизнес.
При этом что-то бесспорно происходит. Особо заметно по моим ощущениям изменилась скорость течения времени. Часы, дни, недели, месяцы проносятся мимо и исчезают в прошлом совсем не так, как несколько лет назад. Не говоря уже о прогрессирующей со скоростью света деградации ещё вчера общепринятых моральных устоев и традиций.
В ходе размышлений, в каком именно качестве и как мне выполнять эту задачу, подсознание однозначно привело меня к выводу, что в любом варианте я должен использовать для этого практически всё, что мне на эту тему известно.
Причём, не только благодаря библиотеке, открывшейся за «дверью» мюнхенских лекций по Парапсихологии. Хоть эта библиотека, надо признать, сыграла свою немаловажную роль, но не менее важными источниками послужили и «Свет на пути» Рамачараки, и «Тайная доктрина» Блаватской, и обучение в школе Хорста Кроне, и участие в работе «Австрийского общества парапсихологии и пограничных наук» и многое другое.
Как и прежде, что собственно хотел от меня Голос, какое я должен принять решение – всё зависело от моего свободного выбора. Вот только этот выбор мне пришлось делать самому и весьма срочно. Как говорила Ивана – Время Уходит!
А значит, в результате с новых позиций, в новой реальности возможно, найдётся и решение поставленной Голосом передо мной много лет назад Задачи.
В итоге ситуация, как и в случае со Стоунхенджем, привела меня к выводу: СКОЛЬКО ВОДКИ НЕ ПЕЙ, А ЕХАТЬ НАДО…
Ну я и поехал…
По «дороге», изучая «окрестности», довольно быстро выяснил, что таких ездоков с почти такими же или очень похожими задачами в последнее время повсеместно более чем достаточно. Многие сотни, если не тысячи…
Результат этой своего рода психической эпидемии довольно печален. Миллионы «курсантов» этих скороспелых «школ» платят реальные миллионы денег разнокалиберным аферистам, так и не овладев ни одним из возможных полезных феноменов.
Правда мой Голос продолжает настаивать на своём, а я пока не умею с ним спорить.
Еду дальше. До Финиша далеко и долго.

Дорожная карта
      Время от времени неведомая сила закладывает в наше сознание узконаправленные программы. И хотя ряд подопытных «кроликов» это вмешательство фиксирует, но противостоять ему за редким исключением не в силах. Человек, как робот, начинает делать то, что ему приказано «программистом».
Обычно вторжение в сознание происходит во сне, а с утра оно начинает диктовать свою волю. Иногда мягко, чаще в приказном порядке.
Разобраться, кто/что именно это делает практически невозможно – слишком много вариантов. Но по некоторым интуитивным признакам можно, тем не менее, иногда сделать вывод, как в каждом конкретном случае к этому относиться.
Впервые я столкнулся с этой сферой человеческого существования и с теми, кто в ней чувствует себя как дома, довольно давно, попав случайно на лекцию диетолога Галины Сергеевны Шаталовой, о которой ходили не просто слухи, а скорее легенды.
Сейчас, после её смерти в декабре 2011 года в возрасте 95 лет, я думаю, что уже можно без каких-либо негативных последствий рассказать то, что крайне мало кто знает об этой поистине феноменальной женщине.
… Зал Дома учёных в подмосковной Черноголовке примерно на тысячу мест был переполнен. Даже на ступеньках боковых проходов присесть было негде. Пришлось всю лекцию стоять. Я переминался с ноги на ногу, пытался опереться о стену. А стройная, изящная блондинка на высоких каблуках, сама внешность которой служила великолепным иллюстрацией её теорий и практики, стояла на сцене как оловянный солдатик с грациозной осанкой древнегреческой статуи.
Как оказалось, «статуе» уже тогда было под семьдесят. Лекция продолжалась часа три. Попробуйте простоять неподвижно, даже не на каблуках, хотя бы тридцать минут – для среднестатистического человека это нереально.
Когда лекция закончилась, сцену залила волна слушателей, чтобы задать какие-то вопросы. Поднялся и я, поскольку у меня тоже было что спросить. Поработав локтями, я с трудом добрался до неё и смог задать ей свой вопрос.
Статуя внимательно посмотрела на меня так, как сканер на документ, и не отвечая на вопрос спросила:
– А вы на машине?
– Да, на машине, – удивлённо ответил я.
– Тогда отвезёте меня домой и по дороге я отвечу на все ваши вопросы, – ска¬зала она, даже не предполагая отрицательного ответа с моей стороны, и так же бесцеремонно прервала все попытки удивлённых устроителей лекции предложить ей достойную её статуса чёрную «Волгу».
Когда мы сели в мою машину, было уже примерно половина первого ночи. О чём мы говорили по дороге до её дома в Москве, не имеет особого значения. Она просто ответила на все мои вопросы и согласилась помочь.
Когда я остановился у подъезда её дома, было уже около двух часов ночи.
– А не хотите хорошего чаю? – вдруг спросила она.
– Чаю? Да как-то поздно, вы наверное устали, – растерянно ответил я.
– Для меня нормально. Я сплю три-четыре часа в сутки, не больше. Если вы не устали и не торопитесь, то пошли.
Я, хоть и устал, да и домой пора бы возвратиться, не раздумывая согласился. Мы вошли в подъезд и я направился к лифту.
– «Не надо», — сказала она. – Я живу на третьем этаже, давайте пешком.
Она быстро пошла по лестнице впереди меня, буквально порхая как бабочка со ступеньки на ступеньку длинных лестничных пролётов старого, дореволюционного дома, и вдруг остановилась между вторым и третьим этажом.
– Пройдите этот пролёт ещё раз и попробуйте найти на перилах то место, ощущение от которого покажется вам в чём-то необычным, – попросила она.
 Я спустился на один пролёт и медленно пошёл по лестнице не отрывая руки от деревянных перил. Где-то посередине пролёта перила показались мне заметно более тёплыми, о чём я и сообщил.
– Ну, вот и славно, я и так была уверена, что вы это почувствуете, но решила всё же проверить, – задумчиво произнесла бабочка. – Пошли.
– А что именно я должен был почувствовать, – поинтересовался я.
– Тут несколько месяцев назад была кровь, здесь зарезали человека,  – спокойно пояснила она – Вы это и почувствовали.
Что касается меня, то, я хоть и не нервничал, но и спокойным моё состояние назвать было трудно. Его вообще трудно как-то охарактеризовать.
Пока мы пили за круглым столом под уютным абажуром с шёлковыми кистями совершенно бесцветный, но совсем не безвкусный чай с таким же прозрачным и бесцветным мёдом, выяснилось, что в гости на чай я попал вовсе не к диетологу, а к «белому магу высшей квалификации», как она сама себя представила.
Параллельно чаепитию, путём ряда тогда ещё странных для меня манипуляций и замеров руками и металлическими рамками моей так называемой ауры, хозяйка квартиры быстро выяснила, что в моей палитре преобладают малиновый, голубой и ярко-жёлтый цвета, свидетельствующие о наличии неких особых способностей, которые непременно надо (до сих пор не знаю кому это надо) развивать, чем эта весьма привлекательная волшебница была готова совершенно бескорыстно заняться, если я не возражаю.
Я не возражал. Несколько лет мы встречались довольно часто, по вечерам у неё дома. Во время этих встреч–уроков и просто разговоров обо всём на свете – я очень много нового узнал и о нашем земном, и о совершенно незнакомом для меня ранее «тонком мире» и его многочисленных обитателях.
Кроме того я постепенно не только овладел навыками работы с рамками, «маятниками», диагностикой, методами коррекции биополя, а научился даже мысленно приказывать кому-то что-то сделать. С помощью этих навыков я вскоре смог иногда даже манипулировать окружающими.
Особо наглядным примером моих паранормальных возможностей послужила их проверка на эффективность в экстремальных условиях, когда однажды в дверь моей квартиры, куда я только что вернулся после не совсем ординарной встречи, позвонили.
Открыв дверь я увидел четырёх нагловатых субъектов одинаково серой внешности. Один из них показал мне удостоверение подполковника КГБ СССР.
– Проходите, – пригласил я непрошенных гостей. – Чем могу быть полезен?
– Извините за беспокойство, но нам надо произвести у вас обыск, – с иезуитской вежливостью сообщил мне подполковник и предъявил соответствующий ордер.
Отчётливо понимая, зачем они пришли – у меня в кармане пиджака, который висел тут же в коридоре, как раз находилась малая часть того, что эти господа искали (пистолет Walter PPK), я на автопилоте с утвердительным нажимом в голосе спросил: – Вам, очевидно, понадобятся понятые?
– Ну да, – как-то туповато согласился старший группы.
– Так я их приведу, – не допускающим возражений тоном предложил я.
– Ну да, – опять послушно согласился подполковник, а трое остальных закивали головами как китайские болванчики.
И в нарушение всех мыслимых комитетских инструкций, как им следует действовать в подобных ситуациях, я беру пиджак, надеваю его и, попросив меня подождать, выхожу в коридор. Быстро, пока мои гости не пришли в себя, захожу к друзьям-соседям, оставляю у них то, что было в пиджаке и вместе с друзьями возвращаюсь к себе.
Начался тщательный профессиональный обыск буквально каждого квадратного сантиметра, включая простукивание стен. А главная цель их визита лежала в письменном столе между бумагами – они искали бриллианты, которые я получил часа два назад. Когда к столу присел один из офицеров и, достав оттуда толстую пачку папок, начал их просматривать, я стал у него за спиной и мысленно приказал:
– Сейчас ты увидишь небольшой коричневый кошелёк и, не открывая его, переложишь в уже просмотренные тобой бумаги. Что он послушно и сделал…
Подполковник, возглавлявший группу, был, видимо, достаточно опытен, в том числе, похоже, разбирался и в паранормальных возможностях людей, потому что буквально сразу после того как я отдал приказ офицеру и проследил за его исполнением, вдруг строго сделал мне замечание: «Не стойте за спиной сотрудника, не положено, присядьте на диван и сидите там».
Там я и просидел часа три, пока они не закончили свои поиски и крайне удивлённые отсутствием результата (у них явно была информация, что я только что принёс домой именно то, что они искали), так же вежливо удалились, как и появились.
Я и сам был до крайности удивлён таким поворотом событий, который стал возможным благодаря эффективному применению приобретенных мною навыков дистанционного влияния. Меня охватил буквально восторг оттого, что я не только избежал крайне серьёзных неприятностей, но и, оказывается, имею некую власть даже над специально обученными профессионалами. Прямо Вольф Мессинг, да и только…
Тем временем всё происходящее в процессе обучения незаметно для меня самого постепенно кардинально изменило моё отношение не только к близким, а и к людям вообще. Меня искренне поражало их поведение в отношении еды, напитков, одежды, их эмоции и реакции. Практически я начал чувствовать себя чуть ли не сверхчеловеком среди недоразвитых млекопитающих.
На пике моих достижений, однажды вечером, всё за тем же круглым столом с абажуром моя наставница неожиданно, даже не предупредив, познакомила меня с главным магом России (не знаю, как выстроена их вертикаль, но то что табель о рангах в этом кругу существует, это несомненно).
– Мне больше нечему тебя научить, ты уже можешь почти всё то же, что и я – с грустной гордостью за достигнутые мной с её помощью успехи сказала она, представив меня этому человеку. – Теперь тобой займётся мой Учитель.
С этого вечера уже её Учитель занялся моим просвещением и развитием. Встречались мы не так часто, как мне хотелось и, в основном, когда Учителя нужно было куда-то отвезти, что я воспринимал как своеобразную плату за учёбу.
Так что обучение происходило хоть и не менее эффективно, но в телеграфном стиле, буквально на ходу, как правило, во время наших поездок.
Как-то зимой мне нужно было отвезти Учителя довольно далеко за город. По дороге он вручил мне две аккуратно переплетённые ксерокопии книг в красивых кожаных обложках и сказал:
– Тебе уже достаточно и теории, и примитивных навыков. Это инструкции и практические пособия по прикладным методам работы и взаимодействия с самыми разными силами, в том числе по возможному управлению ими. Там всё подробно расписано, что будет не понятно – спросишь.
После небольшой паузы подчёркнуто строго, тоном приговора добавил:
– Только будь осторожен, эти книги ни в коем случае не должны попасть в чьи бы то ни было руки, кроме твоих. Если же это вдруг произойдёт, или ты их потеряешь, то это будет последний день нашего общения.
– Потеряю! – подумал я про себя, крайне удивившись и тону, и смыслу сказанного. – Как же, не дождёшься.
Мы приехали в заброшенную подмосковную деревню из буквально трёх домов. Учитель прошёл с хозяином бревенчатого сруба с низкими покосившимися потолками и малюсенькими окнами в дальние комнаты, а я часа два его ждал.
Время пролетело незаметно, так как я с огромным интересом читал то, что он мне вручил. Книги содержали детальное изложение самых разных магических техник и открывали совершенно новые для меня знания и горизонты.
Там было всё: приёмы повседневного управления домовыми, водяными и прочими «эфирными сущностями», которых, оказывается, при надобности можно быстро вызвать. Водяного, например, с помощью обычной палки прямо у себя в ванной, если её наполнить водой. С прочей нечистой силой тоже без особых трудностей.
Подробно были прописаны выходы в астрал, приёмы астрального карате и полёты в любую точку вселенной (это не телепортация, а нечто иное).
На обратном пути мы практически не разговаривали. Я отвёз Учителя к нему домой и поехал по пустым, густо заснеженным улицам домой.
Дом, в котором я тогда жил, был замкнутым квадратом, во двор которого можно было въехать только через одну арку. Шёл пушистый снег со снежинками, похожими на одуванчики. Весь двор был покрыт его толстым ковром.
Я запарковал машину, вышел, положил книги на крышу авто, чтобы взять сумочку с документами с заднего сиденья и поднялся к себе на восьмой этаж. Только выйдя из лифта, я сообразил, что забыл книги. Со странным предчувствием вернулся во двор к машине. На глубоком снежном ковре были отчётливо видны следы моей машины и мои следы от машины до подъезда и обратно. Никаких других следов не было, но и книг на крыше тоже не было. Крышу за это время уже ровным слоем покрыл снег.
Не веря своим глазам, я обыскал всю машину, обошёл вокруг, заглянул под неё. Напрасный труд, книги бесследно растворились в пространстве.
Хоть удивить меня чем-то подобным к тому времени было уже невозможно, когда я вспомнил строгое предупреждение Учителя о неизбежных последствиях утери этих книг, меня охватило настоящее отчаяние. За время нашего с ним общения я отчётливо уяснил, что он никогда не меняет своих решений. Отчаяние тут же сменилось бесшабашным озлоблением.
« Ну и пусть, небось сам мне это устроил. Сам дал, сам взял – красавец! Ничего, и без тебя разберусь» – подумал я. В ходе обучения я так натренировал память, что практически сфотографировал, пока ждал Учителя, всё самое интересное, что успел прочесть. Да и наглой, в принципе не совсем беспочвенной, самоуверенности у меня на тот момент было более чем достаточно.
Я поднялся домой и быстро, даже не почистив зубы, и не приняв душ, прошёл в спальню. Сидящая на кухне жена, когда я проходил мимо, что-то спросила, я же весь в своих лихорадочных мыслях и не расслышал вопроса, и не потрудился переспросить и ответить.
Тому была своя причина, мне не терпелось на практике проверить хотя бы одну из техник, которые я успел запомнить.
В спальне разделся и улёгся поудобнее в постель. Уже через несколько минут я, в соответствии с одной из инструкций из утерянных книг, успешно вошёл в то состояние, которого хотел достичь и… улетел.
При этом я легкомысленно не выполнил одного из важных предписаний этой инструкции, что совершать такие полёты до тех пор, пока их техника не отточена до совершенства, без сопровождения опытного наставника строго запрещается.
Где я был, я по сей день так и не понял, а вот что пережил, рассказать совсем не просто. Когда кто-то из друзей, с кем я делился этими впечатлениями, просил описать, что я ТАМ делал и видел, а я пытался это сформулировать, то всякий раз понимал – ну нет таких слов, чтобы это передать. Потому что это не образы, а ощущения. Ну как можно, к примеру, описать такое понятие как «мороз по коже» тому, кто этого никогда в жизни не испытывал.
Когда я «вернулся», то бишь пришёл в себя, я оказался в мокрой (не подумайте плохого – от пота) постели в скрюченном положении эмбриона в чреве матери. Я ощущал при этом неописуемый страх от пережитого в «полёте» в сочетании с бурной радостью, что мне удалось оттуда вернуться и, как ни странно такое сочетание ощущений, одновременно бешенную злобу на жену, которая вся в слезах трясла меня за плечи. Злобу за то, что она посмела меня оттуда вернуть. И тут же заснул.
Больше ничего не помню. Могу только изложить, что мне утром рассказала жена. С её слов она немного удивилась моему позднему возвращению с несколько странным по её ощущениям настроением и тоже вскоре направилась спать.
Когда она легла рядом со мной, ей показалось опять же странным, что я даже не пошевелился при этом. Она что-то спросила, я не прореагировал. Тогда она прикоснулась ко мне и с ужасом почувствовала, что я холодный, как кусок сала из морозилки. Она стала бить меня по щекам и трясти, пока я не стал подавать признаки жизни.
Выслушав её рассказ, я выпил кофе, которого не пил несколько лет, пошёл в магазин и накупил еды, к которой не прикасался последние годы: сало, шпроты, аджику, маринованные помидоры, селёдку в винном соусе и прочее в том же духе. К этому набору добавил несколько бутылок водки и дюжину пива.
Придя домой, я, не обращая внимания на изумлённые вопросы моей жены, напился и наелся, да так, что этот праздник чревоугодия часа через два чуть было не закончился для меня летальным исходом. Организм за время обучения настолько отвык от такой пищи и алкоголя, что я сильно отравился и только благодаря «скорой помощи» остался в живых.
Через несколько дней, придя в себя, я отправился в церковь, благодарить Господа за то, что он спас меня от магов и всего, что с ними связано. Это спасе¬ние, а именно так я трактовал происшедшее, я усмотрел в чудесном исчезновении книг, которое послужило основа¬нием для разрыва моих отношений с «учителями».
Судя по всему, они всё знали про мою потерю, потому что мне никто ни разу не позвонил. Не звонил и я. Никого из них я больше никогда не видел и не слышал. А также начал всячески избегать даже намека на общение с людьми этого круга, решив, что надо покончить с этими экспериментами навсегда.
Комментарий для просвещённого прагматика:
Из вышеизложенного можно сделать вывод, что от встреч с теми или иными проявлениями так называемого «тонкого мира» не застрахован никто.
Далее: чтобы эти встречи не были неприятной неожиданностью, хорошо бы быть к ним готовым. Ну хотя бы для начала просто знать о том, что такое действительно бывает и довольно часто.
Причём бывает разное: может произойти нечто, чему наука ещё не может дать пояснение, но это не означает, что такого быть не может.
А бывает, хоть и реже, нечто такое, что ни к какой науке не причислить. Это уже из области мистической эзотерики.
И эти два варианта хорошо бы уметь различать, чтобы не ошибаться.

Не плюй в колодец
       … «человек предполагает, а Бог располагает. Мы предполагаем так, а Господь да устроит о нас полезное, якоже угодно будет Его всеблагой и всесвятой воле». (Пс. 36, 5-7)

Решить-то я решил, но, увы, на этом моём решении ничего не закончилось. Не мне, видимо было решать. Всё, от чего я, так активно попытался сбежать, как оказалось, только начинается.
Во-первых, чисто автоматически, я время от времени почти бессознательно использовал в разных житейских ситуациях те или иные навыки, приобретенные за время моего обучения. И таким образом, получается, как бы невольно поддерживал связь с этим миром. Вот один из таких случаев:
     Как-то приехал я в совершенно не знакомый мне город, где тот человек, к которому я приехал по делу, рассказал мне историю, правдивость которой вызвала у меня большие сомнения. Ложась спать в своём номере в отеле, я долго думал об этом и этой же ночью увидел во сне буквально всё, что он мне рассказал, но в совершенно ином свете.
Сон был настолько реалистичен, что даже записывать его содержание не было нужды. Утром я спросил у моего, как я заподозрил, не совсем добросовестного партнёра, есть ли в городе такое место, которое я ему при этом подробно описал. Он сказал, что есть, и я попросил его меня туда отвезти.
Мы приехали на описанную мною площадь. Я уверенно прошёл с ним в соседний переулок, показал ему три окна на втором этаже офисного здания, описал обстановку, людей, работающих в этих комнатах, и изложил свою версию событий, о которых он мне намедни поведал. Шок, который испытал мой знакомый, когда я выложил ему, как всё было на самом деле – это мало сказано!
Горделивое удовлетворение от произведённого мной эффекта, которое я испытал при этом, тут же напомнило мне, что я в очередной раз впал в то состояние, которое давно охарактеризовал как смертный грех – гордыню. Каждый раз в подобной ситуации я спохватывался и зарекался, что это больше не повторится. При этом никак не мог определить, что именно не должно повториться. Делать вид, что я ничего не знаю? Или достаточно не считать при этом, что я супермен?
Так и не разобравшись, как будет правильно, я вскоре столкнулся с похожей проблемой, когда во время командировки в Мюнхен заехал к партнёрше, которая решила сделать мне подарок и заказала (скорее это было интересно ей самой) у самого известного местного ясновидящего гороскоп-прогноз на моё будущее (эту встречу я уже коротко упоминал в начале, но тут поподробнее).
Вместо благодарности я долго объяснял ей в доступной для её интеллекта форме, что отношусь ко всякого рода прорицателям, колдунам и ясновидящим крайне негативно и просил больше меня такими подарками не радовать. Тогда она чуть ли не слёзно уговорила меня хотя бы довезти её до этого астролога, живущего в довольно отдалённом пригороде, поскольку она давно заплатила ему и должна заехать за результатом.
Во взятой мной на прокат машине мы доехали до дома, где жила торгующая гороскопами звезда астрологии по имени Божий Дар. Так назвала его невесть почему мать при рождении и так записано в документах. Поскольку отец, как мне по дороге доложила партнёрша, был неизвестен, то… Связано это с непорочным зачатием или нет – не знаю, но допускаю, что возможно. Хотя сегодня это вовсе не сложно при экстракорпоральном оплодотворении, в обиходе ЭКО.
Как договорились, моя спутница пошла за гороскопом, а я остался в машине. Минут через пятнадцать начал злиться, а когда она появилась через полчаса, да ещё с астрологом, я был уже сильно раздражён. Но что поделаешь, пришлось выйти из машины и поздороваться.
Но этого оказалось мало, моя спутница принялась настойчиво уговаривать меня выпить кофе с ясновидящим, который при этом никак не вмешивался в разговор.
Отказаться в сложившейся ситуации было бы слишком невежливо, так как явившийся мне пророк, хоть и не спустился с небес, но вышел из своего дома явно только с этой целью. Опять пришлось уступить.
Через несколько минут мы сидели на веранде совершенно пустого кафе на берегу пруда. Несмотря на располагающую к приятной беседе обстановку, чувствовал я себя неважно. И вот почему: как только я увидел этого человека, я его тут же, если можно так выразиться, опознал.
Высокий, прекрасно сложенный, в чём-то чёрном, похожем на сутану, но более светском, с большим деревянным крестом на толстой серебряной цепи на груди.
Но не это главное – одеть на себя что угодно может каждый. Верный признак людей этого рода – чистейшие белки глаз, идеальная слегка смуглая кожа лица, у мужчин чёрные глаза, длинные чёрные волосы и, как правило, шелковистая, вьющаяся борода. Поскольку все эти признаки были налицо, ошибиться было невозможно – это был посвящённый явно довольно высокого ранга.
Мы заказали кофе и началось то, что мне больше всего не нравилось во встречах с подобными типами. Божий Дар кратко описал мне мягким низким голосом всю мою жизнь, упомянув при этом несколько эпизодов, о которых никто кроме меня знать никак не мог. Последнее, как правило, производит особо сильное впечатление на тех, кто сталкивается с подобным феноменом впервые, хотя этим приёмом владеет достаточно большое число людей этого рода.
– Я все эти фокусы знаю, – довольно грубо и неожиданно для него отреагировал я. – И вы не хуже моего знаете, что мне всё это известно и понятно. Только перестаньте, прошу вас, я почти такой же, как и вы, правда, в давно забытом прошлом, поэтому мне всё это абсолютно не интересно.
– У таких как ты, прошлое, настоящее и будущее едины. Боюсь, что ты знаешь хоть и много, но далеко не всё, что тебе следовало бы знать, иначе бы ты здесь не сидел. – вдруг перейдя на «ты», не очень вежливо отпарировал он.
– Я же, кажется, ясно выразился – мне это совсем не интересно. Не знаю и, слава богу! И знать не хочу! – в свою очередь нахамил я.
– А вот это уже от тебя никак не зависит. И Бог здесь тоже не причём. Ты явно не в курсе, что таких как ты и я на этой планете восемнадцать тысяч. Прибыли мы сюда с Сириуса…
– А я было решил, что вы с той планеты Глория, что прячется за солнцем, и где же паркуете свою тарелку? – снова прервал его я и нарочито громко рассмеялся.
Тут официант принёс кофе и образовалась небольшая пауза.
– Нет, мы с тобой не с Глории, там обитают только киберы, у которых совершенно иные цели и задачи, и тарелки, которыми они пользуются – не наш вид транспорта. – совершенно серьёзно, нахмурившись продолжил мой собеседник. Настроение у него изменилось, и он пристально смотрел мне в глаза.
– Ну и какая же задача у меня? – отвернувшись от него, чтобы помешать его почти физически ощутимому влиянию на меня, и глядя на поросший кувшинками пруд, меланхолично поинтересовался я.
– У каждого из нас своя, поэтому я про твою ничего не знаю. Но ты должен уяснить и помнить, что если ты не выполнишь как положено свою миссию, то даже умереть нормально и своевременно не сможешь…
– А я пока не собираюсь и не очень-то хочу умирать. Вот и славно, что я про свою задачу ничего не знаю. Меньше знаешь – дольше проживёшь. – резко прервал его я, бросил на стол деньги за кофе и ещё более резко сказал партнёрше:
– Ну всё, с меня хватит этого цирка с этим клоуном, поехали отсюда.
Она взяла в руки конверт с моим гороскопом и тоже поднялась из-за стола. Я забрал у неё конверт и бросил его обратно на стол рядом с Божьим Даром, который невозмутимо продолжал пить свой кофе. Мы уже уходили, когда вслед мне спокойно и уверенно прозвучало:
– Никуда ты не денешься, брат, всё равно вернёшься ко мне.
– Поживём – увидим, братан! – ответил я, не оборачиваясь.
И через пару лет я таки «увидел» то, что не могу отнести только к первому или только ко второму варианту, которые я выше описал в «Комментарии». Это была их продуманная смесь, в которой то, что можно отнести к пока ещё не совсем понятным природным явлениям, перемежалось такими моментами-прокладками, которые имели прямое отношение ко второму варианту.

Пантелеймон
       Увидел я это благодаря своей старой знакомой, которая обратилась ко мне с просьбой помочь невероятно феноменальному мальчику из Подмосковья применить свои способности на практике в Европе. В России, по её мнению, у него таких перспектив не было и вряд ли когда будут.
Чтобы уберечь его от всякого рода нежелательных покровителей, она просила меня подключиться к решению проблемы, так как ей было известно, что в Европе и за океаном у меня есть влиятельные друзья в самых разных кругах.
Мне настолько сильно не хотелось заниматься этим, что я под разными предлогами попытался отказать ей в этой просьбе. Слишком много «феноменов», практически 99 из ста, которые я встречал, были шарлатанами или мошенниками. Она же упрямо уверяла меня, что этот случай – тот самый один, и настаивала до тех пор, пока я не согласился познакомиться с отцом мальчика, надеясь, что эта встреча даст мне веские аргументы для окончательного отказа.
Ещё через пару дней она приехала ко мне с этим отцом – скромно одетым, заметно ухоженным человеком на вид лет сорока пяти. Он как-то странно, бочком входя в квартиру, оглядывался по сторонам, как будто чего-то опасался.
Так выходит первым из леса вожак волчьей стаи, который отвечает за её существование и потому никогда не рискует. Вожак ведёт себя так не потому, что он труслив, просто его природа такова. И поэтому он точно знает, что «бережёного Бог бережёт».
Из продолжительного разговора с отцом, на который я планировал минут тридцать, я узнал, что мальчик с детства проявляет невероятные способности. Глядя на человека он не просто видит его «нутро» лучше, чем самый совершенный томограф, а может любую часть человеческого организма мысленно увеличить в сотни раз. Таким образом, он может диагностировать на самой ранней стадии любое заболевание, включая рак.
Мало того, исходящими из его рук голубыми лучами, которые, правда, никто кроме него не видит, он способен как манипуляторами отремонтировать любую часть тела, вплоть до нейронов головного мозга, и всё это на клеточном уровне.
В результате длительного разговора, вместо того, чтобы отказаться от продолжения темы, я попросил Олега (так звали отца) приехать ко мне вместе с его «томографом». Он не раздумывая согласился.
Уже прощаясь, я не удержался и спросил:
– Интересно, а почему вы так настороженно ко всему относитесь? Вы так входили ко мне домой, как будто ожидали попасть в засаду с пулемётами.
– Слишком печальный опыт общения с разными людьми.
– Чем же этот опыт так печален?
– За редчайшим исключением те, с кем мне довелось встречаться по поводу сына, всегда сразу либо просили вылечить кого-то для проверки его возможностей, либо найти клад, либо подсказать выигрышный номер в лотерее, а кроме того пытаются любым путём «приватизировать» его феноменальные способности… Поэтому стараемся как можно реже с кем-то общаться.
– Отчего же решились прийти ко мне? Татьяна убедила вас в том, что я не опасен? – улыбнулся я.
– Нет. Высшие силы – покровители и наставники моего сына – дали ему добро на эту встречу. – совершенно серьёзно ответил Олег.
На том и расстались.

       Побродив после этой встречи по Интернету, я выяснил, что и в России и в других странах хорошо известны аналогичные феномены с примерно такими же реально подтверждёнными способностями по сканированию человеческого организма и соответствующей диагностике. Оказалось, что они довольно давно и вполне успешно занимаются диагностикой. Поэтому, когда отец с сыном приехали ко мне, я примерно знал, что надо выяснить.
Приехавший мальчик с порога произвёл на меня сильное впечатление. Во-первых, он оказался обладателем всех признаков «посвящённого». Большие миндалевидные чёрные с белоснежными белками глаза, длинные чёрные волосы, соответствующий идеальный цвет кожи. Борода ещё не выросла, а в остальном – просто Божий Дар в юности.
Но не только эти признаки поразили меня, мне показалось, что юноша очень сильно кого-то мне напоминает. Чтобы проверить свою догадку, я тут же при нём нашёл в сети икону Пантелеймона – христианского святого, великомученика, целителя, врача безмездного.
Совпадения, конечно, бывают всякие, но такого сходства я не ожидал – просто одно лицо, слегка стилизованное иконописными правилами.

Реальное фото мальчика я опубликовать по понятным причинам не имею права. Да в этом и нет необходимости. Кому интересно, найдите икону – это он и есть, только не в футболке и не в джинсах, а так всё то же самое.
При общении с ним выяснилось, что он, заканчивает на момент нашего знакомства десятый класс по программе для детей-инвалидов, поскольку он с трудом читает и плохо усваивает школьный материал.
Интересны особенности его «недостатков». Читал он с трудом по той причине, что ему сложно сфокусировать зрение на буквах, так как он видит при чтении и атомную структуру бумаги, и молекулярное строение чернил и ещё много чего.
Школьную программу он усваивал по-своему, а точнее, упорно не хотел ничего усваивать. На уроках истории, например, когда учитель рассказывал про Александра Македонского, он с детской непосредственностью и далеко не детской дерзостью перебивал его и начинал сам рассказывать, как всё было на самом деле.
На уроках биологии, химии, астрономии, физики и того хуже: всё, что ему преподавали, он, по его мнению, знал лучше любого учителя, только его познания часто отличались от того, что ему рассказывали, а его назойливые, бесконечные попытки поправить учителей, вызывали у них вовсе не позитивную реакцию.
Только благодаря родителям, которые разными отнюдь не дешёвыми подарками из года в год нейтрализовали вполне понятные реакции педагогов, те не отправили его на принудительное лечение в психиатрическую больницу. При этом уговорить Ивана, как звали мальчика, вести себя иначе, было невозможно.
Во-первых, при любых попытках его воспитывать, он заявлял папе и маме, в том числе и в моём присутствии, что никакие они ему не родители и поэтому слушаться их он не собирается. Объяснять ни им, ни кому бы то ни было ещё, кого же он считает своими настоящими папой и мамой мальчишка и не собирался.
Во-вторых, это, на первый взгляд совершенно беспомощное существо, весившее при росте 1.80 м не более 60 кг отличалось совершенно жестким характером и наотрез отказывалось подчиняться кому бы то ни было, если это противоречило его собственному мнению.
Когда я однажды из лучших побуждений пригласил Ивана, чтобы вытащить его из практически полной изоляции от внешнего мира и хоть немного развлечь, на какое-то светское мероприятие, против чего родители резко возражали, а мама даже расплакалась, он спокойно и уверенно заявил мне:
– Не обращайте внимания, я всё равно поеду. Будет так, как я хочу. Они никогда ничего за меня не решали, не решают теперь и никогда решать не будут…
Объяснял он своё поведение крайне своеобразно. С его слов он делает только то, что ему либо позволяют, либо предписывают некие силы (они же Высший разум, которому нет земного определения), с которыми он с детства находится в непрерывном контакте.
Любимым его доводом, когда я высказывал ему, как мне казалось совершенно обоснованные сомнения в его, мягко выражаясь, оригинальной интерпретации общеизвестных фактов, было: «Майские жуки, не знающие законов аэродинамики, согласно которым они летать не могут, каждую весну весело жужжат в садах».
— Вот и я, не зная ваших законов, «жужжу» на свой лад. У вас свои правила, свои законы, вы им и подчиняйтесь, а у меня свои, – добавлял Иван, нисколько не затрудняя себя другими пояснениями и считая на этом тему закрытой.
Проговорили мы в первую нашу встречу часов восемь. За это время он, для демонстрации своих способностей, полностью продиагностировал меня. На это ему потребовался час времени и яркий свет.
Для процедуры мне пришлось раздеться, лечь на диван и несколько раз повернуться таким образом, чтобы ему было удобнее меня разглядывать. Он же просто сидел на стуле рядом со мной, сканировал меня своими глазами-микроскопами, а отец подробно записывал в блокнот всё, что он ему диктовал.
Поскольку при этом я всю его диагностику слышал, от моих сомнений в его возможностях не осталось и следа.
Всё, что он рассказал, не только полностью соответствовало тому, что я о себе знал, но и добавило много нового. В частности оказалось, что у меня, вследствие переутомления, стресса и ещё ряда причин, сильно повреждены нейроны головного мозга.
В результате он заявил, что мой реальный и мой биологический возраст расходятся лет на пять, то есть, как он выразился, по показаниям моих биологических часов я заметно старше, чем по календарю.
– Но вы не расстраивайтесь, я всё это поправлю, – успокоил он меня. – Восемь сеансов и не только все нейроны, но и ваши биочасы будут в норме. Переведу стрелки назад и лет двадцать пять жизни я вам точно добавлю.
Из соответствующей литературы я знал, что даже простое целительство, не говоря уже о ремонте нейронов и регулировке биочасов, весьма трудоёмкая задача, которая потребует у моего юного целителя и времени и очень серьёзных усилий, которые могут сказаться и на его физическом здоровье.
По мнению восточных Школ до двадцати лет практиковать всякого рода целительство тем, кто способен это делать, хоть и не запрещено, но настоятельным образом не рекомендуется. Можно надорваться. Та диагностика, которую Иван провёл на мне, явно стоила ему напряжения, что было заметно по его усталому виду. Поэтому я поинтересовался, сколько же эти восемь сеансов будут стоить.
– Обычно один сеанс продолжительностью полтора-два часа с небольшим перерывом стоит в России минимум пять тысяч евро, в Европе – от десяти тысяч, либо расчёт оптом за весь курс.
– Сеансы не чаще чем через день, — сообщил Олег. И тут же добавил: – Вам лично это ничего стоить не будет.
– Не согласен, – возразил я. – Заплатить столько за капитальный ремонт моих нейронов я не готов, а принимать такие дорогие подарки тем более.
— Это не подарок, – поправил меня Иван. – Это мой вклад в начало нашей совместной работы. Мне было сказано, что именно с вами я мог бы добиться успеха. А работать со мной или нет – решать вам. Уверен, что вам не стоит отказываться.
В любом другом случае я расценил бы такую позицию человека, которого я вижу впервые, как самонадеянность на грани наглости. Но после такой феноменальной диагностики подобная оценка явно была неуместна, поэтому я безоговорочно воспринял его мнение, как совершенно закономерное, и тут же согласился.
Далее развитие наших отношений несколько изменилось. Так как наступал Новый год, а в Москве на этот период вся деловая и прочая жизнь замирает, я собирался провести несколько недель за границей. Менять планы мне не хотелось, я улетел и наше общение перешло в разговоры по скайпу.
В ходе предметного обсуждения перспектив возможного сотрудничества я, на время моего отъезда связал Ивана с двумя известными и влиятельными в мире медицины европейскими специалистами.
Один из них – общепризнанный знаток клеточной терапии, американец по паспорту, словак по происхождению и по характеру Майкл Мольнар, посвятивший к тому времени стволовым клеткам более тридцати лет работы, по моей просьбе несколько дней разговаривал по скайпу с Иваном.
Его мнение, которое абсолютно равнозначно самому авторитетному заключению: «Уникальный мальчик. В шестнадцать лет знает про стволовые клетки больше меня».
Второй – доктор медицинских наук, блестящий практик и владелец двух престижных клиник для VIP-пациентов в Швейцарии и Германии (его имя по его просьбе останется за скобками) после продолжительного общения с Иваном, сказал, что его этот феномен нисколько не удивляет, так как у него уже был сотрудник, владевший такой диагностикой, но Иван явно намного эффективнее.
Оба светила медицины одновременно с высочайшей оценкой предъявленных им способностей и знаний, высказали одно и то же мнение, что официализовать сотрудничество с этим гением в Европе без соответствующего диплома в каком-бы то ни было качестве практически невозможно. А без этого практика такого рода чревата непредсказуемыми последствиями, вплоть до уголовных дел.
Остановились на том, что если всё же мне удастся чего-либо добиться в плане статуса для Ивана, мы вернёмся к вопросу о возможном сотрудничестве с ним.
Тогда я попробовал найти подходящие варианты в научных заведениях. Оказалось, что только в Венском университете работает шесть кластеров, которые занимаются исследованиями, в которых Иван мог бы принять участие.
Таких же групп, объединяющих физиков, философов, медиков и астрономов в один коллектив, оказалось немало в Европе, но мои попытки добиться взаимопонимания хоть с одной из них провалились. Не хотели титулованные профессора даже говорить на эту тему, а я заработал в их глазах репутацию абсолютно несерьёзного человека.
Однако, кто стучит, тому дверь и откроется. И пошёл я немного в другую сторону – в сферы целительства. Перебрал и изучил несколько на первый взгляд вполне подходящих для официализации Ивана так называемых академий и школ, специализирующихся на целительстве и выдающих дипломы. Одна из них привлекла особое внимание.
Я уже упоминал «Школу исцеления духа», рассказывая про мюнхенское «гнездо» оккультизма. Создатель этой школы Хорст Кроне родился в Германии в 1934 г. Там же получил университетское образование, которое позволило ему к сорока годам занять пост шефа маркетинга в крупной корпорации с весьма солидным жалованьем.
Но к этому времени его увлечение оккультизмом, занятия которым были в то время запрещены в Германии, настолько захватило его, что он бросил престижную работу и уехал на Тенерифу, где занятия эзотерикой были разрешены, и в своём доме на этом острове он начал собирать со всего мира людей, которые достигли в этой области серьёзных успехов. Таким образом, на Тенерифе возник международный центр, где регулярно собирались парапсихологи, шаманы, колдуны, ясновидящие и прочие субъекты этой области познания со всего мира.
В 1998 году Кроне открыл в Мюнхене свою школу и через шесть лет титанических усилий и немалых затрат добился в 2004 году равносильного закону постановления «Федерального конституционного суда» ФРГ, в соответствии с которым дотоле легкомысленная профессия «целитель духа» приобрела в Германии такой же серьёзный и полноправный статус, как профессия врача.
Одновременно Кроне опубликовал серию книг, посвящённых его разработкам, и наладил выпуск своего профильного журнала. В результате с момента создания коллективом школы было подготовлено около десяти тысяч целителей.
Собрав всю возможную информацию из Интернета, я решил познакомиться с этой школой поближе. Оказавшись в очередной раз в Австрии, я позвонил руководителю её австрийского отделения «Spirit Healing” (http://www.schule-der-geistheilung.de/die-schule/dozenten/thomas-gruber) доценту и совладельцу школы, бывшему мэру своего городка Томасу Груберу и договорился с ним о встрече.
Навигатор привёл меня в небольшой городок Bad Fischau-Brunn, километрах в пятидесяти к югу от Вены. На его окраине в глубине небольшого частного парка я нашёл доцента Грубера в его ярко-жёлтом двухэтажном офисе.
В дверях этого храма целительства меня встретил высокий, ухоженный до подчёркнутой лощености, господин с добрыми глазами.
Через приёмную с выложенными на столах и полках книгами, журналами и другими материалами мюнхенской школы мы прошли в его кабинет, который, очевидно, одновременно являлся и местом для занятий, поскольку неподалёку от рабочего стола в своеобразно декорированном алькове стоял большой круглый стеклянный стол в окружении семи стульев с высокими готическими спинками.
Доцент предложил кофе, сам его приготовил, и мы устроились у этого стола.
Так как цель моего визита заключалась в том, чтобы получить для Ивана официальный диплом целителя, то по чисто московской привычке я нисколько не сомневался, что при соответствующем финансовом стимулировании доцента смогу добиться поставленной цели. Поэтому после нескольких общих вводных вопросов о школе, программе, сроках и ценах за обучение я перешёл к делу.
Подробно рассказав о способностях и возможностях Ивана, я высказал предположение, что он, возможно, в качестве исключения был бы в состоянии пройти курс школы заочно. На что получил твёрдый отрицательный ответ.
Тогда я подумал, что, видимо, дело в том, что за очное обучение нужно платить значительно больше и доцент не склонен терять эти деньги. Исходя из того, что, как я уже понял, Дипломы имеет право выписывать сам доцент, я изложил ему другой вариант:
– Хорошо, Иван обязательно пройдёт полностью очно весь соответствующий курс, когда сможет перебраться в Австрию на постоянное место жительства.
 И добавил, что двухлетний курс обучения (не одна тысяча евро) я оплачу наличными прямо сейчас и ещё оставлю столько же в залог, чтобы не было сомнений в его намерениях учиться.
А вот Диплом мальчику нужен здесь и сейчас, потому что это жизненно необходимо для его переезда и обустройства в Австрии.
Моё предложение было понято именно так, как я его и сделал. То есть, грубо говоря, я предлагал доценту – оформите эту бумагу сейчас без лишних формальностей, а я за это лично вам очень хорошо и без квитанций заплачу.
Буквально через несколько минут мне стало невыразимо стыдно, что я позволил себе даже подумать, что такое вообще возможно. Грубер в изысканно вежливой форме объяснил мне, что я не в Москве, с бытом и нравами которой он знаком и не на китайском рынке, что в его школе несколько другие нравственные нормы и традиции, нежели те, к которым я, очевидно, привык.
Мало того, выяснилось, что даже полное прохождение курса не гарантирует получение Диплома. Потому и выделено в условиях обучения в школе крупным шрифтом «успешное окончание», потому что это обязательное, неотъемлемое дополнение.
А под «успешное», как оказалось, подразумевается, что дипломант овладел всеми методами целительства, которых около двадцати. В том числе, к примеру, надо полностью владеть так называемым «языком», на котором идёт общение с тем или иным органом тела человека, каждый из которых обладает своим сознанием. И все эти навыки надо продемонстрировать на практике: необходимо под полным официальным медицинским контролем в первоклассной клинике вылечить не менее пяти серьёзных больных.
– Мы высоко ценим репутацию нашей школы и выдаём Дипломы только тем людям, в которых мы абсолютно уверены – подвёл итог нашей беседы Грубер и вручил мне расписание занятий на ближайший год.
Чувствовал я себя при этом крайне неудобно. Многократно извинившись и пытаясь как-то выкрутиться из сложившейся ситуации, дабы не потерять отношений со школой, я крайне нелепо, из какой-то дурацкой вежливости купил у доцента небольшую библиотеку всякой литературы и журналов его школы.
Провожая меня до машины, Грубер на прощанье сказал:
– Будет ваш протеже у нас учиться, или не будет, должен настоятельно попросить вас об одном: постарайтесь не использовать его возможности для практической работы, особенно для лечения таких заболеваний как рак, ещё хотя бы лет пять-шесть. Это крайне важно, потому что это слишком большая нагрузка для неокрепшего организма, которая смертельно опасна для его физического здоровья.
– Да-да, конечно, обязательно, – пообещал я и попрощался.

 Синусоида
Полученный мной график и условия занятий в школе Хорста Кроне я, вернувшись в Москву, принялся согласовывать всё с Иваном и его родителями. И тут выяснилось, что денег ни на поездки, ни на школу у них нет.
Эту проблему удалось при моём содействии закрыть буквально за пару месяцев. Иван продиагностировал несколько моих знакомых, у которых были сложности со здоровьем и все набежавшие долги были оплачены. Осталось на жизнь, но на Европу пока всё же не хватало.
Об очень эффективной диагностике Ивана, в которой убедились несколько человек, быстро пошли слухи, которые привели к нему много новых желающих воспользоваться его услугами.
Поминая пожелания австрийца и прочих светил этой сферы, не увлекаться этой работой, я предложил Олегу, обеспокоенный здоровьем его сына, и самому Ивану: «Давайте лучше вместо диагностики займёмся медицинской наукой. Либо ещё лучше физикой, химией, астрономией… Такой микроскоп и телескоп в одном флаконе, как Иван не так легко найти».
«Хорошо – сказал Иван – сейчас сдам экзамены и продолжим  работать в тех или иных исследованиях. Только, пожалуйста, не в Сколково и не в РОСНАНО. Мне предписано работать в Европе. Желательно либо на берегу моря, либо в горах Австрии, Швейцарии, Франции. Там как раз та энергетика, которая нужна для моей работы».
– А что вы думаете по поводу школы? С деньгами у вас вроде всё наладилось. Скоро школа Кроне проводит международный конгресс в Австрии, как раз в горах. Может быть съездим, посмотрим, послушаем, познакомимся с Хорстом Кроне, заодно и отдохнём. – спросил я Олега.
– Сначала надо окончить школу и разобраться с военкоматом. Сейчас норовят призывать на службу даже инвалидов, а Иван и армия, хотя бы просто по состоянию его здоровья, – вещи совершенно несовместимые.
На том и порешили.
В тот день мне и в голову не могло прийти, что мы больше никогда не увидимся. А именно так вскоре и произошло.
Сначала запланированной поездке в Австрию мешали школьные экзамены. На международный конгресс в Австрии мы тоже не попали, так как надо было заниматься военкоматом. Наши, до этого ежедневные разговоры по скайпу, тем временем стали происходить всё реже и реже.
А когда я через пару месяцев обратился к Ване с просьбой посмотреть, что у меня со здоровьем, то его ответ был не совсем обычным:
– Я сейчас очень занят, много работы с утра до вечера, сильно устаю. Я подумаю, как и когда это можно будет сделать.
Занятость Ивана «работой» и его новое отношение ко мне как потенциальному партнёру меня несколько удивила и огорчила.
– Хорошо, думай. Надумаешь – позвони, я заплачу – отреагировал я.
А через неделю мне позвонил профессор Мольнар и поинтересовался:
– А что у вас происходит с Иваном, вы ещё продолжаете работать с ним?
– Похоже, что уже нет, а почему вы спрашиваете? – удивился я.
– Олег только что прислал мне письмо с предложением встретиться в Лондоне и обсудить возможные перспективы работы Ивана со мной в моих исследованиях стволовых клеток. Мне показалось странным, почему он обращается ко мне без всякого упоминания о вас.
– Не знаю. Ничего по этому поводу сказать не могу. Вероятно Олег с Иваном решили, что больше не нуждаются в моей помощи после того как вплотную занялись весьма прибыльной диагностикой.
– А я с ними пожалуй тоже общаться не стану. – сказал Мольнар – Не нравятся мне их финансовые требования полной предоплаты. Как бы с Иваном ни произошло то, что я не раз наблюдал. Чрезмерно меркантильные люди этого рода часто теряют все свои способности. Как говорится: Бог дал – Бог взял!
На том мы с Мольнаром и остановились. А ещё через несколько дней позвонил ещё один мой товарищ из Праги, к которому я тоже, как к специалисту по аюрведе, обращался по поводу Ивана. Олег и ему прислал письмо по поводу сотрудничества, но уже не в исследованиях.
Моему приятелю, у которого за много лет работы образовалась обширная состоятельная, полностью доверяющая ему клиентура, он предложил за комиссионные этой клиентурой поделиться. Разговор с Прагой был почти слово в слово такой же как с Мольнаром, поэтому останавливаться на нём нет нужды.
Все эти звонки, конечно же, были не очень приятны, но я старался никак на это не реагировать. И всё же меня через пару дней образно выражаясь «заклинило», когда раздался звонок от уже упомянутого мной владельца клиник в Германии и Швейцарии. Он тоже получил предложение поделиться за комиссионные клиентурой. После этого разговора я не удержался и позвонил Олегу.
– Олег, перестань звонить и писать моим друзьям. Ты не только себя, но и меня этим дискредитируешь. – спокойно, но подчёркнуто твёрдо сказал я.
– А кому я звонил или писал? Ну, написал один раз Мольнару, пригласил его поучаствовать в научной конференции в Лондоне. И что? – ответил он в таком наглом тоне, какого я раньше даже не представлял себе в его исполнении. – Кому ещё мне нельзя звонить и писать?
– Вообще никому из моих знакомых и мне тоже. – ответил я.
– Хорошо, как скажете.
– Всего хорошего, привет Ивану – попрощался я.
– И вам не болеть, – с явной усмешкой в голосе пожелал мне отец моего не состоявшегося «партнёра».
После этого разговора я не общался ни с Иваном, ни с его отцом много лет. Но когда серьёзно заболел мой близкий родственник, я всё же позвонил Олегу.
На мой вопрос как дела у Ивана он ответил дословно так: Ничего про Ивана сказать не могу. Знаю только, что у него всё хорошо, но он очень занят и ни с кем разговаривать не хочет. В том числе ни со мной – его отцом – ни с его матерью. Ничем помочь не могу. И искать его никому не советую.
Я последовал совету Олега, явно намекавшего на работу Ивана со спецслужбами, и прекратил поиски, решив, что подобного рода контакты при всей их привлекательности, слишком сложны для моего вполне заурядного быта и психики.
Подробное описание здесь Божьего Дара, Шаталовой и Ивана имело одну цель – продемонстрировать, что часто реально существующие явления воспринимаются как «чудеса» лишь потому, что им пока нет общедоступного объяснения.
Главное при этом не относить подобные феномены в туман мистики. Они не имеют никакого отношения ни к старику Хоттабычу, ни к его «коллегам». Слишком многое в окружающем мире совершенно не понятно людям, потому лишь, что это множество паранормального пока не изучено наукой.
Но не всегда даже искренние желания и решения осуществляются так, как хочется желающему. Так получилось по жизни, что через пару лет по очередному, опять паранормальному поводу вдруг опять разыскали меня. Далее попробую объяснить, почему этот жребий раз за разом выпадает на мою долю…

Шамбала
       Когда с годами я психически и физически капитально «выгорел» от разного рода как паранормальных, так и прочих «событий», то решил скрыться от мирской суеты в лесные предгорья Альп в Австрии. Нашёл (искал полгода) подходящее место: полгектара леса, никаких соседей, на всей дороге один мой дом. Поменял имя, фамилию…
Практически совсем выпал из активной жизни. Очень надеялся, что со временем все меня забудут. Но… не помогло. Примерно через год со мной вдруг (до сих пор не понимаю, каким образом) связался некий Александр Козаров. Этот Александр (с его слов серб) сделал мне весьма интересное предложение – заняться съёмками фильма, который он готов полностью профинансировать.
Причём речь шла о фильме по мотивам книги, которую он написал и которую сначала надо перевести и опубликовать в России. При этом надо быть одновременно переводчиком, продюсером, сценаристом и режиссёром. Снимать фильм надо только в России.
Козаров в первом же телефонном разговоре пригласил меня в гости и попросил дать ему для оплаты моих расходов на поездку мои банковские реквизиты, что вызвало у меня некие вполне понятные по нынешним временам подозрения.
Но когда я получил напрямую от лучшего в его городе отеля подтверждение брони на неделю номера люкс на моё имя, я всё же выслал сербу номер счёта. Буквально на следующий день пришёл перевод, который с избытком покрывал все мои расходы на поездку, плюс командировочные из расчёта пятьсот евро в день за 7 дней.
В таком контексте предложение уже выглядело достойно, и я, не откладывая встречу, отправился в небольшой разноцветно-кукольный австрийский городок Шэрдинг (Schärding), практически на границе с Германией недалеко от Пассау.
Почему кукольный поймёте сами, если потрудитесь найти его в сети по этой ссылке: https://www.schaerding.at/schaerding-entdecken/  

      От моего дома до Шэрдинга около 400 километров. Выехав утром, я к обеду прибыл на место. Навигатор быстро нашёл небольшую, ухоженную гостиницу-бутик с макетами рыцарей в доспехах на каждом углу, где я и разместился в просторном люксе.
Приняв душ и переодевшись в костюм, соответствующий цели визита, я пошёл искать этого щедрого автора и инвестора одновременно.
Искать пришлось минуты три. Когда я поднялся в его огромный офис на втором этаже красного дома в центре города, меня встретила элегантная секретарша модельной внешности в чёрном смокинге и белой рубашке с узким шёлковым чёрным галстуком.
Из-за письменного стола явно авторского исполнения итальянского дизайнера с нарочитой роскошью обставленного кабинета навстречу поднялся Александр, плотный, среднего роста и совершенно не понятного возраста человек, чем-то неуловимо похожий на разросшегося гнома, каких много на европейских приусадебных участках.
Густые, длинные, слегка вьющиеся, чёрные с серебряной проседью волосы, плотной шапкой покрывавшие голову, были сплетены сзади в толстую косу не менее метра длиной. На широком, голубовато-смуглом, двухдневной небритости лице как два полированных агата поблескивали внимательные глаза.
Одет он был своеобразно. Что-то вроде китайского кителя темно-зелёного цвета с рельефным узорчатым золотым шитьём по воротнику и груди дополняли такого же цвета брюки из тонкой кожи, заправленные в мягкие сморщенные кожаные полусапожки с необычно высокими каблуками сантиметра по четыре.
– «Такое престижное бюро и такой забавный персонаж», – подумал я про себя. – Слава Богу, вроде ни на посвящённого, ни на посланного не похож, – и вежливо поздоровавшись, пожал протянутую мне неожиданно очень сильную руку.
– Вода, чай, кофе, коньяк, – спросил персонаж. – Как разместились? Вы неожиданно быстро нашли меня, я ждал вас не ранее чем ещё через час;
– Большое спасибо за прекрасную гостиницу, всё отлично. Совсем рядом с вами, толковый портье из гостиницы мне показал, как к вам пройти. Но за четыре часа за рулём я, похоже, уже вполне готов и к кофе, и к коньяку.
– Ну, тогда приступим, – предложил он, попросил секретаршу принести кофе и коньяк, и вынул из стола страниц на двести рукопись и миниатюрную флэшку. – Вот моё нетленное произведение. Вы его сейчас, пожалуйста, не читайте, это не быстро, почитаете спокойно вечером, или завтра. А пока я расскажу вам, что я собственно задумал, что именно хочу вам предложить и на каких условиях.
– Я весь внимание, – сказал я и выпил глоток коньяку, который был совсем не плох, причём пил один, хозяину кабинета принесли только чай в стакане с подстаканником из чернёного серебра с позолотой.
– Дело в том, что я ровно двадцать пять лет провёл в очевидно небезызвестной вам Шамбале. Ну и написал об этом небольшую, на мой взгляд, достаточно любопытную книжицу, которую пока не успел издать. – серб начал рассказ без особых предисловий, пристально глядя мне в глаза. – Но по некоторым причинам я очень спешу, и поэтому решил параллельно сразу начать работу над фильмом.
– В Шамбале?! – тут у меня появились первые подозрения, что это не просто зажравшийся толстосум, готовый ради собственной прихоти потратить свои явно не последние миллионы, а очередное явление ещё одного феномена.
– «Ни на феномена, ни на сумасшедшего вроде не похож», – подумал я и с нескрываемым изумлением, граничащим с недоверием, переспросил:
– Вы лично прожили в Шамбале двадцать пять лет?
– Ну да, ровно четверть века, как говорят – отбыл от звонка до звонка.
– В той самой Шамбале, которую все давно и безуспешно ищут?
– В той самой. Искать-то её уже лет пятьсот ищут, но не те и не там. Она просто в другом измерении, потому никогда и не найдут. И когда мне случайно попала на глаза книжка возможно известного вам писателя, а скорее графомана Джеймса Редфилда «Тайна Шамбалы», я решил описать то, что я сам видел и пережил…
– Автор «Селестинских пророчеств»? – перебил его я.
– Он самый. Просто удивительно, как эта бездарность издаётся такими тиражами! Даже вы его читали и скорее всего уже в переводе на русский.
– На русском, вы правы. И его «Десятое пророчество» заодно с «селестинскими» прочёл по инерции. А вот дочитать «Тайну Шамбалы», где больше про китайские спецслужбы чем про Шамбалу, у меня любопытства не хватило. Вы абсолютно правы – и бездарность, и графоман. При этом довольно популярный!
– С творчеством Редфилда я, в отличие от вас, знаком мало. Я вообще не слежу за литературой подобного рода, независимо от её качества. Если бы не название книги со словом Шамбала, то я никогда бы о нём и не узнал. А так пришлось прочесть этот набор достаточно низкопробных небылиц.
Серб достал из пачки моего любимого красного Dunhill сигарету и закурил. За ним и я, спросив разрешения, достал такую же пачку и последовал его примеру.
– Так вот. Всё, что вы прочтёте, это не досужие вымыслы, а сугубо мои впечатления. За двадцать пять лет их было значительно больше, чем описано в книге. Я выбирал самые яркие и необычные детали, отражающие наиболее характерные особенности быта и традиций этой древней цивилизации. Именно цивилизации, так как общепринятые понятия для описания Шамбалы типа страна, город, поселение… здесь не совсем уместны.
– Хорошо, прочту с удовольствием. Это, образно выражаясь, вроде «моя тема».
– Мне тоже кажется, что это в самом широком понимании этого выражения именно Ваша тема. Кстати, рукопись на немецком, а вы, как я вижу, владеете этим языком почти как родным, что немаловажно.
Несколько ваших рассказов, – тут он перешёл на русский язык без малейшего акцента, – которые мне прислали мои друзья из Москвы, свидетельствуют о вне всякого сомнения, незаурядном литературном даровании и серьёзных познаниях в области философии и эзотерики.
Довольно редкий вариант прозы, когда на двух машинописных страницах сконцентрировано содержание иного полновесного романа. Ну и к миру кино вы, насколько мне известно, в качестве члена коллегии Госкино СССР имели некоторое отношение.
Я был настолько ошарашен и безупречным русским, и комплиментом, как впрочем, и вообще всем услышанным, что не сразу пришёл в себя. Первая мысль, которая пришла мне в голову: «Началось! Опять «Посланный», опять Сириус … Надо поскорее прощаться и валить отсюда пока цел. Но как?»
Серб, как будто прочитав мои мысли, что как я понял позднее, не составляло для него никакого труда, продолжил:
– Я вас очень прошу не принимайте поспешных решений. Гостиница забронирована и оплачена на неделю с любым возможным продлением. В её ресторане лучшая кухня в окрестностях. Уехать вы можете в любое время. Но в нашем городе все условия для туристов самого высокого уровня. А в кафе, что рядом с моим офисом, любят пить кофе очаровательные туристки из Польши, Молдавии и Украины. Так что не торопитесь.
– Да я и не тороплюсь, просто вопрос уж больно серьёзный, — задумчиво произнёс я, не совсем отчётливо понимая, то ли я действительно так думаю, то ли говорю это исключительно из вежливости.
— Вот и хорошо. Похоже, вы устали с дороги. Давайте продолжим завтра. Если не возражаете, хочу пригласить вас на обед в ресторане вашей гостиницы, там прекрасная веранда, скажем часа в два? – почувствовав моё настроение, спросил серб.
– Договорились, – как под гипнозом согласился я и допил свой коньяк. – Тогда я до завтра, пожалуй, откланяюсь.
Серб не возражал и проводил меня до дверей офиса.
Я вышел на улицу. Вечерело. Группа японских туристов тщательно фотографировала каждый дом. Все автостоянки на центральной площади были плотно заполнены машинами с номерами самых разных стран, их людское содержимое прилежно изучало окрестности. А в окне соседнего кафе, как на витрине, можно было полюбоваться миловидными туристками, которые были одеты примерно так же, как манекены из известной сети магазинов Agent Provocateur.
По улочке мимо отеля я спустился к реке, на берегу которой, ещё когда искал гостиницу, приметил белые ажурные беседки соседнего ресторана.
Сел за столик с видом на реку, заказал двойной Jack Daniel’s и принялся изучать меню, которое было едва ли не толще, лежавшей тут же на столе рукописи. От этого увлекательного занятия меня оторвала громко прозвучавшая за спиной мелодия гимна России. Я обернулся и увидел за соседним столиком элегантного бритоголового детину с телефоном в руках.
– Привет, вы русский, – по-русски спросил я.
– Нет, я немецкий, – буквально по слогам на очень ломаном русском с характерным немецким акцентом ответил детина.
– Простите, – уже на немецком извинился я, – Меня сбил с толку не совсем обычный для немецкого телефона сигнал.
– Мне нравится ваш гимн, – дружелюбно принял мои извинения детина. – И вообще я люблю Москву, Россию и довольно часто бываю там по делам. Если вы один, присаживайтесь ко мне, поедим и выпьем. Так будет веселее. Мы живём в одной гостинице, я слышал, как вы говорили по-русски по телефону. Пересаживайтесь, я угощаю.
– Не возражаю, но угощать меня не надо. Давайте лучше я вас угощу за вашу любовь к нашему гимну. – не менее дружелюбно ответил я и пересел за его столик.
Мы выпили, поели, поговорили, выпили ещё и ближе к ночи Фридрих, так звали моего нового знакомого, предложил продолжить общение, так как ресторан с беседками закрывался, за очередной порцией виски в том самом кафе, с теми самыми манекенами, из того самого магазина. Куда мы и направились.
На подходе к кафе Фридрих притормозил около красного дома, где работал серб, и сообщил, указав на бронзовую табличку с указанием его фирмы, что это офис финансового гения и назвал имя моего потенциального партнёра.
— Вот это да, а я и приехал сюда к нему за финансами, только не для нефтяного, как у тебя, а для кинобизнеса. – с пьяной откровенностью поделился я, как-то не придав особого значения этому совпадению наших интересов.
– Ну, для него кино — это копейки, он ворочает миллиардами. У него свой банк и ещё много чего не менее серьёзного. Появился здесь пару лет назад, буквально из ниоткуда. Кстати, хоть и серб по национальности, но, говорит, что много лет работал советником Ким Ир Сена. Оттуда, я имею в виду Северную Корею, и деньги наверное. Работаю с ним недавно, но очень продуктивно.
– Советником у великого вождя «Солнце Нации»? Так он же умер более четверти века назад. Сколько же тогда лет этому финансовому гуру?
– Не меньше семидесяти, а выглядит не более чем на пятьдесят. Сам увидишь. – пообещал Фридрих.
– Да я уже его видел, но завтра рассмотрю поподробнее…
Так как в кафе было практически пусто и кроме двух изрядно пьяных финнов полюбоваться было некем, мы, выпив ещё по виски, отправились в отель. На прощанье договорились вместе позавтракать.
В номере я принял расслабляющий душ и собрался поспать. Но сна не было ни в одном глазу и, взяв рукопись в постель, я решил перед сном немного почитать.
Чтобы уточнить, сколько страниц мне придётся осилить, я открыл последнюю. Их оказалось 215. На последней моё внимание привлёк текст, который должен был быть напечатан как аннотация на обложке книги с обратной стороны.
Вот что там было выделено крупным шрифтом:
Dies ist die Lebensgeschichte eines Mannes, der unerkannt bleiben will, weil er vielleicht noch immer von seinen Gegnern verfolgt wird. Daher ist der Name des Autors ein Pseudonym.

Перевожу:
Это история из жизни человека, который хочет остаться неузнанным, потому что, возможно, его всё ещё преследуют его враги. Поэтому имя автора скрыто под псевдонимом.
– «Ну-ну», – подумал я. – «Да найти тебя с твоей косой и с такими деньгами проще пареной репы, если кто захочет. Дурацкий рекламный ход, глупее не придумаешь. Хорошо, почитаю всё же, а то завтра будет неудобно, если я даже не начну заниматься этим делом». – И открыл рукопись с названием «Воин-Тень» (Schattenkämpfer), где Александр красочно описал похождения священника по имени Азиан, который двадцать пять лет провёл в Шамбале.
Судя по тексту, его автор и был этим Азианом, то бишь серб описывал свои личные воспоминания.
Персонаж оказался абсолютно уникален, а описание того, что ему довелось пережить, было настолько захватывающе интересным, что я не спал всё ночь, не пошёл на завтрак с Фридрихом и к обеду прочёл рукопись почти до конца. Влияние прочитанного на мою и без того взлохмаченную психику было такое, как если бы мой внутренний мир за одну ночь полностью преобразился.
Точнее, побывав вместе с автором в Шамбале, я вдруг увидел всё происходящее в окружающем мире с очень своеобразной точки зрения её коренных обитателей.
В своё время, прочтя всего Гарри Поттера, я пришёл к выводу, что автор этой серии Джоан Роулинг абсолютно ничего не придумала, а лишь грамотно записала то, что видела своими глазами, скорее всего закрытыми, а может и нет.
Так и автор рукописи, судя по прочитанному мной, похоже, ничего не придумывал (такое придумать невозможно!!!), а просто спрессовал в двести пятнадцать страниц двадцать пять лет своей жизни, которые он провёл в том недоступном для непосвящённых месте, которое он, судя по всему, не без достаточных оснований, называет Шамбала.
Когда я спустился к обеду, серб меня уже ждал. В том же кожаном наряде, только на сей раз тщательно выбрит. Внимательно посмотрел на меня, отметил про себя мой довольно помятый вид, и спросил:
– Плохо спали, или посещение кафе сказывается?
– Вообще не спал сегодня, но вместо туристок из кафе провёл всю ночь с вашей рукописью. Буквально час назад только смог от неё освободиться.
— Вот как, ну тогда делитесь впечатлениями. Я столько раз перечитал и переписал это, что уже не вижу текста. Что будем пить?
– Я, пожалуй, виски и свежий грейпфрутовый сок.
– И я с вами. Из еды здесь вкусно всё, в том числе готовят отличную рыбу, утреннего улова, рекомендую. Поэтому предлагаю начать с виски, а под рыбу хорошо пойдёт «Шабли». Не возражаете?
– Отличное меню!
Подошёл худощавый вышколенный кельнер с осанкой герцога и белоснежным полотенцем через руку. Мы сделали заказ и я продолжил:
– История бесспорно очень интересная. Но если снимать всё именно так, как написано, и качественно – а иначе лучше за это вообще не браться – то и десятка миллионов точно не хватит. Там столько костюмов, декораций, натуры, массовки, не говоря уже о спецэффектах и сложнейшей компьютерной графике… Да и актёры нужны звёздные. Иначе будет любительская самодеятельность, а потому и никакого проката.
– С деньгами проблем не будет, готовьте смету. Двадцать миллионов евро для начала, надеюсь, хватит. Гонорар себе, пожалуйста, определите сами. И за перевод, и за издание, и за сценарий, и вообще за всю организацию этого проекта, который надо осуществить только в России.
– Двадцать, думаю, для старта хватит. Но тут всё будет не очень просто и не очень быстро. Перевод сделаю сам. Сценарий надо отдавать высококлассному профессионалу — это отдельная профессия. А ещё лучше группе сценаристов из Голливуда. Да и с режиссурой надо подумать… Я этим никогда не занимался.
– Со сценаристами вы, возможно, правы. Хотя у меня уже есть готовый сценарий, написанный одной из звёзд немецкого кинематографа – совершенно профессиональное Не То. Но режиссуру я бы непременно оставил за вами.
Здесь нужен не мастеровой, пусть даже очень профессиональный, этот фильм должен снимать человек, который способен до конца прочувствовать его содержание. Я уверен, что ни один из известных режиссёров не стал бы читать мою рукопись всю ночь и утром до обеда… Давайте за победу, – протянул он ко мне свой стакан.
– За Нашу Победу, – добавил я. Мы чокнулись и выпили по глотку. У меня глоток получился жадно большим и по телу потекло приятное тепло.
Спорить после бессонной ночи не было ни сил, ни желания. Поэтому я попробовал уклониться от его прямых вопросов и, хоть и лестных, но неожиданно крайне настойчивых предложений.
– Надо подумать. Пока не готов ни к какому конкретному ответу. То, что вы мне предлагаете, выходит слишком далеко за рамки стандартных схем. При этом вы, поручая мне такую сложную работу, сильно рискуете.
– Ничуть не рискую. Прокат меня очень интересует, но будет ли прибыль от проката соответствовать вложенным средствам, напротив – совершенно не волнует. Всё, чего вам будет не хватать, например в режиссуре, с нормальным бюджетом вы легко сможете приобрести в виде вторых, третьих и так далее режиссёров и прочих ассистентов.
– За деньги сегодня можно купить всё. Даже красоту и здоровье, не говоря уже о тех или иных талантах.
– По поводу того, что почти всё покупается, я в какой-то степени согласен, но с оговоркой – именно почти. За примером далеко ходить не надо, я вот пытаюсь вас купить, согласитесь, за совсем не маленькие деньги, а пока не сильно получается.
В этот момент, к счастью, принесли рыбу и у меня появилось немного времени осмыслить происходящее.
– «Что это?» – спрашивал я себя. – «Неужели это очередная открытая дверь из числа тех, о которых мне говорила Ивана – вторая из «Посланных» с Сириуса, с которыми меня уже сводила жизнь.
Ведь в том, что всё сейчас происходящее далеко не случайно, я, ещё направляясь на обед, уже практически не сомневался.
После рыбы с вином принесли кофе и пора было что-то отвечать.
Поскольку то, что серб легко считывает все мои мысли, было для меня уже непреложным фактом, я поделился с ним этими мыслями вслух:
– Вы, судя по всему, отлично понимаете моё состояние. Как говорят в России «и хочется, и колется, и мамка не велит» …
– Помилуйте, я вас не тороплю. Отдохните, подумайте – вы ведь умеете думать – и вернёмся к этому разговору. Хотите завтра, хотите послезавтра, хотите через неделю. Я хоть и очень спешу, но на этот процесс, я имею в виду на ваши раздумья, я заранее выделил не меньше недели.
– Ну спасибо, – с облегчением рассмеялся я. – С таким партнёром как вы иметь дело – одно удовольствие.
– Взаимно. – улыбнулся серб. – Должен извиниться, но у меня очередная встреча, так что я вас покину. Все ваши расходы, в том числе и бар, и ресторан, и SPA в этом отеле полностью за мой счёт. Так что отдыхайте и как будете готовы к разговору – звоните.
– Всего доброго, – попрощался я. – Удачного дня!
– Приятного времяпрепровождения! – ответил серб и покинул ресторан.
Допив кофе я вернулся в номер, прилёг не раздеваясь на кровать и… заснул.
Разбудил меня часов в восемь вечера звонок по внутреннему гостиничному телефону. Звонил сосед по гостинице Фридрих:
– Ну как ты? Что делаешь? Пошли поужинаем?
– Пошли. – ещё не окончательно проснувшись согласился я.
– Давай, жду тебя через 15 минут внизу, – сказал он и повесил трубку.
Есть после отличного обеда пока не очень хотелось. Но чтобы не искать бутерброды после одиннадцати вечера, сходить в ресторан не мешало. Да и в кафе надо бы зайти, поинтересоваться нравами местных туристок.
Так мы с Фридрихом и сделали. После ресторана зашли в кафе, познакомились с тремя очаровательными польками и к полуночи так основательно перемешали все имеющиеся в кафе напитки в наших желудках, что утром я безуспешно пытался вспомнить, каким образом оказался совершенно одетый, даже в обуви, в постели в своём номере.
Сил куда-то идти не было никаких. Я позвонил Александру, сказал, что сегодня навестить его не получится. Заказал завтрак и две литровых кружки пива в номер. Позвонил Фридриху в номер, он не ответил. Пошёл в душ и долго приводил себя в чувство контрастным душем до тех пор, пока в дверь не постучал мой завтрак.
После завтрака хотел ещё почитать, но потом решил сначала прогуляться. Часа два прогулки по берегу реки с полным отсутствием каких-либо мыслей привели мою голову в относительно нормальное состояние. В уже облюбованной мной беседке заказал кофе и приказал себе сосредоточиться, наконец, на том деле, ради которого я тут нахожусь.
Ещё не допив свой кофе я уже пришёл к решению.
– «Глупо плыть против течения», – подумал я. – «О таких возможностях, которые мне открывает сотрудничество с сербом, ещё пару дней назад можно было только мечтать. Надо обдумать детали, прикинуть план действий и если не сегодня, то завтра-послезавтра соглашаться».
Придя к такому выводу, надо было приступать к работе. Прежде всего, следовало ещё раз внимательно просмотреть рукопись.
Я расплатился за кофе и направился в гостиницу. В холле портье вручил мне конверт с визиткой Фридриха и запиской, в которой он сообщил, что ему срочно пришлось по делам уехать в Мюнхен и обещал вернуться оттуда через два дня.
– «Этот отъезд весьма кстати, никто не будет отвлекать», – поднимаясь к себе в номер вздохнул я, – «Хороший парень, но я с ним сопьюсь».
Интернет в номере работал отлично и я позвонил по скайпу в Москву сыну. Выслушав мой рассказ, он сказал, что соглашаться, очевидно, надо, но приступать в обсуждению конкретных вопросов пока рановато.
Единственное, что он посоветовал – выяснить, есть ли у заказчика действительно необходимые финансы, так как обещать – это одно, а выполнять обещания – это уже совершенно другое. Так что официальное коммерческое предложение с приложением соответствующей цене вопроса референции первоклассного банка было бы надёжным фундаментом для дальнейшего сотрудничества.
С намерением встать утром пораньше и позвонить сербу я рано улёгся и заснул праведным сном человека, который решил все свои насущные проблемы.
Утром позвонил сербу и мы договорились встретиться через час.
На этот раз все рабочие места в офисе были заняты и многочисленные сотрудники, в основном молодые аккуратненькие, как с проспекта престижного концерна, либо что-то писали, либо говорили по телефону.
Секретарша проводила меня в кабинет, который оказался пуст.
– У босса совещание, – указала она на боковую дверь кабинета. – Там переговорная, но он сейчас освободится. Что могу вам предложить?
– Предложите мне, пожалуйста, кофе.
Серб появился через пару минут, на сей раз в идеальном костюме, во всём великолепии классического джентльмена то ли от Brioni, то ли от лучшего лондонского портного. Извинился за опоздание, пожал мне руку, сел за стол и закурил. Уже не спрашивая разрешения закурил и я.
– Мне не понадобилась отведённая вами на мои раздумья неделя. Я решил принять все ваши предложения.
— Вот видите, я не ошибся в своём выборе, – без малейшего намёка на какие-либо эмоции ни в голосе, ни в мимике констатировал он. – Режиссура тоже ваша?
– И режиссура, и руководство проектом – так будет лучше, если всё будет в одних руках. Постараюсь не подвести. Только сценарий лучше заказать, но не в Голливуде – всё опошлят. В России есть не менее талантливые профессионалы.
– Договорились! Подпишем подробный договор и я переведу все двадцать миллионов на указанный вами счёт. Если вам угодно, то это проще сделать на ваш счёт в моём банке, чтобы избежать не нужных вопросов и огласки.
– Ваша доверие поистине не имеет границ. Говорят вы миллиардер. Это правда?
– Деньги – это виртуальная реальность. Этой реальности у меня, так сложилось, пока более чем достаточно. Профессия миллиардера отнимает слишком много времени. А у меня его не так много, других дел хватает.
– Но ведь и книга, и фильм, если я правильно понимаю, это же не для того чтобы просто избавиться от денег?
– Всё правильно. Совсем не для этого. У меня другие цели и другие задачи. – он посмотрел на меня очень усталыми глазами. – Да вы и так сами всё знаете. Так что помогайте.
– Ну вот, приехали… А я сначала по простоте душевной подумал, что вы не из той же оперы. – так же устало отреагировал я. – Значит опять Им что-то надо?
– Надо, коллега, надо. Как я понимаю вам уже хорошо знакомо это слово. Собирайтесь с мыслями и действуйте, только постарайтесь, пожалуйста, как можно быстрее. У меня последнее время какое-то очень нехорошее предчувствие. Поэтому я и нарушаю некоторые свои правила, но у меня нет выбора. Время уходит.
– Какое время, куда оно уходит? Почему мы должны так спешить?
– Не знаю. Как, впрочем, ответа на эти вопросы как правило никогда не знаете и вы. Знаю только, что уходит. По крайней мере у меня. Поэтому очень рад, что вам не понадобилась неделя на принятие решения.
– Вопрос можно?
– Давайте.
– Вы действительно были в Шамбале?
– Ровно четверть века. Не худшее было время в моей жизни. Как вы уже прочитали, я многому там научился.
– Сколько же вам лет?
— Это к делу не относится. Значительно больше, чем вы можете себе представить. Слишком даже много для одной жизни. Пора бы и отдохнуть. Но пока я всё не закончу, и это вы тоже знаете, об этом можно только мечтать. Для моего финиша я обязательно должен издать книгу и выпустить фильм. И вы должны мне в этом помочь. Я в свою очередь помогу вам.
– Чем, деньгами?
– В том числе, но не только. Мой проект для вас решение львиной доли тех ваших проблем, которые вы пока ещё не совсем осознаёте. Поживёте с моё, напечатаете миллионным тиражом книгу, выпустите на всемирный экран фильм-сенсацию, начнёте доделывать другие ваши дела – тогда и поймёте.
– Что именно я должен понять?
– Не задавайте вопросов, на которые я не знаю ответов. Во-первых, как мне кажется, для ваших дел вам потребуется очень много денег. Во-вторых, публикация книги и фильм, который вы можете снять, дадут вам необходимый для успеха высокий социальный статус, поскольку это будет значительно серьёзнее, чем всё, что происходило с вами в этом направлении до сих пор. В-третьих, так уже решено. Без меня и без вас, как обычно. Так что и думать вам, собственно, не о чем. И не пытайтесь. Пойдёмте я вас провожу. Меня снова ждут мои миллиарды, чтоб им пусто было. Да, кстати, вы случайно ещё не завели себе в нашем городе друзей?
– Друзей из этого города пока нет. Правда, познакомился с немцем по имени Фридрих, живёт в той же гостинице, с его слов ваш деловой партнёр. Вполне приятный человек, а что? – спросил я по дороге к выходу.
– Фридрих действительно пока производит впечатление приличного господина, мы работаем с ним второй год, но меня не оставляет ощущение, что наши с вами отношения интересуют некие не совсем дружелюбные по отношению к нам обоим силы. Будьте, пожалуйста, как можно осторожнее, в том числе с Фридрихом.
– Те самые враги, от которых вы безнадёжно пытаетесь спрятаться под псевдонимом?
– Не только. Всего хорошего.
На улице меня встретило яркое солнце, праздно шатающиеся туристы и всё только что случившееся в кабинете серба стало казаться на этом фоне по меньшей мере нереальным бредом.
– «Книга, фильм, миллионы и воин Шамбалы в придачу – слишком много для здравого рассудка. Уж не свихнулся ли я на почве алкогольного отравления». – подумал я и зашёл в кафе, поскольку организму срочно требовалось немного виски. После выпитого наступило некое расслабление, прогулялся ещё по городу и отправился пораньше спать.
С утра созвонился с сербом и договорились о встрече. Через час в офисе меня ждал Александр. На сей раз не один, а с неким лощёным господином, который представился как адвокат и владелец известной юридической фирмы в Вене.
Серб предложил мне обговорить детали предстоящих сделок, чтобы фирма адвоката подготовила пакет необходимых договоров. Всё обсуждение заняло часа два. Адвокат дал мне свою визитку, договорились связаться через неделю.
На этом мой визит был закончен. Я попрощался с Александром, вернулся в гостиницу и начал собираться. Уже собрался было ехать, как позвонил Фридрих.
Пошли с ним снова в ажурные беседки. Пока пили кофе, он незатейливо поинтересовался, о чём мы договорились с сербом. Памятуя просьбу быть осторожнее, сказал, что пока совсем ничего конкретного. Будем ещё встречаться позже. Как-то не очень мне понравилась любознательность моего нового знакомого и я, сославшись на то, что мне ещё долго ехать, забрал в отеле свои вещи и отправился в путь.
По дороге проанализировал всё, как мы познакомились с Фридрихом, как пообщались и для себя решил, что мне эта назойливая дружба ни к чему, а поэтому я вряд ли ещё когда-то увижу или услышу этого человека из Мюнхена с гимном РФ в телефоне.
Но через несколько лет всё сложилось не совсем так, как я решил…

Рукопись
    Вернувшись домой, я через неделю, как договаривались, позвонил венскому юристу и поинтересовался, как дела с нашими договорами.
Его реакция была несколько неожиданная, правильнее сказать шокирующая. Вот что я от него услышал:
– «Вы мне, пожалуйста, никогда больше не звоните. Козаров три дня назад по неизвестной мне причине арестован и под стражей покинул город в неизвестном мне направлении. Со мной вчера была проведена обстоятельная беседа по его поводу. Было упомянуто и ваше имя, и ваши с ним проекты, так что и вы, видимо, готовьтесь к приглашению. Всего хорошего».
И повесил трубку.
Так как адвокат был безусловно очень серьёзный, а его сообщение дрожащим от страха голосом совсем не было похоже на первоапрельскую шутку, я не стал ему перезванивать. В офис серба тоже не стал звонить. Единственное, что мне оставалось – ждать приглашения на беседу. А возможно и ареста.
Ни того, ни другого я не дождался ни через неделю, ни через месяц, ни через год. По этому поводу не сильно расстроился. Время от времени, скажем раз в 2-3 года, проверял в Интернете – не появились ли где-то следы рукописи серба в виде книги или ещё каким-то образом – рукопись-то осталась у меня. Следов нигде не находилось и лет через пять, проезжая мимо Шэрдинга, я не обнаружил в красном доме и следов от офиса серба.
Чтобы хоть как-то разобраться, что же мне в конце концов делать с его творчеством, я нашёл визитку Фридриха и позвонил ему. Он достаточно сухо, но предельно вежливо поздоровался, поинтересовался как у меня дела. Я так же поинтересовался его новостями, в том числе спросил, как его бизнес с Козаровым.
Он искренне удивился моему вопросу, который счёл странным (как это возможно, что я ничего не знаю!), и сообщил, что несколько лет назад Александр умер. Где, почему, по какой причине – никаких добровольных комментариев с его стороны не последовало, расспрашивать я не стал, и мы вежливо распрощались. На этом я своё расследование прекратил, так как других вариантов что-либо узнать у меня не было.
И вот недавно, проверив имеющимися в сети многочисленными программами текст рукописи на предмет плагиата, я попробую в этой главе изложить версию серба о Шамбале, которая никоим образом, даже отдалённо, не похожа ни на одну из более чем десяти тысяч книг и публикаций на эту сверхпопулярную тему.
На вопрос, зачем я это делаю, у меня нет другого ответа, кроме того, что я когда-то пообещал автору это опубликовать. А если эта моя попытка окажется достойной внимания кого-то из мира кино, то, возможно, и снять по этой рукописи фильм.
В любом случае та информация, которая сохранилась у меня в рукописи и на флэшке, похоже стоила усилий для её донесения до всех интересующихся той загадкой, которую не одну сотню лет называют «Шамбала».
Далее предлагаю вашему вниманию не дословный Google-перевод 215-страничного содержания рукописи, а сокращённое изложение описываемых автором событий, которое, при этом практически ни в коей степени не искажает оригинал.

 Отец Азиан
      Начинается рукопись с описания цеха, заброшенного в неких горах полуразрушенного завода, где в наскоро сооружённых камерах содержатся три десятка осуждённых трибуналом военных преступников, приговорённых к расстрелу.
Казнь должна состояться на следующее утро, а пока осуждённые и охрана ждут в помещении сразу у входа в цех священника, приглашённого, дабы приговорённым к смерти «не умереть в нераскаянных грехах», для последней исповеди.
Наконец охранники уже ночью привели в цех того, кто и должен был быть священником, хотя его вид никак не соответствовал привычному виду служителей или церкви, или мечети, или синагоги и т. д. Вошедший внешне вообще не соответствовал ничему, что можно было бы себе в этом случае представить.
Кожаные штаны, заправленные в высокие кожаные сапоги, такая же кожаная короткая до колен ряса. Густые чёрные волосы сплетены в две толстых метровых косы. Всепроникающий взгляд его агатовых глаз излучал такое спокойствие и силу, что у всех находящихся в зале разом перехватило дыхание и все замерли, сосредоточенно глядя на это явление Невесть Кого народу.
– Добрый вечер! – произнёс вошедший – Меня зовут Отец Азиан, я пришёл к вам из «Братства Мира».
Извинившись за задержку, всё подчиняющим голосом он сообщил присутствующим: «Дорогие Братья! Вы не должны испытывать страха! Всё Время Этого Мира принадлежит нам. Я выполню свою миссию, читая вам из Библии, Корана, и других священных книг, и выслушаю каждого из вас. Дорогие Братья, я укажу вам верный путь к светлой мирной жизни. Все воины подобны детям, потерявшимся в большом городе. Я возьму вас за руки и выведу вас на дорогу».
Тут начальник охраны, едва справившись с охватившим и его оцепенением, громко приказал: «Начинайте наконец исповедовать. У вас двадцать восемь грешников в очереди!»
На что Азиан спокойно ответил: «Немного терпения, офицер Якоб. Тебе приказано двадцать восемь душ отделить от тел. Но ты разрушаешь этим самого себя, не зная, что есть другие пути».
– Но причём здесь я. Они осуждены и у них нет выбора между жизнью и смертью» – ответил офицер.
Заговорили с Азианом сначала и другие офицеры, потом охранники, затем и осуждённые. На их многочисленные вопросы у Азиана был каждый раз по-разному сформулированный, а по сути один ответ – только в состоянии внутреннего покоя и гармонии с окружающим миром есть истинный путь к полному освобождению от страха и зла.
Наконец остался один вопрос, на который такого ответа было совершенно не достаточно. Все участники затянувшейся за полночь беседы желали здесь и сейчас узнать, как же им тоже оказаться на правильном пути.
И последовал ответ в такой форме, что все буквально замерли. Азиан вдруг вопреки всем законам гравитации медленно воспарил над собравшимися, как птица крылья распростёр руки и попросил не мешать ему успешно завершить свою миссию. В зале воцарилась абсолютная тишина.
Так же медленно опустившись на место, он, как актёр вышедший на сцену «на поклоны», низко поклонился собравшимся и начал после этого убедительного предисловия свой рассказ.
… 60 лет назад я поступил на службу в войско короля Хазара. Вскоре меня перевели в охрану замка и отправили в некую школу для обучения военному искусству. Через два года я вернулся, и всё в моей жизни, уже офицера королевской гвардии, было прекрасно до той ночи, когда городок, где находился замок короля был молниеносно захвачен, разрушен и сожжен невесть откуда взявшимися воинами. Те, кто ещё оставались в живых, сгорели в бушевавших повсюду пожарах. Каким-то чудом я забрался в колодец и таким образом уцелел.
Выбраться из колодца и развалин мне помогла жажда мести. Я должен был во что бы то ни стало разыскать и уничтожить этих врагов. И эта жажда день ото дня становилась всё сильнее.
Поэтому я вскоре покинул остатки уничтоженного королевства и отправился в отдалённый монастырь на Урале, где мой покойный дед долгие годы был настоятелем. Почему именно в монастырь? Потому что я с детства помнил, что дед и монахи этого монастыря всегда всё про всё точно знали…
Встретивший меня старый монах, который помнил моего деда, каким-то непонятным для меня образом опознал во мне его внука и передал мне вещи деда, которые тот, как оказалось, оставил для меня. Это были старые книги, записки деда, тонкая титановая пластина с гравировкой и коробка со свечами. Затем отвёл меня в монастырскую библиотеку, где я многое узнал про своего короля. А ещё больше о нём рассказал монах.
… Хазар с нанятыми им профессиональными убийцами недавно сам уничтожил и город, и свой замок, чтобы имитировать свою гибель и таким образом избежать наказания шаманов, с которыми он пытался воевать, пока не понял, что они непобедимы.
Хазар сейчас скрывается. Но он не успокоится до тех пор, пока не соберёт в своих руках в огромном количестве золото, бриллианты, драгоценности. Он уже убил и ограбил множество людей в разных странах и, похоже, собирается это продолжать…
Я спросил монаха: «Кто такие эти шаманы и почему они непобедимы?»
– Ничего об этих мудрых и достойных людях ни я, ни другие монахи не знаем, – ответил монах. – Когда в особенно суровые зимы у нас не оставалось никакой пищи, они помогали нам выжить. Когда мы воевали с бандами Хазара, они защищали и освобождали наши деревни и поселения. И так было не один год.
Твой дед очень долго жил с шаманами. Он пришёл к нам великим «Воином тени» и двадцать лет, пока он был настоятелем монастыря, сила его Духа хранила нас от бед. Его уход из жизни сопровождали два шамана. Дед в прекрасном настроении радостно попрощался с нами. Шаманы так же радостно расставались с ним. Как происходил этот ритуал в деталях, ты, возможно, узнаешь позже.
Как добраться до шаманов никто из нас не знает. Когда деду было нужно, он зажигал на титановой пластинке, которую ему дали в знак особого уважения шаманы, две свечи и вскоре они приходили к нему».
На вопрос, могу ли я таким же образом связаться с шаманами, он не посоветовал это делать, так как я служил их врагу, и меня, скорее всего убьют. А так как шаманы давние и верные друзья монастыря, то мне лучше как можно скорее отсюда исчезнуть. С этими словами монах, разместив меня на ночлег, удалился.
Ночь я провёл в предоставленной мне маленькой уютной комнатке. Именно провёл, а не проспал. Всю ночь до пяти утра я в полусне думал о том, как мне узнать всё про деда, про Хазара и про тех загадочных людей, которых монахи называют шаманами.После завтрака в трапезной обители монах сообщил, что вчера Совет монастыря решил предложить мне перебраться в небольшую часовню в «Серых Горах» (местное название уральского хребта в России, вдоль границы Европы и Азии), которая принадлежала деду и находится в десяти днях верховой езды от монастыря. Там я могу сколь угодно долго дожидаться либо визита шаманов, либо своей смерти. А в этот монастырь мне дорога заказана отныне и навсегда.
Как добраться до этой часовни рассказал другой монах. В ближайшей от монастыря деревне подсказал он, можно купить пару лошадей. Прежде чем туда зайти все вещи лучше спрятать и никому не говорить, что я служил у Хазара, который разграбил и сжёг не одну такую деревню.
«Сорок лет назад твой дед, Царство ему Небесное, спас меня от смерти», – добавил монах, в пояс поклонился мне и ушёл в монастырь.
Уже с двумя лошадьми, которые я не стал покупать в деревне, а удачно украл, я продолжил свой путь к «Серым Горам».
На восьмой день я добрался до горного плато с цветущими лугами и пастбищами, где встретил монгольских кочевников, которые меня накормили и разрешили поспать в одной из их юрт. Утром они предложили мне продать им лошадей, но я не согласился, а в благодарность за гостеприимство и несколько мешочков с вяленым мясом и сыром дал им пару золотых монет. Прощаясь, кочевники подробно рассказали мне, как добраться до часовни. Но как только я спросил, не знают ли они дороги к шаманам, их настроение вдруг изменилось, и они потребовали, чтобы я немедленно убрался с их стоянки.
К ночи и я, и лошади очень устали, и пришлось заночевать. Нашёл подходящее место, покормил лошадей, что на цветущих вокруг лугах не составило труда, развёл костёр, поел и прилёг около костра. Неожиданно из темноты появилась престарелая монголка.
«Куда держишь путь, Чужеземец?» – спросила она. Я рассказал, что в часовню в «Серых Горах». Она удивилась, так как священник, которому принадлежала часовня, давно умер. А кроме часовни в тех краях есть лишь её дом, до которого верхом три дня пути, а от дома до часовни ещё день. Дальше решили двигаться вместе, что для меня, сомневавшегося правильно ли я еду, было как подарок.
Рано утром отправились в путь. Монголка оказалась интересной спутницей. Она знала моего деда, о шаманах говорить наотрез отказалась и всю дорогу пела разные песни, в которых проклинала Хазара, его сыновей и его бандитов.
К обеду она положила на землю небольшой коврик, обратилась ко всем её богам, ещё раз прокляла Хазара достала из своего багажа меч и воткнула его рядом в землю. Вокруг меча разложила огонь и снова разразилась проклятьями.
– Что ты делаешь? – спросил я.
– Это меч моего мужа. Когда Хазар убил его и забрал у меня двоих моих маленьких сыновей, я убила этим мечом несколько его бандитов». – ответила старуха.
Через три дня мы добрались до её сложенного из камней дома и по приглашению хозяйки дома я остался у неё передохнуть на два дня.
На третий день, прежде чем продолжить свой путь, я попытался за гостеприимство дать хозяйке дома пару золотых, чем неожиданно её обидел.
– В наших краях золото ничего не значит. Можешь подарить мне хороший охотничий нож, если захочешь – отреагировала монголка.
На моих ножах были знаки Хазара, поэтому я подарил старухе шерстяную накидку, которая ей очень понравилась. Она довольно улыбнулась, рассказала, как лучше всего добраться до часовни, и предупредила: «Будь осторожен, там иногда появляются люди, которые много лет ищут якобы закопанные там священником сокровища».
Вскоре я наконец добрался до часовни. Несколько дней ушло на то, чтобы оборудовать нечто вроде жилья для меня и пристанище для лошадей. Время от времени ходил на охоту. Мясо и шкуры моих охотничьих трофеев обменивал у соседки на продукты, соль и сахар.
Всё свободное время, пытаясь понять кто такие шаманы и как с ними связаться, я изучал записи и книги, оставшиеся от деда. Но никакого другого варианта, кроме того способа, каким со слов монаха дед вызывал шаманов с помощью свечей и титановой пластинки я так и не нашёл.
Продолжая приводить своё жилище в порядок, я обнаружил под мусором на лестнице ведущей на колокольню две замурованных в ступеньки небольших титановых пластинки, похожих на ту, которую мне оставил дед, а перед лестницей большую мраморную плиту с высеченной на ней стрелой, направленной вверх.
Эта стрела, похоже, предлагала поднять плиту. С большим трудом с помощью лома, верёвок и моих лошадей я попробовал сдвинуть эту плиту, что мне удалось сделать и мои усилия оказались не напрасны.
Под плитой лежал металлический ящик с ещё одной такого же размера, но не совсем такой же титановой пластинкой, какая у меня уже была от деда. На этой была другая гравировка и два подсвечника. А на мешочке, в котором хранилась пластинка, была надпись: «Вставь и зажги две свечи, и твои друзья придут».
Я навёл порядок в часовне и зажёг свечи. Через 7 дней я повторил этот ритуал. И ещё через семь дней ночью в часовне появился человек.
– Ты нас искал, говори зачем? – спросил он.
Я объяснил, что хотел бы встретиться с шаманами. Он ответил, что он и есть шаман, что я его уже встретил и потому могу возвращаться туда, откуда пришёл.
– Но я хотел не просто встретиться с вами, а думал пожить у вас, как жил у вас много лет назад мой дед. – возразил я.
Шаман подошёл к моему столу, полистал лежащие на нём книги и рукописи деда, подумал несколько минут и ответил: «Вообще мы никогда не принимаем гостей, но так как ты его внук, то может быть ты всё же сможешь погостить у нас. Наше решение узнаешь через 7 дней». И не прощаясь покинул часовню.
Через неделю шаман вернулся. Он положил на стол карту и пометил на ней место у небольшой реки, где я должен примерно через 10 дней пути найти две скованных цепями ели со спиленными верхушками. Рядом будет большая каменная скамья. Там надо ждать, пока он не придёт за мной.  В дорогу я не должен брать с собой ни лошадей, ни какой-либо багаж, ничего кроме охотничьего ножа.
Так как я долго ждал этого момента, то не раздумывая упаковал все свои вещи, погрузил их на лошадей и отвез к соседке, с которой мы подружились. Оставил всё у неё и по карте отправился к указанному месту.
Так как никаких продуктов у меня не было, то питался я только охотой и рыбалкой, всем, что я мог добыть с помощью ножа. Когда я наконец добрался до каменной скамьи прошло не десять, а тридцать дней.
На этой скамье прожил шесть дней. Утром седьмого дня появились три человека, которые сообщили мне, что они пришли, чтобы отвести меня к шаманам. Один из них сказал: «Воин, ты должен полностью принять все наши законы и наш образ жизни. Только так ты сможешь узнать то, что ты хочешь знать».
Потом провели до большой пещеры, развели в ней огонь, дали мне два больших одеяла, разную еду и я заснул.
Утром все трое исчезли не попрощавшись. В углу пещеры оказались мои вещи, которые я оставил у соседки, включая книги, записки деда, титановые пластинки и свечи. Рядом со мной лежал лист бумаги, на котором было написано: «Если ты выживешь этой зимой 148 дней, то мы отведем тебя к нам».
Это испытание, несмотря на очень суровые условия, не показалось мне слишком тяжёлым, так как оно, судя по всему, было последним на пути к шаманам.
Но я ошибся. Через пару дней началась такая зима, которой я никогда не испытывал. Снегом занесло всё вокруг. Так как еды у меня было не много, то каждый более-менее свободный от метелей день я выбирался из пещеры на охоту. Ежедневно на стене пещеры камнем делал отметку, чтобы не сбиться со счёта.
Утром 148 дня появились те же три шамана и предложили мне следовать за ними. Весь день и всю ночь с короткими остановками мы поднимались в горы. После небольшого отдыха пошли дальше. Снова весь день и всю ночь. Через 7 дней рано утром мне завязали глаза и развязали их примерно через час ходьбы на широкой улице, застроенной красивыми одноэтажными домами, где меня завели в помещение без окон с освещением через купол на потолке. На столе стоял чай и несколько тарелок с едой.
Около полудня меня привели в большой зал, где представили Совету Шаманов, Мастерам и Воинам. Всего в зале было не менее ста человек, буквально излучавших такой абсолютный покой, что меня вдруг охватило чувство беспричинного страха. Меня посадили отдельно от всех на стул рядом с металлическим столом, за которым через несколько минут расположились три человека.
Один из них с большим титановым медальоном на груди спросил: «Расскажи нам, зачем ты к нам пришёл? И кто тебя к нам послал?»
Я ответил, что никто меня не посылал, а моя цель изучить их воинское искусство и стать как мой дед «Воином Тенью», о существовании которых я прочёл в его записках.
Шаман с медальоном предупредил, что если я не хочу быть просто гостем, а хочу заняться изучением воинского искусства, то это может закончиться для меня смертью. Двадцать лет обучения заканчиваются боем с лучшим Мастером. Только победа над ним даст мне право покинуть шаманов и вернуться в мой мир.
Тут я должен прервать мою попытку передать содержание рукописи серба.

Эпилог
      И вот почему: впервые в Шэрдинге я прочёл рукопись почти 20 лет назад. Тогда прочитанное произвело на меня впечатление чего-то невероятного. Мало того, вознаграждение за предлагаемую работу было столь велико, что даже мысли отказаться от такого предложения не было вообще.

       Но сейчас, переводя рукопись страницу за страницей для этой книги, я постепенно начал приходить к выводу, что это не просто не нужно, а вообще нельзя не то чтобы бесплатно, а даже за любые деньги делать. Прежде чем продолжить перевод, я решил сделать паузу и ещё раз внимательно всё прочесть.
Описание на первый взгляд фантастических эпизодов, а по сути реальных (в том, что серб описывал всё, что он пережил, я и сейчас не сомневаюсь), но причудливо раскрашенных фантазией автора парапсихологических феноменов, перемежались на редкость мерзкими сценами. Из этой каши делались выводы, претендующие на суперновую религию с более чем отвратительными «заповедями».
Хотя принципиально нового в ней при внимательном рассмотрении оказалось не так уж и много.
В частности, в древней Греции, особенно в Спарте, болезненных и увечных младенцев спартанцы даже не старались выхаживать, просто сбрасывая их со скалы. Также поступали с немощными стариками и с больными.
В Шамбале, которую описывал серб, поступали аналогичным образом: не способных в силу возраста приносить пользу обществу стариков, а заодно и не идеально здоровых младенцев шаманы время от времени весело сжигали в вулкане.
Так же по поводу секса и любви в Шамбале было много похожего на то, что не так давно было и в России. После революции 1917 года в этом плане особо была известна Александра Коллонтай. Задачу пролетарской идеологии она видела в том, чтобы воспитать чувство любви между полами в духе товарищеской солидарности. Причем любовь членов трудового коллектива друг к другу должна была полностью подчиняться любви-долгу к коллективу.
Семья в Шамбале, как и в концепции идеального государства Платона, по которой брак заключается на год, мужчина за жизнь имеет 15–20 жен, осуждалась, как вредная для цивилизации ячейка.
Секс предписывался раз в год, причём каждый мужчина в течение месяца должен бы переспать с тридцатью разными женщинами, чтобы в результате определить, кто стал отцом ребёнка, было невозможно.
Чтобы дети не были обузой, по Платону следовало после рождения отдавать их под опеку государства. Так же поступали и шамболяне: женщины рожали с завязанными глазами, а детей у них сразу забирали и растили отдельно от матерей. Такие понятия как вера и любовь в этой Шамбале просто не существовали…
За минувшие годы в моём мировосприятии произошли серьёзные перемены. Некогда возникшие в Шэрдинге в моём сознании вершины «нового времени» превратились в вонючие пропасти омерзительнейшей канализации.
В результате из опыта минувших лет я вижу сегодня во всём «шамбализме» в трактовке серба очередную своего рода бесовщину. Причём вины самого серба в попытке популяризации этих общественных устоев в этом нет. Скорее всего, он был лишь жертва и орудие тех сил, которые постоянно, повсеместно и зачастую успешно по сей день пытаются перекроить мир на свой лад.
В отличие от экспедиций реальных исследователей этой легенды, заработавших на теме «Шамбала» довольно широкую известность, бесчисленное количество мошенников и спекулянтов от эзотерики заработали не только известность, но и немалые деньги.
Козаров не принадлежал ни к одной из этих групп. То, что он так достоверно и  мастерски описал, он явно пережил в действительности, возможно в виртуальной, в которую его очень целенаправленно погрузили не на один день.
Имея в своём распоряжении двести с лишним страниц отборных фантазий, претендующих на более чем широкую популяризацию, я ни в каком качестве, ни при каких очередных «приказах» Бог знает от кого, заниматься их коммерциализацией не стану.
Есть более интересные сферы духовной жизни, в частности, та же парапсихология. И для понимания тех феноменов, изучением которых занимается эта относительно новая наука (без всяких приставок типа «псевдо») и серб, и его попытка именно с моей помощью опубликовать свою рукопись, тем не менее, представляют некоторый интерес.
Судя по всему, те силы, которые год от года всё более интенсивно пропагандируют свою картину мира, во многом добиваются успеха. Примеры приводить излишне, они общеизвестны.
Каким образом это внедряется в современную действительность – тоже не секрет. Решающую роль в этом процессе играет соответствующее практически не лимитированное финансирование, которое обеспечивает более чем эффективное содействие большинства откровенно продажных ведущих политических сил ряда крупнейших государств и связанных с ними СМИ.
Казалось бы, причём здесь серб и я сам? Увы, мы оба тоже были «при деле». Серб, правда, играл более серьёзную роль, но что нас точно объединяло, так это те денежные суммы, которые нам были предложены и наш достаточно высокий социальный статус, позволявший нам обоим стать эффективными инструментами в работе этих самых сил.
Одновременно при такой, в чём-то относительно положительной характеристике, мы оба в то же время были теми слабыми звеньями, которые в силу отсутствия у нас принципиально враждебной этим силам жизненной позиции, нашей привязанности к денежным знакам и стремлении к быстрому всестороннему успеху, делали нас оптимальными кандидатами.
Серб тем временем умер, мои взгляды на жизнь с годами кардинально изменились. И я очень рад, что моя идея опубликовать некоторые факты из прожитых лет привела меня к заключительному аккорду в многолетней какофонии по мотивам шестого романа Достоевского «Бесы».
А что касается многочисленных так называемых «чудес» и «феноменов», то при их ближайшем и здравом рассмотрении большинство из них оказывается совершенно нормальными явлениями природы и прирождёнными качествами человека, которые большинство людей пока просто не в состоянии в силу своего развития адекватно оценивать и развивать.
Что касается развития, то при помощи отнюдь не сложных и всем доступных приёмов специальной гимнастики ума и тренировки психики можно при желании добиться серьёзного успеха в самых разных областях, например в скорочтении, телепатии и многократном улучшении памяти и т. д. Есть к чему стремиться!
«Чудеса не противоречат законам природы. Они противоречат лишь нашим представлениям о законах природы» — говорил святой Августин, и с каждым годом эта Истина по мере развития науки и техники находила и продолжает находить всё больше подтверждений, что в микро-, что в макромире.
Эта же Истина касается в том числе и так называемого «тонкого мира», и всего того, что пока ещё относят к тем явлениям, которые характеризуют как «бесовщину».
Человечество медленно и трудно выходит из ясельного возраста. Но этот процесс продиктован самой Природой Человека и его ничто не сможет остановить…
Бог даст и те, кто, возможно, сочтёт познавательным написанное мной, значительно быстрее придут к тому же результату, к которому в итоге пришёл я, навсегда распрощавшись с любого рода чудесами и прочей мистикой.

P.S.

Одна из читательниц этих записок прислала такой отзыв:
Про книгу: очень впечатлила, во многом очень захватывающе.
Конечно, Вы удивительный человек. И все это подтверждение тому, что мир не так уж материален и мы многое не знаем, да практически ничего
Остаётся только вопрос: а что дальше и для чего всё это?
Я так понимаю то, о чём говорили голоса так и не достигнуто или не до конца. На данный момент по крайней мере …

Попробую ответить.
     Насколько мир материален человечество пытается ответить испокон веков. На сегодня все эти попытки можно свести к одному выводу: термин «материален» несколько устарел.
Мир – это некая субстанция, которую можно охарактеризовать, если пользоваться устаревшим понятийным аппаратов, как материю и энергию одновременно. Как говорится – «две ипостаси в одном флаконе».
Об этом ныне рассуждают и «квантовые» физики, и теоретики, оперирующие понятием «эффект наблюдателя», и многочисленные другие исследователи дуальной природы элементарных частиц.
Если коротко, то можно ныне принять за рабочую гипотезу определение: МИР ДУАЛЕН. Но это было бы тоже поспешное решение. Слишком многое остаётся за рамками.
Например:
– Куда отнести и как описать такое явление как телепатия?
– Как охарактеризовать подсознание и как с ним работать?
– Какими терминами можно описать «бесконечность»? Использовать параметры «пространство» и «время» в данном случае абсолютно не возможно.
Таких вопросов бесчисленное количество …

       Но даже потенциальных ответов просто нет по одной причине – наш мозг пока ещё не готов с этим справиться. Похоже, что не так он запрограммирован.
Но это тоже не совсем так. Возможно, что нужная программа всё же имеется, но люди её ещё не освоили.
Если же допустить наличие такой программы, то для начала надо научиться пользоваться этим самым мозгом, для которой она разработана. А люди пока в состоянии обезьяны, которая понятия не имеет, на что способен смартфон.
Поэтому тем, кто задаёт такие вопросы, один совет: Займитесь своими мозгами!
А вот каким образом это сделать, каждый выбирает свой путь. Путей много…

Один из них тут: https://www.youtube.com/watch?v=KLpf5hhBVyE

Выбор за Вами!

Петер Правдин

Студент
        1 сентября в 10 утра бывшие абитуриенты, поступившие на свои факультеты, собрались в актовом зале, где их приветствовали руководители института, кафедр и деканатов. Поступившим были вручены студенческие билеты, небольшая синяя книжечка с фотографией.
После этого разошлись по факультетам, где нам объяснили основное: наша учеба будет состоять из лекций, семинаров, коллоквиумов, сессий и экзаменов. Для обучения понадобятся учебники, многие из которых, предварительно записавшись, можно будет получить в институтской библиотеке. Для тех, кому нужно иметь место для подготовки, предназначены аудитории самостоятельной подготовки. Нам рассказали о правилах работы областной библиотеки и библиотечного коллектора.
Затем для нас довели сведения о том, что из себя будет представлять работа по уборке картофеля в молочно-овощеводческом совхозе «Тауйский». Предупредили, что с собой нужно иметь сапоги, рабочую одежду, предметы личной гигиены и туалета, а так же что-нибудь из питания, так как путь займет весь день. Добираться будем морем. Сбор завтра в 10-00 у главного корпуса института.
Затем, кто не имел жилья в городе, получил направление в общежитие и предписание явиться туда сразу же после окончания встречи для оформления, имея при себе паспорт.
Общежитие находилось в пятнадцати минутах ходьбы от института и использовало приспособленное для этих целей здание бывшего учебного заведения. Комнаты для проживания – бывшие классы, в которых стояло по 12 кроватей с тумбочками, в центре имелся большой стол со стульями. Туалет общий в конце коридора. Условия едва вытягивали на оценку удовлетворительно.
Утром мы все прибыли к институту, где был проведен короткий митинг, на котором выступило руководство института и пожелало нам хорошей работы на благо Родины. Нас посадили в автобусы, всего нас было 120 человек, и колонна отправилась в морской порт Нагаево.
В порту нас уже ожидало, по морским меркам, небольшое судно. После посадки, судно отчалило и взяло курс на открытое море. Нас собрали всех вместе то ли в трюме, то ли в каюте. Состоялось собрание, на котором нас ознакомили со структурой управления трудового отряда. Был представлен начальник отряда, мужчина лет 40, преподаватель истории КПСС, еще два преподавателя, на правах его заместителей. Были представлены 4 бригадира: все парни старших курсов, лет 25-26, они все отслужили срочную службу в армии. Был представлен фельдшер, женщина средних лет. К большому моему удивлению, меня вызвали к руководителям и назначили заведующим хозяйством лагеря. Странно, но со мной никто не проговаривал этого вопроса заранее. Наверное, повлияло то, что в автобиографии я указал, что работал в театральном цехе реквизита. Что входило в мои обязанности, я не знал, но это назначение меня не пугало.
Нам сообщили, что примерно 4 часа мы будем идти морем до  устья реки Яна, в которую войдем,  и в поселке Тауйск нас высадят с судна, а затем мы доберемся до лагеря на автотранспорте. Поля, на которых мы будем работать, находятся в долине левого берега реки Яна. Нас предупредили, что отлучаться из лагеря самостоятельно категорически запрещено, поскольку в лесу водятся медведи и хотя у них сейчас сытная пора, но с ними лучше не встречаться. Для этих целей у двух наших бригадиров имеются ружья. В самом лагере будет организована постоянная круглосуточная охрана.
Выйдя в открытое море, нас встретил шторм порядка четырех-пяти баллов. Наше судно, название которого я так и не запомнил, все время шло вдоль берега на расстоянии примерно километра – двух. Катящиеся к берегу штормовые волны создавали довольно сильную бортовую качку. Уже через полчаса, практически все девушки уже кормили рыбу с бортов судна. У них началась морская болезнь. В связи со штормом, время в пути у нас увеличилось практически на треть, поэтому мы подошли к устью реки на два часа позже, а поэтому упустили время. Начался отлив. Во время отлива заход в устье был невозможен. Поэтому пришлось пробыть на судне еще шесть часов, ожидая очередного прилива.
На меня, а я впервые был в море, морская болезнь не подействовала. Это не значит, что я не ощущал  последствий нахождения на судне во время шторма, но никакого расстройства вестибулярного аппарата у меня не наступило. Я заметил, что большинство ребят так же перенесли качку вполне прилично. Но ребят было немного, ведь мы студенты педагогического института.
Начался прилив, наше судно зашло в устье и очень скоро пришвартовалось к причалу.

На земле нас ожидал автотранспорт, увы, это были не автобусы: три трактора к которым были прицеплены большие телеги с высокими бортами на высоких колесах. Нас погрузили в них, и началась поездка. Дорога была только первые полтора километра, затем пошло полное бездорожье, которое одолеть могли только трактора. В телегах кидало и бросало нещадно. Тем, кому досталось от морской болезни, пришлось не сладко. Всего до лагеря было 9 километров, расстояние небольшое, но при такой «дороге» и скорости в 5-10 километров в час, мы добирались  более часа. Хорошо, что летом в магаданской области ночи светлые, поэтому прибыв в лагерь часов в десять вечера, можно было свободно ориентироваться.

Студенческий лагерь

          В лагере нас встретил пожилой мужчина в плащ-палатке и с ружьем. Это был местный совхозный сторож. Студентов тут же распределили по баракам, их было три: два из них были женскими, один для ребят. Электричества в бараках и в лагере не было, а барак представлял длинный сарай под деревянной крышей с несколькими небольшими окнами в каждой из стен, в его центре стояла  железная печка, сделанная из большой бочки. Вдоль стен барака на высоте примерно  метра были устроены сплошные настилы шириной около двух метров, что и являлось местами для отдыха. На настилах лежали матрасы набитые сухим сеном. В нескольких местах, на полатях,  лежали в стопках одеяла.  Это были куски подшитой ткани, из которой шили  шинели. Подушки: серые из грубой ткани наволочки, набитые сеном. Условия, прямо скажем экстремально походные. Однако, народ настолько был уставшим, что просто рухнул вповалку, не раздеваясь.
Меня же позвали на оперативное совещание. На нем  решался вопрос о том, как будем кормить людей завтраком. Для этого все: начальство и бригадиры пошли на кухню. Кухня была единственным зданием, сделанным из кирпича. В ней в середине помещения красовалась большая плита с огромной топкой. Варочная поверхность имела в середине четыре разборных конфорки из чугунных колец. Общая площадь была достаточно большой. Имелась и кухонная посуда: большие кастрюли, сковородки, малые кастрюли противни с высокими бортами, дуршлаги, половники, ножи и прочее, необходимое для работы кухни. Показав это хозяйство, местный сторож завел нас в соседнее помещение, приспособленное под продуктовый склад, который не имел окон и закрывался на замок. Там мы обнаружили несколько мешков сахара, мешок гречневой крупы, три больших промышленных упаковки макарон, десяти килограммовый брикет  маргарина, две бутыли по пять литров растительного масла, килограммовый пакет грузинского чая и десяток больших  пятикилограммовых армейских банок тушенки. Ничего другого на складе обнаружить не удалось.
Нужно было решить, что приготовить на завтрак. Совещание на месте было коротким. Меню завтрака было определено: каша гречневая с тушенкой, чай.
– А что на обед? – задал я вопрос.
Откликнулись служивые ребята.
– Не торопись, сказал один из ребят, меня зовут Егор, я главный по рыбе, сейчас проверим, что нам оставили для рыбалки.
Все мы вместе со сторожем подошли к галечному пологому спуску к реке, там находилась деревянная лодка с веслами, а в ней лежала сеть. Сеть была большая, по словам Егора, она была в порядке.
– Значит, на обед будет суп рыбный, на второе опять гречневая каша, но с жареной рыбой.
– А если не удастся поймать рыбу? – задал я вопрос.
Мужики посмотрели на меня и засмеялись, я вся понял. Понял, что такого не может быть.
Командир отряда, подводя итог сказал: Главное теперь вовремя затопить утром печи, натаскать и нагреть воду. Поварами и истопниками, на этот раз ребята придется быть вам. Завтра в течение дня решим, кого из студентов возьмем в истопники, подсобного рабочего, кто умеет работать с мотопилой и рубить дрова, кто будет поварами. За работу кухни и за другие вопросы снабжения лагеря отвечать будет студент Эдуард. Завтра я более подробно расскажу о том, как организовать снабжение лагеря продуктами. Теперь отдыхать. Для вас подъем в  6-30, у меня есть будильник. Завтрак в 9 часов утра. В дальнейшем, завтрак всегда в 8 утра, потому как работа будет начинаться в 9. Впрочем, всю организацию и весь распорядок дня обсуждаем завтра после завтрака.
Вернувшись в барак, я занял свободное место на лежаке прямо у входа. Я прикинул, что для меня это будет удобно, мне придется рано вставать.
Рано утром меня разбудил Егор. Голова была не свежая, так как мало спал, но вскоре после того, как мы умылись в реке, все встало на место.
У кухни уже собрались ребята. Мы подошли к ним, Егор представил парней: «Виктор – бригадир первого девичьего батальона, Паша – бригадир второго девичьего батальона, Дима – бригадир ребят грузчиков, Толян – главный оружейник и лесник».
– Оружейник и лесник, это как расшифровать?
– У него боеприпасы к ружьям, у него в голове все знания о местной тайге, растениях и животных, обитающих здесь. Все вопросы по пригодным грибам, ягодам и травам, защите от медведей к нему.
– Понятно, очень нужный человек.
– Слушай, а тебе ведь не семнадцать лет? – спросил меня Егор.
– Мне 19, просто после 8 класса я пошел работать на завод, не здесь на материке, но именно тогда понял, что надо учиться, а поскольку мама работает здесь, вот и оказался в вашей компании, но на первом курсе.
– Это ерунда, у всех все по-разному. Вот мы все сейчас на третьем – четвертом курсах, но все после армии, так что не малолетки.
– Это хорошо, у меня лучше взаимопонимание получается с мужиками, чем с юношами, – ответил я.
– Кашу гречневую варил когда-нибудь? – спросил меня Егор
– Да и не раз, думаю, что справлюсь. Для начала ребята давайте разжигаем печь, приносим одну большую кастрюлю воды для чая, вторую такую же на три четверти наполненную водой для каши. Её, ставим на печку за полчаса до завтрака, насыпаем в воду крупу, главное выдержать соотношение правильное и через 20-30 минут каша будет готова. Я посчитал, что 12 килограмм гречки сухого веса будет достаточно для 120 человек. Добавим в готовую кашу две больших банки тушенки,  будет нормально, но её нужно будет отдельно разогреть в противне и хорошо перемешать, только после этого добавлять в кашу.
– Молодец, в армии не служил, а в гречке понимаешь, – прокомментировал Толик, главный по лесным ресурсам.
Он был высокий, худой, с усами, которые от курева были слегка прихвачены желтоватым смоляным налетом.
Четверо ребят взяли обе кастрюли, и пошли в реке за водой. Принеся их, одну поставили на печь, вторую – рядом и прикрыли крышкой.
После этого Толян, как его звали все, затопил печь, у него это получилось хорошо. Заготовленных до нас дров хватало примерно на пару дней.
Я стал возиться с гречкой, открыл мешок, посмотрел и проверил её состояние. Крупа была приличной. Затем я достал консервы с тушенкой, открыл обе банки, выложил их на противень, прикрыл его найденным полотенцем.
Далее на складе я достал из мешков алюминиевые миски, ложки и кружки. Проверил их, они оказались чистыми, пересчитал, посуды хватало.
Сама столовая была под навесом на улице. Длинные деревянные столы и скамейки. Я протер столы, на них были листья и занесенные ветром иголки лиственницы.
За час до начала завтрака Егор помог мне поставить на плиту кастрюлю с водой для каши, засыпал в неё крупу, положил соль и прикрыл крышкой. Также на плиту поставил противень с тушенкой. В закипевшую уже воду в большой кастрюле я добавил заварку, затем кастрюлю поставили на самый край плиты и прикрыли крышкой. Через минут пятнадцать я добавил в кастрюлю сахар, который размешал, попробовал, напиток под условным наименованием «чай».
В 8-40 пришел начальник лагеря Владимир Иосифович.
– Судя по запаху у вас завтрак на подходе? – спросил он.
– Да, осталось только перемешать тушенку с гречкой, чем сейчас и займемся.
Попробовав наш первый, очень простой завтрак, начальник сказал: « Я не ошибся, когда по документам выбрал тебя в завхозы. Все нормально, – а обращаясь к ребятам, сказал: «Начинайте завтрак, затем бригадиры направляют всех людей в поле. Ты, Эдуард, после того как будут накормлены люди, ко мне, надо обсудить много вопросов по организации жизни в лагере».
Завтрак прошел достаточно организовано, но поставил передо мной огромное количество вопросов: кто будет мыть посуду, у меня нет работников, у меня нет достаточного количества и набора продуктов. Кто и как будет утверждать меню, хотя бы на неделю, какие другие вопросы  нужно будет решать мне?
Собрав посуду в одном месте, я произвел предварительные расчеты на предмет количества продуктов необходимых для завтрака, обеда, ужина и помчался к начальнику. Наше начальство жило в отдельной военной палатке, рассчитанной на четверых. В бытовом плане там не было дополнительных удобств, все так же как у нас в бараках, только печка буржуйка из чугуна, да пол застеленный досками. В палатке были установлены кровати, стол и раскладные стулья.
– Садись, буду ставить срочные задачи. Первая: – обед. Сейчас тебе привезут несколько мешков картошки и капусты прямо с поля, двое ребят заняты рыбалкой, у нас имеется лицензия на право отлова красной рыбы. Это на тот случай, если нагрянет проверка, что маловероятно. Рыба будет, это точно, поэтому – рыбный суп, отварной картофель и жареная рыба – это обед.  Теперь слушай и записывай. Уже сегодня тебе нужно будет найти из студентов работников для твоего цеха, решение о приеме принимаешь сам. Нанимаешь: трех поваров, одного работника для мытья посуды, можешь назвать его поваром, подсобного рабочего (вода, дрова, приборка территории, погрузочно-разгрузочные работы), истопника и помощника по общим вопросам.
Задачи: Обеспечение горячего питания три раза в день по составленному плану-меню; обеспечение и контроль поставок продуктов питания, закупка при необходимости за наличные деньги; соблюдение норм пожарной безопасности в бараках: соблюдение санитарных норм отхожих мест.
Для выполнения задачи, вот тебе список людей в совхозе, которые обязаны поставлять нам сюда капусту, морковь, свеклу, свежее мясо – говядина, телятина. Сахар крупы и все остальное необходимое – покупаешь за наличные деньги в поселке Тауйск. Привоз на тракторе. Если будут какие-либо проблемы или кто-то в совхозе начнет отлынивать от своих обязательств, сообщай мне, но думаю, что такого не будет.
Получай деньги и расписывайся за аванс. Отчет сделаешь по форме с приложением чеков или накладных. Будь аккуратен с наличными. Пока выделяю тебе 1500 рублей.
Если нет вопросов – вперед к исполнению поставленных задач.
Выйдя и посмотрев на часы, я понял, что у меня действительно времени в обрез. Пришлось буквально лететь на поле, собирать студенток под приглядом бригадира и предлагать: «Кто хочет стать поваром в нашем лагере, шаг вперед ко мне».
Вышли пятеро девиц. Я попросил: «Расскажите, что умеете готовить, есть ли желание работать в горячем цеху?»
Все ответили, что желают, что умеют готовить. Мне было понятно, одно дело картошку копать, другое дело кухня. Хоть и нелегко, но рядом с едой, тепло и под крышей. Стоял вопрос, как выбрать четверых из пяти.  Принял решение: «Руки вперед, проведу осмотр рук». Выбирал по рукам. Если были признаки или остатки городского маникюра – значит не очень подходит.
Короче отобрал четырех девиц, и мы тут же проследовали на кухню. Там уже были привезены 4 мешка отобранной хорошей картошки и два мешка с капустой. Провел знакомство девиц с кухней, с  местом для мытья посуды, чистки картошки. К этому времени к кухне подошел Егор и сказал, нужна помощь, рыбу нужно принести. Возьми большой бак и со мной.  В лодке я увидел шесть здоровенных рыбин, каждая по два – три килограмма.  Рыба была уже выпотрошена.
– Давай отнесем это, потом я еще закину сеть.
Мы принесли рыбу, поварам была поставлена задача её почистить, подготовить стейки для жарки,  а головы и хвосты, а так же брюшки – для супа. Все нужно было делать очень быстро, обед был на носу. В печь пока пришлось подкидывать дрова самому.
Ближе к двум часам пришел начальник, попробовал уже готовый рыбный суп, сказал: «Нормально, знаю, что нет специй, но есть можно», попробовал первые обжаренные стейки рыбы и зажмурившись, произнес: «А это просто деликатес. Молодцы»!
Сразу после обеда, Егор притащил с другим парнем еще восемь рыбин, каждая из которых была минимум по 2,5 килограмма, которые тоже нужно было почистить. Я решил, что их мы посолим, и у нас будет прекрасный вариант завтрака: отварная картошка с малосольной рыбой.
Ближе к ужину приехал трактор с телегой, на которой нам доставили продукты: было привезено мясо говядина на кости всего килограмм 50, лук, морковь, свекла, а самое главное сотня буханок хлеба. Ура, подумал я – живем, теперь нам голод не грозит. Выгрузив все в продуктовый склад, я понял, что теперь передо мной стоит первейшая задача, это подбор парней на должность моего помощника, истопника и рабочего.
Я тут же распорядился, что бы мясо обработали, т.е. мякоть, из которой можно было бы приготовить поджарку, должна была быть обрезана, а кости были подготовлены для варки бульона. Завтра на обед планировалось сварить борщ, на второе картофельное пюре и поджарка.
Ближе к ужину к кухне подошел Толик, в его руках было ведро полное брусники. Я обалдел, конечно, спросил: «Откуда?».
– Вон видишь, примерно в километре невысокая сопка, там брусникой заросли все южные склоны. Собирай, не хочу.
– Классно, у нас теперь будет брусничный морс!
Ягоду тут же передали на кухню. Толика накормили дополнительным пайком. Он сначала отказывался, но моя настойчивость сделала свое дело.
На ужине я стал присматриваться к ребятам и мысленно отобрал себе двоих первокурсников, по-моему, приспособленных к хозяйственной работе. Я не ошибся, оба оказались как раз теми, которые и были нужны. Осталось только подобрать себе помощника. Эту процедуру я оставил до утра.
Ребятам я показал место и фронт работы и поставил задачу: Алексею, который стал истопником – в 5-30 начинать топить печь на кухне, а Ване – безусловно, обеспечить запас колотых дров минимум на трехдневную работу кухни, постоянно его возобновляя и приводя в порядок ежедневно к концу дня всю территорию около кухни.
Конечно, первые дни были очень напряженными, но уже на четвертый день, большинство работ делалось по плану, не скажу, что все делалось на отлично, больше всего было проблем с девицами, у них еще шло формирование женского коллектива, но в целом не было ни одной осечки. Себе в помощники я выбрал паренька по имени Виталий, он поступил на физмат из г. Сусумана. Невысокий крепенький, восемнадцати лет от роду, мне он чем-то напоминал Сашку (Перпетум Мобиле), такой же заводной, шустрый с хитринкой, с доброжелательным характером, курящий и матерящийся, но так славно и ласково, что просто можно было заслушаться.
Первое, что мы с ним вместе сделали, это посетили совхоз, ферму, где договорились  о поставке хлеба, сметаны, (молоко было запрещено в связи опасением всеобщей диареи) мяса и овощей. Кроме того, я попросил три бочки для засолки рыбы, а так же три больших 50 литровых бидона для молока, но мне они были нужны для сохранения пищи в реке. Дело в том, что вода в реке была не выше пяти – семи градусов, а это температура  холодильника. Затем мы с ним съездили в поселок в магазин, где познакомились с директором, с которым договорились о том, что ближайший месяц он будет для нас держать запас муки, сахара, соли, круп разных, риса, специй, яиц. Я оставил ему список для следующей поставки. В то время снабжение было удовлетворительным, но у нас были привилегии, спущенные начальством сверху. Мы же выполняли государственную задачу обеспечения продовольствием – копали картошку.
На Виталике были все вопросы внешнего снабжения продуктами, а в случае необходимости и хозяйственными товарами. Например, в лагере и на кухне не оказалось брусков для точки ножей. Проблема была решена. Ножи поддерживались в отличном состоянии.
Уже через неделю все работало хорошо, в чем не только убедился начальник  лагеря, но главное, были довольны те, которые в течение всего дня, несмотря на погоду, согнувшись, собирали картошку в ведра, грузили её в мешки, а их грузили в тракторные прицепы. Работа была нудной, тяжелой. Хорошая работа кухни гарантировала стабильную обстановку в лагере. Это понимал начальник, он же преподаватель истории партии.
Поскольку работа кухни была отлажена, у меня появилось время для осмотра окрестностей, которые мы обошли, конечно, с Толиком вместе, который всегда был при ружье. Местные красоты меня просто поражали.
Наш лагерь находился в довольно широкой долине реки. Именно здесь были основные поля совхоза. Наш участок – это 50 гектар картофельных полей. Климат в этом месте был особый. Близость моря исключала настоящие колымские морозы и в нашей долине, как мне рассказали местные в совхозе, в летний период средняя температура была положительной в течение 100 дней. Этого хватало для созревания ряда овощей, таких как капуста, свекла,  морковь и других, главным из которых был картофель. Поля совхозные располагались вниз по течению реки, а  вверх в долине была роскошная растительность представленная лиственницей, кедровым стлаником, тополем душистым, березой, ивой длинноствольной, осиной, древовидным ивняком, ольхой, черемухой, рябиной. Много было и кустарников жимолости, шиповника, голубики, багульника, кизила, а южные склоны невысоких сопок сплошь поросли  брусникой. Огромные, до двадцати метров в высоту вековые лиственницы и луга с высотой трав до метра. Встречались поляны, на которых грибы росли сплошным покровом, их можно было косить косой. Видеть все это буйство природы воочию было просто наслаждением. Многие деревья уже в сентябре, чувствуя близость наступающих заморозков, начали окрашивать свои листья в разноцветные тона: от желтого, до бордового. Все это придавало окружающим пейзажам сказочность и нереальность.
Поскольку в километре от нашего лагеря было немыслимое количество брусники, мы организовали силами моих ребят сбор этой ягоды, и у нас всегда был морс из брусники. Имелись и заросли рябины, которая в этом году просто горела гроздьями на деревьях в огромном количестве. Из него мы наварили варенье и подавали его к чаю. Другим чудом для нашей кухни стали роскошные грибные места. Толик точно определил, какие съедобные грибы можно брать: белые, маховики, подосиновики, подберезовики, маслята, а так же грузди. С ума сойти, сколько было грибов. Два человека за пару часов могли собрать больше, чем могли унести. Поэтому впоследствии мы выходили на сбор отдельно взятых грибов. Из них получался немыслимый по вкусу грибной суп, которому  мясной бульон был не нужен.
Все собранные грибы предварительно проверялись Толиком по внешнему виду, затем тщательно подготавливались, и только после этого отдавались для приготовления.  Готовые блюда из них пробовались мною, Толиком или Егором. Ни разу не произошло какой-либо ошибки.
Егор в свою очередь, будучи главным рыболовом, рассказал и показал мне  невероятно много интересного: «Мы можем запастись красной рыбой и красной икрой, но здесь есть некоторые хитрости и секреты. Хотя основная рыба, такая как мальма, нерка, кета, горбуша уже прошла, но в сентябре  еще идет на нерест кижуч. Рыба крупная, очень яркая по цвету, жирная с плотным мясом и с прекрасной крупной икрой, очень вкусная. Есть ограничения по вылову, в том числе и по лицензии, которая есть у нас. Заготовка красной икры запрещена, вот почему у тебя на кухне была только потрошеная рыба. Икра была, но мы её прячем. Я тебя угощу.
Но есть еще один подарок природы для нас: в реке Яна водится тайуский хариус, он отличается от остальных, что водятся в реках Магаданской области, цветом. Он рыжий, а верхний длинный плавник с розовым отливом. Обычно хариус залегает в ямах. Но редко бывает так, что нашел хорошую яму – и ловишь целый день. Обычно после 2-3 удачных забросов лов прекращается. Рыба замирает, она напугана, и брать наживку не будет. Ищи следующую яму. И так можно пройти по реке километра три. В этот день лова по предыдущим ямам не будет. Рыба должна успокоиться. Назавтра можно сделать повторный обход. Если ловить хариуса на мушку, она должна идти по воде и над водой медленно, нужно останавливать проводку через интервалы времени. Хариус – невероятно вкусная, нежная рыба, в ней практически нет мелких костей. Только что выловленный хариус имеет ярко выраженный запах свежего огурца».
– А что значит на мушку? – спросил я.
– Все очень просто, берем удочку, сделать можно из нормальной палки, леска, тонкая, хариус рыба не очень большая, небольшой крючок и прямо почти над крючком делаем мушку. Хариус должен понять, что это какая-то летающая мушка. Обычно делаем её из черных волос, которые растут на лобке. Пять шесть волос соединяем вместе и прикручиваем к леске, слегка подрезаем, чтобы не были длинными. Эти волосы практически не намокают, поэтому служат отлично. Затем ведем крючок по воде против течения, время от времени, чуть его погружая, а затем вытаскивая  мушку из воды и ведя её по воздуху. Рыба это воспринимает за любимую еду, кидается и заглатывает крючок. Вот тут ты ее поддеваешь и она твоя.
Давай я сделаю для тебя такую удочку. Рано утром, когда будешь идти на проверку работы кухни, подойди к реке и полови рыбку. Точно говорю, за 15-20 минут наловишь не только себе на завтрак, но и для всей кухни.
Толик подошел к молодой осине, срезал своим охотничьим ножом крупный побег и тут же сделал из него удилище длиной всего-то в метра полтора. Затем достал из кармана леску и крючок, судя по всему, они всегда у него были под рукой. Привязал крючок к леске, подтянул её. Затем приспустил штаны и ножом срезал у себя  маленький пучок волос с лобка. Маленьким кусочком свинца он закрепил его над крючком, Вот и все. Идем, попробуем, правда, сейчас день, а лучше всего делать это рано утром. Мы подошли к реке и Толик, движениями о которых рассказывал начал вести крючок против течения. Уже через минуту из воды вылетела рыбка и оказалась на крючке. Сняв её с крючка, Толик дал мне её понюхать. Точно, как будто только что снятый с грядки и разрезанный свежий огурец.
– Ну, это совсем небольшой хариус, всего грамм на сто пятьдесят. Вот и лови утром для завтрака.
Я был удивлен, поражен, восхищен!
Забрав удочку и принеся её на кухню, я поставил её на склад, как самую великую ценность я решил, что обязательно теперь каждое свое утро буду начинать с рыбалки.
Уже на  следующее утро, разбудив в 5,30 истопника, вместе с ним дошел до кухни, где он занялся розжигом печи, а я, взяв удочку, направился вверх по течению реки,  отойдя метров  триста, найдя удобный подход к реке, начал рыбалку. Егор оказался прав. Уже через пару минут  мою удочку крепко тряхануло, и я вытащил очень приличного хариуса, грамм на триста. Снял его с крючка, положил  неподалеку в траву.
За минут двадцать я поймал 10 рыбешек.  Азарт во мне настолько разыгрался, что остановить себя было почти невозможно. Помня, еще со времен посещения предгорья Чимгана, что рыбу можно нанизать на прут, я сделал это и понес свои трофеи на кухню. Девочки уже были на месте. Я похвастался перед ними уловом и сказал, что сейчас почищу рыбу и её должно хватить для завтрака всем нашим работникам. Чистить хариус было не сложно, поэтому уже через десять минут рыбы были в большой миске. Я попросил девушек, посолить, обвалять в муке и пожарить рыбу. Завтрак был изумительным. Двух жареных, с золотистой корочкой, рыбок мне хватило сполна. Такого удовольствия я не получал  давно. Теперь, независимо от погоды, день у меня начинался с рыбалки. Практически никогда не было, что бы я возвращался пустым. Однажды повезло так, что я принес на кухню двадцать хариусов. Это был мой рекорд.
Примерно в середине нашего студенческого сезона пребывания в лагере, сильно испортилась погода. Сначала пошел очень сильный дождь с ветром, затем похолодало и ночью выпал снег. Естественно залитые водой поля были непригодны для работы техники, сбора картофеля и его вывоза. Четыре полных дня весь лагерь сидел в бараках и мучился от безделья. Наших руководителей очень напрягало то, что перед нами была поставлена задача: убрать поля в 50 Га, если удалось бы сделать это раньше, то и домой поехали бы раньше. Гадкая погода удлиняла наше пребывание в лагере.
Правильно организованная жизнь лагеря, благодаря усилиям руководства, моего блока, работе бригадиров  дала результат: за весь прошедший период в лагере не произошло ни одного происшествия. Никто не заболел, никто не подрался, никто не оказался соблазненным и покинутым. И если, в плохую погоду, народ вповалку валялся в бараках, рассказывая анекдоты и истории из жизни, кто-то бренчал на гитаре, то нам, никто не отменял работы. Кормить людей мы должны были как всегда вовремя и сытно.
Вскоре погода  смилостивилась, появилось солнце, но ночью стало очень прохладно. Практически всегда рано утром на почве уже появлялся иней. Работа по сбору картошки была доведена до аврального темпа, что бы успеть нагнать упущенное время и успеть до серьезных заморозков.
Егор тщательно готовился и, наконец, объявил о дне большой рыбалки. Трижды ребята с лодки забрасывали сеть и трижды сеть доставали совершенно пустой. Егор это сопровождал комментариями на правильном русском матерном языке, но рыбы так и не было. Тогда он предложил всем нам, перебраться на другой берег и попробовать закинуть сеть с противоположного берега. Так и сделали, все, а нас было пятеро, на лодке, перебрались на противоположный берег, затем Егор и Талян закинули сеть полукругом и второй конец её доставили к берегу. Начали сеть вытаскивать. Однако она не шла.
– Неужели зацепилась за корягу,- сопроводив все это крепкими выражениями, выругался Егор.
– Давайте, все возьмемся – продолжил Толян.
Мы все взялись за сеть по трое с каждой стороны. Тащили почти со всей силы, могли сильнее, но боялись порвать сеть, но она не поддавалась.  Остановились перехватить дыхание, переглянулись и Егор сказал: «Хер с ней с сетью, тянем со всей силы, ну если порвем, будем думать, как быть».
Мы взялись за сеть и изо всех сил стали её вытягивать, сеть потихоньку стала поддаваться. Затем Егор заорал: «Тудыт твою мать, мы на яму попали, вытаскиваем скорее»!
Мы увидели, что вся наша огромная сеть была заполнена хариусом, но поскольку ячейка сети была крупной, рассчитанной на большую рыбу, то хариус, пытаясь спастись, с огромной скоростью  покидал сеть. Все это напоминало какой-то подводный ливень, с длинными струями из рыбы. Это настолько возбудило нас, что неизвестно откуда взявшиеся силы усиленные ором и матом помогли нам почти разом вытащить сеть на берег. Усилия наши были такими, что резко вытащив полную сеть, мы по инерции все завалились на берег. Сеть, лежавшая на берегу, была полна трепещущегося в ней хариуса. Все были в истерике, бегали вокруг сети, хватались за яйца, орали, махали руками, вели себя как первобытные люди, завалившие мамонта.
Отойдя от адреналина, мы обратились свои взоры к Егору.
– Сейчас сплаваем за мешками, у нас есть чистые новые для картошки и привезем их сюда.
Вскоре мешки были на нашем берегу, и началась погрузка рыбы в мешки. Всего мы нагрузили восемь полных мешков рыбы, килограмм триста! Тремя отдельными ходками мы перевезли на лодке рыбу, а затем и сами перебрались на наш берег.
Вся рыба была доставлена на кухню. Егор и Толян впряглись в сортировку и чистку рыбы, потому как решили, минимум половины улова попробуем засолить и завялить. Егор хорошо знал, как это делать. Он выбирал среднего по размеру хариуса, голова рыбы не отрезалась, рыба потрошилась. После нескольких дней крутой засолки, в бочке, рыбу достали и развесили на веревке, в брюшко вставлялась деревянная распорка, что бы рыбка быстрее вялилась на ветру. Поскольку уже была поздняя для этого края осень, то мы не опасались мух и других летающих любителей полакомиться чужим уловом.
Остального хариуса мы пожарили и подали на ужин вместе с отварной картошкой. Далось это девочкам очень большим напряжением, ведь каждому нужно было подать минимум по две рыбешки, значит пожарить их, нужно было штук 300. Но кухня справилась, помог опыт жарки хариуса, который я добывал для завтрака. Народ лагеря был просто обалдевшим от такого царского ужина. Жареный хариус на сельхозработах 1968 года, вошел в историю. Уже через несколько лет этот случай рассказывали как  сказочную притчу, а многие в неё не верили.
К середине нашей командировки, кухня работала как отлично налаженный механизм. У нас имелся всегда запас  продуктов, мы очень удачно использовали природные возможности и дары земли колымской. Так, например, в привезенных молочных бидонах мы хранили приготовленные вторые блюда, а так же приготовляемые нами мясные концентрированные бульоны, они были основой для первых блюд. Сами бидоны нами были углублены в берег реки, таким образом, что бы как минимум половина их омывалась водой, но крепко закреплены тонкими тросами к толстым кольям, вбитым в паре метров от берега. Это давало возможность охладить продукты в них до 4-6 градусов. Для бульонов это 3-5 дней сохранности, так же как и для различных вторых блюд. Все это помогало экономить время, рационально использовать продукты. Бочки, привезенные нами, были заполнены засоленной красной рыбой, которую мы использовали для подачи на завтрак и на ужин. Её предварительно несколько часов вымачивали в пресной воде, что бы убрать излишки соли. В 10 литровой эмалированной кастрюле мы засолили грузди. Груздей было не очень много в лесу, поэтому всем не удалось их попробовать. Да и возни с ними было много. Их нужно было долгое время вымачивать, неоднократно менять воду, и только потом солить. Но грузди были великолепными.
Очень большую роль в организации бесперебойного снабжения продуктами сыграл Виталий. Он мог, при необходимости, даже пешком отправиться в совхоз за несколько километров, лишь бы решить поставленные задачи. Поэтому у нас всегда был порядок с поставками продуктов. Более того, даже такой дефицит, как куриные яйца он привозил трижды за сезон. А ведь только на разовый завтрак их нужно было порядка трехсот штук. Я присматривался к Виталику и мне он импонировал все более и более. Я не давал повода ему понять о моих симпатиях, поскольку у нас были рабочие отношения, но мне мыслилось, что в студенческой жизни он мог бы стать хорошим и полезным приятелем. Однако, Виталька стал спусковым крючком в том, что я начал покуривать. Общаясь со мной, он часто предлагал мне закурить. Так раз за разом я и начал курить. В ту пору мужики курили все. Некурящий был исключением, доказывающим обратное правило.
Однажды утром, когда все уже были после завтрака в поле, прибежал Егор, Толян сидел у нас и просматривал ранее собранные грибы.
– Толян, на том берегу, где яма хариуса, медведь! Пойдем, посмотрим, если надо пуганем.
Толян, проверив заряжено ли ружье, и я, вслед за Егором бегом направились к берегу. Действительно на противоположном берегу прогуливался бурый медведь.
– Самец, – определил вслух Толян.
– Что будем делать? – спросил Егор.
– Он сытый и спокойный, пришел на разведку. Покрутится и уйдет. Нас он видит, а чувствуют они нас  по запаху за километры. Сейчас они сытые, нагулявшие зимние запасы, так что прямой опасности не представляют. Не стоит его пугать стрельбой. Но надо будет усилить охрану столовой, где есть припасы еды. Я считаю, что на ночь надо будет разводить на берегу костер – прокомментировал ситуацию Толян.
Действительно, через минут десять, осмотрев и обнюхав берег, медведь удалился и вскоре скрылся в лесу.
Работа нашего отряда подходила к концу, неубранными оставались всего несколько гектаров. В связи с этим, начальник лагеря предупредил нас, что примерно через два-три дня, работа в совхозе будет закончена, надо будет возвращаться в Магадан. Он довел до нас решение сверху о том, что вывозить нас будут не морем, а самолетами из соседнего поселка Балаганное. Туда доставят автотранспортом. Перед выездом нужно лагерь привести в нормальное состояние и сдать его. На это будет только один день.
Обсуждая скорый отъезд из лагеря вместе с бригадирами и Толяном, Егор предложил: «У нас в запасе есть порядка десяти килограмм красной икры. Везти её опасно, запрещено, поэтому стоит угостить всех, кто работал».
Кто-то из ребят сказал, что вот было бы отлично к икре еще напечь блинов.
– А что, это идея, – откликнулся я.
Решили, что я уточню, возможно ли осилить такую работу, что бы обеспечить каждого из 120 человек хотя бы четырьмя блинами.
Отдельно я просчитал, что нам понадобится, если учесть что готовый блин весит примерно грамм 30, то на одного человека понадобится минимум 120 – 130 грамм блинов. Нас 120 человек, итого почти 16 килограмм готовой продукции. Что бы приготовить 500 блинов на наших сковородках, а их было всего пять, понадобится 5-6 часов непрерывной работы у плиты. С этим количеством сковородок справились бы две поварихи, но с условием замены их через каждый час работы. Кроме того с нас никто не снимал задач, по приготовлению еды. Собрав всех своих сотрудников, я им объяснил, что работа тяжелая, нудная, но мы точно войдем в историю института, поскольку никто больше не решится на такой гражданский подвиг. Все мои ребята дали согласие, и я доложил об этом Егору, с которым мы решили, что руководство лагеря предупреждать не будем. Сделаем сюрприз.
В день, который был объявлен последним рабочим днём, нам с поварами предстояла грандиозная работа. Уже сразу после завтрака наша кухня занималась производством блинов, которые складывались в пачки по 50 штук. Если учесть, что нужно было приготовить обед, то к пяти часам вечера мы справились работой по приготовлению блинов. У печи пришлось и мне отработать час, так как наши девицы, падали с ног не столько от усталости, сколько от перегрева у плиты при жарке. Но к пяти часам вечера 500 штук блинов были готовы, стояли аккуратно сложенные в теплом месте. Еще утром Егор принес икру в трех трехлитровых банках. Зная ориентировочный вес, мы прикинули, что на порцию из четырех блинов хватит трех полных столовых ложек икры.
Решили, что за два часа предупредим начальника. Что и сделали, он сначала был удивлен, затем сказал, что это самоуправство, но потом с улыбкой дал согласие, правда предупредил, что перед ужином он выступит с коротким обращением к студентам.
Придя на ужин, студентам предложили для начала сесть всем за столы. К ним обратился Владимир Иосифович, который поздравил всех с окончанием трудовой страды, объявил о порядке подготовки завтра к отъезду и сдаче имущества, а затем сказал: «Наш доблестный блок питания приготовил для всех нас подарок и сюрприз. Сегодня на ужин деликатесы: блины с красной икрой!»
В столовой поднялся шум радостного удивления.
Владимир Иосифович, подождав пока он стих, сказал: «Запомните, никто не должен знать о том, что была красная икра. Блины были – да. Икры не было. Никому ни слова, считайте, что это вам приснилось. А теперь, как и заведено, по очереди на раздачу».
Мы на кухне уже были готовы, блинов и икры хватило всем. Для тех, кому было мало блинов с икрой, был приготовлен отварной картофель и тушеная капуста. Ужин прошел просто на ура.
Завтра был последний день, день отправки. По распорядку дня, мы кормили только завтраком, но завтрак был усиленным, так, что бы хватило до вечера.
С раннего утра представитель совхоза прошелся по баракам, проверил все ли в порядке, а поскольку ничего ценного в них не было, то и приемка была завершена быстро. Первый барак отправили на телеге запряженной трактором в Балаганное на аэродром. Затем был отправлен второй барак, а за ним и третий – мужской. Остались в лагере только начальники: преподаватели, медицинский работник, бригадиры и хозяйственная служба. Кухню с остатком продуктов мы сдали довольно быстро.          – Продукты пригодятся нашим рабочим, которые будут готовить землю к зиме, при приемке хозяйственного блока заявил представитель совхоза.
У меня, как и у других работников кухни образовался багаж: это было и наваренное варенье, и вяленый хариус. Сумка у меня получилась тяжелой, да еще коробка с вареньем. Вот тут я и подумал, что Валера может оказать мне помощь. Я предложил ему, что по прибытию на аэродром, мы с ним проедем не в общагу, а ко мне на поселок Палатка. Там переночуем, оставим багаж, а затем вернемся вместе в город. Валерка ответил согласием.
Нас так же отвезли в телеге на аэродром Балаганное.  Там оставалось совсем немного ждущих отправки ребят, девушки уже все улетели. Обслуживали нас три самолета АН-2, в которые, в зависимости от веса, сажали 11-12 человек. Мы были последними, погода не подвела и вот я и другие ребята, всего девять человек в самолете. Самолет по грунтовой взлетной полосе быстро набрал скорость и взлетел. Летели над берегом, но в левых иллюминаторах  нас сопровождало море. Побалтывало нас сильно, поскольку высота была небольшая. Лёта до Магадана было чуть более 45 минут, правда, посадку мы совершили на старом магаданском аэродроме, находящимся на 13 километре колымской трассы. Теперь этот аэродром обслуживал  малые самолеты только местных авиалиний.
Я решил, что надо попробовать прямо с этого аэродрома уехать до аэродрома Сокол, а не тратить время на возвращение в Магадан.
Так и сделали, довольно быстро рейсовым автобусом добрались до аэропорта «Сокол», а там взяли частника и через 40 минут были у нашего дома.
Мама была дома, обрадовалась очень, встретила нас и первым делом усадила за стол, даже предложила выпить винца.
Я познакомил её с Виталием, представив его как помощника заведующего хозяйством студенческого лагеря. Мама была удивлена тем, что я занимался хозяйственной работой, еще более тем, что мы привезли с собой: рябиновое, брусничное варенье и вяленый хариус. Очень коротко мы рассказали маме о том, как проходила жизнь в лагере, и что завтра нам нужно будет быть уже в Магадане, что бы приготовиться к началу занятий: библиотека, учебники, общежитие и прочее.
Рано утром, попрощавшись с мамой, первым автобусом мы  с Валерой уехали в Магадан.

Начало занятий
         В институте начались занятия. Нужно было нагонять программу за счет дней, а это целый месяц, проведенных на картошке. Поэтому совсем не редкость, когда у нас было по четыре пары. Занятия проходили в основном корпусе института, там же и семинары. На первых порах занятия утомляли. Пришлось много времени проводить в библиотеке. Столовая в институте была  на уровне удовлетворительной. Еда, которую мы готовили в лагере, по признанию студентов, на порядок отличалась по качеству и вкусу. Вообще первый курс, особенно первый семестр – был временем обучения на тему: «Как учиться в институте». Дополнительной литературы, которую рекомендовали прочесть для семинаров, было значительно больше, чем можно было прочитать реально. Многие преподаватели требовали ведения подробных конспектов их лекций. Наш быт не был устроен ни образовавшимися по интересам компаниями, ни предоставлением каких-либо организованных мероприятий, за исключением подготовки к празднованию 51 годовщины Великой Октябрьской революции и торжественному параду по этому случаю. С середины октября, в этом году, Магадан был в снегу, погода стояла холодная и ветреная.
Главным, что напрягало в этот период, было общежитие. В нем никак нельзя было приспособиться к организации какой-нибудь нормальной жизни. Внешне как в казарме, но армейского порядка не было. Имелся полнейший бардак в организации удовлетворения жизненных потребностей: душ, постельное белье, количество и состояние туалетов, отопление, питание, возможность занятий. Девиц поселили в более-менее приличное общежитие около главного корпуса, в котором жили по четыре человека в комнате, тогда это был стандарт.
На выходной, как правило, я ездил к маме. Там, хоть и в частном доме, но был порядок. Можно было сходить в баню, хорошо попариться и помыться. Обсуждая с мамой устройство нашей дальнейшей жизни, мы пришли к выводу, что нужно менять квартиру в Ташкенте на магаданскую. В этом случае была бы квартира в городе, а хозяйство и собственный дом за городом. Кроме того за размен можно было получить доплату примерно в размере трех тысяч рублей, а может быть и больше. Эти деньги можно было бы использовать для покупки в Палатке хорошего капитального дома, ну и часть из них направить на покупку всего необходимого в квартиру в Магадане. Передо мной была поставлена задача: найти  квартиру, подходящую для обмена.
В самом Магадане мы с Виталиком виделись не часто, так как он учился на физико-математическом факультете в другом корпусе, иногда по вечерам, и однажды решили, что нужно сходить в кино, тем более, что шел французский фильм «Искатели приключений», с Аленом Делоном в главной роли. Решили, что бы скрасить наше время пригласить девчонок. Поскольку у меня еще не образовалось знакомых ни на курсе, ни в институте, ни среди девчонок, ни среди парней, я поручил это Виталию.
В назначенный вечер мы пошли в кино, для меня Виталий привел подружку своей знакомой девицы. Девочка была молодой, после школы, с физико-математического факультета, невысокая, полноватая, но очень смазливая на мордашку и как оказалась, безумно глупая. Она мешала смотреть все время на протяжении фильма, своими комментариями. Несмотря на это безобразие, я был очарован фильмом. Конечно,
главное в фильме – актерские работы и отношения героев. Оба мужчины влюбляются в красавицу, оба скрывают любовь, боясь стать соперниками. Героиня тоже проникается чувствами – но к одному чисто дружескими, а к другому – романтическими. Дружба – большое и высокое понятие для всех троих, никто не хочет сделать больно другому. И актеры бесподобно показали эти эмоции – трогательно, легко и очень естественно. Высший класс игры! Досматривать картину грустно до слез, Ален Делон погибает на руках своего друга.
После фильма хотелось сесть в кафе, выпить пару бокалов вина, погрустить и подумать о нашей, ничего не стоящей жизни. Поэтому я предложил настолько быстро, насколько это было возможно проводить девиц и избавиться от них, а с Валеркой зайти в кафе. Так и сделали, мы достаточно долго говорили с Валерой и о фильме и о жизни. Валере надо было отдать должное, он был содержательным в духовном плане парнем, я даже удивился этому.
Больше я с этой девицей не встречался, и даже не знаю, как сложилась её студенческая судьба.

Степан
         Наступил конец октября, в Магадане настоящая зима, много снега, частая пурга с очень сильным ветром. Как раз в это время меня в институте, после окончания занятий нашел Степан, мой давнишний друг шофер. Мы встретились с ним в вестибюле. Он сказал, что приехал прощаться, так как принял решение уехать на материк. Мы с ним зашли в кафе неподалеку от института, где он рассказал мне о своих планах.
– Вот приехал попрощаться с тобой, – заявил он уже за столиком.
– Спасибо, что не забываешь, мне приятно, – ответил я.
Часа два мы со Степаном говорили, вспоминали наши поездки с ним по Колымской трассе, разговоры о сути жизни. Говорили и о планах на будущее.
Затем я проводил Степана до автовокзала и проводил его.

Квартира на обмен
Довольно скоро мои труды по поиску желающих поменять квартиру и уехать в Ташкент увенчались успехом. Семейная пара пенсионеров, не имевшая ни детей, ни внуков предлагала двухкомнатную квартиру со смежными комнатами на третьем этаже в доме 36 по Пролетарской улице.
Придя для просмотра, я увидел, что квартира находилась в ухоженном состоянии, но что меня удивило, что на кухне имелась печь, для приготовления пищи. Поскольку мы предлагали значительно более современную квартиру, с раздельными комнатами и балконом, то я попросил 5 тысяч рублей доплаты. В итоге удалось договориться только на 3500 рублей, что впрочем, нас с мамой устраивало, в нагрузку к этому пенсионерам пришлось пойти еще на одну жертву: с декабря месяца я имел право бесплатно жить квартирантом в квартире.
Для подготовки квартиры в Ташкенте к обмену, мы с мамой решили, что в зимние каникулы я полечу туда, где за две недели нужно было сделать косметический ремонт и подготовить квартиру для заезда новых жильцов. Мы так же договорились, что уже в январе хозяева магаданской квартиры отправят свои вещи контейнером и не позже февраля месяца освободят квартиру.
Вскоре начались лихорадочные приготовления к сдаче первой сессии, за первый семестр. Нам объявили перечень экзаменов и зачетов, выдали зачетные книжки. Была возможность сдать экзамены до наступления новогодних праздников, хотя  по расписанию, были экзамены и сразу же после новогодних праздников. Праздники были короткими, всего два дня. Я не стал рисковать и последний экзамен по археологии сдал на четыре балла 4 или 5 января 1969 года. От празднования нового года я отказался и потратил выходные дни на подготовку к экзамену. В целом сессию я сдал достаточно успешно: у меня не было ни одной тройки, три экзамена я сдал на оценку «пять», два на оценку «четыре»,  все зачеты были сданы вовремя, а их тоже было пять.

Справившись с сессией, я тут же уехал в аэропорт «Сокол», где у нас с мамой было несколько часов для разговоров и, наконец, я отбыл в Ташкент  через Москву. По цене не дороже чем через Хабаровск, но общее время в воздухе больше почти на три часа. Однако в Москву даже зимой из Магадана улетало 6 рейсов, а из Москвы в Ташкент пять.
        И вот я в Ташкенте, спустя почти два года. Времени у меня было очень мало, поэтому, прежде всего, я думал о том, как решить дела: сделать ремонт квартиры, сфотографировать его, и привезти фото с собой обратно в Магадан. Конечно, посещение Ташкента я начал с посещения бабушки Марии.
Зима в Ташкенте не самое приятное время, несмотря на то, что это Средняя Азия. Погода встретила меня серым нудным дождем и температурой чуть выше нуля градусов. Бабушка Мария встретила меня так эмоционально, что даже заплакала. Мы с ней сели и долго разговаривали. Я не постеснялся и рассказал ей о своем духовном кризисе, в результате которого я принял решение учиться дальше. Я рассказал ей о том, что только что закончил первый семестр в институте, что в случае, если я окончу обучение, то стану учителем истории и обществоведения, но я намереваюсь после института  учиться дальше и хочу поступить в аспирантуру. Я знал, что бабушка всегда гордилась мною, а сейчас видел, что мой рассказ придает ей уверенность в том, что так и будет.
– Да, Эдуард, у нас в семье и в окружении, так получилось, ты первый, который начал штурмовать вершины высшего образования. Это очень хорошо! – произнесла она, смотря на меня с любовью.
Вечером состоялся ужин, на котором были все и Зигмунд, и Эдуард и его жена Лиза с дочерью. Не было только Вивы и Эдуарда с Чиланзара, так как Эдуард чувствовал себя плохо, брат Виктор служил в армии, Татьяна жила в Ленинграде, где родила вторую дочку. Сестра Марии – Казимира, переехала на постоянное жительство к своей дочери в Белоруссию, в город Могилев.
На ужине пришлось кратко повторить, то, что я рассказал бабушке Марии и добавить, что в связи с обменом квартиры, скорее всего, наша история жизни в Ташкенте заканчивается, так как мама, доработав до пенсии, хочет переехать из Магаданской области в более благоприятные края, какие – пока не решила. Но впереди еще годы моей учебы, затем аспирантура.
Конечно, и сам дом и сад и беседка, все стало еще меньше. Город очень сильно строился. Крупные дороги, многоэтажные дома уже подступили к нашему родовому гнезду впритык. Зигмунд даже сказал, что может быть еще несколько лет и все это будет снесено. Здесь планируется большая дорога.
Решили, что остановлюсь я у бабули, поскольку в нашей квартире не было мебели. Лиза посоветовала мне какого-то парня, который гарантировал, что за короткое время сделает ремонт: побелит потолки, поклеит обои, покрасит двери и окна. На все ему было дано всего 4 дня, поскольку у меня было всего 6 дней в запасе.
Конечно, я вместе с рабочим поехал в свою квартиру. Господи, как много воспоминаний, разных нахлынуло на меня. Воспоминаний прекрасных и чувственных, воспоминаний отвратительных и унижающих меня. Я решил, что мы с мамой правильно делаем, что прощаемся с этой квартирой и с тем периодом жизни, который, чуть  было не привел меня к личной катастрофе, но дал силы для преодоления самого себя. Я ответил себе на главный вопрос: я приеду сюда еще раз, только для того, что бы принять работу. Не стал я заходить и интересоваться к Тамаре. Все, я закончил тот этап жизни и не хотел о нем вспоминать. Во время пребывания в Ташкенте, не искал и Володю, он остался нежным и грустным воспоминанием из моей ранней юности, любимым другом, который впервые познакомил меня с творчеством Вильяма Шекспира…
Все дела были сделаны, фото отремонтированной на оценку «хорошо» квартиры лежали в моей папке. Наступил последний день моего пребывания в Ташкенте. Состоялся прощальный ужин. Мне пожелали успехов на ниве учения. Утром, провожая меня, бабушка сделал мне подарок, тайком вручила мне две тысячи рублей денег. При этом она мне сказала: «Я очень рада за тебя, я буду всегда молиться за тебя, я чувствую, что мы с тобой больше не увидимся».
Её слова тронули меня до слез. Я долго, всю жизнь помнил их.

Москва – новый взгляд
         И вот, снова самолет уносит меня из Ташкента, в Москву. В Москве была запланирована встреча с Толиком, мы с ним не виделись почти пять лет. Расстались, когда нам было по пятнадцать с лишним, а теперь мне уже 20, ему так же. Из аэропорта Домодедово, куда я прибыл, я взял такси и поехал по указанному адресу. Обошлось это дорого по тем временам, но зато быстро. А вот и девятиэтажка на улице Юных Ленинцев. Я поднялся и позвонил в дверь. Её открыл Толик. Мы обнялись, он пригласил меня в квартиру, усадил за стол, на котором уже стояла закуска, и предложил выпить по рюмке коньяка. Так началась наша беседа, а точнее сказать новое знакомство у двух двадцатилетних парней, после пятилетнего перерыва.
–  Ну, рассказывай сначала о себе, – предложил Анатолий.
Мы выпили по рюмке коньяка, и я начал свой рассказ.
– Уехал с Палатки, пытался поступить в Ульяновске в техникум, провалил экзамен по русскому, затем поехал в Ташкент. Там сначала работал на заводе электромонтажником, жил в халупе, затем получили квартиру как реабилитированная семья, затем работал в театре на подсобной работе, но было интересно. Снялся в эпизоде в фильме «Нежность», будет возможность, посмотри. За это время встретился и познакомился с разными людьми и хорошими и отвратными. Потом понял, что надо учиться. После землетрясения в Ташкенте уехал на Палатку, где  на год позже вас окончил 10 класс. Хотел поступать в МГИМО, но первый секретарь райкома не дал рекомендацию. Поступил без каких-либо усилий в пединститут на историко-филологический факультет. Вот сдал первую свою сессию, в Ташкент летал для решения вопросов об обмене квартиры на Магадан.
– А в личном плане как прошли эти годы? – спросил Толик.
Я  не был готов отвечать на этот вопрос не потому, что был стеснительным, а потому, что не знал, на каком уровне откровения можно говорить. Поэтому решил, начну не с главного.
– В Ташкенте, когда было 16, познакомился с девушкой, мы потом сожительствовали примерно год, правда она потом вышла замуж и родила.
– От тебя?
– Да, нет, от своего любимого, мы с ней только трахались. Ей это нравилось.
– А тебе?
– Ну, это дело приятное…
– А других вариантов не было? – хитро посмотрев на меня, спросил Анатолий.
– А ты что имеешь в виду? – спросил я.
– Ну ладно я совсем наехал на тебя. Пока опустим этот вопрос.
– Толик мне интересно, как у тебя дела?
– Рассказываю. Приехал в Москву в 1967 году вместе с Виталиком, пошли в МГИМО, подали документы. Мне, в отличие от тебя, первый секретарь  рекомендацию дал. После того, как сдали документы и стали ходить на так называемые подготовительные лекции, я понял, что я не туда сдал документы. Это институт красной буржуазии, а такие как я – даже если сдадут все экзамены на 10 баллов – не поступят. Да, я знаю, что тебе на этот счет рассказывал Виталий. Кстати, он по второму разу подал документы, и ты знаешь, ему повезло, он поступил. Он теперь, как и ты сдал свой первый семестр. Я же, забрав документы из МГИМО, подал их и поступил в историко-архивный институт. Я уже сейчас на втором курсе. Почему туда? Да черт его знает, наверное, потому что в самом центре города, ну и, конечно, гуманитарный факультет. Архивариусом я не собираюсь быть. Главное что бы было высшее образование, а потом решу, что делать куда идти, куда плыть, ну и второй главный вопрос: я решил, что останусь в Москве, чего бы это мне не стоило.
– Ну а что в личной жизни?
– Да, ничего, какие-то увлечения, какие-то нестойкие связи на стороне и не более. А ты в Москве бывал?
– Да, но это было так давно, еще в 1956 году, когда был жив отец, потом однажды с мамой вместе. Вот и все. Ничего кроме гостиницы Москва и Кремля я не помню.
Тогда у меня есть предложение, сегодня вечером, пойдем гулять, я покажу тебе кое какие места, сходим в одно кафе. Ты пока помойся, побрейся, затем мы с тобой поедим и двинемся в путь.
До метро быстро доехали на автобусе, затем спустились на станцию Текстильщики. Метро для меня было новым транспортом, поэтому я внимательно все рассматривал. Проехали станции Волгоградский проспект, Таганскую, Китай-Город, на Кузнецком мосту сделали переход на станцию Лубянка, затем проехали до станции Проспект Маркса.
Выйдя на этой станции, Толик отвел меня в сторонку и сказал: «Эдуард, послушай меня внимательно, думаю, что этот разговор нужен именно сейчас, что бы потом не возникло непонимания. Я должен тебе сказать, что я голубой. Я им был всегда, с детства. Сам понимаешь, я все должен был скрывать. Да и в Москве об этом свободно говорить не стоит, страна у нас такая. Но на самом деле здесь более-менее нормальная обстановка. У нас не было возможности говорить откровенно тогда в 8 классе. Я не призываю тебя откровенничать на этот счет, но я хочу, чтобы ты сделал вывод, стоит или нет продолжать наши отношения.
Я слегка оторопел от такой откровенности, хотя виду не подал, потому, что за эти годы я повидал столько всякого, что такое признание вывести меня из психологического равновесия уже не могло.
– Ладно, теперь для начала посетим кафе «Садко», его иногда в народе называют кафе «Задко».
Мы поднялись наверх, вышли на ул. Пушкинскую и прошли метров 300 вверх. Остановились у кафе, перед дверью которого стояло человек 15, ожидавших своей очереди. Толик протиснулся вместе со мной к двери, и о чудо, швейцар открыл перед ним дверь и впустил нас. На возгласы: «Почему без очереди», – ответил: «Места по предварительному заказу. Войдя в кафе, мы спустились в полуподвальное помещение, там был гардероб, разделись и там же прошли в зал. В зале по одной стороне перпендикулярно к стене стояли большие столы, за которыми могли сесть 6 или даже восемь человек.
– Почему нас пропустили? – спросил я.
– Все просто, будем уходить, дадим швейцару два рубля, за двоих, вот и весь вопрос. Конечно, он должен знать тебя в лицо. А так, надо стоять в очереди и не факт, что дождешься.
– А почему мы в это кафе пришли?
– Это очень специфическое кафе. Во-первых, здесь всегда, независимо от погоды на улице, и какая пятилетка в стране, есть шампанское. Во-вторых, здесь всегда есть блюдо «скоблянка», мясо говядина, тушеное с луком, очень сытное, очень вкусное. В третьих-здесь всегда больше половины людей – наши люди, но те, которые открыто это не показывают. А остальные все знают и не против этого. В четвертых, – рядом – Большой театр, поэтому здесь часто можно встретить творческих и знаменитых людей.
В это время подошла официантка в кокошнике. Толик заказал шампанское, лимон, скоблянку.
– Остальное потом, сказал он официантке.
– Слушай, а официантки в курсе?
– Конечно.
– А как они к этому относятся?
Не знаю, но меня это не волнует, судя по всему их тоже. Их волнует одно: дадут ли им чаевые, а мы их даем обязательно, поэтому они нами довольны всегда. Ближе к 10 часам вечера кафе было забито народом до отказа. В подавляющем большинстве мужчинами разного возраста. Складывалось впечатление, что многие, если не все знали друг друга. Шампанское и другой алкоголь лились рекой. Естественно, я был удивлен, ведь все это стоило приличных денег.
К нашему столику подошел высокий крепкий мужчина, на вид лет тридцати с бородкой, он поприветствовал Толика, а тот, в свою очередь, представил меня: «Знакомься мой друг, учились в месте, из Магадана».
– Да ты что, помню Магаданскую область, сколько я там обходил сопок и рек.
– Мишка, сам геолог, какое-то время работал в геологоразведке в Магаданской области, как раз тогда, когда мы учились в школе, – добавил к сказанному Толик.
Толик за вечер несколько раз вставал и подходил к другим столикам, где его радушно встречали и где завязывались короткие, но дружественные беседы. Откровенно говоря, я был поражен, прежде всего, свободе нравов царивших в кафе, разноликости посетителей: от совершенно молодых, даже моложе нас до, убеленных сединами. Одетых строго в классическом стиле, до совершенных хиппи модников. По виду от рабочих, до академиков. У многих в поведении присутствовал налет некоторой театральности, но нигде не было ни какой жеманности. Такого разного яркого собранного в одном месте народа, я никогда раньше не видел.
Ближе к одиннадцати часам, мы покинули кафе. Сидели бы и дольше, но в Советском Союзе все заведения такого типа: кафе, рестораны, работали только до 23 часов.
Мы вышли на улицу, сытые, разгоряченные выпитым, довольные, с  хорошим настроением. Толик решил показать мне главную улицу под именем «Бродвей», т.е. улицу Горького. Несмотря на поздний час, поражал напряженный ритм жизни улицы. Она была залита светом, по ней с шуршанием шин мчались в обе стороны сотни легковых автомобилей, а по тротуарам прогуливалась публика, в основном молодежь. Её было так много, как будто люди вышли на демонстрацию, но вместо портретов и лозунгов на показ были выставлены одежда, обувь, прически, походки. Практически весь гуляющий народ был очень прилично одет. Жизнь на улице била ключом.
– Все это практически будет таковым до часу ночи, затем начнут разъезжаться по домам. Здесь главное место, где люди показывают себя. Ходят сюда на променад разные люди..
Теперь пойдем, я покажу тебе очень интересное место. Мы спустились вниз по улице Горького,  повернули налево, прошли огромное здание Госпалана, затем  Дом Союзов, затем перешли улицу Пушкинскую, где и были в кафе часа два назад и оказались на площади, в глубине которой стоял известный по журналам и кино Большой театр. На хорошо освещенной площади перед театром, вокруг не работающего фонтана, гуляла довольно много людей.
– Это «плешка», здесь собираются те люди, которые практически не скрывают свои сексуальные предпочтения. Если понаблюдать за их общением, то просто цирк, умрешь со смеху, такого юмора не увидишь и не услышишь нигде. Давай пройдемся, может нам и повезет. Прогуливающиеся были в основном мужчины, но у половины из них, в их повадках уже присутствовала не театральность, а просто женское кокетство: в походке, во взглядах, в движении рук, в манере курить. Но все они были безупречно одеты.
– На этой площади всегда выставляется пост из нескольких милиционеров в звании лейтенантов или младших лейтенантов. Посты здесь, наверное, нужны, но почему это всегда совсем молодые офицеры – вопрос? Так вот местные посетители, а это совсем не простые люди с завода, постоянно обрабатывают их, и не безуспешно. Почему власть идет на это – непонятно, – рассказывал мне подробности Анатолий.
Мы обошли фонтан, подошли к центральному входу театра, затем пошли в сторону касс. Вот там и увидели, что вокруг стоящего на посту лейтенанта собралось трое ребят.
– По-моему будет представление, идем, посмотрим, сказал Толик.
Мы подошли, не настолько близко, что бы нас приняли за участников беседы, но что бы могли слышать разговор.
– Лейтенант, что же вы так мерзнете, так ведь можно простыть, застудить очень главное и важное, произнес один из присутствующих.
– Вместо того, что бы предложить лейтенанту, который несет службу, охраняет вас чего-нибудь вкусненького, вы тут ему морочите мозги. Товарищ лейтенант не слушайте этих, давайте покурим, – при, этом третий парень вынул пачку сигарет «Мальборо» предложил взять сигарету милиционеру.
Нормальный курящий парень в ту пору не мог бы отказаться от американского «Мальборо». Лейтенант взял сигарету, но вынужден был сказать: «Мне на посту курить запрещено по Уставу».
Через несколько ребята минут покинули постового, кокетливо попрощавшись с ним. Он достал пачку «Мальборо», подаренную ему, вынул оттуда визитку, просмотрел её и спрятал во внутренний карман.
– Думаешь, позвонит? – спросил я Толика.
– Думаю, что да. А что ему терять. Он наверняка приезжий, после армии прибыл сержантом в Москву, здесь  школу милицейскую закончил, и вот уже офицер, и стоит на приличном посту, на который, думаю не так легко попасть. Чего же ему упускать возможности. Эти ребята, конечно, сейчас тут театральную пьесу сыграли, а на самом деле, судя потому, как свободно вели себя, как были одеты, – все из очень высокопоставленных семей. А это связи. Если лейтенант правильно себя поведет, может очень быстро сделать приличную карьеру по службе, – прокомментировал мой вопрос Анатолий.
Мы направились в сторону гостиницы «Метрополь», перешли на другую сторону проспекта Маркса, там Толик поймал такси, и минут через 20, были уже дома.
– Ну как вечер? – спросил меня Толик, когда мы зашли в квартиру.
– Для меня очень много нового и удивительного, – ответил я, –  Все так откровенно и это возможно? – спросил я.
– На самом деле, если не вечером, если не на плешке, то все нужно скрывать, делать вид, что такого не может быть. Ведь в стране вообще секса нет. Но в закрытых системах, у военных, у артистов, в высшем звене власти этого более чем достаточно. В принципе все, всё знают, но договорились о том, что этого как бы нет в нашей стране, это только там у них в загнивающем Западе. Ладно, будем отдыхать. Завтра приедет Виталий, вот вы с ним увидитесь, и он может еще что-то интересное тебе расскажет.
– А он знает о твоих делах? – спросил я.
– Догадывается, но мы с ним на эту тему не общаемся. Он абсолютный бабник, вот и сейчас нашел себе какую-то москвичку, живет уже у нее на Башиловской улице, даже думает жениться.
Утром, поскольку было воскресенье, часов в 11 приехал Виталий. Он был модно, но просто одет: джинсы, водолазка, модное пальто с шарфом, а в руках у него был какой-то фирменный чемоданчик.
–  Привет друзья, как порезвились вчера? – спросил он с улыбкой.
– Ходили в кафе Садко, потом смотрели с Эдуардом центр города. Все нормально.
– Ну как тебе Москва? – спросил меня Виталий.
– Интересно, многое непривычно, ответил я.
– Ты как сейчас живешь, где обитаешь? В МГИМО не стал поступать?
– Нет, это не для меня, да и со знаниями у меня, в отличие от тебя все не так круто. Я сейчас окончил первый семестр историко-филологического факультета магаданского педагогического института. Вот проездом в Москве из Ташкента, где заканчивал дела по обмену квартиры на Магадан.
– Значит, будешь гуманитарием, то есть мы в будущем коллеги.
Затем Виталий поставил на стол чемоданчик, открыл его, а в нем оказалась портативная пишущая машинка «Consul», бледно бирюзового цвета.
– Вот Толя, нужно продать срочно. Деньги нужны. Машинка практически новая, пару месяцев назад привезли из ГДР. Шрифт стандартный, русский. Её делали для Союза. Недорого, всего 200 рублей.
Я сразу подумал, что мне такая вещь была бы очень нужной и полезной.
– А мне продадите? – спросил я.
– Отчего же нет, если тебе, то можно и за 180 рублей.
– Слушай, а у тебя джинсы есть? – спросил Толик.
– Откуда у меня джинсы.
– Если нет, значит, будут, у меня есть, по-моему, как раз на тебя будут, –  при этом Толик достал из шкафа совершенно новые джинсы фирмы «Lee» в фирменной упаковке.
Я их померил, и оказалось, что они как раз на меня. Цена оказалась фантастической – 120 рублей. Понять это было невозможно, оставалось только довериться. Итак, вместе с печатной машинкой я разом истратил 300 рублей!
После удачной сделки, мы решили отметить её и все втроем поехали в любимый Виталиком ресторан Будапешт, что на Петровских линиях и пообедать там.
Мы взяли такси и вскоре были в ресторане. Я впервые был в таком месте, если не считать нескольких походов с мамой в детстве. Ресторан поразил меня своим убранством. Большой зал, колонны, множество люстр, добротная мебель.
Метрдотель посадил нас за четырехместный столик, были принесены меню для каждого.
Виталий решил несколько слов сказать о том, почему мы в этом ресторане.
– Ресторан «Будапешт» одно из немногих мест в столице, где можно попробовать настоящую венгерскую кухню: пряное ассорти из салями в зелени, наваристый с густой подливой гуляш, острый суп со специями. Очень славится: мясо по-сегедски (кусок свинины в жгучем красном перце, кусок нежнейшей телятины и аппетитно поджаренный с дымком кусок баранины), и конечно в ресторане всегда есть осетрина, красная рыба, икра красная и черная, хороший выбор спиртных напитков, в том числе венгерские вина.
Обедали со следующим меню: закуска – венгерский салат от шеф-повара, осетрина холодного копчения, икра красная. Основная еда – гуляш по-венгерски. Выпивка: водка столичная. В конце обеда кофе со сладостями, названия которых я не запомнил, но они были очень вкусными.
Во время обеда Толик и Виталий  интенсивно общались, давая оценку ряду людей и их действий, которых я не знал. Иногда меня подключали к разговору, но я понимал, что это делалось для  приличия, что бы я не чувствовал себя совсем одиноким.
Обед длился часа два, и обошелся Виталию, поскольку он расплачивался в 90 рублей, это месячная зарплата инженера в то время.  Это меня удивило, ведь я не заметил в посещении ресторана никакого хвастовства, судя по всему, оно было вполне обыденным. Выйдя из ресторана, мы прошлись вниз по Неглинной до Большого театра, где и расстались с Виталием. Я с удивлением осмотрел площадь перед  театром, которая была совершенно не похожа на то, что она собой представляла вчера поздно вечером.
Часов в пять пополудни мы с Толиком были в его квартире. Мы сверили наши адреса, при этом я дал ему адрес квартиры на Пролетарской улице. Я записал его телефон и на всякий случай, если он сменит съемную квартиру, то адрес почтового отделения в центре, рядом с институтом «до востребования». Толик попросил меня передать своей маме небольшой подарочек, это были красивые летние туфли, немецкого производства, а для своего брата Геннадия – джинсы. Ближе к вечеру, мы накрыли скромный стол, появилась водочка, тоже «Столичная». Толик по телефону заказал на 19  часов вечера такси для отправки меня в аэропорт «Домодедово». Самолет мой улетал  в 21 час московского времени. Если все произойдет по расписанию, то я прибуду в Магаданский аэропорт где-то в 16-17 часов местного времени завтрашнего дня.
Подали такси, я попрощался, забрал свой багаж, Толик усадил меня в такси, машина тронулась, за окном стали пролетать московские дома.

        И вот я уже в самолете. Натужно гудящие на взлетном режиме четыре двигателя ИЛ-18, нехотя сдвинули самолет с места, но через полторы минуты мы были уже в воздухе. В иллюминаторе светились медленно проплывающие огни ночного Подмосковья.  Первая посадка в Красноярске через шесть часов. Ночь, можно поспать. Места были удачные, в третьем салоне, в последнем ряду, рядом с иллюминатором, поэтому вибрация и шум двигателей были минимальными, да и бортпроводники через наш проход между кресел практически не ходили. Посадку и взлет в Красноярске я проспал, хотя их чувствовал, проснулся, когда наступило начало дня, а за бортом проплывало безбрежное море заснеженной сибирской тайги. При полете с Запада на Восток, ко времени в пути, добавлялось еще и время поясное, поэтому по магаданскому времени мы должны были прибыть часов в  16.
Пилоты посадили самолет просто идеально, правда не радовала температура за бортом: минус тридцать два градуса.
Прибыв в аэропорт, я не стал испытывать судьбу ожиданием общественного транспорта и сел с попутчиками в такси, которое направлялось в поселок Карамкен, т.е. через поселок Палатку. Такси подвезло меня почти к дому и я не почувствовав мороза, а на Палатке было  под 40, залетел домой. Мама была дома. Конечно, как всегда радости было много. До позднего вечера мы с ней сидели за столом, и все рассказывал ей о своем посещении Ташкента, о документах по обмену квартиры, о посещении могилы бабушки за Чиланзаром, о новостях и событиях у бабушки Марии. Рассказал так же, что в Москве встретился с Толиком и Виталием и что Толик просил передать маме и брату мелкие подарки. Рассказал о первом семестре Виталика и о том, что Толик уже на втором курсе историко-архивного института. В середине января начиналась вторая сессия, поэтому утром мама проводила меня на автобус. Уже к двенадцати часам я был в Магадане.

Освоение квартиры
         Мороз в Магадане был значительно меньше, сказывалась близость моря, термометр показывал всего минус 18 градусов. Явившись в свою будущую квартиру, я передал будущим хозяевам фото моей бывшей квартиры о проведенном ремонте, а так же ряд документов, которые я привез с собой.
На следующий день, после ознакомления с документами и фотографиями, было принято решение, что пенсионеры уедут в Ташкент на следующий день, как только будет загружен и отправлен контейнер с вещами, который еще месяц назад был заказан и оплачен. Состоялся и взаиморасчет. Мне были переданы деньги, доплата за обмен, о которых мы договаривались. Для меня была освобождена маленькая комната, сами пенсионеры расположились на вещах в большой, а у меня появилась возможность начинать решать вопросы устройства моей жизни.
Уже не следующий день я приобрел в магазине и привез две одноместных тахты, которые поставил буквой «Г» в малой комнате, а так же приобрел секретер с книжной полкой и откидывающимся столиком. Это было совершенно необходимо для занятий. Зайдя в центральный универмаг, я обнаружил в свободной продаже стерео радиолу рижского производства «Ригонда Стерео». Это был оригинально выполненный приемник с проигрывателем виниловых пластинок. Входившие в комплект акустические системы оригинального дизайна имели по два низкочастотных громкоговорителя и два высокочастотных. Цена радиолы составляла 230 рублей. По тем временам дорого. В свободной продаже радиола была потому, что стерео пластинок еще не делали, попадались только импортные, а стерео передач еще в эфире УКВ не передавали. Радиолу я купил и установил в маленькой комнате. Она уже приобрела жилой вид. Вечером, на небольшой громкости, при закрытой двери, я мог послушать  иностранную музыку по радио, да и спать уже можно было нормально, так как привык.
Теперь передо мной стоял еще один важный вопрос: нужно было приобрести магнитофон. Магнитофон типа «Днепр» это уже был вчерашний день, отечественная промышленность выпускала магнитофон «Тембр». Это был полупрофессиональный магнитофон со скоростью движения ленты только 19 см. в секунду, с возможностью установки кассет по 350 метров, с тремя мощными двигателями, с очень приличным лентопротяжным механизмом. Магнитофон весил 33 килограмма. Выдавал приличное качество звука, хотя его собственная акустическая система была скромной. Но главное купить в свободной продаже его было практически невозможно. Он был дефицитом везде, не только в Магадане. Но уже с конца 60-х годов хорошо работала система, если заплатишь сверху, то тебе достанут, как тогда говорили и «черта лысого». Я пошел по этому пути и, переплатив 100 рублей, по тем временам сумасшедшие деньги, (назначенная мне во втором семестре стипендия составляла всего 36 рублей), вскоре  притащил к себе домой новенький «Тембр».
Наконец, контейнер, для отправки вещей был подогнан к подъезду и в течение одного дня большая комната и кухня опустели окончательно, а через два дня улетели бывшие хозяева квартиры. Все документы к тому времени были оформлены и я имел постоянную прописку в городе Магадане, а ответственным квартиросъемщиком также стал я. Я был несказанно рад, так как получил полную независимость и мог делать в квартире все, что хотелось. Свой очередной день рождения – окончательное совершеннолетие – 21 год, я встретил в своей квартире. Уюта в ней еще не было, на день рождения приехала мама, заодно посмотреть квартиру и привезла мне хороший набор разной посуды: вилки, ложки, тарелки, кастрюли и другую утварь, без которой на кухне делать нечего. Я ей передал деньги, полученные в результате обмена квартиры. 500 рублей из них она оставила мне для обустройства. 
Проблем с налаживанием нормальной жизни было очень много. Совершенно не годилась кухня. В ней стояла печь, которую можно было топить дровами, она занимала много места и использовалась в последнее время как стол. Никто в доме печным вариантом не пользовался. В кухне нужно было делать капитальный ремонт: убирать печь, предварительно получив разрешение на её снос, затем проводить специальную проводку для установки и подключения электрической плиты. Для этого так же нужно было получить разрешение.
Короче, дел и вопросов, которые нужно было решать – пруд пруди, поэтому я вспомнил о Виталике, который на сельхозработах был моим помощником. Встретив его в институте, я сделал ему предложение, бросить общежитие и перебраться на жилье ко мне.
– У меня нет денег, что бы платить за съемную квартиру, был его ответ на мое предложение.
– Виталя, платить ничего не надо. Мне нужен помощник, я не справляюсь один с тем количеством дел, которые у меня появились в связи с ремонтом и оборудованием квартиры. Если ты согласен подставить свое плечо в этом деле, это было бы отлично.
Виталий, конечно, согласился и уже на следующий день перебрался ко мне со своими вещами, которые помещались в один чемодан.
Совершенно необходим был для кухни холодильник, который купить свободно было нельзя. Нужна была и какая-то мебель на кухню. Нужна была мебель и в большую комнату. Все это нужно было делать быстро. 
Конечно, меня очень выручили деньги, которые мне подарила в Ташкенте бабушка Мария. На покупку холодильника с учетом переплаты, ушло 180 рублей, на покупку плиты на кухню – 200 рублей и на раскладной диван в большую комнату 140 рублей. От бабушкиных денег почти ничего не осталось.
Во всем процессе переоборудования и оснащения квартиры, Виталий оказал мне такую поддержку, что, откровенно говоря, я не знал, как мне его благодарить, поскольку его проживание и десятой части не стоило той помощи, которую он оказал мне. Буквально до марта мы смогли решить все проблемы с кухней, повесили шторы на все окна, удалось купить два кресла и стол.
Но все же главным для меня в это время была учеба, поскольку генеральные задачи, которые я принял для себя еще в Ташкенте, никуда не ушли, они были для меня стратегическими. О них я никому не рассказывал. Впереди был второй семестр и окончание 1 курса.
Спецификой обучения на историческом факультете было то, что история древнего мира и средних веков, всемирная история нового и новейшего периодов, история России и СССР, – изучались в параллели, эти предметы вели отдельные преподаватели. Во втором семестре началось преподавание марксистско-ленинской философии и истории КПСС, плюс иностранный язык, плюс история всемирной, русской и советской литературы. Плюс история и сама педагогика. И это не все. Так что от объема нужной литературы, от количества фактов и прочего голова шла кругом. Вообще, как я потом понял, первый курс был самым трудным, потому, что именно в это время,  я и другие студенты, познавали искусство учиться. Сильного и мощного коллектива на первом курсе у нас не образовалось и каких-то личностных связей у меня не возникло.
Мое увлечение музыкой тоже требовало времени. В своих контактах, в записной книжке я обнаружил давно еще в Ташкенте сделанную запись о человеке, который и снабжал Теодора прекрасными по содержанию и качеству записями на магнитной ленте. Это был мужчина, живший в далекой Лиепае, то есть на берегу Балтийского моря в Латвийской Республике. Запись была сделана на всякий случай, я самостоятельно контактов с этим мужчиной, которого звали Николай, не имел. Имея необходимость пополнения своей фонотеки, я решил написать ему.
Вскоре пришел ответ, в котором он предлагал свои услуги, поняв, что я его адрес получил от бывшего проверенного и стабильного клиента. Он предлагал запись на совершенно новой, только что начавшей выпускаться пленке Тип- 10, которая была тоньше,  поэтому на стандартную кассету  записать можно было 1 час 30 минут музыки. Стоимость записи такой кассеты составляла 10 рублей, стоимость ленты – 15 рублей. Так что одна кассета с записью обходилась в 25 рублей. Это было, конечно, не дешево. Кроме того, новый знакомый прислал мне список пластинок, которые он имел в своем распоряжении, в нем было более 150 наименований самых современных исполнителей, большинство из которых я и не знал. Запись производилась на импортном немецком магнитофоне в высоком качестве.
Я попросил для пробы записать десяток кассет с популярными исполнителями, а так же с новыми, не известными мне пока группами. Был1970 год. Вскоре пришла посылка наложенным платежом, стоимостью в 250 рублей. Я получил её. Посылка весила килограмм  пять. Принеся её домой, открыл её: в ней 10 кассет, и два больших постера на которых был Мик Джагер из Роллинг Стоунз, и группа Дип Пайпл. Первым делом я поставил кассету на магнитофон  с записью диска «13 Smash Hits»
 Тома Джонса, концерт назвался «13 шлягеров». Это был сборник, его очень популярных песен. Я подключил свой Тембр к радиоле, поэтому звук хоть и был моно, но с относительно хорошей акустикой. Качество записи оказалось выше всяких похвал. Том Джонс звучал с большим оркестром так, классно, на отечественных пластинках я  не мог получить такого качества звука. Я был настолько доволен, что решил по этому поводу устроить маленький домашний праздник вместе с Виталием.
Мы вечером с Виталием просто хорошо выпили и слушали музыку лежа, одну кассету, вторую кассету, третью, так и заснули вместе, не раздеваясь под музыку.

         Наступил март, это было время, когда весна подразумевалась, но погода еще не давала для этого поводов. Занятия в институте шли своим довольно напряженным чередом. Я еле успевал читать рекомендованную литературу и готовиться к семинарам. Столовая в институте стала совершенно неприемлемой, поэтому после занятий я по пути домой заходил в ресторан «Северный», где обед можно было получить за пару рублей, что в сравнении со столовой, конечно, было дорого. К этому времени я уже начал зарабатывать свои первые студенческие деньги.
Тяга к современной зарубежной музыке тогда у молодежи была очень сильной. Если бы государство и его идеологические истуканы, главным из которых был товарищ Суслов, имели бы хорошее понятие о материалистической диалектике, то не позволили бы себе идти на всяческие запреты и притеснения в этом плане. Услышать Битлз, Тома Джонса или кого-либо еще из западных исполнителей по советскому радио или телевидению – было не реально. Советский эфир был заполнен в основном хорошими песнями Пахмутовой, песнями других композиторов, среди которых были и такие как: «Комбайн косит и молотит», профессиональными песнями металлургов, шахтеров, дровосеков, моряков и так далее. Молодежь в то время это искусство песенное не трогало. Поэтому были востребованы чрезвычайно возможности получить интересующую музыку на магнитной ленте, в основном иностранных исполнителей или почти запрещенного Владимира Высоцкого,  других исполнителей на русском языке, таких как Вилли Токарев, Шуфутинский. Услышав о том, что у меня есть современные записи, Deep Purple, Rolling Stones, Beatles, Tom Jones, и многих других исполнителей, ко мне не раз обращались  ребята с просьбой прийти со своим магнитофоном и записать что-либо. При этом они благодарили за предоставленную возможность, покупая хороший алкоголь, либо предлагали деньги. Большого ума не нужно было, что бы сообразить, что эту потребность можно закрыть, причем не только перезаписыванием, а это потеря качества, но и  записывая музыку на ленту прямо с пластинок. Но вот беда, импортная пластинка, например, с тем же Томом Джонсом стоила на рынке 40 рублей, другой вопрос, как и где достать эти диски. Самые модные, с последними записями особо популярных исполнителей, например первые диски группы Queen в цене могли достигать стоимости до 100 рублей. Очень быстро стали появляться и вытеснять выпущенные ранее моно магнитофоны – стереофонические. Хотя с отечественными стереопластинками оставались огромные проблемы. Интересный совет в этом плане, мне дал Слава, с которым я познакомился в ресторане Северный, где он играл на бас гитаре. Познакомились мы с ним случайно как-то вечером, когда я ужинал в ресторане, а затем подружились. Он жил недалеко от меня на ул. Горького в коммунальной квартире с женой и дочерью. Жена у него была настоящей мегерой советского образца, Славка, естественно, используя свою вечернюю работу в ресторане, имел  возможности трахать девок на стороне, а его жена, подозревая об этом, держалась за него потому, что он очень прилично зарабатывал. В свободное время он частенько заглядывал ко мне, что бы спокойно послушать музыку, он приносил свои записи, да и поговорить с ним о современной музыке, было о чем. Он в свое время отслужил во флоте и был нормальным адекватным мужиком. Именно он и подсказал, что нужно, прежде всего, иметь хороший импортный проигрыватель винила с высококачественной электромагнитной головкой. Такие проигрыватели со специальными тонармами, головками давали возможность, не нанося вреда самой пластинке проигрывать ее  более сотни раз. Кроме того, нужно купить хороший импортный, желательно японский магнитофон, который давал бы возможность делать запись высокого качества в стандарте Hi – Fi на скоростях в 19,5 и 9,5 см. в секунду. Для хорошего прослушивания нужны нормальные колонки и мощный усилитель. Все это только можно было приобрести у моряков по предварительному заказу, но очень дорого. На все это по существующим спекулятивным ценам нужно было порядка 6 тысяч рублей. Где их взять, как заработать? Я подсчитал, что если бы удавалось зарабатывать в месяц порядка 200 рублей, то эти деньги можно было бы вернуть за пару или чуть более лет. Получалось, что записать 5-6 кассет в неделю и можно достичь желаемого результата. Но здесь еще была другая проблема, предпринимательство, а по-простому говоря, зарабатывание «левых денег» в стране преследовалось не только словом спекуляция.
Тем не менее, я заручился поддержкой мамы, рассказав ей о моем плане. Она не все поняла, но поддержала и сказала, что в случае приобретения такой техники, она даст на это денег.
Первой покупкой у меня стал проигрыватель виниловых пластинок. Мне предложили совершенно новый немецкий «Grundig Dual 1219 fully auto change» (полный автомат). Это был выдающийся проигрыватель, он имел по тому времени исключительные характеристики: механики, подвески тонарма, используемой головки звукоснимателя, в которой использовалась алмазная игла в виде эллипса, электронной схемы предварительного усиления. Более всего поражало то, что на него при установке специальной вставки можно было проигрывать подряд в автоматическом режиме пять дисков. После их проигрывания, их все пять можно было перевернуть и вновь запустить проигрывание дисков с другой стороны. Слушать музыку можно было беспрерывно в течение пяти часов. Своих пластинок у меня пока не было, но это было делом времени, а Слава уже давал мне для прослушивания и для моно записи, кое-что свое, поскольку не опасался того, что пластинки будут испорчены тяжелым тонармом и отечественной корундовой иглой.
Следующий музыкальный заказ в Лиепаю у меня уже был с просьбой выслать диски, а не кассеты. Кроме того, пришлось налаживать связи в центральном универмаге, что бы иметь возможность в случае поступления покупать магнитную ленту типа 10, что бы использовать её для записи. Это снимало проблемы у тех, кто просил сделать записи по доставанию ленты, поскольку она было очень большим дефицитом. Конечно, приходилось немного переплачивать, но овчинка стоила выделки. Вот так за делами и учебой становился и личный бизнес.
Время за делами и учебой текло очень быстро, мы с Виталиком подошли к экзаменам за первый курс. С Виталием у нас складывались ровные спокойные отношения. В этом смысле Виталий был просто незаменимым коллегой. Жить с ним было комфортно во всех смыслах.
Итак, в конце мая подошло время подводить итог учебы, началась экзаменационная сессия. Экзаменов было пять, зачетов по шести дисциплинам. Сессия всегда очень напряженная пора, но мне она далась довольно легко: были сданы на отметки «пять» – три экзамена, и два – на оценки «четыре». Это был хороший результат. Нас, таких было всего несколько человек в группе.

Первый курс за плечами
       Первый курс был окончен, наступили летние каникулы. У нас с мамой на эти каникулы были большие планы. Нужно было очень много работать, что бы вырастить хороший урожай помидор и продать его. Поскольку в нашем распоряжении была квартира в городе, то мама старалась  любой оказией передавать  через знакомых шоферов, или водителей рейсовых автобусов, естественно за плату, «посылки»: один или два чемодана с аккуратненько упакованными помидорами, которые я встречал, размешал в открытом виде в темном месте квартиры, в основном под диваном. Когда набиралось достаточное количество, мама приезжала в Магадан, и мы уже вместе доставляли при помощи такси помидоры на рынок, где у неё было официальное место для продажи выращенного урожая. Этот вид деятельности был узаконен в СССР. Естественно, в эти дни я помогал маме, подменяя её за прилавком, что бы она смогла отдохнуть и поесть. Удобством было еще и то, что мама теперь могла приезжать в город и на два и на три дня, так как остановиться было где.
Виталик, сразу же после окончания первого курса, уехал к себе домой, договорились, что о своем приезде он напишет мне по домашнему адресу.
Много было работы и на самом поселке Палатка, так как там надо было помогать по уходу за теплицами, а так же по приготовлению дров для следующего сезона. К сожалению, моего помощника на поселке Сашки не стало. Он после окончания десятого класса уехал вместе с родителями на материк. Поэтому лето было полностью отдано тяжелому физическому труду. Нам с мамой нужно было решать стратегические задачи нашего жизнеустройства.
Ближе к сентябрю у меня появились проблемы со здоровьем. Посещение врача и осмотр желудка при помощи гастроскопа показали, что у меня сильно пониженная кислотность в желудке, в результате чего имеется воспаление слизистой. Видимо, сказались обеды в столовой института и в ресторане. Все это сопровождалось сильными болями, плохим пищеварением. Поскольку мой отец к концу жизни имел диагноз рак желудка, от которого он и умер, мама очень боялась того, что эта болезнь передастся по наследственности. Консилиумом врачей было принято решение госпитализировать меня на три недели с проведением целого ряда терапевтических и физиологических приемов лечения. Все это случилось в конце августа, поэтому мама дала телеграмму в институт, в которой сообщала о том, что я смогу приступить к занятиям не ранее двадцатого сентября. В телеграмме была указана причина. Телеграмма была заверенной, т.е. подтвержденной главным врачом больницы.
Однако в институте события развивались по другому сценарию. Поскольку я не явился 1 сентября в институт, а значит и не мог быть отправлен на обязательные сельскохозяйственные работы, декан факультета, уже на второй день, приказом, отчислила меня из института в связи с неявкой на занятия.
Уже потом удалось узнать у следователей прокуратуры, что данное решение она приняла, рискуя собой, по причине необходимости. Продолжать обучение в качестве кандидата в студенты товарищ Пригара, парень с нашего же поселка Палатка не мог, он должен был быть либо принят, либо отчислен. Естественной убыли студентов, на которую декан рассчитывала, не произошло. Вот и решила она эту проблему таким способом. Она делала это, как потом оказалось, не в первый раз и за большие деньги. Раньше сходило с рук.

Академический отпуск
       Явившись в институт после 20 сентября, я узнал, что отчислен, причем, до этого мне никто ничего не сообщал. Моему удивлению, а потом и возмущению не было предела. Я попытался поговорить с деканом, потом с ректором Трофимовым, но там от меня просто отмахнулись. Как говорят в народе: послали подальше. При разговоре с деканом я услышал от неё такие слова: «Как заниматься спекуляцией помидорами на рынке, так здоровье есть, а как ехать и работать на благо Родины – здоровья нет. Таких студентов, тем более историков, нам в стране не нужно».
Эти слова уже не просто удивили, или обидели, эти её слова породили во мне агрессивную классовую ненависть. Я для себя решил, что только через мой труп этот декан останется на своем месте. Мне было плевать, что она кандидат наук, член партийного бюро института и прочее, прочее. Она для меня стала кровным врагом, заслуживающим уничтожения. В связи с этим, я сделал три вещи: обратился в прокуратуру, где написал жалобу на действия декана, с требованием восстановить меня. Обратился к секретарю по идеологии обкома КПСС, который принял меня, очень доброжелательно, интеллигентно разговаривал, но ничего по своей линии так и не сделал. Это показало дальнейшее развитие событий. Кроме того, я написал жалобу в ЦК КПСС страны, при этом приложил все документы о моей успеваемости, о нахождении в больнице. Через пару недель начался большой шум. Приехала одна, потом вторая проверки. Но потом все как бы и успокоилось. По мне решения так и не было принято. Это очень настораживало. Придя в деканат, я не нашел там «любимого» декана, но ко мне подошел его заместитель, молодой мужчина, он вел литературу и отведя меня в сторону сказал следующее: «Эдуард, сейчас прокуратурой ведется предварительная проверка по твоей жалобе. Все руководство института на дыбах. Местные власти очень сопротивляются, поэтому нет результата. Если даже тебя сейчас восстановят, то нет никакой гарантии, что оставшееся на своем месте декан или ректор не дадут негласный приказ завалить тебя на первой же сессии. Это сделать не трудно. Тогда что-либо доказывать  будет поздно: отчислят за неуспеваемость и все, точка. Советую, поскольку все на стреме, подать заявление с просьбой о предоставлении тебе академического отпуска по состоянию здоровья. За год все  станет ясным, кто и где окажется.
– А как на счет армии?
– Из академического отпуска в армию не берут, тем более, что причина – по состоянию здоровья.
В этот  же день я вызвал на разговор по телефону маму, мы с ней приняли решение, что это очень правильный совет, его надо исполнять.
Итак, с двадцать седьмого сентября 1970 года я официально был в академическом отпуске. Что делать дальше, как быть, ответа на эти вопросы у меня не было.
В почтовом ящике я нашел письмо от Виталика, в котором он сообщал, что по семейным обстоятельствам, он бросил учебу в институте и сейчас ждет призыва в армию. Меня это огорчило.
Послушать новые джазовые композиции ко мне зашел Слава. Я ему рассказал о том, что теперь наполовину студент. Короче я рассказал ему всю приключившуюся историю. В заключении сказал: «Что делать, идти куда-то работать, – не знаю».
Слушай, у меня есть приятель, в ресторане познакомились, он молодой летчик, летает на АН-24 все больше по местным линиям, давай я тебя с ним познакомлю. По-моему у них очень не хватает парней бортпроводников на грузовые самолеты, он мне как-то рассказывал. Я ему позвоню и договорюсь о встрече, ты подойдешь и вы поговорите. Вдруг что-то выйдет. Говорят, что там очень хорошо платят.
Через три дня после этого разговора состоялась встреча с Лешей. Он был в форме. Выслушав меня, он сказал: «Я точно знаю, что сейчас есть острый дефицит парней на работу в качестве бортпроводников. Парни считают, что это работа не для мужчин, они говорят, что стюардессами они не будут. Но дело в том, что парни нужны для работы на военно-транспортных самолетах. Девок туда не берут, не те условия труда и не девичьи обязанности. Там надо знать основы центровки самолета, нужно владеть управлением бортового оборудования на стоянке, нужно знать системы крепежа грузов, нужно следить за соблюдением техники безопасности при погрузке самоходных грузов, нужно отвечать за документы на груз, а грузы бывают очень серьезными. Как у тебя со здоровьем? Не хочешь попробовать?
Мне это показалось очень интересным.
– А какие требования по здоровью?
– Почти как для летчиков, но чуть проще. Главное чтобы все в порядке было с вестибулярным аппаратом. Но его можно попробовать до комиссии и потренировать.
– Как?
– Очень просто берешь стул для фортепиано, который крутится. Садишься на него, затем тебя кто-нибудь крутит в одну сторону, потом в другую. Ты сидишь с закрытыми глазами. Затем тебе нужно встать и точно пройти по линии, как абсолютно трезвому. Если будешь пробовать, даю совет, как летчик: встал, открыл глаза, прежде чем двигаться найди неподвижную точку опоры для глаз по курсу, сосредоточься и затем иди на точку. Метод помогает, проверено.
– Да это интересно. А как туда добраться и с кем говорить.
– Едешь в аэропорт «Сокол», находишь службу перевозок, там находишь начальника службы бортпроводников. Это женщина Тамара Ивановна, такая красивая блондинка, лет 40. Подходишь к ней и говоришь: «Я от летчика Алексея Завьялова», она знает меня, он рекомендовал обратиться к вам по вопросу работы на транспортных самолетах бортпроводником», она знает меня, Этого будет достаточно, если решит, что ты ей подходишь, все тебе объяснит и даст команду на то, что делать дальше.
– А если я ей не подойду?
– Подойдешь, ей нужны небольшие ребята, она считает, что с ними и работать легче и одевать их проще, поскольку для полетов на Севера выдается особая одежда, большой дефицит. Короче пробуй.
Состоявшийся разговор меня раззадорил. Славка уже на следующий день нашел у кого-то табуретку для пианино, которая могла крутиться. Попробовали. Результат был плохой. Меня , после вращения, сильно клонило в сторону. Начали тренировки, и вот что значит хороший совет, на пятый день – я спокойно шел прямо после долгого вращения.
Я созвонился с мамой, сказал, что есть такой вариант. Она, конечно, стала высказывать опасения, что работа на самолетах, это опасно, аварии и так далее. Но, в конце концов, сказала: «Считаешь нужным, иди, я не против».

2009 г.

Продолжение в повести «Небо»
http://proza.ru/2024/03/20/1393

© Copyright: Петер Правдин, 2024
Свидетельство о публикации №224041500667 

Трилогия Детство. Отрочество. Юность. Часть 3

Петер Правдин

Часть 3
Юность

Знакомство с Колымой
        Итак, родственники, не без сожаления, на мокром глазу, отправили меня в очень далекий путь: на Колыму. В аэропорту Ташкента, вечером, я сел в реактивный самолет ТУ-104, рейсом Ташкент – Хабаровск.
Самолет произвел на меня сказочное впечатление. Да, это был тот самолет, которым мы, мальчишки, не раз восхищались, наблюдая его заход на посадку на берегу канала Карасу, рядом с взлетной полосой ташкентского аэропорта. Теперь я был внутри него.
Просторные большие кресла, отделка под дерево, столики, настольные лампы, стеклянная посуда, красивые и заботливые бортпроводницы. Кормили в самолете обильно, после каждого взлета. Еда была великолепной, пассажиров угощали черной икрой и коньяком (мне коньяк не давали – несовершеннолетний, компенсировали лимонадом и фруктами), в общем, сказка!
Итак, первый в мире реактивный пассажирский лайнер, совершив посадки в Алма- Ате, Новосибирске, Красноярске, Иркутске, прибыл в пункт назначения – Хабаровск. В Хабаровске нужно было сделать пересадку на рейс Хабаровск-Магадан, что удалось сделать без каких-либо проблем. Тогда этот рейс выполнял тоже новый, недавно вышедший на внутренние линии турбовинтовой самолет ИЛ–18. Через два с половиной часа лёта, вечером, самолет приземлился в новом, только что открывшемся для приема больших самолетов аэропорту г. Магадана «Сокол».
Ступив на трап, я вдохнул терпкий запах лиственницы. Воздух был каким-то густым, необычным, осязаемым. Это был другой край великой страны, а для меня другая планета. Пешком пройдя по лётному полю к ограде, аэровокзал еще не был построен, я увидел маму. Встреча была незабываемой и, конечно, со слезами.
Багажа у меня не было, только ручная кладь и поэтому мы сразу направились к машине. Это была «Волга ГАЗ 21», что тоже  по тем временам считалось высшим классом. На этой машине, мы отправились в поселок Палатка, от аэропорта до него было километров 30. Дорога была грунтовая, но очень приличного качества. Вдоль дороги открывался вид на сопки, поросшие лиственницей и стлаником (хвойный кедровый кустарник), а вдоль реки, в долине, красовался смешанный лес.
Не прошло и часа, как машина въехала в поселок Палатка.

     Служебное жилье, которое выделили маме, было скромным. Небольшая комната, и прилегающий к ней тёмный закуток в 4 квадратных метра. Комната имела отдельный вход и являлась частью кирпичного одноэтажного здания, в котором находилась поселковая баня и парикмахерская. Здесь жила и работала мама. Баня находилась на краю центральной части поселка, вокруг были частные дома, а недалеко протекала река Хасын. Шум воды на её перекатах был отчетливо слышен. В закутке для меня был поставлен маленький диван.
На следующий день с утра, мама, отработав смену, была свободна, мы пошли осматривать поселок. Со слов мамы в поселке проживало пару тысяч человек. Поселок славился автобазой и самой большой в области нефтебазой, к которой из Магадана был проложен нефтепровод. Конечно, имелись школа, клуб, баня, дизельная электростанция, почта, в общественных домах имелось центральное отопление. Главная улица, конечно, носила имя Ленина и тянулась почти через весь поселок параллельно известной на всю страну Колымской трассе.
Мы осмотрели двух этажное здание школы, в которой мне придется учиться, здание почты, сберкассы, посетили маленький скверик в центре поселка, где была устроена  из дощатого настила танцевальная площадка. Затем зашли к друзьям мамы, это была жена шофера Олега, который и привез меня из аэропорта. Он был знаменитым, отмеченным правительственными наградами шофером, поэтому мог купить автомобиль «Волга». В СССР, в то время, купить такой автомобиль без особого разрешения было невозможно.
Через несколько дней, мама сказала, что мы поедем в Магадан, в столицу Колымского края, она хотела показать мне город и море.
       Ехали в автобусе, по грунтовой дороге, через пару часов мы прибыли в Магаданский автовокзал.
Город произвел на меня отличное впечатление. Центральная часть была застроена многоэтажными домами сталинской архитектуры. Главная улица, конечно, носила имя Ленина, начиналась сразу после моста через реку имевшей имя «Магаданка» и тянулась вверх, где стояла телевизионная вышка. Улица была с красивыми тротуарами, выложенными плиткой и обсажена с обеих сторон лиственницами. Поднявшись наверх к телевизионной вышке, мы увидели, спускающийся к морю город, застроенный в основном частными и непрезентабельными домами. Перед нами открылся вид на  Нагаевскую бухту. Справа в отдалении был виден морской порт с судами и кранами, слева вдоль бухты располагался поселок Марчекан и достаточно высокая Марчеканская сопка.
Внизу метрах в пятистах на берегу бухты было много народа и лодок. Мы спустились, и я впервые в жизни увидел, как рыбу черпают сачками из воды. Это меня ошеломило. Люди с сачками, в специальных костюмах стояли прямо в воде на расстоянии 10-20 метров от берега, рядом с ними были разные лодки, они сачками вычерпывали рыбу, которая в огромном количестве трепетала и серебрилась в сачках и лодках. Все делалось с огромным азартом и скоростью. Вокруг кружили тысячи кричащих  чаек. Это было невообразимое зрелище, это был пир!
Оказалось, на нерест шел «уёк», рыба, которую в других местах называют мойвой. На Колыме  её так не называли.
Как нам с мамой рассказали рыбаки, уёк, перед тем как отправиться к месту нереста, сбивается в мелкие стаи, которые собираются в огромные косяки и идут на нерест на отмели. Во время нереста этой рыбы, на берег выбрасываются миллионы рыб.
Я долго не мог оторвать взгляда от этой рыбалки-пиршества, но надо было возвращаться. Местные рыбаки, когда мы стали уходить, вручили нам подарок, так у них было принято, пакет со свежей рыбой, в нём было килограмм пять уйка.
Обедали мы с мамой в ресторане «Северный», рядом с которым находился городской парк, затем еще гуляли и осматривали город, после чего отправились в обратный путь.

Семья Звиргдс
     Продолжая знакомить меня, после приезда, с местной жизнью, а это была середина лета, мама взяла меня в гости к своим знакомым. Семье Звиргдз,
латыши по национальности, Виктор и его жена Вилма жили в построенном своими силами доме. Жили уже более 10 лет. Ждали разрешения на выезд. Они попали в Магаданскую область, поскольку Виктор Янович был осужден после войны, во время повторного, установления советской власти. Виктор занимался в Латвии зубным протезированием. Постарались «доброжелатели» из латышей. Настучали.  У Виктора  было обнаружено небольшое количество золота в виде лома, предназначенное для изготовления зубных протезов. В СССР, наличие золота в ломе или слитках у гражданина – являлось тягчайшим преступлением, в результате чего он был осужден на длительный срок – 12 лет, который отбывал на Колыме.  Кроме того, после отсидки, он еще десять лет был невыездным: не имел права покидать территорию Магаданской области и не мог выехать на «материк», как говорили колымчане, т. е. вернуться на родину, в Латвию.
Будучи от природы талантливым и очень трудолюбивым, Виктор, после освобождения из лагеря, обосновался в поселке Палатка, где и работал слесарем на автобазе. Он своими силами построил небольшой, но очень удобный и правильный для климата Колымы дом. Внешне он ничем не отличался от соседских, был построен из лиственницы – основной строительный материал на Колыме для частных домов, но внутри был очень современным, даже стильным, в чём была заслуга Вилмы. В нём не было излишеств. В двух комнатах было много свободного места, а кухня-столовая была очень удобно спланирована. Имелось центральное отопление от домашней печи. Выложенная по специальному проекту печь, давала возможность не только готовить на кухне, отапливать весь дом, но и всегда иметь горячую воду для бытовых нужд.
На небольшом участке земли, около дома, был создан огород. Как ни странно, но за 2,5 месяца лета на нем успевал вырасти картофель, капуста, морковь. Кроме того, возле дома была сооружена теплица. Почти все, кто имел собственные дома в поселке, имели теплицы, в которых выращивали в основном помидоры и огурцы. Давалось это  огромным трудом и затратами на дрова, поскольку теплицы приходилось обязательно отапливать не только в весеннее и осеннее время, но  даже летом. Ночи бывали такие прохладные, что иногда приходилось обогревать теплицы и в июле. Магадан и близлежащие поселки имеет географическую широту, практически совпадающую с Ленинградом, а поэтому в летний период там стояли белые ночи, а днем светило яркое солнце. Благодаря тому, что поселок находился в 80 километрах от моря, летние бризы с туманами почти никогда не достигали его.
Что бы избежать перегрева в теплице, в случае солнечного дня, её нужно было проветривать. Виктор первый и единственный в поселке придумал и применил автоматику открытия форточек, в которых использовались цилиндры с машинным маслом. При повышении температуры объем масла в цилиндре увеличивался и через шток и специальный передаточный механизм открывались форточки. В случае понижения температуры, форточки закрывались. Все это было отрегулировано до совершенства и прекрасно функционировало. Если температура в теплице понижалась ниже допустимой, кроме того, срабатывал температурный датчик, который подавал сигнал по проводам прямо в дом. Вместе с хорошо отлаженной и правильной агротехникой, все это давало отличные урожаи. Уже в конце июня стройные и крепкие кусты помидор были в плодах, которые снизу были крупными, мясистыми и красными. Проходя между стеллажами, задевая листья помидор, можно было наслаждался их прекрасным запахом. Полностью вызревшие на кусте, обласканные уходом рук, по вкусу эти помидоры были самыми вкусными, которые я когда-либо пробовал. Вкуснее ташкентских. Мне 13 летнему подростку, попавшему в суровый край, имя которому Колыма, тогда это казалось фантастикой!
Шел 1962 год. У Виктора Яновича дома я впервые увидел ленточный магнитофон. Это был «Днипро 11», сделанный в Украине. Тяжелый, с большим двигателем, двумя скоростями, мощными для того времени двумя динамиками и  электронной лампой в центре, которая при помощи зеленых лепестков показывала уровень звука или записи. У Виктора было много записей современной зарубежной эстрады и латышской музыки. Бывая у него, мы с удовольствием слушали эту музыку, которую не передавали по советскому радио. Бывая в гостях, я, как правило, общался с Виктором Яновичем, общих тем для разговоров, несмотря на разницу в возрасте, хватало. Мама общалась с Вилмой, в основном о своем, о женском. Наши отношения с этой семьей в скором времени стали очень дружественными и крепкими. Мама, очень быстро став лучшим дамским мастером-парикмахером в поселке с удовольствием, прямо у них в доме приводила в надлежащий, модный порядок, волосы Вилмы, затем все вместе обедали или ужинали.
Вообще население поселка было многонациональным. В течение всего времени моего пребывания и общения на Колыме, никогда не возникало национальных вопросов. Очень многие, кто оказался на Колыме не по своей воле, были по-настоящему интернациональны. Вот и не возникал национальный вопрос никогда. На Колыме всем досталось «счастья» сполна, прекрасный повод для взаимопонимания и дружбы.

Рыбалка, поселок Талая
     Однажды недели через три, после моего прилета, мама рассказала мне, что её подруга с мужем на грядущих выходных вместе еще с одной семьей собираются на рыбалку.
– А меня они взять на рыбалку не могут? – спросил я.
– Не знаю, рыбалка с ночевкой, на природе, я спрошу и поговорю, ответила мама.
На следующий день, мама сообщила мне, что меня согласны взять на рыбалку. Мне, четырнадцатилетнему парню это было очень интересно, я обрадовался такой возможности. Любое путешествие в этом возрасте – событие.
С утра, в назначенное время, мы с мамой пришли к её подруге Тамаре домой. 
Тамара была крупной пышной женщиной, лет 40, уверенной в себе. Было видно, что в доме хозяйка она. Двух комнатная квартира, на первом этаже, в которой жила она с мужем находилась в  добротном деревянном двух этажном, двух подъездном доме.  Дом, находился в самом центре поселка, и это жилье считалось элитным, поскольку в нём имелись  все удобства: водопровод, канализация, центральное отопление, телефон.  Правда, горячую воду нужно было нагревать при помощи дров  в титане, который был установлен в ванной комнате. Сын Тамары был студентом и учился в одном из вузов в Томске, на материке.
В доме шли интенсивные приготовления. Тамара, ведя разговор с мамой, складывала в специальную корзину непонятные мне приспособления для рыбалки, столовые приборы, ножи, подготовила эмалированные ведра,  пачки соли, канистры с солевым раствором, и питьевым спиртом, буханки свежего белого хлеба, мешки. Вскоре подошел муж Тамары – Олег. Это он встречал меня на машине  «Волга», в аэропорту Магадана. Олег был худощавым,  высоким, лет 40 с большими крупными руками. Олег был профессиональным шофером.
Шофер – профессионал на Колыме – это  очень серьезно. От них, почти во всём, зависела жизнь в поселках на колымской трассе, на рудниках и приисках.
Им полагалось много льгот, не меньше чем летчикам. Заслуженные колымские шофера хорошо зарабатывали и могли купить машину, даже «Волгу». 
Зайдя в квартиру, Олег сказал: «Ну что, готовы? Пора грузиться и в путь. Михаил уже готов, стоит у подъезда. Взяв приготовленные Тамарой  вещи, мы вышли на улицу. У подъезда стояла «Волга», неподалеку от неё, вторая машина, тоже «Волга».
Вторая машина  принадлежала так же шоферу, звали которого Михаилом. Он был не очень высокого роста, крепкий коренастый, а его жена Ольга была худощавой, так же не высокого роста. В машине сидел молодой парень лет шестнадцати.
Погрузив приготовленные вещи в багажник, а что не поместилось, пришлось положить в салон. Мне определили место на заднем сиденье, слева от меня положили мешок с хлебом. Мама подошла ко мне, пожелала счастливой дороги и удачной рыбалки. Олег и Михаил сверили, что все снасти и все необходимое на месте.

     И вот мы в пути. Выехав на трассу, двинулись вглубь Магаданской области. Дорога, по моим представлениям, была дальней, как сказал Олег порядка 240 километров. Мы направлялись в район маленького посёлка Талая, в котором находился известный на Колыме санаторий.  В то время вся Колымская трасса была грунтовой, но содержалась в довольно приличном состоянии. Легковые автомобили могли двигаться со скоростью до 80 километров в час.
Довольно быстро мы проехали поселок Карамкен, затем часа через два проехали поселок Атка, и вскоре повернули направо. Минут через двадцать проехали поселок Талая.  Дорога после поворота с основной трассы стала похуже, поэтому скорость пришлось сбавить значительно. После поселка Талая, дорога шла в окружении леса и, километров через 15, Олег свернул  на лесную дорогу, по которой мы пробирались со скоростью пешехода.  Минут через 10 машина выехала на поляну, которая переходила в речную отмель, вдоль которой текла река. Мы остановились, Олег скомандовал, – все приехали, и вышел из машины. Сзади остановилась вторая машина, из которой вышли Михаил, Ольга и парень. Мужчины решили осмотреть окрестности, отошли в сторону реки.  Ольга и   Тамара стали осматривали поляну, при этом Ольга сказала: «ребята давайте знакомьтесь»  и подвела парня, который ехал с ними в машине, ко мне, «это мой племянник из Магадана» – сказала она. Парень протянул мне руку и сказал: «Сергей». Сергей был повыше и покрепче меня, да и старше года на два.
К этому времени вернулись Олег и Михаил и заявили, что место подходящее, стоянка будет здесь. Женщины стали разбирать вещи из машин, а я с Сергеем и мужчинами пошли в близлежащий лес для сбора дров для костра.
Разведя костер мужчины стали устанавливать большую 4 местную палатку, с чем справились довольно быстро, после чего начали подготовку рыболовных снастей. Их было не очень много: всего три остроги. Из свежесрубленных молодых деревцев для них были сделаны черенки, и вскоре орудие лова было готово.
К этому времени в котелке закипела вода,  женщины заварили чай, нарезали белый хлеб и выложили домашние котлеты. Импровизированный обед оказался очень кстати, так как день перевалил во вторую половину, и есть хотелось всем.
Попив чаю и перекурив, мужчины одели высокие резиновые сапоги, взяли с собой мешки и отправились к реке. Я и Сергей последовали за ними.
Они прошли немного вдоль реки вверх по течению, нашли удобный, по их мнению, перекат, и встали на нём с острогами. Нам поручили: добытую рыбу складывать в мешок. Буквально через несколько минут Олег уже поймал рыбину на острогу и сбросил её на галечный берег. Это была довольно крупная горбуша, она сильно билась о гальку, но Сергей тут же прихватил её за жабры и быстро засунул  в мешок. Через несколько минут, теперь уже Михаил, таким же образом, добыл рыбину. Ну, а потом все превратилось в какое-то фантастическое представление. Рыбины летели от Олега и Михаила одна за другой с небольшими перерывами. Мы  с Сергеем, бегали от берега реки к мешкам, таская одну за другой извивающуюся и бьющуюся добытую рыбу практически без остановки. Таким образом, в течение примерно часа оба мешка были наполнены! Это более полусотни рыб.
        В те годы рыбалка в Магаданской области, как речная, так и морская была не просто страстью или хобби мужиков. Это было занятие,  обеспечивающее людей едой, с которой в области было не просто. Но что удивительно, рыбалка для этих целей, в том числе жителям области, была не только запрещена, но и преследовалась  по уголовной статье. Такая рыбалка называлась браконьерством. Попавшись можно было запросто получить пару лет колонии. Вот почему, рыбаки забирались в глушь, подальше от глаз государственных. Тем не менее, рыбу и икру добывали, солили, ели всю зиму практически все, всё знали всё, но раз не попался – значит,  молодец. Мужики по этому поводу шутили: «В стране имеют не за то, что сделал, а за то, что попался».
      Если кто-то думает, что ловить рыбу на острогу легко и просто – это не так. Рыбу, идущую на нерест через перекат, надо уметь видеть в отблесках воды, надо точно рассчитать момент удара и место в самой рыбине, в которое должна попасть острога, чтобы не повредить брюхо или тушку рыбины. Острога должна попасть в тело рыбы сразу после головы. В этом случае сама тушка рыбы оставалась неповрежденной, особенно важно это было, если это была самка с икрой.
Видя то, что пара мешков уже практически полна, Михаил сказал: «Для начала хватит. Пошли в лагерь, теперь работа для женщин». Мужики взвалили на себя по мешку, они были не легки,  мы взяли орудия лова и все вместе пошли в сторону нашей стоянки.
В лагере женщины не отдыхали, они знали, что скоро придется серьезно поработать, поэтому подготовили ведра, ножи и другой инструмент для разделки рыбы. Костер горел нормально, однако, мужчины после перекура,  вместе с нами пошли в лес за валежником, ведь впереди была ночь.
Женщины приступили к обработке рыбы. Прежде всего, рыбу нужно было выпотрошить: головы и молоки в сторону, икру в пленке (ястыке) в другую сторону, а выпотрошенные тушки в отдельное место. Больше всего труда у женщин ушло на приготовление икры. Сначала икру в ястыке промывают в холодной воде, затем помещают икру от двух, трех рыб в большую миску, надрезают пленку (ястык), в которой находится икра, осторожно расправляют икру руками, и отправляют в тазик. Затем при помощи специального деревянного венчика с четырьмя отполированными отростками начинают осторожно, прокручивая венчик в ладонях, наматывать на него ястык. Затем при помощи дуршлага, освобожденная от пленки икра еще раз тщательно и очень аккуратно промывается в проточной воде. Подготовленная таким образом икра становится рассыпчатой, икринка к икринке. Промытую икру, Тамара и Ольга  складывали в эмалированное ведро, оно вскоре стало почти полным. Теперь икру нужно было посолить. Как раз для этого и имелся тузлук – насыщенный солевой раствор, который был приготовлен загодя. Икру в ведре залили тузлуком, понадобилось всего чуть более пяти минут и икру опять пропустили через дуршлаг. Получилась икра «пятиминутка».
Далее  уже все занялись рыбой. Её аккуратно складывали в мешок, предварительно обильно пересыпая каждую  крупной солью.
После этого женщины приступили к приготовлению ухи. Для этого как раз и понадобились головы. Уху варили в большом котле, при этом подготовленные  головы варили в марле, после чего вынимали, затем варили другие головы так же в марле для того, чтобы бульон стал насыщенным. Уже после этого в этом бульоне варили рыбное филе и все, что положено для настоящей ухи.
За всеми делами незаметно прошла вторая часть дня. Настало время ужина. На расстеленной клеенке женщины стали накрывать ужин. В центре поставили ведро с красной икрой, крупными ломтями был нарезан белый хлеб, на отдельной тарелке  красовалось сливочное масло, появились миски с деревянными ложками, кружки, а так же бутыль с питьевым спиртом и кастрюля с водой.
Все расселись вокруг накрытой «скатерти-самобранки», Олег разлил по кружкам грамм по 50 спирта и сказал: «Ну что, за удачную рыбалку»! Увидев мой вопросительный взгляд, он спросил: «А ты умеешь пить спирт?”
Я, конечно, пробовал к этому возрасту и вино и водку, правда, об этом родные не знали. Я никогда не напивался так, что бы они могли заметить, но что бы пить спирт и как это делать, я понятия не имел. Олег все понял и сказал: «Слушай внимательно. Выдохни, затем разом выпей спирт, зачерпни кружкой воды и, не вдыхая воздуха, запей водой. Главное, не вдыхай воздух, пока не запьешь водой. Затем, обязательно закуси, красной икрой, прямо ложкой из ведра».
Первый опыт питья спирта прошел удачно, я почти ничего не почувствовал. После первой «кружки-рюмки» наши женщины налили всем в миски ухи. Она была просто превосходна.
Вот какой должна быть настоящая уха, – подумал я!
Уже через несколько минут я почувствовал приятное тепло во всем моем теле, внутри которого порхали бабочки то ли от спирта, то ли от ухи, то ли от всего вместе взятого такого необычного, но столь приятного. Все впечатления дня: машины «Волга», дорога, костер, рыбалка, ведро красной икры напротив, спирт, природа – стали для меня какой-то сбывшейся сказкой, которую я до этого и знать то не знал.
Через некоторое время налили еще по одной, правда мне и Сергею плеснули самую малость, все же мужики понимали и знали, что такое спирт и что для подростков много не нужно. Мы выпили, я закусил красной икрой.
Вообще, то, что напротив стояло полное ведро с красной икрой и её можно было есть сколько угодно, приводило меня в какое-то совершенно необъяснимое состояние не реального кайфа и превосходства над моей прошлой весьма скромной в части еды жизни.  Красную икру, как деликатес, я пробовал пару раз на маленьком бутерброде с двумя десятками икринок за новогодним столом в гостях. А тут в одной деревянной ложке икры хватило бы на пять больших бутербродов! А ложек можно съесть, сколько хочешь, как говорят, от пуза! С ума сойти!
Взрослые после еды разговорились о своих делах, о планах на ближайшее будущее, о том, как  поступят с уловом, где и как будут проводить отпуск в сентябре, а я разговорился с Сергеем. Сергей мне рассказал, что в настоящее время учится в техникуме на маркшейдера.
– Я решил, что после 8 класса через четыре года можно будет зарабатывать неплохие деньги. Если устроиться работать на закрытое предприятие, то можно и в армию не идти. Профессия это очень востребована в Магаданской области, Маркшейдер в поле размечает места разведочных скважин, затем вместе с геологами производит подсчет полезных ископаемых, составляет чертежи, в которых отражаются особенности земной поверхности, размеры залежей ископаемых.
В магаданской области добывали много золота, олова, имелся и уран, а так же другие редкие ископаемые.
Сергей также рассказал, что живет он только с матерью в Магадане в районе Марчекан. Когда ему стукнуло 6 лет, отец ушел от них, или мать его бросила, он точно не знал. Мать Сережи была сестрой Ольги.
Так за разговорами, у костра, при полном ведре красной икры, пролетел вечер. Ночи в Магаданской области летом очень светлые, поэтому темноты не было, просто наступили сумерки. Взрослые говорили негромко, потрескивал костер, на перекатах шумела река, иногда слышался плеск рыбы. Спирт, конечно, сделал свое дело и я захмелел, но что было удивительным, голова соображала отлично и мы все ближе знакомились с Сергеем, а беседа с ним становилась все более доверительной. Мне он нравился, а судя по тому, что он с удовольствием общался со мной, симпатия была обоюдной.
Наконец Олег сказал: «Ну что, товарищи, пора на покой, завтра с утра очень много дел. Значит так: мы с Михаилом ночуем в палатке и следим за костром и отгоняем медведей, дамы спят в «Волге», а парни – во второй машине».
Женщины прибрали посуду, убрали икру, оставшийся хлеб, все это поместили в багажник машины.
Волга ГАЗ-21 была автомашиной большой, в которой передние и задние сиденья были в виде цельных диванов. Поэтому опустив спинку переднего и заднего диванов,  получалось вполне приличное двух спальное место. Олег подготовил сиденья в своей Волге, достал из багажника покрывало и сказал: «Ну, вот, пацаны, ваш будуар готов. Советую, ложитесь спать, завтра подъем ранний и много дел».
Мы с Сергеем пошли к машине, где и устроились на разложенных диванах «Волги» Изнутри на одном из задних окон машины была прилажена сетка, которая защищала от комаров и позволяла приоткрыть стекло автомобиля.
Завалились прямо в одежде на подготовленные автомобильные диваны, накинули на себя тонкий плед. Правда, спать еще не хотелось и поэтому мы стали говорить о  нашей молодой жизни.
Я ему рассказал о Ташкенте, о жаре в 40 градусов, о фруктах и многом, что, естественно было неизвестно жителям Дальнего востока. О том, как мы с братом катались в городских речках и каналах на надувных резиновых шинах (в Ташкенте, пацаны их называли баллонами), как купались в реке Чирчик, где летом вода была градусов 28, о том, как запускали воздушных змеев и как устраивали воздушные бои, которые, зачастую, заканчивались крупными «военными потерями».
Сергей мне рассказал, как они с парнями ходят кататься на лыжах на Марчеканскую сопку. Что там есть долина и даже зимой в солнечные и тихие дни там можно загорать. Рассказал о море и штормах, о морской рыбалке. Он так же, поведал, что у него есть девчонка, за которой он ухаживает уже шесть месяцев. Но она, по его мнению, крутит ему голову.

     Эй, мужики, подъем, завтрак, впереди работа – услышали мы голос Олега. Мы с Сергеем проснулись быстро и разом, встали, вышли из машины и направились к реке, где умылись и вернулись к  стоянке нашего лагеря. Завтрак уже был на нашей «скатерти самобранке». Белый хлеб, сливочное масло, красная икра, жаренная на открытом огне на крупной металлической сетке красная рыба, черный чай с сахаром таким было меню завтрака, приготовленного нашими женщинами. Алкоголя не было.
Аппетит у всех был отменный, с завтраком было покончено за 10 минут.
– Ну, что, начинаем рыбалку – обращаясь ко всем, сказал Олег.
– Дамы готовятся к приему сырья, а мужчины занимаются его добычей – продолжил он.
Мы с Сергеем все поняли и вместе с мужчинами направились к перекату. Как и вчера, Олег и Михаил разместились на перекате и уже очень скоро мы начали наполнять мешки выловленной рыбой. Часа через два, мешки были наполнены и Олег с Михаилом, оставив остроги на берегу понесли рыбу на обработку к женщинам.  Такая рыбалка продолжалась еще часа  четыре, Олег с Михаилом еще дважды относили улов на базу.
Примерно часа в три дня Олег скомандовал: – все, достаточно, больше не увезем.
Придя в лагерь, я с Сергеем, обнаружили, что вся та рыба, которую ранее принесли Олег и Михаил была женщинами   выпотрошена, вымыта, посолена и аккуратно сложена в мешки, которые стояли один к другому в ряд. В полиэтиленовых небольших мешках была приготовлена красная икра.
–  Скоро будем обедать – задал вопрос Олег
– Минут через тридцать все будет готово – ответила Тамара. Вы пока  отнесите ненужные рыбьи потроха и спрячьте их в лесу – продолжила она, обращаясь к Олегу и Михаилу.
– А нам, что делать?  – спросил Сергей – имея в виду и меня
– А вы, сходите, погуляйте пока с пол часика – ответила Тамара.
Я с Серегой так и поступили: углубились в окружавший нас лес, состоящий в основном из лиственниц, которые вдоль рек, в которых шла на нерест рыба, были крупными пышными и красивыми, а толщина стволов говорила о том, что им всем далеко за сотню лет.

Вернувшись с прогулки по лесу, мы с Сергеем обнаружили, что обед практически был готов, конечно, он был рыбным, но, несмотря на то, что мы уже второй день были на рыбном рационе, все было настолько вкусным, что с обедом закончили за 15 минут.
После перекура Олег и Михаил приступили к складыванию палатки и инвентаря и  к загрузке автомобилей уловом. Загрузка улова оказалась процессом сложным и требующим особого внимания. Дело в том, что свежепосоленная рыба начинает активно выделять сок. Поэтому багажники машин были выстелены заранее захваченной, очень дефицитной полиэтиленовой пленкой. При этом, сделано это было так, чтобы ни капли рыбного рассола не могло попасть в машину. В подготовленные таким способом багажники было загружено по шесть мешков с рыбой в каждый автомобиль. Сверху мешки с рыбой в одной машине были прикрыты палаткой, в другой клеенкой и пледом. Икра в полиэтиленовых пакетах, а их было четыре, была размещена на полу в салоне машин, сразу за сидением шофера. Все остальное аккуратно уложили на задние кресла машин, оставив немного места для меня в машине Олега и для Сергея в машине Михаила. Было видно, что с нашим уловом машины были загружены под завязку.
Аккуратно прибрав нашу поляну, мужчины тщательно затушили остатки костра, проверили надежность своей работы и скомандовали – «В дорогу».
Обратная дорога заняла больше времени, так как машины были перегружены, но через  пять часов мы благополучно приехали  домой в поселок Палатка. Мы  с Серегой помогли разгрузить улов, при этом в подвале дома Тамары были приготовлены четыре бочки, в которые, не жалея крупной соли аккуратно одна к одной складывалась рыба. Отдельно шесть красивых рыбин были завернуты по три штуки в полиэтилен. Процесс занял немного времени, но работали все не покладая рук. Бочки были закрыты специальными деревянными кругами, а на них был положен гнет в виде больших булыжников.
– Ну вот, считай, что на зиму мы рыбкой обеспечены – сказала Тамара.
В дом подняли все остальное из машин, в том числе и пакеты с красной икрой. Тамара сразу же осторожно большим половником переложила икру в приготовленные трехлитровые банки. Всего получилось двенадцать банок.
Тамара сказала Олегу:
– Давай отвези Эдуарда к матери, захвати с собой банку икры и три рыбины. Ольга, ты обязательно позвони сестре и предупреди, что бы его завтра встретили, так как у него все руки будут заняты.
– А во сколько автобус? – спросил я
– В восемь вечера от стоянки у автостанции – ответила Тамара.
– А можно я приду и провожу Сергея? – спросил я.
– Конечно, приходи, минут за двадцать до отправления – сказала Тамара.
Я попрощался со всеми, Сергею сказал – пока – и Олег, погрузив рыбные дары: рыбу и трех литровую банку с икрой отвез меня к маме.
Мама была дома, занималась хозяйственными делами. Увидев нас на пороге обрадовалась, меня расцеловала, а увидев  итоги рыбалки, чуть не расплакалась и стала благодарить Олега.
На следующий день, вечером, я, конечно, пришел на автовокзал за полчаса до времени отправления автобуса, а минут через 10 на машине Михаил привез Сергея.
Вскоре подали автобус, мы погрузили тщательно упакованную рыбу в багажное отделение. Банка с икрой была тщательно обмотана тканью и находилась в специальной сумке. Это была ценная ручная кладь.
– Ну что племянник, давай прощаться – сказал Михаил, обнял Сергея, – сказав при этом – Береги мать. Михаил пошел к своей машине, сел в неё, помахал рукой и уехал.
Сергей подошел ко мне,  и сунул мне в руку записку.
– Это мой адрес в Магадане, если вдруг будешь, заходи.
Мы пожали друг другу руки, с грустью посмотрели друг другу в глаза.
Сергей сел в автобус. Через пару минут автобус тронулся, я смотрел ему вслед, пока он не скрылся.

Комфортабельный барак
       Через пару недель после того как я побывал на потрясающей рыбалке, мама с радостью сообщила, что благодаря помощи одной её подруги, у которой муж был не последним человеком в поселковом Совете, нам выделили жилье. По местным понятиям очень хорошее.
Маме выделили комнату в очень неплохом бараке. Барак делался в свое время для начальства, поэтому был на фундаменте с приличными стенами, большими окнами, с центральным отоплением и водоснабжением. Туалет представлял собой две кабинки вплотную пристроенных к торцу барака имевших вход из коридора, с устроенными в них сидениями и выгребной ямой. По тем временам, это тоже было вполне прилично. Сам барак имел семь комнат и большую общую кухню, в которой имелась дровяная печь, предназначенная для приготовления еды. Наша комната была большой более 24 квадратных метров, с двумя окнами. Справа от нее прямо за стеной располагалась общая кухня, слева две комнаты занимал начальник поселковой котельной и его семья. Другими жителями барака были: семья шофера, работник школы, пенсионерка в прошлом учительница начальных классов.
Вещей у нас было немного, поэтому переезд закончился в два дня. Сразу после вселения, мама разделила комнату на две части при помощи плотной занавески. Была использована тяжелая ткань, предназначенная для обшивки мебели, которая была подвешена на трубе, как штора из двух частей. Справа от входной двери был установлен кухонный стол, в котором размещалась посуда и кухонный инвентарь, слева была поставлена моя кровать и тумбочка. Левую часть шторы днем открывали, а на ночь у меня было все же свое личное пространство. В комнате установили обеденный стол со стульями, у одной из стен появился секретер, а у другой был поставлен диван, на котором спала мама.
В сравнении с комнатой при бане, это было очень приличное жилье. Находился наш барак на центральной улице Ленина, под номером 12, почти в самом её начале.
Поскольку особых дел, до начала учебного года у меня не было, я часто приходил к маме на работу. В её смену у неё всегда была очередь. Слух о том, что Зоя парикмахер прекрасно делает химическую завивку, и так как она умеет покрасить волосы, в какие  цвета и оттенки о которых ранее и не мечтали, уже давно разлетелся среди женской половины поселка. И действительно мама использовала самые последние изобретения косметической промышленности: «Лондоколор» – импортная краска поставлялась из ГДР и была страшным дефицитом, эту краску приходилось покупать на материке у спекулянтов, её доставляли авиапочтой, которая в те времена отлично работала. Средство для химической завивки «Локон» и краска «Гамма» производилась московской фабрикой «Свобода, все было дефицитом. И совсем недосягаемым было средство «Лонда», также из ГДР, но мама как-то ухитрялась доставать его. Так же использовались и известные сотни лет Хна и Басма ну и, конечно, давно известная перекись водорода. Зная очень многие нюансы применения красок в зависимости от индивидуального состояния волос, ей удавалось исключить какие-либо проблемы с клиентами. Особой популярностью у женщин пользовалась завивка «Москвичка».  Делалась она относительно быстро, была не дорогой, но держалась до первой мойки волос. Волосы делили на  одинаковые пряди, каждую прядь накручивали на специальный толстый конусный «карандаш», затем получившийся  локон аккуратно снимали и, удерживая пальцами одной руки, заворачивали в тонкую конденсаторную бумагу второй рукой, закручивая ее сверху бантиком. Затем эти заготовки прогревались специальными электрическими щипцами. После этого прогретым локонам давали остыть, бумажки снимались и получались упругие кудри, из которых потом делалась прическа. На все это уходило чуть более получаса. Но и здесь были проблемы: где достать специальную бумагу, а главное заполучить специальные щипцы для прогрева. Такие щипцы (плойка), делались умельцами вручную и стоили больших денег.
Работы у мамы было всегда больше, чем можно было сделать за смену. Была и живая очередь и запись. Приходя к ней на работу, я пытался ей помогать, и у меня многое получалось, в качестве помощника. Мама ценила это и постоянно просвещала меня в  своем деле. Я научился накручивать волосы на коклюшки для химической завивки, устанавливать паровые бигуди для так называемой завивки «Перманент», в народе её называли «шестимесячной», прогревать локоны плойкой и много еще чего, конечно под контролем мамы.

Школа, друг Толик
     Незаметно подошла осень, удивившая меня ранним первым снегом. Второго сентября, поскольку 1 сентября выпало на воскресенье, начался новый учебный год.
Опять я начал учебу в школе с совершенно незнакомым коллективом. Восьмых классов в школе было два. Поэтому они были небольшими, в нашем было 13 парней и 9 девчонок. Так получилось, что мое место в классе оказалось на последней парте, в среднем ряду и соседом моим стал Анатолий Капустин. Это был парень чуть выше меня ростом, более широкий в плечах, симпатичный, хорошо по тем временам одетый, с слегка высокомерным взглядом при разговоре. Мы с ним первые пару недель общались только по надобности. Затем, видимо поняв, по моему независимому, но корректному поведению среди сверстников, оценив мои ответы у доски, особенно по гуманитарным предметам, Анатолий стал задавать вопросы на личную тему и отвечать на мои. Довольно скоро у нас наладились дружественные, но пока еще с оттенком легкого недоверия отношения. Затем мы выяснили, что у меня за плечами  шесть лет обучения в музыкальной школе по классу скрипки, а у него  за плечами музыкальная школа по классу фортепиано. После этого наши отношения стали очень быстро развиваться. Вскоре я был приглашен к Анатолию в гости домой. Его семья: отец с большим стажем, известный шофер, мама – заведующая в детском саду, старший брат Геннадий только что отслужил армию, вернулся и работал тоже шофером. Семья была зажиточная по местным понятиям. Жили они на втором этаже в трехкомнатной квартире в двухэтажном кирпичном доме, который стоял прямо в центре поселка на ул. Ленина. Квартира была со всеми удобствами, включая и телефон, за исключением центрального горячего водоснабжения. Но у них был свой титан, на дровах, установленный в довольно большой отдельной ванной комнате. Квартира была обставлена хорошей мебелью, имелось пианино, но главным показателем достатка и социального положения была автомашина марки «Волга».

Уже в октябре все было засыпано снегом, ночью стояли морозы до  20 градусов, но местные говорили, что пока еще не холодно. Мама купила мне зимнее пальто и черную кроличью шапку. Появились в моем гардеробе свитер и теплые зимние ботинки.
         Очень запомнилось сообщение о том, что 22 ноября в США убили президента Кеннеди. Его к этому времени в нашей стране уважали, так как ему удалось договориться с Хрущевым разрешить Карибский кризис 1962 года, когда мир был на пороге атомной войны. После разрешения кризиса, люди вздохнули свободнее.
– Убили за то, что не допустил войны с СССР, – прокомментировала это сообщения мама.

Еще летом у мамы появился ухажер из ближайшего поселка Карамкен, что в 16 километрах от Палатки. Он работал инженером на горно-обогатительном комбинате, ему было почти 50 лет. Маме в это время было 43 года, она очень хорошо выглядела. Познакомились они во время посещения им мужской парикмахерской, которая находилась рядом с женской, в соседней комнате.
Инженер был разведен, его жена жила в другом поселке с названием Хасын с младшим сыном, а ухажер моей мамы жил вместе со старшим сыном на Карамкене в хорошей двухкомнатной квартире.
Будучи приглашенной к нему в гости в уже наступившем 1964 году, она решила, что возьмет меня с собой, так и было сделано. Между Палаткой и Карамкеном довольно часто ходили автобусы, ведь многие люди работали, в этих поселках, а школа была на Палатке, поэтому проехать 16 километров было не сложно.
В один из выходных дней мы отправились к инженеру. Вадим, так звали его, встретил нас радушно, мы были приглашены отобедать. Он познакомил меня со своим старшим сыном Виктором Стрелковым, который учился в Палаткинской школе в 10 классе, т.е. был уже выпускник.
После обеда мы уединились с Виктором в его комнате, у нас завязался разговор о школе и о спорте. Виктор был физически очень хорошо развит и был довольно известным в местных кругах спортсменом, занимался лыжным спортом. За время встречи он мне многое рассказал о лыжах и об этом спорте. Поняв, что я никакого понятия не имею о нём и о лыжах вообще, Виктор пригласил меня к себе в гости и обещал, что обязательно научит ходить на лыжах. Мне это было интересно, а его внимание лестно.
Уже через несколько дней, предварительно договорившись с Виктором в школе, я приехал к нему, причем отпросился у мамы с ночевкой. В первый день Виктор показал мне поселок, он был невелик, познакомил со своими друзьями и местными ребятами. Я видел, что к Виктору они относятся с достаточным уважением, а те, что помладше и с почтением. На следующий день, а это был выходной, мы наметили поход на лыжах. Для этих целей Виктор раздобыл лыжи и валенки. Конечно, это были простейшие деревянные лыжи с креплением к валенкам при помощи ремней. Виктор, поставив меня на них, показал мне основные приемы для передвижения. Затем мы вышли на лыжню. Немало повозившись со мной, дойдя до развилки, Виктор сказал, что я должен двигаться по этому малому кругу, он всего три километра, и он меня приведет к старту, где мы и встретимся. Мы с ребятами пойдем по большому кругу, это десять километров. Ничего не бойся, иди спокойно размеренно, погода прекрасная, все будет в порядке. Ребята ушли на большой круг, а я остался наедине с лыжней и окружавшим меня лесом из огромных лиственниц.
Ходьба на лыжах оказалось делом не простым. Лыжи постоянно норовили проскользнуть, свернуть с лыжни, несколько раз я заваливался в снег, а ремешковые крепления слетали с валенок. Я так и не успел самостоятельно дойти до нашего старта, сзади меня догнал Виктор и его приятель Володя и они довольно быстро, помогая мне, доставили меня к старту.
– Надо будет тебе купить нормальные лыжи и нормальные ботинки, – сказал Виктор, когда мы пришли к нему домой и вместе с Володей обедали, а затем пили чай. К вечеру мы расстались, до автобуса меня проводил Володя, и я уехал домой.
Знакомство с десятиклассниками через Виктора Стрелкова, серьезно помогло мне в установлении моего статус-кво в школе.
Узнав о моих контактах с десятиклассниками Виктором и Володей, об уроках по лыжному спорту, Толик, однажды, заметил: «Ребята, с которыми ты общаешься в школе и на Карамкене, это крутые ребята, это лучшие спортсмены школы, неоднократно становившиеся призерами областных соревнований. Это хороший выбор».
– Да я собственно не выбирал, так получилось, – ответил я.
Отношения с Толиком получили дальнейшее развитие, мы уже стали обсуждать с кем и какие отношения стоит развивать. Мы абсолютно сошлись во мнении относительно наших учителей. Кстати большинство из них были очень уважаемы нами и как люди, и как учителя. Особенным авторитетом у нас пользовался директор школы Николай Николаевич, он же вел и физику у нас. Мы не позволяли себе отвечать на его уроках ниже оценки отлично, за что заслужили его уважение к себе. В целом в школе дела шли хорошо. Я обратил внимание, что при обсуждении и оценке ребят наши мнения с Толиком были очень схожи. Так, например, у нас вел физкультуру очень молодой парень, лет двадцати двух, только что из студентов. Он был в прекрасной физической форме, просто великолепно ходил на лыжах и нравился многим из нас, как парням, так и девчонкам. Крепкий, стройный, красивый, ходивший на лыжах с невероятной скоростью, он нравился и мне и Анатолию.  Несмотря на вполне конкретные знаки уважения и признания, с нашей стороны, он в упор не замечал нас. Мы, школьники, были для него  материалом, который мешал ему жить своей жизнью, так, во всяком случае, оценили мы его с Толиком. Очень скоро он покинул нашу школу, некоторое время физкультуры вовсе не было.
Часто после уроков мы засиживались у Толика дома. У него было много журналов и вырезок из них, например журнал на русском языке «Америка» 1959 года с фотографиями красивых американских машин, с фотографиями квартир в Америке. Откровенно говоря, мы завидовали американцам, их образу жизни, с которым мы знакомились через журналы. Мы не курили с Толиком, но поскольку было модно курить длинные сигареты, мы ухитрялись из двух сигарет «Прима» делать одну длинную, затем обрызгивали её какими-то духами из запасов мамы Толика, после чего пытались их курить. Дрянь получалась великолепная, но что не сделаешь ради моды. В доме Толика курил и отец и старший брат, так что нам опасаться было нечего. Мы стали с Толиком вместе ходить на вечерние киносеансы в клуб. И хотя клуб был у черта на куличках, на другой стороне Колымской трассы и по расстоянию от меня до него было километра полтора, мы туда ходили. Не знаю почему, но нас пускали, даже на те сеансы, у которых были возрастные ограничения, хотя явно видели, что нам еще нет восемнадцати лет. Также мы очень с большим интересом посещали в клубе в выходные дни танцы. Нам не с кем было там танцевать, но мы старались всегда выглядеть опрятно и по возможности модно. Посещая эти взрослые вечера, Толик познакомил меня со своими приятелями, которым было лет за  25. Это были шофера, они жили в мужском общежитии, которое было в двух шагах от клуба, были постоянными участниками этих вечерних собраний, если не были в рейсе. Иногда ребята приглашали нас к себе в общагу, где они выпивали, иногда предлагали нам, но мы держались и не соглашались. Не знаю почему, но им было интересно с нами, а мы с Толиком считали, что то внимание, которое они нам оказывают, мы вполне заслужили. Со мной все больше общался парень по имени Степан. Высокий худощавый, уже несколько лет после армии работавший на автобазе.
Конечно, мы видели, что многие из жильцов общаги таскают с танцев девиц, и мы понимали зачем.
В школе заметили, что мы с Толиком стали друзьями, а некоторые девки, поскольку мы внимания на них обращали мало, пренебрежительно говорили о нас: «Два сапога пара».
 
    Школьное полугодие шло к концу, впереди были новогодние каникулы. Я очень просил маму, что при первой возможности нам необходимо купить магнитофон, потому что без музыки жизнь очень тусклая, нужен был и радиоприемник, так как никаких других источников информации, не считая газет, просто не было. Мама соглашалась со мной, но говорила, что это все дорогие покупки и на них нужно заработать денег.
Однажды она поделилась со мной своими соображениями на этот счет.
– Мне знакомая, у которой сестра живет в Усть-Омчуге, рассказала, что у них уже два года как нет дамского парикмахера, и все женщины просто не знают что делать. До Палатки 180 км., а до г. Сусумана более 400, за кудрями и стрижкой не наездишься. Вот она и предложила: «Приезжай перед новогодними праздниками или после них организуем помещение, с холодной и горячей водой, моя сестра готова поселить тебя, потому что если туда ехать работать, то нужно  дней пять».
–  Но мне нужен помощник, одна я просто не справлюсь. Если ты согласен, то в твои новогодние каникулы мы можем вместе поехать и поработать там, думаю, что если все сложится удачно, мы сможем купить и магнитофон и приемник, продолжила мама.
– Мама, конечно, я «за», ведь мы будем работать для себя.
– Но тебе придется потрудиться. Во-первых, у нас будет два огромных чемодана с оборудованием, инструментом и препаратами, во-вторых, начинать работать будем с раннего утра, заканчивать – поздним вечером. Перерывы только на то, что бы поесть и сходить в туалет. Ты должен понимать, что мы должны будем обслужить всех, кто запишется. Иначе, те, которых мы не сможем обслужить, могут обидеться, а у нас могут возникнуть неприятности с властями. Так что хорошо подумай.
– Можешь рассчитывать на меня, – уверенно ответил я.

Первый в жизни магнитофон
     И вот Олег, тот шофер, который привозил меня из аэропорта, везет нас с мамой в Усть-Омчуг. Там нас встретили, разместили, как договаривались, и началась, прямо могу сказать, бешеная работа. Все пять дней более чем по 12 часов работал конвейер по приведению женских голов поселка в приличный вид. Ко времени сна, мы просто падали без ног и без рук. Надо отдать должное женщинам поселка. Они были терпеливы. В результате, все остались довольны, а мы, сердечно попрощавшись, отправились домой, заработав чуть более 1000 рублей. Огромные деньги по тем временам. Мама решила, что половина из них это мой заработок.
Приехав домой, передохнув день, мама вышла на работу, а у меня продолжился учебный год.
Я естественно в первое же свободное от учебы время прибежал в универмаг, в котором продавалось все: от одежды до хозяйственных товаров и радио. Там меня ждал сюрприз. Можно было свободно купить магнитофон «Днепр-11». Вот он стоял и ждал хозяина! Правда цена у него была очень кусачая: 145 рублей. С волнением я побежал к маме и доложил ей об этом. Я настаивал, что покупку нужно сделать немедленно, иначе кто-нибудь опередит меня, ведь это дефицит. Я убедил маму, что  взяв санки у соседей, довезу магнитофон до дома. Поняв меня, мама позвонила в универмаг, и сказала, что  она приняла решение о покупке магнитофона и что доверяет мне оформить покупку. Мама выдала мне деньги, я бегом, что бы успеть до закрытия, примчался к дому, схватил без спроса санки, на которых наш сосед Гена катал свою дочку, но его не было дома, и опять бегом помчался в магазин. К счастью заветный магнитофон стоял на месте, и мне удалось проверить его работоспособность, оформить покупку, и благополучно привезти её домой. Занеся магнитофон, я поставил его для отогревания. Тут же приступил к внимательной читке инструкции, ведь это был мой первый в жизни аппарат для записи и прослушивания музыки. Счастлив и рад я был как никогда.
Прочитав инструкцию, я понял, что теперь встанет вопрос с расходуемым материалом: магнитной лентой. Её в комплекте было всего две кассеты марки «Тип-1» по 350 метров. Это всего два часа  записей. А где брать записи? Тут я вспомнил, что у нас есть друг Виктор Янович, у которого уже был магнитофон и много зарубежной музыки.
Уже в ближайшие выходные мы с мамой на машине, прихватив с собой магнитофон, а весил он 24 кг. Отправились к Вильме Яновне и Виктору Яновичу. Мама заодно решила привести её голову в порядок, а мы с Виктором Яновичем решили заняться записями.
Виктор Янович поздравил меня с покупкой и сказал: «Аппарат надежный, но у него есть слабое место: очень быстро стирается зазор в универсальной головке. Так что думай сразу о запасной головке».
Мы поставили магнитофоны рядом, соединили их специальным шнуром и начали записывать музыку с кассет. Поскольку  у меня было всего две кассеты, каждая на двух дорожках это всего 1 час звучания, мы мой запас ленты  израсходовали довольно быстро. Виктор Янович, видя это, сделал мне шикарный подарок. Он вручил мне две бобины ленты по 500 метров каждая, это была лента Тип-6, новая более качественная. Я был удивлен и в восторге и не знал, как мне благодарить Виктора Яновича.
– Днепр -11 хорош тем, что на нем можно использовать 500 метровые кассеты. Других магнитофонов, на которых можно проигрывать такие большие кассеты в стране не делали. Поскольку магнитная лента была сумасшедшим дефицитом, большой формат легче купить в магазине.
– Советую покупать ленту тип – 6, заметно выше качество записи и воспроизведения, – рассказал мне Виктор Янович, и продолжил – Ну а на подаренные тебе кассеты, а это полтора часа двухдорожечной записи каждая, я тебе запишу музыку с моих пластинок. Ты только не говори, что записи от меня, поскольку эти пластинки мне прислал друг из Латвии, который купил их у моряков, которые ходят за границу. Я их и слушаю только когда в доме один. Чтобы не настучали, что у меня западная музыка.
Мы перенесли мой магнитофон к радиоле и записали с пластинок на эти кассеты Клифа Ричарда, Роя Орбисона, Элвиса Пресли, Наткинг Кола, Диана Мартина ну и, конечно, уже популярные песни Битлз: «Please Please Me», «Love Me Do», «I Love You», «A Taste of Honey», «Twist and Shout», с небольших пластинок, которые назывались «Сорокопятки», потому, что скорость их вращения составляла 45 оборотов в минуту. Проверив качество записи, я обалдел. Качество было великолепным!
Вся эта возня с записями заняла довольно много времени. Женщины сделали все свои парикмахерские дела, обговорили все поселковые новости, но нас с Виктором Яновичем не трогали.
Вилма говорила: «Мужиков, когда они возятся с техникой, лучше не трогать, захотят есть, а это случится, придут сами.
Так и случилось, вскоре состоялся то ли обед, то ли ужин, после которого, распрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы уехали домой. Мама видела, что я был просто счастлив и, видимо,  понимала это по-своему. Она считала, что моя любовь к музыке есть естественная потребность, закрепленная занятиями в музыкальной школе. Поскольку занятия музыкой пришлось прекратить, ведь в Палатке не было класса скрипки в музыкальной школе, то и мой интерес к музыке оправдан.  Наверное, она была права.
Дома я попросил маму, поскольку директор универмага была её клиенткой, что бы сразу же, как только у них будет поступление магнитной ленты, я смог купить штук пять кассет. Нужна лента «Тип – 6» – 500 метров. Кассета стоила 6 рублей.
Несмотря на то, что меня так и подмывало похвастаться перед Толиком о покупке магнитофона и наличии записей, я все же удержался от этого, зная, что он имел привычку делать вид, что ему все равно, скрывая этим свое отношение к любым событиям. Я решил, что будет лучше, если я в ближайшее время приглашу его к себе в гости, ведь он у меня ни разу не был.
Поскольку второй задачей было покупка радиоприемника или радиолы, то я каждый день заходил в универмаг и смотрел, что там имеется. Были какие- то старые модели приемников, проигрыватели у которых были древними.
И вот однажды, зайдя в очередной раз в универмаг, я увидел выставленную радиолу высшего класса «Эстония -3», сделанную на таллиннском радиозаводе. Её вид ошеломил меня. Сам аппарат стоял на большом красивом акустическом ящике, в котором были  большие динамики. Радиоприемник с проигрывателем размещался на этой акустической колонке и выглядел по тем временам просто космическим аппаратом. В проигрывателе было 4 скорости: 78/45/33/16 оборотов в минуту, но он не был стерео. В то время в стране еще не было стереопластинок. Радиола могла принимать стерео передачи в УКВ диапазоне, радиостанций работающих в таком диапазоне в Магаданской области просто не было. Приемник был собран на 17 лампах, имел все диапазоны. Кроме того, были две выносные небольшие колонки для правого и левого канала, а в моно варианте они использовались для воспроизведения высоких частот. Весь внешний вид и технические данные привели меня просто в щенячий восторг.
Поскольку договоренность с мамой была, радиола была куплена. Стоила она безумных по тем временам денег: 330 рублей! Но я вписывался в бюджет денег, которые были заработаны с мамой.
Привезя радиолу домой, распаковав и установив её, дав ей, как положено, отстоятся при комнатной температуре, я соединил её с магнитофоном, и наконец-то включил систему. Поставил на магнитофоне кассету с записями Элвиса Пресли и просто чуть не умер от того, какого качества получился звук. Это было, как мы говорили тогда, описывая немыслимые чувства и ситуации: «убийство лысого в подвале»!
Работа радиоприемника также приводила меня в восторг. С приемника и с проигрывателя полюбившуюся музыку можно было записывать на магнитофон. У меня появилась возможность осуществить свою мечту: создавать свою фонотеку из любимых произведений.
Вот теперь можно приглашать Толика, пусть делает вид, что ему все пофиг. Не получится! – подумал я.

          Буквально через несколько дней, выбрав момент, я пригласил Толика к себе после уроков.
– И что мы будем делать? – спросил он.
– Послушаем музыку, у меня есть очень приличные записи.
– Записи на чем?
– На магнитофоне.
– А у тебя, что есть магнитофон?
– Да, уже месяц как купили.
– А что ты ничего не говорил мне?
– Да стоит ли о таких мелочах распространяться, – соврал я в ответ.
– Это интересно, давай сходим, а мама где?
– На работе.
– Только зайдем ко мне, я оставлю портфель.
Через полчаса мы были у меня. Увидев аппаратуру, Толик был и удивлен и поражен.
– Вот это да! Классно!
Я приготовил чай, были какие-то печенюшки, поставил запись  Клифа Ричарда. Конечно звук с густыми низкими частотами, ощущаемыми телом и яркими и звонкими, высокими частотами, идущими из развешенных на стене колонок, давал удивительное ощущение объема.
– О, как здорово! – восхищенно сказал Толик.
Мы прослушали с ним пару кассет, и он засобирался домой. Уходя, он сказал: «Давай чаще собираться у тебя. С музыкой все гораздо интереснее, тем более у тебя такие записи».
– Нет проблем, мы же в школе видимся, всегда можем решить.

Наш класс
    Наш восьмой класс был очень разношерстным. В классе образовался «клуб талантливых». Клуб образовали не мы. Об этом открыто учителя не говорили, но это было их произведение. В него входило всего четверо: Капустин, Афанасьев, я и Настя Толмачева. Афанасьев и Толмачева очень хорошо разбирались в математике (алгебра и геометрия) и в русском языке. Афанасьева, учитель русского языка называла молодым лингвистом. Он не допускал ни одной ошибки, будь то орфография, или синтаксис во всех письменных работах, а при разборе сложнейших по построению и структуре предложений ему не было равных вообще в школе. Настя очень неплохо владела алгеброй и геометрией. Я и Толик были непревзойденными в истории и литературе, а у меня еще были сплошные пятерки по химии и физике.
Была решена и проблема моего вступления в комсомол. Для её быстрого решения, без лишних проволочек и испытательного периода, рекомендацию мне дал сам директор школы Николай Николаевич. Он был членом КПСС и в этом случае вопрос решался в упрощенном варианте.
Но были у нас и проблемы: я и Толик не отличались изумительным поведением, нам даже годовые оценки выставили «Хорошо», хотя у подавляющего большинства это была оценка «отлично».
Мы были в определенном смысле слова заводилами. Хитрыми заводилами. Не все учителя позволяли себе с нами спорить, зная, что мы можем так ответить, что и ни придраться, но и авторитет можно  в определенном смысле потерять. Тройка по поведению в нашем классе была только у Чижиковой, с которой, видимо, поэтому мы плотно дружили. Чижикова, это – просто нечто.
Мы с ней постоянно устраивали какие-либо эксперименты. Например, вместе с ней зашивали в гардеробе иголкой рукава пальто особо нравственных и приличных девочек. Вреда это не приносило, но нервы портило. Чижикова гуляла с ребятами из девятого класса. Если кто-то из девчонок пытался её упрекнуть в неприличном поведении с мальчиками, она могла спокойно при всех нагло глядя в глаза сказать: «Не надо дергаться, малолетки, у меня вон есть ухажер классный шофер, я скоро от него рожать буду»
Мы с Толиком знали, что никакого шофера у неё не было, но её смелость нас подкупала. Но мы знали, что она действительно встречается с Толиком Волковым из  9 класса, а это был парень, высокий, широкоплечий, уже брился, выглядел на все 20 лет, у него был густой бас и выглядел он серьезным красивым мужиком.
Но задиристость Чижиковой, приводила иногда и нас в агрессивное состояние. Нам от неё тоже доставалось. В ответ было придумано действо, которого Чижикова побаивалась. Если она нас доставала, то мы её затаскивали в раздевалку, сил у нас двоих на это хватало. Там мы залазили ей под трусы и специально заготовленной для этих целей химической губной помадой красили её причинное место.
Чижикова потихоньку верещала, и матерно нас обзывала, но никогда не жаловалась никому. Мы же это делали не со зла.
Но на её оценку поведения особенно повлиял один инцидент. Во втором полугодии у нас появился преподаватель черчения. Совсем молодая, после училища девчонка, лет 22. Ну, этот факт для нас не являлся криминалом, тем более, что к учителям мы относились очень хорошо. Но повела она себя как дурочка, которая никогда не читала Макаренко, да она вообще никого никогда не читала, так считали мы с Толиком. Тем не менее, позволяла себе вести себя высокомерно и крайне нагло поучительно по отношению к нам. Безусловно, у нас в классе созрел план мести.
Придя на следующий урок, она потребовала, что бы мы достали чертежные принадлежности.
– Ой, а мы забыли их, хором закричало человек десять.
Выяснилось, что только три самых приличных девочки не поддержали нас. Учительница, сделав строгий вид надзирателя, тут же выставила всем нам, кроме этих троих, двойки в журнал.
– Вы сорвали  урок, поэтому наказаны, а сейчас будете писать самостоятельную работу, которую вы напишите на обычном тетрадном листе, с гонором и апломбом заявила она.
В это время Чижикова, обернувшись к нам, сказала: «Ребята посмотрите, да у неё на шее засос».
И точно на правой стороне красовался классический синеватый засос. Мы конечно с Толиком заржали. Но поскольку не все обратили на это внимание, Чижикова решила исправить ситуацию.
Она встала и сказала: «У меня вопрос: вместо того, что бы давать нам непонятную работу, объясните классу, а что это у вас на шее?
Обалдев  от такого, молодая училка, перейдя на повизгивание, закричала: «Делайте что приказано, я не должна перед вами отчитываться, вы, почему себя так безобразно ведете!»
В это время наш главный уличный парень хулиган, здоровый, крепкий и с наглым взглядом, из очень асоциальной семьи, Зайцев Ванька, громко на весь класс сказал: «Чижикова, дура, что не понимаешь, что её кто-то хорошо вчера отодрал».
Чижиковой, видимо этого и ждала. Она тут же разрядилась гневной тирадой: «Как вам не стыдно. Перед вами девственные юноши и девушки, а вы несете отвратительный разврат в наши не окрепшие души! Как нам быть и что делать после такого нравственного удара по нашей советской морали и нравственности. Извольте объясниться, иначе нам придется задавать вопросы руководству школы».
Класс был в диком восторге.
– Чижикова, выйдите из класса! – заорала чертежница.
– Не выйду, – нагло ответила Чижикова.
Учительница подбежала к ней, попыталась схватить её за руку и силой вытолкать из класса. Чижикова вырвалась, между парт добежала до конца класса, учительница за ней, но Чижикова запрыгнула на парту и стала кричать: «Избивают, избивают, помогите». Спрыгнула в другой ряд и показала ей фигу.
Учительница долго гонялась за Чижиковой так же запрыгивая на парты, ну а мы, будучи просто в экстазе от такого театра кричали: «Какой кошмар, какие пошли учителя хулиганы, надо в милицию заявить».
Закончилось это тем, что учительница, выскочив из класса убежала. У нас поднялся такой ор, что на него прибежал директор.
Разбор полетов был, Чижикова получила строгий выговор, против которого мы все возражали, но больше к нам в класс эта учительница так и не пришла. До конца года у нас черчения не было.
Но история на этом не закончилась. Придя на очередные танцы в клубе, мы с Толиком разговаривали с нашими хорошими друзьями шоферами. В клубе появился парень, который подошел ко мне и спросил:
– Ты Эдуард?
– Да
– А кто Толик?
–  Я, – ответил Толик
– Мне надо с вами переговорить, давайте отойдем.
Мы с Толиком отошли, после чего этот совсем не крепкий и не очень-то мужественно выглядевший парень начал нас отчитывать за наше поведение по отношению к его девушке, которая преподавала у нас черчение. При этом он стал угрожать Толику, даже схватил его за грудки. Мы вдвоем резко оттолкнули его и послали на отборном русском мате туда, откуда он появился.
Подойдя к ребятам, а они уже были на взводе, они нас спросили: «Чего это он выступает?»
Очень коротко мы объяснили причину, после чего переглянувшись, ребята, а их было четверо, быстро пошли в сторону нашего обидчика.
Там они его схватили за шиворот, выволокли на улицу. Что было там, мы не видели, но ребята потом рассказали: «Мы предложили ему забрать свою телку и ехать к Бениной маме с Палатки раз и навсегда. Мы ему объяснили, что на Колыме себя так не ведут. Для гарантии немного дали люлей, но переживать не стоит, он сам на своих ногах ушел».

Катание на коньках
     За прошедшее полугодие основным другом в классе стал Толик Капустин, кроме того крепкие дружеские отношения возникли у меня с ребятами из 10 класса Виктором Стрелковым и Володей Светлым, из Карамкена, отличными спортсменами лыжниками. Стрелков несколько раз бывал у меня дома и даже несколько раз оставался с ночевкой. А с Володей у нас были более тонкие и чувственные отношения. Помнится, когда он простыл и лежал в Палаткинской больнице, по подозрению на воспаление лёгких, я практически ежедневно приходил к нему, приносил ему что-то вкусненькое и мы долго болтали в какой-то подсобке, где он втихаря покуривал. Через пару дней такого нашего общения, при прощании, он меня целовал в щеку. Это был формальный знак внимания. В дальнейшем, после окончания школы, он поступил в какой-то институт и мы с ним больше уже никогда не виделись.
Кроме того, в классе у меня стали выстраиваться своеобразные товарищеские отношения с одноклассником Девяткиным Игорем. Он был рослым и крепким парнем. На физкультуре всегда был первым во всем. Лыжи или гимнастика, прыжки или лазание по канату. Игорь был не разговорчивым, можно было даже сказать молчуном. Но общаясь с ним, я ощущал какое-то спокойствие и надежность. Как то Игорь пригласил меня покататься с ним на коньках. Я охотно согласился. Никакого катка в Палатке не было, кататься можно было только по льду реки Хасын. Река не была большой, зимой она практически перемерзала, не считая глубоких ям на поворотах.
Собравшись однажды на прогулку, мы с Игорем вышли к реке. Меня удивило, то, что на реке были огромные участки абсолютно ровного льда, а кое-где торчали довольно высокие ледяные бугры.
– Игорь, ты местный и вырос здесь, что это такое, как это получается? – спросил я его.
– Это наледи. Они возникают вследствие стеснения русла при замерзании, иногда вода, которая  есть внизу, в том числе и грунтовая создает давление и уже образовавшийся лед «взрывается», через образовавшиеся трещины на лед вытекает внутренняя вода и растекается. А там где вода вытекает, образовываются бугры. Ты, наверняка, слышал временами такие сухие взрывы со стороны реки.
– Да слышал, но я не знал что это.
– Поэтому кататься будем только в тех местах, которые я покажу. Ты езжай за мной и не откланяйся в стороны.
Мы катались в этот раз более часа. Наледь была очень большой, распространялась вдоль реки, так что можно было разогнаться и долго катиться с приличной скоростью вниз по течению реки. Это было просто великолепно, но холодный ветер серьезно щипал нос и брови. Игорь, конечно, владел коньками значительно лучше меня, да и физически был мощнее меня от природы и он заметил, что уже подустал.
– Пойдем, передохнем, – предложил он.
Мы поднялись на правый высокий берег реки, нашли в снегу выступающий большой куст стланика и завалились прямо на него. Под нашим весом, куст, стряхнув с себя снег, выпрямился, столкнул ветками нас в центр.
Мы поднялись с куста, пора было возвращаться домой, уже начало смеркаться, а на крайнем севере зимой день был очень короток.
Подъехав к поселку на коньках, мы их сняли, переобулись, дошли до главной улицы и расстались.
       
Откровения с Толиком
    В один из дней, после уроков, за прослушиванием музыки, мы с Толиком разоткровенничались.
– У меня на душе какая-то тревога, я не могу понять чего я хочу, куда идти учиться дальше. Вообще, кто я и зачем я, – поведал я ему.
– У меня тоже бывают такие моменты и такие же сомнения. Я тут поинтересовался у старшего брата, что бы это значило. Знаешь, что он мне ответил: «У тебя идет процесс превращения  в мужика, т.е. полового созревания, поэтому организм, а вместе с ним и голова мечется и не знает к какому берегу причалить».
– И что в этом случае делать?
– Генка ответил мне откровенно и пошло: «Больше дрочить или трахаться».
– Ну и что, ты принял совет как руководство к действию?
– Ну, насчет дрочить, то да, кто из нас этого не делает. А вот что касается трахаться, так с кем? Поселок маленький все обо всем тут же узнают, потом заклюют, и не только меня, но  и родителей.
– С кем, с кем, вон с Чижиковой.
– Да ну её на фиг. Человек она хороший, но ей не повезло, родилась девкой, с ней лучше другом быть, чем любовником. Она сама, кого хочешь, загрызет и изнасилует – со смехом прокомментировал мое предложение Толик.
– Знаешь, по-моему, есть еще одно лекарство. Когда на душе хреново, нужно заниматься до упора, так, что бы на остальное сил не было.
– Это же, как себя надо не любить, чтобы так себя терроризировать. Слушай, Толя, а что если попробовать  аккуратно задать эти вопросы нашим шоферам, они ведь уже совсем взрослые и, наверное, огонь воды и медные трубы прошли? Я своему Степану, а ты своему Борису?
– Ну, может быть и можно, давай попробуем. Вот в субботу вечером с ними увидимся на танцах и попробуем поговорить.
– А как разговор начать?
– Да просто, например, спросить, когда и как он первый раз стал мужчиной, то есть трахнулся, потому, как не знаем, с чего начинать и так далее.
– Ох, Толик, это ведь не совсем так, что обманывать, то.
– А ты, что уже трахался? А почему не говорил мне ничего?
– А ты тоже об этом помалкиваешь, что мне начинать что ли?
– Дело не в этом, даже если у нас все уже было, интересно, что они расскажут.
Так и порешили.

Мужской разговор со Степаном
    В ближайшую субботу, на танцах я отвел Степана в сторонку и сказал: «Степа, ты меня извини, но мне нужно с тобой посоветоваться по личному вопросу, но я не знаю можно ли, да и где поговорить с тобой. У вас в общаге всегда полно народу, да пьяных навалом».
– А о чем говорить хотел?
– Степа, только никому ни слова. Я тебе доверяю и считаю тебя старшим другом. Так вот, мне постоянно хочется трахаться, а я не знаю что делать. Что можно, а что нельзя. Ну и спросить не у кого, не у мамы же.
Степа посмотрел на меня ласковыми глазами и сказал: «Ты знаешь, я ожидал от тебя этого вопроса, у тебя время подошло. Я предлагаю вот что: в следующую субботу у меня будет рейс до поселка  Ягодное и обратно. Могу взять с собой, по дороге и поговорим. Ночевать будем в Ягодном, там у меня есть блат в гостинице, так что номер нам отдельный будет.
– Хорошо я предупрежу маму, она отпустит. В школе я тоже отпрошусь на денек. Значит в следующую субботу с утра.
– Договорились. Ты тоже никому особо не трепись, так как нам запрещено брать с собой попутчиков и других лиц.
На следующий день после уроков я спросил Анатолия: «Ну, ты как поговорил со своим приятелем шофером?»
– Да поговорил.
– Ну и как?
– Ну, мы с ним пошли в общагу, в его комнате никого не было, там и поговорили.
– И что он тебе Борис сказал?
– Знаешь, он мне сказал, что единственный безопасный способ это подрочить и все становится на свои места.
– И всё? Да это всем известно.
– Ну, он мне рассказал, что первый раз трахнулся, когда ему было 17 лет, что это была баба старше его. В общем, ничего интересного не рассказал.
Я понял, что Толян что-то скрывает, не хочет говорить, что было на самом деле. Я не удивился, но решил, что я отбрешусь в том же стиле.
– А у тебя как? – спросил Толик.
– Степа меня пригласил съездить с ним рейс. Я уже отпросился у мамы, так что в субботу уезжаем, в школе я тоже отпрошусь, но ты никому ни слова насчет того, что я еду в рейс. Шоферам не положено кого-либо брать с собой.
– Хорошо, слушай, сегодня ко мне после уроков зайдет Виталька с параллельного класса, приходи тоже, я хочу, что бы вы поближе познакомились.
– Ладно.
После уроков мы с Толиком пришли к нему. Минут через пятнадцать пришел и Виталик. Конечно, я видел его в школе, но  знакомы мы не были.
Толик на правах его друга представил меня, а затем сказал.
– Вот мы недавно тут с Эдом говорили, что если хочешь уйти от каких-либо проблем и переживаний, то нужно посвятить себя учебе на полную катушку и проблемы уйдут. А вот ты что думаешь по этому поводу?
– Вы какие-то странные. Мало ли что чувствуешь. Людей много, чувств много, можно и заблудиться. Главное поставить цель и добиться её.
– А ты уже поставил? – спросил я.
– Да. У меня все рассчитано уже на три года вперед. Нужно окончить школу с золотой медалью. Нужно выучить немецкий язык. Нужно быть хорошим комсомольцем, что бы получить рекомендацию, и с ней поступить в МГИМО. Я хочу стать или дипломатом, или журналистом международником. Хочу прилично жить и работать за границей, общаться в высокопоставленных кругах.
– Ну а как насчет того, что бы выстроить какие-то личные отношения, в том числе и с  сексом?
– Мне некогда этим заниматься.
– Но ведь хочется.
– Ну и что, что хочется. Если идти на поводу у инстинктов, то можно превратиться в животное.
– А если любовь?
– Любовь? А что это такое? Тот же инстинкт и не более.
Короче, разговора не получилось, Виталик мне не понравился, он был запрограммированный и бесстрастный, а это не мое, я так не смогу. Но я не стал далее возражать и говорить об этом Толику. Я все-таки понял, что надо в поведении и общении быть самому по себе, и не откровенничать.

Ира, школьный секретарь
    В эту неделю приключилась еще одна история. Дело в ом, что одна из соседок в нашем бараке Ира Подщеколдина работала секретарем в школе. Мы с ней достаточно хорошо общались, мама её хорошо знала, она бывала у нас в гостях. Ира была замужем, у них подрастала дочь, ей было года три.
Так вот наша соседка пенсионерка, заметив, что Ира часто заходит ко мне, у меня играет музыка, иногда мы громко смеялись, почему-то подумала, что она крутит со мной всякие шуры-муры, то есть соблазняет меня, малолетку. Она решила переговорить об этом с директором школы.
Наш директор был мужчина нормальный и правильный, но реагировать он должен был. Конечно, в конце концов, кроме смеха ничего из этого не вышло. Директор переговорил с моей мамой и посоветовал ей, не обращать внимания на воспаленное воображение пенсионерки. Ведь для неё был развратом уже тот факт, что  во дворе на бельевую веревку Ира вывешивала для просушки лифчики и трусики. Заявлений по этому поводу у него тоже было достаточно. Пенсионерка считала, что это непозволительный разврат.
Но встреча с мамой была не только по этому поводу. Николай Николаевич рассказал ей, что у меня очень хорошо с физикой и что вообще склад ума у меня такой, что вполне можно считать, что профессия оператора ЭВМ для меня будет очень полезной и успешной в части карьеры. Он посоветовал маме, что после восьмого класса есть смысл поступить в Ульяновский индустриальный техникум, где как раз был открыто отделение по этой специальности. Мама ответила ему, что если я захочу поступать туда, а вроде такое желание у меня есть, она не будет против этого.

Поездка со Стёпой
     Наступила суббота,  я с утра был у шоферской общаги. Степа вышел, и мы вдвоем пошли в сторону автобазы. На автобазу я не заходил, Степа попросил меня пройти немного вперед по трассе, ближе к автобусной остановке. Вскоре его грузовик, выехав из центральных ворот автобазы, подкатил к остановке, и я быстро залез в кабину.
Это был МАЗ-200, бортовой, с зубром на капоте.
– Ну, поехали, – сказал Степа, вытащил из бардачка пачку, достал папиросу и прикурил её от прикуривателя.
Машина стала набирать ход и вскоре мы уже проехали границу нашего поселка.
– Сколько будем ехать до Ягодного? – спросил я.
– Если все будет нормально, то часам к семи вечера должны быть на месте, машина новая, движок мощный, 6 цилиндровый дизель, 165 лошадей. Правда у нас будет Яблоневый перевал, там более 30 км. в час не поедешь. А так будем ехать  со скоростью 60-65 километров в час. Правда в пути надо будет сделать несколько остановок: перекусить, да и отлить придется не раз. Я предусмотрел все. На всякий случай взял для тебя еще один здоровый овчинный тулуп. Если что, то тебя всего можно в нем укутать. Есть у меня и термос с чаем, есть что перекусить. А обедать будем в Атке, там хорошая столовая. На всякий случай, если кто будет спрашивать, скажешь, что мой племяш. Как настроение?
– Пока отличное. Я первый раз так далеко на такой большой и мощной машине еду.
Степан  очень уверенно управлял автомобилем, было видно, что он профессионал с солидным опытом.
– Степ, а ты как долго водишь машину?
– Ну, считай скоро десять лет. Первые права получил в 18 лет в ДОСААФ, затем призвали в 19 лет в армию, там тоже был шофером на грузовике, ну и после армии сразу сюда на Колыму, на заработки.
– А служил где?
– Недалеко отсюда, с улыбкой ответил Степан, – На Камчатке.
– А родом ты откуда?
– Я с Ярославской области.
– А ты откуда, как вы мамой попали сюда?
Я рассказал Степе о том, как мама приехала сюда из Ташкента, после смерти отца, так как было тяжело с деньгами, а потом я прилетел сюда.
Степан мне нравился и раньше, он был приятным парнем, с ровным, добрым характером, худощавый, высокий, немного долговязый, с длинными руками и огромными кистями рук. От него всегда легко пахло солярой, а на танцах к этому запаху добавлялся аромат одеколона Шипр.
Во время разговора в пути я еще раз убедился, что Степан мужик серьезный и основательный и к нему нужно относиться с уважением.
Мы проехали поселок Карамкен, двигатель ровно урчал, в кабине стало тепло, так что я снял пальто, а Степа свою фуфайку. На нем был тонкий ватный комбинезон с большой длинной молнией от шеи до паха. Это была форменная одежда шоферов.
– Ну, так ты хотел меня о чем-то спросить, спрашивай, обратился ко мне Степан.
– Степа мне  неудобно, но мне не с кем посоветоваться. Мне сейчас 15 лет, а с 14 лет я постоянно чувствую, что мне хочется трахаться.
– Давай договоримся, раз уж разговор пойдет про мужские дела, то и называть мы с тобой все будем так, как оно есть на самом деле, мы же не институт благородных девиц. Верно? Итак, у тебя стоит и тебе охота. Так?
– Ну, да.
– У меня тоже очень часто он стоит и мне тоже всегда охота. Так придумала природа.
– Ну, так как с этим бороться?
– Отвечаю, есть три способа: первый – кого-то отиметь, второй – отрезать его вместе с яйцами и третий – подрочить. Третий самый доступный и безопасный.
– И ты третий используешь? – спросил я.
– Конечно, а что делать? То армия, то теперь вот рейсы. Где здесь на трассе кого найдешь, если только какого медведя, так тот скорее тобой и закусит, – со смехом проговорил Степа.
– Слушай, а говорят, что те, кто дрочит, потом не смогут зачать детей и что с мозгами у них будет плохо, что мозги у них сохнут.
– Вранье все это, я что похож на парня, у которого с мозгами плохо? Вроде нет, а ты что думаешь? Если верить этим разговорам, то я должен был стать уже полным идиотом.
– А ты, в каком возрасте узнал про это? Ну, что можно рукой подрочить?
– Да, наверное, лет в 12.
– А ты во сколько лет?
– Степа, во втором классе. Так вышло.
– Ну, так опыта у тебя не меньше моего.
– Степа и вот еще вопрос, а сколько тебе было лет, когда ты первый раз потрахался реально?
– Эд, нам прежде нужно будет с тобой договориться о том, что все, о чем мы с тобой говорим должно быть разговором только нашим. Это не потому, что я чего-то боюсь. Я просто должен быть уверен, что мы с тобой можем себе это позволить, будучи на сто процентов уверенными друг в друге.
– Я понимаю, но как это сделать. Вот ты сейчас говоришь об этом, у меня даже какое-то волнение.
– Точно?
– Да.
– Давай договоримся так, я попробую тебе рассказать кое-что из моего опыта, но ты даешь мне слово, что все, о чем мы будем говорить, останется между нами. Договорились?
– Да, Степан, я гарантирую!
– Так получилось, что я уродился худым и тощим, каковым и сейчас являюсь, а член уродился толстым и длинным. Уже  в начальной школе я стеснялся раздеться, так как все в этом случае обращали внимание на меня. Когда постарше мы с ребятами ходили купаться, они очень часто просили меня показать им мое достоинство, как они его называли. Многие завидовали, только вот чему, непонятно. Такое внимание со стороны возбуждало и мой интерес к моему члену, поэтому лет в 12, в пятом классе я обнаружил, что если хорошо поработать с ним рукой, я получал очень крепкое удовольствие. У меня никогда не было вопросов к себе типа: «А почему?», какой ужас, я дрочу и так далее. Все разговоры на этот счет  «просвещенных» и набожных бабушек и титулованных академиков я просто не брал в голову. Я и сейчас отношусь к этим людям откровенно говоря с презрением. Их рассуждения мне напоминают лекции на тему: О влиянии свежих огурцов на безопасность движения самолетов».
Так проходили молодые годы. До 17 лет я ни разу не пробовал кого-либо реально потрахать. После окончания  школы, во время учебы на шофера я познакомился с одной девахой. Мы с ней недолго встречались, довольно скоро дело дошло до постели. Но как только она реально увидела мой, она перепугалась, открытым текстом заявила, что с конем она трахаться не будет, не для того родилась, и сбежала. После мы с ней и не встречались. Вот такой у меня был облом. Честно говоря, я тогда расстроился. Я все думал, а как дальше, а кому я нужен?
Хочешь, не хочешь, а в баню ходить приходилось. Вот однажды в раздевалке ко мне подошел мужик лет сорока, спросил закурить, а затем предложил присоединиться к их компании и выпить вместе с ними пива. Я не отказался. Мужики оказались все образованными, примерно его возраста, кто-то и помладше. Говорили про жизнь, рассказывали анекдоты, ржали. Мне очень понравилось в их компании. Они были какими-то свободными и независимыми. Когда вместе пошли в парилку один из них профессионально обработал меня березовыми вениками, после чего на скамье сделал мне массаж спины. Я в этот день получил огромное удовольствие и от массажа и от общения. Естественно мы обменялись адресами и договорились на следующей неделе встретиться в этой же бане в это же время.
Мои отношения с этой компанией очень скоро стали дружественными и они стали приглашать меня на их, как они называли сходки, которые проходили  у Олега, который и подошел ко мне, а он оказался художником.
Вот в этой компании меня по настоящему еще до армии и распечатали. Люди они были свободные без предрассудков. Там я по-настоящему поимел женщину, короче там я попробовал все. Эд, у тебя уши не вянут?
– Нет, Степан, все нормально, мне очень интересно.
– Но вот теперь, самое главное. Именно в этой компании меня научили не путать постельные отношения с любовью. Главная беда всех, особенно молодежи в том, что они путают секс с любовью. Ну, это совсем разные вещи. Там где это путают рано или поздно все кончается скандалом, дракой поножовщиной, судом, зоной, разводом.
Вот, например, ты любишь свою мать?
– Да, конечно.
– Но это же не имеет никакого отношения к тому, что у тебя твой пацан стоит в штанах. Так?
– Точно.
– Конечно, бывает так, что любовь и секс могут существовать одновременно в параллели. Так часто бывает, это нормально. Только путать их нельзя. Секс приходит и уходит, а любовь, если она настоящая, как правило, остается надолго, часто на всю жизнь.
Вот у тебя всякие там сомнения, угрызения, переживания. Я знаю почему. Ты пока не отделил одно от другого. Если не научишься этого делать – будешь всегда с проблемами, а они к хорошему не приведут.
Так вот, общение с этими людьми до армии, очень помогло мне в службе, да и в жизни. В отличие от других, мне не грозило, если  с оставшейся на гражданке девкой, которую я называл любовью застрелиться в карауле, по причине того, что она вышла замуж за конюха из соседней деревни. Для меня в армии стал реальным девиз: «Военный пьет все, что горит, имеет, все, что шевелится, а что не шевелится, расшевелит и поимеет».
Такого откровенного, рассудительного разговора с взрослым мужиком, у меня ранее, конечно не было. Разговор со Степаном открыл для меня окно в другое понимание реальных вещей.
– А вот и первая остановка, Атка. Пора обедать, пойдем, здесь хорошая столовая, пожалуй, лучшая на трассе, – сказал Степан заглушив машину на стоянке.
Отобедав и передохнув, мы продолжили путь. Вскоре начался Яблоневый перевал. Во время езды разговор заходил о природе, о трассе, о всякой другой всячине. Степан оказался на редкость содержательным парнем, я не предполагал этого, ранее общаясь с ним в клубе.
К семи часам вечера, как и планировали мы прибыли в Ягодное. Первым делом выгрузили трубы для старателей, которые мы везли. Нам тут же загрузили деревянные ящики с образцами пород, которые нужно было доставить в Магадан. На все ушло пару часов. Оставив машину в закрытом помещении на территории предприятия, мы со Степаном пошли в местную гостиницу. Там нас ласково приняли и не потребовали со Степана даже документов. Меня он представил как племянника, мы поднялись в номер. Это был простой двухместный номер, с раковиной в углу. Две деревянных кровати стояли справа и слева от окна, прикрытого шторой. Туалет и душ – общий на этаже, в коридоре.
– Идем в буфет, пока  он не закрылся, надо поесть.
Степан взял что-то поесть из вторых блюд, в буфете оказалось местное пиво, которое славилось очень приличным качеством. Иван заказал по кружке.
Выпив пиво и поев, мы собрались в номер. Иван подошел к буфетчице и, поговорив с ней, вернулся с 2 литровым кувшином с пивом, которое мы забрали с собой в номер. Делать этого не разрешалось, но Степа здесь был своим парнем.
Обратная дорога, прошла в непринужденных разговорах, шутках. Было впечатление, что мы со Степаном сходили на футбольный матч, в котором наша команда выиграла. На Палатку приехали часов в шесть вечера. Прощаясь, Степан сказал мне: «Спасибо за поездку, мне было очень приятно иметь такого собеседника. Если тебе что-то будет нужно, все что я смогу, я сделаю. На следующей неделе на танцы придешь?
– Приду обязательно. Тебе огромное спасибо за то, что научил меня важным вещам, мне это было очень нужно, ты мне помог.
Степа остановил машину на трассе в нашем поселке, я вышел и направился домой.

     Придя домой, мама с работы должна была прийти часа через два, я завалился на диван, включил любимого Клифа Ричарда.  Слушая его, с облегчением понял, душевные тревоги растворились в новых знаниях, полученных в поездке по Колымской трассе.
Придя на следующий день в школу, я не стал тут же делиться впечатлениями с Толиком, хотя меня подмывало. Я видел, что ему очень интересно узнать, как же прошла моя поездка, но я держал паузу. Толик не выдержал и после уроков спросил: «Ну как, что было, рассказывай?»
– А ничего особенного, съездили нормально. Степа классный парень. На мои вопросы он ответил просто: Не хочешь проблем, не путай секс с любовью».
– Да, мало, но толково.
– И больше ничего не было?
– Нет.
– А где вы ночевали?
– В гостинице в двух местном номере.
Далее Толик не стал меня расспрашивать, так как либо поверил, либо понял, что я не намерен делиться подробностями.
        В течение недели, осмысливая разговор со Степаном, делая практические выводы, я заметил, что стал гораздо спокойнее, наглее, увереннее в отношениях в классе. Если раньше я мог съязвить и ответить на придирки и мелкие гадости со стороны наших правильных комсомолок, которые постоянно слали их в наш адрес с Толиком, то теперь я смотрел на них как удав на кроликов. Они это понимали и очень нервничали. С Толиком у нас остались близкие отношения, но встречаться после уроков мы с ним стали реже.
В середине недели мама меня предупредила, что в пятницу уедет до вторника на Атку, где у неё есть договоренность с местными модницами об их обслуживании.
– Буду делать только завивку перманент и окраску волос, поэтому справлюсь сама. Ты останешься дома на хозяйстве.
– Все будет нормально, не переживай, ответил я.

      
Нажрался в дупель
    Как-то в школе я пересекся с Толиком Волковым. Его мама работала начальником телефонного узла, конечно, была знакома с моей мамой. Уже не помню повода, но мы с ним разговорились, я его пригласил к себе послушать музыку. Коллекция записей у меня потихоньку увеличивалась. Он пришел, ему понравилась обстановка и музыка, и он тут же предложил: «Давай позовем девчонок, когда у тебя не будет мамани, посидим, поговорим, можем чуток выпьем».
– Давай, я не против, только кого позовем?
– Это не проблема. У меня сейчас есть  одна, которой я нравлюсь, зовут Анной, она из десятого класса, у неё есть подружка Барсукова Надька, она помладше, твоего возраста. Учится в параллельном тебе классе.
В клубе в это время шел какой-то очень длинный двух серийный американский фильм, что было редкостью. Мама взяла билеты на последний сеанс и должна была пойти в кино сразу после работы. Я тут же позвонил Толику Волкову и сказал, что у нас есть хорошее окно.
Итак, мы встретились. Волков пришел со своей Анной, она была высокой почти в рост Толику, видно было, что модничала и кокетничала. Она же и позвонила от меня и передала Наде Барсуковой, что мы уже на месте. Барсукова жила недалеко от меня в районе нефтебазы. Её мама работала главным бухгалтером. Уже минут через 15 она была у меня, принесла с собой бутылку вина.
Чтобы не возиться с бокалами, вино разлили в чашки для чая. Девкам по чуть-чуть, остальное нам мужикам.
Волков был здоровым парнем, ростом больше чем 180 см. и весил наверняка килограмм 85. Что касается меня, то мой рост был 168 см., а вес 60 кг. То есть я парень был мелкий. Того вина, которое я выпил, было бы абсолютно достаточно для того, что бы быть выпивши, но без последствий. Закончив с вином, мы попросили девок, что бы они сходили на кухню и помыли чашки. Они пошли. На мою беду в этот день на кухне мужики нашего барака устроили просто откровенную пьянку, по какому поводу, неизвестно. Мужики обрадовались девкам, и тут же предложили им выпить, и налили им по полной кружке. Девки сказали, что они не пьют, и быстренько принесли выпивку нам. Как потом выяснилось, они принесли по полной чашке, в каждой было грамм по 300 водки Зубровка. Мы уже были за хорошевшие от вина, не знаю почему, но на предложение Волкова выпить я дал согласие и мы залпом выпили все, что было в чашках. Общая доза была более, чем достаточной для взрослого мужика, привыкшего в выпивке.
Волков, а особенно я опьянели и решили пойти проветрится. Мы оделись и пошли гулять. На улице поздним вечером был приличный мороз. Пьяным море по колено, мы с Волковым стали петь какие-то песни, смеялись падали. В конце концов девки от нас сбежали. Через некоторое время я потерял способность самостоятельно идти. Спасибо Волкову, он парень был крепкий и несмотря на то, что сам был пьян, но довел меня до моей двери, постучал в неё, а сам тут же скрылся. Мама к тому времени уже пришла из кино, мужики на кухне находились в заключительной стадии пьянки, то есть  нажрались вдрыск. И вот, открыв дверь, мама видит сына не просто выпившего, а в жопу пьяного, который еще и падает на пол без чувств.
У матери началась паника. Она посчитала, что меня напоили мужики на кухне. Но вскоре ей позвонила мать Волкова и сообщила, что её сын был у меня в гостях вместе девками, которых на поселке все знали, пришел домой пьяный и завалился спать не раздеваясь. Всё, мы были полностью разоблачены.
Мать вызвала скорую помощь, они дали какие-то лекарства, но успокоили, что отойдет ваш сын. Кладите на кровать, но рядом ставьте ведро. Его будет рвать до самого утра. Так и было. Я отходил два дня. Пришлось даже пропустить школу.
Затем был разбор полетов со всеми нами и со всеми родителями. Нам запретили встречаться и общаться. Короче, скандал был вселенско-поселковый. Досталось по полной и нам, и девкам, и мужикам, которые наливали.
Это был первый и последний раз в жизни, когда я напился до бессознательного состояния.
Через две недели все улеглось и успокоилось.

Окончание 8 класса и отъезд
     Прошли майские праздники с демонстрацией, выносом портретов вождей и лозунгов. Толпа счастливых и слегка выпивших уже с утра граждан время от времени орущая «Ура!», прошла по главной улице поселка. Вечером уже серьезная выпивка с тостами «За май, мир, труд», «За Розу Люксембург и других баб», «Что бы у нас все было, и что бы нам за это ничего не было» так продолжила народное ликование.
В школе в середине мая состоялись промежуточные экзамены для восьмиклассников: по русскому языку и литературе, по алгебре и геометрии. В результате по русскому языку, алгебре я получил тройки. По абсолютному большинству других предметов оценки в моем свидетельстве были 4-5, ну конечно, кроме черчения. Да вот и за дисциплину оценку мне и Толику Капустину поставили «хорошо». Ну, что же, мы этого заслужили.
В конце мая в спортивном зале школы состоялся выпускной вечер. В его начале, когда вручали документы, я  присутствовал, а затем ушел домой и слушал музыку. Не интересовали меня такого типа мероприятия.
Нужно было решать, что делать дальше. Идти в 9 класс и таким образом начать путь окончаний полной средней школы, или поступать в техникум. Тоже среднее образование на выходе, но плюс специальность, а после прямая дорога в армию. Призывной возраст был 19 лет и служба 3 года, во флоте – 4 года!
Я выбрал и получил согласие мамы на то, что поеду и попробую поступить в индустриальный техникум в г. Ульяновске, на специальность «Оператор электронно-вычислительных машин».
Решили, что в Ульяновск нужно добираться сразу, что бы там было время подготовиться к вступительным экзаменам. Экзамены нужно было сдавать по русскому языку письменно, литературе устно, по математике письменно.
Просмотрев варианты, решили, что добираться до Ульяновска буду так: самолетом до Хабаровска, далее опять самолетом до Куйбышева, а там по реке Волге на пароходе до Ульяновска. Никого знакомых у меня в этом городе не было, но меня это не пугало.
И вот настал день расставания. Мама проводила меня в аэропорту. Самолет Ил – 18 гудя двигателями, неспешно разбежавшись, ушел в высоту и взял курс на Хабаровск. Я покинул Колыму.

Первая  самостоятельность
        Два с половиной часа полета, разбавленные бортовым питанием, конфетками, водичкой и хождением стюардесс не показались утомительными.
Самолет приземлился в Хабаровске. Это более чем на тысячу километров южнее, поэтому выйдя на трап, я сразу же почувствовал дыхание горячего лета.
Хабаровский аэропорт был неудобным, там всегда было полно народу, но уже был мне знаком, поэтому быстро и уверенно я зарегистрировал свой билет для дальнейшего полета и стал ожидать регистрации и посадки.
Наконец, объявили посадку на самолет. Лететь мне до Куйбышева на ИЛ-18 около 6000 километров, это более 9 часов, плюс еще две посадки на дозаправку, итого, минимум часов 12 в пути, минус разница во времени.
Прилетел  в Куйбышев очень рано утром, в самолете удалось поспать, поэтому чувствовал себя нормально. Еще больше часа добирался из аэропорта в город, где прямиком отправился на речной вокзал. Посмотрев расписание, увидел, что сегодня вечером есть пароход до Ульяновска. Подойдя к кассе, к удивлению увидел: нет очереди, попросил билет до Ульяновска на сегодня.
– Молодой человек, на сегодня билетов нет, – ответила кассирша.
– Как нет, вообще нет?
– Минутку, – кассирша стала смотреть какие-то свои бумаги, затем сказала – Есть, но только в  1 классе «люкс», это отдельная каюта и это очень дорого.
– Сколько? – спросил я.
– 16 рублей.
Я мог себе позволить такие расходы, поэтому, не раздумывая, сказал: «Выписывайте билет».
Кассирша посмотрела на меня с удивлением и недоверчивостью, но билет выписала, получила деньги и пожелала счастливого пути, что никогда не наблюдалось в работе кассиров.
Сдав свой чемодан в камеру хранения, я решил найти место, где можно поесть, а заодно хоть немного посмотреть на город, в окрестностях которого родилась моя бабушка Александра Аникеева. Минут через двадцать ходьбы я зашел в пельменную, заказал, порцию штампованных на автомате пельменей и полстакана сметаны.
Поев, я направился осматривать город. Город, вернее те его места, которые я прошел, не произвел на меня серьезного впечатления. Много деревянных запущенных и покосившихся домов.
Находившись, и изрядно устав, я вернулся к речному вокзалу. Пароход уже подали к пирсу. Взглянув на него, я был сильно удивлен. У пирса стоял пароход, судя по всему построенный в начале века с трубами и  колесами. Я предполагал, что это будет  судно на подводных крыльях, или белоснежный красавец теплоход, а оказался небольшой трехпалубный колесный пароход.
С ума сойти, подумал я, неужели такие еще есть и они используются, на дворе 1964 год!
Оказалось, что пассажирам первого класса уже можно было  начинать посадку. Забрав свой чемодан из камеры хранения, я подошел к трапу, где меня встретил матрос и вежливо поздоровавшись, попросил билет. Убедившись, что все в порядке, он передал меня другому, который проводил меня в каюту. Открыв каюту ключом и пропустив меня в неё, он представился: я стюард, меня зовут Федор, во время путешествия буду сопровождать вас, по любым вопросом обращайтесь ко мне без стеснения.
– Есть ли у вас какие-нибудь вопросы?»
– Есть. Сколько времени будем идти до Ульяновска?
– Эту и следующую ночь проведете на судне, а рано утром через день будет ваш город.
– Где можно поесть?
– На этой же палубе имеется ресторан и буфет, через час после отплытия им можно пользоваться.
– Как можно отправить телеграмму прямо с парохода?
– Без проблем, оставляйте вещи и пройдем к нашему связисту.
Оставив свой чемодан в каюте я последовал за стюардом. Он провел меня в служебное помещение, в самом носу судна.
– Иван Сергеевич, – обратился он к пожилому мужчине, сидевшему в окружении приборов и рации, –  Примите телеграмму.
– Добрый вечер, пожалуйста, продиктуйте адрес и текст. Я тут же все продиктовал, адрес, сообщив в тексте, что все в порядке, я на пароходе и через два дня буду в Ульяновске.
– Как оплачивать? – спросил я.
– Ваш стюард решит этот вопрос, это его работа, – показывая на матроса, сказал радист.
Матрос-стюард, проводил меня обратно до каюты, спросил, нет ли других поручений, улыбнулся, учтиво попрощался и ушел.
Я осмотрел каюту. Каюта была хороша. Во-первых, она была просторной, метров 14 квадратных, во-вторых, имелось большое окно, которое открывалось и выходило на прогулочную палубу, и в-третьих в каюте в отдельном небольшом кабинете имелся туалет с душем и умывальником. Вся каюта была отделана натуральным деревом, имелся столик около кровати, на нем стояла красивая настольная лампа с абажуром. Я был очень доволен, и удивлен уровнем сервиса. Вот что значит первый класс, – подумал я, прилег на постель и задремал.
Разбудила меня музыка, доносившаяся с берега и легкое покачивание судна. Я взглянул в окно и понял, что мы отчалили, а значит, начался мой водный путь до города Симбирск, в котором родился Ленин и который потом назвали в честь его Ульяновском. Я умылся, взглянул на себя в зеркало, убедившись, что все в норме, вышел в коридор. На нашей палубе было всего восемь кают, по четыре с каждого борта, кроме того имелся вход в ресторан. Полы коридора были застелены ковровыми дорожками, двери в каюты с резными филенками из благородного дерева, ручки с позолотой. Вокруг кают и ресторана можно было пройтись по открытой верхней палубе. Проходя по ней, я остановился у одного из колес, сверху они были закрыты кожухом, но внизу было видно, как лопатки колеса равномерно с напором опускались в воду, издавая при этом шлепающий звук. Шлёп, шлёп, шлёп, шлёп…  Обалдеть, я впервые видел наяву такой способ движения на воде.
Продолжая осмотр, решил спуститься этаж ниже. Он представлял собой большую каюту, в которой в несколько рядов были установлены деревянные сидения. Все они были заняты народом, вокруг которого громоздились чемоданы и тюки. Народу было полно. Спустившись еще ниже, я был шокирован. Это были помещения типа трюмов, в которых прямо на полу вповалку лежал, местами сидел народ. Народ, которого я в жизни никогда не видел: плохо одетый и сомнительного вида. Они мне напомнили людей изображенных на картине И. Репина «Бурлаки на волге». Я только потом узнал, что билет в трюме до Ульяновска, которых в кассе не было, стоил 80 копеек! В 20 раз дешевле моего! Увиденное мне не понравилось, и я за все время путешествия больше не покидал своей палубы.
Стемнело, голод давал знать о себе, я направился в ресторан. Ресторан был широким, с большими как в каюте окнами.  В ресторане было  столов десять, каждый на четыре персоны. В ресторане за двумя столиками уже  ужинали несколько посетителей. Я присел у окна за свободный столик. Удивительно, но почти сразу подошла официантка и предложила посмотреть меню. Я заказал себе бокал красного сухого вина, овощи для закуски, на второе котлету по-киевски. Надо отметить, что в те времена, особых проблем с получением алкоголя не было. Конечно, могли отказать в продаже алкоголя в магазине: водки или крепленого вина лицам, не достигшим 18 лет, но это бывало редко. Отговорка: «Это не мне, это для папы», как правило, давала результат и выпивка, и сигареты были в руках.
Слегка отпив вина из бокала, я ожидал подачи закуски и горячего. В это время в ресторан зашел мужчина, осмотрелся, затем подошел к моему столику, спросил разрешения составить компанию и, получив согласие, присел напротив меня.
Его заказ был серьезнее моего. Он заказал 300 грамм армянского пятизвездочного коньяка, лимон, порцию черной икры, так же котлету по-киевски, овощи и плитку шоколада.
Первые пару минут мы сидели молча, потом мужчина обратился ко мне и спросил: «Вы, молодой человек, далеко путь держите?»
– В Ульяновск, ответил я.
– Если не секрет, то с какой целью?
– Буду поступать в техникум.
– Меня зовут Леонид, я моряк, сейчас в отпуске, направляюсь в Горький, хочу проведать родных.
– Меня Эдуард, – ответил я, соблюдая любезность.
– Леонид налил себе в хрустальную рюмку коньяк. Предложил мне также составить компанию. Я отказался, сославшись на наличие у меня сухого вина. Официантка принесла нам горячее, и мы приступили к еде.
Закончив с горячим, Леонид обратился ко мне с вопросом: «Вы в первом классе путешествуете?»
– Да, ответил я.
– А откуда сами?
– Из Магадана.
– Я работаю на Сахалине вахтовым способом на большой рыбообрабатывающей базе в должности инженера наладчика оборудования.
– А вы, в какой каюте находитесь?
– В шестой.
– Я в третьей.
Я подозвал официантку, попросил расчета. Ужин обошелся мне дорого, в три рубля. Я встал из-за стола попрощался с Леонидом и отправился в свою каюту.
Придя в каюту, я прилег, включил динамик внутренней сети, там передавали какую-то музыку.
Еще сутки назад я был на Колыме, сегодня плыву по Волге в центре России. Что мне принесет ближайшее время, какие события произойдут? Как и где я устроюсь в Ульяновске? – думал я лежа.
В дверь осторожно постучали, я встал, отрыл её,  в коридоре стоял Леонид.
– Эдуард, извините меня, но у нас на палубе всего три каюты заняты, никого нет, мне даже не с кем поговорить. Может быть, проведем вечер вместе?
– Мы с вами совсем не знакомы, у нас есть существенная разница  в возрасте, вас это не смущает?
– Нет.
– Ну, если нет, давайте для начала перейдем на «ты».
– Я буду только рад, ответил Леонид.
– Хорошо, но, как мы будем проводить вечер? Гулять по палубе, ну там уже почти темно и мало что видно.
– Я предлагаю следующее. Я сейчас в ресторане закажу в каюту какой-нибудь закуски: что-нибудь сладенького, можно и вина. Посидим, поговорим, все будет не так скучно.
– Согласен, но я алкоголь не буду.
– Ты не будешь, я себе возьму. Я сейчас все организую и зайду за тобой.
Сказав это, Леонид направился в сторону ресторана.
За только что состоявшимся разговором  я, наконец, внимательно рассмотрел Леонида. Это был крупный мужчина, крепкого телосложения, примерно тридцати лет, с черной средней длины шевелюрой. Никакой красоты в его лице я не обнаружил. Это был стандартный ухоженный мужик, хорошо и по моде одетый, гладко выбритый. Его поведение никак не насторожило меня. Я зашел в туалет, отлил, посмотрел на себя в зеркало, вернулся в каюту и присел на стул у стола.
Дверь без стука открылась, в каюту зашел Леонид и сказал: «Эдуард, все готово, пойдем ко мне».
Я закрыл дверь каюты и перешел к Леониду. Его каюта была точно такой же, только цвет абажура лампы был другой. На столе были фрукты, конфеты в вазе, белый хлеб, масло, черная икра, бутылка коньяка, бутылка сухого вина Ркацетели, папиросы «Герцеговина Флор» в твердой пачке.
– Проходи, присаживайся, – предложил мне Леонид, рукой указал на диван, на котором я занял место у окна каюты.
– В честь чего такой пир? И откуда такие дефициты, – спросил я.
– Это все ерунда и мелочи. У них в ресторане за деньги есть все, что душа пожелает. Я полгода работал и не был на земле, я кое-что заработал, поэтому считаю, что могу себя немного побаловать.
Леонид присел на стул, налил себе коньяка, затем посмотрел вопросительно на меня и я глазами дал согласие на то, что могу выпить вина.
Он налил в фужер прозрачное слегка отдающее золотым оттенком вино.

     В течение вечера Леонид рассказал мне очень много интересного о работе огромной океанской базы. Я узнал, что это целый комбинат, на котором работают около 600 человек. Рыболовные сейнеры постоянно доставляют на базу свеже выловленную рыбу, где её перерабатывают в консервы, а что не идет на консервирование замораживают в специальных стандартных плоских пакетах. Многие процессы автоматизированы, поэтому на производстве очень много технологически сложного оборудования. Вот это оборудование и есть мое хозяйство. У него в подчинении 15 человек, имеются мастерские со станками и хорошая инструментальная база.
По просьбе Леонида, я рассказал ему, почему решил пойти учиться в техникум на оператора  электронно-вычислительных машин.
Почувствовав, что выпитое вино подействовало на меня, я поблагодарил Леонида и отправился к себе в каюту.
Примерно часов в десять утра в дверь каюты постучали. Прямо в трусах, я подошел и открыл её, передо мной стоял матрос-стюард..
– Извините, пожалуйста, я хотел произвести уборку в каюте, – взглянув на меня, произнес – Может, мне попозже зайти?
– Нет проблем, заходите и делайте все, что вам нужно, а я посижу в постели, – сказав это, я опять забрался на диван и прикрыл себя одеялом.
Федор начал приборку в туалете, закончив её, вышел в каюту.
– Здесь ничего не надо делать, все в порядке, – обратился я к стюарду.
Федор взял в руки свой реквизит и направился к двери.
– Федор, минуту пождите. Есть вопрос, – окликнул его я.
– Слушаю вас. Кстати можно обращаться на «ты».
– Отлично, тогда меня тоже можно на «ты», а зовут меня Эдуард. Вопрос, можно ли посмотреть машинное отделение вашего судна? Оно ведь такое старое и работает на пару.
– Я спрошу главного механика, если он позволит, то я проведу для тебя экскурсию. Ты пойдешь завтракать?
– Да, вот умоюсь и пойду в ресторан.
– Бери комплексный завтрак, будет быстрее и дешевле, – посоветовал мне Федор.
– Спасибо.
Федор улыбнулся и покинул каюту.
Какой приятный парень, да и форма ему к лицу. А ведь ему  лет восемнадцать не больше, – подумал я.
Я встал с кровати, умылся, посмотрев на себя в зеркало заметил, что остатки усталости еще были на лице, но это придавало мне какой-то взрослый шарм.
Комплексный завтрак состоял из глазуньи, круглой булки, масла и чая. Завтрак действительно был относительно дешевым, стоил один рубль. При оплате, официантка мне принесла квитанцию за отправку телеграммы, это еще полтора рубля.
Во время завтрака к столику подошел стюард Федор и доложил, что ему удалось договориться с главным механиком и сразу после 12 часов можно будет посмотреть работу силовой установки.
– Спасибо огромное, Федор, я буду ждать тебя в каюте.
Вернувшись в каюту, я присел, все же еще чувствовалась усталость прошедшей бурной ночи, но в целом чувствовал я себя хорошо. Я не чувствовал угрызений совести или сомнений за свое вчерашнее поведение. Как все-таки был прав Степан, в который раз я вспомнил  его советы с благодарностью.
Я открыл окно каюты. Берега были вдали, мы шли по водохранилищу, крепкий летний ветерок, сдобренный ароматом речной воды, временами врывался в каюту и пытался легко хулиганить со шторами.
Предварительно постучав, в каюту вошел стюард.
– Эдуард, мы можем идти на экскурсию.
Быстро закрыв окно, я отправился за Федором. По служебной лестнице мы спустились в самый низ судна. Федор открыл серьезную металлическую дверь, и мы оказались в преисподней: в жаре и среди механизмов, каждый из которых двигался по своему заданию, блестел отполированными поверхностями и издавал свой звук, все это жило своей железной жизнью.
Нас встретил старший механик, он поздоровался и в течение получаса рассказывал много интересных вещей о сердце судна. В машинном отсеке работало трое матросов. Это были молодые парни. Жара стояла там ужасная, вентиляционные установки не справлялись, поэтому ребята были только в брюках.
После окончания экскурсии я очень искренне поблагодарил старшего механика, и мы с Федей поднялись на нашу палубу.
– Тебе нужно сейчас проветриться, после такой жары в машинном отделении, давай прогуляемся на открытой палубе, предложил Федор.
Свежий, но теплый ветер трепал мою рубашку и волосы, было очень здорово.
– Федор, а ты работаешь здесь почему? – спросил я.
– Я студент самарского речного училища – техникума, перешел на четвертый курс. Скоро стану помощником капитана, а летом я прирабатываю на жизнь вот таким образом. Зарплата  тут небольшая, но иногда благодарят пассажиры. Удается заработать для поддержки штанов. Я сам из маленького городка, живем с мамой, поэтому приходится надеяться только на себя.
– Сколько тебе лет?
– Восемнадцать.
– А как насчет армии?
– Пока учусь, отсрочка, а там посмотрим, что будет.
– А ты в Ульяновск зачем? – спросил Федор.
Я в течение минут десяти рассказал о своей теперешней мечте стать оператором ЭВМ, для чего и еду из Магадана поступать в техникум.
– В Ульяновск завтра пребываем рано утром, тебя разбудить заранее?
– Конечно, Федя, а то вдруг просплю.
– Договорились, а теперь я пойду  у меня есть дела, – сказав это, Федор ушел.
У каждого своя жизнь, каждый пытается сделать её сам, вот и мне предстоит то же, подумал я и отправился в каюту. Я прилег, включил радио, но там передавали какую-то ерунду, какие то колхозные песни, пришлось выключить его.
Побыть одному не удалось, постучав в дверь, ко мне зашел Леонид.
– С ума сойти, скоро уже обед, а я только проснулся, сказал Леонид и присел на стул возле моего дивана.
– Леня, ты зачем вчера так много выпил, посмотри лицо вон еще не отошло? – с упреком спросил я.
– На обед пойдем вместе?
– Да, если ты хочешь, но можем и отдельно, – ответил я.
– Конечно вместе, закажем все что захотим, я заплачу.
– Хорошо, через полчаса встречаемся в ресторане.
Обед провели с Леонидом вместе. На этот раз заказали салат овощной, суп из осетрины, бифштекс с яйцом и пиво «жигулевское» в стеклянных бутылках.

     Утром следующего дня меня очень аккуратно разбудил стюард Федор. Он проинформировал меня: «Через полчаса пришвартуемся, так что у тебя есть время для того что бы умыться и собраться».
– Ты проводишь меня? – спросил я.
– Да, конечно и провожу и помогу чемодан донести до трапа.
Я умылся, собрался, проверил все ли на месте. Затем сел к столу и написал записку для Федора: «Уважаемый Федор! Огромное спасибо за внимание и прекрасное отношение. Пока оставляю адрес: Ульяновск, главпочтамт, до востребования, и указал свое имя и фамилию. Буду очень рад продолжению нашего знакомства». Я свернул листок, вложил в него пять рублей и положил на стол.
Вскоре Федор пришел и в это время пароход начал швартовку. Я вручил записку ему, он взял мой чемодан, даже помог мне сойти на пристань, пожал мне руку, сказав на прощание: «Я такого пассажира не забуду, всего тебе доброго».
Было очень рано, город еще толком не проснулся, я отошел в сторонку и решил дождаться отплытия парохода.
Через полчаса пароход, начав шлепать по воде лопастями колес, отчалил, а стоявший на палубе Федор, долго махал мне рукой, мне от этого стало тепло на душе, но и немного грустно.

    Город встретил меня хорошей летней погодой, я оставил в камере хранения свой чемодан, забрав только документы, на общественном транспорте добрался до приемной комиссии техникума. Техникум находился на другом берегу Волги.
В приемной комиссии у меня без проволочек приняли документы, проинформировали о сроках первого письменного экзамена по русскому языку, но на вопрос об общежитии сказали, что абитуриентов общежитием не обеспечивают. Если поступите, тогда будем рассматривать этот вопрос, но с местами в общежитии очень напряженно.
– Что мне делать, посоветуйте, – задал я вопрос.
– Попробуйте снять жилье в городе, – ответила секретарь комиссии, – Я вам могу дать адрес одной бабушки, она сдает абитуриентам жилье, это в центре города.
Секретарь записала мне адрес на листок. Мне нужно было найти в городе улицу Льва Толстого.
Выйдя из приемной комиссии, я посчитал свои финансы. Оказалось, что я вписываюсь в график трат и даже кое-что сэкономил, поэтому я взял такси, назвал адрес и минут через двадцать был у дома 53 на нужной улице.
Все обошлось без проблем. Бабушка была  дома, я назвал себя, сказал, откуда я знаю её адрес. Она меня предупредила, что сдает жилье только на месяц, по дням считать не будет, и стоимость  её услуг – 25 рублей. Она провела меня в большую застекленную с отдельная входом веранду. Стол, стулья, большая кровать, тумбочка и шкаф делали её практически жилой комнатой. Бабуля показала кухню и прочитала инструкцию, как пользоваться плитой и посудой. В доме был  благоустроенный туалет, но без горячей воды.
Я заплатил за жилье и отправился на речной вокзал за своим чемоданом, решив по пути купить чего-нибудь съестного.
Первым потрясением для меня в Ульяновске стало то, что зайдя в магазин, я увидел напрочь пустые полки. В продаже не было никаких продуктов: ни хлеба, ни молока, ни макарон, ни масла, ни консервов. Я знал о системном дефиците продуктов в стране, но чтобы их вообще никаких не было, это было нечто. Я спросил скучающего продавца: «А в чем дело?».
А ты видимо не местный, у нас все теперь, спасибо власти, по талонам: и хлеб, и сахар, и молоко, и масло, да только когда  что-то привозят, то тут как на похоронах Сталина, задавить могут.
– Ну а как быть, вот я приехал поступать в техникум, где я возьму талоны.
– Нигде, их выдают только тем, кто имеет постоянную прописку в городе. Милок, ты сходи на рынок, там хоть картошку да лук можно купить.
Ну и дела, – подумал я, – вот только ел икру и осетрину на пароходе, а здесь голодуха. И это на родине Ленина!
Я нашел почтовое отделение, дал телеграмму маме, в которой сообщил, что добрался до Ульяновска, снял жилье, указал адрес, но сообщил, что продуктов в городе нет, попросил выслать авиа посылкой консервов мясных и рыбных, а так же сахар.
В этот же день я смотался на рынок, на котором было очень много отличной картошки, были в продаже и помидоры, и морковь, и лук, и огурцы. Но молока, сахара, хлеба и мяса на рынке я не обнаружил. Купив картошки, помидор, огурцов и лука я притащил продукты домой.
Через четыре дня хозяйка принесла мне из почтового ящика извещение на посылку. Сбегав на почту, я притащил коробку почти  десяти килограммов веса, где была тушенка, хорошие рыбные консервы, две пачки сливочного масла, сахар, конфеты и еще что-то. Увидев все это, хозяйка, покачав головой заявила: «Оказывается на Колыме не так уж и плохо живут!»
В следующие дни я с утра читал учебник русского языка, просматривал свои тетради по алгебре, то есть готовился, а потом выходил в город и гулял по нему вплоть до вечера.
Оказалось, что дом, в котором я снял жилье, соседствует с двором, в котором находилось владение семьи Ульяновых,  именно в нём провел свои детские годы Володя Ульянов. Этот дом и участок стали музеем и я его посетил. Несмотря на то, что отец семьи занимал высокий пост в образовании всего Симбирского Уезда, в доме не было предметов роскоши, и он производил скромное впечатление.
В эти же дни мне удалось познакомиться и с местными ребятами. В окрестных домах жили простые семьи. Однажды проходя по соседней улице, я услышал музыку. Из окна на втором этаже пел свои рок-энд роллы Билл Хэйли. На окне стоял магнитофон, а рядом сидел крепкий паренек в майке и курил папиросу. Дождавшись перерыва в музыке, прямо с улицы я задал ему вопрос: «Откуда такие записи?»
– А что, нравятся?
– Конечно, да и у меня есть много такой музыки, правда я приехал поступать в техникум, а музыка осталась дома. Можно зайти к тебе и послушать, а то соскучился уже.
– Давай заходи.
Поднявшись к нему на второй этаж, мы познакомились.
– Петр, представился он.
Паренек был лет 17 невысокий, крепкий, со светлыми кудрявыми волосами.
– Эдуард ответил я.
После знакомства и рассказа о том, какая у меня музыка, какой магнитофон. После рассказа Петра о том, сколько у него есть музыки, нам ничего не оставалось, как стать друзьями.
Через Петра я познакомился с его окружением. Это были парни лет  16-17. Кто учился в школе, кто в техникумах, кто уже работал. Они прекрасно знали район, город и с удовольствием включили меня в свою компанию. Все ребята были дружелюбными, без выпендрёжа. Любимым занятием летом, конечно, было посещение пляжа. Кроме этого ребята общественным транспортом через мост добирались на левобережье, а там уже пешком удалялись в местный лес, где всегда можно было набрать грибов и ягод, что было подспорьем в этот голодный год.  Что касается лесов, то в большой части там росли широколиственные деревья: березовые рощи, осины, липы и дубы. Таких больших дубов я раньше никогда не видел и всегда любовался ими. Дубы вызывали у меня какое-то внутреннее уважение и почтение. Мне всегда хотелось прижаться к дереву и обнять его руками.
Конечно, присутствовала и рыбалка, на реке Свияга, что протекала по городу и впадала в Волгу.
За всеми этими летними приятными занятиями время быстро пролетело, наступил день, в который я явился в техникум писать изложение, т.е. сдавать письменный экзамен по русскому языку. Я был уверен в себе. После сдачи экзамена я спокойно вернулся домой. Но через день, приехав в техникум, что бы узнать результат, я был в шоке. Мне поставили двойку. Т.е. я завалил экзамен и автоматически меня вычеркнули из списка для сдачи остальных предметов. Моя карьера абитуриента закончилась на первом испытании. Я был расстроен, забрал свои документы в приемной комиссии. Самое неприятное было в том, что нужно было об этом «успехе» сообщить маме. На следующий день я позвонил ей с главпочтамта и был удивлен, она не расстроилась, более того сказала: «Все что не делается, все к лучшему». Я думаю, что тебе нужно ехать в Ташкент, потому, что туда пришли документы о полной реабилитации моего отца, твоего деда и реабилитации бабушки. Я подавала заявления в Москву еще полтора года назад. Это дает возможность получить от государства квартиру. Но этим нужно заниматься, иначе ничего не получится. А в школу в 9 класс пойдешь в Ташкенте, ты уже самостоятельный и я надеюсь, что все будет нормально. Что у тебя с деньгами?»
– У меня осталось 100 рублей.
– Ну, этого тебе хватит, что бы добраться. Я позвоню Лизе на работу, что бы они были в курсе.
Закончив разговор с мамой, мне стало легче на душе. Черт с ним с техникумом, я еду в Ташкент. На всякий случай я зашел в отдел доставки и проверил почту до востребования. Мне вручили письмо от Феди, стюарда судна. Я очень обрадовался ему, и быстро вскрыв конверт, прочитал: «Дорогой Эдуард, сообщаю, что 22 июля  буду в Ульяновске, в 18 часов обратным ходом из Горького. Стоянка 40 минут. Можем встретиться на речном вокзале. Буду рад, повидаться».
У меня сразу же мелькнула мысль: а что если на этом же судне вернуться в Куйбышев, а оттуда самолетом в Ташкент. Два дня сможем провести с Федором. Пароход прибудет послезавтра, значит надо быть готовым к отплытию.
Вернувшись, домой я сообщил своей хозяйке, что послезавтра уезжаю. С техникумом передумал, буду продолжать учебу в 9 классе. Я пароходом поплыву в Куйбышев, а потом полечу самолетом.
Затем я встретился с Петром и сказал, что сегодня устраиваем прощальный вечер. Экзамен по русскому языку я завалил, и завтра уезжаю в Куйбышев. Я притащил оставшиеся продукты, консервы, сахар, выдал Петру 10 рублей для закупки какого-нибудь вина.
Вечер прощания был веселым, мы отлично провели время, а вечером гуляли по парку.
К шести вечера следующего дня я был на пирсе. Почти вовремя, опоздав всего на 10 минут, пароход прибыл к причалу. Я увидел Федора на палубе и закричал: «Федя, я здесь!»
Федор бегом слетел по трапу на причал подбежал ко мне и крепко обнял меня.
– Как я рад, что пришел повидаться.
– Федя, я завалил экзамен, мне надо возвращаться в Куйбышев и я хочу это сделать на твоем пароходе, вместе с тобой.
– Точно? Это здорово! Пошли бегом к старпому и решим вопрос с билетом. Мы быстро поднялись на пароход, Федор тут же меня провел к старпому и объяснил задачу.
– Товарищ старший помощник капитана можно выписать билет в 1 классе. У меня есть для этого деньги,- обратился я старпому.
– Я сейчас по рации свяжусь со служебной кассой, ты Федор вместе с  товарищем отправляйся туда, иначе как они его признают, оформляйте билет и бегом назад.
Все сработало отлично и минут через двадцать мы вернулись на пароход, а Федор поселил меня в ту же каюту, в которой я и плыл чуть более месяца назад в Ульяновск.
Зайдя в каюту, Федор обнял меня и сказал: «Эдька, как я рад, что ты опять на пароходе, ты знаешь, я соскучился по тебе. Извини, что если что-то не так, насчет обнимашек.
– Да ты что Федя, я очень рад, что два дня мы сможем общаться, а сегодня сможем с тобой посидеть и поговорить вдоволь. Если откровенно, я скучал по тебе.
– При отчаливании я должен быть на палубе, я зайду к тебе через часик, сказав это, Федор убежал.
         Я прилег на знакомый мне диван. Какая странная жизнь, кто бы мог подумать, что я опять окажусь на этом пароходе, да еще и в той же каюте. Вот и с Федором, мы едва знакомы, а между нами образовались очень теплые отношения, и мне он очень нравится. В открытое окно каюты я видел удаляющийся вокзал и постепенно пропадающие силуэты Ульяновска.
Через час в каюту пришел Федор, у него в руках была корзинка, накрытая белой салфеткой.
– Это я, принес нам с тобой поесть. Здесь нет никаких изысков, но есть хорошие котлеты с картофельным пюре, сметана и помидоры. У меня на палубе до Куйбышева нет ни одного пассажира. Это хорошо, работы мало, но плохо, что чаевых не будет.
– Погоди, давай я куплю пива в ресторане, тебе можно будет?
– В принципе нет, но я думаю при таком безлюдье, втихаря, можно.
Я вылетел в коридор и очень скоро вернулся с четырьмя бутылками жигулевского пива.
Мы с Федором отлично поужинали, пиво очень украсило ужин. Федор забрал посуду и понес в ресторан, при этом сказал: «В десять часов у меня заканчивается смена, и я могу спокойно отдыхать. Если ты не против этого, я приду к тебе,  посидим и поговорим».
– Конечно, Федор, я буду рад общению с тобой и буду ждать.
Сразу после десяти вечера Федор зашел в каюту и произнес: «Вот еще один рабочий  день прошел, матрос Федька в твоем распоряжении».
Я смотрел на Федора и  любовался им. Белый верх фуражки, тельняшка, белая рубашка с воротником (гюйс) в брюки, черные брюки, ремень с якорем на бляхе и туфли. Федор был среднего роста, повыше меня, крепкий, но не атлетического сложения. Темно серые волосы прямой челкой опускались на лоб, черные густые брови как бы прятали подо лбом черные глаза. Форма ему была очень к лицу.
– Садись Федор, я пригласил его присесть рядом со мной на диван.
Я не думал, что начавшийся разговор затянется надолго и станет для нас обоих очень интересным и значимым.
– Родом я из небольшого городка в Куйбышевской области с красивым именем Отрадный. Раньше на этом месте стояла крохотная деревушка Отрадное.  В 1945 году у посёлка Муханово нашли нефть, а в 1956 году был образован город в основном заселенный приезжими нефтяниками. Так случилось, что кто-то из геологов в 1945 году и стал моим отцом. Мама мне говорила, что решила, что в 20 лет пора иметь ребенка, а мужиков после войны для семейной жизни найти было не просто, вот и появился я в 1946 году от случайного мужика. Мама до сих пор живет одна. Поэтому я решил, что после 8 класса пойду учиться в Самарский речной техникум на помощника капитана судна. Окончил третий курс, осталось еще два года. Летом на каникулах я подрабатываю, в этом году устроился матросом-стюардом, – рассказал Федор.
Я рассказал ему о своей судьбе, о своем отце и его смерти, о трудностях ставших причиной отъезда мамы в Магаданскую область и о многом другом, о чём обычно говорят друзья.
Уже через час мы с Федором сидели в обнимку, и я чувствовал присутствие рядом близкого и родного человека, как будто мы были знакомы долгие годы.
На следующий день, несмотря на свои обязанности, Федор, как только выдавалась свободная минута, приходил ко мне, интересовался, не нужно ли мне что-то. Он полностью взял на себя обслуживание в части еды. Так что мне не нужно было ходить в ресторан, естественно оплачивал это я.
Я рассказал ему, что сейчас из Куйбышева  буду добираться в Ташкент, где и продолжу учебу. Я дал ему свой адрес, и просил его писать мне, а при первой же возможности приехать ко мне в гости.
Прибыв в Куйбышев, мы с Федором расстались как братья.

     В Куйбышеве меня ждали сплошные неприятности. Билетов на самолет до Ташкента не было на неделю вперед. Пришлось пробовать купить билет на поезд, но в наличии были места только в плацкарте. Ничего не оставалось делать, как садиться в обычный пассажирский поезд, в плацкартный общий вагон и трое суток добираться до Ташкента в основном по казахской степи в жару. Никакого кондиционера тогда в общих вагонах не было. Питаться пришлось тем, что приносили к поезду на остановках, а останавливался он практически на всех станциях.
Намучавшись на самой верхней полке, практически вплотную у крыши вагона, с отсутствием постели, достаточного количества воды и практически полного отсутствия какого-либо обслуживания, я ехал в Ташкент. Большинство людей, в нашем вагоне практически один в один напоминали мне тех, которые  были пассажирами на пароходе в трюмах.
Великим достижением, и подвигом  стало для меня прибытие в Ташкент. Грязный, голодный, измученный, я не тратя ни минуты, поехал на Миробадскую.   

Снова в Ташкенте      
     Прибыв на вокзал в Ташкенте, и покинув осточертевший мне общий вагон, я первым делом направился на почту, где отправил маме телеграмму: «В Ташкент добрался, жив, здоров».  Затем не мешкая отправился на трамвайную остановку.
Ташкент встретил меня жарой. Конец июля, разгар лета. Какая же у нас огромная и разная страна, – подумал я.
С нетерпением, даже с трепетом ехал в трамвае,  потом шел через знакомый Госпитальный рынок к дому моего детства на ул. Миробадской. И, наконец, жму на круглую крупную не стандартную, знакомую с детства, когда еле дотягивался до неё, кнопку звонка на калитке.
Калитку открыла бабуля. Объятия немного слез и традиционно предложение еды в беседке. Есть очень хотелось, за длинную дорогу я так соскучился по простой домашней еде, что даже отложил желание немедленно залезть под душ и ограничился мытьем рук.
Оглядевшись, я заметил для себя, что дом, двор, сад – все стало меньше в размерах, хотя никто ничего не урезал. Я повзрослел. Старше стала выглядеть и моя любимая бабуля. В доме никого не было, все были на работе. Конечно, у нас состоялся  обстоятельный разговор. Как планировать свою жизнь, что делать дальше, как устраивать свой быт. Я рассказал, что провалил экзамен по русскому языку, поэтому в техникум не попал. По договоренности с мамой планирую, прежде всего, подать все документы в госкомиссию на получение квартиры, это главный аргумент, почему я приехал в Ташкент. Жить буду на ул. Весны, за которым должна была присматривать бабушка Александра. Пойду учиться, но вот в какую школу, вопрос не решен. Возможно, попробую начать работать, в этом случае предстоит учеба в вечерней школе рабочей молодежи.
Бабушка Мария поведала мне, что Лиза, стала намного приличнее себя вести, не позволяет себе глупостей. Её дочь Лариса учиться на портниху и сейчас совмещает учебу и работу. Зигмунд живет со своей Тоней на их территории, но бывает очень часто и, конечно помогает в хозяйстве. Сын Эдуард все так же работает ведущим инженером в энергетической компании, а Лиза,– главным бухгалтером в научно-исследовательском институте переливания крови.
Бабуля подробно рассказала обо всех родственниках и текущих новостях, при этом заметила, что бабушка Александра бывает не часто. Иногда, раз в месяц заходит после посещения церкви, поэтому тебе нужно будет съездить к ней на Тезиковку и взять ключи от дома на ул. Весны. Решили, что сегодня я останусь здесь на Миробадской, тем более, вечером ожидаются гости.
Поев невероятно вкусного куриного супа  из домашней курицы и с домашней лапшой, отведав на второе фирменного польского бабушкиного блюда  «картофельные клёцки», разогретых в зажарке из свиной грудинки и репчатого лука, я был сыт и счастлив.
Немного передохнув после плотного обеда, я принял душ, смыл с себя  грязь отвратительного поезда, накопленную в течение трех суток. Затем я обошел так знакомый мне двор и сад. В нём почти ничего не изменилось. Осматривая традиционное семейное место встреч, обедов и ужинов – беседку, я вдруг увидел рядом с ней выросший молодой дубок. Дерево было выше меня, но тонкое и вытянутое, поскольку росло в тени. Да это же я его посадил когда-то, засунув в землю желудь, вспомнил я. Надо же желудь превратился в деревце!
Первым на Миробадскую примчался Виктор. Встретившись, мы долго не могли оторваться из объятий. Витька повзрослел, возмужал, но его родной для меня запах я узнал, он остался прежним. Мы ушли в дальний угол сада и проговорили там больше часа. Он мне признался, что очень сильно скучал по мне и как по брату и как по соратнику в наших совместных жизненных делах.
– Завтра я поеду за ключами и после обеда планирую уже быть на ул. Весны. Правда, что там происходит и в каком состоянии дом, есть ли там что-нибудь пожрать – не знаю. Все равно буду ждать тебя после обеда, приезжай с ночевкой. Я тоже по тебе соскучился.
–  А что родители и Татьяна не приехали? – спросил я.
– Отец неважно себя чувствует, особенно летом. У него проблемы с сердцем, поэтому мама всегда при нем на всякий случай, а если ехать в гости, то надо брать с собой и лекарства и шприц. А Татьяне теперь не до меня, не до родителей, у неё появился парень из Ленинграда, он старшекурсник, сюда приехал на практику, они уже не скрывают, что к осени уедут в Ленинград, где поженятся. Они трахаются напропалую, Танька, несмотря на аборт, уже успела забеременеть и будет рожать.
– А что у них с Николаем все закончилось?
– Да, она ему написала поначалу одно письмо, после проводов, а потом перестала.
– Зато раз в две недели я всегда получал письмо от Коли, он мне постоянно рассказывал, как у него идет служба, он дослужился уже до сержанта, много писал мне о природе, которая его окружает. Там же горы. Ну, я ему всегда отвечал. Вот теперь нужно будет сообщить, что я опять в Ташкенте. Ему служить осталось еще полтора года.
– А что думаешь с учебой?
– Знаешь, я подал документы в строительное ПТУ на отделочника. Уже сейчас надо думать о том, как обустраивать свою жизнь. Сейчас в Ташкенте много строят и эта профессия в дефиците, а строителям вне очереди дают квартиры. Вот я и думаю, что отучусь, а это три года, затем меня заберут  в армию, ну а после я уже буду при профессии.
– Хорошо, мы завтра с тобой еще поговорим, когда ты приедешь ко мне. По-моему там уже кто-то пришел, сейчас начнут нас звать.
Подъехал Зигмунд, вслед за ним и Эдуард. Чуть позже прибыла и Лиза. Все были на месте, поэтому начали готовиться к ужину.
 Бабушка приготовила ужин и даже позволила выставить на стол бутылку кагора, её любимого вина.
Ужин прошел на славу, после еды все еще довольно долго говорили в беседке, вспоминали прошедшие годы.
Позже Виктор и Зигмунд уехали.
Спать меня положили в комнате Зигмунда. Там ничего не изменилось, радиола «Фестиваль» была на месте.
Утром после завтрака я сразу же поехал на Тезиковские дачи, что бы застать бабушку Александру. Зная, что она любит сладкую курагу, я на  Госпитальном рынке купил полкилограмма и вскоре был у её дома. Бабушка оказалась на месте. Удивительно, но встретила меня с нескрываемой радостью.
Мы с ней около часа проговорили. Я рассказал о том, как поживает мама, как она работает не покладая рук, что получила пусть и не шикарное, но жилье. Бабушка достала сверток, в котором она хранила документы и показала их мне. Это были официальные справки из прокуратуры, в которых черным по белому было написано: «В действиях Калецинского Эдуарда Иосифовича и Калицинской Александры Ивановны нет состава преступления, они реабилитированы». Это были документы невероятной ценности. Прочитав их еще раз, бабушка заплакала: « Не виноват он был, а его убили». Проговорив все, забрав ключи от дома по ул. Весны, я поехал туда.
И опять, когда я шел от трамвайной остановки, меня сопровождало волнение. Прошло больше года, я иду по тем же улицам, возвращаясь к своим памятным и важным для меня местам и событиям.

     Открыв дверь дома, конечно, «дом» это громкое название, я осмотрелся и обнаружил, что все осталось на месте, даже радиоприемник и холодильник. Но все было запущено и в пыли. Осмотрев двор, понял, как важно внимание человека к растениям. Даже за короткое время виноград разросся, но урожай в этом году у него будет весьма скромный. На месте оказалось и наше сооружение водопровода, но в баке, конечно, не было воды.
Калитка к соседям была на месте. Я вошел в соседний двор, с целью увидеть своего закадычного друга Сергея. Увы, вышедшая женщина, которая была мне незнакома, сообщила, что примерно пару месяцев назад они получили новое жилье и съехали. Все мои попытки узнать, куда и по какому адресу, не увенчались успехом. Я обратился к ней с просьбой залить через шланг мой бак с водой. Она мне ответила, что если я сам справлюсь, тогда, пожалуйста, так как она в этом ничего не понимает. Мне удалось справиться за минут пятнадцать. Я был доволен, что все  сохранилось в нормальном состоянии и уже к вечеру у меня будет тепленькая водичка. Но огорчение, что не удастся увидеть Сергея и Костю, не проходило, мне так хотелось увидеться с Сергеем.
Ближе к обеду я почувствовал, что надо думать насчет еды. Стал собираться в магазин, в расчете на то, что может быть удастся  что-нибудь купить из еды. Меня опередил приехавший Виктор с большущей сумкой.
– Привет, я прибыл и привез тебе пожрать, поскольку  у тебя ничего нет.
Виктор достал из сумки банку с борщом,  вареный картофель, жареную рыбу, буханку хлеба, банку баклажанной икры, а затем бутылку вина Портвейн и пачку папирос Беломор.
– С голоду не умрем, да у тебя еще и виноград есть. А у нас есть винчик. Ох, как нам с тобой будет хорошо!
– Давай, сейчас быстро похлебаем борща, затем сделаем быструю приборку в нашей комнате, и сполоснемся в душе.
После приборки, я попробовал воду в душе, она была вполне нормальной, сполоснуться можно. Мы с Виктором залезли в душ.
Да, брат действительно возмужал. У него появились довольно крепкие бицепсы, на животе кубики, он был смугл.
– Ну, Витёк, ты совсем мужик, – сказал я.
– Да и у тебя тоже все в порядке. Смотри практически все как у меня.
Я постарался приготовить ужин, сделав это настолько красиво, насколько позволяли условия. Кое-что получилось. Я включил приемник, какая жалость, что нет магнитофона, подумал я, поймал  на средних волнах станцию, которая передавала очень приятную временами восточную музыку.
Виктор разлил вино, мы выпили, закусили, и начался разговор. Я ему рассказывал о том, что представляет великий край Колыма, какая там рыбалка. Рассказ о полном ведре красной икры, мешках только что выловленной кеты и горбуши, о неразведенном спирте, о мужиках на «Волгах», Виктор слушал с изумлением, открыв рот. Я продолжал рассказ о том, какие мужики, какие профессионалы водят огромные машины в 40 градусный мороз. Я поделился с ним теми уроками, которые мне дал Степан, относительно того что такое ебля, что такое любовь.
Во время разговора он несколько раз закуривал и я понял, что он пристрастился к курению.
Виктор мне рассказал все подробности их жизни в Ташкенте, рассказал, что попробовал курить анашу, что иногда можно побаловаться и поймать вполне приличный и своеобразный кайф. Что его, особенно мамаша, гоняет за то, что он курит. Она и отец знают, пытаются бороться, но больше делают вид.
Виктор взял в рот папиросу, закурил её, крепко затянулся, потом приблизился ко мне и прямо мне в рот выдохнул дым. Странно, но я не закашлялся, но в голову ударил какой-то дурман.
Утром мы не хотели вставать и валялись в постели еще долго, но голод не тетка, пришлось начинать новый день.
Позавтракав тем, что осталось с вечера мы с Виктором занялись приведением в порядок дома и территории. Ближе к обеду, я проводил Виктора, а сам отправился в магазин с целью купить что-либо из еды. Увы, магазин меня не просто огорчил, а в нем было «шаром покати». Ни продуктов, ни покупателей. Оставался единственный вариант: рынок. Ближайшим для меня был Госпитальный рынок, а там два шага и до бабушки Марии. Поэтому я решил встретиться с ней и посоветоваться, как наладить систему питания в условиях, когда в продовольственных магазинах не было ничего в продаже.
Бабушка встретила меня, как всегда, очень приветливо и прежде всего, накормила хорошим обедом в традиционной столовой в беседке. Говоря о том, как прокормить себя и семью, она со вздохом покачала головой и сказала: «Никогда не думала, что в Ташкенте может быть плохо с продуктами в мирное время. Правда большинство земель в колхозах занято под хлопок, но все равно, здесь растет все. То, что плохо с едой, абсолютная вина Хрущева, который просто разрушил уклад деревенской жизни, вот и результат. Нам ведь тоже запретили содержание животных в городах, хорошо, что кур не отнесли к ним, пока держать разрешают. Ты только ни с кем не обсуждай эту тему. Я, конечно, соберу тебе кое-что покушать, но придется пользоваться рынком. Правда, там все дороже. У меня тоже постоянно болит голова, чем кормить семью. Сама многое могу сделать своими руками, но нет в продаже муки, сахара, я уже не говорю о мясе».
Я рассказал, что встретился с бабушкой Александрой, забрал у неё все документы и планирую днями подать документы в специальную комиссию.
– Прежде чем пойдешь туда, зайди я нарежу тебе хороших цветов, что бы тебя там приняли нормально, а главное запомнили, – напутствовала меня бабушка Мария.
Получив  сверток с едой, приготовленный бабулей, я отправился обратно. По пути домой зашел на рынок и купил  овощи, рис, хлопковое масло и несколько лепешек. Сделав эти покупки, я понял, что у меня осталось совсем немного денег.
На следующий день я решил прежде всего попробовать найти работу, для того чтобы не зависеть только от мамы. Но телеграмму маме на предмет нужды в деньгах я дал. Так же на почте я отправил открытку Николаю, бывшему жениху Татьяны, в которой сообщал что я теперь в Ташкенте, писать мне нужно на указанный обратный адрес. 

     Неподалеку от меня, всего несколько трамвайных остановок, находился электротехнический завод, я поехал туда. На входе висело объявление: требуются ученики электромонтажников, был в нём и другой перечень требующихся  специалистов. Решил попробовать, вошел внутрь у охраны спросил, как попасть в отдел кадров. Мне показали путь, я через минут десять сидел напротив инспектора по кадрам.
Узнав, какое у меня образование, инспектор спросил: «А теперь самое главное, сколько вам полных лет?»
– Пятнадцать, – ответил я.
– Молодой человек, ничего не получится. Исполнится шестнадцать, получите паспорт, приходите, пятнадцатилетних не берем.
Если бы мне сказали, заполняйте заявление, я, возможно, задал бы еще вопросы и не факт, что согласился бы на предложенные условия. Совсем другое дело отказ. Отказ практически всегда возбуждал во мне чувство протеста. Не стал исключением сегодняшний день.
– Прошу вас, записать меня лично на прием к директору завода, – обратился я к инспектору с требованием.
Поломавшись, женщина инспектор, видя мою решимость, которая никак не вязалась с моим возрастом, решила не рисковать. Я был записан на прием к директору, через два дня, в приемные часы.
Вернувшись домой, я продолжил приводить в порядок хозяйство дома. Тщательно вымыл холодильник, сделал мокрую уборку в обеих комнатах, вымыл окна, привел в порядок беседку под виноградником, еще раз проверил состояние шлангов, предназначенных для заполнения бака душа. Во дворе, там, где обыкновенно росли простые цветы, образовались заросли сорняков, которые  пришлось выдрать. В общем, двор и дом были приведены в относительный порядок. Чего я не смог сделать, не смог этого сделать и в дальнейшем, так это привести в порядок небольшой сарай, в котором ранее хранились хозяйственные вещи, инструмент. Все место было битком забито всякими свертками и пакетами, на которых было написано, что в них находится. Это было хобби бабушки Александры, её страстью, собирать, все, что могло валяться на улице и складировать. Ничего с этим сделать было нельзя, я это знал, поэтому даже не приступал к наведению порядка в сарае.
Затем я решил ближе познакомиться с новой соседкой. Сама она, женщина лет 40 меня не интересовала, для меня было важно иметь доступ к возможности заправки бака водой через водопровод. Оставались еще надежды на то, что  я все-таки разведаю, куда выехали Сергей и Костя.
 С соседкой я познакомился, кратко рассказал о себе и о том, что мама на Дальнем Востоке, зарабатывает деньги, что несколько лет назад умер отец, а бабушка уже пожилая, так что хозяйство дома на мне. Все это ей внушило доверие, и она дала разрешение в любое время пользоваться водопроводом и отвечать за состояние шланга. Ничего нового, кроме того, что Сергей и Константин, так же как и их родственники получили новое жилье на Чиланзаре, мне узнать не удалось.
Я был огорчен этим, так как очень надеялся на общение, прежде всего с Сергеем, ну и конечно с его дядей – Константином. Честно говоря, я соскучился по общению с ними, особенно с Сергеем. В моей памяти особенно осталась поездка с Сергеем на реку Чирчик, где мы с ним весь день купались в теплой прозрачной заводи.
        В назначенный срок я сидел в приемной директора завода. Примерно, через час ожидания, секретарь пригласила меня. Я вошел в кабинет, который был довольно большим, как положено отдельно стоял большой стол для совещаний. Директор, мужчина лет 35, стройный, с появившейся первой сединой в шевелюре, приятной внешности, пригласил меня присесть с торца его стола.
– Что молодого человека привело ко мне, у меня таких молодых посетителей  ранее не бывало, какие проблемы?
– Хочу работать у вас, в качестве ученика электромонтажника, в отделе кадров не берут. Говорят, мал еще.
-Сколько тебе лет?
– Пятнадцать.
– Закон разрешает в порядке исключения брать  пятнадцатилетних, но тогда рабочий день у тебя будет 4 часа. Больно много проблем с подростками, да и нам, предприятию, не выгодно.
– Мне надо работать, так как отец у меня умер, мама на Дальнем Востоке на заработках, а здесь есть бабушка, которой 70 лет.
– А что с образованием?
– Окончил 8 классов, пытался поступить в техникум, завалил экзамен по русскому языку. Если возьмете на работу, пойду в вечернюю школу.
– А что у тебя было по физике?
– Отлично.
– Ну-ка на память выдай мне закон Ома.
– Сила тока в участке цепи прямо пропорциональна напряжению и обратно пропорциональна его сопротивлению, – без запинки выпалил я.
– А формулу написать сможешь?
– Пожалуйста.
Директор подал мне листок бумаги и карандаш, на котором я быстро по памяти написал: I =  R/U
    
– Удивительно, а ведь молодец! А не надорвешься, работать и учиться, а когда развлекаться? Ты мне нравишься, только не подводи меня в части прогулов, воровства и техники безопасности. Я возьму тебя под личное шефство.
Директор взял в руки трубку телефона и кнопкой вызвал отдел кадров.
– Парень, что у меня на приеме, примите по свидетельству о рождении. Мне доложите, куда определите работать, подберите хорошего наставника. – Обращаясь ко мне сказал: «Зайди в Отдел кадров, к начальнику, он все сделает».
Не теряя времени после приема у директора, я отправился в Отдел кадров. Мне составили список документов, которые я должен был предоставить, в том числе и согласие мамы для устройства на работу.
В течение недели мне удалось сдать все требуемые документы, и с понедельника я должен был выходить на работу. Мой официальный рабочий день должен заканчиваться в 14 часов.
На этой же неделе, я был занят решением вопроса о сдаче документов, свидетельствующих о реабилитации с целью постановки на специальную очередь на получение квартиры. Здесь было много работы. Помня совет бабушки Марии, в свой первый приход в Исполком я прихватил с собой очень хороший букет из прекрасных крупных сортовых гладиолусов. Мне удалось  расположить к себе сотрудника комиссии. Видя, что такими серьезными вопросами занимается  подросток, мне делались поблажки. Я очень быстро получил на руки все необходимые документы, которые должны были подписать и заверить нотариально как мама, так и бабушка Александра. Все документы удалось собрать в течение двух недель. С Магаданом, конечно, помогала авиапочта, надо отдать должное, работала очень четко, ряд документов оформили  заверенными телеграфными сообщениями. И вот наступил день, когда мне было вручено решение комиссии о постановке нас на очередь для получения квартиры. Мы могли претендовать на двух комнатную квартиру.

Завод
И вот, первый день я на заводе. Цех, в котором предстояло работать, был большим помещением, в котором были установлены специальные столы. На столах, напоминавших кульманы, по шаблонам, работники производили  монтаж жгутов.
Меня познакомили с моим наставником. Им стал парень по имени Олег, лет тридцати.  Худой, с невыразительным лицом, светлыми тонкими волосами. Уже потом я узнал, что он был лучший работник по  плетению жгутов по шаблонам, которые не только идеально подходили, но и были очень красивыми.
Для начала мне дали кучу обрезков проводов, инструмент для снятия изоляции, специальные круглогубцы и плоскогубцы. Мне была поставлена задача: освоить технологию снятия изоляции, закручивания колец разного диаметра для монтажа и создание углов сгиба.
Три дня ушло, прежде, чем я набил руку в этом деле.
После этого мне на персональный стол принесли и закрепили бумажный макет жгута с разводкой в натуральную величину. Его нужно было собрать, с целью дальнейшего подключения приборов в шкафу управления. В этой работе было очень много нюансов: нужно было все сделать точно по шаблону, нужно было соблюсти правильную последовательность прокладки на шаблоне проводов, чтобы они не пересекали друг друга, нужно было очень тщательно относиться к  материалам и самой работе закрепления проводов в жгут.
Мне показали сложнейшие шаблоны, в которых были сотни проводов и подключений. Шаблон, который мне принесли для начала, был самым простеньким, всего на пару десятков подключений. Я понял, что работа была достаточно сложной и требующей внимательности.
Однажды до обеда, в цех пришел директор, да, тот самый, что дал указание о моем приеме на работу. Его сопровождал начальник цеха. Проходя мимо монтажных столов, они оживленно говорили и обсуждали свои производственные вопросы. Увидев за столом меня, директор подошел ближе к моему столу, посмотрел на шаблон и спросил у начальника цеха, кто наставник. Затем обратился ко мне и спросил: «Как дела Эдуард, ты не разочаровался, в профессии электромонтажника?»
– Нет, товарищ директор, спасибо вам за внимание.
– Директор ласково посмотрел на меня, погладил меня рукой по голове и сказал, обращаясь к начальнику цеха: «Парень должен стать хорошим специалистом, закон Ома знает наизусть».
Такое обращение ко мне директора многие восприняли, что я парень блатной, что приняли на работу не просто так. С одной стороны мне это потом помогало избежать ненужных выяснений отношений, но с другой стороны народ меня опасался и на контакт шел очень осторожно.
Зарплату мне назначили в виде оклада в 60 рублей, плюс добавка по итогам работы за месяц. Рабочие нашего цеха работали по сдельной системе оплаты, некоторые, например, мой наставник зарабатывали до 200 рублей.
Все очень боролись за получение работы по экспортным заказам. В этих заказах использовался провод с изоляцией пропитанной какими-то ядами от тропических насекомых, которые с удовольствие жрали как лакомство обычную изоляцию проводов. Работа была вредной, требования к качеству были особыми. Получали её не все. За эту работу к обычным расценкам добавляли 30 процентов.
Уже в первый месяц работы мне были доступны привилегии пролетариата: два раза в месяц устраивались продажи продуктов питания. По государственной цене, но по лимитам продавались сахар, простые конфеты, мука, курица, мясные консервы. Конечно, я отоваривался продуктами по полной. Деньгами помогала  мама и бабушка Мария. Большую часть продуктов, особенно это касалось муки и сахара, я отвозил к бабушке Марии.
Но, как и везде, на заводе были и ребята, о которых меня предупреждали, с которыми не стоило общаться. Их называли местной мафией. Кое- кто из них, по словам работников ранее имел судимость.
Один из них, по кличке «Бара» однажды сам подошел ко мне и познакомился. Это был не высокий, но очень крепкий парень, лет  двадцати двух. Он напросился ко мне в гости, пришел с бутылкой вина. Как я вскоре понял, его интересовало не знакомство со мной, а то, что жил я один и он рассчитывал использовать это в своих целях. Так и случилось, он стал приводить по вечерам ко мне, зачастую не согласовывая со мной, откровенных ****ей для проёба. Иногда,  приходил с одним или другим другом и с несколькими бабами, но все они были, как их называли сами ебари – прошмандовками. После их ночевок в доме оставался бардак, грязь и отвратительный запах не следящих за своей гигиеной и чистотой шмар. Вскоре, поняв все, я под благовидным предлогом, что ко мне переезжает на постоянное жительство бабушка,  отказал ему в гостеприимстве и прекратил отношения с ним.
Подходил к концу август, поэтому нужно было оформляться в школу. В один из вечеров я отправился с документами в школу рабочей молодежи. Ближайшая была только в центральной части города, недалеко от городского парка с курантами. Меня приняли в 9 класс. Я получил расписание занятий. Пять дней в неделю с 18-00 до 22-00 уроки.
С сентября у меня началась очень напряженная жизнь. Завод, школа, домашние дела и так пять дней в неделю. Первый месяц такой жизни пролетел как во сне, но все это мне совсем не нравилось. У меня совсем не оставалось времени на себя, на мои любимые дела, на встречи с родственниками и друзьями, не говоря о том, чтобы сходить в кино.
Если в первых числах сентября класс, в котором в большинстве своем были парни разного возраста, многие после армии, был полон, то чем дальше от начала сентября, тем меньше было учеников в классе.
        Увы, походы в школу стали все реже, желание посещать уроки слабее, и к концу осени я перестал регулярно посещать школу. Приходилось врать, что я хожу в школу, в тех случаях, когда об этом спрашивали.
В последнее посещение Комиссии  в Исполкоме по квартирному вопросу принесло известие: номер нашей очереди стал 79. Люди говорили, что это очень близко к счастливой развязке: получению квартиры.
Конечно, я часто бывал  у бабушки на Миробадской. Там жизнь текла относительно спокойно. В один из выходных дней, я вышел в наш родной с детства тупик, где встретил боксера Анатолия, который был на 6-7 лет старше. Я помнил его покровительство и очень внимательное отношение ко мне. Мы разговорились, Анатолий рассказал, что стал мастером спорта по боксу, что он женился и у него теперь есть дочка. Я рассказал о том, как познакомился с Колымой и что сейчас работаю на заводе.
– Пойдем ко мне, у меня жена с ребенком уехала к подруге, посидим, поговорим.
Мы зашли в коллективный двор, зашли в его квартиру. Это была маленькая кухонька, прихожая и комната. Мы начали вспоминать нашу жизнь пару лет назад, и говорили довольно долго сидя за столом.

Снятие Хрущева
     В середине октября страну потрясло известие о снятии Хрущева. Смещение Хрущева с поста первого секретаря ЦК КПСС и со всех занимаемых им постов произошло на октябрьском пленуме ЦК 1964 года (12-14 октября). Хрущев подписал заявление по собственному желанию со следующей формулировкой «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья». Это был уникальный случай, когда смещение главы государства прошло без кризиса в стране.
Никита Сергеевич был очень противоречивой личностью, возможно потому, что был крайне плохо образован. Но условия жизни в последние 2-3 года стали нетерпимыми для всех людей, как в городах, так и на селе. И это по истечению 17 лет после окончания войны. Все начали реально понимать, что построение коммунизма, общества благополучия, благоденствия и достатка, ни что не иное, как грубая и лживая агитация. Мужики говорили проще: «Никиткина на.бка».
Выступая на Пленуме Л. И. Брежнев, бывший соратник, обвинил Хрущева в следующем: Создание культа личности, оскорбление единомышленников и членов партии, совмещение должностей, разделение партии на промышленные и сельскохозяйственные составляющие, ошибки в управлении страной.
В результате смены власти, страной стали управлять Л. И. Брежнев и А. Н. Косыгин
Мои родственники восприняли эти события с определенным страхом. Обычно за такими событиями следовали перестановки в партии и руководстве, что в свою очередь вело к посадкам. Увы, такой опыт имелся. Но в целом, народ не оплакивал «Нашего дорогого и любимого Никиту Сергеевича», как о нем писали в то время газеты и вещали дикторы радио и телевидения. К счастью все обошлось без агитационной истерии, обвинений, жертв и расстрелов.Уже через день все его портреты были сняты везде.

Квартира
     Наступил новый 1965 год, а вместе с ним и мой день рождения, когда мне исполнилось 16 лет. Я получил серпастый и молоткастый советский паспорт. Первый в жизни.
Жить стало заметно лучше: в магазинах появились  практически все обычные для ежедневного обихода продукты: молоко и молочные продукты, мука, сахар, иногда давали вареную колбасу, и даже стало появляться мясо. Конечно, покупка почти всего сопровождалось очередями и криками в них, сколько в одни руки давать. Но жить стало значительно легче. Хлеб был в продаже везде, в ассортименте и вдоволь.
В начале января, сразу же после праздников, перед днём моего рождения я был вызван в Исполком в жилищную комиссию, где мне был вручен смотровой ордер на квартиру. По-настоящему понять и оценить то, что произошло, я, конечно еще не мог. Об этой невероятной новости, прежде всего телеграфом сообщил маме, затем всем родственникам и бабушке Александре.
Я отправился смотреть квартиру, которая предлагалась в новом микрорайоне, находившимся в противоположной стороне от Чиланзара, назывался район «Массив Высоковольный». Это были первые дома в новом районе, поэтому добираться пришлось сложно, автобус ходил редко, да и от остановки нужно было очень порядочно идти пешком, но я понимал, что это временные проблемы. Дом был 4 этажный, панельный, 4 подъездный, повышенной сейсмоустойчивости, квартира находилась на втором этаже, комнаты были раздельными, а жилая площадь составляла 29 квадратных метров. Кухня была очень небольшой с центральным газовым снабжением, туалет и ванна – раздельными, имелся балкон. Центральное отопление  было предусмотрено в полу. Такая планировка  была последним улучшенным проектом. Квартира произвела на меня огромное впечатление. Она была больше нашей хибары на ул. Весны. Поэтому, получив согласие мамы, я через неделю получил ордер. Можно было вселяться. Решили, что из старой мебели туда ничего не повезем, кроме холодильника.
В связи с получением ордера, мама приняла решение прилететь для оформления брони (ей она была положена) и помощи в приобретении самого необходимого в новую квартиру. Я очень просил её привезти в багаже магнитофон и кассеты.
Мама прилетела в начале февраля. Встретили в аэропорту с Зигмундом и для начала направились на Большую Миробадскую.
Конечно, был накрыт стол, было много разговоров, воспоминаний. Ночевать поехали на ул. Весны. Планируя это, я накануне хорошо протопил старую печурку. В этом году февраль был не холодным, но без отопления обойтись не получалось. Посещение дома, который мама покинула в 1962 году, навеяло на неё много воспоминаний, я это видел и я это чувствовал. Утром, не без труда, поймав такси, мы поехали за бабушкой Александрой, взяв её, направились в другой конец города – в новую квартиру. Впечатление от квартиры у мамы осталось просто великолепным, она очень благодарила меня за хлопоты по оформлению, не обошлось и без слез. Уже в новой квартире, стоя, потому как присесть было не на что, состоялся семейный совет, на котором пришли к согласию, что бабушка Александра продает свой домик в Тезиковке, а переселяется на постоянное жительство на ул. Весны. Бабушка без возражений приняла такое решение, так как была противницей жизни в общих домах, называя их муравейниками, а жилье на улице Весны было значительно лучше по всем параметрам в сравнении с её домиком на Тезиковке.
Обсудив все, вернулись на Миробадскую,  к бабушке Марии, где был приготовлен хороший обед.
Следующая неделя была посвящена оформлению всех документов и прежде всего, брони на квартиру в связи с тем, что мама работала по договору на крайнем Севере. Это позволяло исключить какие-либо претензии властей к тому, если в квартире никто не будет проживать, что не освобождало от оплаты.
Первое, что нужно было сделать, это купить тот минимум мебели, без которого нельзя жить. Поэтому при помощи Зигмунда и грузовой машины мы посвятили день для покупки тахты, стульев, кухонного стола и шкафа.
Мама поинтересовалась, как с работой и учебой, я ответил, что на заводе все нормально, хожу в вечернюю школу (тут я соврал), но в связи со сменой места жительства придется думать о смене места работы.
После встречи с нашими родственниками на Чиланзаре, после прощального ужина, на следующий день мы её проводили в аэропорту Ташкента. Мама улетела в Москву, откуда было шесть рейсов до Магадана в день. Путь более далекий, чем через Хабаровск, но более надежный. Уже через сутки я получил телеграмму, что мама добралась нормально. С погодой повезло, задержек не было.
В течение месяца постепенно все необходимое было перевезено в новую квартиру, я окончательно переехал жить в неё. Мне было очень жалко уезжать с ул. Весны. Столько воспоминаний, столько событий, да и кто будет ухаживать за виноградом? Бабушке Александре, которую мы перевезли на ул. Весны я обещал, что окажу помощь и хозяйственное содействие при первой необходимости.
Ездить на работу из района «Высоковольтный» было очень проблематичным, поэтому, не без сожаления, я уволился с электротехнического завода, имея на руках свидетельство о присвоении мне  1 разряда электромонтажника.
      На новом месте проживания у меня не было ни одного знакомого, и первое время выручал только магнитофон и музыка. Из соседей удалось познакомиться с соседкой из правой квартиры. Это была пенсионерка, имевшая однокомнатную квартиру, очень осторожная и не в меру любопытная. Других я просто не видел и не знал. Постепенно я привел свою комнату в более-менее нормальный вид: были устроены шторы, был приобретен низкий журнальный столик, торшер. На половину большой комнаты был устроен из древесно-стружечной плиты подвесной потолок, в который я установил два дополнительных динамика, которые были подключены к магнитофону. Подумал я и о телефоне. Узнал, где находится узел связи, обеспечивающий данный район телефонной связью и подал заявление об установке  домашнего телефона. Меня проинформировали, что при строительстве домов телефонные кабели уже уложены, сейчас ведется установка дополнительных приборов на АТС, поэтому в течение полугода могут быть установлены телефоны.

Новые друзья
     Во вновь открывшемся магазине в двух домах от меня я познакомился с молодой девушкой. Она оказалась татаркой по национальности, была очень маленького роста, может быть 160 см. всего, но с очень стройной фигуркой, звали её Тамара. Мы понравились друг другу. Оказалось, что живем в домах, которые находятся напротив друг друга. У неё была такая же двухкомнатная квартира с балконом, но на третьем этаже. Все оказалось как в песне: «Наши окна друг на друга смотрят вечером и днём».
Тамаре исполнилось уже 19 лет, но выглядела она практически только на шестнадцать – семнадцать. У неё был уже сформировавшийся круг друзей, как девушек, так и парней. Постепенно я познакомился и с её друзьями, а так же её братом, которому было 17 лет. Брат относился к категории неблагополучных подростков, состоял со школьной скамьи на учете в милиции за правонарушения и употреблении анаши. Внешне выглядел неприятно, а характер и повадки были отвратительными,  он создавал у меня впечатление шестерки, обслуживающей блатных. Впоследствии, так и оказалось.

    Выбравшись из дома  на прогулку по центру города, проходя мимо очень интересного с архитектурной точки зрения театра кукол, я увидел в  витрине объявление, что ведется прием молодежи в студию при театре. Мне это показалось интересным, на следующий день в рабочее время я приехал в театр. Со мной познакомились, большую роль сыграл тот факт, что я учился в музыкальной школе, и назначили время для отборочного просмотра, предупредив, что на нём нужно будет прочесть стихотворение или басню.
В назначенное время смотрины состоялись, по их итогам я был зачислен в студию. Через несколько дней после просмотра начались занятия. Занятия в студии проводились во второй половине дня три раза в неделю. В группе было всего  двенадцать человек и только два из них парня: я и еще парень узбек, очень крупный, лет восемнадцати. Что было особенно приятно, мы получили возможность посещать все спектакли, идущие в театре. Таким образом, мне приходилось трижды в неделю приезжать в самый центр города.
Предметы, которым нас обучали: история театра, сценическая речь, пластика, драматическое мастерство, национальный театр, устройство и создание кукол и другие.
     Наступила весна, время, когда начинает просыпаться природа. Однажды выйдя на свой балкон, я увидел, что на земле расцвели несколько полевых маков. Вокруг не было ничего, только земля и вот эти несколько цветков светились яркими огнями. Вдруг меня осенило, что вот здесь перед балконом много земли и нужно посадить дерево, которое будет давать тень и доставлять радость. Я тут же вспомнил о выросшем рядом с беседкой у бабушки Марии дубке, который я ради интереса посадил несколько лет назад. Решение пришло сразу: дуб надо посадить здесь.
Не откладывая это дело в долгий ящик, на следующий день я отправился на Миробадскую, аккуратно выкопал дуб с приличным комом земли, завернул в тряпку, смочил водой и осторожно понес все это пешком к себе на Высоковольтную, так как в транспорт с деревцем влезть было невозможно. Бабушка проводила меня и перекрестила мою затею, объяснив, что это для того, что бы дуб принялся на новом месте. Принеся дерево, я вырыл яму для его посадки в 10 метрах  от дома, я понимал, что дуб вырастет в большое дерево и сажать его совсем рядом с домом нельзя. За моей возней по посадке дерева, время от времени подсматривал сосед  с первого этажа. Это был парень, лет 28, у него была жена и девочка. Вели они очень тихий образ жизни, их было не видно и не слышно. Из противоположного дома за моей работой наблюдала Тамара, она помахала мне рукой, а затем крикнула: «Закончишь дело, заходи ко мне».
Посадив дуб, и полив его несколькими ведрами воды, которые пришлось таскать через подъезд вокруг дома, я удовлетворенно осмотрел свои труды с балкона, представив себе, что через некоторое время, не только мой балкон, но и половина дома будет летом утопать в тени этого благородного дерева. Я понимал, что дуб придется поливать, так как воды в арыке, сделанного вдоль нашего дома не было. Решил, что нужно где-то достать шланг, из которого можно будет поливать дерево водопроводной водой.
Передохнув после дел, я вспомнил, что меня приглашала к себе Тамара. Я направился к ней. Тамарина квартира была обставлена очень скромно, судя по всему, они с братом жили бедно. Тамара нигде не работала. Но в квартире была идеальная чистота и порядок.
– Слушай, труженик, – обратилась она ко мне после того как впустила к себе, – Сегодня у меня будут гости, кстати футболисты из «Пахтакора», ты приходи. Познакомишься с интересными людьми. Будут и мои подружки.
Мне это было приятно слышать, тем более, что здесь на новом месте жительства я соскучился по общению, ведь у меня не было знакомых.
В назначенное время  я пришел к Тамаре, у неё уже  собрались её подруги: Зоя, Лида Маша. Всем им было не более 18 лет, они неплохо выглядели, но было понятно, что это простые девчонки, за которыми не стояли серьезные родители или родственники. Тамара меня с ними познакомила.
Вскоре подошли и ребята. Их было шестеро. Один из них был явно старше, лет двадцати шести, остальные были в пределах  двадцати лет. Среди них выделался светловолосый, высокий парень, с очень мужественными чертами лица, который при знакомстве представился Юрием. Представились и все остальные ребята. Конечно, даже с первого взгляда было видно, что это не рядовые спортсмены, а уже многого добившиеся и много повидавшие ребята. Они принесли довольно много фруктов, бутылок пять шампанского и бутылок пять сухого вина. Все они были очень прилично одеты. Смотреть на них было одно удовольствие.
Старший по возрасту распорядился, что сегодня мосле многих трудов можно легко расслабиться, но ребятам не более фужера вина, иначе могут быть проблемы.
Девушки занялись мытьем фруктов и расстановкой бокалов и фужеров на столе.
Ребята открыли шампанское, разлили по бокалам девушкам, а себе и мне налили сухого вина.
Вскоре, как и бывает в компаниях, каждый нашел себе собеседника. Поскольку девушек было только трое, плюс хозяйка дома Тамара, то на всех ребят их не хватило. Со мной начал разговор Юра, он поинтересовался, откуда я знаю Тамару. Я рассказал, что я сосед, живу напротив, живу пока один, и что у меня такая же квартира как у Тамары. Юрий мне рассказал, что уже давно, с детства, играет в футбол, что живет с мамой, отец погиб на войне, что хочет добиться самых высоких достижений в спорте, что уже сейчас он кандидат в мастера спорта.
Мне Юра понравился, высокий светловолосый, без апломба, разговаривал со мной как с обычным приятелем, и я понял, что с ним можно общаться по-свойски, не опасаясь наткнуться на спесь.
– Слушай, Юра, а вот парень, который говорил, что вам можно выпить, но не более фужера, это кто? Почему он решает эти вопросы?
– Это Володя, сын нашего командира.
– Какого командира, разве вы военные?
– Да, все спортсмены нашего уровня на содержании у государства, поэтому практически все являются членами клуба «Динамо», это клуб Советской армии. Военную форму мы не носим, но состоим на службе, где и получаем зарплату и другое содержание. Поэтому у нас начальников много, дальше больше, чем надо. Отец Володи полковник и отвечает за многое в клубе и в команде.
– Понятно.
– Но нам, Володя не начальник, он наш друг, вообще отличный парень. Честный и справедливый. Давай я тебя познакомлю с ним поближе.
Юра позвал Володю, тот подошел и Юрий представил меня: «Знакомься, это Эдуард, сосед Тамары, самостоятельный парень, живет один в доме напротив».
– Ну, давай знакомиться, – сказал Володя и подал мне свою большую руку.
Володя был тоже высокий и стройный, они были с Юрой одинакового роста, но он был шире в плечах. Темно русые слегка завивающиеся волосы с ниспадающей прядью на крупный лоб, брови в разлет, серо-голубые миндалевидные глаза, прямой нос, крупные губы с ямочками с обеих сторон. Выглядел он серьезным, достойным и уверенным в себе. Одет был просто великолепно. Темная трикотажная рубашка с коротким рукавом, и откидным воротником, слегка расширенные, с низким поясом темно-серые брюки, узконосые импортные ботинки. От него пахло одеколоном, запах которого мне был не знаком.
Какое-то время мы разговаривали втроем, но затем футболисты начали обсуждать свою последнюю игру, а мы стали в этом случае наблюдателями их оживленной беседы. И хотя я не все понимал в их профессиональном футбольном разговоре, это не мешало мне любоваться этими парнями. Молодыми, трудолюбивыми, успешными, уверенными в себе и от этого красивыми.
Часам к десяти вечера, двое из ребят попрощались и, прихватив с собой Лиду и Машу уехали. У Тамары остался один из футболистов, стройный паренек узбек, а так же Зоя, которая приехала к Тамаре с ночевкой. Юра и Володя так же решили отчалить домой, я присоединился к ним. Выйдя из дома, Юра обратился ко мне и предложил: «Давай зайдем к тебе, заодно посмотрим, как ты живешь».
– Я, не против, – поддержал его Володя.
Мы поднялись ко мне, ребята, осмотрев мою комнату, похвалили меня: «Скромно, но со вкусом» – сказал Юрий, – Даже есть магнитофон, – продолжил Володя.
– Я поставлю музыку, но потихоньку, – так как уже время позднее, а дом панельный, откликнулся я.
– Понятно, – заметил Володя.
Ребята минут двадцать послушали музыку, затем поблагодарив за гостеприимство, уехали вдвоем.
Мне польстило, что они зашли ко мне, что они так просто и уважительно общались со мной.
      У Тамары с братом часто возникали конфликтные ситуации, связаны они были, прежде всего, с вопросом: кто в доме хозяин? В очередной раз, разругавшись с братом, Тамара пришла ко мне и попросила помочь ей.
– Сегодня вечером у меня есть договоренность, что бы познакомить Зою с одним парнем. Он узбек, из высокопоставленной семьи, а в связи со скандалом с братом я не хочу даже показывать ему этого человека. Можешь помочь?
– Каким образом?
– Организуем встречу у тебя. У тебя есть вторая комната, если они понравятся друг другу, мы их отправим туда.
– Там ничего нет. Ни стульев, ни стола, ни кровати, ни постели.
– Ерунда, это все устроим, я постель притащу от себя, постелем её на полу, если ты согласен.
– Да без проблем, – ответил я, давая, таким образом, согласие.
Часам к шести вечера Зоя, Тамара и Закир, так звали парня, были у меня. Закир пришел не с пустыми руками. Он принес вино, шампанское, бутылку коньяка, коробку конфет, фрукты, а так же батон копченой колбасы, что было величайшим дефицитом. Сам он был среднего роста худеньким, лет  двадцати шести, с тонкими приятными чертами лица, великолепно без акцента говорил на русском языке. Одет был по последнему писку моды. Было видно, что все вещи на нём были импортные.
Мы расположились в моей комнате, девочки быстро выставили дары Закира на стол, я включил музыку и вечеринка началась.
Закир сидел рядом с Зоей, в процессе общения он обнял её за талию. Зоя была крупной девушкой, со стройной и пропорциональной фигурой. У неё были очень красивые и приличного размера груди. Она была кудрявой блондинкой с зелеными глазами. Да, она была прекрасным представителем европейского вида женщин, которые пользовались особым успехом у мужчин узбеков. Другой вопрос, что смешанных браков  даже в Ташкенте было не много. Одно дело интерес, даже сексуальный, другое дело местные обычаи и правила.
Закир оказался очень интересным парнем, он имел высшее образование, знал кроме русского и родного языка еще английский, неоднократно бывал в командировках за границей. Его отец работал большим начальником в Министерстве иностранных дел Узбекистана. Поэтому у него был доступ не только к поездкам за границу, но  и к импортным товарам в специальных распределителях. Об этом он старался не говорить, вел себя, никак не показывая свое превосходство, но мы понимали, насколько мы разные по социальному положению.
Очень скоро Зоя и Закир уединились в малую комнату. Было абсолютно понятно зачем.
Мы с Тамарой сидели на тахте,  вдруг она, повернувшись ко мне предложила: «Давай займемся с тобой тем, чем занимается сейчас Закир с Зоей».
– То есть сексом? – спросил я.
– Ну да.
– Ты думаешь, что это нужно и получится?
– Да, конечно.
Тамара обняла меня и завалила на себя. И хотя это было неожиданно и спонтанно, но мой член воспринял это правильно и откликнулся упругостью. Совсем скоро он оказался там, где ему и следовало быть. Это было приятно, очень приятно, очень, очень приятно, ничто нигде ничему не мешало, член находился в абсолютном комфорте. Я его, как часть тела, временами переставал ощущать. Кайф подходил плавно, интеллигентно. Вскоре, как будто заботливыми руками, пробочка на «пиписичке-бутылочке» аккуратно была открыта и из неё все содержимое с ласковыми ощущениями приятно вытекло. Удивительным для меня было то, что вместе со мной кончила и Тамара. Там, внутри, в ней для моего представителя, была приятнейшая мокрая берлога, покидать которую просто не хотелось.
Спустя минуту она сказала: «Вот это да, у меня такое первый раз, что бы так быстро и сладко вместе кончить. Видимо, ты для меня как раз самый подходящий тип и размер».
Вечер закончился, Закир уехал домой, Зоя и Тамара ушли к себе, я потихоньку включил музыку, прилег и стал осмысливать случившееся. Вот и случилось, у меня первая женщина, мне шестнадцать лет, вроде бы не поздно, надо радоваться. Все прошло изумительно, очень комфортно, так удобно, что даже описать нельзя.
А почему Тамаре было хорошо? Может быть потому, что у мальчика не было желания через секс наказать, унизить, поставить на место? Вопросы остались опять без ответа. Вообще, я стал замечать, что слишком много моя голова начинает задавать вопросов, на которые у меня нет ответов, а все остальное, что ниже пояса живет своей жизнью самостоятельно и меня ни о чем не спрашивает. Шоферская формула Степы: «е… не любовь», в данном случае, тоже объяснений не дала. Не дело, подумал я. Надо разбираться.

Володя
      Занятия в студии театра кукол продолжались. В наступающий летний период, после окончания сезона, у труппы театра предстоял отпуск. Естественно и студия в это время прекращала занятия. Об этом нам объявили на последнем в сезоне занятии.
Благодаря заботе и постоянному поливу, дуб посаженный мной принялся и доказал это ростом молодых веток, это радовало.
Тамара стала частым гостем у меня. Она помогала по хозяйству, особенно в части стирки и уборки в квартире. Мы часто, почти всегда в её приход, уделяли время сексу. В этом смысле с Тамарой было все просто, без лишних вопросов, без обсуждения каких-либо чувств, планов на будущее. Общение с ней было очень удобным, я не наблюдал ранее вокруг таких отношений между мужчинами и женщинами. Как правило, они были обременены обязанностями, упреками, подозрениями, открытой ревностью и прочими составляющими совместного сожительства. Секс с Тамарой был очень комфортен и удобен, я проникся к ней очень серьезным уважением и доверием. Тамара стала ближайшим другом по жизни. Чего точно не было в сексе с ней, так это душевного волнения и надрыва и это тоже было замечательно, в отношениях с ней я не подцепил болезнь с названием любовь.
В соседнем доме на улице, около подъезда, видимо за ненадобностью, выставили большой, полутора метров высоты кактус. Я договорился и мне помогли принести его в комнату, где он вписался в интерьер.

    Для многих молодых людей наступила пора экзаменов и выпускных вечеров. Это было заметно по стайкам молодежи в школьной форме с цветами в руках. А что с моей учебой? – однажды я задал вопрос себе. Ответ был не утешительным. За девятый класс, я побывал в школе не более трети положенного времени, в основном в начале года, до получения квартиры. Учеба в девятом классе была провалена и не только   из-за пропусков занятий. Я понимал, что ничему не научился и не знаю из тех предметов, которые преподавались. Все же решил, на всякий случай сходить в школу. Занятий в школе, конечно уже не было, но на месте оказался завуч. Это была женщина средних лет, никогда не замеченная мною в учительском высокомерии, зачастую искусно спрятанном у многих представителей этой профессии за начитанностью и званием учителя.
– Эдуард, в вечерней школе на второй год обучения учеников не оставляют. Их просто отчисляют за неуспеваемость. В стране только думают о введении в будущем всеобщего обязательного среднего образования, поэтому для нас нет никаких проблем для отчисления. Ты сам, что думаешь насчет образования? – спросила меня завуч.
– У меня есть желание не только окончить школу, но и поступить в ВУЗ. Отец  у меня четыре года назад умер, мама на Севере на заработках, в начале года нам дали квартиру как семье реабилитированных. Работа на заводе и все эти дела отнимали много времени. Правда, я сам виноват, не проявил должной требовательности к себе. Я это понимаю, но, наверное, сейчас говорить об этом поздно, – ответил я.
– Скажу откровенно, я видела, что ты паренек не глупый, поэтому при документальном закрытии учебного года распорядилась поставить тебе удовлетворительные оценки по всем предметам и таким образом дать тебе возможность, если надумаешь, поступить в 10 класс. Пойдем к секретарю, там твои документы: свидетельство об окончании 8 классов и табель об окончании 9 класса.
Получив эти документы и удивившись таким участием в отношении меня, поблагодарил завуча и секретаря и ушел из школы. Настроение у меня было неважным. Я понимал, что моя жизнь занята какой-то суетой, а главного я не делаю.
Приехав домой, я включил музыку, прилег на тахту и начал воспитывать сам себя. У меня иногда бывали такие моменты самоистязания. Правда, пока толку от них было мало.
Мое общение с самим собой нарушил звонок. Открыв дверь, я увидел на пороге Тамару.
– Послушай, только что приезжал мой приятель Бохадыр, предложил организовать вечеринку с футболистами. У меня, ты знаешь, сейчас проблемы с братом, поэтому можем сделать это мероприятие у тебя. Ты не будешь против этого? С ними приедет Володя, сын начальника команды, ты с ним уже знаком. Ну а девочки будут те же, что и в прошлый раз. Я уже дала согласие.
– Они потом разъедутся домой, а то у меня ночевать всем негде.
– Конечно, все продумаем и организуем как надо.
Сказать, что я был доволен таким предложением и тем, что дал согласие – было бы не правдой. Сегодня мне как раз хотелось побыть одному, вместе с грустными рассуждениями о моих «успехах».
Вечеринка началась часов в шесть. Все было как обычно: ребята принесли хорошую легкую выпивку, нормальную закуску: колбаса, сыр, фрукты. Вообще, когда спортсмены приходили к нам, жизнь становилась интереснее, потому что всем своим внешним видом и оптимистичным поведением они утверждали надежду на то, что все не так уж и плохо.
Сначала все расположились вместе. Говорили на разные темы, шутили, смеялись, баловались, танцуя уже набравший моду танец  твист под песню Чаби Чекера  «Let’s twist again».
Володя общался практически со всеми, находя общие темы, но потом присел ко мне, поинтересовался, как у меня дела, что нового в моей жизни.
А что нового в моей жизни? Проблемы: с деньгами, маминой помощи, конечно, не хватало, с работой, с учебой, да и отношений дружественных и искренних пока ни с кем не сложилось.
На вопрос Володи я ответил простыми дежурными фразами: «Все в порядке, нужно найти работу поблизости, так как на завод, на котором работал, ездить отсюда не с руки.
Володя приобнял меня левой рукой и сказал: «Давай вместе подумаем насчет работы, может быть я смогу помочь».
– Да, я еще сам не определился, вот есть 1 разряд электромонтажника, но что толку. Вот надо будет все же решать вопрос о том, учиться дальше или все-таки приобретать рабочую профессию.
Ко мне подошла Тамара и попросила меня отлучиться на минутку. Выйдя на кухню, она попросила меня, что бы я разрешил ей сегодня с Бохадыром остаться в моей маленькой комнате. Это из-за брата, они с ним на ножах, а я хочу побыть с ним. Ты не будешь против?
– Я против не буду, но сначала надо всех проводить, все привести в порядок.
Решив проверить, что в малой комнате происходит, все ли там нормально я направился туда.
Прошли две недели, вынося мусор, в почтовом ящике я заметил конверт. Открыв его, был обрадован. В сообщении телефонного узла говорилось о том, что принято решение об установке телефонного номера, который был указан. Прилагалась квитанция для оплаты в размере 25 рублей, которых у меня не было.
Пришлось ехать на Миробадскую к бабушке и просить помощи. Бабуля, конечно не отказала, более того выделила мне 50 рублей. Конечно, мы с ней поговорили, она рассказала о том, что каких-либо новостей нет, вот только вроде бы должен решиться вопрос о замене холодильника, на более новый и мощный. Она поинтересовалась о том, прижился ли дуб, который я пересаживал ранней весной. Я успокоил её, что дуб дал новые сильные побеги, солнца ему там хватает, но мне его приходится поливать, так как в имеющемся арыке воды не бывает.
Прощаясь, она вручила мне сверток с вкусностями. Это был приличный кусок сальтисона и сдобный рулет с грецким орехом.
Приехав домой, я положил бабушкинские гостинцы в холодильник и тут же отправился по указанному адресу на телефонный узел, где и заплатил деньги за установку телефона. Мне сказали, что подключение сделают в течение 2-3 дней.
Эти события несколько развеяли мое пессимистическое настроение. Возвращаясь домой, я зашел в магазин гастроном, чтобы купить что-нибудь из продуктов. В гастрономическом отделе нашего магазина работал молодой паренек узбек, который всегда здоровался со мной и я уже знал, что его звали Рашидом.
Вот и сегодня, Рашид поздоровался со мной, я купил то, что было в свободной продаже: масло сливочное, сметану и небольшой кусочек российского сыра. Оплатив это в кассе, я принес чек, у прилавка никого не было, отдавая мне покупки, Рашид, наклонившись ко мне, потихоньку сказал: «Сегодня будет в продаже колбаса и неплохое мясо, если надо, то я отложу».
– Да, Рашид, я буду очень благодарен. Если хочешь, после работы зайди ко мне, я угощу тебя хорошим рулетом, который испекла бабушка.
– А где ты живешь?
Я назвал адрес и квартиру.
– Хорошо, давай договоримся так, что после закрытия магазина в 7 часов вечера, я возьму с собой продукты для тебя и зайду к тебе в гости.
       Вечером Рашид был у меня, он принес кусок очень хорошего мяса говядины, полкилограмма вареной колбасы, а так же 2 банки консервированной тушенки. Я расплатился с ним и пригласил попить чаю с бабушкиным рулетом.
Рашиду было 19 лет, армия ему не грозила по состоянию здоровья. В Ташкент он приехал полгода назад из своего небольшого городка в 120 километрах. Сам он был худеньким, ростом чуть выше меня, очень доброжелательным и воспитанным парнем.  На меня он произвел очень приятное впечатление, и мы договорились, что он может рассчитывать на мое гостеприимство. Он в свою очередь предложил мне, что если я захочу, то он приготовит любое из узбекских блюд, поскольку хорошо владеет этим мастерством.
Попив чаю с рулетом, послушав музыку, мы с ним попрощались, он отправился к себе. Он снимал неподалеку спальное место в частном секторе.
На следующий день, рано утром в дверь позвонили. Открыв дверь, я увидел молодого мужчину, со специальным чемоданом в руке.
– Я телефонный мастер, у меня наряд на установку телефона.
– Проходите, пригласил я его в комнату.
– Где будем устанавливать аппарат?
– В этой комнате, рядом с тахтой. Я не думал, что так быстро все произойдет, я только вчера оплатил квитанцию.
– Так бывает, инженер, решил сначала  поставить телефоны в вашем доме. Вот у меня  четыре установки в вашем доме.
Я был доволен, так как наличие телефона серьезно могло помочь с общением.
Быстро и ловко, мастер проложил телефонный провод, называемый лапшой, из комнаты в подъезд, где подсоединил его к распределительной коробке, а в комнате установил телефонную розетку. Затем достал из своего чемодана новый черного цвета, стандартный  телефонный аппарат и подсоединил его.
– Телефон начнет работать с завтрашнего дня, сегодня я сдам наряд, кстати, в нём нужно расписаться.
Он подал мне бумаги, я расписался в них, мастер попрощался и был таков. Вся процедура заняла не более  тридцати минут.
Я совершенно был ошеломлен. У меня в квартире есть городской телефон! Естественно я снял трубку, но там было тихо. Ну что же буду ждать завтрашнего дня – подумал я.
На следующий день, рано утром, я еще валялся в постели, меня просто напугал громкий и резкий звонок. Звонил телефон. Я схватил трубку и услышал: «Ало. Проверка связи, это техническая служба, ваш телефон подключен, можно пользоваться.
Все произошло как в сказке. В то время наличие домашнего телефона было не частым явлением, как правило, это говорило о том, что хозяева занимали серьезное положение в обществе.
Я решил сделать себе завтрак, тем более, что у меня была вкусняшка от бабули – сальтисон, который я любил с детства.
Только я закончил завтрак, как в дверь позвонили, я открыл, на пороге стояла Тамара.
– Заходи.
– Ты где два дня был, я тебя не застала?
– Первый день я был в гостях у Володи, приехал только вечером. На следующий день ездил к бабушке по делам.
Зайдя в комнату, Тамара увидела телефонный аппарат и с удивлением воскликнула: «Тебе телефон поставили?»
– Да, я, как только мы получили квартиру, встал на очередь, вот вчера поставили. Ты перекусить не хочешь?
– Хочу, дома шаром покати. С братом совсем плохо, все время где-то болтается, нигде не работает, ни учится, денег нет, надо думать, что делать дальше.
– Мне ребята из театра кукол подсказали, что в театре русской драмы требуется на работу реквизитор. Хочу на следующей неделе поехать и попробовать устроиться туда. У меня ведь тоже проблемы с работой и деньгами, – продолжил разговор я.
– А это что за должность? – спросила Тамара.
– Это все мелкие предметы, которые должны быть на сцене во время спектакля. Например, посуда, телефон, подсвечники, еда и муляжи и другое. Так вот, за это отвечает начальник цеха, а есть еще просто работники.
Я напоил Тамару чаем с рулетом, мы посидели, поболтали. Она в этот раз не предложила  напрямую и не сделала намека на возможный секс.  Прощаясь, практически уже в дверях он попросила меня: «Эдуард, может быть, ты поговоришь с братом насчет работы и вообще насчет его дальнейшей судьбы?»
– Тамара, раз ты просишь, я могу поговорить, но, думаю, что это  все без толку. У меня с ним нет контакта, он не любит меня. Ладно, договоримся чуть позже о времени. Надо его пригласить не для беседы, а просто в гости, чтобы он не решил, что его кто-то хочет воспитывать.

    Часов в одиннадцать утра следующего дня, открыв дверь на звонок, я увидел Володю. Он стоял с букетом темно красных роз и пакетом.
– Что случилось, ты что заболел? – спросил он, входя в квартиру.
– Я ждал тебя вчера, как договаривались, но не дождался, поэтому и настроение никакое, я очень переживал и расстроился.
– Эд, так переживать нельзя, у меня были причины, я весь день улаживал дела в больнице, где лежит на сохранении жена. Надо было и с ней решать ряд вопросов и с врачами, так что я только в пять вечера освободился, а потом нужно было к родителям. Я бы тебя предупредил, если бы смог.
Володя достал коробку конфет, прекрасное вино, выставил на журнальный столик, туда же положил цветы.
– Эд, цветы тебе, я люблю красные розы. Надеюсь, ты не против этого подарка, а то вдруг обидишься, вот, мол, мужик цветы дарит парню.
– Нет, конечно, я очень люблю цветы.
– Тебе поставили телефон? – спросил Володя, поднял при этом трубку и, поднеся к уху трубку, убедился, что он работает.
– Да и ты можешь записать номер, теперь у тебя будет возможность предупредить меня, если что-то будет не получаться.
– Давай я запишу номер, – сказав это, Володя достал записную книжку и я продиктовал ему свой телефон. – А теперь давай мы с тобой немного выпьем вина.
Я вынес на столик закуски, поставил два бокала, Володя открыл бутылку и мы выпили с ним вина. В течение нескольких часов мы общались с Володей.

В понедельник я отправился в центр города, с целью разведать обстановку в части устройства на работу в театр русской драмы им. Горького. После довольно долгих расспросов охраны о цели визита, ко мне подошла дама лет 50 на вид и, уточнив, что я желаю работать в качестве реквизитора, пригласила меня внутрь.
В большой комнате, с множеством маркированных шкафов, стоял её стол, около которого она и попросила меня присесть.
– Меня зовут Ольга Николаевна, я начальник реквизиторского цеха театра. Несколько слов о том, чем мы занимаемся и для чего существуем: Реквизитом называют совокупность предметов, необходимых актерам на сцене по ходу действия. При этом данные предметы могут быть как настоящими, подлинными, так и искусственными или бутафорскими. Кроме этого, имеется исходящий театральный реквизит, к которому относят еду, напитки, табак и прочие вещи, используемые во время спектакля, не многоразовые. Сам по себе реквизит может быть как частью убранства сцены, так и дополнением к сценическому костюму (сумки, кошельки, головные уборы, зонты и прочее). Реквизит в театре – вещь далеко не одноразовая, возникает необходимость организовать ее хранение, а также уход, который позволит искусно выполненным деталям костюмов, элементам интерьера и столовым приборам остаться в целостности и сохранности и появиться еще не в одном спектакле.
Она еще с полчаса объясняла мне, что такое цех реквизита, насколько надо быть аккуратным к вещам и точным в части обеспечения всех сцен спектакля нужными предметами. Её несколько успокоил тот факт, что я обучался в музыкальной школе и какое-то время посещал студию при кукольном театре.
Она мне задала главный вопрос: «Почему вы хотите заниматься этим делом?»
– Потому что мне очень интересно узнать о реальной жизни театра не из зрительского зала, а изнутри, – таков был мой ответ, который её удовлетворил.
Она записала все мои данные, номер телефона и сказала: «Я проговорю все вопросы с помощником режиссера, позвоню вам, доложу о решении. На это уйдет пару дней».
Мне понравилось её спокойное отношение ко мне,  я вышел из театра с надеждой на успешное устройство.
Театр находился в самом центре города на одной из главных улиц города, улице Карла Маркса. Она была одной из самых любимейших среди ташкентцев, так как на ней   располагались самые крупные магазины города «Детский мир», «Центральный универмаг», «Динамо», Республиканский кукольный театр, а также кинотеатр «Молодая гвардия». Вдоль улицы располагалось большое количество разного рода кафе.
Я решил, что нужно съездить на Миробадскую и сообщить им о том, что у меня установили телефон, дать номер телефона родственникам. По пути я зашел на почту и дал телеграмму маме, указав, номер установленного телефона.
На Миробадской  в середине лета благоухали цветы, бабушка как всегда была в домашних заботах. Встретила она меня очень сердечно, конечно тут же накормила в беседке. Я ей передал номер телефона и попросил известить всех родственников о том, что теперь мне можно позвонить. Я просил передать номер телефона и бабушке Александре. Вдруг ей что-то понадобится.
     Вернувшись, домой в приподнятом настроении, я занялся своими делами, но сосредоточиться на них мне помешал звонок в дверь. На пороге стоял брат Тамары Тимур. Он был моего роста, худой со слабо развитой мускулатурой, его нельзя было назвать некрасивым, но выражение его лица, отражающее примитивное внутреннее развитие, было неприятным, не располагало к общению и доверию.
– Сестра говорила, что бы я зашел к тебе. что ты хотел? – заявил он с порога.
– Я от тебя ничего не хотел, более того это она просила меня поговорить с тобой насчет возможного трудоустройства, возможной учебы, ведь сколько я знаю у тебя нет даже 8 классов. Ты заходи, если хочешь, поговорим.
Тимур зашел, присел на тахту, увидел телефон и произнес: «Вы тут совсем как начальники, с телефоном. А насчет учебы я не собираюсь учиться нигде. На хера мне получать образование, когда люди с ним получает меньше водителя. Если насчет меня, то со мной что говорить, я сам знаю, что мне нужно и как мне жить».
– Очень хорошо, что ты все знаешь, тогда зачем пришел?
– А у меня есть личный вопрос.
– Какой?
– Слушай, ты парень с музыкальным образованием, в театре учился, симпатичный, сдается мне, что мы можем с тобой потрахаться. Как насчет того, что бы пососать у меня.
Такое наглое поведение меня просто взбесило, но я решил, что проучу этого оборзевшего придурка.
– Встал и пошел отсюда! И что бы мои глаза тебя больше никогда не видели!
Тимур побледнел, поднялся и со звериным оскалом, уходя, произнес: «Ну, я тебе этого не прощу».
После его ухода, меня какое-то время трясло от злобы. Через минут пятнадцать прибежала Тамара.
Ей досталось сполна. Я жестко высказал ей, что такое поведение брата ставит крест и  делает невозможными любые наши отношения.
Тамара долго извинялась, а потом горько заплакала. Этого я не мог выдержать, обнял её и сказал только одно: «Берегись своего родственника, никакой он тебе не брат, он шакал. Если будет рядом с тобой, будет у тебя горе и проблемы. Гони его.
Успокоив её и напоив чаем, я отправил Тамару домой.
И опять после её ухода я вынужден был задавать себе вопросы, главным из которых был: «А с кем я имею дело, что это за люди. Не пора ли мне выстраивать отношения с людьми по-другому, более жестко и требовательно?».

         Как и было обещано, через два дня позвонила Ольга Николаевна из театра.
– Эдуард, сообщаю вам, что я получила добро, на то, что бы взять вас на работу. Приходите с паспортом завтра к 11 часам в отдел кадров. После оформления и получения пропуска, зайдите ко мне.
Ну вот, хоть какие-то хорошие новости, – подумал я.
На следующий день, выполнив все формальности в отделе кадров и получив временный пропуск, я явился к Ольге Николаевне.
– Я вам немного расскажу о том, какова технологическая цепочка нашей работы. Например, берем детский спектакль, – Ольга Николаевна, с полки достала папку, – Просматриваем её. Здесь описано все, что должно быть на сцене, с указанием мест их расположения предметов. Здесь же указано, где эти предметы хранятся у нас: в этой комнате или на складе, на какой полке. Поэтому за два часа до спектакля, все должно быть проверено и быть на местах. Задержать спектакль нельзя, ведь в зале зрители. Более того, спектакль состоит из сцен и отделений. Практически всегда меняются декорации, и, конечно, меняются и предметы на сцене. Все предметы, проходящие через наш цех, в 99 случаях они обыгрываются актерами по ходу спектакля. Поэтому их отсутствие, или нахождение не на определенном сценарием месте – недопустимо. Это большая ответственность перед актерами и зрителями. Я буду постепенно вводить вас в спектакли. Только после того, как спектакль пройдет пару раз вместе со мной, вам можно будет доверить самостоятельную работу. И еще, при смене декораций, нужно все делать очень быстро, поэтому все предметы вам должны быть хорошо знакомы. Сейчас, давайте я вам покажу наше за кулисье, все служебные проходы и как вообще устроен театр, что бы вы в нем не заблудились.
Ольга Николаевна провела часовую экскурсию по театру, показав все от проходов за задниками сцены, до мастерских в которых изготавливались декорации и реквизит и до буфета. Я был поражен и восхищен. Увидев  мою реакцию, Ольга Николаевна, сказала: «На сегодня достаточно, Эдуард, приходите, завтра к 16 часам, будем готовить, а потом вместе проведем с вами спектакль.
Под впечатлением, я вышел на улицу и решил, прежде чем отправляться домой, пройтись по скверу.  Пройдя сквер практически насквозь, я присел на скамейку.
В голове крутились разные мысли, связанные с предстоящей работой. Быть рядом с артистами, многие из которых знамениты, просмотреть все спектакли театра, причем не из зала, а изнутри, иметь возможность пригласить в театр своих родственников на спектакли, на которые билеты не достать. Пригласить Володю или его родителей в театр. Все это было приятно.
– Вы не будете против, если я присяду рядом с вами, – услышал я обращение.
Подняв глаза, я увидел перед собой  стоящего мужчину лет 30. Высокого, смуглого. Он не был узбеком, не был он и татарином, так же как и не был русским. У него были небольшие усики, он был исключительно модно и аккуратно одет.
– Нет, конечно, – ответил я.
Присев и закурив, мужчина через минуту обратился ко мне с вопросом: «Прогуливаетесь или отдыхаете?».
– Отдыхаю, ответил я, подумав при этом, что вот и посидеть наедине невозможно.
– А от чего отдыхаете?
– От работы.
– А где вы работаете?
Все эти вопросы подвели меня  к желанию встать и уйти от навязчивого прохожего, но я решил слегка позабавиться, прежде, чем это с делать.
– Работаю в театре, а почему вас это интересует.
– Извините, пожалуйста, но у вас было такое одухотворенное лицо, что я не мог пройти мимо, присел и вот интересуюсь. Если я  вам неприятен, я тут же покину вас.
Такого  изысканного обращения я еще не встречал и это меня заинтересовало.
– А вы тоже отдыхаете?
– Да. Я вернулся из очень далекой командировки и вот хожу по родному городу и любуюсь, сказав это, незнакомец достал пачку сигарет с фильтром и закурил.
В результате обмена первичными любезностями, мы познакомились. Прохожий назвался: «Зовут меня Теодорос, это греческое имя, в переводе подарок Богов, а сокращено  – Теодор.
– Очень приятно, меня зовут Эдуард.
Я поинтересовался, имеет ли Теодор отношение к греческим политическим иммигрантам, которых в Ташкенте было достаточно много.
– Нет, прямого отношения я к ним не имею, но в свое время моя мама вышла замуж за грека, оттуда и имя.
– Эдуард, время уже более, чем обеденное и у меня есть идея: не составите ли вы мне компанию, пообедать вместе?
– Теодор, простите, но мы с вами знакомы 15 минут, я думаю, что мое согласие было бы неприличным, решил и я блеснуть, интеллигентностью, а про себя подумал, – А жрать то охота.
– Давайте опустим эти условности, здесь совсем недалеко есть нормальный ресторан «Бахор».
Черт с ним, тем более, что я в ресторане Бахор не был ни разу, – подумал я. Дневной поход в ресторан никак не может нести какую-либо угрозу или неприятность, да и собеседник внушал доверие.
– Теодор, я не против, но, должен предупредить, что не располагаю возможностью оплатить посещение ресторана.
– Ну, я же приглашаю, а в этом случае расходы несет приглашающая сторона.
Мы встали и направились в сторону ресторана, который находился недалеко от курантов. Подойдя к двери, швейцар тут же пропустил нас и не стал задавать каких-либо вопросов. Как только мы вошли в зал ресторана,  нам подбежал метрдотель и усадил нас за стол, вручив меню.
– Теодор, я прошу вас, делая заказ, ориентируйтесь на ваш вкус, так как я не все могу знать в столь обширном меню.
– Хорошо, Эдуард.
В результате на столе появились грузинское вино «Киндзмараули», фрукты в специальной вазе, овощи в ассортименте и с зеленью, крабовый салат, затем подали баранину жареную на углях.
Я был удивлен чрезвычайно внимательным отношением обслуги к нам, польщен отношением ко мне Теодора.
После первого бокала, Теодор предложил в общении между нами обращаться на «ты», конечно, я согласился.
Обед был великолепен. Безумно вкусным оказалось вино. Я давно уже не бывал в ресторане, помнил только несколько посещений с мамой в детстве.
Мы вышли на улицу, закурив сигарету, Теодор обратился ко мне: «Эдуард, у меня есть дела сегодня вечером, но как ты смотришь на то, что бы мы встретились с тобой еще раз?
– Положительно, но мне неудобно, потому что ты старше, да и зачем тебе знакомство с пацаном?
– Ты интересный человек, и мне сегодня было очень комфортно общаться с тобой. Так, если и бывает, то очень редко.
– Хорошо, я могу оставить телефон, мы созвонимся и сможем обговорить время и место встречи, но моя работа такова, что заканчивается после  девяти часов вечера.
Теодор записал мой телефон, мы радушно попрощались и я отправился домой.

        Приехав домой, а время было около 8 часов вечера, я у подъезда увидел сидящего на скамейке Рашида. Рядом с ним был рюкзак и большая сумка.
– Привет, Рашид, рад видеть тебя, что-то случилось? – спросил я.
– Да, можно я поднимусь к тебе и все расскажу.
– Конечно.
Мы поднялись ко мне, я усадил Рашида на кухне, предложил ему чаю.
– Ну, рассказывай, что случилось
– Я поссорился с хозяином дома, где снимал койко-место. Он меня выгнал и теперь мне некуда идти. Что бы найти что-то нужно время, как минимум несколько дней. Вот я воспользовался твоим приглашением и на свой страх и риск пришел.
– Нет проблем, можешь пожить у меня, для этого я предоставлю тебе малую комнату. Единственное неудобство в том, что там нет кровати, есть возможность спать на полу, спальные принадлежности имеются.
– Спасибо большое, Эдуард, я в долгу не останусь. Это ничего, что  мне рано утром надо работу, магазин открывается в 8 утра, а быть надо за полчаса. Без проблем, для этого я тебе дам вторые ключи.
Пока пили чай, мы поговорили о жизни, о текущих делах, я рассказал, что теперь работаю в театре, и с работы прихожу довольно поздно, что у меня установили телефон. Рашид принял душ и отправился спать в малую комнату.
На следующий день мне нужно было быть на работе только в пять часов вечера, поэтому я с утра занялся наведением порядка в моих записях. Многие кассеты лежали не в коробках, а поэтому можно было только догадываться, какие исполнители были на кассетах. Пришлось кассеты ставить на магнитофон, прослушивать, затем укладывать их в соответствующую коробку. Сразу после часа дня, открыв дверь своим ключом, в квартиру вошел Рашид. Он втащил с собой свою большую сумку и ту же отправился на кухню.
– Слушай, ты так по доброму отнесся ко мне, вчера, поэтому  я решил в обеденный перерыв пополнить наш продуктовый запас. На несколько дней нам этого хватит.
Рашид стал доставать из сумки продукты: мясо, колбаса, сливочное масло,  растительное масло, рис, макароны, какие-то молочные продукты. Картофель, лук, морковь. Рашид все перебрал, что можно было помыть, тщательно вымыл, вытер и аккуратно разместил в холодильнике.
– Ну, это более, чем шикарно, да и не стоило так тратиться заметил я.
– Все нормально, сегодня, как только вернусь с работы, я приготовлю что-нибудь на ужин. В магазине есть небольшой казан, я его принесу. Чуть позже  угощу тебя настоящим узбекским пловом.
Взглянув на часы, и сказав: «Мне пора», – Рашид убежал, закрыв за собой входную дверь.
Ну и дела, – подумал я, –  то в ресторане обедаю,  то полный холодильник продуктов…
       Работа в театре оказалась очень напряженной, но очень интересной, поскольку  количество вещей и предметов в каждом спектакле было огромным, в течение спектакля беготни хватало,  поначалу все приходилось проверять по описанию. Кроме того, в некоторых спектаклях, там, где присутствовал алкоголь, или какая-либо еда, нужно было заранее подготовить и то и другое. Например, за коньяк сходил крепко заваренный чай, а вот фрукты, овощи, бутерброды – все это приходилось готовить заранее, на это выделялись живые деньги. Мой режим дня, в связи с работой в театре, поменялся. Спектакли заканчивались не ранее 8-9 часов вечера, поэтому дома я мог быть только часам к десяти. За исключением детских спектаклей в праздники и выходные, которые начинались в 11 утра или в середине дня, – первая половина дня у меня была свободна. Кроме того, два дня в неделю я не был задействован, т.е. у меня были выходные, но они были плавающими.
Через три дня после встречи и обеда в ресторане, позвонил Теодор. Своим бархатным голосом он поинтересовался все ли у меня в порядке и предложил встретить меня после спектакля для того, что бы сходить с ним в ресторан. Я сомневался, что в ресторан нужно идти после театра, но от встречи я не хотел отказываться, поэтому договорились о том, что у центрального входа мы встретимся.
Встретившись у входа, после спектакля, Теодор, предложил последовать в ресторан, но я ему сделал другое предложение:
– Послушай, а может быть, съездим ко мне. Я живу один, сейчас у меня в гостях друг, но он не помешает общению, живу я в двухкомнатной квартире и у меня сегодня есть плов на ужин. Как ты смотришь на это? Не хочу я в ресторан идти в такой одежде. Посмотри, как одет я, а как одет ты? Я же буду выглядеть рядом с тобой как босяк с улицы, что недалеко от истины. Не хочу и косых сторонних взглядов на меня и на тебя, ведь у нас с тобой разница в возрасте почти в два раза.
– А ведь ты умные вещи говоришь, ты прав. Я согласен, но с одним условием: если мне что-то не понравится, я тут же без объяснений уеду. Я не могу бывать в местах, которым я не доверяю. Не обижайся, а для того что бы ехать, нужно взять с собой все необходимое. Ты говоришь, что ужин у тебя есть, так?
– Да, так, я не против твоих правил.
– Ну, тогда вперед, сейчас возьмем машину.
Теодор в течение минуты взял такси, сообщив шоферу волшебную для них фразу: «Два счетчика».
Мы сели в машину на заднее сидение, затем Теодор скомандовал: «Сначала ресторан «Бахор», короткая остановка, затем, массив Высоковольтный. Правильно я назвал, – спросил он меня.
– Верно, подъедем туда, я покажу дом.
Очень скоро машина остановилась у ресторана, Теодор вышел и, несмотря на очередь желающих попасть в ресторан у входа, беспрепятственно прошел внутрь. Минут через пять он вышел с коробкой, сел в машину и сказал, все вопросы решены, едем.
Поднявшись в квартиру, я представил Рашида, а затем сообщил ему, что Теодор мой двоюродный дядя.
Осмотревшись, Теодор сказал: «Не богато, но со вкусом, чувствуется твоя рука. Кто тебе Рашид?»
Я рассказал  Теодору о том, что Рашид просто знакомый, скромный порядочный парень из провинции, работает продавцом, попал в такое положение, что ему некоторое время нужно для того, что бы присмотреть себе жилье. Я поместил его во второй комнате, но она пустая, там только  постель на полу. Рано утром он уходит на работу.
В это время Рашид вошел в комнату и спросил у меня: «Эдуард, ужинать будем на кухне? У меня все готово, как обещал отличный плов.
– Нет давайте накроем стол здесь в комнате, кроме того Рашид, разбери  коробку, что я принес и выстави  все, что там есть на стол. Будь другом, пожалуйста, поухаживай за нами, мне надо с Эдуардом поговорить – мягко, но властно произнес Теодор.
Рашид начался заниматься подготовкой ужина, а Теодор, обратившись ко мне сказал:
«Эдуард, пожалуйста, выслушай меня и отнесись очень внимательно к тому, что я скажу сейчас. Я познакомился с тобой потому, что почувствовал в тебе, несмотря на твою молодость, серьезного парня, который уже имеет приличный опыт сложных личных отношений. Этого никто не видит, это вижу я, потому, что имею определенный дар Божий. Сам я серьезный очень влиятельный и обеспеченный человек. Я не сомневаюсь в тебе, так как уже сижу у тебя дома, что со мной практически не бывает, но хочу, что бы ты знал следующее: я хотел бы иметь с тобой дружественные отношения. Итак, предложение я тебе сделал, но хочу предупредить, что относится со мной необходимо, как «Ваше Величество», имея в виду правдивость, искренность и отсутствие тайных желаний. Если ты сможешь это исполнить, то мы станем очень нужными и полезными друг другу людьми. Если ты примешь эти условия, я расскажу тебе, я научу тебя тому, чему не учат нигде. Я могу гарантировать, что отношения со мной никогда не навредят тебе. Это коротко.
– Теодор, я понял, еще при первой встрече, что ты не простой человек. Приглашая тебя сегодня к себе, я побаивался, что такие разные люди по значению в жизни могут и не найти общего языка. Я знаю многое на чувственном опыте этой жизни, значительно больше, чем надо, но я не научился в этом разбираться и правильно все оценивать, поэтому мне временами бывает страшно за меня, за свое будущее. Мне нужен, очень нужен учитель. Я гарантирую, что наши отношения будут такими, как ты желаешь, но очень надеюсь, что я не окажусь обманутым.
– Эдуард, я думаю, что мы договорились.
В комнату вошел Рашид и спросил: «Ужин готов, можно приносить?
– Да, спасибо, – ответил я.
Вскоре на нашем столике не было свободного места. На нём стояла уже открытая бутылка вина «Киндзмараули», бутылка армянского пятизвездочного коньяка, на отдельном подносе рядом со столиком были выложены фрукты, в том числе и импортные: бананы и апельсины и большая коробка роскошных шоколадных конфет.
Теодор налил нам с Рашидом вина, а сам открыл коньяк и налил себе в бокал немного коньяка. Коньячных рюмок нет, это не беда, обращаясь к нам сказал: «Давайте выпьем просто за хороший спокойный вечер».
Уже через минуту на столе стояло блюдо с пловом, и Рашид предложил настоящий узбекский плов есть, как положено руками. Ни у кого это не вызвало возражений.
Плов действительно был просто удивительным по вкусу и по виду.
– Кто готовил? – спросил Теодор.
– Ну, если ты все так умеешь готовить, то может быть стоит взять тебя к себе личным поваром? – с улыбкой произнес вопрос Теодор.
– Нет не надо, есть люди, которые умеют это делать значительно лучше меня, – ответил Рашид.
Выпив еще бокал вина и поев плова, Рашид извинился, и сославшись на, что ему завтра рано утром на работу, удалился в отведенную ему комнату.
– Приятель у тебя воспитанный, это хорошо – заметил Теодор.
Теодор остался ночевать у меня.
      Утром пили только чай, просьба Теодора о кофе была неисполнима, поскольку его просто не было в доме.
Начав обещанный утренний разговор, Теодор, прежде попросил меня рассказать о себе. Сделать это было не трудно. Коротко я ему поведал, что живу один, есть родственники, отец умер, мама на Севере на заработках, квартира получена как льгота репрессированной в сталинские времена семье, образование 9 классов, пробовал поступить в техникум на  оператора ЭВМ, провалил экзамен, работал на заводе электромонтажником, сейчас работаю в театре.
– А с женщинами какие отношения? – спросил Теодор.
– Да есть такой опыт, есть знакомая соседка, она старше меня на три года, вот с ней мы  довольно часто имеем такие отношения и по сей день.
– Это хорошо, потому что любой человек должен иметь разный опыт. Ну и как впечатления?
– Я в настоящее время нахожусь в непонятном состоянии. Я пытаюсь ответить сам себе на эти вопросы, но получается какая-то ерунда. Отношения с друзьями – они для меня были волнительными, трогали, вызывали чувства и переживания. Отношения с женщиной – очень приятные, очень комфортные, но у меня нет волнения, у меня нет переживаний, есть только хорошие дружественные отношения. Я не могу ответить на эти вопросы, поэтому чувствую себя дураком.
– Вот ты мне и ответил на главный вопрос: ты парень особый, у тебя есть талант спрашивать с самого себя за свои же поступки. Этого у многих нет от природы.
Ответить в один раз, сегодня, на тобой заданные вопросы я не смогу, несмотря на то, что имею образование высшее в области математики и огромный опыт общения с разными людьми, от академиков, до примитивных зэков, читал Зигмунда Фрейда, интересовался религией. Никто единого ответа на твои вопросы не даст. На них ответ должен дать ты сам и самому себе. Но чтобы дать правильный ответ и не оказаться в жопе, нужно очень хорошо знать себя, все свои преимущества и недостатки. Нужно искренне, не для показа другим людям любить себя, беречь себя, уметь защитить себя не только физически, но и духовно. Просто так это не дается. Нужна огромная работа по созданию самого себя как Личности. Если проще, нужно учиться и обогнать в знаниях большинство твоего окружения. Если к этому еще  прибавятся таланты, данные тебе природой, то должна получиться Личность. Само по себе это не даст тебе гарантий, что в жизни наступит безоблачное счастье и благоденствие. Обязательно будут достижения, победы, проигрыши, несчастья, но ты не погибнешь в этом жизненном котле, ты останешься самим собой и сможешь использовать свои таланты и свой опыт, что бы жить ярко, по-своему. Тебе понятно, о чем я говорю?
– Да, Теодор. Я понимаю, что пока я еще только заготовка, которую мне же самому предстоит довести до ума и полезности. Я и сам уже не раз думал, что мое оружие в этом мире, это знания, значит надо учиться, а я этого не делаю. Но после всего, что ты мне сказал, я хочу больше знать о тебе. Кто ты?
– Я отвечу, но с одним условием. Все, что ты узнаешь сейчас, должен хранить в тайне. Да, этого не надо знать другим людям, но главное то, что это знание, в случае небрежного отношения, может очень серьезно навредить тебе.
Мне тридцать пять лет, я из очень серьезной семьи, получил очень серьезное воспитание и образование. Детство я провел за границей, это тема запретная и я более ничего не скажу. Еще в юности я заметил за собой возможности очень хорошо предугадывать действия людей, особенно тогда, когда они начинали какую-нибудь игру с нашей семьей или со мной. Я интуитивно понимал, чего они хотят, и как будут действовать и на какой выигрыш надеяться. Все это очень помогало мне практически всегда, предсказывать события и конкретные результаты затеянной игры. Именно поэтому меня еще в ранней молодости заинтересовали карты. Со временем я развил в себе такие возможности, что обыграть меня было невозможно. Я так же понял, что этот дар можно превратить в хорошие деньги. Деньги в жизни решают очень многое, но не все. Однако, без них, тоже никуда. Наличие денег дает очень высокий уровень свободы. Но  и за наличие денег нужно платить, иногда очень высокую цену. Так вот, здесь, уже в СССР я стал известным шулером. Это принесло мне огромные деньги, серьезное влияние и невероятную зависть, ненависть со стороны многих людей. Я был не очень аккуратен, создавая свое окружение, а к людям, имеющим деньги, прилипает огромное количество желающих мужчин и женщин ими попользоваться. Это и политики, партийные функционеры, это и проститутки, да и просто уголовники. Первой моей расплатой была отсидка, я получил 5 лет. Там, на зоне, учитывая мои способности, я очень скоро стал весьма влиятельным человеком и сосредоточил в своих руках серьезную власть.
Моя работа сейчас? Я обыгрываю в карты тех людей, которые думают, что могут схватить удачу за хвост. Они глубоко ошибаются, рассчитывая на это. Я им иногда даю  возможность поверить в это, но потом они оплачивают все сполна и намного дороже. Моя работа преследуется законом. Советская власть ведет активную охоту на  игроков в карты на деньги и сажает их. В тюрьмах сидят сотни шулеров, которые быстро сумели правильно себя поставить среди основной массы заключённых. В этом им помогло наличие твёрдого характера, крепкая нервная система, знание психологии и быстрая реакция, выработанные за годы практики карточных игр. Многие из них, из аристократических кругов, а значит, имели прекрасное образование, воспитание и умели общаться с людьми. Профессиональные шулеры захватили власть во многих тюрьмах. Обладая ей, они внедрили в повседневную жизнь зоны такие карточные игры, как бура, очко, сека и рамс. Проигрыш, особенно если игра в карты шла на деньги, считается большим позором. Проигравшие в карты, оказываются на дне криминальной иерархии, подняться с которого непросто. Поэтому умение играть в карты в тюрьме – залог выживания и нормальной жизни за решёткой. Впрочем, для начала достаточно. Теперь ты знаешь обо мне много. Именно этого никто не должен знать и прежде всего потому, чтобы не навредить самому себе. Что будет со мной в будущем, я не знаю, скорее всего, власть меня посадит опять. Тюрьмы, как таковой, я не боюсь, но там практически не бывает нормальных человеческих отношений, которые возникли у меня, например, с тобой. Мне очень льстит, то, что я могу помочь тебе познать этот мир не только из развешанных повсюду лозунгов, газет, вранья из радио и телеприемников, а узнать его в реальном варианте, тем более, что тебе это нужно и ты этого хочешь. Будучи неплохим психологом, я все эти качества увидел в тебе тогда, когда ты сидел на скамейке в сквере, поэтому подошел к тебе и мы познакомились.
Я слушал Теодора с восхищением и вниманием. Я был поражен его откровенностью и проницательностью. Во второй раз в жизни со мной говорили на высоком интеллектуальном уровне, но на понятном мне языке. Впервые это был Антон, рассказывавший мне о науке кибернетике. Я был благодарен судьбе за то, что она свела меня с Теодором, а он видел мою реакцию на его слова.
– Эдуард, теперь мы с тобой договоримся об основных правилах, как будем общаться. Это здорово, что у тебя есть телефон. Мы не будем посещать с тобой общественные места, например рестораны или театры. Я хочу, чтобы никто не знал о тебе из тех людей, которые крутятся вокруг меня. Если такое произойдет, то мы с тобой далекие родственники. Я  прихожусь тебе двоюродным дядей. Ты для меня важный человек, но ты свободный и я никогда не буду мешать твоей жизни. Если это не будет меня устраивать, я отойду в сторону. Непростительно только одно: предательство.
Я помогу тебе в устройстве твоей жизни. Через пару дней, я предварительно тебе позвоню, сообщу точное время, к тебе приедет мое доверенное лицо, привезет кое-что, например кофе, которого у тебя нет, после того как вы все с ним сделаете, ты вместе с ним езжай в город, мы встретимся и сделаем еще одно нужное дело. Договорились?
– Да, конечно.
– Эдуард, есть кто-нибудь, кто на сегодня может представлять угрозу для тебя? – спросил Теодор.
– Да нет, хотя, погоди, вот у моей подруги, с которой мы сожительствуем, есть младший брат ему лет 18, нигде не работает, ничем не занимается, живет за счет сестры, да еще постоянно ей угрожает, что выгонит её из квартиры при помощи своих  ранее судимых друзей. А тут несколько дней назад, припёрся ко мне и нагло стал предлагать мне гадости. Пришлось наговорить ему много крепких слов и выгнать. Уходя, он пригрозил, что пришлет для разборок своих друзей.
– Он ранее сидел?
– Сколько я знаю, нет.
– Давай сходим к твоей подружке и поговорим с ней, а после этого я поеду по своим делам.
– Давай, это дом напротив, много времени не займет.
Быстро одевшись, мы с Теодором вышли из дома и через пару минут были у двери Тамары.
Дверь открыла Тамара, мы вошли. Я представил Теодора как  двоюродного дядю, который приехал ко мне в гости и на кухне объяснил ей, что поскольку она просила меня поговорить с братом по поводу его поведения, так вот есть человек, который может это сделать.
– Тамара, твой брат сидел? – спросил Теодор.
– Нет, только состоял на учете как малолетка, – ответила Тамара. – Но я его, откровенно говоря, боюсь. По-моему он употребляет анашу, и я не знаю, что он сможет наделать, когда приходит обкуренный или обдолбанный.
– Что надо сделать, что бы он тебя не беспокоил?
– Лучше, если бы он съехал с квартиры, от него одни проблемы.
– Он прописан здесь?
– Да.
– Если его здесь не станет, и его пропишут в другом месте, ты не будешь возражать?
– Нет, потому что моя жизнь с ним превратилась в ад, ко мне уже даже приличные друзья и подруги перестали приходить и общаться со мной.
– А где он сейчас?
– Дрыхнет, в маленькой комнате.
– Разрешаешь поговорить с ним?
– Да, конечно.
Теодор прошел в маленькую комнату, в которой на раздолбанной кровати в каких-то лохмотьях спал Тимур. Он двумя пощечинами разбудил его. Когда тот открыл глаза и попытался что-то возразить, Теодор просто крепко врезал ему по скуле, но так, что бы тот не отключился.
– Слушай внимательно, придурок. Мое погоняло «Фартовый» спроси любого, кто сидел, что за этим стоит. Все они в течение сегодняшнего дня будут знать, что ты мною приговорен к презрению, т.е. ты уже относишься к опущенным и выселен отсюда раз и навсегда. Если с Тамары или  Эдуарда упадет хоть один волос, ты будешь немедленно посажен на пику.  А сейчас, собирай свои сраные манатки и, думая о ближайшей расплате, беги  из Ташкента так далеко, как только сможешь. Иначе тебя повезут по этапу в далекие сибирские края со сроком не менее десятки.
 Обращаясь ко мне, он сказал: «Если эта тварь появится рядом, я, конечно, сомневаюсь в этом, то немедленно сообщи мне. Это будет последний день в его жизни».
Еще раз, врезав Тимуру по морде, дав ему минуту на собирание  вещей, Теодор просто вытолкал его в подъезд, где проводил пинками в зад, и вышел вслед за ним.
– Откуда у него такая власть? – с ужасом смотря на меня, спросила Тамара.
– Я бы не стал вмешиваться в ваши отношения с братом, но когда он набрался наглости и предложил мне, то, о чем я тебе говорил, я прибег к своим возможностям. Это очень серьезный и властный человек. Он мой двоюродный дядька. Остального тебе знать не положено. Идем ко мне, позавтракаем и поговорим.
Приведя к себе Тамару, я накормил её пловом, дал ей выпить рюмку коньяка. Выпив и поев, видимо после переживаний по поводу выселения брата, Тамара всплакнула и все повторяла: «Ну почему мне так не везет в жизни?»
Я обнял Тамару и сказал ей, то, что только что слышал от Теодора: «Ты должна научиться любить себя и все наладится».
Ближе к вечеру я отправился на работу, шел спектакль с участием уже очень известного и популярного актера Игоря Ледогорова, который прилетал в Ташкент на самолете, потому как снимался в кино. На  спектакли с его участием был всегда аншлаг и требования ко всем службам: помощнику режиссера, осветителям, звукооператору, реквизиторскому цеху были повышенными. 
Уже вечером, когда я вернулся домой после спектакля,  мне позвонил Володя. Он был взволнован и рад и объявил, что его жена родила девочку. Я, конечно, поздравил его и пожелал всяческих благ. Володя предупредил меня, что в связи с большими заботами по обустройству квартиры, в ближайшую неделю или две, мы встретиться не сможем. Мне было все понятно и никаких обид на Володю не было.
Утром следующего дня раздался телефонный звонок, и бархатный голос Теодора сообщил, что сегодня через пару часов приедет его доверенное лицо Иван Владимирович. Надо быть дома. Он привезет необходимые вещи. Затем Теодор просил меня приехать к нему вместе с доверенным лицом.
Уже в 11 часов в дверь позвонили, на пороге мне представился мужчина в возрасте, стройный, седой: «Я Иван Владимирович от Теодора. Вы Эдуард?»
– Да, это так.
– Не закрывайте дверь, сейчас грузчики принесут мебель и вещи.
Четверо грузчиков за два раза занесли диван и спросили, куда её ставить. Другого варианта не было, поэтому я указал на малую комнату.
Затем грузчики занесли и поставили в большую комнату две очень красивых тумбочки, два кресла, два довольно больших картонных ящика. В одном из них был телевизор «Рубин 107», на втором были отметки «осторожно стекло», так же была занесена коробка с 10 магнитофонными кассетами. После того как все было на месте Владимир Иванович отпустил грузчиков, я мне предложил следовать за ним. Мы вышли из подъезда, он предложил мне сесть в черную машину «Волга». Сам сев за руль Владимир Иванович уверенно тронулся с места, и мы помчались по улицам в сторону центра.
Мы заехали во двор какого-то здания в центре города. Вышли из машины и прошли в довольно большую комнату, в которой имелись кабинки и зеркала. Владимир Иванович предложил мне присесть на диван, а сам скрылся в одной из дверей. Через пару минут в комнату вошел Теодор в сопровождении двух женщин.

– Ну, вот наш клиент, с улыбкой проговорил он, показывая взглядом на меня. На него нужно подобрать несколько рубашек под костюм, пару рубашек с коротким рукавом, темный костюм и хорошие модные, но строгие туфли. 
В течение часа женщинам удалось подобрать на меня все, о чем просил Теодор. Я был взволнован и даже слегка утомлен от примерок.
– Упакуйте все, и пожалуйста, отнесите в машину, – сказал Теодор, обращаясь к женщинам, которые занимались подбором одежды.
Теодор затем подошел ко мне, улыбнулся и сказал: «Сейчас езжай с Иваном домой, Иван уедет, ты положи свои обновки, а там, как я понимаю, тебе нужно будет ехать на работу. Это ты сделай самостоятельно. Что касается того, что было привезено. С момента как это оказалось в твоей квартире – это твое имущество и ты вправе распоряжаться им. Этой мой небольшой вклад в твое становление. Помни, ты мне ничего не должен. Завтра планирую вечером быть у тебя, если ты не против. А сейчас быстренько в машину, все вопросы, когда я приеду к тебе».
Иван Владимирович быстро доставил меня домой, помог занести пакеты, затем попрощался и уехал.
Я еще раз осмотрел привезенное, прежде всего, открыл коробку с кассетами. В ней были  десять 350 метровых кассеты с пленкой типа 6. На кассетах были наклейки, на которых рукой было написано: The Beach Boys Today, Summer Days (and Summer Nights!!) Help! (The Beatles), Rubber Soul (The Beatles), Mr. Tambourine Man (The Byrds), Non mi dir (Адриано Челентано), Turn! Turn! Turn! (The Byrds).
Я тут же поставил кассету с Битлс на магнитофон и услышал запись в отличнейшем качестве, сделанную, судя по всему с оригинального диска. Я понял, что это кассеты с записями последних новинок западной музыки. Я был в шоке, я не мог  представить себе, что такое возможно. Затем я направился в малую комнату и осмотрел диван. Это был раскладной двух спального размера с большим ящиком для постели внизу. Дальше осматривать привезенные вещи уже не было времени. Я закрыл квартиру и помчался на остановку. Завтра у меня был выходной день.  – Это кстати,   – подумал я, так как надо будет разобраться во всём.
После спектакля я не задерживался нигде и помчался домой. Приехав, я застал в квартире Рашида, с совершенно растерянным видом.
– Эдуард, что происходит, ты переезжаешь, или к тебе кто-то приехал?
– Успокойся Рашид, это мой дядя сделал мне серьезный подарок, У нас теперь будет нормальная квартира, а у тебя появится нормальная кровать. Надо все разобрать, надеюсь, ты мне поможешь. Первое, что нужно сделать – перенести тахту в маленькую комнату, а  диван, который стоит там, перенести сюда.
Не без труда, мы с Рашидом справились с этой перестановкой. Тахта встала в маленькой комнате очень правильно, как будто там и была. Нам довольно быстро удалось установить диван в моей комнате. Мы быстро справились с тем, что установили тумбочки, на одну из которых поставили магнитофон. Все кассеты удалось спрятать внутрь тумбочки. На вторую тумбочку мы поставили, предварительно распаковав телевизор, коробку от которого вынесли на балкон. В коробке, на которой было написано «осторожно стекло» оказалась посуда: набор разных тарелок, рюмки, фужеры, пиалы, пара турок для варки кофе, а так же большой пакет с кофе «Арабика» в зернах и  красивая ручная машинка для помола кофе. И я и Рашид были просто в восторге. Часть посуды убрали в тумбочку под телевизором.
Только после 10 часов вечера нам удалось поужинать, благо, что продукты у нас были. Рашид, прибрав бардак на кухне  в виде коробок и обертки, помыв посуду, отправился отдыхать. Я проводил его с целью посмотреть, как он устроится теперь на тахте. Там я его попросил завтра приготовить что-нибудь на ужин, так как приедет в гости дядя. Рашид дал мне слово, что порадует нас вкусной едой.
Вернувшись в комнату, я обнаружил, что в ней стало значительно меньше свободного места, но комната преобразилась. Посмотреть обновки одежды у меня уже не хватило сил. Суматоха дня, поездки, работа, возня с мебелью, все это сделали свое дело. Я лег на диван и заснул тут же.
На следующий день с утра было много дел. Нужно было попробовать включить телевизор. Оказалось, что нет антенны, а без неё он был просто ненужной игрушкой. Пришлось отложить забавы с телевизором на более позднее время. Нужно было прослушать кассеты, что, конечно за один день сделать не удастся. Затем я занялся разбором одежды. Конечно, костюм был великолепным. Это был классический вариант, предназначенный для парадных выходов. Темно серая тонкая шерсть, на лейбле костюма значилось, что он был сделан в Италии. В стиль костюмы были и две рубашки с длинным рукавом, белого и голубого цвета. Кроме того, три рубашки с коротким рукавом разных мягких цветов из очень модного тогда материала – капрона. Огромное восхищение вызвал плащ из болоньевый  ткани, супер модная вещь. Ну и конечно, туфли, на кожаной подошве, с умеренно заостренным носком темно коричневого цвета, итальянские.
Я аккуратно сложил одежду в шкаф, на себя одел капроновую рубашку и шорты. В свой обеденный перерыв прибежал Рашид, он притащил с собой продукты для приготовления лагмана.
– Во сколько приедет Теодор? – спросил он.
– Думаю, что часов в восемь вечера.
– Хорошо я отпрошусь на два часа раньше с работы, в магазине есть, кому меня заменить, что бы успеть приготовить ужин. Лапшу для лагмана я заказал у знакомых, мне её принесут ближе к концу дня, а сейчас я убегаю, положи все, что я принес в холодильник.
Хорошо, Рашид, жду тебя, как только освободишься.
Теперь передо мной стояла задача приготовить кофе. Я это умел делать, но к новой мельнице и туркам нужно было приспособиться.
Я взял мельницу, установил на ней уровень помола на среднюю величину, открыл пакет  зернами, засыпал кофе и начал молоть. Кухня  тут же наполнилась прекрасным запахом свежемолотого кофе. Посмотрев в окно, я увидел, что Тамара на балконе развешивает для сушки белье. Я вышел на балкон, она увидела меня, и я дал ей знак, что бы они пришла ко мне.
Очень скоро в дверь позвонили, на пороге была Тамара.
– Заходи, расскажешь как дела, заодно попробуем свежий сваренный кофе.
Тамара прошла на кухню через ванную, присела на стульчик у маленького кухонного столика, и взглянув в сторону большой комнаты обомлела, поскольку увидела кресла и телевизор.
– У тебя такие обновы, она зашла в комнату и еще более удивилась, увидев новый диван. Да, у меня обновы, мне мама перевела денег, вот я и купил все это. Пойдем, попробуем заварить кофе. Мы насыпали молотый кофе в турку, налили холодную воду, поставили на газовую горелку, сделав огонь малым. Вскоре кофе был готов.
Я налил кофе в новые чашки, кофе был просто восхитительным.
– Тамара, расскажи насчет брата, он не появлялся, он не пробовал, что-либо сделать против тебя?
– Нет, я думаю, что то, что сказал твой  двоюродный дядя,  сделало свое дело.
– Какие у тебя новости?
– Плохие.
– В смысле, плохие?
– Эдуард, я беременна и у меня уже три месяца.
От такой новости я присел на второй стульчик на кухне и естественно задал вопрос: «А отец кто, ты знаешь?»
– Знаю, это Баходыр.
– А он знает об этом?
– Нет.
– Почему, а потому, что, скорее всего, он откажется от ребенка и будет настаивать на аборте. Я аборт делать не буду, буду рожать.
– А как дальше, без отца, без семьи?
– Разберусь.
– Да, Тамара ты даешь стране угля, но я думаю, что тебе нужно поговорить с Баходыром, вдруг для него это будет желанным известием.
– Нет, так не будет, у него совсем другие планы на свою жизнь и карьеру. А я хотела ребенка именно от него.
–  А почему?
– Потому что я его люблю.
– Слушай, но у тебя ничего не видно.
– У меня такое строение тела, что и через пару месяцев еще не будет заметно.
Поговорив еще с полчаса, Тамара ушла к себе домой.
Вскоре прибежал Рашид и принялся хлопотать на кухне.
Через два часа, все было готово к приему Теодора. Зазвонил телефон, на другом конце провода был он.
– Ты на месте? Спросил он своим приятным голосом.
– Да, на месте, жду тебя и ужин готов.
– Хорошо, я минут через сорок приеду.
Теодор прибыл, как и обещал через сорок минут. Войдя, он вручил мне габаритный сверток, а коробку перевязанную шпагатом внес в кухню.
– Эдуард, это антенна для телевизора. Её надо собрать и установить на балконе, я думаю, что ты с этим справишься сам.
В коробке немного вкусностей и вино, которое тебе понравилось – «Киндзмараули».
Рашид, ты поможешь нам?
Да, конечно.
Очень скоро ужин был на столе. В этот раз вино было налито в настоящие бокалы, салат был выложен в салатницу, а для лагмана были приготовлены крупные национальные пиалы.
Ужин прошел на ура, лагман, приготовленный Рашидом, был просто великолепен.
Теодор не только похвалил его, но и сказал: «В следующий приезд, буду очень благодарен, если ты приготовишь такое объедение еще раз».
Прибрав посуду, Рашид, сославшись на то, что ему рано на работу, ушел к себе.
Оставшись вдвоем, я сразу же решил задать вопросы, которых накопилось много к  Теодору.
– Мне совершенно необходимо знать, что происходит? Почему ты привез и мебель и телевизор и потратил столько денег на меня? То, что ты мне объяснил  в городе, этого недостаточно. Для меня ответы на эти вопросы очень важны, поскольку я не хочу быть зависимым.
– Эд, слушай меня внимательно. Все, что куплено для тебя, действительно для большинства людей довольно приличные ценности, учитывая их зарплаты. Для меня эти расходы не являются не только большими, они для меня, можно сказать, ничтожны. Но я не делаю подарков направо и налево, это не мой стиль поведения. Подарки  для тебя, относятся к исключению. Ты так напоминаешь мне меня самого в том же возрасте, по своему содержанию, по характеру, что я испытываю к тебе чувства родства, чувство братской любви. Мне повезло, у меня было более чем обеспеченное детство, и я хочу, что бы ты тоже жил нормально. Поэтому подвожу итог: теперь все является твоей собственностью, и она в твоем полном распоряжении. Никаких обязательств передо мной у тебя нет. Больше говорить на эту тему я не буду, прошу и мне вопросов этих не задавать.
Меня еще раз поразила проницательность Теодора.
– Теодор, вот ты говоришь, что все увидел во мне  тогда в сквере, а что у меня на лице это все написано или нарисовано, значит, любой человек может помимо моего желания знать обо мне то, что я скрываю?
– Любой, точно нет. Но человек, хорошо знающий психологию, психиатрию, психоанализ, – может, но таких ничтожно мало, поэтому беспокоиться не стоит. Однако, нужно обязательно научиться скрывать все свое содержание, передаваемое лицом, глазами, жестами, манерой говорить под нужной маской. Это искусство, которому нужно учиться, а в основе его лежат знания и вот без этого тебе не обойтись. Но ты работаешь в театре, там ты каждый день видишь лицедейство.
У нас с тобой все хорошо совпало. Я чувствую к тебе серьезное уважение и отношусь, как говорил, по-братски, я именно это называю любовью. Советую тебе в ближайшем будущем познакомиться с трудами австрийского ученого Зигмунда Фрейда и прежде всего с его лекциями для студентов под названием: «Теория полового влечения». Увы, Фрейда получить в библиотеке просто так нельзя, он под запретом для общего пользования. Считается идеологически вредным. Но достать его книги можно.
Я слушал Теодора не просто со вниманием, как лектора или учителя, а как спустившегося с небес полубога, который открывает мне глаза на столь сложный и непонятный для меня мир.
– Теперь я хотел бы еще предупредить тебя о том, что завтра я улетаю в Сочи. Начинается сезон, мне нужно быть там, чтобы система не пошла в разнос без моего руководства. Я пробуду там, наверное, более месяца. Я очень надеюсь, что с тобой все будет в порядке. Я буду время от времени звонить. Но ты должен знать, что со мной в любое время может случиться все, что угодно. Я не хочу связывать со своей теперешней жизнью и родом деятельности тебя, поэтому я никогда и нигде не буду упоминать тебя, не буду делать что-либо, что бы у кого-то появилась информация о наших связях. Тебе тоже нужно будет делать то же самое. Помни об этом. До приезда я оставлю тебе немного денег на карманные расходы.
Утром Теодор вызвал по телефону машину, принял душ, сел в кресло Я сварил ему кофе. 
Худощавый, со слегка кудрявым волосом и отличной стрижкой, с в меру волосатой грудью, с тонкими кистями и пальцами рук, он был просто комильфо.
Ну, Эд, мне надо собираться. Теодор оделся, вручил мне 300 рублей денег, и сказал: «Я буду звонить, до встречи».
Проводив Теодора, я включил одну из подаренных им кассет, это были Битлз с альбомом «Резиновая душа» сел в кресло и минут 20 слушал музыку, затем решил привести в порядок себя, разобраться с телевизионной антенной и вообще прийти в себя от столь интенсивного объема полученной информации. Да, конечно – подумал я, – мне серьезно повезло в жизни, что я встретился с Теодором. Сказка какая-то.
От мыслей меня отвлек телефон, я взял трубку, на другом конце провода был Виктор, мой брат.
– Привет, тут мне бабушка Мария передала твой телефон. Ну, ты, совсем хорошо живешь, уже с телефоном. Нам тоже скоро должны поставить.
– Витька дорогой, я так соскучился по тебе, когда встретимся?
– Да я с утра всегда в учаге, а после обеда, как правило, у нас практика на стройке. Вот если только с субботы на воскресенье?
– Годится, предлагаю, в субботу приходишь в пять часов ко мне на работу в театр. Подойдешь к служебному входу и попросишь, что бы вызвали меня. Я тебе покажу театр изнутри, затем ты посмотришь спектакль, а после него поедем ко мне. У меня столько новостей, столько событий. Короче, я скучаю по тебе, я хочу тебя видеть. И еще, мне нужно установить антенну для телевизора на балконе. Поможешь сделать. Молоток и отвертки у меня есть, а вот просверлить в окне отверстие для антенного кабеля нечем. Сможешь помочь?
– Хорошо, договорились, в субботу в пять часов у служебного входа, возьму с собой чемоданчик с инструментом.
– Витя не перепутай это драматический театр им. Горького на ул. К. Маркса, на Бродвее. И, пожалуйста, оденься поприличнее, ведь спектакль будешь смотреть, а за чемоданчик не беспокойся, во время спектакля он побудет у меня.

       Помня, что в гости ко мне в театр в субботу придет брат, я накануне попросил Рашида приготовить что-нибудь вкусненькое на вечер. Я проверил, у нас еще оставалось две бутылки вина «Киндзмараули», две бутылки армянского коньяка, принесенные в последнее посещение Теодора.
В театре я попросил разрешение у своей начальницы на то, чтобы показать брату театр изнутри.
Она дала согласие, при этом предупредив: «Смотреть можно все, кроме гримерок».
Так же получил для брата контрамарку на хорошее место в партере.
В субботу Витька пришел вовремя, я его встретил, мы обнялись и я начал показ ему театра. Показал все, начиная с мастерских по изготовлению декораций и реквизиторского цеха, кончая механикой сцены, пультом управления освещением и пультом управления звуком у звукоинженера. Я рассказал ему о том, что я делаю во время спектакля. Виктор был искренне удивлен, что театр такое сложное  предприятие и ему очень понравилась экскурсия.
После просмотра спектакля, я забрал его к себе посадил на стул и сказал: «Подожди, пока я весь реквизит не разложу по местам».
Закончив работу, мы выскочили на улицу, прошли метров пятьдесят. По такому случаю, мне не терпелось поскорее быть дома, я поймал такси. Очень скоро мы с Виктором вошли в квартиру. Нас встретил вкусный запах ужина, вышел Рашид. Я познакомил Виктора с ним.
Пройдя в комнату, Виктор вытаращил глаза. Он ведь ничего не знал о тех переменах, которые произошли в моей жизни, так как мы с ним не виделись несколько месяцев.
– Ох…, как у тебя все изменилось. Ты откуда так разжился?
– Витя, не сейчас, я все тебе расскажу и доложу. Присаживайся нас сейчас накормят ужином, мы с тобой выпьем и потом поговорим столько, сколько сможем и захотим.
– Что значит, нас покормят?
– Рашид временно живет у меня в малой комнате, он хорошо готовит, ну и помогает мне с хозяйством.
Рашид начал накрывать столик, выставил вино, коньяк, фужеры, рюмки, фрукты, затем принес овощной салат, а в пиалах подал тушеное мясо с узбекской лапшой.
– Ну, ни фига себе ужин! – присвистнув сказал Витька, – Тут целый ресторан.
– Рашид, а ты с нами? – пригласил я его
– Нет, у меня есть свои занятия, вы без меня, – сказав это, он ушел в свою комнату.
Мы с Виктором выпили вина, он потом выпил пару рюмок коньяка. Затем спросил можно ли курить. Я, конечно, дал согласие. Начался разговор. Я, конечно, не все рассказал Виктору относительно Теодора, пришлось соврать, что мама прислала денег, ну и я заработал немного на спекуляции билетами. Я не хотел обманывать Виктора, но у нас с Теодором была договоренность. Мы долго проговорили с Виктором, затем завалились спать

    Утром, после легко завтрака Виктор приступил к установке телевизионной антенны. Руки у него росли, откуда надо, поэтому он за полчаса собрал антенну и установил её, просверлил отверстие в раме и протянул кабель как надо, аккуратно. Подключили антенну к телевизору, включили его и получили очень хорошую картинку. Телек смотреть не стали, так как там днем была одна программ и шла узбекская народная музыка. Главное все работает.
Я прибрал в комнате, помыл посуду, затем нарезал овощи, выставил фрукты, нарезал колбасу, и все выставил на стол вместе с выпивкой. Включил музыку.
– Теперь, дорогой, можем продолжить наше общение.
Мы выпили по бокалу вина и, развалившись в креслах, повели разговор.
– Что с сестрой Татьяной?
– Она уехала в Ленинград, живет там, у них две комнаты в коммуналке, правда в центре, на Фонтанке. Я туда не ездил. У нее родилась дочь и они, конечно сыграли скромную свадьбу. Мать с отцом ездили туда. Так что теперь Танька отрезанный ломоть. Да, она поступила на заочную учебу в какой-то институт, я не помню названия. В общем, у неё все нормально.
– А как батя?
– Пока терпимо, мама постоянно следит за его здоровьем, он сейчас сократил уроки по авиамоделизму, но совсем без этого не может.
– А как дела у Николая, бывшего Танькиного парня, нашего соседа? – спросил Виктор.
– Пишет, что нормально, что скучает по дому. В отпуск не отпускают, но надежду он не потерял.
– «Наше место» практически накрылось медным тазом, там начали строить какое-то промышленное предприятие, так что там сейчас не встречаемся, да и во дворе многое изменилось. Кого в армию забрали, кого посадили.
– А у тебя как с учебой? Нормально, буду плиточником отделочником. Это сейчас в строительстве самая дефицитная специальность. Я уже хожу на практику и кладу плитку. А давай посмотрим, что у тебя с этим?
Осмотрев туалет, ванную комнату и кухню Виктор сказал: «Эд с меня укладка плитки везде».
– А где плитку возьмешь?
– Где, где, сопру.
– Нет, так дело не пойдет. Я дам тебе денег, ты заплати кому-нибудь пусть сопрут другие, а ты будешь ни при чем. Можно было бы и купить, но в продаже то нет. Сумасшедший дефицит. Давай я для начала тебе сто рублей выдам. Этого хватит?
– Думаю, да, но деньги лучше отдать прямо мужикам, когда сделают дело. Плитку не только достанут, но и привезут туда, куда я скажу, и сделают это взрослые мужики. А я все уложу как надо. За месяц управимся.
– Витька, это здорово, будет повод видеться чаще. Заодно и набалуемся вдоволь. Приезжаешь вечером, немного работаешь, спим вместе, рано утром едешь в учагу.
– Ну, вообще, да, нормальный расклад.
– Сейчас на обед прибежит Рашид, он работает в продовольственном магазине, здесь рядом, через пару домов. Он побудет минут двадцать и побежит обратно, в магазин до вечера.
– А что вас связывает с ним?
– Ему временно негде жить. Я с него денег не беру, поэтому он и с продуктами помогает и что касается приготовить поесть, повар он отличный. Я тут месяцев шесть назад  начал постоянно трахаться с соседкой. Она постарше меня на три года, татарка. Симпатичная. Но сейчас беременная. Хочет рожать.
– Да ты что, от тебя?
– Витя нет, конечно, у неё есть парень, узбек, футболист, она его любит. А ему, по-моему, на все наплевать.
– Ну и как тебе с бабами?
– Ты знаешь все нормально. Все удобно, приятно, она даже пристроилась вместе со мной кончать. Мы с ней занимались любовью без презика, в правильные дни.
Я услышал звук открываемой двери.
– Рашид пришел, – сказал я.
Рашид вошел, поздоровался, улыбнулся и спросил: «Все ли у нас хорошо, не надо ли что-нибудь сделать?»
– Нет Рашид, спасибо огромное, мы сами управились со всем, вот и антенну установили, так что будем теперь с телеком.
– Я кое-что принес из продуктов, сегодня привезли хороших кур, так что можем сделать курицу в духовке с яблоками.
– Хорошо, Рашид. Будем делать курицу с яблоками.
Рашид убежал на работу, я вышел в коридор и проверил, закрыта ли входная дверь.
– Вот видишь, как у тебя все налажено, я просто удивляюсь. Ты, Эдуард, повзрослел,  у тебя появились качества человека, который все умеет вокруг себя организовывать, – уважительно произнес Виктор.
– Давай еще выпьем, мне сегодня вечером идти на работу не надо, так что я могу себе позволить.
Мое предложение было принято, мы с Виктором допили бутылку вина, а потом еще по рюмке коньяка.
Через пару часов, пришел с работы Рашид, и Виктор решил, что пора  возвращаться домой.
Прощаясь, он мне сказал: «У нас в квартире должны, вот-вот поставить телефон, будет проще общаться».
Мы с Виктором расцеловались на прощание, и он ушел.
Рашид подошел ко мне и спросил: «Твой брат, чем занимается?».
– Учится в ПТУ, на мастера по укладке облицовочной плитки. Скоро будет здесь у нас в ванне, туалете и на кухне ставить плитку.
– Он мне очень понравился. Такой простой и глаза очень добрые.
Я был уставшим, как будто поднялся на гору Эверест, завалился на диван и тут же заснул.
Утром меня разбудил нетерпеливый звонок междугородной связи. Я взял трубку и на другом конце провода, сопровождаемый короткими шорохами и тресками услышал голос мамы.
– Сынок, дорогой, как ты поживаешь, здоров, все в порядке? Я не разбудила тебя, ведь есть разница во времени целых пять часов.
– Все нормально мама, работаю, как и писал тебе в театре, очень интересная работа. Вижусь со всеми с бабулей, с нашей бабушкой, вот вчера в гостях был Виктор. Татьяна их теперь в Ленинграде, родила девочку, замужем. Как твои дела, как здоровье?
– Со здоровьем терпимо, иногда печень напоминает о тебе. На работе все нормально, от женщин отбоя нет. Я вот хочу тебя обрадовать, я решилась и купила дом. Небольшой, всего две комнаты, но есть участок с сараями и теплицей. Так что жизнь в бараке закончилась. Как у тебя с деньгами?
– Мама все нормально, я же работаю, поэтому не беспокойся, мы вот с Виктором надумали положить кафель на кухне и в ванной. Он теперь этому обучается, да и вообще, у него руки золотые.
– Что у тебя с учебой?
– Плохо. Работа в театре это вечером, поэтому пока в 10 класс не пошел. Но думаю, что может быть я,  на следующий год, поступлю в театральное училище, там будет возможность получить среднее образование.
– Ладно, сын, я вышлю тебе денег рублей сто, береги себя, будь умницей и, пожалуйста, навещай бабушку Александру.
Повесив трубку, я понял, что я плохой сын и внук. Занят все своими делами, давно не был на ул. Весны у бабушки Александры, а ведь ей больше семидесяти. Да и вообще о родственниках нужно думать больше. В школу не пошел, все больше думаю о своих чувствах, о музыке. Надо приводить себя в порядок, – мысленно приказал я сам себе. Вот и дубок я уже давно не поливал. Сколько думал достать шланг для этого, а все руки не доходят.
В театре я к этому времени, как говорят, обжился. Я практически наизусть знал все с реквизитом для всех спектаклей. Мною были довольны актеры и моя строгая начальница.
Во время антрактов в спектаклях всем за занавесом приходилось очень интенсивно работать. Рабочие меняли декорации, осветители настраивали свою аппаратуру, я бегал из нашей кладовой на сцену, обеспечивая декорации реквизитом, помощник режиссера суетился, проверяя все ли в порядке покрикивая на рабочих.
Однажды проходя мимо одного нашего осветителя сцены, которого звали Рахмон, он подозвал меня к себе. Он сидел на своем специальном стуле, рядом с прожектором.
Рахмону было лет тридцать, он был среднего роста, худощавый, но мне он не нравился. В нем присутствовала какая-то слащавость.
На отношение к нему сказалось и то, что моя начальница в самом начале моей работы предупредила меня, что с Рахмоном лучше отношений не иметь. «Он плохой человек» – сказала она. Сказать сказала, но не разъяснила, что понимает под словом «плохой». Впрочем, в дальнейшем до меня дошли слухи, что он был неравнодушен к ребятам. 
Как только я подошел к нему, он резко, но не грубо, взял меня за руку и приблизил к себе. Я оказался впритык перед ним, между его расставленными ногами.
– Слушай дорогой, а давай мы с тобой как-нибудь поиграем в дочки-матери? – предложил он, при этом взяв мою вторую руку, приложив её к своему члену.
– Рахмон, ты чего, совсем сдурел! – воспротивился я.
– Что ты переживаешь, тебе будет приятно, ты такой симпатичный, хорошенький, я давно присматриваюсь к тебе. Я сделаю тебе приятно.
– Отстань и больше мне таких предложений не делай, сказал я, вырвал свои руки и быстро отошел.
Вот, дурень, прямо на работе, да так нагло предлагает, – подумал я про себя.

     Примерно через неделю, после посещения Виктора, он мне позвонил вечером и сказал: «Нам, наконец, установили телефон дома. Я договорился с мужиками, они смогут привезти плитку кафельную для кухни, ванны и туалета, но сделать это смогут только вечером, после девяти. Поэтому завтра тебе нужно будет быть в это время дома. Я сторговался на 100 рублей. Поначалу хотели больше, но я им сказал, что если за сто не согласятся, я их пошлю на ***. Чтобы все было в порядке, я с ними приеду, заодно и проверю в каком состоянии плитка».
– Приедешь с ними и оставайся у меня, утром от меня поедешь в учагу.
– Договорились.
На следующий день, в назначенное время Виктор приехал с мужиками и помог им занести в деревянных ящичках плитку, она вся была молочного цвета. Плитку аккуратно уложили в углу комнаты, в которой жил Рашид. Отдав мужикам стольник, мы с Виктором занялись ужином. Выпивки не было, была только еда. Помня разговор с Рашидом, я пригласил его ужинать. В этот раз он без возражений ужинал вместе с нами. За ужином мы договорились, что Виктор, со следующей недели сразу после того как у них закончатся занятия и они уйдут на каникулы, будет приезжать ко мне и заниматься укладкой плитки. Но с утра он этого делать не сможет, так как минимум до обеда у них производственная практика. Мы договорились, что он будет заходить в магазин к Рашиду, брать ключи от квартиры, заниматься делом, поскольку я вечером на работе. Оказывать ему помощь в работе и кормить будет Рашид. В связи с этим он сказал, что возьмет отпуск без содержания. В магазине сейчас есть на практике студенты из училища, так что его отпустят. Я был доволен, что удалось так решить эту проблему, так как понимал, что после этих работ каждый день будет много хлопот по подготовке и  уборке, особенно на кухне. Помощь Рашида была очень кстати, и я понял, что он был тоже доволен, так как у него появлялся реальный шанс ближе познакомиться с Виктором, чего он так хотел.
Я привык к тому, что совместное проживание с Рашидом было для меня очень удобным.
В этот раз Виктора завтраком накормил Рашид,  он же проводил его на учебу.

     Я же решил, что надо обязательно посетить бабушку Александру. Направляясь к ней, я зашел к Рашиду на работу, купил в магазине сыра, масла, конфет, в овощном отделе Рашид мне отобрал хороших помидор и огурцов, а в рыбном мне «из-под полы» продали две банки дальневосточной сайры. В течение часа я был на ул. Весны. К счастью, бабушка не была на утренней службе в церкви, и я её застал дома. Мы с ней расцеловались, я ей вручил гостинцы, она была очень довольна и благодарна. Я спросил её, нет ли каких- либо проблем, нужна ли помощь? Я осмотрел виноградные кусты. Они, были запущенными, но на них зрел виноград и его было достаточно, что бы бабуле не нужно было его покупать. Бабушка жила на пенсию по старости, а потому, что в жизни официально никогда не работала, её пенсия была 12 рублей 50 копеек. Понятно, что прожить на такую пенсию было невозможно. Она жила даже не скромно, а скудно и убого,  была совершенно непритязательна в еде и к другим благам. Она жила в другом измерении, в котором главенствовала Церковь, к остальным благам она относилась так, как будто их нет. Помогать ей деньгами было опасно: она либо раздавала их нищим на паперти у Храма, либо прятала так далеко, что потом забывала о них.
На прощанье я ей оставил телефон и просил, что бы в случае возникновения проблем, она звонила. Я предупредил её, что скоро я устрою для неё посещение театра.
Покинув бабушку Александру, я решил, что до работы нужно навестить и бабулю Марию, с этими мыслями я направился на улицу Большую Миробадскую.
Как всегда я был встречен там с радостью, я рассказал, что навестил бабушку Александру, что говорил с мамой по телефону и что хочу в ближайшее время пригласить её и остальных домочадцев на какой-нибудь спектакль в театр, в котором я работаю.
Отобедав и полюбовавшись цветами, я уехал на работу.
В этот день домой удалось уехать сразу же после окончания спектакля, начальница меня отпустила.
Приехав домой, Рашид предложил ужин, но я есть не очень хотел, сказал, что обойдусь чаем. Затем Рашид доложил мне, что приходила Тамара, примерно час назад и рассказала, что у неё в гостях был Юра, футболист из команды «Пахтакор», якобы заехал просто так, но спрашивал  про тебя. Вот она и приходила узнать, когда я буду. Она мне сказала, что дала ему твой телефон.
Я прошел в комнату и решил: надо же посмотреть, что могут показывать по телевизору. На местной программе шел спектакль нашего театра, снятый на кинопленку еще несколько лет назад. Было очень интересно смотреть на то, как многие знакомые мне актеры выглядели на экране телевизора.
Зазвонил телефон, я взял трубку.
– Привет, это Эдуард?
– Да, слушаю.
– Это Юрий, футболист. Как твои дела?
– Я узнал. Как  мои дела? Да все нормально.
– А ты с Володей давно виделся?
– А почему ты меня об этом спрашиваешь? Последний раз примерно месяц назад.
– Да он и у нас не появляется и не звонит, поэтому спрашиваю.
– У него жена родила, видимо ему некогда.
– В том то и дело, жена родила, а он нас не пригласил и мы никак не отмечали это событие.
– По-моему у него не все получается в семейной жизни, поэтому у него и нет времени на друзей. Он и у меня не бывает в последнее время.
– А Что я могу сделать для тебя?
– Быть самим собой, потому что общение с тобой уже есть для меня награда. А если говорить о вещах простых, ты смог бы пригласить меня на хороший футбольный матч, что бы я мог видеть тебя в игре и болеть за тебя, гордиться тобой! Ты же знаменитость!
– Конечно, могу, например 11 июля будет матч с Локомотивом Москва, это серьезный соперник и я приглашу тебя.
– Я попрошу тебя сделать приглашение на двоих. Вторым будет мой двоюродный брат, моего возраста, прекрасный человек, будущий строитель, т.е. работяга. Он давно хотел попасть на настоящий футбол. Я же в свою очередь смогу пригласить тебя на спектакль в театр, мне будет очень приятно и лестно видеть тебя в зрительском зале.

    Выполняя свою задумку о приглашении родственников в театр, я подошел к своей начальнице и попросил её совета: как сделать, что бы пригласить 6 человек на спектакль. Она подумала и сказала, что лучшим вариантом решения вопроса будет получение одобрения у директора театра. Вся политика с билетами на нём. Не откладывая в далекий ящик, мы с ней направились к нему. Торопиться было нужно, так  впереди предстоял мертвый сезон с конца июля по середину сентября.
К удивлению, вопрос удалось решить, мне была дана гарантия на 6 мест для посещения спектакля на следующей неделе.
Текущая же неделя должна была стать жаркой, потому, как Виктор планировал начать укладку плитки.
Как и было договорено, Виктор после окончания занятий в ПТУ, позвонил и сказал, что со следующего дня можно приступать к укладке плитки.
Я проинструктировал Рашида, который, по договоренности с руководством магазина, взял краткосрочный отпуск.
На следующий день, я был еще дома, Виктор приехал, привез  с собой различный инструмент и приступил к зачистке поверхности стен, так как стены в туалете, ванной и кухне были покрашены масляной краской. Возни предстояло много, особенно на кухне, так как там надо было убирать посуду, закрывать плиту, передвигать мебель, холодильник. Работа была грязной и пыльной.
Придя вечером из театра, я обнаружил, что поверхность стен на кухне, где планировалось положить плитку, была зачищена до бетонного основания.
Виктора уже не было, он уехал домой.
– В течение двух дней, плитка на кухне будет положена, – доложил Рашид.
– Виктор обедал? – спросил я.
– Да, конечно, я его дважды накормил, я так же вынес образовавшийся мусор, помыл очищенные поверхности, что бы снять с них пыль, ответил Рашид.
– Рашид, ты отличный парень, – сделал вывод я.
– Ты будешь ужинать?
– Буду, а чем кормишь?
– Шурпа и фрикадельки с картофельным пюре.
Кушать пришлось в комнате, поскольку кухня была в ремонте.
– Ну как тебе Виктор?
– Он молодец, работает как машина, и ко мне, по-моему, стал относится, как к своему человеку, особенно был доволен едой.
– Да, не зря говорят, что путь к сердцу мужчины, лежит через его желудок.
 На следующий день Виктор приехал часам к двум и принялся за укладку плитки. Я чтобы не мешать им, занялся своими делами. Обедали вместе, а на половине пространства, где должна была быть плитка в кухне, она появилась. Просто чудеса какие-то.
Перед отъездом в театр зазвонил телефон.
На другом конце провода был Володя.
– Привет, дорогой Эд! Как дела?
– Рад слышать после столь долгого отсутствия. У меня все в норме, вот делаем ремонт в квартире, укладываем кафель на кухне, потом в ванной, потом в туалете.
– А кто делает?
– Мой двоюродный брат, он теперь мастер в этом деле. У тебя как дела?
– Плохо. Я не могу наладить отношения с женой. Она после родов вообще видеть меня не хочет, а о постели, так вообще лучше не заикаться.
– Может быть после родов, ей пока нельзя.
– Да прошло уже больше месяца, все уже можно. После родов у неё поменялся характер, у меня впечатление такое, что я как самец сделал свое дело, а теперь я на фиг ей не нужен.
– Слушай, если хочешь, приезжай в театр, посмотришь спектакль, я проведу тебя по контрамарке, а затем, если захочешь, можешь поехать ко мне. Если нет, зайдем куда-нибудь, поедим мороженного или, может даже, выпьем вина.
– Хорошо, договорились. Я буду к шести часам тридцати минутам.

После спектакля мы с Володей зашли в кафе, что рядом с театром. Меня уже знали, поэтому пустили, минуя очередь, сославшись на то, что места были заказаны.
Мы заказали вино и мороженное. Володя плохо выглядел. Нет, он так же был строен, красиво одет, его завивающаяся челка также спускалась на лоб, придавая особую привлекательность. Но его глаза были грустны, в них я заметил какое-то отчаяние и пустоту.
– Володя, не стоит так расстраиваться. Попробуй еще какое-то время подождать. Мне рассказывали, что роды для женщины это огромный стресс и многие после них испытывают отвращение к тем, кто сделал им ребенка, привел к тем мучениям, которые они испытывают при его появлении на свет.
– Я тоже так думаю, но мне очень скверно на душе. Бог с ним, что она не хочет общаться со мной, но она меня не подпускает к дочери.
– Вова, а ты никогда не видел, что даже своих хозяев, которые её кормят, кошка, родившая котят, не подпускает их к ним, а если появится кот-отец, что практически никогда не бывает, так она его просто задерёт. Тут, работают какие-то природные инстинкты.
Володя, ты должен знать, что я всегда готов быть рядом с тобой в качестве друга, который никогда тебе не изменит в душе. Тело живет само по себе, так практически у всех. Если с женой в ближайшие месяцы не наладятся отношения, значит это чужой для тебя человек и вам не быть вместе, даже если она будет давать тебе, выполняя супружеский долг. Жалко, что ребенок в этом случае при живом отце, реально останется без него. Более того, в этом случае мама воспитает дочку в ненависти к отцу, да и вообще к мужчинам. И будет еще одна несчастная.
– Откуда это все ты знаешь?
– Это не мои знания, но если внимательно посмотреть репертуар даже нашего театра, а он драматическим называется не случайно, поговорить с людьми, которые прожили больше меня, это не становится открытием, Это есть реальная жизнь. Может быть, еще и то имеет значение, что я не совсем обычный парень, ты понимаешь, о чем я говорю, и это дает мне какую-то свою особую наблюдательность и понимание женщин.
– Давай договоримся так, я в ближайшее время попробую разобраться во всем этом, я позвоню тебе, мы обязательно встретимся с тобой. Но сейчас мне лучше разобраться в том, что я натворил сам с собой и своей жизнью.
На этом мы разговор закончили и вскоре покинули кафе. Володя поехал к себе, я к себе.
– Вот ведь, как паскудно устроена жизнь, – подумал я.
Вернувшись домой поздно, я к своему удивлению и удовольствию увидел, что работа по укладке плитки на кухне была закончена. Кроме того, Рашид привел кухню в идеально чистое состояние. Кухня стала просто не узнаваемой, правильно и красиво уложенный кафель придавал ей праздничный вид.
Ко мне подошел Рашид и спросил: «Как насчет ужина?»
– Никак, я сыт, мы были с приятелем в кафе. А вот тебе огромное спасибо, ты так постарался, я просто не знаю, как благодарить тебя. Как у тебя отношения с Виктором?
– Нормально, он хорошо ко мне относится, даже шутит со мной, мне приятно быть с ним вместе.
Зная, что на пятницу у меня были билеты на посещение спектакля родственниками, а наступила уже среда, я решил, что пора всех известить и подготовиться к этому мероприятию.
С утра я поехал к бабушке Александре, я её застал дома, и сообщил, что в пятницу ей надо к пяти часам уже быть готовой. Я приеду за ней на машине и отвезу к театру.
Я видел, что все это было очень приятно для неё. Проговорив текущие дела, я отправился к бабушке Марии. Я сообщил, что у меня имеется четыре билета, и в пятницу я жду её, Зигмунда, Эдуарда, Лизу у входа в театр в шесть часов тридцать минут.
    В пятницу я пришел на работу раньше обычного, чтобы приготовить весь реквизит к спектаклю заранее. Кроме того я договорился с начальницей, что около шести часов мне нужно будет отлучиться, что бы поймать такси и съездить за своей бабушкой, которой 76 лет, что бы привезти её на спектакль.
Как планировал, так все и получилось, я вовремя привез бабушку Александру за полчаса до начала спектакля, мы немного подождали с ней у входа в театр и встретили семью Ковальчиков. Правда Зигмунда не было, а вместо него пришла Лариса, дочь Лизы. Все были очень прилично одеты. Я даже не знал, что у бабушки Александры есть очень приличное вечернее платье.
Я провел их по фойе театра, где было много художественных портретов актеров с самого основания театра, затем проводил и посадил их на места в 10 ряду партера.
После спектакля я так же встретил всех у главного входа. Все выразили большое удовольствие состоявшимся культурным мероприятием. Я предложил бабушке Александре, что возьму такси и отвезу её, но она отказалась, сказав, что до остановки она дойдет вместе с Ковальчиками и они её посадят на трамвай, а там она спокойно доберется до дома сама. Проводив гостей, я с огромным удовольствием  отправился домой, так как завтра у меня был выходной день по графику.